CC BY
62
ПРОСТОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ КАК СРЕДСТВО СВЯЗИ МЕЖДУ АБЗАЦАМИ В РАССКАЗЕ И. А. БУНИНА «ГОСПОДИН ИЗ САН-ФРАНЦИСКО»
Борис Всеволодович Кунавин,
доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка ФГБОУ ВПО «СевероОсетинский государственный университет имени К. Л. Хетагурова»
В статье исследуется роль простого предложения в выражении связи между абзацами в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» и определяются особенности синтаксической организации текста.
Ключевые слова: актуальное членение, тема, рема, абзац, грамматика текста, простое предложение, порядок слов.
A SIMPLE SENTENCE AS A MEANS OF COMMUNICATION BETWEEN PARAGRAPHS IN I. A. BUNIN'S STORY "THE GENTLEMAN FROM SAN FRANCISCO"
Boris V. Kunavin,
Ph.D., Professor of Russian Language FGBOU "North Ossetian State University Named
afterK. L. Khetagurova"
This article examines the role of a simple sentence in terms of the relationship between paragraphs in I.A. Bunin's story "The Gentleman from San Francisco" and characteristics of syntactic organization of the text are determined.
Keywords: actual division, theme, rheme, paragraph, grammar, simple sentence, word order.
Предложение является лишь относительно самостоятельной единицей. Целый ряд вопросов, связанных с функционированием предложений, таких, как актуальное членение, выбор коммуникативного типа предложения, характер номинации в предложении может найти свое объяснение лишь в рамках грамматики текста.
При реализации модели предложения в конкретной речевой ситуации изменения затрагивают в основном порядок слов, интонационное оформление, актуальное членение, семантику элементов, входящих в предложение. В последнее время возрос интерес к изучению значений предложения, возникающих в контексте, типизированных и индивидуальных, узуальных и окказиональных.
Только изучение текста проливает свет и на механизм объединения цельных предложений, на актуализацию связей между ними с помощью лексических, лекси-ко-грамматических и других средств.
Структуру и семантику предложения следует рассматривать на двух уровнях -языка и речи. Вместе с тем в языковой действительности есть единое предложение, единая модель (структурная схема), в которой потенциально заложена возможность ее речевых реализаций в связи с употреблением в различных контекстах.
Б. В. КУНАВИН
В рассказе И. Бунина превалируют сложные предложения. Для синтаксиса рассказа характерно объемно-прагматическое строение. Основная композиционно-стилистическая единица текста - абзац. Этот абзац включает в себя обычно несколько сложных синтаксических целых. Абзац является композиционно-стилистической единицей, отражающей субъективные намерения автора текста [6: 206].
Простые предложения употреблены в рассказе всего 63 раза. Однако в процессе текстообразования они играют очень важную роль. Наиболее существенным их свойством в аспекте текстообразующей функции является не только их способность выступать в качестве средства коммуникации, но и связывать более крупные языковые единицы (сложные предложения, периоды) в единое целое в тексте. Именно эта их функция является основной в тексте исследованного рассказа.
Как известно, коммуникативный аспект предложения проявляется в так называемом актуальном членении, при наличии которого в предложении выделяется «данное» (тема, основа высказывания) и «новое» (рема, предуцируемая часть) [4; 5; 2].
Особенно отчетливо тема и рема разграничиваются в вопросно-ответной форме диалога.
Однако в анализируемом тексте рассказа такие случаи необычайно редки. Например:
«А этот Джузеппе - ее муж?
- Двоюродный брат, сэр...» (с. 20)
Господин из Сан-Франциско ставит вопрос, исходя из известного («данного») факта: он знает, что танцовщики Кармилла и Джузеппе находятся в близких отношениях друг к другу, но не знает, в каких именно. Как раз это и выясняется вопросом. В ответе «данное» «Джузеппе» опущено, а «новое» - «двоюродный брат». То, что в предыдущем предложении было «новым», в последующем становится «данным».
Актуальное членение обычно накладывается на структурно-семантическое, включающее логическое основание, дополняет его, не влияя на характер членов предложения, если члены предложения имеют морфологизированный характер. Так, в предложении «Я видел ее на открытках» (с. 20) при любом вопросе-ответе (Кого ты видел на открытках? Кто видел ее на открытках?) разный характер актуального членения не изменяет квалификации членов предложения, так как они выражены типичными для них формами.
