CC BY
1417
ИСТОРИЯ ПЕДАГОГИКИ И ОБРАЗОВАНИЯ
Л.Н. Беленчук
Ключевые слова:
просвещение, Петр Великий, школьная система, государственное образование, В.Н. Татищев.
ПРОСВЕЩЕНИЕ В ЭПОХУ ПЕТРА ПЕРВОГО
Статья посвящена истории возникновения школьной системы при Петре I, сочетанию традиционных и новаторских форм образования, созданию специальной школы, а также высшего образования. Рассматривается вопрос интеллектуального прорыва и резкого падения нравственности, характерного для эпохи Петра I. Уделено внимание новой педагогике, представленной, прежде всего, В.Н. Татищевым, И. Т. Посошковым, а также духовными лицами - митрополитом Димитрием Ростовским и епископом Феофаном Прокоповичем.
Время правления Петра I внесло много нового в русскую действительность. Политика царя, направленная на быстрое военное, политическое и экономическое усиление России, предполагала усвоение научно-технических идей, накопленных к этому времени в Европе. Потребность в квалифицированных специалистах многократно возросла.
Идея Петра подготовить некоторый ученый контингент, отправляя молодежь обучаться за границу, и с его помощью наладить обучение в России вытекала из этой задачи. Тем не менее, В.О. Ключевский, развенчивая обиходное мнение о Петре I как о западнике, писал о его отношении к Европе: «Он не питал к ней слепого или нежного пристрастия, напротив, относился к ней с трезвым недовери-
I Правый колонтитул
ем и не обольщался мечтами о задушевных ее отношениях к России, знал, что Россия всегда встретит там только пренебрежение и недоброжелательство» .
Таким образом, сближение с Европой было для Петра средством, а не целью. Какова же была цель, задается вопросом историк? «В ответ на этот вопрос надобно припомнить, зачем посылал Петр десятки русской молодежи за границу и каких иноземцев выписывал из-за границы». С их помощью «Петр заводил в России то, что он видел полезного на Западе и чего не было в России» [9,с. 225-226]. Необходимы были свои учебные заведения, готовящие специалистов для военного дела, растущей промышленности и управления.
Эпоха Петра вызывала и вызывает самые серьезные разногласия у историков. Оценки ее противоречивы, значение несомненно: вся отечественная история часто подразделяется на до - и послепетровскую эпоху. Отмечаются не сравнимые с предшествующими веками технический и технологический прогресс, военные успехи и приобретение Россией статуса мировой державы и империи, укрепление государственности.
Но наряду с этими достижениями уже современники Петра говорили о резком падении нравственности в различных сословиях государства, о начале упадка духовенства и церковного устроения, усилении заимствования культурных ценностей западноевропейского мира. Князь Щербатов в своей записке «О повреждении нравов в России» признает реформу Петра отвечающей народным нуждам, но слишком радикальной, считая ее началом многих беззаконий, укоренившихся в обществе в последующие эпохи. С горечью он пишет о нравственных нарушениях в семейной жизни: «Несть ни родительской любви к их исчадию (ребенку - Л.Б.), которые, яко иго с плеч слагая, с радостию отдают воспитывать чуждым детей своих; часто жертвуют их своим прибытком, и многие учинились для честолюбия и пышности продавцами чести дочерей своих. Несть искренней любви между супругов, которые часто друг другу, хладно терпя взаимственныя прелюбодеяния, или другия за малое что разрушают собою церковью заключенный брак, и не токмо стыдятся, но паче яко хвалятся сим поступком. Несть родствен-нические связи, ибо имя родов своих ни за что почитают, но каждый живет для себя... Не неприятель был Петр Великой честному обществу, но хотел, чтобы оно безубыточно каждому было. Он учредил ассамблеи, на которые в назначенные дни множество собирались. Но сим ассамблеям предписал печатными листами правила, что должно на стол поставлять и как принимать приезжих. Сим упреждая и излишнею роскошь, и тягость высших себе
принимать. Ибо общество не в обжирании и опивании состоит, и не может оно быть приятно, где нет равности. Сам часто государь присутствовал в сих ассамблеях и строго наблюдал, дабы предписанное исполнялось.
