CC BY
27Карлыгаш Сергазина
Проповедь христовщины,
или Нарративы об обращении в веру Христову
Статья посвящена христовщине - религиозной культуре XVIII века. В ее основе - протоколы допросов христоверов, а также рассказы об обращениях в веру Христову.
Ключевые слова: христовщина, вера Христова, обращение, религиозная культура XVIII века, протоколы допросов
Статья посвящена распространению в XVIII веке новой религиозной культуры - христовщины - и основана на материалах Первой следственной комиссии о раскольниках, в настоящее время хранящихся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) [1].
Подробный анализ трудов, посвященных христовщине, представлен в работе А.А. Панченко «Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект» [2], самом крупном из современных исследований культуры христоверов. Из всего корпуса этих трудов наиболее значимыми для исследования религиозной практики и учения христоверов можно считать работы В.В. Нечаева [3], И.А. Чистовича [4] и Г.В. Есипова [5], вводящие в научный оборот архивные материалы об этой религиозной группе. Среди работ современных исследователей христовщи-ны и того исторического контекста,
Карлыгаш Толегеновна Сергазина,
канд. истор. наук, доцент Учебно-научного центра изучения религий Российского государственного гуманитарного университета (Москва), ksergazina@gmail.com
в котором возникают и формируются общины христо-веров, нужно отметить труды А.С. Лаврова [6], Е.Б. Сми-лянской [7], А.А. Панченко [8], прот. Андрея Бермана [9], Ю. Клэя [10].
В основу настоящей статьи положены протоколы допросов москвичей, подозреваемых в принадлежности к христовщине. Документы датируются 1733 годом и позволяют оценить гендерный состав московской общины христоверов (или тех, кто так или иначе интересовался проповедью христовщины), уровень их грамотности, род занятий и другие значимые социальные характеристики, однако мне хотелось бы обратить внимание на те вопросы и ответы, которые были связаны с конверсивными практиками - с обращением в христовщину.
Христовщина в первой половине XVIII века, перед началом первого этапа гонений в Москве (1733-1739), на мой взгляд, представляла собой сообщество, сравнимое с текстуальным, о котором пишет А. Львов в работе, посвященной ранним иудействующим [11]. Собрания христоверов проходили в частных домах или монастырских кельях (избах), чаще всего вечером и ночью, накануне больших праздников и включали чтение Писания, пение Иисусовой молитвы «на гласы» и других церковных молитв, земные и поясные поклоны, экстатический обряд хождения по избе вкруг (иногда сопровождаемый битьем себя кулаками в грудь) и пророчества, а также трапезу - раздачу в конце собрания освященного хлеба и воды (или кваса) и обед (часто, но не всегда). Такие собрания дополняли церковные богослужения и не были единственной религиозной практикой, в которой участвовали христоверы.
Проповедь христовщины в первую очередь касалась аскетического учения. Христоверам предлагалось молиться по ночам (читать Иисусову молитву) и соблю-
^ (О
3 &
р (О
дать заповеди Господни, которые толковали расширенно, - не ходить по кабакам и вообще не пить спиртного, не прелюбодействовать и вообще не вступать в сексуальные отношения (ни в браке, ни вне его), а лучше и не жениться вовсе, не лгать, не завидовать, не воровать. Иначе говоря «жить в чистоте душевной и телесной». В качестве награды живущие в вере Христовой надеялись получить освобождение от вечных мук и Царство Небесное.
В одном из дел Первой следственной комиссии о раскольниках сохранились протоколы 74 допросов (из них 45 протоколов допросов мужчин и 29 - женщин). В основном это допросы крестьян Московского уезда, живущих в Москве по самым разным причинам. Но есть среди опрошенных и жители более отдаленных регионов - Венева, Белева, Костромы, Городца, Ростова, Переславля Залесского, Ярославля, даже Олонецкой губернии. Всем их задавали одни и те же вопросы («вопросительные пункты»), присланные из Святейшего синода. Шестой вопрос касался первого знакомства с учением и практикой христовщины -и именно он кажется мне наиболее интересным.
Отвечая на вопрос следствия о знакомстве с хри-стовщиной, об учителях, которые привели их к вере, опрошенные в основном говорили, что «приведены они словесно, а не по книгам», то есть посредством устной проповеди, без помощи богослужебных книг.
«В оное суеверие приведен он и научен Ивановского монастыря старицею Настасьей Карповой словесно такими речьми, - говорится в допросе крестьянина Воскресенского монастыря Степана Яковлева, - что хмельного не пить и никого не обидеть, и жить бы в чистоте, и молитву творить «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас», а чтоб креститься двумя перстами также от нее и по книгам учения никакого не было и то суеверие признавал
он тогда за угодное Богу простотою своею <...>, а по какому толку или разумению то их соборище именуется христов-щина, того он не знает и ни от кого о том не слыхал» [12]. Отвечая на вопрос о том, сколько раз он участвовал в радениях, Степан Яковлев ответил, что единожды -в московском доме Семена Мелоскина, а не в Ивановском монастыре, монахиней которого была упомянутая Настасья Карпова.
Семен Мелоскин также известен как проповедник христовщины. Он привел к вере Христовой крестьянина Учминского монастыря Андрея Белова. В его допросе говорится, что Семен Мелоскин «учил словами, а не по книгам, чтоб хмельного не пить и греха никакого не творить, и иметь чистоту, и не жениться, и креститься дву-перстно» [13]. Прасковья Федоровна, одна из участниц собраний в доме Семена Мелоскина, рассказывала, что на собраниях «тряслась» и «кругом верчивалась» монахиня Ивановского монастыря Есфирь, и то «трясение и верчение вменяла токмо в один труд», не считая нисхождением на нее Святого Духа [14]. А вот другая крестьянка Катерина Иванова рассказала, что тряслись и кругом вертелись обе старицы - Настасья и Есфирь: «для труда, чтоб тем трудом получить спасение души», что такое верчение «угодно Богу» и что она «чаяла, что снидет на них Дух Святой, а Духа Святого схождения на них в то число не было» [15]).
