CC BY
16В
К
«ПРОТИВОСТОЯТЬ УГРОЗАМ НЕ У СВОИХ БЕРЕГОВ, А ТАМ, ГДЕ ОНИ ЗАРОЖДАЮТСЯ»
Коренные изменения в международной обстановке в начале 90-х годов ХХ века и соответствующие им коррективы взглядов американских стратегов на характер будущих военных конфликтов стали причиной пересмотра форм и способов ведения обычной войны на море. В результате поэтапного уточнения подходов военно-политического руководства США к оценке угроз и прогнозированию возможного характера будущих войн военно-морская стратегия 80-х годов, направленная на подготовку и использование ВМС главным образом в глобальной войне с Советским Союзом, с распадом последнего потеряла свое значение. С учетом этого обстоятельства ВМС вновь вынуждены были доказывать необходимость сохранения за собой ведущей роли. Особенности военно-политического, стратегического и военно-технического аспектов процесса адаптации военно-морской стратегии в рамках обновления стратегии национальной безопасности США выявлены автором и освещены в предлагаемой статье.
90-х годах XX века одной из основных проблем, стоявших перед руководством американских ВМС, являлась адаптация содержания военно-морской стратегии к изменившимся геополитическим условиям. Следует признать, что в этом направлении ему удалось организовать работу, отличавшуюся масштабностью, последовательностью и основательностью, чему способствовал богатый опыт, накопленный в предыдущие годы. Так, для успешного решения данной задачи руководство флота, как и в предыдущем десятилетии, развернуло активную деятельность по формированию благоприятного общественного мнения, а также организации необходимой поддержки в этом вопросе со стороны законодателей и правительства страны. Анализ многочисленных выступлений и заявлений представителей ВМС начала 1990-х годов свидетельствует, что в их основе лежало стремление сформировать у американцев твердое убеждение в том, что в новых условиях военно-политической обстановки в мире именно военно-морские силы, как никакой другой вид вооруженных сил, смогут наиболее эффективно защищать интересы США в мирное время и в условиях войны в любом регионе и с любым противником.
К примеру, начальник штаба ВМС адмирал К. Трост в мае 1991 года утверждал, что американский флот является той силой, которую чаще всего выбирали президенты Соединенных Штатов для защиты национальных интересов в кризисных ситуациях и военных конфликтах. В обоснование этого заявления он приводил следующие данные: после Второй мировой войны ВМС США принимали участие примерно в 200 конфликтах, что составляет свыше 80 проц. от всех кризисов, с которыми за этот период встречались Соединенные Штаты. Только в 1980-х годах силы американского флота применялись более чем в пятидесяти кризисных ситуациях1.
О возрастающем значении военно-морских сил в изменившихся условиях неоднократно высказывался министр ВМС США Л. Гэррет. В частности, в докладе конгрессу он заявил: «В складывающейся военно-политической обстановке в мире военно-морские силы США остаются единственным видом вооруженных сил, который способен в мирное время наиболее эффективно осуществлять американское военное присутствие в любом районе мира, демонстрацию силы и контроль стратегически важных районов Мирового океана»2.
Вышеприведенные и им подобные выступления отражали толь-
Особенности развития военно-морской стратегии США в 90-х годах XX — начале XXI века
ко пропагандистское направление деятельности командования ВМС. Практически одновременно оно интенсивно занималось организацией разработок новых подходов к концептуальным положениям военно-морской стратегии. С принятием в январе 1992 года национальной военной стратегии «региональной направленности» этот процесс заметно активизировался. В марте к разработке новой стратегии ВМС официально приступило специально созданное Командование военно-морских доктрин (Naval Doctrine Command)3. Ему была определена задача уточнить отдельные положения «передовой морской стратегии» с ориентацией преимущественно на проблемы подготовки и применения сил флота в региональных конфликтах низкой и средней интенсивности. Однако данное обстоятельство не означало автоматического отказа от планов подготовки к военным действиям против России.
Так, несмотря на сделанное весной 1991 года заявление адмирала К. Троста о том, что все планы глобальной войны против Советского Союза «изъяты из употребления»4, вплоть до 1993 года Российская Федерация и государства СНГ американскими военными специалистами по-прежнему рассматривались в качестве наиболее вероятного противника. Поэтому ликвидация военного союза стран Варшавского Договора, резкое ослабление потенциала группировок российского ВМФ и прекращение присутствия его оперативных соединений в зоне Индийского океана и Средиземном море при корректуре планов применения ВМС США и ОВМС НАТО учитывались прежде всего как факторы, благоприятствующие повышению наступательных возможностей американского флота.