Но слабы были сии преграды, когда вкус, естественное сластолюбие и роскошь стараются поставленную преграду разрушить, и где неравность чинов и надежда получить что от вельмож истребляют равность. В присутствии государевом учиненные им предписания сохранялись в ассамблеях, но в простом житье роскошь и унижение утверждали свои корни» [14].
Говоря об издержках петровских реформ, князь Щербатов все же отмечает, что если бы преобразования шли не насильственным, а естественным путем, то подобных экономических и военных результатов, страна бы достигла к концу XIX века, а между тем соседи России, пользуясь ее слабостью, оторвали бы от нее части и еще более замедлили бы ее развитие.
«Не довольствуясь потребными нововведениями законодательными, военными, экономическими, просветительными, Петр стремился исправлять и частное общежитие, ввести людскость, смягчить грубые древние нравы, а это смягчение повело к распущенности и положило начало крайней порче нравов», - отмечает Ключевский. «Мы стали гражданами мира, но перестали быть в некоторых случаях гражданами России - виною Петр!» [9, с. 211-212]. Неизбежность резкого технического рывка и связанного с ним усиления западноевропейского влияния, вероятно, сыграли двоякую роль в воспитании общества. С одной стороны, Россия получила в свое распоряжение новейшие знания и технические искусства, создала образовательную систему. С другой - вместе со знаниями и широким образованием в общество пришли обычаи, доселе чуждые и неорганичные для него. Так, постепенно разрушалась патриархальная русская семья, быт, традиционное воспитание детей.
Между тем сам Петр всю жизнь оставался «верен привычкам древнерусского человека, не любил просторных и высоких зал и за границей избегал пышных королевских дворцов... При нем во всей Европе разве только двор прусского короля-скряги Фридриха Вильгельма I мог поспорить в простоте с петербургским.» [9, с. 33].
В оценке просветительной деятельности Петра также констатируем некоторую раздвоенность: с одной стороны, резкий рост учебных заведений, появление новых, связанных с военным делом, наук (морское дело, навигация, артиллерийское дело, и др.), изучение страны - ее природных, подземных, территориальных богатств, создание образовательной системы; с другой - разделение образования на две ветви - светскую и церковную, что
обозначило разрыв, а вскоре - и противопоставление научного образования духовному. Большое влияние на русскую культуру и просвещение в плане их отрыва от исконных корней оказали реформы церковного управления (упразднение патриаршества и учреждение в 1721 г. Святейшего Синода), гражданского шрифта (упрощение графики, отмена надстрочных знаков, введение арабских цифр), создание научной библиотеки и естественнонаучного музея - Кунсткамеры (1714 г.), учреждение светского научно-учебного заведения - Академии Наук (1724 г.), реформы бытовой сферы (еды, одежды, этикета), которые произвели особенно сильное впечатление на население.
При Петре I положение сословий в государстве оформилось юридически; следом появилась и сословная школа. Образование становилось не частным, а государственным делом, и получение его приравнивалось к прохождению государственной службы. Потребность в огромном, по сравнению с прежними временами, количестве учителей вызвала небывалый приток иностранных специалистов, работавших в промышленности, строительстве, военном деле, устраивавших школы, ремесленные курсы и классы [2, с. 51-52].
М.В. Ломоносов вспоминал, что в сороковые годы XVIII века в Академии наук и гимназии при ней невозможно было услышать русский язык. Вместе с появлением специалистов, учебных пособий, книг в научных и учебных заведениях стал постепенно утверждаться европоцентристский взгляд на мировую культуру, который сделал эталоном романо-германский культурный тип. С точки зрения его приверженцев, русская культура представляла собой огрубленную, «недоразвившуюся», упрощенную версию европейской. В это же время появляется так называемая норманнская теория о неспособности восточных славян создать государственность собственными силами и о призвании для этого «варягов» - внешнюю организующую силу. Постепенно в сознании образованного человека того времени отсутствие научного образования, интеллекта, светских манер в поведении становится синонимом бескультурья.