Учет коммуникативного задания предложения необходим при синтаксической классификации неморфологизованных главных членов. Коммуникативный аспект оказывает влияние и на решение вопроса об объеме членов предложения.
В первые годы увлечения актуальным членением была тенденция в каждом предложении искать «данное» и «новое». Всегда следует помнить, что тема-рематическое членение предложения не всегда бесспорно, особенно в тех случаях, когда для синтаксического анализа берутся изолированные предложения.
Рассказ «Господин из Сан-Франциско» открывается следующим простым предложением. «Господин из Сан-Франциско - имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил - ехал в Старый Свет на целые два года с женой и дочерью,
единственно ради развлечения» (с. 3). И это первое предложение рассказа представляет огромный интерес. Оно дает возможность проследить те функционально-семантические изменения, которые претерпевает предложение, включаясь в состав связного текста.
В контексте происходит приращение смысла, реализация не только семантического ядра значения, но и дополнительных созначений, заложенных в глубинной семантике предложения. Вставная конструкция в этом простом предложении («.имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил.» (с. 3) несет необычайно важную информацию, выполняя роль своеобразного художественного предварения. Читатель узнает, что господин из Сан-Франциско ехал в Европу отдыхать, однако имени его никто не запомнил ни в Неаполе, ни на Капри. Отсюда читатель делает вывод, что господин из Сан-Франциско побывал в Неаполе и на Капри, и именно там что-то с ним произошло. Таким образом, это первое предложение заключает в себе интригу и вызывает у читателя повышенный интерес к дальнейшему изложению. Далее идет довольно значительный отрезок текста, в котором повествуется о том, что господин из Сан-Франциско заслужил право на отдых неустанным трудом: «Он был твердо уверен, что имеет полное право на отдых, на удовольствие, на путешествие, долгое и комфортабельное, и мало ли еще на что. Для такой уверенности у него был тот резон, что, во-первых, он был богат, а во-вторых, только приступил к жизни несмотря на свои пятьдесят восемь лет. До этой поры он не жил, а лишь существовал, правда, очень недурно, но все же возлагая все надежды на будущее. Он работал не покладая рук, - китайцы, которых он выписывал к себе на работы целыми тысячами, хорошо знали, что это значит! - и наконец увидел, что сделано уже много, что он почти сравнялся с теми, кого некогда взял себе за образец, и решил передохнуть. Люди, к которым принадлежал он, имели обычай начинать наслаждения жизнью с поездки в Европу, в Индию, в Египет». Простым предложением, следующим после приведенных высказываний, подводится итог высказанному и возбуждается интерес к последующему: «Положи и он поступит так же» (с. 3-4). Сразу же идущее за приведенным простое предложение имеет тесную связь с ним за счет повтора местоимения предыдущего предложения: «Конечно, он хотел вознаградить за годы труда прежде всего себя; однако рад был и за жену с дочерью» (с. 4). В приведенном предложении вновь говорится о жене и дочери, которые были упомянуты в первом простом предложении текста. Но теперь упоминание о них имеет совершенно иную функцию: в последующей сложной конструкции автор дает им следующую характеристику: «Жена его никогда не отличалась особой впечатлительностью, но все пожилые американки - страстные путешественницы. А что до дочери, девушки на возрасте и слегка болезненной, то для нее путешествие было прямо необходимо: не говоря уже о пользе для здоровья, разве не бывает в путешествиях счастливых встреч?» (с. 4).
Следующее после приведенных высказываний простое односоставное обобщенно-личное предложение является обобщением по отношению к первым, им и заканчивается второй абзац рассказа: «Тут иной раз сидишь за столом или рассматриваешь фрески рядом с миллиардером» (с. 4).
