CC BY
16
Список литературы
1. Альбер Я. Риторические методы как маскировка спекуляций и гипотез, или Почему важны эмпирические исследования реальных читателей.
Alber J. Rhetorical ways of covering up speculations and hypotheses, or Why empirical investigations of real readers matter // Style. - University Park: Pennsylvania state univ. press, 2018. - Vol. 52, N 1-2. - P. 34-39.
2. Вейссман Г. Хитроумная стенографистка и другие истории: Ответ на «Авторы, ресурсы, аудитории».
Weissman G. The conniving stenographer and other stories: A response to «Authors, resources, audiences» // Style. - University Park: Pennsylvania state univ. press, 2018. - Vol. 52, N 1/2. - P. 56-60.
3. Караччоло М., Кукконен К. Врезаться в стену? Риторический подход и роль реального читательского отклика.
Caracciolo M., Kukkonen K. Hitting the wall? The rhetorical approach and the role of reader response // Style. - University Park: Pennsylvania state univ. press, 2018. -Vol. 52, N 1-2. - P. 45-50.
4. Кафаленос Э. Противопоставление история / дискурс.
Kafalenos E. The story / discourse distinction // Style. - University Park: Pennsylvania state univ. press, 2018. - Vol. 52, N 1/2. - P. 39-42.
5. Принс Дж. Ответ Джеймсу Фелану.
Prince G. Response to James Phelan // Style. - University Park: Pennsylvania state univ. press, 2018. - Vol. 52, N 1/2. - P. 42-45.
6. Рихтер Д.Г. Риторика, яркость и читатель на коне: Ответ Джеймсу Фелану. Richter D.H. Rhetoric, salience and the reader in the saddle: A response to James Phelan // Style. - University Park: Pennsylvania state univ. press, 2018. - Vol. 52, N 1/2. - P. 51-55.
7. Стиль [Научный журнал: Специальный номер].
Style. - University Park: Pennsylvania state univ. press, 2018. - Vol. 52, N 1/2. -P. 1-180.
8. Фелан Дж. Авторы, ресурсы, аудитории: К созданию риторической поэтики нарратива.
Phelan J. Authors, resources, audiences: Toward a rhetorical poetics of narrative // Style. - University Park: Pennsylvania state univ. press, 2018. - Vol. 52, N 1/2. -P. 1-34.
ПОЭТИКА И СТИЛИСТИКА ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
2019.04.007. Н.Т. ПАХСАРЬЯН. ПРОСТРАНСТВО В ЛИТЕРАТУРЕ: ОБЗОР ТЕМАТИЧЕСКОГО НОМЕРА ЖУРНАЛА «ЭКО ДЕЗ ЭТЮД РОМАН».
Ключевые слова: пространство; географический поворот; письмо; память; специализация литературы.
Журнал филологического факультета университета Южной Богемии в Чешской Будейовице публикует материалы в основном на французском языке, поскольку посвящен романской лингвистике и литературоведению. Сдвоенный номер 2018 г. содержит тематический блок из девяти статей о литературном пространстве в классической и современной литературе.
Во вводной заметке к разделу «Пространственность» Петр Килушек (ун-т Масарика, Брно) отмечает, что конец ХХ в. отмечен «географическим поворотом», который заставил литературоведов и критиков переосмыслить подходы к пространственности в художественной прозе и культуре в целом. Методология современных исследований пространства в литературе связана с постструктурализмом и постфеноменологией (3, с. 45).
Первая статья раздела, написанная профессором Яном Жив-чаком (ун-т Прешова, Словакия), обращена к анализу жесты «Монашество Гильома I» из эпического цикла о Гильоме Оранжском (9). Традиционно монастырь представлен в сознании и текстах средневековых сочинителей как сакральное пространство, соединяющее человека с Создателем, как особый мир, дверь в который может открыть не каждый. Однако в рассматриваемой эпической песни монастырский локус аббатства Жен-сюр-Мер оказывается отнюдь не мирным и не сакральным. В этом убеждается Гильом, предугадывающий ожидающие его интриги со стороны монахов (ибо он обладает ясновидением), но все же вступающий в пространство монастыря. Увиденный и описанный повествователем монастырь противостоит видению этого пространства сообществом монахов, живущих в нем. «Аббатство Жен-сюр-Мер в пространственном континууме поэмы лишается функции космоса и превращается в хаос», - замечает автор статьи. Я. Живчак связывает этот парадоксально негативный образ монастырского пространства с кризисом, который переживает в XII в. орден бенедиктинцев, и видит в анализируемой жесте литературный призыв к реформированию монастырского устава.
