CC BY
63
ТЕОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2014. № 1. С. 136-142.
УДК 130.2 С.Н. Оводова
ПРОЕКТИРОВАНИЕ АНТРОПОКУЛЬТУРНОЙ РЕАЛЬНОСТИ ПОСРЕДСТВОМ ДИЗАЙНА
Рассматривается антропокультурная реальность, описываются ее отличия от культурной и антропной реальностей. Выявляется ограниченность культурного и ан-тропного подходов при описании реальности. Определяется статус дизайна в современной культуре, описывается влияние дизайна на социальную, культурную и антропную реальности.
Ключевые слова: реальность, антропокультурная реальность, дизайн, естественное взаимодействие, культура, философская антропология.
Понятие «антропокультурная реальность» представляет собой соединение двух измерений реальности: антропного и культурного. Данное понятие актуализировалось в отечественных диссертационных исследованиях последних лет, защищаемых по специальности «Философская антропология и философия культуры». Почему возникла необходимость использования в философском дискурсе понятия «антропокультурная реальность»? Только ли механическим соединением в пределах одного шифра научной специальности 09.00.13 двух самостоятельных философских дисциплин можно это объяснить? В каких-то диссертациях, с нечетко прописанным объектом исследования, определенно да, но такие тексты все-таки в меньшинстве. Большинство авторов интуитивно фиксируют смысловую неполноту, возникающую вследствие употребления одной из описательных моделей - культурологической или философско-антрополо-гической. Частота, с которой в названиях диссертаций и монографий используется предикат «антропокультурный», не является индикатором разработанности проблемы. Чаще всего при использовании термина «антропокультурный» указывается на иное измерение реальности, отличное от тех измерений, которые закреплены в философском дискурсе и концептуально оформлены, например, от культурного, социального, антропного. При этом специфика антропокультурного измерения, его своеобразие авторами не обосновываются, зато позволяют одну часть работы посвятить культуре, а другую - человеку. Вопрос, в чем именно состоит инаковость такого рассмотрения, и сама необходимость введения понятия «антропокультурная реальность» остается открытым. Антропокультурная реальность и антропокультурный подход не имеют четкой дефиниции и не закреплены в философских словарях.
Антропокультурный подход имеет право на существование и реализацию наряду с культурологическим и антрополигическим (в философии), если антропокультурная реальность представляет собой не механическое соединение антропологического и культурологического подходов, а связывает между собой человека и культуру. Иначе антропокультурная реальность будет либо в подчинении культуры человеку - антропный принцип, реализуемый, в частности, в философской антропологии, либо в подчинении человека культуре, что присутствует в культурологии и философии культуры.
В чем конкретно выражается ограниченность философско-антрополо-гического и культурологического подхода к описанию явлений, имеющих двойную «юрисдикцию» - антропную и культурную? Ответить на этот вопрос мы сможем, если определим, что представляет собой та совокупность явлений, которая мыслится исследователями как предмет культурологического и философско-антропологического подходов.
© С.Н. Оводова, 2014
Каждая форма духовной человеческой деятельности по-своему трактует действительность, по-разному проставляются акценты, отчего актуализируются определенные смыслы. Вся полнота действительности ни одной из форм человеческой деятельности не схватывается. При этом создаются цельные, обладающие собственной логикой модели действительности, воплощенные в реальности. Реальность моделируема, конструируема и создаваема. В неклассической и постнеклассической философии такая трактовка понятия «реальность» получает наибольшее признание. В частности, Э. Касси-рер говорит о символичной, а следовательно, условной, изменяемой и конвенциональной природе культуры [1]. Это соотносимо с пониманием явления у Хайдеггера: «кажут себя и в казании себя как эти себя кажущие являются "показателями" чего-то, что само себя не кажет», «словом "явление" мы указываем на нечто, в чем нечто является не будучи само явлением» [2]. Подтверждение этой модели реальности мы найдем в постмодернистской философии. В постмодернизме признается невозможность постижения единой истины, истин много и они относительны. Каждая истина упакована в определенную реальность, в пределах которой истина легитимна. Поливариативность реальностей представляет собой набор возможных моделей постижения действительности. Идея символичной природы реальности подводит нас к тому, что возможно создавать альтернативные реальности путем перекодирования знаковой системы.
Еще в рамках структурализма осуществлялась попытка выделить универсальную единицу, из которой созданы культурные формы. Также представители семиотики начинают выделять из окружающей нас реальности знаки, создавать из них системы, изучать законы функционирования этих систем. Все это легло в основу постструктурализма, где произошел отказ от поиска универсальной, всеобъемлющей модели реальности. Реальность конструируема - это главное, что было значимо для постструктурализма. Это дало основание для игры с реальностью. Интерпретация, перекомбина-биция выделенных ранее структурализмом и семиотикой атомов реальностей позволили складывать из них новые реальности. Знаковая природа реальности в силу своей сложности и закамуфлированности не столь явна. Посредством усложнения знаковой составляющей реальность все более опосредуется от действительности, что было зафиксировано Ж. Бодрийяром в понятии «симулякр». Симулятивность реальности наращивалась, создавалась виртуальная реальность. Впоследствии виртуальная реальность охватывает все большее смысловое пространство, человек оказывается в ситуации погружения в виртуализацию, види-
мость, что вызывает «страсть Реального», желание вернуть ощущение реальности происходящего вокруг, о чем говорит С. Жи-жек [3]. Окружающая реальность ставится под сомнение, ведь если реальность создаваема, то, возможно, окружающий мир -это симулякр реальности.