Б. в. КУНАВИН
После этого опять идет обширнейший абзац, начинающийся простым предложением и простым предложением заканчивающийся, а внутри абзаца - сложные синтаксические целые: «Маршрут был выработан господином из Сан-Франциско обширный» (с. 4). Это предложение является обобщающим ко всему последующему абзацу, так как в этом абзаце перечисляются все те места, в которых намерен был побывать господин из Сан-Франциско: Ницца, Монте-Карло, Венеция, Париж, Флоренция, Рим, Севилья, Афины, Константинополь, Палестина, Египет, «и даже Япония». Этот довольно объемный абзац, состоящий исключительно из сложных предложений, заканчивается, как уже было выше отмечено, коротким простым предложением: «И все пошло сперва отлично» (с. 5). Приведенное простое предложение также содержит в себе интригу по отношению к последующему повествованию, и эту интригу в составе приведенного предложения несет в себе обстоятельство времени сперва. То есть, «сперва» все было отлично. А что же произошло далее? Таким образом, приведенное предложение теснейшим образом связывает один абзац с другим.
Последующий абзац, в котором речь идет об обстановке на пароходе, о развлечениях, о бедах и отдыхе пассажиров, опять-таки завершается простым предложением, подчеркивающим страсть героя к хорошей пище: «...в семь (часов) оповещали трубными сигналами об обеде из девяти блюд.» (с. 6). «И тут господин из Сан-Франциско, потирая от прилива жизненных сил руки, спешил в свою богатую люкс-кабину - одеваться» (с. 6).
В следующем абзаце подробно описывается бушующий океан, но он не пугает счастливых пассажиров, твердо верящих во власть над ним командира.
Беззаботно танцует богатая публика под звуки прекрасного струнного оркестра в залитой электрическим светом зале, устланной бархатными коврами, декольтированные дамы в бриллиантах, мужчины в смокингах. В довершение всей этой картины описание внешнего вида и одежды главного героя двумя простыми предложениями: «Смокинг и идеальное белье очень молодили господина из Сан-Франциско. Сухой, невысокий, неладно скроенный, но крепко сшитый, расчищенный до глянца и в меру оживленный, он сидел в золотисто-жемчужном сиянии этого чертога за бутылкой янтарного иоганисберга, за бесчисленными бокалами и бокальчиками тончайшего стекла, за кудрявым букетом свежих гиацинтов» (с. 7).
Эти два простых предложения, с одной стороны, завершают описание роскошной публики и такой же обстановки на корабле, а с другой - открывают описание жены и дочери господина из Сан-Франциско.
В дальнейшем повествовании опять описывается бушующий океан. Показывается тяжелейший труд кочегаров, контрастом которым является изысканная публика.
Со скрытой иронией повествует автор о скромном старичке-посланнике, о великом богаче, об испанском писателе, об изящной влюбленной паре, играющей в любовь за хорошие деньги и др.
Так же, используя сложные предложения, описывает И. Бунин Гибралтар, обрадовавший путешественников солнцем, знакомит с новым пассажиром - наследным принцем одного азиатского государства. В этого принца, нехорошего и странного,
влюбляется дочь господина из Сан-Франциско. Чувство влюбленности охватило и самого господина из Сан-Франциско. Но его чувство передается уже простым, а не сложным предложением: «А сам господин из Сан-Франциско, в цилиндре, в серых гетрах на лакированных ботинках, все поглядывал на стоявшую возле него знаменитую красавицу, высокую, удивительного сложения блондинку, с разрисованными по последней парижской моде глазами, державшую на серебряной цепочке крохотную, гнутую, облезлую собачку и все разговаривавшую с нею» (с. 10). И далее идет опять простое предложение, выражающее отношение дочери к увлечению своего немолодого отца: «И дочь, в какой-то смутной неловкости, старалась не замечать его» (с. 10).
После этого на целые четыре страницы растянулось описание исключительно сложными предложениями Неаполя со всеми его многочисленными достопримечательностями и непогодой, так расстроившей семью из Сан-Франциско.
Новый же абзац начинается двумя простыми предложениями, перебрасывающими своеобразный мост от описания Неаполя к описанию острова Капри: «В день отъезда, - очень памятный для семьи из Сан-Франциско! - даже и утра солнца не было. Тяжелый туман до самого основания скрывал Везувий, низко серел над свинцовой зыбью моря, терявшегося из глаз на расстоянии полумили» (с. 14-15). Эти предложения необычайно важны в смысловом отношении. В первом предложении выражена интригующая информация. Читатель задается вопросом: «Почему этот день оказался очень памятным для семьи из Сан-Франциско?».
