CC BY
158
М. В. Александрова'
ПРОГРАММА СОТРУДНИЧЕСТВА СМЕЖНЫХ ТЕРРИТОРИЙ РОССИИ И КИТАЯ: ИСТОРИЯ, ФАКТЫ, ПУТИ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ
Программа развития и возрождения смежных территорий России и Китая, подписанная в сентябре 2009 г. президентом РФ и председателем КНР, на наш взгляд, является не вполне обоснованным и даже опасным для России проектом. Ее уже называют «программой ускоренной “китаизации” Дальнего Востока и Сибири». Вспомним предысторию появления этого документа.
Во время визита в КНР в октябре 2004 г. Президент России В. Путин посетил г. Сиань, где обсудил с руководителями северо-западных провинций Китая и ряда российских регионов вопросы укрепления и расширения приграничного и межрегионального сотрудничества двух стран. Затем в июле 2005 г., во время официального визита в Россию Председателя КНР Ху Цзиньтао, на встрече с руководителями субъектов Сибирского Федерального округа (в г. Новосибирске) были рассмотрены пути расширения межрегиональных связей.
В ходе этих встреч были подняты вопросы о возможных путях развития и углубления экономического, научного и гумани-
* Александрова Мария Викторовна, к. э. н., в. н. с. Центра изучения и прогнозирования российско-китайских отношений ИДВ РАН.
тарного сотрудничества между регионами, рассмотрены проблемы российского участия в программах освоения западно-китайских провинций и возрождения старой промышленной базы Северо-Восточного Китая, а также вовлечения китайских партнеров в соответствующие федеральные программы развития районов Дальнего Востока (ДВ) и Сибири РФ.
В Совместной декларации Российской Федерации и Китайской Народной Республики от 26 марта 2007 г., подписанной в ходе очередного визита председателя Ху Цзиньтао в Россию, в п. 8 раздела I было закреплено намерение сторон «...активизировать совместные усилия по углублению координации в процессе осуществления стратегий возрождения старых промышленных баз Северо-Востока Китая и развития районов российского Дальнего Востока и Восточной Сибири, приступить к подготовке плана сотрудничества в данной области»1. А уже в августе 2007 г. в Китае была опубликована китайская Программа возрождения промышленной базы Северо-Востока. Чуть позже увидела свет и российская Федеральная целевая программа «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Забайкалья на период до 2013 года».
Начиная с этого момента Китай стал настойчиво пропагандировать идею о необходимости и даже неотвратимости координации китайской и российской программ развития смежных территорий. Целые научные институты и подразделения академических учреждений Китая начали активную кампанию по публикации особых материалов, имевших главной целью оправдать далекоидущие планы освоения российских природных ресурсов, доказать правомерность идеи о «взаимодополняемости» развития российских и китайских приграничных территорий и российско-китайского торгово-экономического сотрудничества.
Летом 2008 г., в ходе встречи Ху Цзиньтао с Президентом РФ Д. Медведевым в г. Тояко, китайский руководитель вновь поднял эту тему, после чего ведущим российским министерствам и ведомствам было поручено разработать комплекс предложений и практических механизмов по реализации идеи о стыковке российской и китайской программ экономического развития смежных регионов. Пока государственные органы собирали материа-
лы из восточных субъектов Федерации, Россия оказалась в «орбите» действия мирового финансового кризиса, который уже на первом этапе внес значительные коррективы в российско-китайское межрегиональное сотрудничество. Следствием кризиса стали сокращение рабочих мест и стремительный рост безработицы в регионах, снижение покупательной способности населения. Это, прежде всего, выразилось в уменьшении объемов экспорта из КНР товаров народного потребления, продукции электронной, автомобильной и других отраслей промышленности. Снижение объемов строительства жилья и социально-промышленных объектов в связи с кризисом также привело к сокращению поставок из КНР строительной техники и материалов. Очевидно, что на российском Дальнем Востоке и в Забайкалье, как и во многих регионах РФ, некоторое время будет наблюдаться тенденция к росту безработицы и усилению социальной напряженности, поэтому «укреплять» сотрудничество с Китаем в «сфере трудовой деятельности» за счет притока китайских рабочих видится преждевременным и непатриотичным.
Но вернемся к конкретному документу — «Программе сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири Российской Федерации и Северо-Востока Китайской Народной Республики (2009—2018 годы)», подписанному премьерами наших государств осенью 2009 г.
Судя по отрывочным сообщениям, просачивающимся в российские СМИ, можно представить, как составлялся «пакет» предложений с российской стороны. Первоначально было две программы: от российской и китайской сторон, из которых явственно следовало, в каком сырье заинтересована китайская сторона для развития не только старых, но и новых производств и какой из близлежащих субъектов РФ собирается его поставлять. Даже при беглом изучении документа можно отметить, что российская сторона из-за невероятной, необоснованной спешки не смогла сделать должные финансовые расчеты и технико-экономическое обоснование предлагаемых проектов. При анализе программ напрашивается вывод о том, что в документах явным образом лоббируются китайские интересы. Наибольшее удивление вызывает целый пакет проектов, предложенных За-
байкальским краем, — это фактически разрешение на использование почти всей палитры металло-рудных месторождений, имеющихся в крае. Результатом осуществления этих проектов может стать то, что не в России, а в Китае будет налажено производство олова, свинца, меди, железа, молибдена, золота, сурьмы, титана, ванадия, серебра, германия из сырья российских месторождений.
Кроме этого, российские дальневосточники предложили более 20 проектов по переработке древесного сырья, но почти все они предусматривают развитие на российской территории производств по изготовлению малоприбыльной низкокачественной продукции, использующей отходы лесодобычи (кора, сучья и др.), а ценный массив планируют экспортировать в Китай, где будут создаваться предприятия по производству «среднекачественной и высококачественной мебели».
