CC BY
90
УДК 373 (470.41-25)
И.К.Загидуллин «ПРОГРАММА» КАЗАНСКОГО КУПЕЧЕСТВА 1879 ГОДА
В статье рассматривается важная страница татарского национального движения - петиция татарской буржуазии г. Казани 1879 г. за расширение религиозно-культурной автономии и прав мусульман и за достижение равноправия в религиозной сфере.
Ключевые слова. Казанские купцы, «мусульманский вопрос» в империи, Оренбургское магометанское духовное собрание. религиозно-культурная автономия мусульман.
I.K.Zagidullin "PROGRAM" OF THE KAZAN MERCHANTS OF 1879 YEAR
In article are considered the important page of the Tatar national movement - the petition of the Tatar bourgeoisie of c. Kazan of 1879 for expansion of a religious and cultural autonomy and the rights of Muslims and for achievement of equality in the religious sphere.
Keywords: the Kazan merchants, "a Muslim question" to empires, the Orenburg Mohammedan spiritual meeting, religious and cultural autonomy of Muslims.
Проникновение в татарское сообщество обновленческих идей в период модернизации России и развития капиталистических отношений во многом было обусловлено деятельностью предста-вителей купечества, духовенства и дворянства. Эти корпоративные группы, благодаря своему со-циально-правовому положению, стали выполнять, исходя из конкретно-исторических и местных условий, роль локальных и общетатарских национальных элит.
Поводом активности казанского купечества послужила поступившая из г.Уфы информация о том, что муфтий С.Тевкелев тяжело заболел и с сентября 1878 г. не председательствовал на заседа-ниях Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС) [1, с.428]. Получив негласную информацию от заседателей религиозного управления о намерении больного и престарелого муфтия продавать ходатайство об отставке, казанские купцы решили сыграть на опережение.
Деятельность С.Тевкелева, бывшего офицера, показало, что назначение на должность муфтия светского человека способствует падению авторитета ОМДС среди мусульман. Неоднозначное отно-шение татарского общества к муфтию С. Тевкелеву ёмко выразил казанский ахун Ш.Марджани, кото-рый писал, что «хотя он был человек миролюбивый, но из-за своей невежественности и нереши-тельности, обыкновенно прислушивался к чуждому мнению и, будучи человеком беспринципным, не мог совершить ничего достойного внимания» [2, б.217]. Было очевидно, что на эту высо-кую должность необходимо определять авторитетного учёного исламских наук. В условиях проис-ходивших в стране реформ купцы посчитали возможным ставить перед правительством вопрос о соблюдении правительством установленного законом правила выборности муфтия.
Кажется, подбор своего кандидата на должность муфтия купцы начали уже в ноябре 1978 г. - во время экзекуции в Казанском уезде в начале декабря 1878 г., татарские крестьяне говорили губернатору Н. Я.Скарятину о необходимости избрания муфтия всеми мусульманами округа ОМДС [3, с.41].
Казанские купцы решили сыграть на опережение. Получив от заседателей ОМДС известие о ходатайстве муфтия С. Тевкелевым об отставке, 26 января 1878 г. группа «первостепенных купцов» - Исхак Губайдуллович Юнусов, Вали Каримович Апанаев, Муртаза Мустафич Азимов и Мухаметзян Галеев - люди «очень влиятельные не только в Казанской губернии, но и в других местностях, где находится население магометанской веры» - от своего имени и от имени «всех татар» явились к губернатору Н.Я.Скарятину с просьбой ходатайствовать о представлении их министру внутренних дел по вопросу назначения на должность муфтия их кандидата ахуна д. Азеево Елатомского уезда Тамбовской губернии Сайфуллу Урманова [1, с.428], вместо предполагаемых на эту должность татарина из Оренбургской края Негматуллина, окончившего курс в Казанском университете, или Серазетдинова. Предприниматели заявили, что эти лица «не знают хорошо весь устав» мусульман-ской религии. На этой встрече они также сообщили Н.Я.Скарятину о намерении отправить в Петер-бург депутацию из 4-5 лиц, чтобы «словесно» изложить министру внутренних дел «те причины, по которым они не желали бы иметь муфтием кого-либо из вышеупомянутых двух лиц, а Урманова [...] они желают представить и по другим обстоятельствам, касающимся магометан», пообещав пред-ставить эти вопросы дополнительно. В рапорте казанского губернатора привлекает внимание его личное впечатление от общения с
казанскими купцами. Начальник губернии, в частности, сообщал, что заявление казанских купцов - «словесное ходатайство о не назначении в муфтии Негматуллина или Серазетдинова было изложено мне очень почтительно, но очень настойчиво» (по их мнению) [4, 1-1об.]. Согласно источникам, они проводили определённую организационную работу по согласова-нию своих действий с известными мусульманами соседних регионов. В частности, исправник Елам-товского уезда сообщал, что «казанские, уфимские и другие татары прислали Урманову письмо и приглашали его поступать в муфтии» [1, с.428]. Видимо, именно казанское купечество от имени еди-новерцев обратилось к имаму с таким предложением.
