CC BY
9И. В. Остапенко
ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННОЙ АСПЕКТ КАРТИНЫ МИРА В ПЕЙЗАЖНОМ ДИСКУРСЕ ЛИРИКИ Б. ЧИЧИБАБИНА
В статье рассмотрено своеобразие художественного воплощения картины мира Б. Чичибабина в лирическом произведении, принадлежащем к пейзажной лирике. На примере анализа пространственно-временного кон-тиннума осуществлена попытка реконструкции отдельных аспектов картины мира автора. Картина мира представлена как системное единство.
Ключевые слова: картина мира, лирика, пейзаж, лирический субъект, пространственно-временной континуум, субъектно-образная сфера, сюжет.
У статтi розглянуто своeрiднiсть художнього втшення картини свту Б. Чичибабiна в лiричному творi, що належить до пейзажног лiрики. На прикладi анализу просторово-часового контууму здшснено спробу реконструкции окремих аспектiв картини свту автора. Картину свiту представлено як системну едтсть.
Ключовi слова: картина свiту, лiрика, пейзаж, лiричний суб 'ект, про-сторово-часовий континуум, суб 'ектно-образна сфера, сюжет.
The article discusses the originality of artistic expression worldview B. Chichibabina lyrical works belonging to the pastoral poetry. An analysis of space-time kontinnuma the attempt ofreconstruction of some aspects of the world view of the author. Picture of the world is represented as a systemic unity.
Keywords: picture of the world, poetry, landscape, lyrical subject, the spacetime continuum, the subject-shaped sphere plot.
Картину мира Б. Чичибабина, воплощенную в его поэзии, в соответствии с типологией, предложенной В. Е. Хализевым, можно назвать «обновленной классической (неоклассической)», вбирающей в себя представления как об извечной динамике универсума и неуст-
© И. В. Остапенко, 2014
ранимых диссонансах в его составе, так и об устойчивости, упорядоченности бытия и его гармонических начал» [2, с. 26].
Презентует картину мира поэта пейзажный дискурс лирики Б. -Чичибабина, отличительной чертой ее является гармоничность и цельность.
В данной статье рассмотрим пространственно-временной аспект пейзажного дискурса как один из параметров картины мира автора. Отметим, то под картиной мира мы понимаем мир в пред-ставлении человека-субъекта. Структурными элементами картины мира являются субъектная сфера, пространственно-временной континуум, образная организация, сюжет. Пейзажный дискурс трактуется нами как коммуникативное событие, которое реализует диалог человека и природы в художественном тексте, и включает номинации природных реалий в роли: маркеров природного мира, которые очерчивают пространственно-временные координаты художественного мира; самостоятельных художественных образов или их элементов; содержательных элементов лирического сюжета [1]. Остановимся на фунции номинаций природных реалий, определяющих пространственно-временные параметры картины мира.
Методом сплошной выборки из итогового сборника «В стихах и прозе» (1998) [3] установлены некоторые особенности пространственного и темпорального уровней картины мира автора в пейзажном дискурсе лирики Б. Чичибабина. В горизонтальной проекции пространственного плана ядерными являются растительные образы: «лес» (9 номинаций), «сад» (5), «дерево» (12), «цветы» (6), «трава» (15). Как видим, реалии дикой природы эксплицированы чаще, более того, кроме родовых номинаций «леса» задействованы «чаща» (3), «бор», «дубрава»; «деревьев»: «яблоня», «сосны», «кипарисы», «вербы», «рябины», «березы», «ели» и др.; «цветов»: «пролески», «кувшинки», «иван-да-марья», «ромашка», «одуванчик», «васильки», «роза» и др.; «травы»: «камыш», «чабрец», «резун-трава», «бессмертник» и др. В плане эволюции следует отметить, что видовая дифференциация характерна преимущественно для раннего творчества и стихотворений-посвящений городам. В зрелом и позднем творчестве практически отсутствует. То же можно сказать и о детализации растительного мира: части растений представлены преимущественно в первой по-
ловине творчества: «листья» (11), «ветки» (6). Ландшафтные образы: «степь» (5), «луга» (5), «горы» (5), «холмы» (4), притом, равнинный ландшафт встречается в текстах, тематически связанных с местом проживания биографического автора (Слобожанщина), а горный - в крымских или кавказских стихотворениях, притом даже количественно они уравновешены. Водное пространство представлено «речкой» (9) и «морем» (14); обе реалии были «своими» скорее в художественном пространстве, поскольку фиксировали перемещение лирического субъекта (Ингул, харьковская речка, в художественное пространство Б. Чичибабина не попала, как, впрочем, и сам город как целостный художественный образ).