В 1991 — 1994 гг. практически наполовину сократился корабельный состав ВМФ СССР (РФ) и более чем на 60 проц. — морской авиации. Прекратили свою деятельность 5-я и 8-я оператив-
в _
В ЗАРУБЕЖНЫХ АРМИЯХ
К
ные эскадры в Средиземном море и Индийском океане. Присутствие российских военных кораблей в других районах Мирового океана было сокращено до нескольких единиц. В новых условиях, по взглядам командования ВМС США, отпала необходимость подготовки и ведения военных действий против российского ВМФ в дальних зонах океанских и морских театров военных действий (ТВД) и появилась реальная возможность ведения операций непосредственно в прибрежных водах России с самого начала войны. В связи с этим были внесены изменения в планы использования военно-морских сил США и их союзников на конкретных театрах.
Так, на Атлантическом ТВД большая часть сил, выделявшаяся ранее для решения задач по защите атомных подводных лодок с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) и коммуникаций в Западной Атлантике и центральном районе Восточной Атлантики, была переориентирована для действий на севере Восточной Атлантики, в передовой и прибрежной зонах. Это еще больше увеличило преимущество американских ВМС (ОВМС НАТО) перед российским ВМФ. Поэтому возможность «переноса операций на территорию противника» стала допускаться уже на втором этапе войны, то есть практически сразу после завершения развертывания основных сил.
На Балтийском море предусматривалось расширение масштабов наступательных действий с захватом оперативной инициативы на всей акватории и проведением морских десантных операций с самого начала войны. В Средиземноморской зоне планировались захват и удержание господства в Черном море, что, по замыслу, должно было обеспечить беспрепятственное нанесение ударов палубной авиацией и крылатыми ракетами морского базирования по наземным объектам южной части России5.
В СЕНТЯБРЕ 1992 года министерство ВМС США опубликовало документ «...с моря»6 («...from the sea»), который получил название «Белой книги ВМС и морской пехоты США». Целью публикации являлось стремление сформировать благоприятное мнение, прежде всего у представителей законодательной и исполнительной власти, по отношению к предложениям руководства ВМС об официальном признании за ВМС США ведущей роли в обеспече-
нии решения задач национальной военной стратегии.
В частности, в документе подчеркивалось, что в связи со снижением вероятности всеобщей войны и одновременным увеличением нестабильности в отдельных регионах военно-морские силы США могли бы стать одним из основных элементов, влияющих на развитие международной обстановки в соответствии с национальными интересами стра-ны7. В содержании «Белой книги...» особое внимание акцентировалось на четырех положениях, которые, по мнению ее создателей, являлись серьезным аргументом в пользу определения флоту такой роли.
Первое из них касалось экспедиционных возможностей военно-морских сил США, которые позволяли быстро реагировать на возникающие кризисные ситуации в любых регионах мира. Помимо этого отмечалась их способность длительно находиться в передовых океанских и морских районах в готовности к выполнению широкого круга задач — от визитов в иностранные порты и демонстрации флага до участия в крупных наступательных операциях с использованием широких возможностей по вторжению в морское и воздушное пространство противника, а также непосредственно на его территорию.
Второе положение было связано с реорганизацией флота и морской пехоты в целях повышения их возможностей в совместных с другими видами вооруженных сил действиях. При этом подчеркивалось, что одной из основных функций ВМС становится создание условий для развертывания в районе конфликта частей и подразделений сухопутных войск и ВВС США или их союзников и обеспечение объединенного оперативного формирования (Joint Task Force) средствами боевого управления, связи и разведки.
Третье положение предполагало постоянное нахождение корабельных группировок и частей морской пехоты в передовых районах в интересах поддержания необходимого уровня дипломатической и военной активности США, а также выполнения задач стратегического сдерживания. Это, как считалось, позволит в определенной мере компенсировать сокращение количества американских военных баз на заморских территориях.
И, наконец, четвертое положение предусматривало перенос акцентов в боевых действиях сил флота из океанских зон в при-
брежно-приморские районы. Присутствие группировок ВМС США в этих районах, по мнению разработчиков документа, должно способствовать предупреждению кризисных ситуаций, сдерживанию конфликтов, а в случае их возникновения — урегулированию, в том числе с использованием военной силы8.
