ПРОФЕССИОНАЛИЗМ И/ИЛИ ГРАЖДАНСТВЕННОСТЬ: ЭКСПЕРТИЗА ЭТОСА ОТЕЧЕСТВЕННОГО ЖУРНАЛИСТСКОГО СООБЩЕСТВА Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

В.И. Бакштановский, М.В. Богданова, В.А.Кабакова, Ю.В. Согомонов ПРОФЕССИОНАЛИЗМ И/ИЛИ ГРАЖДАНСТВЕННОСТЬ: ЭКСПЕРТИЗА ЭТОСА ОТЕЧЕСТВЕННОГО ЖУРНАЛИСТСКОГО СООБЩЕСТВА

Среди технологий этико-прикладных исследований гуманитарная экспертиза занимает одно из важнейших мест1. Целый ряд такого рода материалов, отражающих разработку и применение этой технологии, представлен в наших предшествующих работах по различным направлениям прикладной этики2.

Тема нашего нового проекта сформулирована в виде дилеммы «Профессионализм современного журналиста: сервисное ремесло на информационном рынке и/или гражданственность высокой профессии?». В данной статье мы сосредоточим внимание на описании принятого в наших

1 См.: Бакштановский В.И. Лаборатория в Храме Свободы (II). Прикладная этика и моральное творчество: концепция гуманитарной экспертизы и консультирования / АН СССР. Сиб.отд-ние. Ин-т проблем освоения Севера. Тюмень, 1990; Бакштановский В.И., Согомонов А.Ю. Конфликт инноваций и традиций: дилеммы, ценностные суждения, выбор. Тюмень, 1990; Гуманитарная экспертиза: возможности и перспективы. Новосибирск, 1992; Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В., Чурилов В.А. Этика политического успеха. Тюмень-Москва, 1997; Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Прикладная этика: опыт университетского словаря. Тюмень, 2000; Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Гражданское общество: этика публичных арен. Тюмень: НИИ ПЭ, 2004; Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Этика профессии. Тюмень: НИИ ПЭ, 2004 и др.

2 См. библиографический обзор в кн.: Бакштановский В.И., Богданова М.В., Согомонов Ю.В., Согомонов А.Ю. НИИ прикладной этики ТюмГНГУ: Летопись первого десятилетия (1995-2005). Тюмень: НИИ ПЭ, 2005.

этико-прикладных работах алгоритма гуманитарной экспертизы. Соответственно, представляемые здесь материалы проекта3 структурированы следующим образом: (1) замысел проекта, (2) экспертиза замысла методом опроса, (3) испытание замысла методом практикума, (4) «экспертиза экспертизы» методами «включенного наблюдения» и аналитического обзора авторов проекта.

1. Замысел проекта

«Тюменские журналисты прошли гуманитарную экспертизу» - так назвала свою информацию в газете о заключающем проект практикуме одна из его активных участниц. При этом автор полагала, что участники практикума получили возможность отрефлексировать свои взгляды и «наверное, дали прекрасный материал для ученого»4. Именно с реплики по поводу «материала для ученого» мы начнем описание замысла проекта.

Проект «Профессионализм современного журналиста: сервисное ремесло на информационном рынке и/или гражданственность высокой профессии?» - по-своему юбилейный. Он завершает первое десятилетие большого тюменского проекта5, направленного на культивирование средст-

о

3 В полном виде они опубликованы в 6-ом выпуске «Тетрадей гуманитарной экспертизы» (ТЕТРАДИ ГУМАНИТАРНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ (6). Профессионализм современного журналиста: сервисное ремесло на информационном рынке или гражданственность высокой профессии? / Отв. ред. В.И. Бакштановский. - Тюмень: Центр прикладной этики: XXI век, 2005), продолжающемся издании, публикующем материалы гуманитарной экспертизы и консультирования ситуаций становления нового этоса («духа» и «правил игры») в современной России: политического, делового, регионального этоса, этоса журналистики, образовательной деятельности и т.п. Возможные виды и формы публикуемых материалов: результаты экспертных опросов, практикумов, деловых игр; аналитические тексты и т.д.

4 Пермякова Ирина. Тюменские журналисты прошли гуманитарную экспертизу. Интернет-газета «Вслух.ру». 21.10.05. 17.41.

5 См.: Становление духа корпорации: правила честной игры в со-

вами прикладной этики процесса морального творчества в профессии журналиста.

В повседневной практике понятия «этика» и «мораль» пишутся через запятую. И для этого есть реальные основания, например, в их этимологии или в трактовке этического знания как верхнего, теоретизирующего или рефлексирующего яруса морали. Но есть резон и в их различении. Предпочтение одного из двух понятий определяется либо необходимостью подчеркивания известной стихийности ориентирующего и регулирующего ценностно-нормативного момента человеческой деятельности, либо акцентирования другого канала морального творчества - вовлечения в данный процесс экспертных институтов, заинтересованных организаций и школ теоретической мысли.

В сфере прикладной этики речь идет о моральном творчестве, в котором нет специального разделения на «исследователей» и «исследуемых», «испытателей» и «испытуемых». Творчестве, в котором прикладная этика наглядно демонстрирует потенциал моральной рефлексии самих профессионалов в том или ином виде человеческой деятельности, если они стремятся опереться в своем самопознании на нравственную мудрость общества.

Поэтому двусмысленную фразу «прошли гуманитарную экспертизу» уместнее скорректировать: участники семинара провели гуманитарную экспертизу, обращенную к собственной профессии.

Актуальность темы. Почти очевидно, что базовые интересы демократически ориентированной России не могут быть реализованы без целенаправленных усилий правового государства и общественных институтов по культивированию ценностей и структур гражданского общества. Почти очевидно, что особая роль в этих усилиях принадлежит журналистам - пассионариям глубинных трансформационных процессов в нашей стране.

обществе журналистов / Под ред. В.И. Бакштановского, Ю.В. Казакова, А.К.Симонова, Ю.В.Согомонова. М.:НАЧАЛА-ПРЕСС, 1995.

Вряд ли очевидно, что современной российской журналистике предстоит осознать глубокую связь ценностных ориентиров своей профессии - и ценностей гражданского общества. А эти последние - предмет осознанного морального выбора и для общества в целом, и для групп граждан, и для профессиональных корпораций. И, прежде всего, для такой публичной профессии, как журналистика.

Особый смысл размышлениям об ответственности журналистики за судьбы гражданского общества в России придает сегодня проблемная ситуация (со)существования таких ценностей журналистики, как профессионализм и гражданственность, ставящая неординарные, не имеющие очевидных решений, исследовательские и практические задачи.

Один из признаков проблемности ситуации - заметная и в практике, и в публичных дискуссиях кардинальная переоценка смысла как профессионализма, так и гражданственности, их места в ценностном мире журналистики. Речь идет о тенденции редукции профессионализма в журналистике к сервису ремесленника, умеющего создавать товар на потребу масс и продвигать его на рынок.

Идея проекта. Проблематизируя тему проекта в виде дилеммной трактовки природы самого профессионализма современного отечественного журналиста: «ПРОФЕССИОНАЛИЗМ ЖУРНАЛИСТА: СЕРВИС РЕМЕСЛЕННИКА И/ИЛИ ГРАЖДАНСТВЕННОСТЬ ВЫСОКОЙ ПРОФЕССИИ?», мы стремились не просто увести его участников от соблазнов свести свою задачу к абстрактной дискуссии о том, что выше: гражданственность или профессионализм журналиста, и к слишком элементарному решению: «и то важно, и другое», но прямо предложить обсуждать вопрос о соотношении профессионализма и гражданственности через про-блематизацию природы самого профессионализма современного журналиста: адекватна ли природе его профессии характеристика «сервис ремесленника» или суть его профессионализма - служение в высокой профессии, отве-

чающей своей миссией перед гражданским обществом?

На наш взгляд, весьма заметная переоценка смысла профессионализма в журналистике через сведение его к «сервису» (сервильности?!) прямо затрагивает проблему гражданственности профессии. И личного морального выбора журналиста. Побуждая к размышлению том, как соотносятся гражданский потенциал профессии журналиста с индивидуальной позицией журналиста, выбором им определенного решения в конкретной ситуации.

В рамках такой проблематизации предметом рефлексии журналиста о ценностных ориентирах профессионализма в деятельности СМИ как института гражданского общества становятся вопросы: * Есть ли место для гражданской позиции журналиста при понимании им своей профессии как сервиса? * Возможна ли подлинно гражданская позиция журналиста без глубокого профессионализма? * Избавляет ли выбор журналистом установки на служение в высокой профессии от столкновения с ситуацией морального выбора, когда ценности профессионализма и гражданственности конфликтуют и обнаруживаются по меньшей мере две альтернативы: гражданственность как ценность - выше профессионализма; профессионализм для журналиста -выше всего?

Идея проекта конкретизируется в виде двух гипотез.

Первая из них - тезис о рискованности трактовки журналистики как «сервисной профессии», оказывающей «информационные услуги» и т.п. - слишком легко утерять разницу между высокой профессией и медиабизнесом, тем более, что бизнес на «сервисной профессии» применительно к журналистике легко оборачивается сервиль-ностью.

Вторая гипотеза - гражданственность журналистики предполагает культуру использования потенциала современных гражданских технологий (гражданский контроль, гражданские переговоры, гражданская экспертиза, гражданские дискуссии и т.д.). Возможно, владение граждан-

скими технологиями минимизирует ситуации, требующие от журналиста личного гражданского мужества?

Практикум как формат. Отличие формата «практикум» от форматов «семинар», «тренинг» и т.п. заключается прежде всего в существенной доле исследовательской работы. Отсюда необходимость своеобразной экспертной системы, экспертной как по критерию подбора экспертов6, так и по особому алгоритму проекта: экспертиза замысла -испытание замысла - «экспертиза экспертизы». Здесь первый этап алгоритма - экспертный опрос тюменских журналистов, второй - игровое моделирование, в том числе самоопределение участников практикума к моделям выбора, проявленным в ходе экспертного опроса, и групповое позиционирование. Третий этап алгоритма проекта - анализ материалов игрового моделирования в формате «включенного наблюдения» и авторский аналитический обзор проекта в целом. Еще одно отличие формата «практикум» - публичный характер процесса реализации и представления результатов проекта, в том числе публикация материалов проекта в СМИ и в специальном издании.

2. Экспертиза замысла

2.1. Программа экспертного опроса

В рамках подготовки практикума был проведен экспертный опрос его потенциальных участников. Цель опроса -

6 *Социальное время вхождения в профессию и профессиональное сообщество (советское время, переходное время, постсоветское время). *Формат СМИ (городское СМИ, областное СМИ, «региональная вкладка»). *Тематическая специализация (политика, социальные проблемы, культура, гражданские институты). *Должность в редакции (главный редактор, шеф-редактор, президент, руководитель отдела, обозреватель, репортер и т.п.). *Многолетние участники тюменских семинаров по профессиональной этике и «новички».

*Минимально необходимое многообразие позиционирования по тематике проекта, проявленное как в предыдущих семинарах, так и в публикациях. Наиболее значимыми для данного проекта являются два последних основания выбора участников проекта.

экспертиза вынесенной в название проекта дилеммной трактовки природы профессионализма современного отечественного журналиста. Основные тематические направления рефлексии экспертов сформулированы в анкете.

1. Какая из позиций: «за» или «против» тезиса «журналистика - сервисная профессия», предложенных в дискуссии на страницах «Известий» и «РГ», представляется вам более адекватной миссии журналистики?

Попытайтесь предложить дополнительные аргументы в пользу предпочитаемой вами позиции._

Манифест «сервисной профессии» Р. БЕРШИДСКИЙ: Мы подходим к сути изменений, которые претерпело наше ремесло. Оно стало, как это ни обидно всем потенциальным «золотым перьям», сервисной профессией. Журналистика и литература ныне - не две грани одного таланта, а отчетливо разделенные области. Читатель через редактора говорит репортеру: поди и принеси то, что мне, читателю, нет времени выяснять самому. Сочинителю аналитических текстов: разложи по полочкам то, что мне нет времени обдумать. Щелкнув каблуками, репортер и аналитик удаляются. Только худшие из них остаются поныть: а как же моя творческая индивидуальность? ...Пропуском в профессию служит не столько божий дар - это раньше без него не принимали в привилегированную

Альтернативный образ профессии В. ЛОШАК: Маятник нашей журналистики очень сильно качнулся от литературного, несвободного письма советской эпохи к текстам, холодно безразличным по принципу: «Меня послали - я написал». .Но у журналистики, как и у любой профессии, должен же быть внутрицеховой иммунитет. Хотя бы для того, чтобы всех не судили по «пластмассовым мальчикам». У нас такое ремесло, где «забившим на всех» просто делать нечего. Вне зависимости от возраста.

Ю. БОГОМОЛОВ: Обслуживать желудок клиента, его наружность или наружность его автомобиля и обслуживать мозги его обладателя - не одно и то же.

.Сейчас формируется особая субкультура. Я бы ее назвал «офисной». Только почему бы это прямо не признать, вместо того чтобы принципы «пластмассовой журналистики» распространять на все ремесло в целом.

касту, каковой почитали себя советские мэтры пера, -сколько любопытство и честность. Остальное - навыки. Тех, кто их приобретет, любопытства и честности не утратив, рынок дорого оценит. .. .Ценность буковок действительно снизилась, и это объективный процесс, противостоять которому бессмысленно, хоть и рыцарственно.

...Потребитель знает, за каким товаром идет к газетному ларьку, а за каким - в книжный магазин.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Журналистика была и есть сфера обслуживания читателей, а не предмет самовыражения журналистов.

2. Считаете ли вы возможным принять нижеследующий тезис гипотезы авторов проекта о характеристике современной журналистики как высокой профессии? Насколько адекватен этот тезис применительно к отечественной журналистике?

Использование выражений «сервисная профессия», «информационные услуги» и т.п. применительно к журналистике, особенно - общественно-политической, весьма рискованно: слишком легко утерять разницу между высокой профессией и бизнесом, тем более, что бизнес на «сервисной профессии» применительно к журналистике легко оборачивается сервильностью.

К профессии журналиста, как и к профессиям врача, учителя, адвоката, священника, предъявляются особые -максимальные требования, в то время как, например, к продавцам, ремесленникам, фермерам и т.п., - гораздо бо-

В. КИЧИН. Журналистика не стала сервисной профессией - ее пытаются таковой сделать носители сервисного сознания. Для начала они свели журналистику только к информативной и теперь пытаются выдать методы новостников за универсальные.

Позиция официанта с салфеткой через плечо им кажется более привлекательной. Она устраивает и тот круг читателей, которых они прикормили, - таких же ленивых, нелюбопытных и не желающих развиваться.

.Что правда, то правда: болезнь эта заразна и круг растет - как читателей, так и их обслуги. Но радости тут мало: это деградация в масштабах общества.

лее умеренные. Например, от врача ожидают высочайшего, почти героического самопожертвования: для него недопустимо использовать профессию только как прибыльное занятие - врач должен прежде всего иметь в виду благо других людей. В то же время продавец, фермер или ремесленник могут принимать во внимание благосостояние других наряду со своим собственным.

3. Какой смысл представляется вам наиболее адекватным для выражения «гражданственность журналистики»?

* Концентрация интереса журналиста на особой - гражданской тематике: деятельность правозащитных организаций, НКО и т.п.? * Миссия и технология профессионала -быть соучастником аудитории в осмыслении проблем, которые волнуют общественность? * Личное гражданское мужество журналиста, самоотверженность в отстаивании своей позиции? * Журналист связывает свою деятельность не с интересами какой-либо группы, партии, слоя общества, а с интересами всего общества? * Личная вовлеченность журналиста, его гражданское участие в решении какой-либо проблемы, уровень его самостояния?

4. Какую из точек зрения на миссию современной журналистики вы разделяете:

(а) Характеристика журналистики как «сервисной профессии» не так уж и цинична. Несомненное достоинство такого прагматического, рыночного подхода - в заботе об интересах потребителя.

(б) При понимании журналистом своей профессии как сервисной нет места для гражданской позиции журналиста.

5. Какое из приведенных ниже суждений вы разделяете?

«Честное исполнение гражданской миссии журналистики как высокой, а не "сервисной" профессии и кодекса журналистики невозможно сегодня без гражданского мужества журналиста».

«Когда от журналиста каждый раз требуется гражданское мужество, чтобы просто выполнить свои профессио-

нальные обязанности, - это чудовищно. Люди должны просто работать».

6. Готовы ли вы разделить суждение «Гражданственность журналиста без профессионализма декларативна, бессильна; профессионализм без гражданственности - ремесло циника»? Были ли в вашей практике ситуации конфликта гражданской позиции и требований профессионализма? Как вы из них выходили? Чему отдавали предпочтение?

7. И, наконец, как вы считаете: стоит ли заниматься поисками в сфере моральной самоидентификации журналистской профессии в наших реальных отечественных обстоятельствах? Что кроме шизофренического раздвоения сознания между насущным и должным это может дать журналисту в его практической деятельности?

2.2. Тексты интервью

Интервью с журналистами - участниками проекта, представляющие материалы экспертизы замысла, опубликованы в «Тетрадях» № 6 (с. 9-35). Опустим здесь эти тексты на том основании, что их основное содержание представлено в описании следующего этапа алгоритма в качестве модельных точек зрения, предлагаемых для самоопределения участникам практикума.

3. Испытание замысла 3.1. Программа практикума

Уважаемый коллега_!

Приглашаем Вас на корпоративное чаепитие в формате «Практикум» (тема: «Профессионализм современного журналиста: сервисное ремесло на информационном рынке -или гражданственность высокой профессии?»), которое состоится в тюменском Доме журналиста, 21 октября (пятница).

9.30. Утренний чай с конфетами и пряниками,

в сопровождении вступительного слова ведущего:

(а) сообщающего о своем удивлении тем, что, как показал предваряющий практикум экспертный опрос, тюменские журналисты на вопросы анкеты «стоит ли заниматься поисками в сфере моральной самоидентификации журналистской профессии в наших реальных отечественных обстоятельствах? Что кроме шизофренического раздвоения сознания между насущным и должным это может дать журналисту в его практической деятельности?» в большинстве своем ответили «стоит»;

(б) оправдывающего намеренно дилеммную формулировку темы семинара сомнением в адекватности природе профессионализма журналиста навязываемой сегодня характеристики «сервис ремесленника» и уверенностью в том, что суть профессионализма журналиста - в служении высокой профессии, отвечающей своей миссией перед гражданским обществом;

(в) объявляющего первый этап практикума: «Самоопределение к модельным точкам зрения по поводу дилеммы "Профессионализм современного журналиста: сервисное ремесло на информационном рынке - или гражданственность высокой профессии?"».

Все модели сформулированы на основе анализа материалов предварительного экспертного опроса тюменских журналистов.

Модель А. «СООБЩАТЬ МИРУ НОВОСТИ - ЧЕСТЬ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ».

*«Не могу смириться с понятием сервисной профессии. Среди нас есть такие люди, но их видно сразу. В конце концов профессия выбрасывает их на берег». * «Считаю журналистику высокой профессией. И зачем впадать в грех самоуничижения и вычленять отечественную журналистику из мирового контекста?». * «И врач, и журналист, и даже священник при всей рутинности своей повседневной работы - а это так! - и в самом деле должны быть готовы к тем взлетам, когда профессия перестает быть профессией и становится миссией».

Модель Б. «"ЧЕГО ИЗВОЛИТЕ?" В НАШЕЙ ПРОФЕССИИ ИЗНАЧАЛЬНО».

*«Любая профессия носит сервисный характер, иначе бы ее, профессии, не было. Все мы в той или иной форме служим друг другу». *«"Чего изволите?" в нашей профессии изначально. Оно было всегда, только в советской журналистике относилось к тому, чьим органом было издание. Теперь "чего изволите?" адресовано тому, кому должно быть адресовано - читателю, зрителю, слушателю». * «Позволю себе разделить с кем-то мнение, что характеристика журналистики как сервисной профессии не так уж и цинична. И категорически не согласен, что при таком понимании профессии нет места для гражданской позиции журналиста. Изначально циничным может быть только журналист, который идет работать в издание не по убеждению, а потому что "больше плотют"». *«Противопоставление "высокой профессии" бизнесу -это отголосок нашего "советского"прошлого. ...Разве не может быть гражданской позиции у пилота, официанта или банковского клерка, или у представителей других сервисных профессий?».

Модель В. «Я ГДЕ-ТО ПОСЕРЕДИНЕ».

*«Рассуждение о "высоком", "гражданском" - иногда повод не интересоваться потребностями читателя, оправдание для собственной невостребованности. С другой стороны, "сервисная" - тоже отговорка для тех, кто не хочет вникнуть в реальные проблемы». *«"Сервисный" журналист и "Гражданин" в крайних проявлениях представляются одинаково отвратительными типами. Можно себе представить: один - пафосный, пишущий "много, мутно и в разные стороны", оправдывающий своей гражданской миссией право сидеть у общества на шее и не задумываться о том, интересны ли читателю его опусы. Другой - прожженый циник, пишущий по выверенному шаблону - эдакий "Долларстрочка"».

Модель Г. «ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ЛИЧНОГО ВЫБОРА ЖУРНАЛИСТА».

*«Высокая эта профессия или нет - каждый решает для себя сам. А в ней самой, безусловно, востребовано и то, и другое». *«Не готова согласиться, что к представителям этих профессий извне могут предъявляться особые требования: повышенная сознательность, ответственность, готовность отбросить личные дела и по первому зову явиться на место происшествия. Все-таки есть противоречие: выходит, фермер не берет на себя особых обязательств и при этом еще и деньги может спокойно зарабатывать. А доктор или журналист несут груз ответственности и все время должны поступаться личными интересами? Подобные требования со стороны общества к представителям этих профессий негуманны, но вот внутри профессии они могут быть вполне уместны». *«Оба суждения кажутся мне крайними, доведенными (естественно, с полемическими целями) до определенной степени абсурдности. Считаю: должна быть позиция журналиста - все остальное является частностями».

Задача: испытать состоятельность четырех модельных точек зрения на вынесенную в название практикума дилемму.