Пространственная вертикаль представлена названиями природных реалий: «неба» (32), «солнца» (15), «зорь» (7), «звезд» (7), «луны» (2). Обращает внимание номинация «небеса» (17), придающая природному объекту сакральный смысл. Образами, соединяющими земной и небесный планы, представляются названия стихий: «земля» (19), «вода» (9), «воздух» (7), «огонь» (5); и атмосферных явлений: «дождь» (14), «снег» (12), «мороз» (10), «облака» (9), «тучи» (5).
Как видим, пространственный план картины мира свидетельствует о наличии всех составляющих гармоничного мира, где оппозиции «верх»/«низ», «родовое»/«видовое», «земное»/«небесное» достаточно уравновешены. В плане эволюции следует отметить, что на раннем этапе творчества природные реалии представляли собой преимущественно координаты физического мира лирического субъекта. Более того, пейзажный дискурс в это время однозначно коррелировал с автобиографическими обстоятельствами и отражал в художественной форме физический мир природы, в котором находился эмпирический автор. В дальнейшем маркеры природного мира встречаются реже, но не исчезают из художественного мира поэта. В позднем творчестве они становились импульсами для философских размышлений лирического субъекта, который все отчетливей оформлялся как образ автора [1].
Временной срез пейзажного дискурса у Б. Чичибабина эксплицирован традиционными суточным и календарным циклами. Представим их количественный подсчет: «день» (15), «ночь» (10), «утро» (9), «заря» (утренняя) (9), «вечер» (6), «полдень» (4), «полночь» (3), «рас-
свет» (1); «зима» (6), «осень» (4), «лето» (4), «весна» (4). Как видим, приоритет принадлежит в суточном цикле светлой половине, пограничные часы не представляются актуальными для авторского сознания. И это соотносимо с биографией автора: традиционно ночь воспринимается как время творчества, но Б. Чичибабин не был привязан к вешним условиям в моменты поэтического вдохновения. В основном он жил жизнью обычного человека, и лишь в творческом состоянии преображался, но тогда ни время суток, ни время года не имели для него значения. Что касается последнего условия, то для Б. Чичибабина зима была любимым временем года. Ей, точнее, снегу посвящены отдельные стихотворения, исполненные благоговения перед чистотой и возвышенностью явления, которое в природе именуется «снегом», а в художественном мире поэта: «горний», «непорочный» - «из то же выси, что и сны». И при этом нужно помнить, что поэт провел в заключении на Севере пять лагерных лет.
В темпоральных параметрах пейзажного дискурса обращает на себя внимание соотношение метафизического и исторического измерения времени: номинации «вечности» (11), «века» (9) и «мгновения» (2), «часа» (4). Притом семантическое поле исторических номинаций чаще наполнено драматизмом: «ох, век двадцатый, мягко стелешь!» [3, с. 224], «дикий век», «век забот», а «Вечность» включается в субъектную сферу и приобретает статус метафизического собеседника-наставника, учителя и спасителя: «За нами гнался дикий век // своим дыханьем сжечь нас, // но серебром небесных рек // нам лбы студила Вечность» [3, с. 151]; «как Вечности знак // органную фугу / / играет сосняк» [3, с. 288]; «И, от невидимых болот // спасая узника, // поет всю Вечность напролет // лесная музыка» [3, с. 284]. Лирический субъект выстраивает такие временные координаты, которые организуют и художественное пространство: «Мать-Вечность царит над нагим побережьем» [3, с. 226]. Установка поэтологической концепции Б. Чичибабина - «я из времени в Вечность отпущен» [3, с. 208], что очевидно, - является не голой декларацией, а формируется пространственно-временными координатами его картины мира, эксплицированной пейзажным дискурсом. Графическая форма номинации «Вечность» еще одно подтверждение сакрализации образа. «Миг», «час» и «мгновение» у Б. Чичибабина также имеют характер «вне-
\
временности» и становятся «модусом истинного бытия», соотнесенными с «качественной» вечностью [4, с. 127]: «И тот, кто в мире одинок, в сей миг блаженней всех» [3, с. 331]; «заворожены мгновеньем, // друг во друга влюблены» [3, с. 412], «Час радости пробил // над веком забот» [3, с. 288].