Представленный документ не являлся заменой «передовой морской стратегии». В то же время, по единому мнению авторов целого ряда статей, появившихся в американской печати в 1992— 1994 гг., он послужил своего рода точкой опоры для разработки новой после прекращения «холодной войны» стратегии военно-морских сил США. Как утверждал Дж. Дэлтон, занимавший до конца 1998 года пост министра ВМС, именно после публикации этого документа США начали реорганизацию сил флота, направленную на создание высокоэффективных военно-морских экспедиционных сил9, способных отразить угрозы национальной безопасности в «любых возможных конфликтах XXI века»10.
Принятие новой национальной военной стратегии в 1992 году не повлекло кардинальной переработки военно-морской стратегии как официального документа. Это, на наш взгляд, явилось следствием ряда обстоятельств. Во-первых, неизменной оставалась главная задача национальной военной стратегии — «сдерживание противника путем устрашения». Во-вторых, такие элементы «передовой морской стратегии», как «присутствие ВМС в условиях мирного времени» и «ответ на кризисы», по сути и содержанию практически не противоречили реализации задач «передовое присутствие» и «реагирование на кризисы», определяемых в качестве основ национальной военной стратегией «региональной направленности». В-третьих, несмотря на признание военно-политическим руководством страны снижения значения фактора «советской военной угрозы», оно не исключало вероятность возникновения глобального военного конфликта с участием США и стран СНГ. Последнее, как представляется, явилось важнейшим основанием для сохранения «передовой морской стратегии», основным элементом которой оставалось — «ведение боевых действий».
Таким образом, переход США к национальной военной стратегии «региональной направленности» в 1992 году оказал влияние преж-
С.Л.ТАШЛЫКОВ. «Противостоять угрозам не у своих берегов... »
де всего на военно-техническую сторону военно-морской стратегии. В первую очередь это относилось к выполнению программы строительства 600 боевых кораблей, которая была заменена концепцией поддержания численного состава ВМС на уровне 450 кораблей и подводных лодок постоянной готовности. В связи с этим в военно-морских силах планировалось сократить количество авианосных ударных групп (АУГ) с пятнадцати до двенадцати, авиакрыльев палубной авиации с тринадцати до одиннадцати, а также вывести из боевого состава флота четыре линейных корабля. Примечательно, что сокращение кораблей и авиакрыльев из состава резерва ВМС не предусматривалось. Сохраняла прежнюю численность и морская пехота. При угрозе возникновения глобального военного конфликта за счет резерва предполагалось наращивание боевого потенциала военно-морских сил до требуемого уровня.
Пересмотр концептуальных взглядов на строительство и применение военно-морских сил США в новых геостратегических условиях продолжился в последующие годы. 19 сентября 1994 года министр ВМС Дж. Дэлтон, начальник штаба вМс адмирал Дж. Бурда и комендант морской пехоты генерал К. Манди подписали документ «Вперед... с моря» («Forward... from the sea»), который некоторыми отечественными и зарубежными военными специалистами был назван новой американской военно-морской стратегией. Однако поспешное присвоение ему подобного статуса, на наш взгляд, являлось ошибочным. Во-первых, по объему и содержанию этот документ значительно уступал предыдущим вариантам военно-морской стратегии 1980-х годов, в которых, как правило, излагались все стороны, присущие стратегии (военно-политическая, стратегическая и военно-техническая). Во-вторых, сами авторы документа не претендовали на его признание в качестве новой стратегии ВМС и отмечали необходимость продолжения ее развития, что, в частности, было отмечено в заключительной части. И, наконец, даже если бы у командования ВМС возникло намерение начать процедуру утверждения документа «Вперед. с моря» в качестве новой или уточненной военно-морской стратегии в американском сенате(как происходило в 1980-е годы при официальном признании «Морской стратегии»), в 1994
году это уже не представлялось возможным.