11.00. Полуденный чай с бутербродами (сыр, колбаса, карбонад, рыба и т.д.),

а также второй этап практикума «Рейтинг различных смыслов понятия "гражданственность журналистики" - с точки зрения того, "как есть" и "как должно быть" в журналистике наших дней»:

* концентрация интереса журналиста на особой - гражданской тематике: деятельность правозащитных организаций, НКО и т.п.;

* и миссия, и технология профессионала - быть соучастником аудитории в осмыслении проблем, которые волнуют общественность;

* личное гражданское мужество журналиста, самоотверженность в отстаивании своей позиции;

* журналист связывает свою деятельность не с интересами какой-либо группы, партии, слоя общества, а с интересами всего общества;

* личная вовлеченность журналиста, его персональное гражданское участие в решении какой-либо проблемы.

Задача: обосновать предпочтения (индивидуальные или групповые) в процессе общей дискуссии.

После дискуссии ведущий:

(а) формулирует гипотезу: «Гражданственность журналистики предполагает культуру использования потенциала современных гражданских технологий (гражданский контроль, гражданские переговоры, гражданская экспертиза, гражданские дискуссии и т.д.). Возможно, владение гражданскими технологиями минимизирует ситуации, требующие от журналиста личного гражданского мужества?»

и (б) незамедлительно объявляет: 12.30. Предобеденный чай с классической пиццей,

а также третий этап практикума - деловая игра «ТОФГЭ».

Задача: экспериментальная проверка гипотезы через «примерку» одной из гражданских технологий - общественной экспертизы - к игровому проживанию конкретной ситуации из журналистской практики.

14.00. Послеобеденный виноградный сок -под заключительное слово ведущего, (не)удивляющегося тому, что тюменские журналисты все же (не)боятся моральной шизофрении.

3.2. Описание события (фрагменты стенограммы)

НА ВХОДЕ в зал заседаний тюменского Дома журналистов - плоттеры с описанием четырех модельных точек зрения по поводу дилеммы «Профессионализм современного журналиста: сервисное ремесло на информационном рынке - или гражданственность высокой профессии?». Предпочтение той или иной модели участники семинара выражают выбором в одной из четырех групп: «А», «Б», «В», «Г», в которой они решат испытать свою позицию.

Возможность самоопределения не была жестко регламентирована и с самого начала практикума образовалась группа «Д».

СВОЕ ВСТУПИТЕЛЬНОЕ слово ведущий начал с полемической реплики по поводу суждений одного из участников экспертного опроса, полагающего, что все изложенное в анкете экспертного опроса «нами с вами уже не раз переговорено - так или иначе - при реализации прежних проектов».

По мнению ведущего, до сих пор на тюменских семинарах не обсуждались ни смысл и глубинные основания выделения особого вида высоких профессий, ни возможность и необходимость идентификации журналистики как высокой профессии, предполагающей особые отношения профессионализма и гражданственности.

Поэтому, продолжая многолетний цикл тюменских семинаров по проблемам профессиональной этики журналистов, авторы проекта и решили сосредоточиться на проблеме, которая придает особый смысл нашим давним размышлениям об ответственности СМИ за судьбы гражданского общества в России, - проблеме соотношения в журналистике таких ценностей, как профессионализм и гражданственность. Проблеме? Да, есть необходимые основания характеризовать соотношение ценностей профессионализма и гражданственности в деятельности журналиста с

помощью понятия «проблема», означающего наличие неординарной задачи, не имеющей очевидного решения.

Достаточно обратиться к старой-новой дискуссии о природе журналистской профессии, сегодня вышедшей на страницы «Известий» и «Российской газеты». Дискуссия актуализирована своеобразным манифестом, трактующим журналистику как сервисную профессию. А в ответ на этот манифест была выдвинута позиция, подчеркивающая особенность профессии журналиста, позиция, противопоставляющая идее «сервиса» идею гражданственности профессии, предполагающую не «обслуживание» частных и групповых потребностей, а профессиональное служение обществу.

Дилеммная формулировка темы семинара оправдывается авторами проекта сомнением в адекватности природе профессионализма журналиста навязываемой сегодня характеристики «сервис ремесленника» и уверенностью в том, что суть профессионализма журналиста - в служении высокой профессии, отвечающей своей миссией перед гражданским обществом.

Далее ведущий сообщил, что поступило рабочее письмо участникам практикума. Его заголовок: «Не летайте высоко» - или «Оберегайте бумажные крылья». Его автор, Ю.В. Казаков, на 32 страницах (кегль 14, интервал одинарный), стремясь уберечь участников практикума от ошибок, просит их осторожно отнестись к гипотезе Бакштановского о том, что журналистика - высокая профессия: «Бакшта-новский витает в облаках, журналист ходит по земле. И журналистам, поддавшимся этой гипотезе, будет очень трудно жить». (...)

Этап первый

Ведущий объявляет первый этап практикума, задача которого - испытание гипотезы о журналистике как высокой профессии через самоопределение к модельным точкам зрения на дилемму «Профессионализм современного жур-

налиста: сервисное ремесло на информационном рынке -или гражданственность высокой профессии?» (с модельными точками зрения на дилемму участники практикума еще раз - после полученной заранее программы - ознакомились в самом начале практикума: они были представлены на плакатах), и обращает внимание на то, что материалы предварительного экспертного опроса тюменских журналистов показали возможность модельной группировки суждений экспертов, при этом каждая модель мозаична, сформирована авторами проекта на основе суждений (в том числе прямых цитат) участников опроса.

Разделившимся на группы - в соответствии с предпочитаемой моделью - участникам практикума было предложено в процессе групповой работы обосновать свой выбор, при необходимости скорректировать модели и защитить их в дискуссии с другими группами.

В процессе самоопределения часть журналистов стихийно инициировала создание еще одной модели - «Д».

ПОСЛЕ внутригрупповой работы начинается процедура обоснования выбора среди моделей «А», «Б», «В», «Г» и «Д». От каждой группы выступает спикер, возможны содокладчики. Предполагаются вопросы от других групп и полемика.

Спикер группы «В», Е.Ш. (он же - единственный член этой группы): „.У меня была проблема выбора между моделями «В» и «Г», мне показалось, что эти «буквы» близки друг к другу, стоят рядышком. Но все-таки я выбрал модель «В» и могу объяснить почему. Модель «В» предполагает, что между квалификацией журналистики как профессии «сервисной» или «высокой» выбирается нечто среднее, что-то такое, что может в каких-то ситуациях тяготеть к сервисной, а в других - к высокой профессии.

Я свою аргументацию хочу построить от противного, т.е. отталкиваясь от модели «Г». Почему «В», а не «Г»? Выбор журналиста - всегда выбор, вне зависимости от то-

го, в какой модели он работает. Каждый раз, каждую свою работу, каждый свой материал, каждый свой шаг в каждом конкретном случае журналист выбирает: либо я пишу, снимаю, говорю о чем-то высоком - либо мне нужно, грубо говоря, заработать денег. Мне кажется, что и то, и другое важно и нужно, поэтому предпочтительно нечто среднее. Вот этим обоснован выбор моей позиции.

Ведущий: Вы «где-то посередине» между чем и чем? Я законспектировал себе ваш подход так: иногда я вижу себя в высокой профессии, а иногда - просто зарабатываю деньги. Но когда мы формулировали свою дилемму и выносили ее в название практикума, то речь шла не об альтернативе зарабатывать деньги - или служить бескорыстно. Противопоставление было другое: или профессия журналиста, во всяком случае современного отечественного журналиста, должна называться (без всяких комплексов) сервисом, - или она выделяет себя из множества других профессий и становится в ряд очень небольшого числа их. В программе практикума они уже назывались: ученый, врач, священник, учитель, адвокат. Это почти все, ряд небольшой. И вот вопрос: можно ли журналиста поставить в этот ряд и называть его профессию высокой, имея в виду, что в высокой профессии никто не исключает стремления к честному заработку профессионала, но приоритет отдается служению - по сравнёМи юЯ свы1<бравмлед1шы « Вестнтюну у арабое куч итаю полностью правильным ни то, ни другое. Профессию журналиста нельзя назвать ни только высокой, ни только сервисной. Я где-то посередине.

Ведущий: Пожалуйста, вопросы от других групп.

М.Б. (социолог): Вам не кажется, что ваша позиция -«от лукавого»? Вспомните Евангельское «Да будет вашим словом "да-да - нет-нет, а что сверх того, то от лукавого"». Всякая профессия предполагает некоторую основу, исходную точку. Какова же основа вашей позиции?

Е.Ш.: Безусловно, основа должна быть, но все равно не считаю, что выбранная мной позиция - соглашательство, приспособление. Мне кажется, что в ее основе - та реальность, которая у нас сейчас существует: не только журналистов, но и сами средства массовой информации можно разделить на тех, кто ориентированы либо на сервисное обслуживание, либо на служение. Мне кажется, что деление такое есть, но есть и позиция средняя.

Спикер группы «А», Е.Г. (она же - единственный член этой группы): Я выбрала модель «А», потому что журналистика, по-моему, высокая профессия, даже если повседневно мы об этом не слишком задумываемся. Понятно, что тяжело каждый день «выполнять миссию», и никто из нас не собирается этого делать. Но в определенные моменты становится ясно, что все-таки придется делать. И вот к тому, чтобы какие-то моменты осознать правильно, нужно быть готовым ежедневно.

Кстати, я не вижу ничего плохого в слове «сервис». Может быть скептическая интонация в отношении к этому слову вызвана нашей памятью о том, каким плохим был сервис в СССР. Но отличие между сервисными профессиями и высокими существует. И для себя я всегда их разделяла. Причисляю профессию журналиста к профессиям врача и священника, по крайней мере к этим двум. Я думаю, что даже и примеры приводить не надо.

Ведущий: Есть ли у других групп желание задать вопросы Е.Г? Она посоветуется «со своей группой» и ответит.

Л.Р. (группа «Д»): Мы говорим, говорим, говорим об основах профессии, но не понимаем - основа, это что? Основа - это личность? Или основа - то, что я выбрала журналистику? Что в основе-то лежит? Я хочу понять, на чем мы сейчас основываемся, рассуждая о профессии и гражданственности. У меня есть куча знакомых, не журналистов, но людей с гражданской позицией. Они мыслят так же, как я, они выражают свои мысли, они меня поддерживают, со

мной спорят. Могу ли я сказать, что у них не высокая профессия, что у них нет миссии? Она у них тоже есть, они ее несут в свои коллективы.

Р.Г. (группа «Б»): Выражают свои позиции где? На кухне?

Л.Р.: Возьмем, например, человека из бизнеса. Если он руководит предприятием, то, естественно, что некие его тезисы о жизни распространяются в коллективе. Почему же мы не можем говорить, что управление - это тоже высокая профессия? Мы, журналисты, распространяем свои позиции в обществе посредством газеты, а он, например, распространяет их посредством общения с коллективом.

Е.Г.: Я говорила только о враче, священнике и журналисте. Врач, священник, журналист - в моем понимании этот ряд существует. Кстати, само слово «высокая» нас, по-моему, вводит в заблуждение, потому что нам кажется, что если профессия высокая, то это дает нам право горДtfеБlся^ему у вас такое плохое отношение к слову «сервис»?

Е.Г.: Я, наверное, тихо сказала об этом - у меня хорошее отношение к слову «сервис». А плохое отношение к нему продиктовано нашей исторической памятью.

Спикер группы «Г», Ю.П.: У нас самая большая группа, поэтому, естественно, получился «склад мнений». Обменявшись ими, мы решили, что модель «А» - несколько крайняя точка зрения на профессию. Поэтому мы с ней не солидаризировались. Что мы считаем важным? Общество вправе требовать от нас выполнения некоего минимального стандарта профессиональной этики. (...) Все остальное зависит от личного выбора журналиста. Мы почти к общему мнению пришли: журналист, в каком бы коллективе он ни работал, в какой бы собственности ни находилось средство массовой информации, какими бы жесткими ни были позиция и требования редактора, журналист должен максимально отстаивать свою позицию, свое право видеть, де-

лать выводы по тем или иным явлениям быстротекущей и быстроменяющейся жизни. Если совсем задавили, переходи на эзопов язык - у многих есть такая жизненная школа.

(...) Моральная ответственность журналиста перед обществом очень высока. Общество сильно зависит от того, что сказал, что сделал журналист. Вспомним «Взгляд». Как мы их любили! Но в октябре 1993 года был эпизод: все общество наэлектризовано, не знает, что происходит перед Белым домом, а они в два часа ночи объявили: «Мы пошли спать». Тогда я лично «поставил крест» на Любимове.

И.П. (группа «Г»): Я наконец-то прояснила для себя то, что не смогла во время группового обсуждения сказать. Выбрала позицию «Г», потому что самоидентификация журналиста как принадлежащего к сервисной профессии или к профессии высокой зависит от личности. Если сам по себе человек склонен к активной гражданской позиции, к участию в том, что в обществе происходит, он и журналистом будет таким - в своей работе это непременно проявит. А если он по натуре пассивен, индифферентно относится к тому, что в обществе происходит, он и в роли журналиста будет таким - технично собирать информацию. и все. Он будет сидеть за своим компьютером, обзванивать кого-то, ставить эту информацию в газету „и все. Его можно будет назвать журналистом, но при этом он будет ближе к «сервисному» сектору.

Е.К.-К. (группа «Г»): Когда встал вопрос о предпочтении той или иной модели, я остановилась на группе «Г». Для меня основным в описании этой модели было слово «выбор». Но каждому для себя надо решить: выбор между чем и чем? Выбор того, что я делаю, того, что я пишу - в зависимости от ситуации, в зависимости от заказа? Или это выбор, зависящий от моих личностных ценностей? Мне кажется, что приоритетным в любой профессии, не только в журналистской, является личностная ценность. Это значит, что я выбираю профессию в соответствии со своими ценностями. Это значит, что могу выбирать не только то, как

буду писать конкретную статью в конкретном издании, но могу выбирать и издание, средство массовой информации. Более того, я могу сменить профессию, если считаю, что в какой-то момент эта профессия не отвечает моим личным ценностным установкам. Я жесткий индивидуалист. И если, например, журналистика мешает мне проявлять себя, следовать моему пониманию личного творчества, творчества в жизни, значит, я просто должна уйти не только из редакции, но даже из профессии.

Ведущий: Есть еще реплики из команды «Г»? Тогда мы обращаемся к ней с вопросами.

Х: Журналист делает личностный выбор той или иной модели профессии, работая в рамках одного издания, или, поскольку СМИ у нас много, журналист, если его не устраивает, предположим, позиция редактора, должен сменить СМИ?

Ю.П.: Это был первый вопрос, который в начале обсуждения я как спикер поставил перед нашей группой. Я предложил обсудить варианты. Если ты выпускник факультета журналистики и тебе надо устраиваться на работу, ты по себе подбираешь издание: в «Вечерней Тюмени» я могу что угодно написать, в «Тюменском курьере» от меня потребуют того-то, в «Тюменских известиях» - того-то. Или ты сначала просто приходишь в СМИ, которое тебя взяло, а уже там отстаиваешь свою позицию? Мы в группе склонились к тому, что ты просто идешь в то или иное СМИ, а уже в нем отстаиваешь свои моральные принципы (...).

Спикер группы «Б», Р.Г.: Я рад, что наша группа выступает последней, так как дискуссия по моделям показала, что организаторам практикума не удалось разделить наше профессиональное сообщество. Все мы говорили об одном и том же, только слова были разные. Все буквы в названиях четырех моделей - это буквы одного алфавита. И алфавит у нас один.

Я благодарен организаторам практикума, что они выделили модель, в которой дана трактовка нашей профессии как сервиса, и выделили модель «посередине». Во-первых, есть сервис плохой - и хороший, Е.Г. Во-вторых, на все вопросы уже ответил Александр Сергеевич Пушкин, давным-давно: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». А мера сервильности - она внутри каждого из нас, а не в природе нашей профессии.

Да, мы обслуживаем: несем информацию. Мы обслуживаем власть? Да, но в той же мере, в какой - в нормальном, конечно, обществе - власть обслуживает нас.

Журналистика профессия промежуточная. Здесь общество - здесь власть. Сказать власти, что думает общество

- сказать обществу, что думает власть.

Насчет высокой профессии. Не знаю. Неужели каждый из вас встает утром и начинает думать: сегодня я обслужу, а завтра буду нести нечто высокое?

А.Н. (группа «Б»): Гражданственность, гражданская позиция, отнюдь не противоречит сервисному характеру профессии. Гражданская позиция может быть и у дворника, и у стюардессы, и у пилота и т.д.

Ведущий: А понятие «высокая профессия», которое отстаивала Е.Г., применимо к журналистике?

А.Н.: Я об этом не думаю. Я просто работаю, как могу, как позволяет мне уровень профессионализма и мое отношение к жизни.

Л.В. (группа «Б»): Очевидно, это общество выделяет профессии? Например, артиста, врача, адвоката, журналиста? Вот нас многие не любят, но все равно, я думаю, слово «журналист» вызывает пиетет, не равнодушное само это слово «журналист».

Р.Г.: Проблема в том, что мы, журналисты, отличаемся от всех других профессий. Кроме актера, пожалуй. Все, что делает журналист, делается на людях. Мы люди публичные

- не в том смысле, что работаем на общество, а в том, что

все, что мы говорим и думаем - это открыто. Извините за сравнение, но это своего рода стриптиз (...).

Ю.П.: Я с Рафаэлем Соломоновичем согласен в том, что мы в своей профессии открыты всем. Постоянное чувство, что тебя всегда могут проверить (...).

В.К.: Почти все выступили, и получается, что у всех одинаковая позиция, такая хорошая позиция, все так правильно понимают про свою профессию. На самом деле, мне кажется, мы уходим (намеренно или нет) от еще одного смысла выражения «сервисная профессия»: журналистика больше скатывается к обслуживанию и забывает про свою гражданственную миссию.

Р.Г.: Почему вы видите противоречие между обслуживанием и гражданственностью? Обслуживать общество -это гражданственно или нет?

В.К.: Если бы мы обслуживали именно общество... А на практике получается, что СМИ обслуживают совсем не общество.

Ведущий: Р.Г., помните: «служить бы рад...», а дальше?

Р.Г.: Но Чацкий не работал в газете.

Ведущий: Вы считаете, что ответили на вопрос, сославшись, что Чацкий не работал в газете? А работая в газете, надо прислуживаться?

Р.Г.: Не я написал в программе - «сервисная профессия», это вы написали.

Л.В.: В.К. права. Но, к сожалению, так получается, что обслуживаем мы иногда не общество, а власть.

Ведущий: Когда я начну редактировать стенограмму семинара для публикации, конечно, ваши слова «к сожалению, так получается» выделю. Я правильно услышал: хорошо бы служить высокой профессии, но приходится прислуживаться? Р.Г., а чего же вы молчите? Вас такая интерпретация устраивает?

Р.Г.: Сформулируйте еще раз, пожалуйста.

Ведущий: Я не случайно напомнил классическую фразу

«служить бы рад, прислуживаться тошно». Для меня высокая профессия - это служение в профессии, а выражение «сервисная профессия» может иметь нормальный смысл, а может отождествляться с сервильностью («сервис», как и любое другое слово, имеет много разных, в том числе и противоположных смыслов). Так вот, одно дело - высокая профессия, другое - заметное или незаметное, быстрое или долгое скатывание в сервильность. Вот В.К. спрашивает: «Кого обслуживает журналистика? Если общество, то ладно, готовы употреблять слово "обслуживает"». А Л.В. сказала: «К сожалению, приходится обслуживать не только общество». И я спрашиваю: «Р.Г., вас применение слова "сервис" к журналистике устраивает? В любом значении этого слова?».

Р.Г.: Меня это не устраивает, меня это не может устроить.

Ведущий: Так это про вашу профессию сейчас говорят? Про одну и ту же профессию?

Р. Г.: Здесь всё про нашу профессию говорят.

Л.Р.: Мы скатываемся к кухонному разговору.

Ведущий: Это кухонный разговор?

Л.Р.: Да, это кухонный разговор. Когда журналист говорит: «Я обслуживаю власть», у меня возникает вопрос: «Тебе платит власть?». Нет, не власть. Тогда зачем в своем тексте вы обслуживаете власть? Это уже не к нашей теме относится, это уже относится к форме построения текста, потому что любую тему можно отработать без власти, вскользь упомянув о ней. Для этого не надо ее обслуживать, потому что любая тема касается общества. А мы сейчас говорим исключительно о журналисте и обществе. Причем тут власть?

И.П.: В прошлом году журналисты телевидения рассказывали о пресс-конференции, связанной с ценой на бензин. После пресс-конференции они подошли к человеку, который ее вел, и спросили: «Не могли бы вы что-нибудь сказать про губернатора С., потому что нам сказали, чтобы ни

один репортаж не выходил без этого» (...).

Р.Г.: Мы сейчас можем разбиться на десять кухонь. Но если перейдем к разговору о том, что тебе те платят, тебе - эти, - будет дискуссия мертвая, и она ни к чему не приведет.

Н.Р. (группа «Д»): Мы говорили о миссии журналистики и приводили в пример священника и врача, которые работают не зависимо от того, кто к ним пришел - представители власти или самый последний нищий. Их работа от этого не меняется. А меняется ли работа журналиста и должна ли она меняться в зависимости от того, кого мы обслуживаем? Если мы говорим о журналистике как сервисе.

Ю.П.: С чем бы человек к священнику ни пришел, тот прочтет проповедь. Миссия журналиста: с чем бы к нему кто ни пришел, он тоже проповедь прочтет.

Ведущий: Мне-то показалось, что Н.Р. задала вопрос, на который с ходу не ответишь.

Е.Г.: Запоздалая реплика в адрес Р.Г. на счет того, что никто из нас не встает утром с осознанием своей миссии. И священник, и врач встают утром как все, думают о бытовых заботах, чистят зубы, или не чистят даже, но бывают ситуации: человек упал, и если врач рядом, он не может не прийти на помощь. Священник в определенной ситуации тоже не имеет права уклониться от своего долга. И так же журналист. Вот это их отличает, я хотела это подчеркнуть. И к этому приходится быть готовым всегда.