Потребность в большом числе технических специалистов вызвала к жизни петровский указ 1714 г., который предписывал устраивать при архиерейских домах цифирные (назывались они так потому, что в содержании образования преобладали математические науки - арифметика и геометрия) школы для детей 10-15 лет всех городских сословий. Школы должны были готовить молодежь для дальнейшей государственной службы - военной и штатской, а также для поступления в специальные технические учеб-
ные заведения. Подчинялись цифирные школы не Церкви, а государству (Монастырскому приказу), хотя и располагались на территории церковных учреждений. По всей России таких школ было 42, они находились далеко друг от друга, и ученики должны были жить в интернатах, что было для русской семьи совершенно новым и непривычным делом.
Обучение в цифирной школе Петр I поставил непременным условием продвижения по службе, поэтому оно воспринималось родителями и учениками как кара, такая же новая повинность, как солдатчина (как и было на самом деле; не закончившим курс запрещалось даже жениться), поэтому часты были побеги из школ и уклонение от учебы. Цифирные школы были плохо организованы: казна почти не выделяла денег на их существование (собственно говоря, для экономии средств они и создавались там, где уже были школы), а архиерейские дома не были заинтересованы в них, поскольку цифирные школы стали неорганичной приставкой к уже существовавшим при них церковным школам. Преподавали в них, как правило, учителя этих же церковных школ, не знакомые в нужной степени с математическими науками. Выпускники цифирных школ вместо образования получали случайный набор поверхностных знаний.
Сопротивление дворянства обучению в цифирных школах было настолько сильным, что под его давлением уже в 1716 г. вышел указ о разрешении дворянским детям учиться дома или в столичных специальных школах, которые имели более или менее укомплектованный штат учителей и давали серьезное образование. Дети духовенства и торгового сословия также получили разрешение получать образование в духовных учебных заведениях или дома. После смерти Петра I цифирные школы почти повсеместно закрылись [3; 195].
В силу высоких темпов экономического развития страны в начале XVIII века высокий престиж приобрело повышенное техническое образование. Была учреждена навигацкая школа («Школа математических и навигацких наук» в Москве), которая готовила инженеров для флота, а со временем стала местом подготовки специалистов самых различных профессий - заводских инженеров, государственных служащих, учителей, архитекторов и строителей. Срок обучения в ней был равен примерно восьми годам: по желанию учащиеся могли получить и основы педагогических знаний для последующего преподавания в цифирных (низших) школах.
Для неграмотных учеников существовало «народное» или «русское» отделение, где обучали грамоте, счету и письму в течение двух лет. Ни учебных планов, ни программ в школах не было: учили последовательно разным
дисциплинам, время окончания обучения дирекция школы устанавливала для каждого ученика индивидуально.
Обычно обучение заканчивалось тогда, когда на учащегося приходил запрос из какого-либо ведомства. Учение в навигацкой школе приравнивалось к государственной службе, ученики полностью были на государственном обеспечении, включая обеспечение учебными пособиями, канцелярскими принадлежностями и «кормовыми». В школе царила жесткая «армейская» дисциплина: малейшая провинность влекла за собой телесное наказание, за прогулы брали денежные штрафы, а за побег из школы полагалась смертная казнь. Наиболее талантливых учеников посылали стажироваться в Западную Европу. Навигацкие школы были также открыты в Ревеле, Нарве, Новгороде.
В 1715 г. Московская навигацкая школа была переведена в столицу и преобразована в Санкт-Петербургскую Морскую академию - высшее учебное заведение в системе навигацких школ. В нем преподавались арифметика, алгебра, геометрия, тригонометрия, география, астрономия, геодезия и другие предметы. Учителями сначала были иностранные педагоги, но со временем стали появляться и отечественные. В Академии преподавал крупный российский математик Л.Ф. Магницкий (1669-1739), автор учебника по этой дисциплине. Появлялись оригинальные учебные пособия и по другим отраслям знаний, но в основном учебники все же были переводными.