Согласно сообщению спасского уездного исправника, вопрос о преемнике активно обсуждался среди казанских купцов и в феврале 1879 г. После получения информации об отъезде муфтия в столицу по вопросу об отставке, торговцы склонились к кандидатуре казанского ахуна, имама 1-й городской мечети Ш. Багаутдинова (Ш. Марджани), и договорились о том, что для выдвижения его на должность муфтия купцы Юнусов, Апанаев и Апаков примут на себя все расходы [5, л.9]. Ахуна Ш. Багаутдинова в качестве кандидата на эту высокую должность поддерживал и ряд мулл Спасского уезда [5, л.9 об.].
Важно отметить, что визит купцов губернатору в январе 1879 г. был тщательно подготовленным мероприятием. Как негласно выяснил полицмейстер, в течение января - в начале февраля влиятельные татары и муллы собирались в домах Юнусова, Азимова, Казакова и других купцов на «совещания относительно посылки министру внутренних дел депутатов с ходатайством по разным делам, относящиеся до магометан» [4, л.8].
Управляющий Министерством внутренних дел Л. С. Маков (2 февраля 1879 г.) посчитал такую инициативу «нежелательным, неуместным вмешательством» «в правительственные соображения, вовсе им неизвестные, а делаемое ими указание на преемника муфтия несвоевременным» и запретил татарской депутации приезжать в столицу[4, л.9-9 об.].
Между тем, выполняя обещанное, казанские купцы 29 января представили казанскому губерна-тору состав предполагаемой для отправки в столицу депутации (коммерции советник И.Г.Юнусов, по-чётные граждане И.ИАпаков, В.КАпанаев, купцы 2-й гильдии М.И.Галеев и М.-ША Утямышев) и пере-чень вопросов для обсуждения в МВД. В своём письме управляющему МВД Л.С.Макову от 29 января 1879 г. губернатор Н.Я.Скарятин, предварительно напомнив о своей предыдущей депеше от 26 января, в которой сообщал о намерении купцов ходатайствовать через своих представителей относительно кандидатуры нового муфтия, уведомил своё начальство лишь об остальных пунктах их просьбы.
В архивном деле НА РТ сохранился оригинал программы казанского купечества, выработанный в ходе негласных совещаний. В ней первым пунктом прописана просьба о предоставлении рос-сийским мусульманам «полного права» выбирать вместо муфтия С.Тевкелева, подавшего прошение об отставке, «другого муфтия, из среды наших духовных званий, достойного и религиозного чело-века» [4, л.13]. Запись этого положения первым пунктом в списке просьб свидетельствует о пер-востепенности просьбы о дозволении мусульманам избрания председателя ОМДС. Очевидно, что эта просьба является основополагающим в программе требований купцов.