Спикер «(внеплановой» группы «Д», А.М.:

Первое. Когда уважаемый профессор предложил участникам семинара четыре модели, мы вели себя, как... Помните анекдот: Бог пришел к животным и сказал: «Давайте разделимся, умные направо, красивые налево». Все разделились, а обезьянка мечется, понять не может, куда ей бежать. Вроде и умная, вроде и красивая. Вот и мы тоже так.Второе. Нашу группу в кулуарах назвали маргинальной. Но маргинальная позиция оказалась очень выгодной. Пока

соответствующие сценарию группы что-то обсуждали, мы имели возможность сходить покурить, съездить на пятый этаж за газетами и прочее.

И, наконец, третье, уже по сути. Вам не кажется, что мы здесь смешиваем разнородные понятия? В свое время (молодые этого не помнят, это имя им, наверное, ничего не говорит) был такой журналист в «Известиях» - Анатолий Абрамович Аграновский. У него был очерк «Официант», в котором рассказывалась история о том, как Аграновский (в Архангельске, по-моему) пришел вечером в гостиницу, и его обслуживал некий официант. Зал пустовал и у него была возможность поговорить с этим официантом. Как любой журналист он, естественно, задавал какие-то вопросы. Один из его вопросов был такой: «Скажите, вам бывает неприятно обслуживать людей?». Официант ответил: «Знаете, сейчас я вас обслуживаю, а когда приду домой и открою "Известия", вы будете обслуживать меня».

Любая профессия изначально сервисная. Любая. Возьмем модель «А»: «Сообщать миру новости - честь и ответственность». А если я скажу так: «Убирать с улиц отбросы общества - это честь и ответственность? А убирать мусор на улицах - это честь и ответственность?». Любая профессия ищет себе высокую задачу, высокую цель, точно так же, как и мы. И в этом мы не отличаемся от любой другой профессии. Любая профессия по определению сервисна. Другое дело - содержание, чем мы наполняем эту профессию. Можно выкинуть урну где-то рядом, а можно вывести куда положено, на свалку. Это уже наше внутреннее отношение к своей профессии, как мы ее понимаем, как мы ее оцениваем, как мы к ней относимся.

Любое ремесло - сервис. Говорите о священнике? И его профессия - сервис. И ремесло врача - сервис. Вы говорите, что врач не имеет права пройти мимо больного? Но точно так же я могу сказать, что и мусорщик не имеет права пройти мимо мусора. Поэтому процитирую поэта, заменив только одно слово: «мы знаем, дело растяжимо, и все за-

висит то того, какого рода содержимым вы наполняете его». Вот и все. Это выбор каждого - насколько высоко поднять свою профессию. Выбор каждого.

Да, иногда приходится делать что-то неординарное, приходится куда-то «взлетать». И к этому надо быть просто готовым. Вот говорили о враче, который не должен пройти мимо человека, страдающего на улице. Да, не должен, и хорошо, если не прошел. И мы не должны проходить мимо. Но часто и врач проходит, и мы проходим.

Ведущий: Л.Р., А.М. вас не задел? Про честь и ответственность - это ваши слова.

Л.Р.: Но они были в другом контексте. Вы просили порассуждать о журналистике. Я порассуждала.

А.М.: Мы сходны в том, что гражданственность можно проявлять в любой профессии (...).

Ведущий: Я вынужден завершить первый этап практикума из-за жесткости регламента. Ограничусь репликой по поводу его темы.

Любая профессия сервис? Да. Но ради этого утверждения не стоит собираться на практикум.

Является ли журналистика профессией? Уже не «да», а «может быть». Вопрос этот - предмет дискуссии. Например, специалисты по социологии профессий спорят по поводу того, является ли журналистика профессией, или она пока еще полупрофессия? Потому что есть набор признаков, по которым журналистика «проходит» в число профессий, и есть признаки, по которым она «не проходит». И как сейчас выясняется, по некоторым признакам она «не проходит» и с точки зрения ряда участников семинара.

Не Бакштановский изобрел понятие «высокая профессия», оно изобретено цивилизацией. Изобретено ради того, чтобы из тезиса «все профессии обслуживают» сделать исключение: некоторые из профессий являются особыми, общество дает им особое назначение, возлагает на них особые задачи.

И когда я слушал полемику участников семинара, мне

показалось, что журналистское сообщество хочет «сачка-нуть» - уклониться от того, что общество ждет от журналистики. Это общество требует от вас сделать ее высокой профессией. Конечно, для журналистов это тяжкое бремя. И легче всего с этим бременем поступить так: сбросить его (...).

Этап второй

Ведущий объявляет второй этап практикума, задачи которого: (а) рейтинговое взвешивание различных смыслов понятия «гражданственность журналистики» - с точки зрения того, «как есть» и «как должно быть» в журналистике наших дней (варианты трактовок приведены в программе практикума); (б) испытание гипотезы: гражданственность журналистики предполагает культуру использования потенциала современных гражданских технологий (гражданский контроль, гражданские переговоры, гражданская экспертиза, гражданские дискуссии и т.д.) и, возможно, владение гражданскими технологиями минимизирует ситуации, требующие от журналиста личного гражданскою этими задачами участникам прак-

тикума предстояло заполнить таблицу «Рейтинг значимости смыслов понятия "гражданственность журналистики" с точки зрения сущего и должного в журналистике наших дней» (...).

После того, как таблицы рейтинга были заполнены и переданы социологу для обработки, ведущий предложил обсудить более общий вопрос: «Надо ли вообще прилагать по отношению к журналистике характеристику "гражданственность"? Такая характеристика с неизбежностью вызывает отторжение как навязываемая извне? Или она имеет отношение к содержанию профессии?».

Гипотеза авторов проекта известна уже по формулировке темы практикума: высокая профессия по определению гражданственна, потому что подразумевает служение. Но каково журналистам, когда кто-то говорит: ваша про-

фессия должна быть гражданственной?

В.М.: Я думаю, что понятие «гражданственность журналистики» появилась в силу необходимости именно для наших, отечественных условий. Потому что по идее журналистика должна работать на общество, но финансирование СМИ, в том числе в нашем регионе, в большей степени зависит от власти. Получается расхождение. И поэтому, когда кто-то говорит о гражданственности журналистики, он подчеркивает, что даже в этих условиях, когда существует финансовая зависимость журналистов от власти, все-таки журналисты должны пытаться отстаивать интересы общества, прорисовывать в своих текстах.

Ведущий: Не получается ли, что идея гражданственности журналистики требует от журналиста каждый день бросаться на амбразуру? Чтобы он конфликтовал со своими редакторами и издателями? Чтобы он «подставлялся» власти? Может быть, пусть журналисты будут просто журналистами?

Ю.П.: Единицы журналистов, причем не с очень стабильной психикой, будут лезть на амбразуру, их и подталкивать не надо. Просто журналист в силу своей профессии становится конфликтоопасным. Ведь его тексты интерпретирует по-разному - власть, хозяин, редактор, аудитория. Конфликт всегда возникает из-за того, что у каждой группы есть свои интересы, и позиция журналиста, пытающегося быть объективным, сталкивается с интересами той или иной группы.

Ведущий: То есть гражданственность - это следствие объективности журналиста?

Ю.П.: Гражданственность - это и есть объективность.

Ведущий: Наш вождь и учитель, про которого теперь не все помнят, говорил - «не надо двух слов». Не получается ли у вас, именно так: зачем объективность и гражданственность? Просто объективность - и отвяжитесь со словом «гражданственность» от журналистов?

Ю.П.: Профессионал должен быть объективным, и все.

И этим он выполняет свою гражданскую миссию.

Е.К.: Уважаемый коллега сказал: «Несмотря на то, что мы, журналисты, финансово зависимы от власти, журналистика должна быть гражданственной». Получается противоречие: бедные журналисты, которые финансируются для того, чтобы выполнять гражданскую функцию, выполняют ее вопреки тем, кто их финансируют. Дурдом какой-то. О финансировании СМИ властью: это искусственная, ненормальная ситуация, хотя финансируется пресса именно под предлогом того, что у нее есть задачи перед обществом. Поэтому я и выбрала модель «посередине», хотя, на самом деле, не вижу противоречия между сервисной и гражданской журналистикой.

М.Ш.: Понимание гражданственности журналистики выводит на вопрос о личности журналиста, о том, как он воспринимает мир, о той точке опоры, которую он стремится найти и с этой точки зрения судить о событиях. В принципе журналист не может отражать мир объективно, но приблизиться к этому он может (...).

Л.Р.: Почему профессия должна быть гражданственной? Гражданственность - это личное качество каждого. Нельзя сказать, что профессия гражданственная или не гражданственная. Гражданственность личное качество человека. У моей журналистики - моя гражданственность. У Е.К. - своя гражданственность в журналистике (...).

Ведущий: Еще раз откроем программу. Многообразие смыслов выражения «гражданская журналистика». И не я их придумал, это точки зрения экспертов. Смотрите: одни говорят, что гражданская журналистика - это особая гражданская тематика, например, о правозащитной деятельности, о некоммерческих организациях. Другие считают, что это - самоотверженность в отстаивании своей позиции, даже в ущерб самому себе. Третьи говорят, что это служение не одной партии или одной НКО, а всей России. Или: журналистика гражданская, когда миссия и технология профессионала - быть соучастником аудитории в осмыс-

лении проблем. Я просто напоминаю варианты, которые вы только что проранжировали. Вот сколько смыслов. А вы свели все к тому, что у вас с Е.К. - у каждой - по своей гражданской журналистике?

Р.Г.: Сначала воспоминание. Когда в 1999 году вышла «Книга расстрелянных», В. Князев написал весьма изумившую меня рецензию с заголовком «Гражданский подвиг Р.Г.». Я был недоволен пафосом, а Ю. Казаков сказал мне: «Ты что хотел, чтобы он написал "военный подвиг"»? Как видим, здесь антитезис снимает героический, романтический флер. Просто есть работа, нормально сделанная работа, и не надо украшать ее с помощью пафосных слов типа «гражданственность». Я не понимаю этих вещей, честно говорю. Это все равно, что встал утром, бреешься перед зеркалом и думаешь: «Так, сегодня я исполню свою миссию». ...Есть понятия, которые для каждого человека, если он считает себя приличным, являются азбучными и не требуют анализа.

И.П.: У меня такое ощущение, что эта дискуссия завязалась как раз потому, что, вопреки вашим словам, это не азбучные для нас истины. Мне, например, важно отрефлек-сировать эти понятия. Чтобы в тот момент, когда я пишу свой материал, или выбираю тему для материала, не смутиться и быстро сделать правильный выбор, я должна сейчас, здесь эти понятия отрефлексировать.

Когда нам предложили проранжировать смыслы понятия «гражданственность журналистики», я поняла, что готова обсуждать это сама с собой и внутри нашего сообщества. Это не флер, не искусственность. В качестве саморефлексии это полезно и это должно быть. Но когда кто-то извне предъявляет требования к журналистике «быть гражданственной» - это выглядит пафосно, натужно и вызывает отторжение (...).

Когда у меня Р.Г.спросит: «Что ты сегодня напишешь?», передо мной встанет выбор: напишу про какое-то мероприятие официальное или про нечто приятное, или

про интересное, а может пойду и освещу непопулярную тему, к примеру, о Березовой роще.

Р.Г.: Давайте, придумаем термометр с градуированной шкалой гражданственности и начнем измерять прессу.

Х.: Я хочу просто привести пример. Есть журнал «Русский Ньюсуик» - абсолютно сервисный мир журналистики, выстроенный четко по формату, так, чтобы хорошо продавался. Продается хорошо. Без лишнего пафоса, но качественно освещает разные стороны действительности. Мне кажется, что этот журнал, при отсутствии какого-то демократического пафоса, в действительности делает для гражданского общества больше, чем при всем моем уважении, «Новая газета», с ее пафосом, с ее гражданственностью и т.п. К «Ньюсуику» больше доверия. Почему? Потому что журналисты просто качественно описывают действительность, со всех сторон, собирают максимальное число точек зрения, максимальное количество информации. И редактор следит не за тем, чтобы они «выполнили гражданскую миссию», а за тем, всю ли информацию они собрали. В результате, мне кажется, сейчас больше их никто не делает для общества.

Ведущий: Реплика знатокам русского языка, которые с легкостью определяют понятие «гражданский» через соотнесение, скажем, с понятием «военный». На всякий случай, напомню еще один смысл этого слова, связанный со словосочетанием «гражданское общество». Гражданское общество - общество граждан (первоначально - горожан). И оно должно отвечать некоторому набору признаков, прежде всего - наличию автономной личности (...).

Социолог: Экспресс-комментарий к результатам ранжирования смыслов понятия «гражданственность журналистики».

1. Соотнося разные смыслы понятия «гражданственность журналистики» с реальной ситуацией («сущее», «как есть»), участники практикума первое и второе места присвоили характеристике «концентрация интереса журнали-

ста на особой - гражданской тематике: деятельность правозащитных организаций, НКО и т.п.».

2. Соотнося разнообразие предложенных для ранжирования смыслов понятия «гражданственность журналистики» с идеальной ситуацией («как должно быть»), большинство участников практикума первое и второе места присвоили характеристике «журналист связывает свою деятельность не с интересами какой-либо группы, партии, слоя общества, а с интересами всего общества».

3. Такой смысл понятия «гражданственность журналистики», как «быть соучастником аудитории в осмыслении проблем, которые волнуют общественность», при оценке ситуации по критерию «как должно быть» по количеству присвоенных ему первых мест не уступает характеристике «журналист связывает свою деятельность не с интересами какой-либо группы, партии, слоя общества, а с интересами всего общества», уступая ему лишь по количеству присвоенных вторых мест.

Таким образом, характеристика гражданственности журналистики как миссии журналиста «быть соучастником аудитории в осмыслении проблем, которые волнуют общественность», - с позиции должного - находится в первых строчках рейтинга.

4. Особого внимания заслуживает рейтинг такого смысла понятия «гражданственность журналистики», как «личное гражданское мужество журналиста, самоотверженность в отстаивании своей позиции»: он занимает одинаковые места в рейтинге как в ситуации реальной, так и в ситуации идеальной.

Ведущий: Ради чего мы затеяли этот рейтинг? Чтобы проверить наше вполне очевидное предположение о напряжении между реальностью и тем, как должно быть в значении такой характеристики профессии, как ее гражданственность? Нет. Но ради того, чтобы взвесить значимость такой важной для нашей гипотезы версии характеристики «гражданственность журналистики»: «и миссия, и технология

профессионала - быть соучастником аудитории в осмыслении проблем, которые волнуют общественность».

Далее ведущий процитировал фрагмент из материалов экспертного опроса, показывающий один из аргументов выбора этой версии: «Такое соучастие очень важно, даже если тебя лично какая-либо проблема не очень-то волнует. Более того, в нашем обществе журналист должен быть не только соучастником, но и инициатором осмысления, актуализации какой-либо общественной проблемы, потому что общество, по большому счету, все же пассивно, мы только учимся быть гражданами. А журналист несет социальную ответственность, поэтому должен быть далВ-нМзидне е»ь(.в)какой-то степени толкаем граждан к более активной позиции, акцентируя внимание на гражданских организациях (может быть, чрезмерно концентрируя это внимание), например, на формировании Общественной палаты, общественного совета города и т.п. Они, конечно же, зависимы от власти, но, тем не менее, это все равно какое-то движение, гражданская активность. В этом смысле журналисты выступают инициаторами, уже сообщая об их деятельности (...).

В.К.: Мне кажется, что пример, который привел В. М., не является примером инициативы журналистики: у него речь шла о журналисте, который просто берет ту информацию, которая есть на поверхности. А инициативой была бы попытка проанализировать то, как формируются общественные палаты в городе, в области с точки зрения нормального развития гражданского общества (...).

Ведущий: На мой взгляд, судя по тюменской прессе, в отношении к недавним конфликтным ситуациям, волнующим городскую общественность - «Березовая роща», «Областной роддом», «Черемуха Маака», - тюменские СМИ лишь в очень редких случаях проявили гражданскую позицию, а в большинстве случаев - уклонистскую позицию. Но и те СМИ, которые «откликнулись», работали лишь в привычном для них формате, не пытаясь освоить современ-

ные гражданские технологии.

Потому в программу нашего практикума была включена гипотеза авторов проекта о необходимости отношения к журналистике как высокой профессии, предполагающей особое понимание гражданственности как владения современными гражданскими технологиями. И они называются гражданскими не в противоположность военным, а потому что рассчитаны на гражданское участие людей, осознающих себя субъектами этого общества.

Не слишком ли это мало - просто писать объективно, надеясь, что этим журналист уже выполняет гражданскую миссию своей профессии? Не обманывают ли журналисты себя, полагая: «мы даем объективную картину, мы представляем две точки зрения. Чего еще надо от нас? Мы свою профессию реализовали, остальное пусть делают гражданские организации или политические партии».

Современный журналист, кажется мне, должен еще и владеть гражданскими технологиями, которые помогут ему в его высокой профессии стать более полезным обществу. Например, технологией под названием «Переговорная площадка» или, например, технологией под названием «Общественная экспертиза», или такой гражданской технологией, как «Общественные дебаты». Владеет ли кто-нибудь из вас хотя бы одной из этих технологий? А ведь без них журналисты мало полезны становящемуся гражданскому обществу.

Гипотеза наша: именно журналисты, а не только политические партии, общественные объединения и некоммерческие организации должны работать на гражданское общество с помощью отрефлексированных и технологизиро-ванных до инструментария гражданских технологий.

Далее ведущий сообщает, что в папках с раздаточными материалами вложена информация о некоторых современных гражданских технологиях. С помощью одной из них участникам практикума предстоит поработать после перерыва.

Л.К.: Недавно я и еще два других участника практикума были (в порядке изучения опыта) в городе Чикаго. И там никто не ищет гражданского смысла журналистики - подобные разговоры были бессмысленны в принципе. Все очень просто. Журналисты пишут то, что они видят; читатели читают и голосуют рублем за то или иное издание. По состоянию и общества, и прессы, мы сегодня отстаем от них лет на тридцать (если не на сорок). Сейчас мы переживаем те болезни, которыми они уже переболели. Поэтому я, честно говоря, без ужаса смотрю на окружающую действительность.

Е.К.: Я со многим бы согласилась в выступлении Л.К., но мне примерещилось в ее выступлении (может быть, она и не это хотела сказать), что у нас как бы слишком много капитализма сейчас, а вот когда мы немножко его сгладим, вот тогда будет хорошо. На самом деле капитализм-то, в идеальном своем состоянии, морален, я так считаю как человек правых взглядов. В нормальном капиталистическом обществе сервисная профессия может быть автоматически нормальной, гражданской. Но у нас капитализма еще слишком мало (...).

Ведущий: К сожалению или к счастью, но пока никто напрямую ни отверг, ни поддержал мою гипотезу о гражданских технологиях, хотя нам предстоит сейчас, после перерыва, с ними поработать. И мне остается только отреагировать на слова о том, что в развитом гражданском обществе, капиталистическом обществе (это синонимы фактически), проблема применения журналистами - в своей профессии - гражданских технологий не встает, ибо они просто печатают газеты, выпускают телепрограммы, руководствуясь минимальным профессиональным стандартом, который является стандартом для всей журналистики, а не только для отечественной.

Я хочу придраться к слову, которое сказала Л.К. -«там». Но мы - здесь. И единственным основанием для выдвижения моей гипотезы является нынешнее состояние

нашего общества. Переходное состояние. Да, некоторые исследователи и эксперты говорят, что все, перепутье кончилось, теперь уже нет смысла рассуждать о ситуации выбора (направо пойдешь - будет либеральное государство, налево пойдешь - другое государство) и потому можно бороться за тот или иной сценарий. Сейчас Рубикон перейден, нет никакого множества сценариев, ясно куда идет наша страна.

Я пока с выводом о том, что Рубикон уже перейден, не согласен. А если он еще не перейден, если еще выбор есть и что-то можно сделать, то я и нагружаю журналистов сверхзадачей. Работать на развитие гражданского общества как на вполне реальный сценарий, в том числе работать с помощью гражданских технологий.

Р.Г.: Вспомним культовый фильм «Белое солнце пустыни» и его героя красноармейца Сухова. Помните главную фразу Сухова (она к нашему разговору относится): «желательно, конечно, помучиться». Вот этим и занимаемся - и мы, и страна в целом.

Этап третий

Ведущий объявляет задачу завершающего этапа практикума: испытание гипотезы «Гражданственность журналистики предполагает культуру использования потенциала современных гражданских технологий» через «примерку» одной из них - общественной экспертизы - методом игрового моделирования конкретной ситуации из журналистской практики. И подчеркивает, что благодаря практикуму журналисты еще до того, как начнут использовать гражданские технологии в отношении своей аудитории, испытают эффект таких технологий «на самих себе» - смоделируют применение технологии гражданской экспертизы, направленной на анализ и оценку профессиональной деятельности самих журналистов.

Ведущий рассказывает участникам практикума об идее условного Общественного фонда гражданской экспертизы.

Миссия фонда - защита профессионализма СМИ от непрофессионалов, которые подрывают доверие общества к профессии. Испытание идеи предлагается провести в режиме «экспертиза экспертизы» на примере одной из акций прототипа фонда - реально действующего ЭКЦ «Медиа-этика» под руководством Ю.В. Казакова7.

Для процедуры такого испытания предлагается разделиться на группы: «Аудитория», «Журналисты», «Редакторы». (Заметим, что ведущий не раскрывал заранее алгоритм экспертизы, по которому работал ЭКЦ, и участники игры не могли его предвидеть.)

Далее ведущий раздает группам текст статьи одной из региональных газет, посвященный юбилею местного губернатора8.

ПРОСТО СЕРГЕЙ

Сегодня Сергею К. исполняется 50 лет. В этот день мы хотим рассказать о нашем губернаторе немного с новой стороны, представить вам неизвестные моменты из его жизни. Ведь мы привыкли видеть Сергея Леонидовича в официальной обстановке...

Привыкли к тому, что он руководитель, что немало лет занимает главные посты в П. и республике. А каким был маленький Сережа К.? Каким его помнят педагоги и одноклассники?

Перед вами короткие интервью с теми, кто знал нашего губернатора тогда, когда он был для всех просто Сергеем. Кстати, их воспоминания не всегда совпадают, что тоже интересно. Может, и самому юбиляру будет любопытно освежить в памяти некоторые истории детства и молодости.