По последнему пункту представляется необходимым дать некоторые разъяснения. Так, с начала 1990-х годов в области военного строительства США был взят курс на создание так называемых единых вооруженных сил, теоретической базой которого являлись концепции «Объединенных оперативных формирований» и оперативные концепции документа «Единая перспектива 2010 (2020)». Вместе с тем военным руководством признавалось, что в Соединенных Штатах отсутствует сформулированная в законченном виде концептуальная база, объединяющая взгляды командования отдельных видов вооруженных сил на характер, формы и способы военных действий и, как следствие, на соответствующую к ним подготовку11. В этой связи с середины десятилетия высшее военное руководство США по инициативе председателя комитета начальников штабов (КНШ) генерала Дж. Шаликашви-ли развернуло широкую кампанию по разработке так называемой объединенной доктрины, призванной интегрировать военные доктрины (стратегии) отдельных видов вооруженных сил в систему единых стратегических концепций. Данное обстоятельство вынудило руководство флота на неопределенное время отложить утверждение разработанных документов в сенате, однако творческая работа по уточнению отдельного положения стратегии ВМС при этом не прекратилась.
Свидетельством тому является разработка штабом вМс в течение 1990-х годов около 300 документов, которые в совокупности, по оценкам некоторых экспертов, представляли собой «полновесную военно-морскую стратегию». В частности, в документе «Вперед... с моря» уточнены и конкретизированы стратегические концепции, сформулированные в 1992 году, определен вклад и раскрыто содержание деятельности военно-морских экспедиционных сил в операциях мирного времени, а также в ходе выполнения задач «реагирование на кризисы», в том числе при участии в региональных конфликтах. Новыми редакциями военно-морских концепций США подтверждались пять неизменных положений, характеризующих главные задачи флота: устрашение ядерным оружием; действия против берега; действия против флота противника; стратегические морские переброски; при-
В
#
сутствие в передовых районах. При этом содержание задачи «действия флота против флота противника» было дополнено «завоеванием господства на море и в приморских районах».
В качестве основных изменений, внесенных в военно-морскую стратегию после 1994 года, следует выделить: конкретизация задач силам флота в целом и, в частности, морской пехоте в удаленных регионах; усиление акцента на возрастание роли ВМС при решении задач в совместных операциях, проводимых в прибрежных районах; уточнение места и функций передовых группировок флота и морской пехоты при их развертывании совместно с группировками других видов вооруженных сил в целях предотвращения кризисных ситуаций и проведения операций по поддержанию мира; констатация расширения возможностей флота и морской пехоты по передовому присутствию в глобальном и региональном масштабах.
В данной связи небезосновательным представляется заявление заместителя начальника штаба ВМС по оперативному командованию адмирала Л. Смита о том, что «ВМС США сменили приоритеты, отведя более высокое место совместным операциям, проводимым с моря против берега, и отодвинув на второй план боевые действия в открытом море»12.
Итак, в первой половине 1990-х годов командование ВМС стремилось положения существующих концепций боевого применения флота привести в соответствие с изменившимися взглядами на перспективное развитие вооруженных сил США с учетом практических результатов применения сил флота в локальных войнах и конфликтах. В частности, при подготовке документа «Вперед. с моря» был учтен опыт проведения военных операций с участием ВМС США в Боснии, Сомали, в районах Персидского залива, Гаити и Кубы. На основе этого разработчики нового документа произвели расчеты группировок ВМС США, потребных для использования в конкретных потенциальных конфликтах. Так, задачу «реагирования на кризисную ситуацию» в конфликтах низкой и средней интенсивности планировалось решать в основном так называемыми экспедиционными силами. При этом их состав определялся исходя из интенсивности конфликта и особенностей условий обстановки на ТВД. Для успешного
в %
решения задач в крупномасштабном региональном конфликте предусматривалось использование более мощной военно-морской группировки.
В условиях мирного времени экспедиционным формированиям ВМС, находившимся в передовых районах, предписывалось в дополнение к решению задачи сдерживания потенциальных противников осуществлять деятельность, направленную на «создание совместимости». Под этим подразумевалась подготовка в ходе учений к совместным действиям союзников и друзей, которые в перспективе могли бы выступить полноценными участниками коалиций под эгидой США. Особое внимание разработчики концепции уделяли отработке совместных действий не только с партнерами по НАТО, союзниками по коалициям на Тихом океане, в Норвежском, Аравийском морях и средиземноморском бассейне, но и с бывшими членами Организации Варшавского Договора, вовлеченными в программу «Партнерство ради мира».
Все это свидетельствовало о настойчивом стремлении руководства ВМС документально закрепить возрастание роли флота, особенно его передовых группировок, в различных по масштабам, целям и задачам операциях в удаленных регионах мира.