Прасковья Федоровна также рассказывает, что в дом Семена Мелоскина привела ее старица Настасья, «которая ее учила словесно, чтоб молилась Богу неленостно и хмельного бы не пила, также и замуж не ходить» [16]. По ее же словам, «на собраниях - по словам оной старицы Настасьи - принимала она резаной кусочками хлеб вместо просфоры и захлебывала квасом - иногда из стакана, а иногда ложкою - вместо святой воды, понеже в тот квас вышепи-санная Настасья погружала крест и, прилепя вощаную свечу,
говорила над ним Иисусову молитву» [17]. Это одно из немногих свидетельств каких-либо ритуальных действий, производимых над водой или квасом, которые, как ä ^ правило, раздавали на собраниях христоверов вместе
1| с кусочками калача или ситного хлеба. Скорее всего,
■= Л этот обряд не имел никакого иного сакрального смысла
! о ине был заменой евхаристии, хотя следователи интер-
со j
ё претировали его именно так. Уже упомянутая Про-
э § сковья Федоровна, отвечая на уточняющий вопрос
£ щ о смысле этой трапезы, говорила, что «хлеб и воду, кото-
рые от учительницы ее преподавались, принимала она просто, смотря на других, а чтоб вменять вместо причастия, о том ей ни от оной старицы, так ни от кого было не сказано и посвящение и молитвы над тем хлебом и квасом какие были, она не видала и ни от кого о том не слыхала, токмо де над тем хлебом лежал благословящий крест, которой положила оная старица Настасья, а чего ради, того она не знает» [18]. Сочетания этих элементов - креста, воска и воды - в ритуальном контексте отсылает к чину освящения воды - во время молебна или крещения.
Катерина Ивановна также была приведена к христов-щине старицей Настасьей, которая учила «речьми, а не по книгам, - чтоб ей, Катерине, молиться втайне по ночам Богу и хмельного не пить, и замуж не ходить, и хранить чистоту - нежели она исполнит, то получит Царствие Небесное» [19]. В других расспросах мы видим «отрицательную мотивацию», но с тем же смыслом: соблюдая заповеди, о которых напоминает христовщина, можно, как считалось, «избавиться от вечных мук» [20].
Эта цель - достижение Царства Небесного - позволяет перенести христовщину в контекст учений, которые предлагали свой путь к спасению, свою сотериоло-гию. Среди этапов этого пути на первом месте стоит соблюдение заповедей, которое в пересказе арестованных христоверов редуцируется, как правило, до следу-
ющей формулы - «молиться по ночам, не пить хмельного и хранить чистоту душевную и телесную».
Под телесной чистотой понимается не только отказ от внебрачных сексуальных отношений, но и рекомендация избегания секса между супругами и даже самого супружества. По всей видимости, это расширенное толкование седьмой заповеди - «Не прелюбодействуй», равно как и требование «молиться по ночам» - это расширенное толкование четвертой заповеди, предписывающей соблюдение субботы как времени, посвященного Богу. В допросах встречаются также упоминания о рекомендации «не завидовать» (это требование есть в десятой заповеди).
Дарью Афанасьеву привел в согласие Семен Мело-скин, тоже устно, а не по книгам он учил «молиться в два перста, и хмельного не пить, и хранить чистоту - и ежели-де она исполнит, то-де избавлена будет вечныя муки» [21]. Интересно, что в допросе Анны Степановой, которую учила Настасья Карпова, мы видим те же элементы проповеди - молитву по ночам, двоеперстие (нетипичное для допросов рассматриваемого нами корпуса документов), запрет на спиртные напитки и сексуальные отношения и избавление от вечных мук, которое будет даровано в награду тем, кто исполнит все эти требования. Все это позволяет нам сделать вывод о том, что Семен Мелоскин и Настасья Карпова были учителями одной и той же московской общины христоверов, что собиралась община чаще всего в доме Семена Мело-скина и что молились в ней по-старому - двоеперстием, используя дораскольный вариант Иисусовой молитвы («Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий [а не «Боже наш» - К.С.], помилуй нас»), а напитки освящали погружением креста.
Из материалов другого архивного дела мы знаем, что представлял собой дом Семена Мелоскина, нахо-
^ (О
3 &
р (О
дившийся недалеко от Новодевичьего монастыря и относящийся к приходу церкви Иоанна Предтечи. «Во дворе Семена Мелоскина, - говорится в архивном деле, - изба поземная, в ней печь изразчатая, при той избе сени с чердаком, под сеньми погреб [баня с предбанником], подле того двора от ворот особливо отгорожена поземная ж изба небольшая с сеньми, над сеньми чердачки небольшие, позади того двора сад с садовыми деревьями» [22]. Сам дом был ветхий - в 1733 году его оценили в 12 рублей. Из вещей Семена Мелоскина в описи имущества значатся пуховик с небольшою поддевкою, на нем наволоки пестрыя, три обруча тележные, серый кафтан с полосатым шерстяным кушаком, две худые шляпы, пистолеты, маленькие подушки в наволоке, стакан оловянный, пилы, заступы, кувшин да битая стеклянная посуда. Из икон - только старые и без окладов, которые «за ветхостию серебряной купец Петр Борисов не оценил» [23].