Кроме навигацких школ в России в первой четверти XVIII века появлялись и другие специальные учебные заведения - Артиллерийско-инженерная школа Якова Брюса в Москве, Инженерная рота в Санкт-Петербурге (которая выполняла среди инженерных школ такие же задачи, как и Морская академия в системе навигацких школ), горная школа при Олонецких заводах в Карелии, школы мастеровых для Уральских заводов, школа переводчиков при Посольском приказе (управление «иностранных дел») в Москве, московская хирургическая школа и т. д.
Вершиной образовательной системы, по замыслу Петра I, должна была стать Академия Наук, которая была открыта уже после его смерти - в 1725 г.
Таким образом, в эпоху Петра создается светская государственная школа. По своей цели (подготовка специалистов, в основном, для военной и связанных с нею отраслей) и содержанию образования (преимущественно математические и технические знания) она была специальной, в основном, инженерно-технической школой, которая охватывала небольшой процент детей, главным образом, состоятельных городских сословий. Сельские жители, дети духовенства продолжали получать элементарные знания (чте-
ние, письмо, церковное пение) в приходе или просто у грамотных людей. Поскольку в петровскую эпоху складывается самостоятельное светское образование, те всесословные школы, которые существовали в допетровскую эпоху, принимают профессиональный характер школ для духовенства. Духовное образование в XVIII веке постепенно начинает отделяться от светского и оформляться в самостоятельную систему. Его центрами в начале XVIII века были школы при архиерейских домах (первые из них -Ростовская, Тобольская, Новгородская).
Архиерейские училища (школы), которые в эпоху Петра и после нее все более становились специальными духовными училищами, обучали грамоте, счету, вероучительным предметам, реже - основам светских наук, которые преподавались довольно бессистемно. В некоторых, наиболее крупных из них, было уже два отделения - грамматическое и риторическое, в котором преподавались богословские и философские знания.
Содержание образования целиком зависело от наличия педагогов и епархиальных сборов. Случалось, что по недостатку средств школы распускались (несмотря на то, что Духовный регламент предписывал всем детям духовенства иметь школьное образование), а затем, если средства появлялись, вновь восстанавливались. Крупные архиерейские училища, где существовал полный курс обучения (по примеру академий), со временем стали называться духовными семинариями. Большинство из них было устроено по образцу юго-западных (поскольку архиереи и учителя были в основном из малороссов) школ; богословский цикл преподавался в них на латыни и римско-католических источниках.
Соответственно, и содержание образования в основном составляла западноевропейская средневековая схоластика, принесенная из Юго-Западного края. Постепенно греческая основа образования все больше замещалась латинской [8, с. 95]. Знания, получаемые в семинариях, носили формальный, малопригодный для жизни характер, их выпускники иногда не могли объяснить на русском языке простых истин веры. И духовенство не могло понять, зачем русским священникам нужно знать латинскую грамматику и предметы, которые не применимы на практике. В некоторых семинариях постепенно стали учить на церковнославянском языке.
В течение XVIII века произошла смена малороссийского учительского корпуса русским, по преимуществу выпускниками Московской академии. Однако устоявшееся господство латыни и схоластики свергнуть было трудно. Некоторые учителя вводили отдельные элементы православного богословия на русском языке в высших классах семинарии.
Таким образом, отличительные черты петровской школы - ее государственный характер, прагматизм (узкопрактическое направление), принудительность, разделение духовного и светского образования, крайний европоцентризм. О последнем лучше всего свидетельствовал преподавательский корпус, который в основном состоял из иностранцев, преподававших не только в учебных заведениях, но и в семьях дворян. Подавляющее большинство из них не имели систематического образования: для обучения дворянских детей иностранным языкам часто нанимали простых горожан из Франции, Англии, Германии, которые не могли преподать своим ученикам образцы высокой европейской культуры; зато быстро внушали свои обывательские представления о жизни.
Особое значение при Петре получила немецкая школа. В Немецкой слободе в Москве с XVII века существовали свои учебные заведения. По просьбе царя в 1701 г. пастор Швиммер организовал школу при Посольском приказе, где готовили переводчиков и давали образование всем желающим на немецком и латинском языках. В 1703 г. в Москве начал преподавать пастор Глюк, устроивший в 1705 г. свою школу, в которой также учили немецкий и латынь, но желающие могли изучить и другие европейские языки. В школе пастора Глюка преподавалась обширная программа светских наук - история, география, политика, философия, этика. Учили также этикету, танцам и верховой езде. Это был прообраз нового школьного учебного заведения, построенного на основе последних достижений европейской педагогической практики.