В 1996 году был издан новый документ, получивший название «Оперативный маневр с моря». В нем раскрывалось содержание операций морских экспедиционных сил в целом и, в частности, морской пехоты против прибрежных государств в конфликтах ближайшего будущего с учетом перспектив развития новых видов оружия и военной техники. В обоснование важности разработки данной проблемы утверждалось, что в обозримом будущем именно в прибрежных районах, где проживает три четверти населения Земли, расположены 80 проц. мировых столиц и почти все международные центры, будет происходить большинство конфликтов.
Ключевым моментом концепции «оперативный маневр с моря» являлось положение о необходимости сосредоточения основных усилий экспедиционных сил в ходе морских десантных операций против так называемого центра тяжести обороны, оказывающего наибольшее влияние на способность противника продолжать борьбу. В качестве подобного объекта силового воз-
действия определялись скопления живой силы и техники противника, какой-либо город или регион, а также — источник материальных средств и финансовых ресурсов. В то же время к наиболее важным «центрам тяжести» были отнесены «источники политических и моральных сил про-тивника»13.
В документе акцентировалось внимания на преимуществах, которые морская среда обеспечивает «тому, кто ее контролирует». К таковым относились высокая мобильность на стратегическом, оперативном и тактическом уровнях, возможность использования для вторжения любого участка побережья противника, гибкость в выборе средств. В числе приоритетов, выгодно отличающих действия экспедиционных сил с моря против береговых объектов, приводилась также возможность использования прибрежного участка водной среды, с одной стороны, для создания и наращивания своей группировки и одновременно — в качестве преграды для противника.
В заключении документа говорилось, что успешная реализации концепции «оперативного маневра с моря» позволит Соединенным Штатам иметь действенный инструмент военной политики в виде формирований из состава военно-морских экспедиционных сил, которые, «ненавязчиво находясь в международных водах, будут поддерживать постоянную готовность к оказанию помощи союзникам и разгрому любого противника»14.
В 1997 году пакет концептуальных документов пополнился «Оперативной концепцией ВМС» (Navy Operational Concept), разработанной под руководством нового начальника штаба ВМС США адмирала Дж. Джонсона. В ней развивались положения предыдущих концепций и конкретизировались задачи передовых группировок ВМС на период проведения операций в условиях мирного времени, а также по сдерживанию, предотвращению конфликтов и ведению военных действий в случае их возникновения. В соответствии с этой концепцией основное предназначение военно-морских сил, развернутых в передовых районах, заключалось в их нахождении в постоянной готовности «проецировать» американскую военную мощь с моря на берег и оказывать влияние на происходящие там события «непосредственно и решительно, в любое время и в любом месте». В под-
тверждение отмеченного уместно привести откровенное высказывание Дж. Дэлтона о том, что передовое присутствие ВМС США в новых условиях по сути является современным вариантом «дипломатии канонерок»15.
В мирное время ВМС, развернутые в передовых районах, по мнению разработчиков концепции, должны были выступать в качестве активного и действенного инструмента американской внешней политики, позволяющего эффективно контролировать морские коммуникации, обеспечивать режим экономических санкций, регулярными заходами в иностранные порты пропагандировать американские «демократические идеалы» и демонстрировать поддержку сШа дружественных правительств. Многочисленные учения, проводимые совместно с ВМС, сухопутными войсками и ВВС союзников, помимо отработки конкретных боевых задач мыслилось использовать в качестве мероприятий, направленных на улучшение взаимопонимания и укрепление связей с ними.
Существенное место в данной концепции занимал раздел, в котором раскрывались аспекты, относившиеся к ведению боевых действий. Основной задачей передовых группировок ВМС считалось силовое воздействие на всю глубину территории против-ника16. При этом предполагалось, что в непродолжительных конфликтах ограниченного масштаба ВМС должны выполнять эту задачу самостоятельно, а в крупных — в составе объединенного оперативного формирования (ООФ). Немаловажным являлось и то, что штабные корабли и авианосцы США уже в мирное время содержатся полностью оборудованными для размещения на них пунктов управления как морских компонентов сил, так и объединенного центра управления, в том числе они могут принять на борт командующего ООФ и его штаб17.