Ярослав Становски (ун-т Масарика в Брно - ун-т Пари-Эст) исследует специфику образа Франции в историческом сочинении Ж. Мишле - «Картина Франции» (7). Поэтика пространства в исто-
риографическом произведении представляет собой особую проблему, поскольку в описании географического пространства, исторических событий и нравов соединяются научный и художественный дискурсы. Ж. Мишле - типичный представитель романтической историографии с ее интересом к национальному колориту. Ключевая роль в процессе письма принадлежит у него воображению. Одновременно историограф защищает свое право на субъективное видение истории.
«Картина Франции» построена по пространственной логике: повествователь описывает провинцию за провинцией, устанавливая связь между историей и территорией. Внимание Мишле к географической точности вскрывает научную подоплеку его сочинения. Но наряду с научными претензиями в «Картине» присутствует и литературно-художественное измерение: текст представляет собой рассказ о путешествии, это своего рода туристический путеводитель, созданный словно бы под впечатлением от реального путешествия. Живые и динамические образы французских провинций демонстрируют литературную одаренность автора и романтическую природу его художественного видения.
При этом «Картина Франции» уже предвосхищает план другого исторического труда - «Истории Франции», где также соседствуют география и история. Пространство и время, таким образом, соединяются воедино, эрудиция автора сливается с поэтическим вдохновением и стилистическим мастерством.
Профессор Варшавского ун-та Кевин Франсуа рассматривает трактовку пространства в трех сказочных повестях Марселя Швоба - «Мастерицы бальзамирования», «Голубая страна» и «Король в золотой маске» (1), используя понятие фантастического, представленного в работе Ц. Тодорова1, а также учитывая дифференциацию пространств в литературе, данную Р. Ингарденом2: реальное, воображаемое и изображаемое пространства. В каждом из рассматриваемых текстов фантастический эффект возникает из референции воображаемого пространства с реальным, из атмосферы неуверенности, сомнения, невозможности ни для повествователя, ни для читателя овладеть описываемым пространством, разга-
1 Todorov Tzv. Introduction à la littérature fantastique. - Paris, 1970.
2 Ingarden R. L'oeuvre d'art littéraire. - Lausanne, 1983.
дать его секреты, рационализировать его. Изображаемое пространство оказывается зыбким и неопределенным. М. Швоб играет ментальными пространствами, вводит проблематику обладания / потери пространства, что наводит К. Франсуа на мысль о подобном приеме усиления фантастического эффекта как общей черте сказочных повестей.
Я. Криг (Краковский ун-т) анализирует динамику пространства и памяти в неоконченном сочинении Ж. Перека «Места» (1969) (2). Творчество Ж. Перека основывается не только на воспоминаниях, но прежде всего на обращении к пространству как огромному резервуару разнообразных историй. В 1969 г. писатель выбрал в Париже 12 мест, которые хотел описывать в течение 12 лет. Выбор мест был неслучайным: каждое из них имело отношение к определенному отрезку жизни автора. На первом этапе описание мест было точным и нейтральным, наблюдения не мифологизировали пространство, а скорее банализировали его. Стремление каталогизировать места и предметы соединялось с желанием представить общее впечатление, описать коллективную память. Но в то же время собственные воспоминания вносили автобиографический элемент, посредством письма Ж. Перек стремился присвоить пространство, побороть процесс забывания.
Статья Рамоны Пал-Ковач (ун-т Сегеда) затрагивает теоретический аспект анализа пространства в литературе (6). Теоретический переворот в изучении спациальности автор связывает с работами Ж. Делёза и Ф. Гваттари, с их геофилософией 1, М. Фуко с его концепцией гетеротопии2 а также М. Колло с его трактовкой пейзажа в литературе3. Делёз и Гвттари, говоря об уходе от темпо-ральности, выдвигают на первый план понятие карты. Карта и пейзаж - два типа видения и две модели пространства. Карта - это описание географических фактов, объективных данных пространства, пейзаж - более интимное и глубокое восприятие этих фактов. Однако в методологии структуралистов карта не противостоит пейзажу, а дополняет его. С точки зрения семиотики карта - такая
1 Deleuze G., Guattari F. Qu'est-ce que la philosophie? - Paris, 1991. - P. 83.
2 Foucault M. Des espaces autres // Foucault M. Dits et écrits IV. - Paris, 1994. -
P. 758.
3 Collot M. Pour une géographie littéraire. - Paris, 2014. - P. 16.
же символическая система, как и письмо. Даже если карта является следствием отказа от пейзажности, она сохраняет часть субъективности и таким образом становится неотъемлемой частью литературной географии. Всякий текст можно рассматривать как своего рода карту пространства - реального или вымышленного.