Среди предложений встречаются единичные привлекательные и, возможно, выгодные для нашей стороны. Так, Амурская область намерена модернизировать за счет китайского капитала консервный завод, учредить завод по производству сахара, а также предприятие по совместной сборке лифтов.
Мы не можем категорично утверждать, что все эти проекты не выгодны России. Однако их объединяет одно: китайские предприятия-изготовители конечного продукта будут использовать российские сырьевые ресурсы. Следовательно, это — не взаимовыгодное сотрудничество, так как Китай получит большую экономическую выгоду, чем Россия. Очевидно, что все планируется по инициативе китайского заказчика. К сожалению, очень многие российские чиновники недостаточно дальновидны и не утруждают себя точными экономическими расчетами, приглашая китайский капитал к разработке российских природных ресурсов. Им стоит поучиться у китайских ганъбу умению отстаивать интересы своей страны. Российские бизнесмены, увы, никак не отвыкнут от «материально-сырьевой» направленности нашего экспорта. Им надо помнить, что резервы экстенсивного роста быстро исчерпываются. В итоге российское производство постепенно станет китайским и на территории России мы получим китайские промышленные «районы» и «парки».
Прагматизм центрального и местного руководства КНР в отношении Российской Федерации выражается в том, что определенные внутриэкономические проблемы Китая планируется решать за счет привлечения дешевых природных ресурсов России и практически бесплатного использования разработок российских научных и производственных баз. Достигнув хороших экономических показателей, КНР, тем не менее, испытывает потребность в обмене опытом по ряду наукоемких отраслей, в которых у России еще с советских времен имеются серьезные наработки.
Подобная ситуация сложилась не в одночасье, а обусловливалась многими внутренними и внешними факторами развития Китая. Так, столкнувшись после вступления в ВТО с серьезной конкуренцией со стороны импортных товаров, Китай стал прилагать активные усилия по поиску новых рынков сбыта собственной продукции в приграничных странах. Ведущие китайские экономисты рекомендуют частным предпринимателям и государственным предприятиям уделять приоритетное внимание захвату перспективных сегментов российского рынка потребительских товаров, активному продвижению в Россию широкой номенклатуры продукции. При этом они исходят из того, что по целому ряду товарных групп (прежде всего — продовольственных) зависимость России от импорта является весьма значительной. Необходимо понимать, что снятие торговых барьеров между нашими странами создаст благоприятные условия для резкого увеличения поставки китайских товаров и откроет для РФ отнюдь не радужную перспективу стать придатком китайской экономики.
Южный сосед активно использует в собственных интересах слабые стороны российской экономической модели и уверенно закрепляется в целом ряде экспортных секторов в качестве им-портера-монополиста. Китайская сторона находит множество способов проникновения на рынки приграничных регионов и привлечения их интереса к рынку КНР. При этом китайцы зачастую диктуют невыгодные российской стороне условия контрактов, игнорируя естественные интересы партнера.
При сотрудничестве с китайцами следует учитывать, что для них характерен высокий уровень семейной, клановой и группо-
вой интеграции, способность умело находить «узкие места» в российском законодательстве, что делает их серьезными соперниками российских производителей и предпринимателей. Даже относительно небольшой контингент граждан КНР, временно пребывающий и проживающий на территории Сибири и Дальнего Востока, способен в перспективе взять под контроль некоторые жизненно важные отрасли экономики регионов. Подписанная программа сотрудничества яркий тому пример: губернаторы с готовностью идут на поводу у китайцев, забыв о своей программе «Стратегия социально-экономического развития Дальнего Востока, Республики Бурятия, Забайкальского края и Иркутской области на период до 2025 года», в проекте которой главной угрозой и вызовом считается «опасность превращения этой территории только в источник энергоносителей и сырья для стран АТР»2. Выходит, что государственные лица, принимающие решения, не чувствуют себя ответственными перед гражданами своей страны.
Вместе с тем активное продвижение китайского капитала в Россию создает предпосылки для ухудшения положения ряда отечественных предприятий и даже целых отраслей народного хозяйства в силу недостатка у них оборотных средств и, следовательно, возможности в ближайшее время модернизировать промышленные мощности.
Желание региональных властей привлекать китайцев к разработке месторождений цветных и полиметаллических руд опасно для России, поскольку в большинстве своем эти руды являются сырьем для ВПК. Не обоснована и радость по поводу создания совместных технопарков и зон освоения высоких технологий — это также является очередным «благовидным» прикрытием для китайского экономического, научного и военного шпионажа, что, несомненно, составляет национальную угрозу для России. Так, руководитель Алтайской школы политических исследований Юрий Чернышов считает, что «перенаселенный Китай переживает экономический бум. Он остро нуждается в новых землях, сырье и энергоресурсах. Все это в изобилии находится в Сибири, которую России все труднее удержать»3.