Комментируя содержание анализируемых документов, начальник штаба ВМС США адмирал Дж. Джонсон отмечал, что заложенные в них идеи не только полностью соответствуют взглядам комитета начальников штабов вооруженных сил США, изложенным в национальной военной стратегии и «Единой перспекти-ве-2010», на будущие совместные операции с участием всех видов вооруженных сил, но и в значительной мере предвосхищают их. В этой связи он заявил,
С.Л.ТАШЛЫКОВ. «Противостоять угрозам не у своих берегов... »
что, с его точки зрения, флот идет в авангарде подготовки вооруженных сил страны к участию в конфликтах XXI столетия18.
Дальнейшим этапом в процессе уточнения роли и места ВМС в рамках концептуального документа КНШ «Единая перспектива-2010» и доклада министра обороны США «Всесторонний обзор состояния и перспектив развития вооруженных сил» стала публикация командованием ВМС концепции «Вперед. с моря: в любое время в любом месте» («Forward. From the Sea: Any Time Anywhere», 1998 г.). Этот документ представлял собой основные направления развития ВМС США в интересах их деятельности по поддержанию уже достигнутого превосходства, а также защите глобальных национальных интересов от потенциальных угроз, которые могут возникнуть в XXI веке.
Главная идея документа заключалась в официальном признании готовности ВМС «решительно влиять на события в мире в любое время и в любом месте». Как подчеркивало руководство военно-морских сил США, флот в состоянии обеспечить решение трех первостепенных задач, выделенных в национальной военной стратегии: «формирование выгодных для США условий международной обстановки», «реагирование на кризисы» и «подготовка к неопределенному будущему». В документе также отмечалось, что решение задачи по «формированию международной обстановки» обеспечивается участием ВМС в мирное время в реализации внешней политики страны (сюда были отнесены передовое присутствие, демонстрация высокой мобильности, проведение самостоятельных и совместных военно-морских учений, визиты в иностранные порты и т.д.), устрашением и сдерживанием потенциальных противников морскими ядерными силами и силами общего назначения, оказанием помощи союзным государствам в обеспечении их обороны, а также участием в создании новых коалиций и союзов.
Успешное решение задачи «реагирование на кризисы» предписывалось обеспечивать постоянным присутствием соединений ВМС в ключевых регионах мира: высокой мобильностью военно-морских группировок, позволявшей высшему военно-политическому руководству страны выбирать варианты их действий; организацией региональной ПВО и ПРО с морских направлений, обороны союзных стран и при-
крытия важных объектов на их территориях до прибытия усиления с континентальной части США; проведением морских операций, включая нанесение ударов с использованием высокоточного оружия; изоляцией сил противника и районов ведения боевых действий; авиационной поддержкой союзников и дружественных государств.
Возможность «подготовки к потенциальным угрозам будущего», по мнению командования ВМС, определялась наличием благоприятных условий и времени для полномасштабной оценки, изучения, апробирования и внедрения в практику развития и применения сил американского флота концепций и технологий с целью утверждения глобального превосходства США в новом тысячелетии. В этой связи предполагается широко использовать последние достижения в военном деле, ряд позитивных изменений в предпринимательстве, в частности, совершенствование закупочной системы необходимых средств и ресурсов для ВМС, повсеместную экономию материальных, финансовых и трудовых ресурсов, новые подходы к разработке и практической проверке перспективных концепций и технологий.
Особое внимание в документе было уделено вопросам сохранения обученного, подготовленного и имеющего богатый, в том числе боевой опыт личного состава, поддержания высокой степени боевой готовности сил флота за счет реализации текущих и перспективных программ его перевооружения. При этом особо подчеркивалось, что указанные факторы будут определять высококачественное состояние ВМС в первой половине XXI века.
Таким образом, процесс формирования во второй половине 1990-х годах новых взглядов на применение военно-морских сил США в изменившейся военно-политической обстановке выражался в последовательной разработке и публикации документов, содержавших ряд базовых оперативно-стратегических концепций. Выход в свет каждой новой публикации не отменял предыдущие, а дополнял и конкретизировал их положения применительно к новой обстановке и с учетом развития военной мысли, приобретенного опыта задействования ВМС в кризисных ситуациях последнего времени и результатов крупных учений.