В концепцию по превращению муфтия в духовную главу мусульманского сообщества европейской части России и Сибири логично вписывается их предложение о проведении выборов заседателей ОМДС представителями духовенства. Это положение было прописано в законе: «Члены Духовного собрания избираются магометанским обществом, каждый на три года, и утверждаются местным начальством» [6, ст.1237]. Таким образом, второй пункт просьбы также сводился к за-ву-алированному призыву имперской власти исполнять принятые русским самодержавием законы в отношении ислама. В случае проведения выборов получалось, что совместные, коллегиальные решения выбранных мусульманским сообществом лиц - муфтия и заседателей - имели для мусуль-ман законную силу. Следовательно, постановления ОМДС становились обязательными для едино-верцев, а муфтий становился главой российской уммы. Такой подход открывал возможность для параллельного существования в России по шариату полноценной мусульманской общины, в кото-рой, правда, государством определялись пределы использования норм исламского права в семейной и общественной жизни подданных-мусульман. Эти изменения позволяли бы перевести религиозно-культурную автономию мусульман округа ОМДС на качественно новый уровень и именовать её как полноценную мусульманскую общину, существующую в условиях конфессионального меньшинства. При выполнении этих двух пунктов
ОМДС превращалось в представительный орган мусульманского сообщества Европейской части и Сибири, который уже имел статус государственного учреждения. Последующие просьбы купцов следует рассматривать также в этом ключе - в плане реформиро-вания управления духовными делами мусульман и их жизнедеятельность в условиях существования в христианском государстве и предоставления мусульманам равных прав с русским населением.
По мнению исламоведа И.Г.Нофаля, по шариату «магистратура (призвание кадия, муфтия) есть не что иное, как представительство верховной власти, от которой она исходит и которою сущест-вует, и не может быть ничем иным. Власть эта не только может ограничить сферу подсудности, в точности определяя роды дел, подлежащих ведению того или другого суда, но и сменять по своему усмотрению (prorio jure) судей и заменять их другими, ею самою выбранными» [1, с.422-423]. В отличие от «реформаторского взгляда» казанских купцов, здесь востоковед представил сложив-шуюся в исламском мире ситуацию.
Исходя из двух первых пунктов программы, третье предложение «О прибавке жалований вы-шеозначенным лицам при мухаммеданском духовном собрании» следует распространять и на орен-бургского муфтия, и на заседателей ОМДС. На наш взгляд, выделение содержания на курирование религиозных дел государством, где православие являлось государственной религией, казанские куп-цы рассматривали как должное с учётом собираемых с российских подданных-единоверцев налогов и проявлением стремления к равноправию в империи ОМДС и Русской православной церкви.
Согласно штатному расписанию ОМДС 1836 г. заседателям было повышено ежегодное жало-ванье до 284 руб. 28 коп. Сохранение казённых расходов на содержание членов Духовного собрания без изменений в XIX в. можно признать одним из проявлений пристрастного отношения верховной власти к исламу. Известно, что в пореформенный период произошло существенное увеличение материального обеспечения чиновников губернских и уездных учреждений как светских, так и духовных.
Благодаря стараниям муфтия С.Тевкелева российские власти разрешили использовать часть свободных средств Духовного собрания на увеличение содержания сотрудников его канцелярии. Несомненно, С.Тевкелев, зная негативное отношение оренбургского генерал-губернатора НА.Кры-жановского к исламским институтам, поступил весьма разумно, ограничив в 1870-х гг. вопрос об улучшении материального положения сотрудников канцелярии, что, в конечном счёте, привело к повышению их содержание за счёт брачного сбора с мусульман. После повышения в 1877 г. содержания работников канцелярии, жалованье заседателей оказалось ниже зарплаты секретаря, столоначальника, архивариуса на 94 руб. в год.
Стеснённое материальное положение членов Духовного собрания играло немаловажную роль в том, что наиболее грамотные имамы Казанской губернии, не имеющие достаточных материальных средств, отказывались ставить свои кандидатуры на выборах заседателей. Это обстоятельство спо-собствовало утверждению членами собрания не самых лучших претендентов. Нищенское жалованье заседателей вынуждало их находить дополнительный заработок на стороне, что означало отвле-чение от основных своих должностных обязанностей. Трёхлетний срок службы не позволял многим из них при отсутствии начального капитала быстро приспособиться к новой местности и коммер-ческой деятельности в Уфе. Такое становилось возможным, как правило, при наличии определённых предпринимательских качеств и долгосрочном проживании в Уфе в качестве члена собрания.