В.И., первая учительница, работала в школе № 22:

- Сережа был энергичным, живым, всегда работающим учеником. Никогда не дремал. Занимался и октябрятской, и пионерской

7 Идеология ЭКЦ «Медиаэтика» представлена в написанном совместно с Ю.В.Казаковым параграфе монографии В.И.Бакштано-вского и Ю.В.Согомонова «Этика профессии» (Тюмень: НИИ ПЭ, 2006).

8 Личности персонажей публикаций в СМИ, как и участников игры, здесь мы представляем инициалами.

работой. Часто выступал вместе с другими ребятами в тогдашнем Доме политпросвещения перед началом официальных мероприятий. Участвовал в «Зарничке». Надо отметить, что большое и хорошее влияние на него оказывала мама. Она всегда интересовалась его школьными делами.

- А как учился будущий губернатор?

- Хорошо. У них вообще был очень хороший класс. 24 человека учились только на 4 и 5. Они почти все поступили в нашу школу из одного детсадика, где получили приличную подготовку (...).

- Думали ли вы, что ваш ученик достигнет таких высот?

- А вы знаете, могла предположить. Он уже тогда был не по годам организованным ребенком. Видны были его лидерские способности. И учителя ощущали в нем потребность учиться, узнавать новое. Эта потребность, как мне кажется, и с годами в нем не исчезла.

- Что пожелаете в этот день Сергею Леонидовичу?

- Оставаться таким же хорошим руководителем, прислушиваться к мнению простых людей, к нуждам народа. Здоровья, успехов и так держать!

Ю.С., доцент кафедры организации технологии строительного производства, сейчас пенсионер:

- Я вел в группе К. самый главный предмет - строительство и технологию. Надо сказать, студентом Сергей был хорошим. Сейчас-то он для меня Сергей Леонидович, а раньше, конечно, звал его просто Сережей.

- Что, и не прогуливал?

- Нет, что вы. Он ведь был и секретарем комсомольской организации. Кстати, я приходил на комсомольские собрания, которые он проводил, и иногда слегка осаживал, придерживал его.

- Что так?

- Излишне самоуверенным порой он бывал. Но вообще я поражался и говорил ему: «Как ты все успеваешь?». Ведь кроме учебы и общественных нагрузок он играл за баскетбольную сборную. Но вот как-то на все время находилось. И все удавалось.

- Ваши пожелания?

- В первую очередь - здоровья! Уважения людей и не зазнаваться !

Г.Н., главный бухгалтер центра «Недвижимость», одноклассница в 9-10 классах 30-й школы, была свидетельницей на свадьбе:

- Наш класс был просто звездный. Мы пришли в 30-ю школу из разных школ, но как-то сразу подружились и стали одной командой.

В наших мальчиков влюблялись все девчонки из других классов.

- Учителя говорят, что в Сергее К. уже в школьные годы был виден будущий руководитель. А одноклассники так считали?

- Наверное, нет. Я же говорю, у нас все ребята были такими яркими, что резко на общем фоне никто не выделялся. Тем более что, чего уж скрывать, порой Сережа и проявлял организаторские способности, но направлены они были не только на благое дело. Прогулять уроки мы очень любили. Только позови - сразу сорвемся. Но при этом и учились нормально. Особенно пришлось подналечь на все предметы, когда мы узнали, что теперь при поступлении будет учитываться средний балл аттестата. Вот тут и пришлось засесть даже за те предметы, которые казались ненужными (...).

- С учителями спорили?

- В те времена была мода - длинные волосы у парней. И Сергей не избежал этого веяния. А наш директор, знаменитый Дорофей Н., стоял с утра у школьных дверей и проверял - кто из ребят с какой прической идет. Раз сделал замечание К. - никакого эффекта, два -то же самое. На третий раз не выдержал, дал ему свои деньги и велел идти в парикмахерскую. Пришлось подстричься.

- Но потом-то, наверное, снова отрастил?

- Конечно, долго ли (...).

- Что пожелаете?

- Все, что желают в таких случаях, - здоровья, счастья, удачи!

А.Н., директор водно-оздоровительного комплекса «Акватика», друг со школьных времен:

- Я занимался другими видами спорта, но однажды на перемене ко мне подошел Сергей, а мы учились в параллельных классах, и сказал: «А ты высокий, давай баскетболом займешься». Так мы и стали вместе заниматься в детской спортивной школе № 4. А потом вместе поступили в университет, на факультет промышленно-граж-данского строительства, были в одной группе. Группа наша считалась самой дружной на факультете, все праздники отмечали вместе (...).

- Что еще запомнилось из студенческих лет?

- Поездки в стройотряды. Это было хорошей проверкой отношений. Слабые не могли там выдержать (...). Помню, все время хотелось есть: питание было не очень - макароны, каша, а мы - молодые парни, нужно что-нибудь посущественнее. И о сладком мечтали. Однажды к Сергею приехал отец, мы говорим: «Ты скажи ему, что ботинки прохудились, пусть даст денег на новые, а мы на них еды ку-

пим». Он так и поступил. А мы в это время отсутствовали, возвращаемся и видим картину: на кровати Сережи стоят новые ботинки и лежит десять пар носков. То есть отец решил сам приобрести обувь для сына. Так что остались без сладкого.

Еще вспоминаю, как однажды в той же Видлице мы грузили камень для фундамента, это очень тяжелая работа, нужно было доставать его из воды. Устали жутко. А возвращаться на ночевку пришлось пешком, машина сломалась. Ветер, дождь, шагать далеко. Решили разжечь костер. И ни одной бумажки или деревяшки под рукой. Тогда Сергей пожертвовал самое дорогое, что у него было, -достал из кармана письмо от жены Наташи. Он был первым из нашей группы, кто женился. Надо себе представить, какое значение для нас имели письма из дома, ведь родных не видели уже долго. Письма хранили, перечитывали. Но пришлось Сереже с ним расстаться. С помощью письма разожгли костер и согрелись, а потом и до «дома» дошагали.

- Изменился ли Сергей Леонидович с той поры, как стал занимать высокие должности?

- Нет, для нас - совсем не изменился. Остался таким же простым. Причем очень внимательным ко всем. Скажем, если увидит на улице детей друзей, обязательно остановится, спросит, как дела. Не для проформы, а с неподдельным интересом.

- Что пожелаете юбиляру?

- Оставаться таким же целеустремленным, всегда добиваться желаемого результата!

Коллектив газеты «К» присоединяется к поздравлениям в адрес Сергея К. Мы, со своей стороны, желаем ему оставаться героем наших публикаций, пусть внимание со стороны журналистов к деятельности главы республики продолжает оставаться таким же пристальным.

Мы считаем, что 50 лет - далеко не время для подведения итогов. Так что, Сергей Леонидович, ждем от вас покорения новых высот. Вам это под силу!

Первое задание для групповой работы - ознакомиться с текстом и дать комментарий: есть ли основания для особого внимания к нему - внимания «аудитории», «журналистов», «редакторов».

После работы в группах их спикеры выступают с ком-

ментарием о (не)целесообразности особого внимания к этому тексту.

Спикер группы «Аудитория», К.Н.: Основное мнение в группе - эта статья не очень-то интересна, читать ее не стоит. И еще есть мнение, что статья направлена на не очень интеллектуального читателя.

А.С. («Аудитория»): Я считаю, что в этой статье есть то особенное, что позволяет нам, как «Аудитории», сначала ее выделить, прочитать и уже потом давать ей какие-то оценки. Фигура губернатора - значимая для любого региона. Его личная жизнь интересна нам, поскольку он публичная фигура. Другой вопрос: зачем подавать его так прямолинейно и дубово? Но это уже тема технологии исполнения, стилистики реализации задачи, визуальных решений.

Спикер группы «Редакторы», А.Н.: Это такой подарок газеты на день рождения губернатора. Безусловно, подарок, и надо рассматривать это только как подарок. Это поздравительная статья, а для того, чтобы придать ей характер журналистской работы, формально избран способ показать его с незнакомой публике стороны, раскрыть якобы какие-то особенности его личности, какие-то факты из его прошлого, которые бы помогли рассказать о нем, как о человеке. Но это, безусловно, подарок.

Мы в группе посоветовались и пришли к выводу: мы бы материал этот в номер не поставили. Тем более, что в нем еще и - в нарушение всех профессиональных канонов -три фотографии на одной странице (...).

Л.В. («Редакторы»): Этот материал натолкнул меня на воспоминания. Год или полтора назад была пресс-конференция по поводу какого-то юбилейного, двухлетнего или трехлетнего, пребывания нашего губернатора в должности. И представитель одной из наших газет, тюменских, задала губернатору буквально такой вопрос: «Скажите, пожалуйста, а что вы сделали, чтобы стать таким человеком, какой вы сейчас есть?».

Спикер группы «Журналисты», Е.Г.: Обнаруживается

редкое единодушие между «Аудиторией», «Редакторами» и «Журналистами». Наша группа может сказать в отношении этого текста практически то же самое. Конечно же, первое, о чем мы думаем: на месте этого человека мог быть другой герой. Т.е., в принципе, каждый из нас, любой человек, может стать героем такого материала. Но не становится. В этом загвоздка. Почему именно героем данного материала стал этот «просто Сергей»? Потому что он губернатор. Интересен для аудитории этот герой? Да, интересен. Личная жизнь официального лица всегда интересна. Третье - профессиональная оценка текста: мы понимаем, что он исполнен тяп-ляп, явно халтурный текст. Но профессиональная оценка - это одно, мы бы сделали по-другому. Но что нас «цепляет» в этом тексте - мотив его появления в газете. Лести в адрес губернатора слишком много.

И.П. («Журналисты»): Хорошо бы, если бы и газета, публикуя такой материал, и журналист, который его готовит и подписывается, отдавали себе отчет в том, что им может грозить остракизм профессионального сообщества. А если профессиональное сообщество занимает позицию «понимания» обстоятельств, журналистов можно понять, они же в такой ситуации, им же дают финансирование и т.п., значит, и в самом сообществе какие-то проблемы.

Е.К. («Журналисты»): Низкое качество этого материала объясняется как раз тем, что для журналиста это было лишь «отработкой номера». Такое двойственное отношение есть и у многих тюменских журналистов. Раздвоение, компромисс: я буду на тебя работать за твои деньги, но сделаю все «левой ногой», а самовыражусь где-то там, например, в Интернете стихи напишу. Я намекаю на один вполне конкретный спор, который произошел однажды. Одна моя знакомая поспорила именно на эту тему. Т.е. журналист, который пишет плохо и при этом думает про себя, что за деньги работает одна его половина, а другая половина где-то там, высоко, и это две разные вещи, достоин отповеди.

Ведущий: А теперь, после того, как вы высказались по поводу (не)целесообразности хотя бы какого-то внимания, критического или позитивного, к этой статье, предлагаю вам ознакомиться с текстом человека, который обнаружив в газете эту статью в процессе мониторинга СМИ, посчитал необходимым отправить текст на экспертизу специалисту по профессиональной этике журналиста.

Раздача текста.

«ЗАКАЗ НА ЭКСПЕРТИЗУ»

Тип конфликта: СМИ - власть. Описание события: К 50-летию губернатора в республиканской газете появился материал «Просто Сергей», рассказывающий о неизвестных сторонах его жизни. Фрагменты текста: «Коллектив газеты "К" присоединяется к поздравлениям в адрес Сергея К. Мы, со своей стороны, желаем ему оставаться героем наших публикаций, пусть внимание со стороны журналистов к деятельности главы республики продолжает оставаться таким же пристальным. Мы считаем, что 50 лет - далеко не время для подведения итогов. Так что, Сергей Леонидович, ждем от вас покорения новых высот. Вам это под силу!».

Основания для профессионально-этической экспертизы: обнаружение признаков сервильной журналистики; предположение, что автор и издание на «юбилейной волне» преодолели границу допустимого стандартом «вытянутой руки» в отношениях прессы к власти. Вопросы к экспертам: Справедливо ли предположение, дает ли публикация основания говорить о недопустимом сокращении прессо-властной дистанции? Есть ли основания полагать, что стандарт «вытянутой руки», характерный для англосаксонской прессы, распространяется и на российскую прессу; в частности, заложен ли он как комплекс (или как сумма отдельных элементов) в каких-либо российских профессионально-этических документах? Распространим ли этот общий стандарт (формат «пресса-власть») на уровень взаимоотношений конкретного СМИ с конкретной персоной, пусть даже и олицетворяющей на данный момент конкретный властный институт или конкретный орган государственного управления?

Ведущий: Итак, некая команда журналистов вела мониторинг прессы. Она выделила статью, которую вы только что прочитали, и написала текст заявки на экспертизу, ко-

торый вы сейчас получили.

Задание группам: Заслуживает ли прочитанная вами ранее статья специального заказа на экспертизу? Разделяете ли вы содержание заказа?

Работа в группах (...).

Спикер группы «Аудитория», К.Н.: Одна часть нашей группы считает, что такого рода экспертизу заказывать необходимо. Другая часть считает, что никакой специальной экспертизы не нужно, текст статьи достаточно очевиден, а вопросы к экспертам сформулированы как-то не четко, не ясно.

Р.Г. («Аудитория»): Предложенная нам, «Аудитории», газетная бодяга не подлежит никакому анализу. А умные вопросы из текста заказа на экспертизу только позволяют авторам этой бодяги приподняться в собственных глазах: «видите, как научно нас изучают». Ни читать, ни изучать не надо.

Ведущий: А другая часть группы, которая сказала, что этот текст достоин экспертизы, каковы ее аргументы в пользу заказа на экспертизу?

В.М.: («Аудитория»): Я считаю, что экспертиза необходима, чтобы показать: проблема «дистанции вытянутой руки» существует в региональной прессе (...).

Ведущий: Теперь слушаем позицию группы «Редакторы». Вы хотели бы, чтобы текст статьи был отправлен на экспертизу и чтобы эксперты получили такой набор вопросов?

Спикер группы «Редакторы», А.Н.: Нет, не хотели бы. Как и часть «Аудитории», мы считаем, что не нужно заказывать экспертизу для того, чтобы узнать, что перед нами на тарелке лежит - дерьмо, извиняюсь, или торт. Очевидные вещи. По тем основаниям, которые заявлены в вопросах эксперту, не хотели бы (...).

Спикер группы «Журналисты», Е.Г.: Мы единодушны в своем решении: экспертиза такого рода статьи нужна. И вопросы к экспертам оправданны. В том, что материал пло-

хой, никто из нас не сомневается, и мы в этом не противоречим другим группам. Но, к сожалению, этот материал не только реальный, он и типичный. Мы же здесь сидим не в какой-то идеальной ситуации. Мы прекрасно знаем, что у нас публикуются такие же материалы. И вообще никакой «вытянутой руки» в российской прессе нет. А если «вытянутые руки» у нас существуют, то они, скорее всего, «вытянуты по швам».

А.С. («Аудитория»): Вы говорите, что все газеты публикуют такие «штуки». Или перейдите от обобщения к конкретике. Или попрошу снять тезис.

Е.Г.: Я прошу не усматривать в моем обобщении никакой обиды, я просто прошу вас вернуться в реальную ситуацию, в которой мы, «Журналисты», наша группа, себя ощущаем. А мы ощущаем, что эта проблема актуальна. Подобные материалы появляются, и они отражают нынешнюю ситуацию.

А.С.: Читать-то мы все умеем, я думаю. Я спросил, какой конкретно из морально-этических вопросов к эксперту вашей группе кажется важным?

Реплика из группы «Журналисты» (В.К.): Обнаружение признаков сервильности профессии, о которых мы сегодня с утра говорим.

Е.К. («Журналисты»): С точки зрения «Аудитории», вы абсолютно правы. «Аудитория» видит, где конфетка, а где что-то иное, и ей экспертиза не нужна. А вот почему «Журналисты» настаивают на целесообразности экспертизы: для создания прецедентного решения, чтобы раз и навсегда решить, что хорошо, а что плохо, чтобы было на что опираться, когда окажешься в подобной ситуации.

Что касается накаляющейся атмосферы в зале по поводу реальности такой ситуации для нас, давайте, чтобы не кивать на конкретное издание, вспомним «чай прессы с губернатором» под Новый год. Там были все наши ведущие СМИ. Я помню, что все выглядело так, будто губернатор пытается отвечать на не заданные вопросы. Т.е., ему даже

вопросов, которые висели в воздухе, никто не задал, а он пытался отвечать. Это ненормально, когда вопрос не задается, а если и задается, то он до такой степени смягчается, что тошнит, а губернатор ведь был готов отвечать и отвечает на не заданные вопросы.

Р.Г. («Аудитория»): Е.К. хочет сказать, что дело не столько в губернаторе, сколько в журналистах?

Е.К.: Дело в журналистах, конечно.

И.П. («Журналисты»): Очевидно, что для того, чтобы определить свои профессионально-этические рамки, экспертиза могла быть нужна не только журналистам. Экспертиза могла быть полезна и герою статьи - губернатору, который вряд ли хотел так выглядеть перед своими читателями, а экспертиза помогла бы ему откреститься от такой статьи.

Е.К.: Мы хорошо вошли в игровую ситуацию. «Аудитории» все ясно. Так и есть в жизни. «Редакторы» успокаивают себя: все нормально, лишь бы законы не нарушать. А «Журналисты» находятся в положении между молотом и наковальней, должным и действительным, и вот поэтому, собственно, нам-то очевидно, что вопросы экспертам поставлены четко и правильно. Более того, на самом деле это никакие не вопросы, это ответы.

Р.Г. («Аудитория»): Последние реплики из группы «Журналистов» меня убедили, что такого рода экспертиза -«зеркало» для журналистов. Если они готовы посмотреться в него и если у них возникнут, как говорит Е.К., вопросы, обращенные к себе, то, может быть, здесь и есть та точка роста, то зерно, из которого что-то и может вырасти (...).

Ведущий: Теперь я ознакомлю вас с экспертным заключением, подготовленным в ответ на заказанную экспертизу.

Раздача текста.

ЭКСПЕРТНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вопрос: Справедливо ли предположение, что публикация дает основания говорить о недопустимом сокращении прессо-властной дистанции?

Вполне справедливо. Публикация полностью выстроена на основе манипулятивного приема «свой парень», широко используемого в политической пропаганде и пиаре в целях создания благоприятного имиджа политика (в данном случае - главы региональной исполнительной власти) в глазах сограждан. Об этом свидетельствует уже сам заголовок («Просто Сергей»). Манипулятивное предназначение публикации прикрыто использованием формы мини-интервью, когда характеристики фигуранта даны не в журналистском изложении, а в селективном пересказе свидетельств рядовых граждан - очевидцев жизни и деятельности «просто Сергея».

Селективный характер свидетельств косвенно подтверждается тем фактом, что в публикации воспроизводятся высказывания исключительно о положительных чертах личности и биографии фигуранта, призванные обрисовать С. К. «таким, как все мы», но вместе с тем - как человека незаурядного, сильного, прирожденного лидера, чуткого к людям. Характеристики, способные вызвать амбивалентное отношение аудитории (например, «был секретарем комсомольской организации»), сбалансированы упоминанием о «вольнодумстве» фигуранта в юные годы (носил длинные волосы и сопротивлялся приказу директора школы подстричься).

Характер содержания публикации достаточно красноречив, и он косвенно свидетельствует о переходе её автора и редакции «К» в область этического конфликта интересов - реального или мнимого. Ситуация реального конфликта интересов возникает, когда журналист ради материальных или иных собственных корыстных интересов и выгод (политических, статусных, карьерных, имиджевых) выступает в роли пиармена, небескорыстного партнера власти и в итоге приносит в жертву широко понимаемые базовые интересы своей профессии, журналистской корпорации, СМИ как общественного института. Прямых доказательств корыстной заинтересованности журналиста в появлении данного пиарналистского продукта на страницах газеты не существует. Но такую заинтересованность легко предположить, учитывая нетипичную тональность публикации.

Возможна также этическая ситуация мнимого конфликта интересов, когда журналист, так или иначе, создаёт основания для возникновения читательских подозрений в небескорыстном характере его взаимодействия с властью, хотя такого взаимодействия в действительности не существовало (в данном случае это менее вероятно).

В странах с укоренившимися демократическими институтами и традициями подобные публикации о представителе власти возможны только после окончания его политической карьеры либо после

смерти «при исполнении». Журналистские материалы, свидетельствующие о недопустимом сокращении дистанции между прессой и властью, подрывают доверие граждан к СМИ, которое является ключевым условием нормальной профессиональной деятельности журналистов и реализации прессой своего общественного предназначения в условиях демократии. Шведский этический кодекс для работников прессы, радио и телевидения гласит: «храните доверие к радио, телевидению и прессе. Не создавайте предпосылок для подозрения, что у кого-то есть возможность влиять на СМИ с целью искажения объективности материалов. Поэтому не публикуйте среди журналистских материалов того, что не мотивировано интересами журналистики».

Сомнительно, что аудитория «К» сохранит доверие к газете, своё представление о ней как об органе прессы, для которого приоритетно информационное обслуживание читателей (а не роль информационных подручных и воспевателей власти), прочитав публикацию о «просто Сергее». Особенно красноречив откровенно «верноподданнический» заключительный фрагмент текста.

Вопрос: Есть ли основания полагать, что стандарт «вытянутой руки», характерный для англосаксонской прессы, распространяется и на российскую прессу; в частности, заложен ли он как комплекс (или как сумма отдельных элементов) в каких-либо российских профессионально-этических документах?

Стандарт «вытянутой руки» как таковой, как определенный набор взаимосвязанных норм, в отечественной прессе не укоренился и в российских кодексах отражен фрагментарно. Представлены лишь отдельные нормативные элементы, имеющие к нему отношение (например, рекомендация журналистам воздерживаться от занятия официальных постов). В российских условиях оказались чрезвычайно живучими формировавшиеся еще с петровских времен представления о журналистах как о «государственных людях» - помощниках и близких партнерах власти.

Вопрос: Распространим ли этот общий стандарт (формат «пресса-власть») на уровень взаимоотношений конкретного СМИ с конкретной персоной, пусть даже и олицетворяющей на данный момент конкретный властный институт или конкретный орган государственного управления?