В XXI веке процесс уточнения военно-морской стратегии продолжился. Основные усилия с на-
В
#
чала столетия были направлены на реализацию оперативных концепций «Маневренные действия экспедиционных сил» («Expeditionary Maneuver Warfare») и «Ведение боевых действий в едином информационном пространстве» («Network-Centric Warfare»)19. Вместе с тем в 2002 году в содокладе министра ВМС, опубликованном одновременно с докладом министра обороны США президенту и конгрессу о содержании новой национальной военной стратегии, было заявлено о намерениях создать единую концепцию ведения морских операций20, или, иначе говоря, сформировать из отдельных оперативно-стратегических общую стратегию ВМС. Последнее позволяет предположить, что процесс создания военно-морской стратегии, по крайней мере для текущего десятилетия XXI века, будет в ближайшие годы завершен.
Анализ опыта применения ВМС США с точки зрения реализации военно-морских оперативных концепций 90-х годов XX — начала XXI века позволяет также сделать вывод о том, что важнейшим элементом при разрешении последних конфликтных ситуаций являются силы флота, и прежде всего передовые и экспедиционные морские группировки. Это, по признанию американского военно-политического руководства, позволило успешно решать задачи обеспечения национальной безопасности путем осуществления полного контроля за изменениями обстановки в районах, признанных «жизненно важными» для интересов США, и своевременно реагировать на возникавшие угрозы. Такого рода кризисные ситуации в последнем десятилетии прошлого века, по мнению США, возникали более 90 раз, причем информация американскому руководству о возможном развитии конфликта в 50 проц. случаев поступала менее чем за две недели до его начала. Однако практически всегда, по утверждению командования флота, передовые силы ВМС и специально сформированные экспедиционные группировки успевали с реакцией на кризисы, причем примерно в 20 случаях эти действия носили силовой характер21.
События последнего десятилетия XX — начала XXI века свидетельствуют, что при всем разнообразии возникновения и развития кризисных ситуаций в мире начальная реакция сШа на них, как правило, проявлялась с моря. Именно на передовые группировки ВМС возлагалась задача про-
в
я
демонстрировать противнику и союзникам возможности и решимость Соединенных Штатов применить военную силу. При этом новым явлением в локальных войнах и вооруженных конфликтах стало использование на их начальных этапах не полностью развернутых группировок ВМС США и ОВМС НАТО. Это можно объяснить стремлением в максимальной степени добиться внезапности использования возросших ударных возможностей сил передового (постоянного) присутствия. В подобных случаях наращивание группировок до состава, предусмотренного планом операций, происходило уже в ходе начавшихся боевых действий.
Так, к началу операции США и Великобритании «Лис пустыни» против Ирака (17 декабря 1998 г.) в районе Персидского залива находилась лишь группировка сил передового присутствия в составе 16 боевых кораблей ВМС США, в том числе: атомный многоцелевой авианосец «Энтерпрайз» (68 боевых самолетов), 2 крейсера, 3 эсминца, 2 фрегата УРО и атомная подводная лодка, имевшие на вооружении до 360 крылатых ракет морского базирования (КРМБ) «Томахок». На тот момент фактически никто из зарубежных и российских военных аналитиков не предполагал о возможности начала военных действий подобной группировкой, по сути тактического состава. Тем не менее на первом из четырех этапов воздушной наступательной операции военным командованием США основная ставка была сделана на использование палубной авиации и применении КРМБ. Это обеспечило внезапность нападения и, как следствие, высокую эффективность первых массированных ракетно-авиационных ударов22. В течение последующих суток группировка ВМС США была увеличена в два раза за счет переброски в регион еще одного авианосного соединения (авианосец «К. Винсон») и шести кораблей — носителей крылатых ракет морского базирования.
Аналогичный подход к формированию группировок ВМС наблюдался при подготовке и в ходе операций НАТО против Югославии («Союзническая сила», 1 999 г.), а также США и Великобритании против Афганистана («Несокрушимая свобода», 2001 г.). В первом случае к началу военных действий в составе группировки ОВМС НАТО находились 36 боевых кораблей, в том числе: итальянский авианосец «Дж. Гарибальди» (34 самолета), до 10 кораблей
и подводных лодок-носителей КРМБ других государств альянса. К маю численность палубной авиации и количество кораблей, вооруженных КРМБ, в составе группировки возросло более чем в 2,5 раза. На первой стадии операции в Афганистане была задействована группировка ВМС в составе двух АУГ (до 130 боевых самолета) и 11 боевых кораблей и подводных лодок с КРМБ. В ходе операции состав группировки был увеличен в два раза23.