Несмотря на повышение стоимости потребительской корзины подданных империи после 1836 г., при назначении С.Тевкелева на должность муфтия сохранилось прежнее небольшое жалованье (1572 руб.). Для богатого и крупного помещика С.Тевкелева размер жалованья не имел сущест-венного значения. Однако для многодетного преемника на этой должности, не имевшего значитель-ных дополнительных доходов, материальная сторона вопроса превратилась в проблему первосте-пенной важности. Как известно, М. Султанов согласился занять эту должность муфтия только после обещания ему годового жалованья в размере 5 тыс. руб., что в три с лишним раза превышало жа-лованье прежнего председателя ОМДС [6, л.5а].
Следующая просьба купцов заключалась в изменении порядка производства семейных разделов по шариату. Эту проблему следует рассмотреть более детально. С одной стороны, в рассматриваемый период каждый приходской имам имел право производить семейный раздел имущества в своём приходе. Ст. 1338 «Гражданских законов» о разделе имущества мусульман по духовным законам декларировала следующее: «Раздел имуществ, оставшихся после магометан,
производится по их закону. Но магометанское духовенство, подведомственное ОМДС, имеет право рассматривать и решать по своему закону дела о частной собственности, возникающие по завещаниям или при разделе имений между наследниками только тогда, когда участвующие в сих делах магометане будут просить об этом и примут беспрекословно объявленные им решения: разделы, в сем случае совершаемые, утверждаются в надлежащем присутственном месте. Но если участвующие в делах объявят на решение духовенства, касающегося до их собственности, неудовольствие и обратятся с просьбою к гражданскому начальству, то рассмотрению сих дел предоставляется обыкновенным су-дебным местам по установленному общими узаконениями порядку» [7, ст.1338]. Она была зафик-сирована и в «Положении об управлении духовных дел магометан» [8, ст.1346].
Однако наблюдались нарушения шариатского закона, обусловленные меркантильными лич-ными интересами духовенства с целью получения дополнительных доходов (взятки одной из сто-рон), что дискредитировало среди населения идею справедливости шариатских судов, приводило к жалобам, отказу от услуг духовенства, вынуждало некоторых правоверных обращаться в светские судебные учреждения по вопросу раздела имущества по российским законам. Предусматривалось дозволять производство семейных разделов лишь авторитетным, «достойнейшим и религиозным» имамам. Этот вопрос должен был находиться в исключительной компетенции ОМДС. Судя по тексту документа, речь шла об определении в каждой местности лиц, в компетенцию которых Духовное собрание должно было передать в качестве судьи право производства раздела наследства. Второй аспект этой проблемы купцы высказали во время общения с казанским губернатором. Наряду с повышением качества шариатских судов купцы намеревались просить о недопущении в имущест-венные разделы мусульман российских судебных учреждений. (Здесь возможны два варианта реше-ния проблемы: первый - это требование-минимум - запрет окружным судам в случае обращения мусульман, недовольных результатом раздела имущества по шариату, производить повторный раз-дел имущества по российским законам; второе - это требование-максимум - решение вопросов раз-дела наследства исключительно по шариату. Одним словом, речь шла о равноправии шариатских и российских законов в сфере раздела имущества мусульман в округе ОМДС и обязательности ша-риатского суда для мусульман, даже если одна из сторон была недовольна принятым решением.)
Наблюдая многочисленные нарушения раздела гражданских прав мусульман при разрешении спорных случаев, в 1881 г. Духовное собрание в лице своего секретаря обратило внимание ревизи-ровавшего сенатора М.Е.Ковалевского на необходимость уяснить для судебных органов и нотари-альных учреждений ст. 1338 «Гражданских законов», в том смысле, что эти дела производятся не по каким-либо особым процессуальным правилам, а по общим законам о судопроизводстве, т.е. наслед-ственные дела и наследственные права определяются по законам ислама. Поскольку судебные орга-ны не знали особенностей мусульманской юриспруденции, для действительной реализации нового закона было рекомендовано дополнить его предписанием о том, чтобы спорящие лица представ-ляли в гражданский суд проекты или решения мусульманского духовенства о положенных наслед-никам части имущества и предписания шариата по разделу имущества по каждому конкретному случаю, без которых судебный орган не должен рассматривать жалобы [9, л.147 об., 152].