Особенность художественного времени в пейзажном дискурсе у Б. Чичибабина проявляется в корреляции исторического и биографического с метафизическим. С одной стороны, стихотворения отражают конкретные факты биографии автора: его пребывание в определенном месте в определенное время (посвящения, географические названия, даты написания стихотворений). С другой стороны, временные параметры картины мира в художественном тексте получают преимущественно абстрактно-обобщенные или метафизические номинации. Хотя свидетельства непосредственного контакта лирического субъекта с природным миром в пространственном измерении художественного мира должны были бы отразиться и во временной проекции. Но тщательно фиксируя свои пространственные координаты, лирический субъект не стремится к хронологическому докумен-тализму. Известно, что Б. Чичибабин писал стихи преимущественно по непосредственным впечатлениям. Его художественное пространство выстраивалось из параметров физического мира, время же оставалось общим, поэт не выходил из того состояния времени, в котором пребывал в том или ином месте. То есть, время лирического события и время создания художественного мира у него совпадали. В художественном мире он актуализирует категорию «здесь и сейчас», которая дает возможность лирическому субъекту одновременно пребывать и в историческом, и в метафизическом пространственно-временном континууме, а временное измерение эксплицируется преимущественно грамматически.
Пространственно-временной континуум включает и хронотопные образы: «дорога» (5), «путь» (2), «тропинка» (5). Последняя номинация достаточно показательна в индивидуально-личностном плане: поэт предпочитал, особенно в зрелом возрасте, не коллективный или даже соборный путь-дорогу, но свою собственную - «вдумчивую тропку».
Обращают внимание в пространственно-временном измерении картины мира способы восприятия природного мира. Кроме визуаль-
ных и звуковых образов, достаточно традиционных, выделяется «тишина» (6) и обонятельные образы (12), что свидетельствует об очень близком контакте эмпирического автора с природным миром, а в художественном мире это дает возможность передать его звуки или их отсутствие («И опять тишина, тишина, тишина...» [3, с. 89]) и, главное, запах: «Реки и леса красота, / казалось, вся в пахучем воздухе / с росой и светом разлита» [3, с. 59]. Главной же отличительной чертой художественного мира Б. Чичибабина в смысле способов восприятия живой природы является активизация лирическим субъектом всех органов чувств и создание поэтом синестетических образов: «молчишь светло» [3, с. 61], «мир» «пахнет солнышком и снегом» [3, с. 85], «сумрачны и зыбки», «минутное тепло», «Пекут лучи златые, / прощенным рай распахнут, / и влажные цветы - / принюхаешься - пахнут» [3, с. 404].
Таким образом, пространственно-временной континуум картины мира Б. Чичибабина в пейзажном дискурсе эксплицирует параметры физического мира эмпирического автора, в художественном мире они становятся нравственно-метафизическими координатами лирического субъекта с гармоничным мироощущением, живущего в ладу с миром и с собой: «Счастливый, брошусь под деревья. / Да в их дыханье обрету / к земле высокое доверье, / гармонию и доброту» [3, с. 59].
В целом исследование номинаций природных реалий в картине мира позволяет определить их особое положение - они становятся способом трансляции основных мировидческих констант автора и выполняют различные функции на разных этапах творчества. Эволюция функционирования природных обозначений в текстах автора выстраивается от маркирования природного физического мира к эстетизации природных реалий и наполнению их символическим смыслом. Следующий этап - актуализация архетипных значений в семантике природных реалий и формирование на их основе мифологической вертикали и ценностной горизонтали картины мира, язык природы становится средством общения лирического субъекта с миром, способом трансляции мировоззренческой позиции. Постепенно пейзажный дискурс в лирике поэта сужается. От мифотворчества поэт приходит к новому для себя методу изображения действительности: отказываясь от метафоричности и аллегоричности, он овладевает
эстетикой глубинного видения и прямого называния. Природные реалии в поздней лирике Б. Чичибабина не утрачивают своего первичного эмпирического смысла и в то же время сакрализуются.
Лирический субъект, функционирующий в пейзажном дискурсе, также имеет отличительные особенности - в нем отчетливо проявляются черты биографического автора и лирического героя как типичного представителя своего времени. Синкретизм этих двух мета-текстовых субъектных ипостасей в лирическом субъекте Б. Чичи-бабина, его субстанциальное родство с природным миром и интенция к диалогу с трансцендентным началом выявляют неосинкретическую природу лирического субъекта картины мира автора. Осознание человеком синкретизма эмпирически-природного и духовно-божественного аспектов в себе самом ведут к осмыслению Единства как конечной цели пребывания на земле.
Список использованных источников
1. Остапенко И. В. Природа в русской лирике 1960-1980-х годов : от пейзажа к картине мира : монография / И. В. Остапенко. - Симферополь : ИТ «АРИАЛ», 2012. - 432 с.
2. Хализев В. Е. Теория литературы : Учебник / В. Е. Хализев.— 3-е изд., испр. и доп.— М. : Высш. шк., 2002.— 437 с.
3. Чичибабин Б. А. В стихах и прозе / Б. А. Чичибабин. - Х. : Фолио ; Каравелла, 1998. - 463 с.
4. Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) / Е. С. Яковлева. - М. : Издательство «Гнозис», 1994. - 344 с.