Кроме Семена Мелоскина и Настасьи Карповой из постоянных членов этой общины мы знаем монастырскую крестьянку (вотчины Егорьевского монастыря) Агафью Никитичну, которая жила у Семена Мелоскина и привела в общину Анну Сидорову [24]. Из той же общины была и вкладчица Никитского монастыря Агафья Иванова, крестьянка деревни Захаровой Беженского уезда (вотчины Новодевичьего монастыря). Она рассказала следователям, что старица Настасья учила ее «словами, чтоб ей жить в чистоте, по шинкам и по кабакам не ходить, пива и вина не пить, замуж не ходить и во лже не свидетельствовать, и креститься двуперстным сложением» [25]. В этих словах мы видим указание еще на одну заповедь - девятую.
Агафью Иванову подробно и настойчиво спрашивали о схождении Святого Духа и о кружениях в общине старицы Настасьи. Она признала, что «вертелась
кругом» старица Есфирь, но то «кругом верчение чинено было для утруждения плоти, а не от нашествия Духа Святого» [26]. Спрашивали ее, как и других, об учении некоего старца Иоасафа о втором крещении - не водой, а Духом. Вот что она отвечала: «На показание старца Иоасафа, что якобы в прежние времени апостолы и святые отцы такою верою и делами спасение получили и кто-де против того творит и на тех-де сходит с небеси Дух Святый и тогда уже крещение приимут второе - Духом (а первое крещение было им водою), и кто-де тем крещением не крестится, тот-де в Царствие Небесное не внидет, она, Агафья, не утверждается, а по ее, Агафьину, разумению, святые апостолы и святые отцы спасение получили такою верою и делами, как Святая Церковь содержит и утверждает, а инако никак разумеет и толковать не может, и Духа Святого схождения в противных собраниях их не было. А во втором крещении, [которое] якобы бывает духом, она, Агафья, не утверждается и на то доводов никаких не знает, а у других у кого на то их мудрование, какие книги и другие записи имеются, не знает, а утверждается она, Агафья, на первом своем крещении, которое приняла она от Святой Церкви» [27].
Г\ о
Это довольно типичный ответ арестованных по подозрению в христовщине. Тех, кто интерпретирует кружения и следующие за этим пророчества как действия Святого Духа, меньшинство. Хотя, вероятно, пророчества и становились центральным моментом хлыстовского собрания. За этим «знанием» и шли к христоверам [28].
Среди схваченных в Москве христоверов были и члены общины Алексея Трофимова и члены общины Прокопия Лупкина, главного фигуранта так называемого Угличского дела 1717 г. [29]. И хотя известно, что сам Лупкин умер в 1733-м, принято считать, что его ученики и после 1732 г. не перешли в дом Семена Мелоскина, а продолжали собираться
^ (О
3 &
р (О
в лупкинском доме. Так, Марья Иванова рассказала следователям, что в христовщину приведена она вкладчицей Георгиевского монастыря Татьяной Васильевой, «которая наставляла ее такими речами: что Лупкин сказывал ей, что-де он учит по заповедям Господним» [30]. А сам Лупкин учил ее «речьми, а не по книгам, чтоб иметь ей смирение и кротость, и не красть, и не лгать, и хмельного не пить, и замуж не ходить - и ежели то все она, Марья, сохранит, то-де будет ей от Бога великая милость и отпущение грехов» [31]. Мы видим здесь вновь указание на девятую заповедь, предписывающую не лжесвидетельствовать, а также на восьмую заповедь, запрещающую воровать.
По словам Марьи Ивановой, в собраниях Лупкина тоже был обряд освящения воды или кваса с помощью креста. «В бытность ее в собраниях у Лупкина хлеб резаный -а иногда и калач кусочками - принимала она с прочими вместо просфоры, а из стакана водою прихлебывала, и сказывал им [Лупкин], чтоб они поставляли за святую воду, понеже-де погружен был в той воде крест, в чем-де они и утверждались и ту воду поставляли за святую», - говорится в тексте ее допроса [32].
Харитон Дмитриев, крестьянин графа Алексея Петровича Апраксина, был приведен в христовщину Алексеем Трофимовым, к тому времени уже умершим [33]. Он учил Харитона Дмитриева « словами, а не по книгам, чтоб он хмельного не пил и греха никакого не творил, и имел бы чистоту» [34]. Алексей Трофимов был братом монахини Ивановского монастыря Марьи Трофимовой, упоминался в материалах Угличского дела, умер к началу деятельности первой следственной комиссии и был похоронен в Варсонофьевском монастыре в Москве. Во многих показаниях Алексея Трофимова называют едва ли не первым учителем христовщины, хотя здесь может сыграть роль практика оговаривать уже
умерших согласников, чтобы защитить самих себя от обвинений в лидерстве разыскиваемой группы «сектантов».
В документах дела есть и протоколы допросов жителей Венева, где была община самостоятельная христо-веров. Так, Федора Елистратовна, жена посадского человека города Венева Павла Леонтьева, рассказала следствию, что в христовщину привел ее брат ее мужа Семен Леонтьев [35]. А Максима Леденева, посадского человека города Венева, христовщине обучили в Москве. Его учителями были «Басманной слободы тяглец» Иван Тимофеев и уже не раз упомянутая старица Настасья [36]. Именно Ивану Тимофеевичу последующая традиция приписала сакральный статус, но в документах дела он предстает только как тяглец Басманной слободы, а не как Сын Божий. Известно, впрочем, что он - или его тезка Иван Тимофеевич Суслов - был похоронен в Ивановском монастыре еще до 1732 года, до смерти Прокопия Лупкина, и его могила почиталась москвичами - на ней была сень, а рядом с ней, на стене храма - надпись золотом, гласящая, что на этом месте покоится человек Божий [37].