Своеобразным предварением является и следующее простое предложение, передающее картину тяжелого тумана над свинцовой зыбью моря. Затем описывается путешествие до Капри исключительно сложными предложениями. Лишь в самом конце абзаца употреблено простое, очень распространенное осложненное предложение: «Через десять минут семья из Сан-Франциско сошла в большую барку, через пятнадцать минут ступила на камни набережной, а затем села в светлый вагончик и с жужжанием потянулась вверх по откосу, среди кольев на виноградниках, полуразвалившихся каменных оград и мокрых, корявых, прикрытых кое-где соломенными навесами апельсинных деревьев, с блеском оранжевых плодов и толстой глянцевитой листвы, скользивших вниз, под гору, мимо открытых окон вагончиков.» (с. 16-17).
Следующий абзац опять начинается простым предложением: «Остров Капри был сыр и темен в этот вечер» (с. 17). Сурово встретил Капри гостей в этот ненастный вечер. Эта неприветливость острова как бы несколько сглаживается в стоящем рядом предложении: «Но тут он на минуту ожил, кое-где осветился, как всегда в час прибытия парохода» (с. 17). Остров ожил, но только на минуту. Тем самым напряжение не спадает, а нарастает еще больше. Далее употреблено сложное предложение, в котором говорится о встречающих господина из Сан-Франциско. А вот следующее после него распространенное осложненное простое предложение знакомит с людьми, являющимися полной противоположностью господину из Сан-Франциско: «Были и другие приезжие, но не заслуживающие внимания, - несколько русских, поселившихся на Капри, неряшливых и рассеянных от своих книжных
дум, в очках, с бородами, с поднятыми воротниками старых драповых пальто, и компания длинноногих, длинношеих, круглоголовых немецких юношей в тирольских костюмах и с холщовыми сумками за плечами, не нуждающихся ни в чьих услугах, всюду чувствующих себя как дома и совсем не щедрых на траты» (с. 17).
Следующее простое предложение передает информацию, противоположную предшествующему: «Господин же из Сан-Франциско, спокойно сторонившийся и о тех и от других, был сразу замечен» (с. 17). Других приезжих, не щедрых на траты, как бы и не заметили, а вот очень платежеспособный господин из Сан-Франциско был замечен сразу. Затем повествуется уже сложными предложениями о пути господина из Сан-Франциско в отель. И тут автор опять обращается к своему излюбленному приему предварения.
Господину из Сан-Франциско при виде хозяина отеля показалось, что он видел нынче ночью во сне этого молодого джентльмена. Крайняя степень его удивления выражается уже простым предложением: «Удивленный, он даже чуть было не приостановился» (с. 18).
Узнав о сне отца, дочь чуть не заплакала. Ее сердце почувствовало что-то неладное. И далее идет завершающее абзац простое предложение: «Но все-таки она ничего не сказала отцу о своих чувствах - как всегда» (с. 19).
Следующий абзац опять начинается простым предложением: «Только что отбыла гостившая на Капри высокая особа - Рейс XVII» (с. 19). Затем идет сложноподчиненное предложение, а за ним опять - простое, в котором характеризуются лучшие слуги отеля: «К ним приставили самую красивую и умелую горничную, бельгийку, с тонкой и твердой от корсета талией и в крахмальном чепчике в виде маленькой зубчатой короны, самого видного и характерного из лакеев, угольно-черного, ог-неглазого сицилийца, и самого расторопного коридорного, маленького и полного Луиджи, большого шутника, много переменившего мест на своем веку» (с. 19).
Затем идет описание отеля, его богато обставленных и уютных апартаментов, угодливого слуги, которого господин из Сан-Франциско отпускает кивком головы. Данным простым предложением завершается и этот абзац: «И помедлив, что-то подумав, но ничего не сказав, господин из Сан-Франциско отпустил его кивком головы» (с. 20).