Стремительность, с которой проводились реформы, их «дисциплинарный» дух привели к их неприятию значительной частью общества и расстройству петровской школьной системы при преемниках императора.
Педагогическая мысль первой половины XVIII века также начала отдаляться от представлений о воспитании и обучении XVII века. Видным теоретиком «государственнической» педагогики был выдающийся историк и государственный деятель петровского времени В.Н. Татищев (1686-1750), который занимался организацией школ на Урале (в 1721 г. им была открыта первая горнозаводская школа в заводском поселке, который впоследствии стал городом Екатеринбургом), а затем - целая сеть горнозаводских школ, подчинявшихся первой.
В своих педагогических сочинениях «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ» (1733), в «Духовной моему сыну» (1734), в «Записке об учащихся и расходах на просвещение в России», инструкции «О порядке преподавания в школах при уральских казенных заводах» (1736) В.Н. Татищев
подчеркивал, что образование - дело не только личное и частное, но государственное и общественное и заниматься им должны не только родители, но и власти, которые проводят образовательную политику, включающую, как всякая политика, элемент принуждения.
На В.Н. Татищева, как и на самого Петра I, сильное влияние оказала немецкая культура и лютеранская философия, которая усматривала значение христианства преимущественно в установлении нравственного кодекса, свода поведенческих норм, моральных постулатов. Важным принципом в творчестве В.Н.Татищева было признание необходимости изучения современной философии: «И к познанию Бога и к пользе человека нужная философия не грешна; только отвращающая от Бога вредительна и губительна» [Цит. по: 2, с. 200].
Прагматизм эпохи петровского просвещения отразился и на классификации В.Н. Татищевым отраслей знания: науки он подразделяет на «нужные» (Закон Божий, логика, богословие, домоводство для женщин и владение оружием для мужчин), «полезные» (письмо, грамматика, риторика, иностранные языки, история, география, ботаника, анатомия, физика, химия), «щегольские или увеселяющие» (искусства), «любопытные» (астрология, хиромантия, физиогномика и алхимия), «вредительные» (гадания и волшебство). Такая классификация отражает характерные представления петровской эпохи - нового времени, в котором, однако, имелось еще много отпечатков языческого средневековья. Поучившись в школе, дворянские дети должны были послужить на «государевой службе», штатской или военной, до 30 лет. Только после этого могли думать о собственном доме и семье.
В «Духовной моему сыну» яснее выступают православные истоки мировоззрения В.Н. Татищева. Он утверждает, что без веры нет жизни; а вера невозможна без молитвы и Церкви, увещевает сына обращаться к Священному Писанию и Преданию «денно и нощно». С другой стороны, все более явственно возникает новое для отечественной мысли противопоставление духовной работы (посту, молитве) - материальной, физическому или умственному труду. Обосновывается тезис первостепенной важности научного знания, пользы изучения других мировоззрений, иных вероучений.
В.Н. Татищев говорит о том, что необходимо поучиться и в светских науках, в которых нужнейшее - правильно и складно писать; затем - арифметике, геометрии, артиллерии и фортификации, немецкому языку, «что тебе необходимо нужно для известия о состоянии государства нашего.». К
этому списку ученый относит также отечественную историю и географию. В «Разговоре двух приятелей о пользе наук и училищ» В.Н. Татищев, определяя значение образования, утверждает, что разумный человек с помощью наук и искусств приобретает «беспогрешное суждение», а с его помощью и «всякое благополучие». «Разум», о котором говорит В.Н. Татищев, еще не «интеллект» в сегодняшнем понимании, но уже и не «премудрость» - в библейском. Касаясь вечных, высших законов жизни, В.Н. Татищев пытался внедрить в сознание общества мысль о нерушимости мирского закона, который карает здесь, на земле.