Стараниями ОМДС этот пункт просьбы был решён в целом положительно. Духовное собрание разработало правила раздела имущества мусульман в свете разъяснений Сената 1876 г. за № 155, 1884 г.; № 8, 1889 г.; № 119 [10, л. 21-21 об.]. Они получили силу закона после утверждения Минис-терства внутренних дел от 22 мая 1893 г. [11, с. 61-62]
Осознавая «особый статус» мусульман Волго-Уральского региона, профессор И.Г.Нофаль в своём экспертном заключении на просьбу казанских купцов о невмешательстве российских судов в дело раздела имущества мусульман в округе ОМДС в качестве сравнения приводил практику решения аналогичных дел в Алжире - колонии Франции, где раздел имущества производился по шариату, однако решение кадиев получало силу закона лишь в случае согласия всех заинтересованных сторон. При подаче апелляции одной из сторон, дело решалось французским судом. С учётом того, что действующая в России система административного и политического надзора в отношении мусульман аналогична с порядком контроля над мусульманскими общинами в Алжире и владениях Великобритании в Индии, востоковед определил эту просьбу казанских купцов не как «религиозный» вопрос и подчеркнул, что она затрагивает материальные и социальные отношения: «право вступать в борьбу с правящею властью, так и не признавать
самого даже факта ея сущест-вования» [1, с. 426-427].
Следующие просьбы купцов также касались вопросов обеспечения равноправия мусульман. Важно отметить, что о предоставлении дня отдыха в пятницу и другие дни мусульманских праздников единоверцам, служащим в правительственных и общественных учреждениях обращался в 1878 г. в МВД оренбургский муфтий С.Тевкелев, представив список мусульманских праздников. «Между тем по шариату, - подчёркивает И.Г.Нофаль - празднование пятницы обязательно лишь в границах времени, посвящённого общественной полуденной молитве в соборной мечети». После праздничной полуденной молитвы мусульманин возвращался к своим занятиям. По мнению И. Г. Нофаля, лишь в 2 случаях ислам признавал не более 2 дней, в которые дозволено воздержаться от работы: по окончанию поста в месяц Рамазан и в Курбан-байрам. Муфтий был вынужден согласиться с мнением востоковеда [1, с.423-424].
Таким образом, просьба татарских купцов о предоставлении дня отдыха в пятницу и в другие праздничные дни единоверцам, служащим в правительственных и общественных учреждениях, а также мусульманам, привлекаемым в качестве свидетелей и ответчиков на суде, было несколько расширенным вариантом просьбы оренбургского муфтия годовой давности и была направлена на предоставление равных прав мусульманам наряду с русским населением. В конце XIX в. в России отдыхали 77-79 дней (из них 52 - воскресные дни, остальные - «табельные царские дни» и право-славные религиозные праздники), в которые закрывались также торгово-промышленные предпри-ятия мусульманских предпринимателей. Следует также отметить, что в этот период в военном ведо-мстве военнослужащие мусульмане отдыхали три дня в период годовых исламских праздников, однако эта практика ещё не применялась в гражданских казённых учреждениях, кроме ОМДС и Татарских учительских школ и русско-татарских (башкирских) училищ и русских классов при медресе [12, с.345].