В странах зрелой демократии распространим (не без частных оговорок). В условиях же России с её политической и экономической спецификой, с непреходящим огромным значением личного фактора в политике, экономике и общественных делах распространение этого

стандарта чрезвычайно проблематично (А.К.).

Работа в группах (...).

Выступления спикеров групп начинается с «Аудитории».

Спикер группы «Аудитория», К.Н.: В группе сформировалось несколько мнений. Первое: нам как «Аудитории» интересно прочитать подобное экспертное заключение, потому что нам интересен сам журналист и то, что происходит внутри журналистского сообщества.

Есть мнение, что суждения эксперта очень хорошо обоснованы, но, возможно, стоило бы их подать в каком-то другом формате, пока не ясно каком, каким-то другим языком донести свою позицию до аудитории, потому что сейчас это текст, адресованный, скорее всего, профессионалам-журналистам.

А.С. («Аудитория»): У меня родственники работали в пиаре и поэтому я как читатель, простой обыватель, читая эту экспертизу, думал: кто заказал ее и с какой целью? Вполне возможно, что здесь отыгрывается интересная схема: некоторые люди заказывают в хорошей газете или в плохой, без разницы, комплиментарную статью, дают газете денег, а потом заказывают вот такую экспертизу. И получается, что с помощью этой экспертизы «мочат» газету, подкапывают под нее, разваливают, решая при этом свои задачи. Первая - идет реклама губернатора для очень ло-хотронутых читателей. Вторая - его же реклама для очень высоколобых людей: с помощью экспертизы он открещивается от такой статьи, показывая, что поставил все на место. Это нормальный ход пиар-кампании, которая пошла от дубовой публикации до хорошо просчитанной, ориентированной на элиту рекламы с помощью экспертной акции. Поэтому я как читатель с интересом прочитал экспертизу.

И.П. («Журналисты»): Из этого сообщения мы можем сделать для себя вывод: как журналисты мы не должны позволить «драматургам» так просто нами манипулировать -

газета сама себя убила, не важно, чьими руками.

Спикер группы «Редакторы», А.Н.: Текст экспертного заключения воспринимается не совсем как экспертно-ана-литическая работа. Если в первой части текста видно, что эксперт разбирается в политических технологиях (он раскрывает пиар-прием «свой парень»), то что касается остального - там просто неподтвержденные фактами выводы, абсолютно голословное штампованное сопоставление зрелой демократии и российской действительности. Неаргументированные выводы. Очень много экспрессии, которой не должно быть в экспертизе. Много пафоса, много воды. Видится его отношение к явлению, но это не есть результат научного анализа.

Ведущий: Есть вопросы к «Редакторам»?

А.С.: А как бы вы это сделали?

Л.В. («Редакторы»): Если бы я была редактором этой газеты, я бы уволилась на следующий день, наверное.

Л.Р. («Редакторы»): А я бы своим собственным анализом текста доказала (до того, как он пошел в публикацию), что он не имеет права на существование.

Ведущий: Я не знаю, как в будущей стенограмме выразить словами жест, когда один член группы «Редакторы» прикасается пальцем к голове другого.

Р.Г. («Аудитория»): Вопрос «Редактору» Л.Р. Вы не слишком наивно думаете, полагая, что вам удалось бы убедить заказчика, что этот материал во вред герою? Вам бы просто сказали: «Ваши высоколобые материалы ориентированы на очень тонкий слой читателей, а массовый читатель верит всему, что пишут газеты. Публикуй, дружочек».

Л.Р.: Я бы все равно не опубликовала, а на следующий день - уволилась (...).

Спикер группы «Журналисты», Е.Г.: Мне видится гораздо более реальной такая ситуация, когда редактор просто требует доработать этот материал, а не отвергает его. И вот поэтому, поскольку мы считаем эту ситуацию реальной, я и мои коллеги посчитали экспертизу необходимой. По по-

воду текста экспертного заключения мы не были столь единодушны, как по поводу заказа на экспертизу. Один из нас считает, что формулировки все-таки чересчур категоричны. Еще одно мнение: слишком умно написано для такого простого повода. Есть и мнение, что текст экспертного заключения полностью соответствует ожиданиям, именно таким он должен быть. В целом мы согласны с экспертом.

Е.К. («Журналисты»): Текст экспертного заключения подтверждает необходимость профессионально-этической экспертизы. Я не согласна с теми, кто говорил здесь, будто и без этой экспертизы все сказано. Нет. Во-первых, здесь это не прозвучало, а эксперт отметил в статье смешение функций журналистики и пиара. Эксперт сказал и о манипуляции как приеме - здесь об этом не говорилось. Эти особенности статьи эксперт заострил не зря. Благодаря экспертизе мы пытаемся дистанцировать цех от тех, кто так себя ведет. Это инструмент цеховой защиты.

В.К. («Журналисты»): Я не очень хорошо понимаю формат такого рода экспертиз, но мне кажется, что суждения эксперта слишком категоричны, как стук кулаком по столу.

Е.К.: Мне кажется важным, что эксперт показал недоработки, дыры в нашем этическом кодексе. Уже поэтому экспертиза нужна, и может быть благодаря прецеденту какие-то бреши в кодексах будут закрыты.

С другой стороны, если говорить об общественной экспертизе прессы, то у нее должны быть свои пределы. Иначе нельзя исключить ситуации, когда кто-то от имени «общества» скажет, что газету надо закрыть. А ведь у общества есть свои инструменты: бойкот газете, призыв не покупать ее, обращение к рекламодателям с просьбой не размещать рекламу. И это законные средства.

Мы должны быть на стороне общества, но и должны не потерять право сказать обществу все, что мы про него думаем (...).

Ведущий: Мы реализовали программу практикума.

Жаль, что не хватило времени на тему кодекса для самих экспертов, в целом - кодекса для гражданских технологий. Ведь журналисты на самих себе испытали здесь потенциал этих технологий. Дело не только в том, чтобы убедить скептиков, уверенных, что профессионально-этическая экспертиза не обязательна. Но и в том, чтобы предвидеть ловушки этих технологий. Например, ловушку самозванства. Это задача для дальнейшей работы.

4. Экспертиза экспертизы

4.1. «Включенное наблюдение» (фрагменты)

4.1.1. ГИБКИЙ ПРОФЕССИОНАЛИЗМ? Сформулированная для первого этапа практикума тема обещала интересную дискуссию, в результате которой можно было бы определиться с характеристиками «сервис», «сервильность» по отношению к журналистике. Порассуждать о том, откуда эти понятия пришли в журналистику и надолго ли «прописались» в ней? И какие изменения при таком положении дел претерпевает статус журналистики как «высокой» профессии?

Но дискуссию, на мой взгляд, участники практикума упростили. За все время обсуждения, насколько удалось проследить, были продекларированы три точки зрения.

Первая и доминирующая: характеристика «сервис» не противоречит природе журналистской профессии - точно так же, как и других профессий. При этом не только не противоречит, но и вполне мирно сосуществует с ее «высоким» призванием. В этой точке зрения нельзя не заметить сочетание несочетаемого: с одной стороны, журналисты честны, говоря о том, что современная журналистика превращается в сервисную профессию. С другой стороны, хитры: чтобы сохранить свое лицо, нельзя не сказать, что журналистика -«высокая» профессия по своей природе. Как говорится, журналисты решили и на дерево влезть, и не поцарапаться при этом? Возможно ли такое?

Вторая точка зрения: все зависит от личности журналиста, который самостоятельно выбирает - служить ему в профессии или предоставлять информационные услуги. При этом обществу не нужно устанавливать для журналиста строгие рамки, журналист выбирает сам. В самостоятельности такого выбора есть свои «плюсы» и «минусы». «Плюс» в том, что журналист ощущает себя самостоятельным субъектом морального выбора профессиональных ценностей,

осознавая степень ответственности за принятые решения. Но думаю, что общество все же имеет право предъявлять журналисту определенные требования, поскольку именно журналистике делегирована свобода слова. Свобода слова «в обмен» на профессионализм.

Но точка зрения о возросшей роли личности журналиста в становящемся гражданском обществе не получила своего развития в дальнейшем обсуждении, хотя направление было обозначено: если главное в профессии определяется личностью журналиста, то насколько важно для профессии какой выбор делает профессиональная корпорация? Эта корпорация давно уже получила диагноз: разрозненная, атомизированная, корпоранты не имеют общих ценностных представлений о профессии, общих целей, не говоря уже о роли и миссии. В одной профессиональной корпорации действуют разные и противоречащие друг другу «правила игры». Но какой же в этом случае ставить диагноз самой профессии, одна из важных ценностных характеристик которой - наличие профессиональной корпорации? Вероятно, включение в процесс «присваивания» одной из моделей такого поворота темы было бы небесполезно, тем более, что слово «корпорация» в выступлениях журналистов звучало.

И третья точка зрения: журналистика - «высокая» профессия, и об этом журналисту (так же, как врачу, учителю, священнику) нужно или приходится помнить всегда. Так уж случилось, что данную группу представлял единственный журналист. (А может быть, и не случайно, а вполне закономерно?!) То ли потому, что позиция прозвучала достаточно четко, то ли потому, что участники практикума ее услышали, вопросов по существу в этой части тоже не было. Но если бы эта позиция не прозвучала, практикум можно было и не называть журналистским.

Почти все выступления коллег в первой части практикума воспринимались участниками как бесспорные. Возможно потому, что они были слишком обобщенными, выступающие старательно избегали какой-либо конкретизации, иногда игнорировали или «сводили на нет» конкретные вопросы коллег. Например, во время разговора о том, важно или нет кого - общество или власть - обслуживает журналистика (если уж все признали за ней сервисную роль), прозвучал вопрос: «Меняется ли работа журналиста и должна ли она меняться в зависимости от того, кого мы обслуживаем?». Вопрос остался висеть в воздухе.

Между тем это очень важная постановка проблемы, если учесть мнение одного из участников о том, что журналистика находится между властью и обществом, то есть обслуживает и власть, и общест-

во. Так кого же профессиональнее обслуживает - власть, которая платит деньги, - или общество, интересы которого для журналистики должны быть во главе угла? Современная ситуация подсказывает ответ - лучше работает с властью, послушно продвигая властные проекты, игнорируя при этом интересы общества. Да, но вряд ли такой ответ имеет отношение к этому вопросу. По-моему, вопрос не совсем корректен. Вся сложность заключается в том, что качество работы журналиста не меняется, вообще не зависит от того, кого он «обслуживает»: власть или общество. Идти на поводу у общества так же опасно для журналиста, как и прислуживать власти. У журналистики существуют профессиональные ориентиры: это ценности гражданского общества («миссия пера») и нормы и правила профессии («техника пера»). Правда, сегодня журналисты выбирают скорее «технику пера». Например, на первом этапе семинара в группе «Г» говорили, что сегодня к журналисту не надо предъявлять высокие требования (следовать миссии), главное, чтобы он выполнял минимальный стандарт («техника безопасности»).

Возможно, если бы участники практикума не ушли от вопроса о «миссии» своей профессии, они смогли бы точнее увидеть рискованную связь между «сервисом» и «сервильностью».

Подводя итог обзора первой части практикума, следует еще раз отметить, что журналисты обошлись общими фразами, так и не определившись с предложенной дилеммой, не обозначив четкие критерии отнесения журналистики к сервисной или высокой профессии. Не проблематизировали для себя вопрос «достаточно ли в условиях переходного общества следовать "минимальному стандарту"?». Не слишком ли это «удобная» и безопасная позиция? Предположу, что именно из-за этого «пробела» участники не увидели остроты тематики второго этапа, на котором журналистам предлагалось выбрать верное, по их мнению, определение понятия «гражданственность журналистики». Некоторые участники практикума услышали лишь такое противопоставление: «гражданский» и «военный».

На мой взгляд, тема «гражданственности журналистики» несколько искусственна. Зачем из профессионализма журналиста вычленять гражданственность? Разве гражданственность - не часть профессионализма журналиста? Если, конечно, под профессионализмом понимать не только следование профессиональным нормам и правилам, но и профессиональной миссии журналиста. Думаю, что гражданственность включает профессионализм.

Но почему же в последнее время наблюдаются такие тенденции: и авторы проекта говорят о гражданственности журналистики, и дру-

гие исследователи изучают особо гражданскую журналистику? По-моему, этому есть объяснение: таким образом происходит компенсация образовавшихся мировоззренческих «дыр» профессии.

Да, следовать высокому призванию своей профессии сегодня очень сложно. И если в данном контексте говорить о гражданственности, то как о личном качестве каждого журналиста, но не о гражданственности профессии. А разговор о гражданской позиции журналиста - это тема, о которой упоминалось выше: сегодня многое в профессии определяется личностью журналиста. Известные и авторитетные журналисты говорят, что время такое, «время личных стратегий». И все же свое представление о понятии «гражданственность профессии» участники семинара дали в экспресс-опросном листе (...).

Самым интересным, как показалось, был последний, третий, этап. Правда, замысел организаторов несколько разошелся с результатами работы.

Трем группам предложили проанализировать достаточно безобидный с точки зрения каких-то явных нарушений норм профессиональной этики текст. Статья журналиста, написанная ко дню рождения губернатора, представляла собой классический пример того, что из себя представляет «сервисная» журналистика. И это участники практикума определили без труда и споров. Выходит, журналистика не может быть одновременно и «высокой», и «сервисной»? Как же быть с теми рассуждениями журналистов, которые прозвучали в начале практикума? Ведь на практике они продемонстрировали другую позицию. Журналисты легко «узнали» текст: и на страницах тюменской прессы подобное - не редкость. Более того, появление таких текстов - не обязательно инициатива власти. Как было сказано на практикуме (и это диагноз тюменской прессе), инициатива в руках самих журналистов, которые потеряли «профессиональный иммунитет» и готовы «прогнуться», «построиться» уже даже без команды.

Прозвучавшие в процессе деловой игры мнения журналистов были очень полезны, на мой взгляд, особенно для тех, кому не чужда «сервильность»: представители этого видоизменения журналистики услышали позицию своих коллег по этому поводу. Причем достаточно четко сформулированную позицию. Вряд ли это их знание повлияет на содержание газетных полос, но если бы подобные экспертизы касались местной прессы и были инициированы обществом (или экспертным сообществом), возможно, такая гражданская технология имела бы веское значение.

Мне кажется, организаторам не до конца удалось осуществить

свою идею о роли гражданских технологий: на анализ содержания такой технологии, как «общественная экспертиза», не хватило времени. Однако и без этого результата выводы последней части практикума вполне логично вписываются в его общую идею. Самый главный вывод, который можно было сделать: журналистика (медицина, образование) не может быть одновременно высокой и сервисной, эти понятия из разного ряда: одно связано с профессией, другое -скорее с бизнесом. Просто современная социально-экономическая и политическая ситуации настолько сблизили эти понятия, что развести их снова можно, если только почаще актуализировать для себя такие понятия, как «дело», «ответственность» и т.п. Гибкого профессионализма не бывает. Не должно быть. (Участник практикума В.К.)

4.1.2. ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ФОБИЯ: ЧЕГО БОЯТСЯ ЖУРНАЛИСТЫ. (...) Внутрицеховая дискуссия о соотношении «сервисного» и «высокого» в журналистике довольно остро «продиагностировала» ситуацию в сообществе, а о том, насколько она стала полезной каждому из участников, судить не представляется возможным, поскольку - и именно это показал практикум - журналисты не готовы говорить начистоту даже друг с другом.

Вначале ведущий предложил всем участникам разбиться на группы в соответствии с их отношением к тезису о журналистике как высокой профессии, требующей от профессионала гражданской активности, а порой и мужества. Четыре группы имели свои краткие аннотации, составленные из экспертных заключений, которые сами участники дали в процессе экспертного опроса. Но уже на самом практикуме подавляющее большинство участников предпочли одну и ту же позицию - «Г», которая характеризуется снятием с журналиста профессиональных обязательств «быть гражданственным».

Правда, не все участники этой группы одинаково мыслили о том, что подразумевается под слоганом «Все зависит от личного выбора журналиста», и это выяснилось в ходе первого этапа, когда сторонникам каждой «модели» предложено было сформулировать и представить остальным свою позицию. Из рассуждений Ю.П., которого выбрали спикером от группы «Г», я сделала вывод, что для него это «все зависит» обозначает не вольный выбор между «сервильной» журналистикой и «высокой», а право и возможность журналиста противостоять некой внешней силе, которая заставляет его «прислуживать». Мне показалось, что в модели Пахотина сам этот выбор, который «зависит от журналиста», понимается однозначно - как выбор быть честным профессионалом, не поддающимся давлению однозначно враждебной «сервисной» среды. Иное мнение декларировал

другой участник этой группы - А.С. Он предпочел не вдаваться в подробности повседневной жизни журналиста, а предаться общим рассуждениям о сути индивидуализма и личностных предпочтений. Несколько сторонников нашлось у позиции, которую озвучивали в числе прочих Е.К.-К. и В.К.: «Под личным выбором журналиста подразумевается его собственная склонность к социальной и гражданской активности. Быть или не быть мужественным носителем гражданской миссии решает сам журналист, общество не должно навязывать ему эту роль и ответственность». В.М. высказал точку зрения, которую также поддержали сразу несколько участников группы: «Журналист может выступать представителем "сервисной" или "высокой" профессии в зависимости от обстоятельств».

Создалось впечатление, что для некоторых последняя позиция -способ оставить для себя «путь отступления» или позволить себе иногда некую «слабость». Группа коллег, высказавшихся за эту точку зрения, в целом, кажется, готова согласиться с мыслью, что на журналиста возлагается некая особая ответственность, а может быть и миссия. Но, в то же время, они не готовы дать что-то вроде клятвы Гиппократа, опасаются или не считают нужным дать обществу обещание, за выполнение которого нужно отвечать со всей ответственностью. Именно таким «обещанием» или «клятвой» выглядит публичное признание высокой миссии журналиста. «Назвался груздем -полезай в кузов». Коллеги как будто не готовы открыто называться «груздями», потому что не уверены, что в любой момент они не «сплохуют» и выполнят свою миссию с максимально возможным прилежанием.

Позволю себе предположить, что отчасти такая «фобия» характерна и для тех, кто присоединился к группе «Б». Л.В., Р.Г. и А.Н. говорили о том, что нет ничего обидного в слове «сервис». Напротив, нормально и разумно видеть в СМИ информационную услугу, подобную той, которую официант оказывает в ресторане. Газета продает информационные услуги и должна делать это профессионально. В лучшем случае она обслуживает читателя. Это он голосует рублем, покупая газету, которая реально отражает его интересы. Что ж, это идеальная модель, в идеальной модели обществу действительно интересно, кто у власти и какие решения власть намерена принять. Более того, в идеальной модели общество поддерживает идею «презумпции виновности» государства, осознает его как механизм подавления и понимает, что защищать его не имеет смысла, нелогично, неправильно. Но в реальности газета живет за счет дотаций, а читатель весьма аполитичен, так что нет гарантий, что газета, рас-

сказывающая объективно о политической и социальной ситуации, выживет в условиях «искаженного капитализма», в экономику которого активно вмешивается государственная воля и бюджет. Определенного рода «болезненность» такой позиции обозначил еще один участник группы «Б», В.Б., отметивший, что сегодня, когда он не видит для себя возможности следовать некой «высокой миссии», он уходит с поля журналистики не просто в «сервис», но в менеджмент СМИ.

Коллеги, позиционирующие себя в «сервисной» профессии, заранее страхуются от каких-либо претензий со стороны общества. Они никому ничего не должны, кроме разве что предоставления качественной услуги. При этом нельзя сказать, что эта позиция отличает ангажированных или граждански пассивных журналистов - газеты «Тюменский курьер» и «"МК" в Тюмени», по крайней мере до недавнего времени, имели репутацию самых независимых, принципиальных и профессиональных СМИ региона. Позицию «Б», таким образом, можно использовать двояко: если журналист по каким-то причинам работает в ангажированном СМИ (что, очевидно, актуально для Тюменского региона), то он продолжает чувствовать себя профессионалом, который занимается «информационным обслуживанием» некой корпорации. Если же сторонник группы «Б» трудится в относительно независимом издании, он обслуживает общество, своих читателей, но негласно оставляет за собой право следовать некой конъюнктуре, исходя из политических или бизнес-соображений. Ведь «журналисты никому ничего не должны, не нужно им навязывать несвойственные функции, некую искусственно сформулированную "высокую миссию"» (Р.Г.).

В аудитории нашелся только один журналист, без колебаний занявший место в группе «А». Характерно, что Е.Г. включилась в семинар чуть позже, чем остальные участники, так что не испытала на себе «эффекта толпы», который, возможно, повлиял на некоторых коллег. Она подчеркнула, что не склонна воспринимать профессию журналиста как особую сферу повседневного риска. Видимо, ее оппонент из группы «Б», Р.Г., намеренно утрировал тезис о миссии высокой профессии, желая показать его несостоятельность. И правда, нелепо предположить, что каждое утро журналист, собираясь на службу, планирует, что бы такого «гражданственного» совершить на работе. Но Е.Г. отмечает, что журналист должен быть готов к тому, что однажды профессия потребует от него определенного самопожертвования, мужества, особой ответственности. Вероятно, то обстоятельство, что Е.Г. является независимым журналистом, предла-

гающим свои материалы разным редакциям, можно считать показательным.

По моей гипотезе, журналисты, осознающие ограниченность своих возможностей в рамках более или менее ангажированных редакций, не готовы окончательно принять на себя ответственность за несение «высокой миссии»: в определенный момент столкновение интересов этой миссии с интересами редакции может потребовать от журналиста серьезных шагов вроде конфронтации с редакцией или даже увольнения. Не каждый на такое решится, особенно с учетом довольно ограниченного рынка СМИ в Тюмени. Собравшись в группе «Г», эти журналисты оставляют себе право самостоятельно определять необходимую меру своей «профессиональной гражданственности», признавая, однако, что в идеале неплохо бы журналисту оставаться граждански активным и сознательным.

В группе «Б» мы увидели исключительно редакторов, людей, вынужденных совмещать функции менеджера и журналиста. Они находятся в более жестких условиях и предпочитают сразу откреститься от какой бы то ни было миссии, чтобы - опять же - оставить себе свободу маневра. Фрилансер, у которого вопрос конфронтации с изданием сведен к минимуму, «должен» только себе, поэтому позволяет себе принять максимально активную роль (позиция «А»), признать гражданскую активность частью профессиональных требований к журналисту.