Ю. Липтак-Пико (ун-т Сегеда) (4) анализирует «плиссированное пространство» романа Мари Дарьёсек «White» (англ. «белый»), также обращаясь к теории Ж. Делёза и Ф. Гваттари и понятию «складки» (франц. pli). Архетипом «плиссированного пространства» выступает в романе море (фабула связана с морской экспедицией на Южный полюс). Белое бесконечное пространство, которое простирается перед пассажирами корабля, порождает видения как «складки» сознания, но по мере развития сюжета читатель присутствует в процессе «разглаживания» восприятия. Воображаемое ризоматическое пространство затягивает героев, и члены научной экспедиции осознают, что их познавательная миссия терпит поражение.
В статье Дианы Мистреану (ун-т Пари-Эст - ун-т Люксембурга) исследуется своеобразие образов сибирского пространства в романах А. Макина (5). Отмечая, что в западном литературоведении до сих пор нет обобщающего труда о репрезентации Сибири, автор полагает, что этот топоним вызывает негативные ассоциации, порождаемые литературой и иконографией. Обратившись к трем романам французского писателя русского происхождения А. Макина - «Во времена реки Амур» (1994), «Французское завещание» (1995) и «Любовь человеческая» (2006), - Д. Мистреану демонстрирует, что в них писатель создает иной, не привычный для западного читателя образ родного ему сибирского края. Главные черты образа Сибири у Макина - географическая широта, глубина и антропоморфизм пространства. Необъятность территории, климатическое разнообразие и многообразие исторических событий, происходивших в Сибири, сочетается с изображением свободных людей (парадоксальным образом Сибирь, даже будучи местом изгнания, освобождает духовно и интеллектуально жителей европейской части России). Кроме того, А. Макин обнаруживает связь между сибирской природой и чувством любви: его Сибирь - это возлюбленная, мать, ее пространство - антропоморфно. При этом любовь и эротика существуют в сознании писателя па-
раллельно, они не сливаются воедино, различаются и эмоционально, и лексически. Функция образа Сибири - быть катализатором интеллектуальной эволюции персонажей.
Проблема киноэкранизаций литературных произведений рассматривается Катаржиной Войцик (Варшавский ун-т) на примере романа канадской писательницы Габриэль Руа «Счастье по случаю» (8). Перевод литературного дискурса в кинематографический предполагает, что режиссер приспосабливает к киноязыку не только фабулу литературного произведения, но и описание места и времени действия, а иногда - и стиль автора. Соответственно изменяется и изображаемое пространство, притом что репрезентация пространств - один из элементов, сближающих кино и литературу. При анализе особенностей экранизации органично используются специалистами термины теории перевода, поскольку фильм переводит в визуальные образы вербальное повествование. В экранизации «Счастья по случаю» пространство является носителем особого видения мира. Главным в романе является городское пространство, в тексте оно многократно описано. Фильм создает визуальные образы города, опираясь на эти описания, в то же время подробные пассажи, характеризующие места действия, заменены в фильме короткими, но весьма насыщенными кадрами. При этом безличность описаний, присутствующая в романе, оказывается в фильме заменена персонифицированным отношением: город увиден глазами героев фильма. Кроме того, режиссер К. Фурнье, снимая в 1983 г. фильм по роману 1945 г., изменяет проблематику произведения, насыщает ее современными ассоциациями.
Завершает разговор о проблемах литературного пространства статья П. Кулишека о романе еще одного канадского франкоязычного писателя Жака Феррона «Дикие розы» (3). Вдохновившись чтением волшебных сказок, Ж. Феррон поставил перед собой задачу превратить в своем произведении обыденное пространство в пространство чудесного. Романное повествование являет собой своеобразный триптих, где автор имеет три лица - медика, писателя и политика, а структура его включает ментальное, телесное и материальное пространства, располагающиеся как бы на разных уровнях. Сложный текст, построенный по нарративной схеме волшебной сказки, включает инверсию внутреннего и внешнего, многослойную символику, где дом - это не только хозяйство, се-
мья, любовь, но и сам человек, его душа и тело, где убежище становится тюрьмой. Выход из отчаянного положения заключается в том, чтобы достичь равновесия внутреннего и внешнего, проложить мост между универсальным и индивидуальным пространствами, войти в сказку как в мир возможного.
Список литературы
1. Франсуа К. Трактовка пространства в трех сказочных повестях Марселя Шво-ба: к фантастическому.
François K. Le traitement de l'espace dans les contes de Marcel Schwob: Vers le fantastique // Echo des études romanes. - Budejovice, 2018. - Vol. 14, N 1/2: Spacialités. - P. 71-82.
2. Криг Я. Пространство и время в «Местах» Жоржа Перека.