Все предложенные в программе проекты по сотрудничеству с Россией не содержат ничего нового и выгодного для нашей страны, а напротив, находятся в тесной увязке с «программой возрождения Северо-Востока КНР». Хотелось бы подробнее остановиться на том, что представляет собой экономический комплекс Северо-Восточного Китая (в сокращении СВК или, в китайской транскрипции, Дунбэя). В состав региона входят три провинции (Хэйлунцзян, Ляонин, Цзилинь), а также восточная часть Автономного района Внутренняя Монголия (г. Хулунбу-ир, аймаки Синань, Тунляо, Силиньхот и г. Чифэн). Дунбэй занимает территорию в 1,45 млн кв. км с населением 120 млн человек. Регион, по китайским меркам, богат природными ресурсами и выделяется производством некоторых важных видов продукции: лесоматериалов — 1/2 объема производства страны, автомобилей — 1/4 (в том числе среднегабаритных и грузовых — 1/2), судов — 1/3. Именно этот регион был первой индустриальной базой КНР, большинство предприятий которой построены или модернизированы в годы первой пятилетки (1953—1957 гг.) преимущественно при помощи СССР. В канун реформ (1978 г.) среднедушевой показатель валового регионального продукта (ВРП) в трех провинциях СВК был выше как среднего показателя по стране, так и показателей промышленно развитых восточных провинций (Гуандун, Цзянсу, Чжэцзян). С началом экономических реформ ситуация стала меняется, и ныне Северо-Восточный Китай развивается медленнее приморских регионов. Примечателен следующий факт: если в 1978 г., в начале рыночных реформ, по показателю ВРП на душу населения приморская пров. Гуандун занимала 9-е место, Цзянсу — 6-е, Чжэцзян — 15-е, то к 2004 г. они поднялись на 6, 5 и 4-е места соответственно. В то же время провинции СВК Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян, находившиеся в 1978 г. на 4, 8 и 5-м местах, к 2004 г. спустились на 9, 14 и 10-е в общекитайском рейтинге4. До начала глубоких экономических преобразований СВК отличался высоким удельным весом государственного сектора в экономике. Социально-экономическая ситуация в регионе осложнялась тем, что за время реформ промышленные предприятия трех провинций, обладавшие во многом устаревшими производ-
ственными мощностями, столкнулись с проблемами убыточности, реализации продукции, трудоустройства увольняемых рабочих.
Учитывая критическое положение региона, в ноябре 2002 г. после XVI съезда КПК, руководством КНР была сформулирована программа развития старопромышленных баз Северо-Востока Китая. В октябре 2003 г. на 3-м пленуме ЦК КПК 15-го созыва принимается решение о стимулировании развития провинций СВК, а в начале 2004 г. — об учреждении при Госсовете КНР Канцелярии руководящей группы по регулированию и возрождению старых промышленных баз на Северо-Востоке Китая. В этот же период группой ведущих китайских ученых страны был разработан и представлен в Госсовет КНР документ под названием «Предложения по возрождению и последовательному развитию Северо-Восточного района», в котором взаимодействие с дальневосточными территориями РФ рассматривалось как одно из важных условий успешного развития региона.
Следует отметить, что программа возрождения северо-восточных регионов, приняла законченный вид только после принятия в августе 2007 г. «Плана возрождения Северо-Востока КНР», определившего концептуальные основы и приоритетные направления развития СВК. Пять лет реализации этой программы, официальный старт которой был дан в 2003 г., ознаменовались высокими темпами социально-экономического развития региона, постепенной трансформацией структуры производства, повышением качества и эффективности экономической деятельности, существенным ростом роли частных предприятий. Так, в 2008 г. темпы роста ВВП региона превысили общекитайские на 4,4 %, ВВП трех северо-восточных провинций составил 2819 млрд юаней (1 долл. = 6,83 ю.), хотя доля региона в общегосударственном ВВП по-прежнему остается невысокой — 9,38 %. Структура ВВП за последние 5 лет не претерпела существенных изменений: соотношение сельского хозяйства, промышленности и непроизводственной сферы в 2008 г. выглядело как 12,5 : 52,3 : 35,2.
До сих пор СВК является одной из основных сельскохозяйственных баз страны. Так, в 2008 г. сбор зерновых достиг там
своего исторического максимума в 89 млн т, что составило 16,9 % всего сбора зерновых в КНР (в 2003 г. — 14,5 %).
Наиболее развитой в промышленном плане остается пров. Ляонин. Добавленная стоимость продукции промышленности этой провинции в 2008 г. составила 660 млрд ю, в том числе машиностроения, металлургии, нефтехимии и переработки сельхозпродукции — 578,3 млрд (87,6 % общего показателя провинции). В пров. Цзилинь на долю автомобилестроения, нефтехимии и переработки продуктов питания пришлось 60 % всей добавленной стоимости промышленности, или 249 млрд юаней. В пров. Хэйлунцзян лидируют энергетическая сфера, нефтехимия, машиностроение и переработка сельхозпродукции, на долю которых приходится 89,2 % добавленной стоимости промышленной продукции, или 344 млрд юаней5.
Возвращаясь от конкретных цифр к программному документу «План возрождения Северо-Востока КНР», следует отметить четкие ориентиры, прописанные руководством страны для каждой из провинции. Так, провинция Ляонин призвана развивать производство телекоммуникационного оборудования, тепловозов и летательных воздушных аппаратов, автомобилестроение, судостроение, станкостроение, производство крупногабаритного оборудования для нефтехимического комплекса, а также электронно-информационные технологии, биоинженерию, фармацевтическую промышленность и промышленность новых материалов.
Особенно поражают своей масштабностью проекты по развитию высокотехнологичных отраслей, которые провинция Цзилинь активно осваивает уже около 10 лет: автомобилестроение, нефтехимическая промышленность (в том числе высокотонкое химическое производство, производство высокопрочных синтетических материалов и специальных материалов), биоинженерия.
Только одна провинция Хэйлунцзян практически не пыталась связать свои ключевые «программные отрасли» с проектами сотрудничества и совершенно не скрывала за витиеватыми названиями проектов своих корыстных целей. Из 32 проектов, предложенных провинцией, 5 — в области торговли, 4 — туризма,
связанного с китайско-российским шоп-туризмом, и 2 — логистических, т. е. около 30 % проектов рассчитаны на посредничество и услуги. Очевидна тесная связь с российским сырьем прочих проектов. Так, в программе возрождения провинции планируется создание базы производства современного оборудования для гидро- и теплоэлектростанций, оборудования для тяжелого машиностроения, станков с ЧПУ, малогабаритных автомашин, железнодорожных составов для грузоперевозок, самолетов и других средств обороны и продукции ВПК. Только одна отрасль в этой программе имела связь с «программой возрождения» — это два проекта по созданию опорных рынков древесины: развитие производства группы отраслей по переработке древесины и создание базы для лесной и деревообрабатывающей промышленности.