Здесь самое время упомянуть еще о двух моделях. Модель «В» для краткости была обозначена на семинаре «Я - где-то посередине». В группе под литерой «В» тоже оказался один человек. Е.Ш. общими фразами обрисовал свою позицию, сведя ее к пассивному нейтралитету, что-то вроде «ни рыба, ни мясо». И еще в самом начале семинара стихийно появилась новая рабочая группа, членов которой не устроила ни одна из предложенных моделей. А.М., Л.Р выступали под слоганом «сугубый индивидуализм», сформулированным отчасти в шутку, отчасти - всерьез (...).

Второй этап практикума фактически продолжил дискуссию, обозначившуюся между представителями условных «моделей». Лично меня этот этап поверг в уныние - создалось впечатление, что коллеги не ставят себе целью понять других или пояснить свои позиции; преобладали негативные аргументации «от противного», которые сближению позиций, как правило, не способствуют. Если на первом этапе можно было обнаружить общие места в мнениях участников, то теперь журналисты как будто «заигрались» и восприняли участников разных группировок как непримиримых оппонентов, с которыми

уместно и принципиально сражаться.

Третий этап представлял собой игру, перетасовавшую участников, предложив им условные роли, которые, однако, во многом совпали с их реальными ролями. Ведущий предложил трем группам проанализировать текст, являющий собой пример грубого пиара представителя власти, с точки зрения «редактора», «журналиста» и «читателя». Все три группы оценили текст как непрофессиональный, откровенно подобострастный, приглаженный в угоду политическому деятелю. Характерно, что группа «редакторов» назвала статью «подарком» политику, который они непременно отправили бы на доработку, но, возможно, были бы вынуждены опубликовать.

Затем участникам игры предложили ознакомиться с заказом на экспертизу этого материала - в необходимости таковой не сомневались только «журналисты». По их мнению, экспертиза нужна для того, чтобы обвинения автора в профессиональной недобросовестности получили объективное подтверждение и стали прецедентом, который бы удержал журналистов в дальнейшем от выполнения таких недвусмысленных и низкопробных заказов (...).

На мой взгляд, главным итогом практикума не стоит считать рефлексию сообщества относительно собственного отношения к профессиональной миссии, выработку общего взгляда или некоего «идеала», на который готовы ориентироваться большинство коллег. Семинар со всей очевидностью показал, насколько сообщество разрозненно, собственно сообществом его можно назвать с известной долей условности - просто потому, что все работают на одной территории и так или иначе знакомы друг с другом. Но их представление о реальном положении медийного рынка в Тюмени, их профессиональные и этические ориентиры разнятся, часто являя собой полярные позиции. Кто-то уверен, что не осталось в городе СМИ, не зависящих от власти, не подверженных в той или иной мере цензуре и -даже в большей степени - самоцензуре. Другие считают, что есть СМИ - как правило, представительства федеральных газет («АиФ», «Российская газета», «Коммерсантъ», «МК»), - которые имеют возможность объективно освещать общественно-политическую жизнь региона. Третьи наверняка знают о том давлении, которое оказывает власть на многие региональные издания, но предпочитают не называть это ущемлением свободы слова, в своих публичных высказываниях они в большей степени апеллируют к профессионализму, некоему журналистскому мастерству. Технически грамотно выполненная работа становится для них главным эталоном профессионализма.

Более того, во время внутрикорпоративной дискуссии нет ощущения, что все готовы и считают нужным говорить начистоту. Последний этап практикума показал это очень наглядно - все участники старались говорить максимально корректно. Все деликатно делали вид, что не видят среди присутствующих журналистов, допускающих в своей реальной деятельности те «оплошности», которые в процессе деловой игры они вполне единодушно определили как профессиональную недобросовестность и смешение журналистики с пиаром.

Собственно, этот этап практикума был попыткой ведущего познакомить всех участников с гражданским механизмом общественной экспертизы. По версии В. Бакштановского, журналисты должны использовать такие технологии для более качественного выполнения своей гражданской миссии. Но отсутствие единого этического знаменателя ставит под сомнение необходимость таких технологий в существующей ситуации тюменских СМИ. Журналисту, который знает, как организовать общественное обсуждение и экспертизу на страницах газеты, придется преодолеть инерцию редактора (игровая ситуация подтвердила существование этой инерции), инерцию «заказчика» - будь то власть, дотирующая СМИ при условии жесткого контроля содержательной части, или читатель, зритель, слушатель, который не всегда мотивирован на глубокое изучение социальных и политических проблем. В таких условиях высшим проявлением гражданского мужества для журналиста становится как раз преодоление этой инерции.

Возможно, практикум был бы более эффективным, если бы разбирал конкретные и действительно острые проблемы из практики самих тюменских журналистов. Такое обсуждение заинтересовало бы более широкий круг участников и имело бы итогом некое прояснение позиций журналистов и редакторов. Не абстрактная, а предметная дискуссия имела бы больше шансов сплотить сообщество, заставить его отыскать внутри себя те принципы профессионализма, которые, несомненно, объединяют тюменских журналистов, несмотря на видимую разность их служебных обстоятельств. (Участник практикума И.П.)

4.2. Аналитический обзор

БУДЬТЕ РЕАЛИСТАМИ - БОРИТЕСЬ ЗА УТОПИЮ

Описание замысла своего проекта мы, его авторы, начали с заголовка к интернет-статье о практикуме одной из

его участниц. «Тюменские журналисты прошли гуманитарную экспертизу», - написала журналистка и мы отреагировали на двусмысленность фразы «прошли гуманитарную экспертизу», считая уместнее скорректировать ее: участники практикума провели гуманитарную экспертизу, обращенную к собственной профессии.

Соответственно и в своих аналитических заметках мы постараемся уйти от соблазна занять позицию экзаменаторов, предпочитая позицию соучастников того поиска, в который были вовлечены журналисты нашим проектом. Поиска, в котором авторы проекта и журналисты провели совместную гуманитарную экспертизу моральной ситуации в профессии, подвергающейся серьезным испытаниям в условиях трансформации российского общества. И уже сам процесс такого поиска самоценен. Что, разумеется, не исключает, наряду с комментариями к алгоритму поиска, необходимости соотнесения замысла и результатов проекта.

Какую же экспертизу провели тюменские журналисты?

Во-первых, экспертизу версий природы профессии в ее профессионально-этическом аспекте. Причем в формате, так сказать, «объективной» экспертизы, когда рефлексиру-ются «чужие» точки зрения, и в формате «субъективной» экспертизы - через индивидуальное и групповое самоопределение к разным версиям природы своей профессии и ее ценностей.

Во-вторых, экспертизу (а) потенциала современных гражданских технологий как технологий участия СМИ в становлении гражданского общества и (б) роли конкретной технологии «общественная экспертиза» в профессионально-нравственном развитии самой корпорации журналистов

- важного института гражданского общества - в формате игрового моделирования как «примерки» этой гражданской технологии «на себя».

Соответственно, две эти взаимосвязанные экспертизы

- основной предмет данных аналитических заметок. Обе они - экспертиза гипотезы о журналистике как высокой

профессии и экспертиза гипотезы о том, что гражданственность журналистики как высокой профессии предполагает культуру использования потенциала современных гражданских технологий, - стали для участников проекта весьма трудной задачей. Прежде всего потому, что и та, и другая гипотезы - весьма рискованны: на первый взгляд они кажутся не только чужеродными для профессии, так как выходят за рамки ее традиционной (само)идентификации, но и вредными для нее своим утопизмом, противопоставляющим ее реальности.

Тем интереснее посмотреть на процесс и результат экспертизы.

Идея высокой профессии: утопия или реальная возможность?

ПЕРВОЙ экспертизой был опрос тюменских журналистов. На чем основывалась его программа?

Во-первых, на современных представлениях о природе профессии как таковой, неотъемлемым свойством которой является система профессионально-нравственных идеалов, ценностей и норм.

Характеристика природы профессии с точки зрения возможности и необходимости включения в число сущностных признаков профессии нравственной составляющей предполагает преодоление ряда затруднений. Среди этих затруднений - распространенная практика (не)намеренного отождествления понятий «профессия» и «род занятий, вид деятельности». В практике языка мы видим, что с термином «профессия» могут быть связаны разные значения: поприще, дело, род занятости человека, сфера знаний, специальность, ремесло, противоположность любительству, отрасль мастерства, занятие, которому надо специально учиться, служба как источник заработка, карьера и т.д. Поэтому в исследовательских подходах для различения понятий «профессия» и «род занятий, вид деятельности» уместно использовать определения professions и occupations. В

качестве отличия первого определения Оксфордский словарь социологии выделяет такую форму организации работы или тип работы, который включает в себя «регулятивный момент» и «код поведения».

Невнимание к смыслу различения профессии и любого специализированного рода занятий, вида человеческой деятельности, уверенность в очевидности содержания понятия «профессия» рискованны сведением природы профессии к таким признакам, как квалификация человека, зарплата за предоставляемые услуги, регулярная природа этих услуг, социальный статус и т.п., и пренебрежением роли «морального измерения» профессии. Наиболее значимые признаки профессии в ее «моральном измерении»: * идея профессионального призвания и служения; * альтруистическая мотивация; * саморегуляция, причем в широком смысле слова, что предполагает самоопределение к профессии, свободу, автономию профессии, профессиональные ассоциации, этические кодексы.

Во-вторых, программа экспертного опроса основывалась на особой значимости выделения вида высоких профессий для отечественной профессионально-нравственной ситуации, в которой обостренная форма вхождения страны в рынок вовлекает профессионалов в напряженные моральные дилеммы9.

9 Так, например, ситуация в сфере профессиональной этики образовательной деятельности в условиях реформирования российского образования отличается известным дуализмом: образовательная деятельность как профессия дополняется, а то и вытесняется образовательной деятельностью как сервисом. И этот дуализм создает моральный конфликт, решение которого связано с тем, какая из двух этих сторон образовательной деятельности окажется базовой ценностью.

Конкретизация этого диагноза применительно к образовательной деятельности - дилемма для университетов, которую можно сформулировать с помощью такой ригористической формулы: «хозяйствующий субъект, оказывающий образовательные услуги, сосредоточенный на обслуживании потребностей и упускающий миссию смыс-

Профессионально-нравственная ситуация, переживаемая отечественной журналистикой, как уже было отмечено в обосновании замысла проекта, характеризуется кардинальной переоценкой смысла как профессионализма, так и гражданственности, их места в ценностном мире журналистики. Прежде всего такой заметной своей агрессивностью тенденцией в понимании природы журналистики, как редукция профессионализма лишь к сервису ремесленника, умеющего создавать товар на потребу масс и продвигать его на рынок.

Экспертизе (не)готовности признать (или не признать) значимость самой постановки вопроса о необходимости намеренно идентифицировать журналистику в качестве высокой профессии, аргументации «за» и «против» такой идентификации и был посвящен открывающий проект экспертный опрос тюменских журналистов.

Следует уточнить, что этот опрос - начальный этап экспертизы самой идеи и практики идентификации журналистики как высокой профессии, предполагающий, что самостоятельный проект будет ориентирован на более конкретную проблему: существование высоких профессий в переходном обществе, с одной стороны, в рамках сложноор-ганизованных институций, предполагающих взаимодействие и конфликт высоких профессий с интересами организаций и нормами иных профессий и специализированных видов деятельности, прежде всего менеджмента и бизнеса, -с другой. Так, например, в конкретном СМИ требования профессиональной этики журналистики вступают в непростые отношения с интересами организации в целом, в том числе - с установками медиабизнеса. Должна ли в ситуации конфликта высокая профессия отступать от своих ценностей во имя прагматической политики организации? Или

лоопределения - или корпорация людей, профессия которых - служение делу духовного производства человека, а потому не имеющая права преследовать собственную выгоду столь же целеустремленно, как бизнес-корпорация?».

организация должна корректировать свои интересы во имя ценностей базовой для этой организации профессии - журналистики? Таков предмет экспертизы второго этапа исследования. Наша гипотеза: в сложных обстоятельствах, ограничивающих независимость высоких профессий, их миссия не отменяется.

ЧТО ДАЕТ попытка анализа полученных в итоге опроса экспертных суждений?

Обратившись к экспертным суждениям по поводу идеи идентификации журналистики как «высокой профессии», стоит отметить, что лишь один эксперт «прошел мимо» этой идеи, «не увидел» ее. Да и то потому, что «означенная тема (гражданственность или сервисность прессы) - только малая и производная часть глубинных общественных процессов, происходящих ныне в стране».

Что касается вариантов позиций в отношении к идее идентификации журналистики как высокой профессии, то эти варианты во многом совпадают. Тем не менее вполне целесообразно представить суждения участников экспертного опроса методом модельной типологизации этих суждений. Каждая из четырех условных моделей мозаична, отражает разброс подходов и аргументов участников опроса. Приведем полную версию группировки суждений. (В кратком варианте эти модели были представлены для самоопределения участникам семинара в тексте программы.)

Модель А. «СООБЩАТЬ МИРУ НОВОСТИ - ЧЕСТЬ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ».

*Характеристика журналистики как высокой профессии уместна, «четко характеризует работу журналиста». *«...Сообщать миру новости - это честь и ответственность. Любое слово имеет вес, ты становишься частичкой мозга каждого твоего читателя». *«...Считаю журналистику высокой профессией. И зачем впадать в грех самоуничижения и вычленять отечественную журналистику из мирового контекста? Иногда журналистику судят по ее политической верхушке всего необъятного айсберга. Но вряд ли больная

- и не самая существенная - часть организма перечеркивает деятельность всего - еще дееспособного и мощного организма». *«...Как "высокую" свою профессию понимают не все журналисты, не все учителя, врачи, адвокаты и священники, хотя эти профессии действительно можно характеризовать как высокие». *«...Не могу смириться с понятием сервисной профессии. Среди нас есть такие люди, но их видно сразу. Они не развиваются, стоят на месте в профессиональном смысле. В конце концов профессия выбрасывает их на берег». *«...И врач, и журналист, и даже священник при всей рутинности своей повседневной работы -а это так! - и в самом деле должны быть готовы к тем взлетам, когда профессия перестает быть профессией и становится миссией». *«...Про "особые мерки". Сегодня пишет себе корреспондент о том, о сем и пишет. А завтра, например (не дай, бог!), оказывается волей случая в Бес-лане или Лондоне в момент взрывов. Или на войне. И его новая задача - написать честно и объективно о том, что он увидел и узнал. Конечно, это особые, экстремальные ситуации. Но в них нередко проявляется тот высокий смысл профессии, который не так уж виден в повседневной жизни».

Модель Б. «"ЧЕГО ИЗВОЛИТЕ?" В НАШЕЙ ПРОФЕССИИ ИЗНАЧАЛЬНО».

*«..."Чего изволите?" в нашей профессии изначально. Оно было всегда, только в советской журналистике относилось к тому, чьим органом было издание. Теперь "чего изволите?" адресовано тому, кому должно быть адресовано -читателю, зрителю, слушателю». *«...Позволю себе разделить с кем-то мнение, что характеристика журналистики как сервисной профессии не так уж и цинична. Но она не исчерпывающа. И категорически не согласен, что при таком понимании профессии нет места для гражданской позиции журналиста. Изначально циничным может быть только журналист, который идет работать в издание не по убеждению, а потому что "больше плотют"». ^...Противопоставление

"высокой профессии" бизнесу - это отголосок нашего "советского" прошлого,. ориентация редакции на прибыль, а журналиста - на хороший гонорар вовсе не исключает того, что мы называем "высокой гражданской позицией", скорее всего даже наоборот - читатель (зритель, слушатель) высоко ценит объективность, журналистскую смелость - это вызывает уважение, доверие, а доверие со стороны аудитории - необходимое условие для долгосрочного медиа-бизнеса. .Нельзя согласиться с тем, что при понимании журналистом своей профессии как сервисной нет места для гражданской позиции. Разве не может быть гражданской позиции у пилота, официанта или банковского клерка, или у представителей других сервисных профессий? Случается, что представителям и этих профессий доводится проявлять гражданскую позицию при исполнении ими профессиональных обязанностей». * «.С термином "сервисная профессия" можно согласиться, если принять, что правозащитные материалы, разработка социальной проблематики, политическая аналитика, отслеживание развития гражданского общества и пропаганда ценностей такового - все это служит обществу». *«...Любая профессия носит сервисный характер, иначе бы ее, профессии, не было. Все мы в той или иной форме служим друг другу».

Модель В: «Я ГДЕ-ТО ПОСЕРЕДИНЕ».

*«...Рассуждение о "высоком", "гражданском" - иногда повод не интересоваться потребностями читателя, оправдание для собственной невостребованности. С другой стороны, "сервисная" - тоже отговорка для тех, кто не хочет вникнуть в реальные проблемы. *«"Сервисный" журналист и "Гражданин" в крайних проявлениях представляются одинаково отвратительными типами. Можно себе представить: один пафосный, пишущий "много, мутно и в разные стороны", оправдывающий своей гражданской миссией право сидеть у общества на шее и не задумываться о том, интересны ли читателю его опусы. Другой - прожженный циник, пишущий по выверенному шаблону - эдакий "Долларстроч-

ка". И потом, иногда, даже довольно часто, "формат" (одно из священных слов для адептов "пластмассовой журналистики") - это последнее прибежище для бездарности. За словом "формат" (которое мне тоже кажется вполне серьезным, требующим уважения словом) часто прячется достаточно циничная, но популярная сейчас мысль, что потребителей СМИ следует рассортировать для удобства "втю-хивания" им других предметов потребления. Мне кажется, честный журналист вслух говорит "сервисная", но про себя все-таки знает, что гражданская».

Модель Г. «ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ЛИЧНОГО ВЫБОРА ЖУРНАЛИСТА».

*«...Высокая эта профессия или нет - каждый решает для себя сам. А в ней самой, безусловно, востребовано и то, и другое». *«...Не готова согласиться, что к представителям этих профессий извне могут предъявляться особые требования: повышенная сознательность, ответственность, готовность отбросить личные дела и по первому зову явиться на место происшествия. Все-таки есть противоречие: выходит, фермер не берет на себя особых обязательств и при этом еще и деньги может спокойно зарабатывать. А доктор или журналист несет груз ответственности и все время должен поступаться личными интересами. Подобные требования со стороны общества к представителям этих профессий негуманны, но вот внутри профессии они могут быть вполне уместны». *«...Оба суждения кажутся мне крайними, доведенными (естественно, с полемическими целями) до определенной степени абсурдности. Считаю: должна быть позиция журналиста - все остальное является частностями».

КАК ВИДНО из этой типологизации, в позициях экспертов есть и (а) категорическое в своем лаконизме суждение по поводу приемлемости идеи «считаю», аргументированное уверенностью в полной правомерности такой идентификации применительно и к отечественной журналистике; и (б) утверждение о неактуальности дилеммы, ибо «противо-

поставление "высокой профессии" бизнесу - это отголосок нашего "советского" прошлого»; и (в) терпимое отношение к характеристике своей профессии как «сервисной»: «Действительность, как известно, не является черно-белой, а термин "сервисный" имеет много оттенков»; и (г) реалистический диагноз: «Как "высокую" свою профессию понимают не все журналисты, не все учителя, врачи, адвокаты и священники, хотя эти профессии действительно можно характеризовать как высокие. Профессия высокая, но отношение к ней разное. Просто сегодня журналистов (наверное, так же, как врачей, педагогов и т.п.), которые считают свою профессию бизнесом, больше. А тех, кто относит свою профессию к высокой, намного меньше. По-моему, есть и промежуточная группа, которая является носителем и первого, и второго отношения к профессии, при этом соблюдающая определенный баланс».

В суждениях экспертов мы видим и (а) неприятие самого термина «сервис» для идентификации журналистской профессии; и (б) развернутое обоснование достойности идентификации профессии в терминах бизнеса. При этом не очень четко разведены собственно журналистика как профессия и медиабизнес («Деятельность средств массовой информации, а как мы знаем, они создают рабочие места для журналистов, делают журналистику профессией -это тоже производство товаров и оказание услуг») и потому вполне убедительная моральная реабилитация бизнеса не доводится до четкой позиции в отношении предложенной на экспертизу дилеммы; и (в) подход, стремящийся снять дилеммность идентификации профессии. В свою очередь, в рамках этого подхода предложено несколько решений.

Одно из них исходит из необходимости учета времени и обстоятельств, в которых живет профессия. «Наверное, а скорее всего наверняка, в те времена, когда врачей было очень мало, больниц не было вообще, люди приходили к ним в любое время суток и они врачевали, поскольку врачевание было не столько профессией, сколько специфичес-

ким образом жизни со всеми вытекающими из этого плюсами и минусами. .На мой взгляд, на селе и до сих пор ничего не изменилось. Врач там такой же, почти святой. Но, скажем, кому из граждан придет на ум требовать того же от врачей больницы интенсивного лечения, где поточно делают операции десятки хирургов? Почти уверен, в районных газетах журналист и раньше, и сейчас отражает реальную жизнь и служит обществу. Не получится у него по-другому. У него все общество рядом, спустился с крыльца редакции и - вот оно. А в "больших" газетах все гораздо сложнее. И здесь многое, если не все, зависит от самого издания. Согласитесь, в старом издании, где сохранился костяк профессиональных журналистов и где разговоры о моральных и этических нормах корпорации возникают постоянно, атмосфера особая. И она разительно, поверьте мне, отличается от той, которая существует в сотнях новых СМИ, в которых зачастую вообще нет журналистов. И там понятия не имеют об этих нормах. И разговоры о том "высокая" профессия это или "сервисная" там настолько же нелепы, как в кружке кройки и шитья для домохозяек дискуссия о "высокой моде". И лично мне спорить с представителями таких СМИ не о чем, да и незачем. Они существуют - это факт. Их много. И какие из них, в конце концов, окажутся более востребованными, покажет время».