Пятая просьба заключалась в освобождении всех медресе, имамов и мударрисов от подчине-ния МПН и гарантии необязательности знания русского языка для них. Главным политическим требованием татарского купечества являлось положение об изъятии мектебе и медресе из ведения учебного ведомства и сохранении прежнего положения, когда власть действовала «на доверии» и не вмешивалась в данную сокровенную сферу для мусульман. По мнению исламоведа, профессора сто-личного университета И.Г.Нофаля, татарские купцы «слишком явно» стремятся «к низведению правящей власти до роли безучастного зрителя такого преподавания, которое, если будет ему открыт свободный путь к дальнейшему и полному развитию, не может не быть в высшей степени враждебно направленным против этой власти, не может не посягать на права её и не противоречить в самом корне правам громаднейшего большинства остального народонаселения империи» [1, с.424]. Как видно, купцы рассматривали подчинение конфессиональных школ и правила 1870 г. как единую программу по реформированию и установлению правительственного контроля над нацио-нальной системой образования и уже ожидали от российских властей следующего шага - введения русского образовательного ценза в отношении духовных лиц.
Проект министра народного просвещения ДАТолстого, внесённый в 1877 г. в Государствен-ный совет и предусматривавший введение с 1 января 1878 г. требования для преподавателей му-сульманских школ и претендентов на духовные должности «отчётливо писать и читать по-русски», а с 1 января 1880 г. - знания курса русских классов при медресе, а также о том, что учреж-дение новых мусульманских школ разрешается при гарантии местными жителями одновременного открытия русского класса за свой счёт, был рассмотрен в 1878 г. Этот проект не нашёл поддержки у членов Государственного Совета [13, б.165-166]. Очевидно, через заседателей ОМДС казанские купцы знали о намерениях правительства. Казалось, что после победоносного завершения русско-турецкой вой-ны 1877-1878 гг. каких-либо политических препятствий для его внедрения не оставалось.
Последняя просьба купечества была вызвана предоставлением в Уставе о всеобщей воинской повинности 1874 г. учащимся русских средних школ временного освобождения от исполнения воинской повинности на период обучения (до окончания) школы. Купцы просили распространения этой льготы на шакирдов медресе, где их готовили к пастырской службе [1, с.421-422; 4, л. 13-13 об.].
Примечательно, что информация о намерении казанских купцов отправить депутацию в пра-вительство стало достоянием в уездах губернии. В 1-й половине февраля 1879 г. сельские общества д. Янгильдино и Альменево Чебоксарского уезда сделали добровольный сбор в сумме до 170 руб. и передали в Казань для отправки депутации в Петербург для ходатайства по вопросам, указанным в прошении казанских купцов [1, с.481].
Возникает вопрос: почему купцы не стали посылать письменное прошение с изложением свое-го мнения. Отказ МВД от общения с депутацией мусульман уже означал игнорирование центральной властью их мнения. 14 февраля Исхак Губайдуллович Юнусов, Вали Каримович Апанаев, Муртаза Мустафич Азимов и Мухаметзян Галеев «дали подписку». О доведении до их сведения мнения реше-ния управляющего МВД о том, что сановник «нашёл невозможным разрешать приезд в Петербург какой-либо депутации из Казани для разъяснения предположений некоторых казанских купцов мА-гометанского вероисповедания о разных кандидатах на должность оренбургского муфтия» [4, л.12].
Правительство настояло о продолжении С.Тевкелевым исполнения обязанностей председателя ОМДС: 1 марта 1879 г. С. Тевкелев дал своё согласие остаться в должности оренбургского муфтия [1, с.432-433] - так был исчерпан инцидент с выборами нового муфтия.
Таким образом, через рапорт казанского губернатора содержание «программы» казанского купечества было доведено до правительства. Оно не было проигнорировано силовым ведомством, а было передано на экспертное заключение профессору Санкт-Петербургского университета И. Г. Нофалю. Дело в том, что изложенные казанскими купцами в тексте указания в действительности имели место в разных регионах России. Скажем, всеобщая воинская повинность не была распрост-ранена на мусульманское население Туркестанского края, Закавказья, Западной Сибири. Выборность муфтия тогда ещё оставалась прописанной в действующем законодательстве (изъята в 1890 г.). Относительно порядка избрания заседателей каких-либо законодательных актов не было принято - выборы производились в Казани «по обычаю» на основании согласованных действий казанского губернатора и оренбургского муфтия. Мусульманские школы лишь Казанского и Оренбургского учебного округов были переданы в ведение МНП, в остальных регионах империи продолжали существовать на прежних основаниях.