Необходимо отметить, что именно пров. Хэйлунцзян, во главе с ее партийным и провинциальным руководством, является одним из главных проводников «серых таможенных схем» и очевидным противником изменения и обновления методов и форм российско-китайского торгово-экономического сотрудничества. Именно эта провинция, одна из трех в Дунбэе, имея более высокие показатели скрытой безработицы и низкие темпы производства, предпочитает зарабатывать «дивиденды» от посреднических услуг.
В программном документе предусматривается, что сотрудничающие государства, помимо общих для них устремлений, должны преследовать и индивидуальные интересы. Здесь китайская сторона в очередной раз дала нам понять, чьи интересы важнее и кто является ведущим, а кто ведомым в российско-китайском экономическом сотрудничестве. И пока федеральная власть не возьмет под свой контроль экономическую и геополитическую ситуацию на Дальнем Востоке, эта ситуация будет развиваться исключительно по китайскому сценарию. По мнению российского исследователя А.Ю. Баранова, «американские эксперты уповают на то, что Пекин, идя на контакт с Россией, в первую очередь стремится разыграть в своих целях “российскую карту”, но не заинтересован в расширении российского влияния в АТР»6. Следует также учитывать, что, несмотря на активи-
зацию различных форм двустороннего сотрудничества, наблюдается резкое расширение демографической и экономической экспансии Китая на территории России. Это очень серьезные вопросы, о которых следует задуматься, поскольку именно ДФО — главный российский форпост на тихоокеанском побережье — в настоящее время находится в крайне сложной ситуации. При огромной площади (41 % территории РФ) и изобилии природных ресурсов7 в ДФО отмечается чрезвычайно низкая плотность населения (1,1 чел/кв. км). При этом налицо тенденция к уменьшению численности населения в связи с отрицательным естественным его приростом и стремительным оттоком высококвалифицированных кадров трудоспособного возраста в европейскую часть РФ и другие регионы мира. Проблема трудоустройства связана с разрушением машиностроительной базы региона, в том числе судостроения и судоремонта, а также с низкими зарплатами и практическим отсутствием карьерных перспектив. Население региона не выдерживает размеров экономических тарифов: например, в ДФО самая высокая стоимость 1 кВт • ч электроэнергии (в 2,2 раза выше, чем по стране). Дальний Восток по многим экономическим показателям отстает от других субъектов Федерации. Так, к примеру, показатель ВРП занимает 7-е, или последнее, место по стране.
Сегодня трудно поверить в тот исторический факт, что до начала 1990-х годов наблюдался устойчивый опережающий рост численности населения восточных районов страны по сравнению с европейскими. С 1926 по 1959 г. население Восточной Сибири выросло в 2 раза, Дальнего Востока — в 3 раза. За 1959—1989 гг. население Восточной Сибири увеличилось на 42 % по сравнению с 25 % по России в целом. За 1960— 1980-е годы население Дальнего Востока возросло на 64 %. Отметим, что уровень жизни населения в Сибири и на Дальнем Востоке до 1980-х годов был существенно выше, чем в европейской части России8. Но уже в начале 1990-х годов регион потерял свою привлекательность, и миграционные потоки из фактора количественного увеличения численности населения превратились в фактор его уменьшения. Миграционный отток в условиях естественной убыли населения способствовал сокраще-
нию численности населения. В начале 2008 г. на Дальнем Востоке проживало 6486,4 тыс. человек. Это меньше, чем было в регионе в 1976—1977 гг. За период 1991—2007 гг. регион потерял 1570,2 тыс. человек, или 19,5 % собственного населения, в том числе 213,7 (13,6 %) — естественная убыль и 1356,5 тыс. человек (86,4 %) — миграционный отток9.
Ряд факторов, тесно связанных с демографическими проблемами, также затрудняет освоение Сибири и Дальнего Востока. Это:
• отсутствие полноценной энергетической и транспортной инфраструктуры;
• низкая экологическая устойчивость местных экосистем, требующих дополнительных природоохранных затрат в ходе освоения природных ресурсов;
• неразвитость или полное отсутствие производств, обеспечивающих комплексную и безотходную переработку сырья;
• заметное отставание производительности труда в большинстве природно-ресурсных отраслей Дальнего Востока и Забайкалья от производительности труда в развитых странах АТР;
• непродуманность тарифной политики, что вместо стимулирования социально-экономического развития российских территорий стимулирует «меридиональный» перехват товарных потоков, когда грузы из центра России доставлять на Дальний Восток нерентабельно, а из Китая, Японии, Южной Кореи — выгодно;
• практический разрыв хозяйственных связей Дальнего Востока и центральной России: все больше регион ориентируется на зарубежье;
• отсутствие продуманной государственной политики развития экономики региона.
На последней проблеме мы остановимся подробнее, для начала сделав небольшой экскурс в историю и политику освоения российского Дальнего Востока.
За весь период активного экономического освоения ДВ, т. е. более чем за 100 лет, государство приняло 7 программ развития региона, включая указанную выше программу 2008 г.
Перечислим эти программы.
Характеристика программы или название документа Выполнение намерений, %
План развития Приамурского края Витте — Столыпина 100
Постановление ВЦИК и ЦК ВКП(б) 1930 г. 130
Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР 1967 г. 80
Государственная целевая программа на 1986—2000 гг. (1987 г.) 30
Федеральная целевая программа экономического и социального развития Дальнего Востока и Забайкалья на 1996—2005 гг. (1996 г.) «5—10
Федеральная целевая программа экономического и социального развития Дальнего Востока и Забайкалья на 1996—2005 гг. и до 2010 г. (2002 г.) 5 1 0
Федеральная целевая программа «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Забайкалья на период до 2013 года» (2008 г.)