Другое решение - снять дилемму идентификации профессии журналиста как «сервисной» или «высокой» с помощью «уравновешенной позиции», в основе которой зависимость решения дилеммы от персонального выбора, совершаемого профессионалом, причем в самой профессии «востребовано и то, и другое». «Это как в любом деле: есть участковый врач-терапевт, замученный беготней, суетой и безденежьем. И есть Мастер, который сам делает профессию высокой. Я бы не назвал Венедиктова, который ратует за сервисный характер своей профессии, сервисмэном. Он, простите, в каждом слове своем, в собственной практике доказывает обратное. .Высокая эта профессия или нет -

каждый решает для себя сам. А в ней самой, безусловно, востребовано и то, и другое. Как во всякой, повторюсь».

Характерный способ снятия противоречия между сервисной ориентацией и, одновременно, идентификацией профессии как высокой представлен в парадоксальной формулировке одного из экспертов: «Это похоже на парадокс, который любят правые: "Хочешь строить социализм -строй капитализм". Хочешь строить сервисную журналистику - строй гражданскую, хочешь гражданскую - строй сервисную». Существенно, что автор не исчерпывает свою позицию указанием на парадокс, а видит конструктивное решение дилеммы: «Этот вариант, на мой взгляд, снимает противоречие между "сервисным" и "высоким". Если аудиторию волнуют некие проблемы - значит она хочет о них читать, значит "заказ" есть, значит газету купят. А дело журналиста - разобраться в проблеме по-настоящему хорошо. .Я где-то посередине. Потому что рассуждение о "гражданском", "высоком" - иногда повод не интересоваться потребностями читателя, оправдание для собственной невостребованности. С другой стороны, "сервисная" - тоже отговорка для тех, кто не хочет вникнуть в реальные проблемы».

При этом автор свою готовность обсуждать возможность идентификации журналистики как высокой профессии сопровождает ограничительными условиями. Во-первых, деление профессий на высокие и обычные «кажется мне не очень корректным». Аргумент - характеристика работы мужа (связиста), «представителя сервисной профессии». «То и дело ему приходится ночью подрываться на аварии, а то телефоны работать не будут. И следствием этого будет не только то, что родной "Уралсвязьинформ" недополучит каких-то прибылей, но и то, что бабушки "скорую" не вызовут. Будет думать только о своей выгоде, работать ровно по контракту - пострадают люди». С точки зрения автора, «в любой профессии можно найти скрытую "высоту", свою этику, которая, может, и не всеми профессионалами разделя-

ется и замечается, а со стороны и вовсе не видна». Во-вторых, ограничение на идентификацию профессии журналиста как высокой связано, по мнению эксперта, со сложным составом самой профессии. «В журналистике есть достаточно много "подотраслей", которым "высоты" ни к чему. Глянцевая журналистика, например. Там достаточно честного отношения к потребителю. Здесь "сервисное" отношение не опасно. Опасность "чистого сервиса" можно усмотреть в том, что журналист отказывается от социальных тем, потому что они мало кому интересны, не дают немедленной тиражной отдачи. Так ведь как напишешь, с другой стороны. Как-то я брала интервью у психотерапевта о психологии труда. И он рассуждал о своей профессии (той самой высокой) и говорил, что для многих врачей выходом является разложение профессии на элементы. "Вот я врач, но заработать этой профессией не могу. Могу заработать в фармацевтической фирме. Но хочу остаться врачом. Что ж, я оставляю себе несколько часов практики, а в остальное время зарабатываю деньги". Для журналиста иногда это тоже выход».

Весьма существенно уточнение еще одного эксперта. Мы уже цитировали выше суждение о неправомерности предъявлять особые требования журналистам извне. Требования самоотверженности журналиста, предъявляемые со стороны общества, представляются эксперту негуманными. Но от имени самой профессии, профессионального сообщества (изнутри) «они могут быть вполне уместны».

В НАЧАЛЕ обзора экспертизы идеи идентификации журналистики как высокой профессии было отмечено, что некоторые эксперты «прошли мимо» этой идеи. Но это не значит, что наши эксперты не считают актуальной рефлексию профессионально-этических оснований своей профессии. Об этом говорит практически тотальная активность ответов на последний вопрос анкеты: «Стоит ли заниматься поисками в сфере моральной самоидентификации журналистской профессии в наших реальных отечественных об-

стоятельствах? Что кроме шизофренического раздвоения сознания между насущным и должным это может дать журналисту в его практической деятельности?».

Большинство экспертов ответило «стоит» и привело конкретные аргументы. Если сгруппировать эти аргументы, получится интересная картина.

Во-первых, суждения о (не)целесообразности акцентирования именно отечественных обстоятельств. Несколько участников опроса подчеркнули, что никакие обстоятельства не являются основанием для уклонения от моральной самоидентификации журналиста. С одной стороны, «Отказ от поисков в сфере моральной самоидентификации журналистской профессии даже со ссылкой на реальные отечественные обстоятельства равен отказу от профессии в принципе». С другой - «то, что в анкете профессора Бакштановского обозначено как "реальные отечественные обстоятельства", не кажется мне таким уж безысходным. Газета, зависящая от администрации любого уровня и качества, может и должна искать общий язык с владельцами. Кажется, наш президент очень грамотно обозначил ситуацию, сказав, что власть всегда будет на прессу давить, ну а пресса, по определению, должна сопротивляться. А в нашей "реальности" часто СМИ просто опускает руки, не желает связываться с "сомнительным" сюжетом - "все равно не пропустят". Между тем, если у всего штата СМИ будет установка на здоровые, "не сервильные" отношения с хозяином, если все, от редактора до стажера, будут понимать журналистику как профессию, связанную с некой социальной ответственностью, - у издания появится существенный шанс, получая средства от власти, не превратиться в скучный официозный мусор».

Во-вторых, уклонение от поисков в сфере моральной самоидентификации журналистской профессии, даже если оно мотивируется ссылкой на реальные отечественные обстоятельства, не оправданно, так как «С каждым новым <условным> этапом профессионального роста журналисту

неплохо бы пересматривать свои этические установки в сторону ужесточения. Если начинающему корреспонденту мы простим (учтя недостаток опыта, кругозора, знания технологии) лукавство, неполную информацию, "прогиб" под официоз, непредставление всех точек зрения на проблему, использование непроверенной чужой информации, то подобные упущения со стороны главного редактора представляют существенную угрозу его профессиональной репутации».

Большинство экспертов ответили на вопрос о целесообразности рефлексии этической природы профессии положительно, приводя разнообразные аргументы. По их мнению, «кроме шизофренического раздвоения сознания между насущным и должным» (так сформулировано в анкете), рефлексия может дать значительный эффект. Какойконичное суждение: «.Это поможет журналисту быть порядочным». Конкретный адресат № 1 - «некоторые журналисты»: «.Работникам СМИ, очень далеким от неписаных (да и писаных тоже) законов корпоративной морали и этики, во-первых, даст хотя бы понимание того, что эти законы вообще существуют, а во-вторых, что их придерживается большая часть профессионалов и их соблюдения требует думающая и авторитетная часть российского общества». Конкретный адресат № 2 - профессиональное сообщество: «.Это позволит хотя бы не забыть о том, что на самом деле представляет из себя профессия. Обсуждение профессиональных проблем - один из способов саморегулирования журналистского сообщества. А наличие инструментов саморегулирования - признак не только профессии, но и наличия самого сообщества».

И - два существенных ограничения: да, заниматься поисками в сфере моральной самоидентификации «Конечно, стоит!». Однако (а) «не надо превращаться в пресловутую сороконожку и не надо подменять этими поисками сам рабочий или, если угодно, творческий процесс»; (б) стоит ради «ясного осознания своего места в обществе», т.е. «без

самоуничижения, но и без мании величия».

И, наконец, одно успокаивающее суждение: «Да, эти поиски существенно отравляют жизнь. Но не одни мы такие несчастные. Между насущным и должным разрываются сейчас все - и врачи, и чиновники, и милиционеры. И, возможно, даже у парикмахеров и продавцов на рынке - свои невидимые слезы».

ПЕРВИЧНЫЙ анализ материалов экспертного опроса позволяет сделать наряду с наблюдениями, включенными в сам обзор, несколько более общих выводов о (неготовности профессионального сообщества журналистов принять идею высокой профессии, предполагающую, что профессиональная этика ориентирована не только на очевидно необходимое обслуживание социальных систем ради социальной адаптации людей (и потому позволяет относиться к ней утилитарно и функционально), но и на то, чтобы превзойти свою функциональность, выступая как пред-заданная система ценностей.

Во-первых, как показал экспертный опрос, принятие журналистами идеи высокой профессии требует предварительного формулирования ряда «техусловий». (Кстати, в обзоре мы попытались показать, что эксперты весьма эффективно поучаствовали в решении этой задачи.)

* Следует учитывать возможное негативное отношение к такой идее, мотивируемое тем, что если есть профессии «высокие», то, следовательно, есть и профессии «низкие». А негативный смысл такого противопоставления аргументируется тем, что в отечественной литературе традиционно культивировались идеи интеллектуального, нравственного наполнения любого вида труда и равного уважения к самым разным трудящимся.

* Нельзя не учесть распространенность характеристики «свободные профессии», во многом совпадающей с характеристикой «высокие профессии». Обычно считается, что свободные профессии отличаются творческим характером деятельности и ее персонализацией, а соответственно пер-

сональной ответственностью профессионала. Характеристика «свободная профессия» охватывает практически те же виды профессий, что и характеристика «высокая профессия». Однако уместнее характеристику «свободная» относить к т.н. «творческим профессиям», прежде всего из сферы искусства: писатель, артист, художник, композитор., а «высокая» - к деятельности врача, учителя, адвоката, ученого, журналиста, священника и т.п.

Полагая целесообразным выделить подвиды высоких профессий, следует особо подчеркнуть, что в данном случае это производится не через противопоставление «низким» профессиям, а через акцентирование в высоких профессиях доминирующей установки на «Служение в профессии», предполагающей, что, не отменяя стремления к «честному заработку профессионала» (М. Вебер), эта установка ограничивает для представителя высокой профессии возможность преследовать собственную выгоду столь же целеустремленно, как это характерно, например, для бизнесмена и оправдывается этикой бизнеса.

* Необходимо трезвое осознание такой трудности культивирования идеи высокой профессии в современных условиях, как своеобразная «дегероизация» профессий, являющаяся следствием целого ряда факторов:

(а) массовизация профессий, порождающая ослабление роли призвания как безусловной доминанты этического сознания профессионала, усиление прозаического функционализма. Это связано и с тем, что в эпоху широкой образованности открываются возможности для сравнительно легкого перехода от одного вида профессиональной деятельности к другому (призвание вряд ли имеет множественное число). Не столько уменьшается число людей, воспринимающих свою жизнь как служение, сколько их доля в общем массиве профессионалов становится менее заметной, профессия в меньшей степени оказывается объектом морального выбора: призвание не поддается тиражированию (глобальная ситуация);

(б) включение профессионалов в деятельность больших организаций и, тем самым, утрата их автономности (глобальная ситуация);

(в) «дикая» маркетизация, в том числе усиление ориентации на профессиональный успех, безотносительный к применяемым для его достижения средствам (прежде всего - отечественная ситуация);

(г) понижение роли профессиональных сообществ (прежде всего - отечественная ситуация);

(д) серьезные ошибки, совершаемые деятелями медицины, науки, образования, журналистики и т.п. в своей профессиональной практике, рост безразличия к последствиям собственной деятельности, в целом усиление известного отчуждения «мира профессионализма» от гуманистических задач профессии, также подрывающие авторитет профессии.

Высокие профессии в этих условиях могут терять доминанту Служения, обесценивать свою миссию.

Во-вторых, на основании суждений ряда экспертов вполне можно говорить, что и в трудной отечественной ситуации, при весьма неблагополучных нравах как в обществе в целом, так и в профессии, идея высокой профессии не просто имеет право на существование, но и может быть вдохновляющим ценностным ориентиром для понимания миссии профессии.

В-третьих, подтвердилась необходимость второго этапа исследования, предполагающего более конкретное «вписывание» идеи в реальные обстоятельства, в том числе особенности существования института СМИ в государстве и обществе.

В-четвертых, требуется учесть необходимость более корректно идентифицировать журналистику как высокую профессию - с учетом спорности вопроса о том, является ли журналистика профессией или она находится лишь на пути к такой идентификации.

В целом можно сказать, что первые результаты анали-

за экспертных суждений дают основания как для уверенности в оправданности гипотезы, так и для осознания трудностей ее теоретического обоснования и, особенно, практического применения.

СВОЕОБРАЗНОЙ экспертизой-испытанием не просто гипотезы авторов проекта о журналистике как высокой профессии, но и, прежде всего, позиций участников экспертного опроса стал первый этап практикума. Если в процессе экспертного опроса решалась задача идентификации профессии, то на этом этапе проекта ставилась задача самоидентификации журналиста. Здесь гипотеза рефлексиро-валась в режиме индивидуального самоопределения к основным моделям решения дилеммы «высокая профессия -сервис» и групповой работы.

Ведущий (В.И. Бакштановский) оправдывал дилеммную формулировку темы семинара обостренным скепсисом по поводу адекватности природе профессионализма журналиста навязываемой сегодня характеристики «сервис ремесленника» и категорической уверенностью в том, что суть профессионализма журналиста - в служении высокой профессии, отвечающей своей миссией перед гражданским обществом.

Что показал процесс самоопределения, какие аргументы в защиту выбора своей позиции привели участники семинара?

На наш взгляд, это можно увидеть по «говорящим» формулам обоснования самоопределения участников к предложенным моделям.

Группа «А»: «Отличие между сервисными профессиями и высокими существует. И для себя я всегда их разделяла. Причисляю профессию журналистики к профессиям врача и священника, по крайней мере к этим двум» (Е.Г.) И три характерных уточнения спикера группы, дающих представление о том, что стоит за таким самоопределением. Об основании самоопределения: «Врач, священник, журналист -в моем понимании этот ряд существует». О рациональной

интерпретации реальностей журналистской практики: «Каждый день "выполнять миссию" никто из нас не собирается. Но в определенные моменты становится ясно, что это все-таки придется делать. И к этому нужно быть готовым ежедневно». О возможных заблуждениях: «Кстати, само слово "высокая" нас, по-моему, вводит в заблуждение, потому что нам кажется, что если профессия высокая, то это дает нам право гордиться».

Группа «Б»: «.но Чацкий не работал в газете». Это ответ спикера группы Р.Г. на вопрос ведущего: «Р.Г., помните: "служить бы рад.", а следующие слова?». Характерное уточнение по поводу «сервиса» и «сервильности». На реплику ведущего «Вы считаете, что ответили на вопрос, сославшись на то, что Чацкий не работал в газете? А что, работая в газете, надо прислуживаться?» последовало два тезиса: «Да, мы обслуживаем: несем информацию» и «Мера сервильности - она внутри каждого из нас, а не в природе нашей профессии».

На реплику из другой группы: «Если бы обслуживали именно общество. А на практике получается, что СМИ обслуживают совсем не общество» последовало два ответа. Первый - в виде вопроса: «Почему вы видите противоречие между обслуживанием и гражданственностью? Обслуживать общество - это гражданственно или нет?». Второй

- «Но, к сожалению, так получается, что обслуживаем мы иногда не общество, а власть».

Группа «В»: «У меня была проблема выбора между моделями "В" и "Г". Мне показалось, что эти "буквы" близки друг к другу, стоят рядышком». Обосновывая позицию «Я ГДЕ-ТО ПОСЕРЕДИНЕ», ее сторонник сказал: «в ее основе

- реальность наших СМИ, которая у нас сейчас существует; не только журналистов, но и сами средства массовой информации можно разделить на тех, кто ориентированы либо на сервисное обслуживание, либо на служение. Мне кажется, что деление такое есть. Но есть и позиция средняя». Характерна реакция журналиста на реплику «Вам не

кажется, что ваша позиция - "от лукавого"?»: «Не считаю, что выбранная мной позиция - соглашательство, приспособление».

Группа «Г»: «Общество вправе требовать от нас выполнения некоего минимального стандарта профессиональной этики. Все остальное зависит от личного выбора журналиста». Характерные дополнения к словам спикера других участников самой многочисленной группы. Первое: «Я выбрала позицию "Г", потому что самоидентификация журналиста как принадлежащего или к сервисной профессии, или к высокой зависит от личности». Второе: «Когда встал вопрос о предпочтении той или иной модели, я предпочла группу "Г", для меня основным в описании этой модели было слово "выбор". Но каждому для себя надо решить: выбор между чем и чем? Выбор того, что я делаю, того, что я пишу - в зависимости от ситуации, в зависимости от заказа? Или это выбор, зависящий от моих личностных ценностей? Мне кажется, что приоритетными в любой профессии, не только в журналистской, являются ценности личности».

«Сверхплановая» группа «Д»: «Это выбор каждого -насколько высоко поднять свою профессию. Выбор каждого». Характерные тезисы. Первый: «Любое ремесло - сервис. Говорите о священнике? И его профессия - сервис. И ремесло врача - сервис». Второй: «Любая профессия, по определению, сервисна. Другое дело - содержание, чем мы наполняем эту профессию. Процитирую поэта, заменив только одно слово: "мы знаем, дело растяжимо, и все зависит то того, какого рода содержимым вы наполняете его". Вот и все».

Рискнем сделать предположение. Сравнение суждений участников экспертного опроса, вполне допускающего абстрактность позиции эксперта, и участников первого этапа практикума, требующего хотя бы и условного, но самоопределения, дает основание говорить об очевидном бремени морального самоопределения в условиях «земного тяготе-

ния» и о многообразной роли реальности, в которой живет профессия. Ведь профессия, как мы увидели, способна преодолеть «земное тяготение» решимостью хотя бы в конфликтных ситуациях принять высокую миссию; она может прагматически освоить тяготение реальности с помощью позиции «я где-то посередине»; может и сдаться на милость тяготения - вплоть до греха «гибкого профессионализма». Подчеркнем: журналист вполне может в условиях «земного притяжения» приподнять свою профессию над реальностью. Насколько приподнять - это, конечно, выбор каждого. Выбор, в котором он отвечает и за профессию в целом.

Выступая в роли ведущего, один из авторов этого аналитического обзора сказал, что не Бакштановский изобрел термин «высокая профессия» (он изобретен цивилизацией для того, чтобы из тезиса «все профессии обслуживают» сделать необходимое исключение: некоторые из профессий являются особыми, общество намеренно дает им особое назначение, возлагает на них особые задачи), и позволил себе предположить, что журналистское сообщество хочет «сачкануть», уклониться от того, что общество ждет от журналистики. Конечно, для журналистов это тяжкое бремя и легче всего с этим бременем поступить так - сбросить его. Но сегодня, в процессе анализа, а не в пылу деловой игры, кажется, что это было слишком сильное предположение.

Гражданские технологии для «миссии пера» и журналисты в роли гражданских экспертов своей профессии

Еще в описании замысла проекта было отмечено, что мы стремимся выйти за рамки вариантов традиционной проблематизации самой характеристики «гражданственность журналистики»: гражданская журналистика как концентрация интереса журналиста на особой - гражданской тематике (деятельность правозащитных организаций, НКО

и т.п.); трактовка миссии профессионала как соучастника аудитории в осмыслении проблем, которые волнуют общественность; отождествление гражданственности журналистики с личным гражданским мужеством журналиста, самоотверженностью в отстаивании своей позиции; требование к журналисту связывать свою деятельность не с интересами какой-либо группы, партии, слоя общества, а с интересами всего общества; ожидание от журналиста личной вовлеченности, персонального гражданского участия в решении какой-либо проблемы и т.п.

Разумеется, мы не пренебрегли этой проблематикой вовсе - достаточно сказать о включении в программу семинара рейтинга значимости этих смыслов понятия «гражданственность журналистики» с точки зрения сущего - того, «как есть», и должного - «как должно быть» в журналистике наших дней. Но основное внимание проект уделил экспертизе гипотезы, согласно которой профессионализм и гражданственность журналиста предполагают высокую культуру применения потенциала современных гражданских технологий (гражданский контроль, гражданские переговоры, общественная экспертиза, гражданские дискуссии и т.д.). Приведем один из аргументов, с помощью которого ведущий показал актуальность этой гипотезы для участников практикума. Судя по тюменской прессе, даже те СМИ, которые откликнулись на волнующие городскую общественность конфликты («Березовая роща», «Областной роддом», «Черемуха Маака»), работали лишь в привычном для них формате, не пытаясь освоить современные гражданские технологиму-то на третьем этапе практикума ведущий обратился к участникам с вопросами: «Не слишком ли это мало - просто писать объективно, надеясь, что этим журналист уже выполняет гражданскую миссию своей профессии? Не обманывают ли журналисты себя, полагая, что дают объективную картину, представляют две точки зрения? Чего же еще надо от них? Свою профессию они реа-

лизовали, остальное пусть делают гражданские организации или политические партии». И ведущий утверждал, что мало. Без применения современных гражданских технологий журналисты мало полезны становящемуся гражданскому обществу. Именно журналисты, а не только политические партии, общественные объединения и некоммерческие организации должны работать на гражданское общество с помощью отрефлексированных и технологизирован-ных до инструментария гражданских технологий.

Что это за технологии?

Наиболее известные технологии гражданской активности объединяет идея активизации гражданского участия, предполагающая эффективную самодеятельность граждан, способных сочетать свои интересы и интересы общества.

Гражданские переговоры - это технология ответственного взаимодействия структур гражданского общества между собой или с органами государственной власти. Цель гражданских переговоров - решение актуальных общественных проблем совместными усилиями сторон. Задача гражданских переговоров - принять конкретные решения по предмету переговоров. Гражданские переговоры проводятся по предварительно согласованной сторонами повестке и формализованной процедуре. Гражданские переговоры предполагают: протокольное фиксирование всех решений и взаимных обязательств; обязательное подписание итогового документа, вне зависимости от результатов переговоров; создание временных рабочих групп (определение органов), отвечающих за реализацию договоренностей, достигнутых в ходе переговоров.

Гражданские дискуссии организуются вокруг проблем, которые не находятся в фокусе общественного интереса, а СМИ, гражданские организации и экспертное сообщество не имеют четко заявленной позиции по этим проблемам. Отсюда задача дискуссий - «"запустить" механизм выработки общественного мнения» по рассматриваемой проблеме, «определить, кто и насколько заинтересован в ее ре-

шении», сделать более прозрачным это разнообразие интересов.