В духе своего времени В.Н. Татищев предлагал строить все воспитание и обучение, исходя из будущей специальности учащегося. Так, в военных чинах необходимы такие качества, как послушание и мужество, в гражданских - справедливость, прилежание, терпение, нестяжательство. На формирование именно этих качеств прежде всего должно быть направлено школьное и домашнее образование. Этому должны содействовать учителя, которые, писал Татищев, «не токмо в своей науке были бы учены», но и имели бы и педагогический талант. В педагогической мысли В.Н. Татищева своеобразно сочетаются традиционные представления о воспитании с новыми европейскими веяниями.
Педагогические сочинения известного сподвижника Петра I, И.Т. Посошкова (1652-1726) «Отеческое завещание сыну» (1705), «О просвещении России ученьем», книга «О скудости и богатстве» (1724) проводят мысль об обучении как средстве распространения православного просвещения. И.Т. Посошков происходил из крестьянской семьи, и его усилия были направлены на воспитание простого народа. В мечтах видеть народ образованным он шел дальше Татищева: «И, чаю, не худо бы так учинить, чтобы не было и в малой деревне безграмотного человека, и положить им крепкое определение (закон - Л.Б.), чтобы безотложно детей своих отдавали учить грамоте, и положить им срок годы на три или на четыре... А буде в четыре года детей своих не научат, такожде, кои ребята и впредь подрастут, а учить их не будут, то какое ни есть положить на них и страхование» (штраф, наказание - Л.Б.). И.Т. Посошков в своих чаяниях исходил из практической пользы, считая, что неграмотных крестьян может обмануть каждый. Так зарождалась в России мысль о всеобщем обязательном обучении. В «Книге о скудости и богатстве» И.Т. Посошков говорит об образовании не только русского, но и других народов России, много терпящих от чиновников по своей неграмотности и незнанию русского языка.
В «Отеческом завещании сыну» соединены традиции православно-
го благочестия (многие мысли перекликаются с Поучением Владимира Мономаха) и современные И.Т. Посошкову подходы к образованию. Автор наставляет сына и читателей: в каком законе (вере - Л.Б.) ты родился, в том и пребывай до конца живота своего, «и сего ради буди неподвижен, но стой, яко мраморный столп.». И.Т. Посошков, признавая необходимость учения по иностранным книгам, важность заключенного в них знания, предостерегает от «приятия латинского духа» западноевропейских и польских учебников, настаивает на определенной критичности в отношении к ним, призывает изучать богословие по православным источникам.
Церковное направление в русской педагогике, отделившееся от светской мирской науки, так же, как и школа, в XVIII веке было представлено разными подходами к просвещению. Стефан Яворский (1658-1722), один из сподвижников Петра I, был богословом схоластического плана, ярким представителем киевской школы. Одно из его важнейших сочинений - «Камень веры». Он прославился своими выступлениями против протестантизма и протестантского образования.
Феофан Прокопович (1681-1736), видный деятель эпохи просвещения и также сподвижник Петра I, как и Стефан Яворский, выпускник Киево-Могилянской академии, автор Духовного регламента (документ о новом церковном управлении, 1721), стоял у истоков Московской духовной академии и семинарии, для которых разработал устав, обратив особое внимание на светские науки (грамматику с историей и географией, арифметику и геометрию, физику, политику и другие) и тщательный подбор преподавателей, предъявляя к ним вполне отчетливые требования (достаточный уровень научных знаний, умение доходчиво изложить предмет и вызвать интерес у учащихся). Его школьные уставы (в том числе для частной школы, открытой им в своем доме) были скопированы с уставов иезуитских школ и основаны на непреложности школьных законов и строжайшей иерархии и дисциплине. Однако содержание преподавания и сами устои школы были православными. Феофан Прокопович написал несколько учебных пособий (букварь, «Первое учение отроков»). Школа Феофана Прокоповича явилась одним из первых общеобразовательных учебных заведений России с широкой программой обучения.