Анализ результатов выполнения всех многолетних планов развития Дальнего Востока позволяет сделать следующие выводы:
• региональные программы могут обеспечивать наиболее эффективное достижение заданной цели развития в тех случаях, когда цель сформулирована однозначным образом, стратегия развития региона является «чистой», а не сложносоставной стратегией и программа реализуется под контролем Центра (таковы программы 1880—1918 и 1930— 1942 гг.);
• если цели программы (соответственно, оценка исходов) формулируются неоднозначно, а стратегия развития региона является смешанной стратегией, эффективность государственной программы существенно снижается (таковы программы 1967 и 1987 гг.);
• если цели программы формулируются неоднозначно, стратегия развития региона является смешанной стратегией, а реализация программы осуществляется силами сугу-
бо от региональных властей, положительного результата выполнения программы достичь не представляется возможным.
Современную ситуацию в регионе можно сравнивать с ситуацией, сложившейся в 1920-е годы, когда реализовывалась Концепция экономической автономизации. После окончания гражданской войны ресурсы из центральной России на Дальний Восток практически не поступали, а на западных границах региона при отсутствии государственных дотаций возник экономический «барьер». В то же время восточные границы оставались свободными. Китайские и корейские эмигранты по-прежнему составляли заметную часть трудовых ресурсов. Стратегия развития заключалась в сосредоточении усилий в тех сферах, которые требовали наименьших вложений и могли быть быстро восстановлены без существенной помощи Центра. Поэтому основные перспективы хозяйственного развития Дальнего Востока связывались с ростом промышленности, эксплуатирующей богатые природные ресурсы региона. Только создание военно-индустриальной базы на Тихом океане смогло вовлечь дальневосточную экономику в комплекс народного хозяйства СССР. С 1930 г. развитие региона было встроено в плановую нормативную модель. Были восстановлены субсидии из государственного бюджета, которые компенсировали транспортный тариф, повышенную заработную плату, повышенные затраты на тепловую и электрическую энергию. Капитальные и материальные ресурсы практически полностью поступали из Центра. Экономика региона трансформировалась в экономику индустриального типа с преобладанием добывающих отраслей и сильной оборонной промышленностью. Регион выполнял функции поставщика сырьевых ресурсов на внутрисоюзный рынок и экономической базы Тихоокеанского флота и Дальневосточного военного округа.
Современная ситуация крайне схожа с ситуацией 1920-х годов: реформа, отсутствие госрегулирования, неконтролируемая инициатива местных властей и в итоге — тупик.
С точки зрения участия Дальнего Востока в национальном разделении труда и сравнительной концентрации отраслевых
комплексов в регионе существенных изменений не произошло. По-прежнему существуют три традиционные отрасли специализации (цветная металлургия, лесная и рыбная промышленность), которые остаются высококонцентрированными с точки зрения размещения в пределах национальной экономики. Но с 2004 г. появились статистические признаки формирования новой отрасли специализации в регионе — резкое увеличение индекса локализации в топливной промышленности Сахалинской области. Начиная с 2005 г. непрерывно увеличиваются добыча и экспорт нефти на шельфе Сахалина, что означает в ближайшем будущем превращение топливной промышленности в новую отрасль национальной специализации этого региона. Кроме того, считаем, что важной для региона должна оставаться оборонная функция. Необходимо возродить роль ДВ как военно-экономического форпоста страны на Тихом океане.
Что касается вновь принятой федеральной программы развития региона, то очевидно, что она ориентирована исключительно на экспорт необработанного сырья или только на начальные стадии его обработки. Растущая зависимость России от покупателей природных ресурсов препятствует развитию собственной инновационной экономики и в будущем приведет к обнищанию страны. Стратегической задачей должно быть стимулирование перехода к производству и экспорту продукции на основе глубокой переработки сырья и производства готовой продукции из этого сырья. Нынешняя схема освоения природных ресурсов не позволит в перспективе использовать этот сектор экономики как базу экономического развития региона. В добывающей отрасли целесообразно восстановить практику реализации концессионных проектов под строжайшим контролем создаваемых российской стороной государственных дирекций, которые будут отвечать за экономические и экологические вопросы.
В России, а особенно на Дальнем Востоке, должны быть созданы такие условия, когда Китаю и другим странам СВА и даже АТР будет жизненно необходимо сотрудничество с нами. Этого можно достичь, если российское правительство за счет государственного бюджета и привлечения частных российских
инвестиций построит современную транспортную инфраструктуру от портов Дальнего Востока до портов Черного и Балтийского морей, а также до пограничных переходов на западе страны. В подобной трансазиатско-европейской железнодорожной магистрали будет более всего заинтересован Китай как «мировая фабрика» товара.
К сожалению, крайний дефицит государственной поддержки прослеживается во всех трех федеральных программах «Дальний Восток и Забайкалье» (1996, 2002 и 2008 гг.). Из них явствует, что регион должен опираться исключительно на внутренние резервы. Деградация экономики последних 20 лет и полная трансформация ее роли в «сырьевой придаток» богатых соседних государств способны нанести России огромный экономический ущерб и в конечном итоге — привести к подрыву независимости и целостности государства.
Основным направлением целевой программы должно быть сбалансированное развитие Дальнего Востока и Сибири за счет взаимовыгодного сотрудничества не только с Китаем, но и с другими дальневосточными соседями. Основные усилия надо сконцентрировать на выгодном для России освоении природных ресурсов и на развитии таких отраслей экономического комплекса, в которые, в той или иной мере, можно привлечь долевой китайский капитал и технику. Вот некоторые из них.