Гражданская экспертиза - обычно синонимом названия этой технологии гражданской активности является термин «общественная экспертиза». Это вполне допустимо, если, например, иметь в виду задачу различения экспертиз по субъектам: государственная - негосударственная. Но есть и аргументы для того, чтобы настаивать именно на прилагательном «гражданская», существенно влияющем на смысловые особенности экспертизы. Отличительные признаки гражданской экспертизы с точки зрения ее цели, смысла и способа:

* участие в экспертизе гражданских объединений, проведение экспертизы от имени гражданских организаций, сознательно и активно реализующих права и обязанности;

* увязывание интересов конкретной социальной или профессиональной группы с потребностями развития общества в целом, согласование противоречивых интересов;

* открытость экспертного процесса, когда участие в нем может принять любой компетентный гражданин;

* прозрачность, гласность, публичность экспертного процесса, привлекающего внимание общественности и приглашающего к диалогу все заинтересованные стороны;

* результаты экспертизы обязательно обнародуются и широко обсуждаются.

Методы проведения экспертиз: анализ, проведенный экспертами; экспертная оценка проблем, на которые обратили внимание инициативные группы; гражданский эксперимент (натурное обследование), игровое моделирование си-

-10 туаций

Подчеркнем особенность испытания потенциала такой технологии, как гражданская экспертиза, на нашем практикуме: оно было предпринято посредством моделирования

10 См.: Будь лицом: Рабочие тетради Гражданского форума. Тюмень: Центр прикладной этики: ХХ1 век, 2004.

деятельности общественной институции, направленной на экспертизу профессиональной деятельности самих журналистов. В этом случае журналисты еще до того, как они начнут использовать гражданские технологии в отношении своей аудитории, получили возможность испытать особенности гражданской экспертизы на самих себе. Здесь одна из причин включения в практикум элементов игрового моделирования. В том числе его участникам предстояло исполнить такие роли, как «Аудитория», «Журналисты», «Редакторы». А интрига игры - стремление ведущего предъявить участникам такие задания, которые бы не дали ролевым группам поддаться искушению «очевидности» в вопросе о роли гражданской экспертизы. Отсюда поэтапное введение в число заданий текстов, проблематизирующих непосредственные реакции ролевых групп.

В этом смысле важно понять, как увидели интригу игры ее участники. Попытаемся составить мозаичную картинку по описательным фрагментам текстов из рубрики «Включенное наблюдение».

В описании исходной позиции игры все три участника практикума, принявших на себя задачу «включенного наблюдения», увидели примерно одно и то же: «Участники семинара разделились на три условные группы: "Журналисты", "Редакторы" и "Аудитория". Каждая группа получила задание проанализировать один и тот же журналистский текст».

В описании текста газетной статьи, с которым в соответствии со сценарием группам было предложено ознакомиться и дать комментарий: есть ли основания для особого внимания к этому тексту, «наблюдатели» были менее единодушны. «Это был материал явно заказного характера, политически ангажированный, причем выполненный чрезвычайно небрежно и не профессионально» - версия одного «наблюдателя». Версия другого: «Трем группам предложили проанализировать достаточно безобидный с точки зрения каких-то явных нарушений норм профессиональной

этики текст. Статья журналиста, написанная ко дню рождения губернатора, представляла собой классический пример того, что из себя представляет "сервисная" журналистика. И это участники семинара определили без труда и споров». Третий «наблюдатель»: «текст, являющий собой пример грубого пиара представителя власти».

Характеризуя решения групп по поводу (нецелесообразности особого внимания к этому тексту, один из «наблюдателей» полагает, что участники игры «были практически единодушны. И "Аудитория", и "Журналисты", и "Редакторы" говорили о слишком явном заказном характере данного материала, причем выполненном чрезвычайно слащаво». И другой говорит об этом же: «Все три группы оценили текст как непрофессиональный, откровенно подобострастный, приглаженный в угоду политическому деятелю».

Но в чем особенность позиций групп, принявших на себя разные роли?

Эта особенность проявилась на следующем шаге алгоритма игры, когда группам было сообщено, что некая команда вела мониторинг за прессой и, выделив статью, только что прочитанную участниками игры, написала текст заявки на экспертизу, в которой перед экспертами были поставлены вопросы, для ответов на них недостаточно оценки «с первого взгляда», с позиции «очевидности». И в ответ на задание: «Заслуживает ли прочитанная вами ранее статья специального заказа на экспертизу? Разделяете ли вы содержание заказа?» группы повели себя по-разному.

«Аудитория»: Предложенная нам, «Аудитории», бодяга не подлежит никакому анализу. А умные вопросы из текста заказа на экспертизу только позволяют авторам этой бодяги приподняться в собственных глазах: «видите, как научно нас изучают». Ни читать, ни изучать не надо.

«Журналисты»: Мы единодушны в своем решении: экспертиза такого рода статьи нужна. И вопросы к экспертам оправданны. В том, что материал плохой, никто из нас не сомневается, в этом мы не противоречим другим группам.

Но, к сожалению, этот материал не только реальный, он и типичный.

«Редакторы»: Как и часть «Аудитории», считаем, что не нужно заказывать экспертизу для того, чтобы узнать, что перед нами на тарелке лежит - дерьмо, извиняюсь, или торт. Очевидные вещи. По тем основаниям, которые заявлены в вопросах эксперту, заказывать экспертизу не хотели бы.

Здесь видно, что группы вели себя в соответствии с ролевым репертуаром. И вряд ли случайно, что прежде всего «Журналисты» увидели эффект технологии экспертизы. Понимая реакцию «Аудитории» («С точки зрения "Аудитории" вы абсолютно правы. "Аудитория" видит, где конфетка, а где что-то иное и ей экспертиза не нужна»), группа объяснила, почему «Журналисты» настаивают на целесообразности экспертизы: для создания прецедентного решения, чтобы раз и навсегда решить, что хорошо, а что плохо, чтобы было на что опираться, когда окажешься в подобной ситуации.

Почему - стало ясно на следующем шаге алгоритма игры, когда группам было предложено отнестись к экспертному заключению по поводу газетного текста, с которого началась экспертиза.

Вероятно, снова «сработал» потенциал игровой методологии. Участники игры не просто приняли метод и легко вошли в свои роли, но и проявили экспертный потенциал игры. Обратимся, например, к выступлению из группы «Журналисты»: «Мы хорошо вошли в игровую ситуацию. "Аудитории" все ясно. Так и есть в жизни. "Редакторы" успокаивают себя: все нормально, лишь бы законы не нарушать. А "Журналисты" находятся в положении между молотом и наковальней, должным и действительным, и вот поэтому, собственно, нам очевидно, что вопросы экспертам поставлены четко и правильно. Более того, на самом деле это никакие не вопросы, это ответы».

Но, разумеется, мы говорим о потенциале игры именно

как метода серьезной работы, работы с реальностью. Об этом свидетельствует, во-первых, то, что участники игры сами перекидывали «мостики» в свою реальную практику. Так, например, один из «наблюдателей» отметил, что участники игры легко «узнали» текст: и на страницах тюменской прессы подобное - не редкость. «В реальной жизни такие материалы появляются в СМИ с завидным постоянством. А значит, журналисты их пишут, редакторы ставят на полосу, а читатели нередко воспринимают подобные тексты за чистую монету и доверяют им». Одного из «Редакторов» текст обсуждаемой статьи «натолкнул на воспоминания. Год или полтора назад была пресс-конференция по поводу какого-то юбилейного, двухлетнего или трехлетнего, пребывания нашего губернатора в должности. И представитель одной из наших газет, тюменских, задала губернатору буквально такой вопрос: "Скажите, пожалуйста, а что вы сделали, чтобы стать таким человеком, какой вы сейчас есть?"». Одному из «Журналистов» игровая ситуация не помешала вспомнить о реальности проблемы «гибкого профессионализма»: «Что касается накаляющейся атмосферы в зале - по поводу реальности такой ситуации для нас - давайте, чтобы не кивать на конкретное издание, вспомним "чай прессы с губернатором" под Новый год. Там были все наши ведущие СМИ. Я помню, что все выглядело так, будто губернатор пытался отвечать на незаданные вопросы. То есть ему даже вопросов, которые висели в воздухе, никто не задал, а он пытался отвечать. Это ненормально, когда вопрос не задается, а если и задается, то он до такой степени смягчается, что тошнит, а губернатор ведь был готов отвечать (и отвечает) на незаданные вопросы». Здесь необходимо привести существенное замечание «наблюдателя»: «Появление таких текстов - не обязательно инициатива власти. Как было сказано на семинаре, это диагноз и тюменской прессе: инициатива в руках самих журналистов, которые потеряли "профессиональный иммунитет" и готовы "прогнуться", "построиться" уже

даже без команды».

О потенциале игры как метода серьезной работы, работы с реальностью, свидетельствует, во-вторых, вполне рациональная (в соответствии и с ролью, и с профессиональной практикой) реакция групп на текст экспертного заключения, написанного известным медиакритиком. Так, из группы «Аудитория» прозвучало: «нам интересно прочитать подобное экспертное заключение, потому что нам интересен сам журналист и то, что происходит внутри журналистского сообщества». При этом отмечено, что «суждения эксперта очень хорошо обоснованы, но, возможно, стоило бы их подать в каком-то другом формате, пока не ясно каком, каким-то другим языком донести свою позицию до аудитории, потому что сейчас это текст, адресованный, скорее всего, профессионалам-журналистам». В группе «Редакторы» к тексту экспертного заключения отношение скорее скептическое: «Очень много экспрессии, которой не должно быть в экспертизе. Много пафоса, много воды. Видится отношение к явлению, но это не есть результат научного анализа». Соответственно, «Редакторы» предпочитают принять решение по поводу такого рода статей без специальной экспертизы: «Я бы своим собственным анализом текста доказала, до того, как он пошел в публикацию, что он не имеет права на существование». Группа «Журналисты» по поводу текста экспертного заключения была не столь единодушна, как по поводу заказа на экспертизу: «Один из нас считает, что формулировки все-таки чересчур категоричны. Еще одно мнение: слишком умно написано для такого простого повода. Есть мнение, что текст экспертного заключения полностью соответствует ожиданиям, именно таким он должен бытБЮВ агашм имел ес<ююдбрввньllУксEшде(Пмеь следующее суждение из группы «Журналисты»: «Текст экспертного заключения подтверждает необходимость экспертизы. Я не согласна с теми, кто говорил здесь, будто и без этой экспертизы все сказано. Нет. Во-первых, здесь не прозвучало, а экс-

перт отметил в статье - смешение функций журналистики и пиара. Эксперт сказал и о манипуляции как приеме - здесь об этом не говорилось. Эти особенности статьи эксперт заострил не зря. Благодаря экспертизе мы пытаемся дистанцировать цех от тех, кто так себя ведет. Это инструмент цеховой защиты. ... Мне кажется важным, что эксперт показал недоработки, дыры в нашем этическом кодексе. Уже поэтому экспертиза нужна, и может быть благодаря прецеденту какие-то бреши в кодексах будут закрыты».

Критическую часть анализа игрового этапа практикума начнем с оценки его эффективности самими участниками. Вполне естественно, что они по-разному увидели (не)эф-фективность игры.

Один из «наблюдателей» после игры заметил по поводу намерения авторов проекта показать журналистам значимость гражданских технологий: «Возможно, ведущий надеялся, что участники сами придут к подобного рода рецептам, а он лишь поможет им сформулировать "вертящиеся на языке" решения. Но, по-моему, этого не произошло». Это серьезное замечание.

Но вот факт, который спорит с этим наблюдением. Из группы «Аудитория» - оценка потенциала технологии «экспертиза»: «Последние реплики из группы "Журналистов" меня убедили, что такого рода экспертиза - зеркало (вернемся к образу) для журналистов. Если они готовы посмотреться в него и если у них возникнут, как говорит Е.К., вопросы, обращенные к себе, то, может быть, здесь и есть та точка роста, то зерно, из которого что-то и может вырасти».

Поспорим и с таким замечанием «наблюдателя» о (не)эффективности игры: «Возможно, практикум был бы более эффективным, если бы разбирал конкретные и действительно острые проблемы из практики самих тюменских журналистов. Такое обсуждение заинтересовало бы более широкий круг участников и имело бы итогом некое прояснение позиций журналистов и редакторов. Не абстрактная, а предметная дискуссия имела бы больше шансов сплотить

сообщество, заставить его отыскать внутри себя те принципы профессионализма, которые, несомненно, объединяют тюменских журналистов, несмотря на видимую разность их служебных обстоятельств».

Да, предметная дискуссия может сплотить сообщество. Но она может и окончательно расколоть его. На наш взгляд, сама по себе замена ситуаций с «чужой» на «свою», тюменскую, мало что дает. Другое дело, что гипотезе о роли гражданских технологий хорошо бы посвятить не часть практикума, а многочасовую игру.

Более всего мы самокритичны в отношении слабо проявленной на игре темы этических ограничений к гражданским технологиям.

С одной стороны, на игре прозвучала мысль о необходимости своеобразного «кодекса общественной экспертизы»: «Если говорить об общественной экспертизе в целом, то у нее должны быть свои пределы. Иначе нельзя исключить ситуации, когда кто-то от имени "общества" скажет, что газету надо закрыть. А ведь у общества есть свои инструменты: бойкот газете, призыв не покупать ее, обращение к рекламодателям с просьбой не размещать рекламу. И это законные средства. Мы должны быть на стороне общества, но и должны не потерять право сказать обществу все, что мы про него думаем».

С другой стороны, практически повторим здесь слова из роли ведущего. Жаль, что не хватило времени на особую тему кодекса для гражданских технологий. А ведь журналисты на самих себе только что испытали их потенциал. Дело не только в том, чтобы убедить скептиков, уверенных, что гражданская экспертиза не обязательна (и так все ясно). Но и в том, чтобы предвидеть ловушки этих технологий. Например, ловушку самозванства. Возможно это - одна из задач следующего проекта.

***

В заключение - комментарии к заголовку нашего обзо-

ра.

Еще на стадии экспертного опроса мы спросили участников проекта: «как вы считаете, стоит ли заниматься поисками в сфере моральной самоидентификации журналистской профессии в наших реальных отечественных обстоятельствах? Что кроме шизофренического раздвоения сознания между насущным и должным это может дать журналисту в его практической деятельности?».

Что показывает анализ экспертных суждений?

(А). О целесообразности акцентирования именно отечественных обстоятельств.

Несколько участников опроса подчеркнули, что никакие обстоятельства не являются основанием для уклонения от моральной самоидентификации журналиста. Например: «То, что в анкете профессора Бакштановского обозначено как "реальные отечественные обстоятельства", не кажется мне таким уж безысходным. Газета, зависящая от администрации любого уровня и качества, может и должна искать общий язык с владельцами. Кажется, наш президент очень грамотно обозначил ситуацию, сказав, что власть всегда будет на прессу давить, ну а пресса, по определению, должна сопротивляться. А в нашей "реальности" часто СМИ просто опускает руки, не желает связываться с "сомнительным" сюжетом - "все равно не пропустят". Между тем, если у всего штата СМИ будет установка на здоровые, "не сервильные" отношения с хозяином, если все, от редактора до стажера, будут понимать журналистику как профессию, связанную с некой социальной ответственностью, - у издания появится существенный шанс, получая средства от власти, не превратиться в скучный официозный мусор».

Б). О целесообразности рефлексии этической природы профессии.

Большинство экспертов ответили на вопрос положительно. *«...Работникам СМИ, очень далеким от неписаных (да и писаных тоже) законов корпоративной морали и этики,

во-первых, даст хотя бы понимание того, что эти законы вообще существуют, а во-вторых, что их придерживается большая часть профессионалов и их соблюдения требует думающая и авторитетная часть российского общества». *«...Отказ от поисков в сфере моральной самоидентификации журналистской профессии даже со ссылкой на реальные отечественные обстоятельства равен отказу от профессии в принципе. .С каждым новым этапом профессионального роста журналисту неплохо бы пересматривать свои этические установки в сторону ужесточения. Если начинающему корреспонденту мы простим (учтя недостаток опыта, кругозора, знания технологии) лукавство, неполную информацию, "прогиб" под официоз, непредставление всех точек зрения на проблему, использование непроверенной чужой информации, то подобные упущения со стороны главного редактора представляют существенную угрозу его профессиональной репутации». *«...Да, эти поиски существенно отравляют жизнь. Но не одни мы такие несчастные. Между насущным и должным разрываются сейчас все - и врачи, и чиновники, и милиционеры. И, возможно, даже у парикмахеров и продавцов на рынке - свои невидимые слезы». *«...Раз занимаемся этими поисками уже несколько лет, значит, стоит. Одним из нас это позволит хотя бы не забыть о том, что на самом деле представляет из себя его профессия. Обсуждение профессиональных проблем на семинарах - один из способов саморегулирования журналистского сообщества. А наличие инструментов саморегулирования - признак не только профессии, но и наличия самого сообщества». *«...Стоит ли заниматься поисками в сфере моральной самоидентификации? - Конечно, стоит! Другое дело, что не надо превращаться в пресловутую сороконожку и не надо подменять этими поисками сам рабочий или, если угодно, творческий процесс. А что этот поиск несет кроме шизофренического раздвоения сознания? -По-моему, это очевидно: ясное осознание своего места в обществе - без самоуничижения, но и без мании величия».

*«...Это поможет журналисту быть порядочным». ^...Определиться с кем ты - журналист обязан. Иначе действительно не избежать раздвоения сознания».

Полагаем, что эти суждения «работают» на избранный нами заголовок аналитического обзора.

Приложение. ОТКЛИКИ УЧАСТНИКОВ ПРОЕКТА

.На мой взгляд, в ходе семинара проявилась большая, нежели три-четыре года назад, сплоченность тюменского журналистского сообщества. Разногласия есть, и они будут, но это не мешает трезво (!) смотреть на нынешнюю ситуацию взаимоотношения прессы и власти, прессы и общества. Если мы и обманываемся, то только на свой счет, полагая себя более чистыми и возвышенными, чем приходится быть в реальности.

.Заметно, что слова «гражданский», «гражданственность» звучат для журналистов если не фальшиво, то слишком громко (а для кого-то и громко, и фальшиво).

Очень полезен разбор конкретной ситуации (текст о карельском губернаторе), знакомство с технологией экспертизы. Взгляд на себя со стороны может способствовать выздоровлению. Или хотя бы ремиссии.

Мне показалось, что миссию «высокой профессии» журналисты рассматривали как лишнюю привилегию, повод для гордости, без которой они обойдутся (Е. Г.).

***

.Когда я была маленькой, мы жили на Войновке (район бомжей и спившихся интеллигентов, зэков и ментов, моральных калек и гениев). Так вот, 18 лет назад моя мама у подъезда нашего дома разбила клумбу и с весны ее засеивала. Но только цветы подрастали, их сразу же обрывали. Злобные старушки-лавочницы поддевали маму репликами: «Сиравно ж вырвут-то! Сажай - не сажай! Да кому это надо-то, и так хорошо». Но у моей мамы отличный актерский талант: для них она изображала глухонемую. В этот же год, ближе к осени, на место оборванных в начале лета цветов она посадила новые. Они успели распуститься, но их тоже вырвали, а саму клумбу истоптали. Старушки вновь исполнили свои роли каркающих ворон, а мама свою - глухонемой. Мама сажала цветы и на второй год, и на третий. И знаете, в чем вся соль? На четвертый год их перестали вырывать и вытаптывать. И по сей день в таком неблагополучном

районе города разбиты клумбы, на которых к лету сажают красивые цветы. Люди сами до этого дошли? Нет, им «дали пинка», чтобы они «добежали». Не приписываю эту заслугу своей семье, хотя ... кто знает?

Так вот, если организаторов семинара расстроил его ход, его результаты, и вы не пожелаете больше повторять экспериментов, -это будет то же самое, что послушать злобное лавочное воронье и

перестать сажать цветы в первый же год (Е. Е.).

***

Удалось задеть нас за живое, потому что несмотря на то, что тема деловой игры была совершенно безобидная, она очень актуальна для Тюмени. Хорошо то, что всем удалось войти в роль. Еще лучше то, как все из нее периодически выпадали, возвращаясь к тюменской действительности. Первая часть была более вялая - просто

все уже все сказали раньше, и письменно и устно (Е.К.).

***

1. Мне кажется, не удалось в полной мере доказать предложенную нам гипотезу о том, что журналистика - «высокая профессия». Тезис об использовании журналистом гражданских технологий был притянут «за уши», ввиду его противоречия сложившейся практике журналистской деятельности. Деятельность журналиста рассматривалась вне контекста экономических реалий существования СМИ как субъектов предпринимательской деятельности и их взаимоотношений с властью как «контрагентов», а не как самостоятельных институтов гражданского общества. Последнее куда актуальнее темы проведенного практикума. .Не совсем удалась ролевая игра -роль аудитории возложили на себя слишком «продвинутые» участники семинара вроде Р. Гольдберга.

2. Удалось прийти к пониманию того, что в журналистике не место сервильности, пиару - в тех уродливых формах, в каких это организуется в подконтрольных власти средствах массовой информации. Удалось избежать выяснения отношений на тему «А ты кто такой?» в смысле «приземления» разговора о сервисном характере профессии и гражданской позиции журналиста на «тюменскую землю», хотя искушение было. Примечательно, что за журналистику как высокую профессию выступили коллеги из СМИ, находящиеся в административной (по принципу владения и учредительства) и финансовой зависимости от тюменской власти (А.Н.).

***

Тема актуальна и важна для меня как журналиста, много лет работающего в печати и желающего отстаивать те принципы, кото-

рые были выработаны здоровой частью нашей корпорации уже давно. Причем не без помощи наших семинаров. Но для вновь и вновь приходящих в создаваемые и создаваемые СМИ молодых и не очень работников, выстраданные нами принципы - пустой звук. Вот почему я абсолютно уверен, что без таких семинаров эти работники СМИ так и не станут журналистами в нашем понимании. То есть, сам факт обсуждения вопросов этики нашей профессии, ее предназначения, дискуссии по этой проблематике дают возможность сознательного выбора ориентиров для сомневающихся. Другой площадки для воспитания духа корпорации у нас просто нет (Ю.П.).