Очевидно, что такой способ развязывания военных действий, основанный на использовании боеготовности и высоких ударных возможностей группировок военно-морских сил постоянного присутствия, становится одним из основных для США и их союзников. Данное обстоятельство, однако, не дает основания говорить об отказе от заблаговременного создания полномасштабных группировок к началу локальных войн, как это было в операции «Шок и трепет», проведенной в 2003 году ОВС США и Великобритании против Ирака. Впрочем, в последнем случае можно с достаточной степенью уверенности предположить, что Соединенные Штаты и их союзники, используя предыдущий опыт, были готовы начать военные действия до завершения стратегического развертывания ОВС на театре. Однако попытки политического руководства США и Великобритании добиться признания мировым сообществом законности данной акции и получить санкцию Совета Безопасности ООН на проведение операции приводили к переносу срока ее начала, что, видимо, и обусловило заблаговременное формирование полномасштабной группировки войск и сил к середине марта 2003 года.
Таким образом, военно-морская стратегия США во второй половине 90-х годов XX — начале XXI века в концептуальном и содержательном отношении характеризовалась динамичностью. Тем не менее почти ежегодно вносившиеся в нее изменения адекватно и своевременно учитывались в планах оперативного использования ВМС и программах развития сил флота. Реализация положений этих документов выразилась в создании морских экспедиционных сил, размещении группировок ВМС передового присутствия практически во всех стратегически важных районах Мирового океана и их активном участии в большинстве локальных войн и вооруженных конфликтов последнего десятилетия.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Николаев Н.ВМС в новых стратегиях США и НАТО // Морской сборник. 1995. № 8, 9.С. 100.
2 Там же.
3 Сысоев С. О новой военно-морской стратегии США // Морской сборник. 1995. № 2. С. 77.
4 Гроув Э. Стратегия и структура военно-морских сил в изменившемся мире // Военная мысль. 1993. № 1. С. 57.
5 Николаев Н.Указ. соч. С. 100, 101.
6 Многоточие было поставлено вместо изъятых по политическим мотивам слов «проецирование мощи».
7 Балахонцев Н.О концепции строительства и применения ВМС США // Военная мысль. 1998. № 6. С. 61.
8 Константинов В. Военно-морские силы США — курс в XXI век (разработка концептуальных основ применения ВМС в новых условиях) // Зарубежное военное обозрение. 1999. № 8. С. 44.
9 Сысоев С. Указ. соч. С. 77.
10 Термин «военно-морские экспедиционные силы» отражает сущность современного подхода к обеспечению национальной безопасности США в новых геостратегических условиях — противостоять угрозам не у своих берегов, а там, где они зарождаются, — на заморских территориях.
11 Процесс формирования единой концептуальной базы в настоящее время еще не завершен.
12 Цит. по: Сысоев С. Указ. соч. С. 77
13 «Оперативный маневр с моря». Оперативно-стратегические концепции военно-морских сил США / Пер. с англ. М., 1998. С. 11—14.
14 Там же. С. 19.
15 Константинов В. Указ. соч. С. 45.
16 По расчетам американских специалистов, ВМС США способны поражать своим оружием не менее 75 проц. территории суши, до 80 проц. столиц мира. Для амфибийно-десантных сил является доступным до 80 проц. побережья.
17 Это имело место в операции «Алхолд демокраси» в Гаити в сентябре 1994 г., когда флагманский корабль 2-го флота США ШК «Маунт Уитни» выступил в роли плавучего командного пункта соединения.
18 Константинов В. Указ. соч. С. 47.
19 Первая из них представляет усовершенствованный вариант концепции «Оперативный маневр с моря».
20 Доклад министра обороны США президенту и конгрессу / Пер. с англ. М., 2002. С. 94
21 Материалы военно-научной конференции, посвященной 30-летию 30-й дивизии надводных кораблей. Севастополь, 1999. С. 67, 68.
22 В первых двух массированных ракет-но-авиационных ударах (МРАУ) были поражены до 50 иракских объектов. В каждом из последующих МРАУ, в которых участвовали практически все силы и средства группировки ОВС, были поражены не более 25 объектов (см.: Ташлы-ков С.Л. Причины, содержание и итоги военных операций в Ираке (1998 г.), на Балканах (1999 г.) и в Афганистане (2001 г.). М.: ВАГШ, 2003. С. 8, 9, 42).
23 Там же. С. 42, 45, 47.
Капитан 1 ранга С.Л. ТАШЛЫКОВ