• Создание магистральных коридоров для транспортировки в страны АТР и СВА российских энергоресурсов и энергопродукции, а также транссибирского железнодорожного маршрута, которые превратят юг Дальнего Востока в мощнейший транспортно-энергетический транзитный узел.
• Осуществление глубокой переработки древесины. Поскольку в последнее десятилетие огромные объемы необработанного кругляка бесконтрольно вывозились в КНР в убыток российской экономике, считаем необходимым в ближайшее время завершить следующие мероприятия:
1) на основании Постановления Правительства РФ от 5 февраля 2007 г. за № 75 завершить третий этап повышения вывозных пошлин на круглый лес — хвойные породы, березу и осину (кроме балансовой древесины), а также ценные и твердо-
лиственные породы до 50 евро за куб. м или ввести запретительные меры;
2) ввести сертифицирование древесины.
Эти меры позволят сохранить естественные лесные угодья Востока России и послужат стимулом к развитию глубокой переработки древесины на территории РФ. Именно сфера глубокой переработки древесины должна стать основополагающей отраслью сотрудничества между российскими и китайскими регионами. Целесообразно в приграничных районах, близких к железнодорожным и автомобильным дорогам, создать пояс перерабатывающих предприятий. Для того чтобы они работали на полную мощность, предварительно следует собрать максимально подробные сведения о лесоперерабатывающих предприятиях, действующих на территории Северо-Восточного Китая. Затем подготовить, совместно с Министерством промышленности и заинтересованными коммерческими структурами, технико-экономическое обоснование создания новых предприятий. При этом важно сформировать конкурентную среду, а именно путем проведения конкурсов на промышленное оборудование. Следует отметить, что в Китае на данном этапе отсутствует оборудование для глубокой переработки древесины, соответствующее мировым стандартам, поэтому следует привлекать к участию в тендерах крупнейших производителей подобного оборудования из Швеции, Канады, Германии и других стран. Наиболее привлекательной в таком проекте, мы полагаем, в условиях кризиса может стать схема с участием трех сторон, а именно: России (сырье-лес) — страны-производителя оборудования (возможен вариант лизингового сотрудничества) — покупателя продукции (Китай, Япония, Корея). Только при подобной схеме и при введении вышеназванных сертификационных и таможенных мероприятий мы сможем спасти наше лесное богатство — уникальные таежные леса Дальнего Востока.
• Развитие сотрудничества в фармацевтической сфере. В настоящее время российская фармацевтическая промышленность использует около 8 тыс. усл. т субстанций в год, из которых около 1,7—1,9 тыс. усл. т производят российские предприятия. Доля высокотехнологичных субстанций (более 6 стадий синте-
за) составляет 35 % в количественном выражении (в том числе 15 %, произведенных в РФ) и 34 % в денежном (в том числе 5 %, произведенных в РФ), а доля биотехнологических соответственно 39 % в денежном выражении, из которых в РФ производится всего 2 %. Образующийся дефицит компенсируется импортом субстанций на российский рынок преимущественно из Китая и Индии (суммарно около 70 % от всего импорта субстанций в 2007 г.)
Необходимо на базе имеющихся мощностей фармацевтической промышленности Дальнего Востока (во Владивостоке, Хабаровске, Благовещенске) консолидировать производственные, научно-образовательные, финансовые, управленческие, инфраструктурные центры, что позволит использовать хорошо зарекомендовавшую себя за рубежом кластерную политику развития фармацевтической отрасли.
Дальний Восток России располагает богатейшими уникальными сырьевыми ресурсами для создания в регионе промышленного производства биологически активных веществ.
Морские организмы и редчайшие образцы флоры все больше привлекают внимание как источник необычных по химическому строению и биологической активности природных соединений. Десятки исследовательских центров во всем мире изучают эти вещества. Быстро расширяются работы в биотехнологической сфере, направленные на создание новых способов получения лекарственных и профилактических препаратов, а также пищевых добавок из природного сырья.
Привлечь китайские инвестиции можно в области создания новых ресурсосберегающих технологий, получения биологически активных веществ и продуктов из отходов переработки ма-рикультуры, океанического и растительного сырья, исследованием которых занимаются научные подразделения Дальневосточного отделения РАН. Среди них — уникальные и уже апробированные на практике препараты для медицины, сельского хозяйства, ветеринарии, кожевенной промышленности, а также новые лечебно-профилактические безалкогольные напитки. Предлагаемые технологии и препараты являются конкурентоспособными, а некоторые из них не имеют аналогов в
мировой практике. Помимо биологически активных веществ, получаемых из океанического сырья, в последнее время в мире широко применяют многие виды растительного и древесного сырья, обладающие ценными лекарственными, декоративными, техническими свойствами. Все это произрастает на Дальнем Востоке и в Сибири в дикой природе, а не выращивается искусственно, как в КНР. Поэтому биологическая активность получаемых из российского сырья препаратов значительно выше и работают они эффективнее.