В Веневе с христовщиной познакомился и дьячок Вукол Самсонов, который под влиянием проповеди христоверов развелся с женой и постригся в монахи вместе со своим сыном и женой (в документах 1733 г. он известен как игумен Кассиановой пустыни, что на реке Учме, Варлаам). Описывая свой путь к вере Христовой, игумен Варлаам ссылается на «книжное» учение - монахи московского Петровского монастыря Филарет (веневский купец Федор Григорьевич Муратин) и Тихон (Тимофей Иванович Струков) [38] научили его, пользуясь Евангелием, Апостолом, Псалтырью, Толковым Евангелием Феофилакта Болгарского («Бла-говестником») и житиями святых из Пролога. Все эти
^ (О
3 &
р (О
книги хранились в церкви села Холтобина Веневского уезда, где служили будущий игумен Варлаам и его отец.
Варлаам приводит фрагменты из Евангелия от Матфея, Евангелия от Иоанна, послание апостола Иакова, а также из «Слова об исходе души и о втором пришествии» Кирилла Александрийского [39], которое дополняло Псалтырь и начиналось словами «Боюсь смерти». Достичь лучшей посмертной участи, по мысли автора этого текста, можно только путем смирения, покаяния, поста и молитвы. Этот путь спасения христове-рами был воспринят как руководство к действию - они решительно запрещают «клятвопреступления», «ругательства», «блуд» и «пьянство», упомянутые среди мытарств, и призывают к покаянию, молитвенным бдениям и постам. И игумен Варлаам, комментируя самобичевания христоверов, также ссылается на «Слово об исходе души и о втором пришествии», предлагая понимать слова «ударяя в перси (в грудь)» буквально (аллегорическое толкование этого фрагмента должно было бы отсылать к образу покаявшегося разбойника и призывать к покаянию).
Текст допроса игумена Варлаама датирован 29 мая 1733 г. В своих показаниях Варлаам подчеркивает, что познакомился с верой Христовой до пострижения и рукоположения, был наставлен монахами по церковным книгам и до сих пор считает аскетическое учение христоверов правильным:
«В оное суеверие сначала приведен я и учен... по новоис-правленным книгам: по Толковому Евангелию, по Благовест-нику и по Прологу, которые браны на время... из церкви, а учили меня речами такими: «Аще кто оставит отца своего и матерь, жену или чад своих имени ради Божия, сей сторицею приимет и живот вечный наследит» и другими многими речами, ведущими человека ко спасению,. и то учение книжное поставляю и ныне я за истину...» [40].
Признавая учение, призывающее воздерживаться от хмельных напитков и брака, Варлаам осуждает сопровождающую его ритуальную практику - «хождение вкруг» и самобичевание, считая их «противными Церкви»: «Во означенные противные собрания, в которых, ходя вкруг, бивали себя в груди кулаками впредь ходить я, Вар-лаам, не буду, и те противные собрания, и содержащих их я, Варлаам, проклинаю, а в грехопадения, будучи в противных собраниях, я ни с кем не впадывал, а то их собрание христов-щиной почему именуется, того я не знаю, и от оных учителей своих о том подлинно не слыхивал» [41].
Происходящее на радении Варлаам описывал так: «А в том собрании, также и в прочих собраниях, действо было такое: молились Богу в землю [клали земные поклоны - К.С.] по часу с молитвой Иисусовой краткой против старопечатных книг... и по молитве садилися по лавкам, пели на гласах означенную ж Иисусову молитву с четверть часа, потом, встав с лавки, все, в том числе и я, Варлаам, и сын мой, и ходили по избе вкруг по часу и более, и били себя кулаками в груди, и то чинили мы для утруждения плоти своей, и пели оную молитву Иисусову и после хождения вкруг молились Богу в землю и в пояс, и, садясь по лавкам, пели., и по окончании оных действ расходились все в домы свои, а в тех-де собраниях хлеба кусочками, также и квасу, вместо причастия и ни для чего было нам нероздавано» [42].
Мы видим из текста допроса, что игумен Варлаам, подчеркивая свое давнее знакомство с христоверами, говорит о том, что после принятия сана он совсем не вспоминал о них, регулярно участвуя только в церковных обрядах, и, хотя он признает аскетическое учение христоверов истинным и не противоречащим церковному, экстатический обряд он считает противным Церкви и проклинает. Ни эти аргументы, ни ранний самодонос не избавили Варлаама от лишения сана, битья плетьми, урезания языка и ссылки на тяжкую работу в Сибирь.
о ^
? s
tJ (О
3 &
р (О
Рассмотрев протоколы допросов христоверов, мы увидели, что именно представляет собой типичным нарратив об обращении в христовщину. В нем присутствуют два элемента - имя наставника (иногда двух) и собственно, проповедь, учение. При этом самой интеракции между наставником и неофитом мы не видим. Где именно происходила встреча? Какие вопросы задавал наставник? На что обращал внимание? Все это, как правило, остается без внимания в материалах допросов. Но есть и исключения.