Третий выдающийся выпускник Киево-Могилянской академии, ростовский митрополит Дмитрий (1651-1709), основал в Ростове одно из первых архиерейских училищ. В своем учебном заведении он попытался соединить смысл православного просвещения и западноевропейские формы воспитания и обучения. В архиерейском училище обучалось до 200 человек одновре-
менно; курс продолжался 3 года, в течение которых, кроме грамоты и счета, изучались тривиум, греческий и латынь. При училище был устроен театр, в котором учениками ставились пьесы духовного содержания - «Кающийся грешник», «Успенская драма», «Рождественская драма» и др. Трудами святителя Дмитрия традиции русского народного воспитания - церковность, семейная простота отношений наставника и учеников, неформальное отношение педагогов к своему делу, разнообразие и оригинальность форм школьной жизни - были продолжены в его школе. Хотя основной задачей школы была подготовка священнослужителей, в нее принимались дети из различных сословий, «лица благородные и неблагородные». В отечественном просвещении вырабатывались новые формы совмещения церковного уклада с научным знанием и искусством. Школа просуществовала недолго, однако, оставила заметный след в российской педагогике, продемонстрировав возможности развития отечественного традиционного образования.
Делом всей жизни Дмитрия Ростовского стало составление «Келейного летописца» - учебной книги для училища, состоящей из текстов Священного Писания, прокомментированных отцами Церкви, с примерами из житийной литературы. Это было оригинальное пособие, в котором отразилась целостность взгляда на мир через богословскую и научную призму. Причиной его составления было желание митрополита наставить ростовское духовенство в церковных текстах. «Келейный летописец» был составлен на основании огромного количества источников, отобранных и прокомментированных святителем. Из приведенных текстов складывается и своеобразный воспитательный кодекс святителя Дмитрия, основанный на евангельском понимании особого места детства и отрочества (развитого затем в творениях св. отцов Церкви), на признании ответственности родителей за воспитание детей, на необходимости тщательного выбора педагога. Усилия воспитателя должны были иметь целью душевное здоровье воспитанника, его нравственное совершенствование, воспитывать не только ум, но волю и чувство.
В петровский же период был создан и другой воспитательный кодекс, имевший своим источником западноевропейские произведения подобного жанра, появлявшиеся в разных странах в XVI-XVIII вв. - «Юности честное зерцало или показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов». В нем излагались некоторые нравственные законы, выраженные правилами поведения в обществе. Например, закон уважения и почитания родителей выражался правилами: «И когда от родителей что им (детям -Л.Б.) приказано бывает, всегда шляпу в руках держать, а пред ними не взде-
вать (одевать - Л.Б.), и возле них не садитися, и прежде оных не заседать (рассаживаться - Л.Б.), при них в окно всем телом не выглядывать, но все потаенным образом с великим почтением, не с ними в ряд, но немного усту-пя, позади оных к стороне стоять, подобно яко паж некоторый, или слуга» [13, с. 49]. Облик молодого человека, нарисованный в книге, также и образ нового времени: «Младый отрок должен быть бодр, трудолюбив, прилежен и беспокоен, подобно как в часах маятник.».
В книге указывалось, что дворянские «младые отроки должны всегда между собою говорить иностранными языками», чтобы скрыть свои мысли от слуг (здесь уместно вспомнить всех домочадцев как единую семью Домостроя) и чтобы их всегда можно было отличить от простонародья [13, с. 50-51]. В книге устанавливается таким образом закономерность и необходимость особого дворянского воспитания. Идея книги, пишет В.О. Ключевский, «как держать себя в обществе, чтобы иметь успех при дворе и в свете. Таковы качества, приводящие к дворянской цели жизни - стать лощеным светским фатом и придворным пройдохой» [9, с. 265]. Единое русское просвещение с эпохи Петра начинает делиться не только на светское и духовное, но и на элитарное и народное.
В петровский период появляются российские учебные пособия по отдельным научным дисциплинам. Среди наиболее известных можно назвать «Арифметику» Л.Ф. Магницкого (1669-1739), которая вышла в 1703 г. В ней широко были использованы наглядные средства обучения (к учебнику прилагались макеты и таблицы). Этот учебник содержал сведения по арифметике, математике, геометрии и тригонометрии, а также военной инженерии и был одним из лучших пособий своего времени. На титульном листе изображена арифметика в аллегорическом образе царицы наук. Учебник использовался в училищах в течение пятидесяти лет. «Арифметика» Л.Ф. Магницкого носила прикладной характер: в ней математические знания группировались вокруг решения инженерно-технических и военных задач. В Новгороде Федором Максимовым была составлена новая славянская грамматика, а в Чернигове появилось оригинальное учебное пособие по риторике.