• Следующей отраслью, которая может создать на Дальнем Востоке большое количество рабочих мест и привлечь китайские инвестиции, является развитие марикультуры. Местное дальневосточное законодательство в настоящее время благоприятствует развитию этой отрасли. Как известно, с начала 1990-х годов началось стремительное истощение ресурсов открытых водоемов и сокращение добычи насыщенной белком и другими исключительно полезными и необходимыми человеческому организму элементами рыбо- и морепродукции. В связи с отсутствием дотации прекращаются добыча морепродуктов в открытых водах мирового океана и их потребление. Происходит перемещение добывающего флота РФ в северо-западную Пацифику, что незамедлительно приводит к переэксплуатации биоресурсов из-за избыточности добывающих мощностей. Ослабление госконтроля вызывает массовое браконьерство, деградацию ценных запасов прибрежных биоресурсов в 200-мильной зоне при общем снижении уловов. Наблюдается быстрое разрушение бывших госпредприятий прибрежного промысла, исполнявших градообразующие функции. Кроме того, происходит интенсификация торговых отношений со странами АТР, расширяются браконьерство и практика сдачи уловов в иностранных портах без захода на Родину. При таких условиях у частных предприятий возникает интерес к марикультуре. Особенно перспективно развитие марикультуры и искусственного воспроизводства в Сахалинской области, Хабаровском и Приморском краях и на Камчатке. В системе РАН разрабатываются долгосрочные проекты развития прибрежной зоны по созданию морских биотехнопарков и заводов для культивирования про-
мысловых беспозвоночных, в первую очередь трепанга. К работе активно подключились ученые Института биологии моря ДВО РАН. К сожалению, основные разработки института до сих пор не воплощены в жизнь. Главная проблема — отсутствие государственных программ и средств развития.
В последние годы китайская сторона стала проявлять большой интерес к научному и технологическому сотрудничеству с Россией в области выращивания марикультур. Следует отметить, что в этой сфере КНР уже более десятилетия сохраняет мировое лидерство. В Китае производится более 60 % всей мировой аквакультуры. Но при видимом успехе у КНР практически исчерпаны возможности по дальнейшему развитию отрасли, к тому же степень загрязнения китайских прибрежных вод во многом выше, чем российских. Высокопродуктивные и чистые воды дальневосточных морей повышают потребительские качества выращиваемых гидробионтов, что дает России возможность потеснить имеющихся на мировом рынке конкурентов. При этом китайская сторона, с ее огромным потребительским рынком и опытом работы, может оказаться важным партнером. Целесообразны различные формы сотрудничества: привлечение китайского капитала, обучение российских специалистов в КНР и др.
В целом, оценивая перспективы марикультуры на побережье ДФО РФ, можно выделись следующие направления развития региона:
— освоение прибрежных акваторий вдоль побережья;
— устойчивое воспроизводство наиболее ценных биоресурсов акватории;
— создание рабочих мест и закрепление коренного населения побережья;
— обеспечение сырьевой базы для рыбопереработки;
— снижение себестоимости продукции и возможность активного введения в рацион питания полезной высокобелковой продукции;
— развитие фармацевтической отрасли на основе сырья морского происхождения;
— производство экологически чистых, гипоаллергенных ингредиентов для косметической промышленности;
— производство кормов и ветеринарных препаратов для животноводства.
• Возрождение зверохозяйств (клеточных) пушных зверей. В 1991 г. доля нашей страны на мировом рынке меха и пушнины составляла 30—35 %. А сейчас — не более 3—4 %. Так, в 1991 г. на Дальний Восток приходилось 24 % зверохозяйств страны. Меховой бизнес сегодня настолько выгоден, что вернуть утраченные на рынке позиции или хотя бы войти в десятку мировых лидеров для России будет делом непростым. Нелегко будет вернуть и позиции на внутреннем рынке, откуда российская продукция также вытеснена зарубежными конкурентами. Российские меховые изделия составляют лишь 15—20 % внутреннего рынка РФ. Сейчас мы лидируем на мировом рынке пушнины уже как импортеры меховых изделий. А ведь меховой рынок России по объему реализуемой продукции составляет около 3,5 млрд долл. Потенциал российского потребительского рынка мехов обусловлен простым обстоятельством: ввиду холодного климата трое из четверых россиян зимой носят меховые изделия. Весь мир настроен на то, чтобы везти свой мех в нашу страну.
Закупая 30 % всей мировой пушнины, мы производим только 5 %, и почти весь российский мех расходится на внутреннем рынке, и это притом, что рентабельность по разным видам пушнины остается высокой (20—70 %). Так в чем причина такой деградации отрасли?
Во всем мире звероводство в последнее время подвергается атакам противников ношения мехов. В России клеточное звероводство стало жертвой не столько пропаганды, сколько зависимости от высоких цен на корма, переориентации рыбного промысла с дешевых и массовых сортов рыбы на ценный экспортный ассортимент. Скачок цен на корма усугубился ростом транспортных тарифов, который способствовал уничтожению почти всего клеточного звероводства в континентальной части страны (кроме тех хозяйств, что производили соболя).
И в то же время у России есть весомое преимущество для развития этой отрасли — замечательный для звероводства климат. Ни один выращенный в южных странах пушной зверек не имеет меха такого высокого качества, как российский.
Единственный русский мех, у которого в мире пока нет конкурентов, — соболь. Пока России монополию на соболя сохранять удается, однако угроза потери все реальнее, так как зарубежные хозяйства пытаются наладить разведение «клеточного» соболя. Примечателен тот факт, что отечественные звероводы всячески этому препятствуют, в частности, отказываются продавать особей-производителей. Но даже если будет законодательный запрет, монополию, скорее всего, удержать не удастся: слишком высока рентабельность разведения. Китайцы, например, по наблюдениям экспертов, присматриваются к соболю очень серьезно. И если им удастся освоить его «клеточное» производство, то мировой рынок наверняка заполонят «китайские соболя».
На Дальнем Востоке есть все предпосылки для развития этой отрасли хозяйства: климат, корм. Именно вопрос корма является одним из самых важных, поскольку для питания зверьков используют рыбу и рыбную муку, отходы боен и молочных заводов, зерно, картофель.
Кроме дорогого меха, тушка зверька также является ценным продуктом. Из нее получают мясо (например, мясо нутрии — ценный диетический продукт), технические жиры и кремы, песцовый пух, органические удобрения для полей. У норок и хорьков есть специальный секрет — вещество, вырабатываемое специальными железистыми клетками животного, которое используется в парфюмерной промышленности и заменяет амбру (воскоподобное вещество, образующееся в пищеварительном тракте кашалота), добыча которой постоянно сокращается.