Интересный пример того, каким образом распространялась христовщина в Москве в 1720-е гг., находим в экстракте, опубликованном И.А. Чистовичем и содержащем показания старца Иоасафа: «В Санкт-Петербурге оный Иоасаф показал, что показанному злодеянию научен он от [Алексея] Трофимова в давних годах, а в котором именно, того не упомнит, таким случаем: как он, Иоасаф, жил в Си-моновом монастыре, и в воскресный-де день оный Трофимов, которого-де до того времени он не знал, в том монастыре после обедни на паперти смотрел на стенах написанные притчи, а он, Иоасаф, в то время запирал церковные двери, понеже был он в том монастыре пономарем. И оной-де Трофимов спрашивал его, Иоасафа, давно ли он пострижен. И он-де, Иоасаф, сказал, что пострижен недавно.
И оной Трофимов просил, чтоб он, Иоасаф, напоил его квасом; и он-де Иоасаф позвал его к себе в келью. И пришед в келью, оной Трофимов, не спрося у него, Иоасафа, квасу, спросил, пьет ли он, Иоасаф, вино. Ион же сказал, что не пьет И Трофимов-де за то его похвалил и говорил с просьбой, пожалуй-де, и впредь вина не пей. И потом-де оному Трофимову говорил он, Иоасаф, хочет ли с ним обедать. И Трофимов-де от того не отрекся; и за обедом оной Трофимов говорил ему, чтоб он, Иоасаф, пожил смирно в трудах, и не пьянствовал, и не бранился б ма-терно, и жил бы так, как в прежние времена апостолы и святые отцы жили, и были все в трудах, и хранили девство и чистоту.
И он-де, Иоасаф, спросил того Трофимова, умеет ли он грамоте. И Трофимов сказал, хотя я и грамоте не умею, только-де слово Божье слышу в церквах. И он-де, Иоасаф, того Трофимова за оное наставление благодарил» [43].
Алексей Трофимов учил не пить спиртного, не сквернословить, трудиться и «жить в чистоте». Свою проповедь он подкреплял отсылкой к Священному Писанию и Преданию, предлагая жить, «как в прежние времена апостолы и святые отцы жили». Интересно при этом свидетельство о его неграмотности и его внимание к церковной живописи и церковным чтениям.
В материалах первой следственной комиссии сохранились и два рассказа Василия Сытенина, крестьянина Симонова монастыря Ярославского уезда, о том, как узнавали о вере Христовой. В первом рассказе говорится, что в 1720 г., «в праздник Усекновения честные главы Предтечевой [то есть в престольный праздник Ивановского монастыря - К.С.] по зову Симонова монастыря Ярославского уезда села Елохова крестьянина Митрофана Копылова ходил он, Василий, с ним, Копыловым, в Ивановский монастырь к обедне, и после обедни Копылов зазвал его, Василья, к старице Настасье пить квасу, а о показанном знакомстве не знает, и как-де они в сени той Настасьи пришли и в тех сенях на постели лежал Иван Андреев и сказывал, что-де у показанной старицы обедают оного монастыря попы и чтоб они в келью к ней не ходили, и того ради к той Настасье в келью они и не пошли и квасу им никто не подносил и от той кельи пошли они обратно в дома свои, а кроме ж того он, Василий, у той Настасьи не токмо на собраниях, но и ни для чего никогда ни с кем не бывал и про то, что у ней, Настасьи, сборища бывали, не знал» [44].
Итак, христоверы посещали церковные службы в монастырях и были знакомы с монахинями. Вероятно, речь шла не о посещении собрания, а, скорее, о беседе со старицей Настасьей. Как могли проходить
^ (О
3 &
р (О
такие беседы, видно по другому рассказу Василия Сыте-нина: «[В конце 1720-х гг.] Иван Андреев зазвал его, Васи-лья, в гости в Егорьевский монастырь обедать в келье к белице женке, а как зовут и чья дочь, не знает, у которой-де они пообедали и в то-де число прилучился быть у той женки старик, а какого чина и как зовут и где ныне сыскать, не знает, который-де за обедом учил его, Василья, чтоб он не женился и хмельного не пил, на которые его слова он, Василий, ему сказал, что-де он того снести не может, и потому-де его учение он, Василий, не исполняет и исполнять не хотел, и отобедав, пошел он, Василий, в дом свой, а показанные старик и Иван Андреев остались у той женки в келье» [45].
Василий Сытенин, по всей видимости, был человек благочестивый (судя по тому, что ходил на монастырские литургии и ежегодно причащался в своем приходе), к тому же он был вдов, и, вероятно, чем-то был похож на последователей христовщины. Однако вести трезвый образ жизни отказался.
Похожая история попала и в переданный из Московской следственной комиссии в Петербург экстракт, который опубликован И.А. Чистовичем:
«Лаврентий Ипполитов сказал, что в прошлом 733 году осенью как он, Ипполитов, на купецкого человека Панкрата Рюмина в неотдаче ему денег 40 рублев пришел просить Заяу-ской команды на съезжий двор, на котором в то время прилучился быть того двора бывший квартермейстер Прокофей Лупкин, и того-де Лупкина в неотдаче ему Рюминым денег просил словесно; и Лупкин-де сказал ему, чтоб он приш,ел к нему в дом и обещался Рюмину от отдаче денег послать письмо. И вот в праздник Казанской Богородицы приш,ел он к Лупкину в дом и поднес тому Лупкину в подарок семгу. В то время обедало у него человек с 30, в том числе старицы да старец. А по приеме той рыбы говорил Лупкин, что рыбу съедят у него Божьи люди, старцы и старицы и сироты. Потом-де подносил ему, Ипполитову, вино и пиво, которого-де
он до того времени лет десять не пил и пить не стал, <...> точию-де Ипполитов как мясного, так и рыбного и ничего скоромного есть не стал и сказал ему, что скоромного он не ест тому лет с десять. И Лупкин <...> спросил Ипполи-това, чего ради он скоромного не ест И он сказал, что лежав болен, и в той болезни обещание было постричься в Московском уезде в монастыре Иоанна Богослова, в который-де он вклад дал рублев 70 да в тот монастырь по обещанию своему велел он написать два образа местные (один - Иоанна Богослова, другой - Успения Богородицы, которые-де и пишут), також и пелены он, Ипполитов, купил же, и по тому своему обещанию скоромного он не ест» [46].