В целом, программа казанского купечества 1879 г. оставалась до 1904 г. наиболее комплексно изложенной претензией татарской национальной элиты на проводимый Российской империей внутриполитический курс в отношении мусульманского населения. В ней была изложена идея превращения муфтия в главу мусульманской общины европейской части России и Сибири, ОМДС - в головное легитимное учреждение татаро-башкирской уммы. Просьба об освобождении национальной системы образования от правительственной опеки и вмешательства стала одним из главных требований петиционных кампаний последующих десятилетий.
Литература
1.Материалы по истории Татарии второй половины XIX в. М.; Л.: Издательство Академии наук СССР, 1936. Ч. 1. 512 с.
2.Мэрж;ани Ш. Местафадел-Эхбар фи ахвали Казан вэ Болгар (Казан hэм Болгар хэллэре турында фай-даланылган хэбэрлэр). Казан: Татарстан китап нэшр., 1989. 417 б.
3.Фирсов Н. Н. Прошлое Татарии (краткий научно-популярный исторический очерк). Казань, 1926. 47 с.
4. НА РТ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 4468.
5. НА РТ. Ф. 1. Оп. 3. Д. 4659.
6. РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 1068.
7.Законы гражданские. Изд. 1890 г. //
Свод законов Российской империи. Т. 10. Ч. 1.
8. Уставы духовных дел иностранных исповеданий. Изд. 1896 г. // Свод законов Российской империи. Т.11. Ч.1.
9.РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 616.
10. РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 1189.
11.Сборник циркуляров и иных руководящих распоряжений по округу Оренбургского магометанского духовного собрания. 1841-1901 гг. / сост. Р. Фахрутдинов. Уфа, 1902. 262 с.
12. Загидуллин И. К. Мусульманское
1.Materialy po istorii Tatarii vtoroj poloviny HIH v. M.; L.: Izdatel'stvo Akademii nauk SSSR, 1936. Ch. 1. 512 s.
2.Mar^ani Sh. Mestafadel-Ohbar fi ahvali Kazan va Bolgar (Kazan ham Bolgar hallare turynda faj-dalanylgan habarlar). Kazan: Tatarstan kitap njeshr., 1989. 417 b.
3.Firsov N. N. Proshloe Tatarii (kratkij nauchno-populjarnyj istoricheskij ocherk). Kazan', 1926. 47 s.
4. NA RT. F. 1. Op. 3. D. 4468.
5. NA RT. F. 1. Op. 3. D. 4659.
6. RGIA. F. 821. Op. 8. D. 1068.
7.Zakony grazhdanskie. Izd. 1890 g. // Svod zakonov Rossijskoj imperii. T. 10. Ch. 1.
8. Ustavy duhovnyh del inostrannyh ispovedanij. Izd. 1896 g. // Svod zakonov Rossijskoj imperii. T.11. Ch.1.
9.RGIA. F. 821. Op. 8. D. 616.
10. RGIA. F. 821. Op. 8. D. 1189. 11.Sbornik cirkuljarov i inyh rukovodjashhih rasporjazhenij po okrugu Orenburgskogo magometanskogo duhovnogo sobranija. 1841-1901 gg. / sost. R. Fahrutdinov. Ufa, 1902. 262 s.
12. Zagidullin I. K. Musul'manskoe bogosluzhenie v uchrezhdenijah Rossijskoj imperii (Evropejskaja chast' Rossii i Sibir'). Kazan' : Institut istorii im. Sh. Mardzhani AN RT, 2006. 361 s.
13.Fahreddin Rizajeddin. Dini va i^timagyj mas'alalar:
богослужение в учреждениях Российской sajlanma hezmэtlэr.-Kazan: Ruhijat,2011.- 344 Ь империи (Европейская часть России и Сибирь). Казань : Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2006. 361 с.
13.Фэхреддин Ризаэддин. Дини вэ ижтима гый мэсьэлэлэр: сайланма хезмэтлэр.-Казан: Рухият,2011.- 344 б