• Освоение рекреационных ресурсов и взаимный туризм. Сотрудничество именно в указанных сферах может иметь положительные результаты, в частности, в совместном строительстве отелей, создании «сафари-парков» и др.
Относительный интерес для китайских туристов представляют культура малых народов ДВ, археологические находки (Си-качи-Алянь под Хабаровском, памятники культур Бохай и чжурчженей), военные укрепления (особенно Владивостокская крепость — единственный объект мирового уровня), места, связанные с деятельностью на ДВ японцев, корейцев, китайцев,
немцев, французов. Главным, хотя и не бросающимся в глаза, туристическим ресурсом ДВ является наличие объектов европейской (русской) культуры. Для стран Восточной Азии российский ДВ — это самая близкая территория-носитель экзотичной для них европейской культуры. Практически не используется в туристическом бизнесе одно из самых крупных в мире технических сооружений, которое является символом России и Владивостока — Транссибирская магистраль. Организация тура в комфортабельном туристском поезде через многие исторические центры по маршруту Владивосток—КВЖД—Байкал—Мо-сква — перспективное дело.
Особый интерес для китайских туристов могут представлять Южно-Курильские острова, интересные тем, что там на малой площади сконцентрировано большое количество природных достопримечательностей (вулканы, термальные минеральные источники, обрывающиеся в море водопады, береговые скалы). Но при этом на Курилах до сих пор не нашла развития даже наиболее простая транспортная и гостиничная инфраструктуры, хотя на столь небольшой площади огромные инвестиции не требуются.
Определенный интерес может вызвать круизный туризм, но для его расширения необходимо решение ряда погранично-таможенных и технических вопросов. Перспективны круизы и вдоль малоосвоенных побережий (Камчатка, Курилы, Шантар-ские острова и др.) по примеру маршрутов у берегов Норвегии, Аляски, Канады.
* * *
Подводя итог вышесказанному, можно сделать следующие выводы.
1. Принятые программные документы развития и возрождения приграничных территорий России и Китая требуют значительной доработки. Сотрудничество между граничащими районами Китая и Дальнего Востока России невозможно без государственной долгосрочной программы социально-эконо-
мического и политического развития Дальнего Востока по возрождению региона, разработанной учеными разных направлений, экономистами, бизнесменами.
2. Сотрудничество с КНР должно основываться на принципе взаимной выгоды. Все проекты по взаимодействию стран должны быть хорошо просчитаны. Региону необходимо постепенно отходить от материально-сырьевой направленности экспорта и все ресурсы бросить на подъем традиционного промышленного производства и улучшение социально-демографической ситуации. Россия и Китай смогут укрепить сотрудничество, если будут вместе стремиться найти такую схему развития отношений, при которой различные факторы будут усиливать друг друга, а не оказывать разрушительного влияния на одну из сторон.
3. Россия должна использовать свои природные ресурсы в первую очередь в интересах собственных граждан и таким образом, чтобы стимулировать собственную, а не чужую экономику. Экономическая стратегия России должна учитывать риски установления экономической гегемонии КНР и быть нацеленной на то, чтобы сдерживать не выгодные нам предложения в рамках совместных проектов. Необходимо отстаивать национальные интересы России, чтобы экономическое сотрудничество с Поднебесной не обернулось для нашей страны очередной волной утечки «мозгов» и технологий и подчинения ее рынка интересам сопредельного государства.
4. Необходимо принятие действенных мер в деле организации и техники торговых операций с Китаем с целью приближения последних к общепринятым в мировой торговле стандартам. Эти меры необходимы для устранения таких проблем, как ограниченность российского экспорта сырьевыми ресурсами, неразвитость инфраструктуры взаиморасчетов, преобладание наличных платежей, нарушающих российское и китайское законодательство, низкое качество товаров, ненадежность партнерских взаимоотношений, недостаточность информационного обеспечения, несовершенство страхового и арбитражного обслуживания. В числе противоправных действий, в которых замечены китайские граждане, — производство и реализация контрафактных товаров, незаконные валютно-финансовые опе-
рации, контрабанда, уклонение от уплаты налогов, браконьерство, незаконная вырубка лесов, скрытые формы торговли и др.
5. Сотрудничество должно быть предсказуемо и осуществляться только в экономически выгодных для нас направлениях (указаны выше).
6. Необходимо расширять гуманитарное сотрудничество: осуществлять совместные мероприятия, приуроченные к знаменательным историческим датам стран, производить обмен студентами и профессорско-преподавательским составом, создавать совместные учебные центры.
Примечания
1 http://ru.china-embassy.org
2 www.adm.khv.ru
3 Росбалт. 17.08.2006.
4 Муромцева 3. Развитие городов и оптимизация экономической структуры Китая в XXI веке // Проблемы Дальнего Востока. 2002. № 3. С.112; Zhongguo tongzi nianjian 2005 : [Китайский статистический ежегодник 2005]. Beijing. Zhongguo tongzi chubanshe. 2005.
5 http://www.chinaneast.gov.cn.
6 Азия и Африка сегодня. 2009. № 9. С. 57—59.
7 Общая площадь ДФО составляет 619,2 млн га. На площадь лесного фонда ДФО приходится 496,2 млн га, (55 % от площади лесного фонда РФ). Площадь лесных земель 356,9 млн га (71 % от общей площади земель лесного фонда). Запас древесины 20,12 млрд куб. м. Расчетная лесосека составляет 97,3 млн куб. м. На территории региона сосредоточено 92 % общероссийских запасов олова, 81 % алмазов, 40 % золота, 23 % вольфрама, 11 % угля.
8 http://www.nasledie.ru.
9 http://www.dvforum.ru.