Удивленный постничеством Ипполитова, Лупкин представил ему иеромонаха Петровского монастыря Филарета как того, кто «научит такому мастерству, что и Царство Небесное можно получить».
В этих рассказах, обращенных к будущим христове-рам, нет речи о религиозной практике - проповедь касается главным образом изменения образа жизни. Однако тех, кто, заинтересовавшись учением христов-щины, приходил на ночные собрания верующих, знакомили и с особенностями религиозной практики. Так, согласно показаниям Ивана Савельева, «после праздника Святой Пасхи на третьей неделе в воскресенье [47] в доме мачтовых дел подмастерья крестьянина Якова Фролова в Рогожской ямской слободе, где и он, Савельев, жилец, пришед к нему, Ивану, в избу дворцовый крестьянин (который умре) Ипполит Григорьев и, взяв с собою, привел в имеющийся у него, Фролова, подле избы под сеньми погреб; и в том-де погребу тогда были и сидели по лавкам мужеск пол в одних камзолах и в душегрейках по правую сторону, а женск пол в одних же иубках по левую сторону <...> и в то-де время помянутый Ипполит Григорьев при всех людях подтвердил ему, Ивану, говоря вышеписанные-де слова: и вот-де, может, будет здесь из нас на кого-нибудь сходить Дух Святой и действовать сила
^ (О
3 &
р (О
Божия, и тогда-де они станут трястись и вертеться, и тогда там не ужасайся, и в то время крестись, и твори молитву «Господи, Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас», потом-де о всем, что на оных их сборищах происходить будет,, будучи на исповеди, отцу духовному и никому не сказывай, нежели-де его в том куда возьмут, то-де, хотя кнутом погоны терпеть будет, а ничего о том не сказывать, и в верность того, снял [со] стены животворящий крест и велел ему, Ивану, к тому кресту приложиться, к которому он, Иван, и приложился» [48]. Этот обряд - клятва о неразглашении того, что происходило на собраниях, -скорее всего, необходимая мера предосторожности, а не новый элемент учения христоверов. Их учение не носило эзотерического характера, а проповедь была обращена ко всем - мужчинам и женщинам разного возраста, разного культурного уровня, разного социального статуса. Объединяло их одно - поиск пути к спасению в той ситуации, когда прежние пути уже устарели или требуют переосмысления.
На мой взгляд, христовщина - одно из неизбежных следствий русского раскола, один из возможных путей выхода из религиозного кризиса, в который были погружены многие верующие люди. Ее особенность -в допустимости двух форм обряда (молитву на собраниях читали по-старому, но крестились как двоепер-стием, так и троеперстием), в сохранении привычных практик, табуированных синодальной Церковью (скажем, почитания юродивых или чудотворных икон) и в предложении пророчества как новой формы верификации знания в ситуации, когда привычные формы (обращение к священноначалию и к Священному Писанию) могут быть поставлены под сомнение.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Список допрошенных в 1733 году в Москве 75 «колодников», подозреваемых в принадлежности к христовщине:
1. Степан Яковлев, крестьянин Воскресенского монастыря;
2. Андрей Белов, крестьянин Учминского монастыря;
3. девица Прасковья Федоровна;
4. девица Марья Гавриловна;
5. девица Катерина Ивановна;
6. девица Анна Сидорова;
7. девица Дарья Афанасьева;
8. девица Анна Ивановна Степанова (дочь Ивана Степанова);
9. девица Марья Иванова;
10. девица Анна Иванова;
11. Федора Елистратова, жена Павла Леонтьева, посадского человека города Венева;
12. женка Марья Емельянова;
13. женка Матрена Федорова;
14. Мавра Борисова, жена рудного дела мастера Галактиона Степанова;
15. вдова Настасья Яковлева;
16. вдова Елисавета Иванова;
17. Арина Данилова, жена Александра Голубцова, ткача шелковой фабрики;
18. Андрей Петрович Сманин, крестьянин деревни Суко-вой - подмосковной вотчины тайного действительного советника и кавалера князя Юрия Юрьевича Трубецкого;
19. Иван Иванов, крестьянин села Успенского Московского уезда - [вотчины] графа Алексея Петровича Апрксина;
20. Харитон Дмитриев, крестьянин Московского уезда -вотчины графа Алексея Петровича Апраксина;
21. Иван Иванов, крестьянин деревни Толстые Пальцы Московского уезда - вотчины Степана Колычева;
3
га
Э
л
22. Петр Иванов, крестьянин села Ямищ Московского уезда - вотчины вдовы Варвары Щепотевой;
23. отставной солдат Егор Петров, бывший крестьянин деревни Саниной Московского уезда - вотчины Степана Андреевича Колычева;
24. Акулина Иванова, жена отставного солдата Егора Петрова, бывшего крестьянина деревни Саниной Московского уезда - вотчины Степана Андреевича Колычева;
25. Матрена Васильева, жена Прохора Федорова, крестьянина деревни Толстые Пальцы Московского уезда -вотчины стольника Степана Андреевича Колычева;
26. Киприан Иванович Волуев, крестьянин государыни цесаревны Елизаветы Петровны;