Далее идет небольшой абзац, в котором описывается суета слуг и туалет господина из Сан-Франциско. Следующий абзац опять начинается простым предложением, представляющим собой объективацию - вопрос, который автор отвечает сам: «Что чувствовал, что думал господин из Сан-Франциско в этот столь знаменательный для него вечер?» (с. 21). «Объективация - это языковое средство, служащее для высвечивания отдельных сторон основного вопроса по мере развертывания текста» [3: 95]. Фигуры этого типа располагаются главным образом в начале абзацев. Наряду с метатекстом они создают каркас рассуждения, причем не только фиксируют поворотные пункты мысли, но и продвигают рассуждение вперед. Смена утвердительной интонации на вопросительную позволяет оживить внимание читателя, восстановить ослабший контакт с ним, внести разнообразие в авторский монолог, создав иллюзию диалога.
Объективация - это отголосок сократического диалога - распространенного в эпоху античности способа установления истины путем предложения вопросов мнимому собеседнику, обычно образованному современнику. На поставленные вопросы философ отвечал сам, но с учетом точки зрения мнимого собеседника. Только диалог, как полагали древние, мог привести к постижению абсолютной истины. В последующих научных трактатах этот метод выродился в современную объективацию, которая, надо признать, в отличие от дубитации (ряда вопросов к воображаемому собеседнику, служащих для постановки проблемы и обоснования формы рассуждения) или риторического вопроса не содержит элементов нарочитости и театральности.
Начало очередного абзаца вновь реализуется структурой простого сильно распространенного предложения: «Выбрившись, вымывшись, ладно вставив несколько зубов, он, стоя перед зеркалами, смочил и придрал щетками в серебряной оправе остатки густых жемчужных волос вокруг смугло-желтого черепа, натянул на крепкое старческое тело, с полнеющей от усиленного питания талией, кремовое шелковое трико, а на сухие ноги с плоскими ступнями черные шелковые чулки и бальные туфли, приседая, привел в порядок высоко подтянутые шелковыми помочами черные брюки и белоснежную, с выпятившейся грудью рубашку, вправил в блестящие манжеты запонки и стал мучиться с ловлей под твердым воротничком запонки шейной» (с. 22).
В продолжение абзаца герой два раза повторяет весьма знаменательную фразу: «Это ужасно.» (с. 22). Причем во втором случае автор использует прием умолчания, указывая при помощи многоточия на невысказанность мысли. Как известно, умолчание представляет собой намек на известные обоим факты или обоюдно разделяемые точки зрения. В данном контексте умолчание содержит в себе интригу, многократно уже выражаемую в предыдущем повествовании простыми предложениями.
Читатель понимает, что с господином из Сан-Франциско что-то должно произойти, но что конкретно - пока остается неясным. Тем более следующее после высказывания с умолчанием просто предложение, начинающее новый абзац, резко прерывает размышление читателя: «Но тут зычно, точно в языческом храме загудел по всему дому второй гонг. И поспешно встав с места, господин из Сан-Франциско еще больше стянул воротничок галстуком, а живот открытым жилетом, надел смокинг, выправил манжеты, еще раз оглядел себя в зеркале.» (с. 22).
Главным в этом абзаце является мысль героя о Кармелле, так как следующий абзац начинается простым предложением, в котором выражена мысль именно о ней: «И представляя себе ее распущенные до полу волосы, не спеша пошел по коридорам и по лестницам, устланным красными коврами, вниз отыскивая читальню» (с. 23).
Далее описывается приключившаяся с главным героем трагедия - приступ какого-то недуга, суета лакеев вокруг господина из Сан-Франциско, панически мечущийся хозяин отеля и др. Трагическая развязка этого эпизода заканчивается простыми предложениями: «А он еще бился. Он настойчиво боролся со смертью, ни за
что не хотел поддаться ей, так неожиданно и грубо навалившейся на него. Он мотал головой, хрипел, как зарезанный, закатил глаза, как пьяный.» (с. 25).
Затем идет большое по объему сложное предложение, передающее ужас жены господина из Сан-Франциско. А завершается абзац простым предложением, констатирующим смерть героя: «Но тут он уже и головой перестал мотать» (с. 25).