Однако, наряду с распространением знаний, повсеместно укреплялись злоупотребления - закон Божий уступал место закону человеческому (ведь даже облик человека с бородой в русском сознании прочно ассоциировался с подобием Божьим, отсюда такое неприятие бритья бород), а последний -не успевал за скоростью преобразований. При Петре пышным цветом расцвели поборы, брали за все - за бороду, за платье, даже за браки и сбор
меда. «И страсти людские стали доходной статьей: карты, кости, шахматы и другие игральные инструменты, как табак и водка, вошли в число монополий и отдавались на откуп: «заплатя пошлину, вольно играть», замечает современник» [9, с. 138-141].
Эпоха Петра вся пронизана противоречиями, отсюда так трудно оценить результаты просвещения. В целом, она явилась продолжением эпохи Алексея Михайловича, однако темпы преобразований были многократно превышены. Взвешенный подход к ее оценке встречаем в книге «Русская симфония» митрополита Иоанна Снычева: «Впрочем, рассуждая о Петре Великом, его деятельности и его эпохе, важно не впасть в одну из двух крайностей, традиционно свойственных отечественной историографии. Так, неуемные почитатели Петра, безудержно идеализируя как его самого, так и все, что он делал, отстаивают то убеждение, что без великих реформ допетровская Русь безнадежно отстала бы от «просвещенной» и «цивилизованной» Европы. Это, конечно, не так. Но, с другой стороны, попытки представить «великого преобразователя» в образе демоническом, как едва ли не сознательного врага русского благочестия, тоже грешат искажениями и натяжками» [7, с. 450].
Вероятнее всего, Петра в меньшей мере интересовал слом старой русской жизни: ему надо было вооружить страну передовыми технологиями и военными средствами, сделать ее мировой державой, способной отстаивать свою культурную, экономическую и политическую независимость. Но в сознании народа просветительная деятельность Петра представлялась продолжением начавшегося при царе Алексее непонятного посягательства на чистоту родной веры и крепость обычаев, что принесло немалый ущерб результатам реформ.
Литература
1. Антология педагогической мысли России XVIII в. М.: Педагогика, 1995. - 480 с.
2. Беленчук Л.Н. История отечественной педагогики. М.: Изд-во ПСТГУ, 2005. - 182 с.
3. Беленчук Л.Н., Янушкявичене О.Л. История зарубежной и русской педагогики. М.: ПРО-ПРЕСС, 2011. - 312 с.
4. Демков М.И. История русской педагогики. М., 1913. - 156 с.
5. Денисов А.П. Леонтий Филиппович Магницкий. М.: Просвещение, 1967. - 144 с.
6. Каптерев П.Ф. История русской педагогии. СПб.: «Алетейя», 2004. - 500с.
7. Знаменский П.В. Духовные школы в России до реформы 1808 года. СПб.: «Летний сад», «Коло», 2001. - 800 с.
8. Иоанн (Снычев), митр. Русская симфония. Изд. 2-е, доп. СПб.: «Царское дело», 2002. - 566 с.
9. История России с начала XVIII до конца XIX века / Л.В. Милов, П.Н. Зырянов, А.Н. Боханов; отв. ред. А.Н. Сахаров. М.: Изд-во »АСТ», 2000. -544 с.
10. Ключевский В.О. Курс русской истории. Т. IV. М.: Соцэкгиз, 1937. - 388 с.
11. Ломоносов М.В. Хрестоматия / Сост. С.Ф. Егоров. М.: Изд-во дом Шалвы Амонашвили, 1996. - 221 с. (Антология гуманной педагогики).
12. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. XVIII- первая половина XIX в. М.: Педагогика, 1973. - 599 с.
13. Хрестоматия по истории школы и педагогики в России. М.: Просвещение, 1974. - 527 с.
14. http://old-russian.chat.ru/17sherb.htm