27. Алексей Гаврилов, крестьянин деревни Толстые Пальцы Московского уезда - вотчины стольника Степана Андреевича Колычева;
28. Прохор Федоров, крестьянин деревни Толстые Пальцы Московского уезда - вотчины стольника Степана Андреевича Колычева;
29. Варвара Иванова, крестьянка деревни Толстые Пальцы Московского уезда - вотчины стольника Степана Андреевича Колычева;
30. Парасковья Григорьевна, жена Петра Иванова, крестьянина деревни Ямищ Московского уезда - вотчины вдовы Варвары Савельевны Щепотевой;
31. Авдотья Екимова, крестьянка деревни Ямищ Московского уезда - вотчины Алексея Ивановича Щепотева;
32. Авдотья Васильева, жена Симона Дмитриева, крестьянина села Перхушкова Московского уезда - вотчины князя Александра Александровича Черкасского;
33. девица Акулина Федорова, крестьянка Московского уезда - вотчины Степана Андреевича Колычева;
34. Федосья Иванова, крестьянка деревни Саниной Московского уезда - вотчины Степана Андреевича Колычева;
35. Софья Константиновна, жена Афанасия Васильева, крестьянина Московского уезда - вотчины Алексея Ивановича Щепотева;
36. Прасковья Антоновна, жена Степана Гаврилова, крестьянина деревни Настасиной Московского уезда -вотчины Василия Михайловича Ртищева;
37. Агафья Иванова, крестьянская вдова деревни Толстые Пальцы Московского уезда - вотчины Степана Андреевича Колычева;
38. Семен Иванов, крестьянин деревни Саниной Московского уезда - вотчины Степана Андреевича Колычева;
39. Софон Засорин, монастырский крестьянин Дмитриевского уезда, вотчины Троице-Сергиева монастыря;
40. Василий Кочнев, монастырский крестьянин Переславля-Залесского, вотчины Троице-Сергиева монастыря;
41. Иван Степанов, монастырский крестьянин Тарховской волости Рузского уезда - вотчины Троицы-Сергиева монастыря;
42. Иван Якимов, оброчный крестьянин Костромского уезда - вотчины Ипатицкого монастыря;
43. Алексей Иванов, человек князя Бориса Васильевича Голицына;
44. Фаддей Матвеев, крестьянин Московского уезда дворцовой Домодедовской вотчины;
45. Авдей Корнилов, крестьянин Московского уезда дворцового села Троицкого Голенищева;
46. Василий Васильев, прапорщика Ивана Побединского дворовой человек;
47. Степан Иванов, Симонова монастыря крестьянин;
48. Федор Фомин, Андрониева монастыря подмосковного села Карачарова крестьянин;
49. Захар Васильев, оброчной крестьянин Ростовского архиерея;
50. Василий Иванов, Ростовского уезда Борисоглебского монастыря крестьянин;
3
га
Э
л
51. Алексей Логинов, вотчины Борисоглебского монастыря крестьянин;
52. Клим Игнатьев, крестьянин подмосковной деревни Су-ковой - вотчины действительного тайного советника и кавалера князя Юрия Юрьевича Трубецкого;
53. Иван Хмелецкий, крестьянин деревни Захаровой Городецкого уезда Бежецкого верху - вотчины Новодевичьего монастыря;
54. Девица Агафья Иванова, вкладчица Никитского монастыря, крестьянка деревни Захаровой Бежецкого уезда - вотчины Новодевичьего монастыря;
55. Матвей Иванов, оброчный крестьянин Бежецкого уезда - вотчины Наводевичьего монастыря;
56. Никита Иванов, Наводевичьего монастыря крестьянин;
57. Афросинья Никитична, вдова крестьянина деревни Корницы Белецкого уезда Ивана Васильева - вотчины Новодевичьего монастыря;
58. Савва Андреев, оброчной крестьянин дворцовой Красносельской волости;
59. Сергей Мелентьев, Костромского уезда дворцового села Красного оброчной крестьянин;
60. Фрол Якимов, Олонецкого уезда дворцовый крестьянин;
61. Прокофей Припоров, Костромского уезда дворцового села Красного крестьянин;
62. Иван Белавин, Олонецкого уезда дворцовой Битегов-ской волости крестьянин;
63. Самойла Чурбанов, крестьянин деревни Болдыева Ярославского уезда - вотчины Алексея Ивановича Дашкова;
64. Иван Еремеев, крестьянин деревни Барсуков Чесов-ского уезда - вотчины баронов Строгановых;
65. Степан Григорьев, крестьянин деревни Медведковой Яхоцкой волости Ярославского уезда - вотчины графов Шереметьевых;
66. Афимья Иванова, жена Григорья Васильева, крестьянина сельца Ямищева Московского уезда - вотчины Варвары Савельевны Щепотьевой, жены стольника Ивана Андреевича Щепотева;
67. Еким Игнатьев, крестьянин деревни Загорье Московского уезда - вотчины Марьи Артемьевны Аленниковой, вдовы стольника Григорья Андреевича Аленникова;
68. Симон Дмитриев, крестьянин села Перхушкова Московского уезда - вотчины князя Александра Александровича Черкасского;
69. Афанасий Васильев, крестьянин сельца Ямищева Московского уезда - вотчины Варвары Савельевны, вдовы Ивана Андреевича Щепотева;
70. Иван Васильев, крестьянин сельца Ямищ Московского уезда - вотчины стольника Алексея Ивановича Щепотева;
71. Григорий Васильев, крестьянин села Ямищ Московского уезда - вотчины вдовы Варвары Савельевой Щепотевой;
72. Тимофей Красный, крестьянин села Плыгина Коломенского уезда - вотчины подполковника Михайла Писарева;
73. Дмитрий Семенов Мушников, [житель] Садовой Большой слободы;
74. Василий Дементьев;
75. Максим Леденев, посадский человек города Венева.