Очередной абзац традиционно начинается простыми предложениями: «Через четверть часа в отеле все кое-как пришло в порядок. Но вечер был непоправимо испорчен» (с. 25). В первом предложении говорится о том, что все кое-как пришло в порядок (т. е. люди успокоились), а второе предложение показывает, что паника прекратилась, но вечер был испорчен. В дальнейшем описании используются сложные предложения, повествующие о сложившейся мрачной обстановке в отеле, причиной которой послужила смерть господина из Сан-Франциско. Тело его безучастно лежало на дешевой железной кровати под грубыми шерстяными одеялами. При описании кончины главного героя автор вновь обращается к простым предложениям: «Пузырь со льдом свисал на его мокрый и холодный лоб» (с. 26). И далее: «Это хрипел уже не господин из Сан-Франциско, - его больше не было, - а кто-то другой. Жена, дочь, доктор, прислуга стояли и тупо глядели на него» (с. 26).
Новый абзац начинается простым нераспространенным двусоставным предложением: «Вошел хозяин» (с. 26).
Доктор шепотом сообщает хозяину о смерти богатого клиента, реакция последнего выражается простым предложением: «Хозяин с бесстрастным лицом пожал плечами» (с. 26). Далее до конца абзаца используются сложные предложения, передающие диалог хозяина и жены умершего господина. Хозяин настаивает на немедленном вывозе тела из отеля.
Следующий абзац начинается простым предложением: «Мисс, все время странно смотревшая на него, села на стул и, зажав рот платком, зарыдала» (с. 27). А весь абзац, повествующий о продолжающемся диалоге между хозяином отеля и женой господина из Сан-Франциско написан с использованием исключительно сложных предложений.
Идущий за ним абзац оформлен традиционно для анализируемого рассказа: открывается простым предложением: «Ночью весь отель спал» (с. 27). А закрывается двумя простыми предложениями: «В тускло освещенном коридоре сидели на подоконнике две горничные, что-то штопая. Вошел Луиджи, с кучей платья на руке, в туфлях» (с. 27).
Очередной объемный абзац также начинается простым предложением, а заканчивается двумя простыми: «И через десять минут пароходик снова зашумел водой и снова побежал с Сорренто, к Кастелламаре, навсегда увозя от Капри семью из Сан-Франциско. И на острове снова водворились мир и покой» (с. 29).
Больше всего простых предложений (пять!) употреблено в следующем небольшом абзаце, в котором говорится о возвращении тела старика в Новый Свет. Абзац начинается простым предложением: «Тело же мертвого старика из Сан-Франциско возвращалось домой, в могилу, на берегу Нового Света» (с. 32). Заканчивается абзац также простым предложением.
И лишь последние два абзаца представляют собой исключение: повествование в них традиционно начинается простыми предложениями, а продолжается и заканчивается - сложными.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бунин Ив. Рассказы. М.-Л.: Государственное издательство, 1928. 30 с.
2. Ковтунова И. И. Современный русский язык: Порядок слов и актуальное членение предложения. М.: Едиториал УРСС, 2002. 240 с.
3. Культура русской речи / под ред. проф. Л. К. Граудиной и проф. Е. Н. Ширяева. М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА, 1998. 560 с.
4. Матезиус В. О так называемом актуальном членении предложения // Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967. 280 с.
5. Распопов И. П. Строение простого предложения в современном русском языке. М.: Либроком, 2012. 192 с.
6. Солганик Г. Я. Синтаксическая стилистика. М.: УРСС, 2013. 232 с.
REFERENCES
1. Bunin I. Stories. M.-L.: State Publishing House, 1928. 30 p.
2. Kovtunova1.1. Modern Russian language: word order and the actual division of the sentence. M.: Editorial URSS, 2002. 240 p.
3. Culture of Russian speech / Ed. prof. L. K. Graudinoy and prof. E. N. Shiryaeva. M.: Publishing Group NORMA-INFRA, 1998. 560 p.
4. Mathesius V. On the so-called actual division offers // Prague Linguistic Circle. M.: Progress, 1967. 280 p.
5. Raspopov I. P. The structure of a simple sentence in modern Russian. M.: LIBRO-KOM, 2012. 192 p.
6. Solganik G. Y. Syntactic stylistics. M.: URSS, 2013. 232 p.