Kryg J. L'espace et la mémoire dans les Lieux de Georges Perec // Echo des études romanes. - Budejovice, 2018. - Vol. 14, N 1/2: Spacialités. - P. 83-92.
3. Килушек П. Кухня чудесного: Жак Феррон и «Дикие розы».
Kylousek P. La cuisine du merveilleux: Jacques Ferron et Les roses sauvages // Echo des études romanes. - Budejovice, 2018. - Vol. 14, N 1/2: Spacialités. -P. 141-148.
4. Липтак-Пито Ю. Плиссированное пространство в «Белом» Мари Дарьёсек. Liptak-Pito J. L'espace plié dans White de Marie Darrieussecq // Echo des études romanes. - Budejovice, 2018. - Vol. 14, N 1/2: Spacialités. - P. 105-112.
5. Мистреану Д. Нет легкого выхода: Сибирские необъятность, глубина и сила у Андрея Макина.
Mistreanu D. Pas de sortie facile: Immensités, intimités et intensités sibériennes chez Andreï Makine // Echo des études romanes. - Budejovice, 2018. - Vol. 14, N 1/2: Spacialités. - P. 113-128.
6. Пал-Ковач Р. О пространственности письма - пейзаж и карта.
Pal-Kovacs R. Sur la spacialité de l'écriture - le paysage et la carte // Echo des études romanes. - Budejovice, 2018. - Vol. 14, N 1/2: Spacialités. - P. 93-104.
7. Становски Я. «Картина Франции» Жюля Мишле: географическое, историческое или поэтическое пространство?
Stanovsky J. Tableau de la France de Jules Michelet: Espace géographique, historique ou poétique? // Echo des études romanes. - Budejovice, 2018. - Vol. 14, N 1/2: Spacialités. - P. 59-70.
8. Войцик К. Пространство в киноадаптации «Счастья по случаю» Габриэль Руа. Wojcik K. L'espace dans l'adaptation cinématographique de Bonheur d'occasion de Gabrielle Roy // Echo des études romanes. - Budejovice, 2018. - Vol. 14, N 1/2: Spacialités. - P. 129-140.
9. Живчак Я. Когда притворство и зависть нападают на святое: Несколько заметок о несоответствующих репрезентациях аббатства Жен-сюр-Мер в «Монашестве Гильома I».
Zivcak J. Quand la feinte et l'envie s'attaquent au sacré: Quelques notes sur les représentations dissonantes de l'Abbaye de Gênes-sur-Mer dans le Moniage Guillaume I // Echo des études romanes. - Budejovice, 2018. - Vol. 14, N 1/2: Spacialités. - P. 47-58.
2019.04.008. Т.М. МИЛЛИОНЩИКОВА. САД И ОАЗИС В РУССКОЙ КЛАССИКЕ Х1Х - НАЧАЛА ХХ в.: ВОСПРИЯТИЕ РОССИЙСКОЙ И СЕВЕРОАМЕРИКАНСКОЙ СЛАВИСТИКОЙ. (Обзор).
Ключевые слова: А.С. Пушкин; Н.В. Гоголь; И.А. Гончаров; А.И. Фет; Ф.М. Достоевский; Л.Н. Толстой; визуальные образы; райский сад; «автопсихологизм»; этнопоэтика; эмблема; символика.
«Сад - это подобие вселенной, книга, по которой можно "прочесть" Вселенную» (7) - такое определение сада дал Д.С. Лихачёв.
На уровне семантики «сад» и «текст» могут служить друг для друга источником и поводом для возникновения как целого объекта - произведения садово-паркового искусства или литературы, так и отдельного фрагмента, детали или мотива сада в тексте, отмечают А. Ананьева и А. Веселова (1).
Рассматривая «сад» как универсалию русской лирики «золотого века», Л.Е. Ляпина обращается к лирике А.С. Пушкина. В стихотворении «Городок» (1815) описание сада, «где липы престарелы // С черемухой цветут», «при всей кажущейся "предметности" и "натуральности" - условное и "неправдоподобное", как ввиду невозможности одновременного цветения лип и черемухи, так и парадоксальности соединения визуального образа цветка, уносимого ручьем, с упоминанием "невидимости" этого же ручья»: «...И быстрый ручеек, / В струях неся цветок, / Невидимый для взора, / лепечет у забора». Автор статьи подчеркивает, что в этом описании «внутреннее и внешнее пространство не противопоставлены, а как бы продолжают друг друга, формируя единый идиллический топос» (8, с. 252).
С точки зрения профессора славистики Е.А. Краснощёковой (США) (6), в динамике сюжета «Мертвых душ» Н.В. Гоголя (от первого тома ко второму) намечаются тенденции в описании сада и его владельца, которые обнаруживаются затем в романе «Обык-