Примечания:
1. РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 6, 1733 г.
2. Панченко А.А. Хлыстовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М., 2004. С.15-45.
3. Нечаев В.В. Дела следственных о раскольниках комиссий в XVIII веке // Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции. Кн. VI. М., 1889. С.78-199.
4. Чистович И.А. Дело о богопротивных сборищах и действиях // Чтения в императорском обществе истории и древностей российских. 1887. Кн. 2. Отд. I. С.1-89.
5. Есипов Г. Раскольничьи дела XVIII столетия, извлеченные из дел Преображенского приказа и Тайных розыскных дел канцелярии. Т. 1 СПб., 1861; Т. 2. СПб., 1863; Он же. Люди старого века. Рассказы из дел Преображенского приказа и Тайной канцелярии. СПб., 1885; Он же. Тяжелая память прошлого. Рассказы из дел тайной канцелярии. СПб., 1885. Последние два очерка переизданы в 2010 году под общим названием «Тайная канцелярия. Из дел Преображенского приказа и Тайной канцелярии».
6. ЛавровА.С. Колдовство и религия в России. 1700-1740 гг. М., 2000.
7. Смилянская Е.Б. Волшебники. Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России XVIII в. М., 2003.
8. Панченко А.А. Хлыстовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М., 2004; Он же. Сборник Василия Степанова // Отреченное чтение в России XVII-XVIII вв. С.467-518.
9. Берман А.Г. Мистические секты в Среднем Поволжье в XVIII-XX веке. Чебоксары, 2004.
10. Clay E. The Theological Origins of the Christ-Faith (Khristovshchina) // Russian History / Histoire Russe. 1988. Vol. 15. No.1. P.21-42; Idem. God's People in the Early Eighteenth Century. The Uglich Affair of 1717 // Cahiers du monde Russe et Soviétique. Vol. XXVI (I). 1985. P. 69-124.
11. Львов А. Соха и Пятикнижие: русские иудействующие как текстуальное сообщество. СПб., 2011. С.42-62.
12. РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 6, 1733 г. Л. 1 об.
13. Там же. Л. 4 об.
14. Там же. Л. 7.
15. Там же. Л. 15.
16. Там же. Л. 7 об.
17. Там же. Л. 9.
18. Там же. Л. 10 об.
19. Там же. Л. 19 об.
20. Об этом говорится в допросе Дарьи Афанасьевой (Л. 26) и в допросе Анны Ивановны Степановой (Л. 29 об.), отец которой - монастырский крестьянин Рузского уезда Иван Степанов - также был арестован по подозрению в принадлежности к христовщине.
21. Там же. Л. 26.
22. РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 211.
23. Там же. Л. 211 об. - 212.
24. РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 6. Л. 21.
25. Там же. Л. Л. 180 об.
26. Там же. Л. 180.
27. Там же. Л. 181-181 об.
28. А.А. Панченко считает, что пророчества были разных «типов» - кто-то приходил, чтобы найти пропавшую корову, кто-то хотел узнать «судьбу». См. Панченко А.А. Хлыстовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М., 2004.
29. Документы этого дела частично изданы Юджином Клэем. См. Clay E. God's People in the Early Eighteenth Century. The Uglich Affair of 1717 // Cahiers du monde Russe et Soviétique. Vol. XXVI (I). 1985. P.69-124.
30. РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 6. Л. 31 об.
31. Там же. Л. 35 об.
32. Там же. Л. 33.
33. Там же. Л. 71 об.
34. Там же.
35. Там же. Л. 41.
36. Там же. Л. 247 об.
37. ЛавровА.С. Колдовство и религия в России. 1700-1740 гг. М., 2000.
38. После процесса 1733 г. оба монаха были публично обезглавлены на Сытном рынке в Петербурге вместе со старицей Московского Ивановского монастыря Настасьей Карповой.
39. В настоящее время этот текст считается псевдоэпиграфом.
40. РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 7 об. - 8.
41. Там же. Л. 8.
42. Там же. Л. 6 - 6 об.
43. Чистович И.А. Дело о богопротивных сборищах и действиях // Чтения в императорском обществе истории и древностей российских. 1887. Кн. 2. С. 15-16.
44. РГАДА. Ф. 301. Оп.1. Д. 3. Л. 42-42 об. Иван Андреев был провокатором, посредством которого было найдено и арестовано много согласников.
45. Там же. Л. 42 об.
46. Чистович И.А. Дело о богопротивных сборищах и действиях // Чтения в императорском обществе истории и древностей российских. 1887. Кн. 2. С.71-72.
47. Неделя жен мироносиц (третье воскресенье после Пасхи) или неделя о расслабленном (четвертое воскресенье после Пасхи).
48. РГАДА. Ф. 302. Оп. 1. Д. 93. Л. 7 об.
Karlygash Sergazina
Ph D in History, Associate Professor, Educational and Research Center for the Study of Religions, Russian State University of Humanities (Moscow), ksergazina@gmail.com
The Sermon on Christ or narratives of the conversion to believe in Christ
The article is dedicated to the Christ-Faith, religious culture of the 18th centure. The article is focused on the Christ-believers testimonies.
Key words: Christ-Faith, conversion, religious culture of the 18th centure, records of examinations, testimony