Для постмодерна реальность не объективна, не дана нам, она создаваема и поэтому условна, конвенциональна, изменяема, модифицируема, нити-знаки можно сплести и в другой узор. Вследствие этого теряется ощущение реальности, граница между реальностью и иллюзией становится не столь явной. Данный процесс детерминирован также тем, что виртуальная реальность, как и актуальная реальность, возводится к родовому для них понятию «реальность» (представляет собой один из видов реальности), что актуализирует вопрос «а что такое реальность?». Реальность дробится на виды, признается наличие множества реальностей: субъективной, объективной, социальной, культурной, актуальной, виртуальной, - все это размывает границы реальности, поэтому содержание понятия «реальность» становится трудно определить. Реальность констуируема, возможно создавать разные модели реальности в связи с тем, что способы конструирования реальности поливариативны. Нами будут рассмотрены фи-лософско-антропологическая и культурфи-лософская модели реальности.
До сих пор не существует однозначного определения культуры. Каждое определение высвечивает лишь одну из возможных граней понимания культуры. Противополага-ние культуры природе представляет собой отрицание, а следовательно, отмежевание от содержания понятия «природа», но не содержательное наполнение понятия «культура». Определения культуры не указывает нам на специфику культуры, нет видового своеобразия, непохожести на другие явления. Неоднозначность определения культуры связана с тем, что культура конструируема. В пределах каждого исследования конструируется условная совокупность явлений, которая мыслится в качестве модели культуры. Это детерминировано тем, что культура не дана в ощущениях подобно материи, это умозрительный образ.
Несмотря на то что моделей культуры множество и они разнообразны, можно выделить основные принципы их конструирования. Модель культуры собирается из окружающих исследователя явлений посредством уподобления культуры зримому образу, аналогу (1), определения бинарных оппозиций (2) или выделения доминантной составляющей (3).
Поиск связи между культурой и зримым образом основан на метафоричности мышления. Культура возводится к некоторому прообразу, который встречается в повсе-
дневности человека. Характеристики прообраза, его принцип устроения переносятся на культуру, которая начинает рассматриваться как воплощение данного образа. Уподобление культуры зримому образу представляет собой мышление аналогиями, которые выстраиваются между зримым образом и культурой. Развитие культуры мыслится как приближение к аналогу посредством метафорического уподобления.
Прежде всего, в качестве наиболее популярного аналога для уподобления необходимо указать на организм. При уподоблении культуры организму культура понимается как нечто живое, растущее, эволюционирующее и, как следствие, конечное, так как конечен (смертен) любой организм. Так, например, наиболее известные аналогии культуры и организма мы находим в творчестве И.Г. Гердера, Г.В.Ф. Гегеля, О. Шпенглера.
Организм - это не единственный аналог для понимания культуры, связанный с природой, географическая среда, а именно ее пространственный прообраз, также служили основанием для типологизации культур. В рамках данных исследований выстраивалось взаимоотношение «культура - ландшафт», где признавалась зависимость характера культуры от географических особенностей местности. Если вспомнить этимологию слова «культура», то связь земли и культуры оказывается закономерной, так как культура (от лат. cultura) - возделывание, воспитание, образование, развитие, почитание. Характер возделывания (обрабатывания земли), приспособление народа к особенностям среды отражался на культуре, т. е. синонимом характера культуры мог стать ландшафт, видимый образ географических особенностей. К сторонникам такого принципа конструирования понятия «культура» мы можем причислить Ш.Л. Монтес-кьё, Ф. Ратцеля, Л. Фробениуса, Н. Бердяева. Каждый из них связывал развитие культуры с той местностью, на которой культура зарождалась и развивалась.
Природа представляет собой не единственно возможный аналог для понимания культуры. Вещи, порожденные культурой, также становятся аналогами. Одним из важнейших творений культуры является техника. Она позволяет эффективнее решать поставленные задачи, под ее влиянием изменились не только сфера производства, но и культура и общество. Видимым образом техники является машина. В работе «Миф машины» Л. Мамфорда машина используется в качестве аналога для постижения культуры. Именно против такой культуры, подавляющей отдельного человека, выступали битники. Битники демонстрируют взгляд извне на машинизированную культуру. Общество-комбинат формует людей, вытачивая из них необходимые детали для работы мегамашины - культуры. Необходи-
мость соответствовать и встраиваться в заранее заданные культурные координаты отвергалась битниками, что делало их движение контркультурным.
Идея «сделанности» культуры продолжается в следующем рассматриваемом нами аналоге - тексте. В XX в. обострился интерес к языку, возникает множество способов работы с текстом и его интерпретаций. К такому пониманию культуры обратились философы-постмодернисты. В пределах данного подхода мир трактуется как нарративный дискурс, что влечет за собой понимание культуры как заполненного цитатами интертекстуального поля, оперирование с которым происходит по законам текстуальности.
При постижении культуры через уподобление аналогу, прообразу, через метафорическое уподобление и перенесение характеристик аналога на культуру происходит подмена понятия культуры аналогом. Понятие культуры заполняется при помощи замещения свойствами аналога свойств культуры, само понятие культуры при этом не раскрывается.
Следующим принципом построения модели культуры, подлежащим теоретическому описанию, является определение ее бинарных оппозиций. При моделировании культуры посредством указания на бинарные оппозиции определяется диапазон, в пределах которого формируется смысловое поле культуры.
Определение бинарных оппозиций, как правило, происходит по основанию какого-либо свойства культуры. Примерами «работы» данного принципа являются концепции Ф. Ницше о дионисийском и аполлониче-ском началах в культуре, А.С. Хомякова о кушитских и иранских культурах, П. Флоренского о ночных и дневных культурах, Л. Фробениуса о хтонической и теллурической культурах, К. Юнга об интровертных и экстровертных культурах. Каждый из авторов ведет поиски смысла культуры через ее полярные составляющие, отчего анализ культур представляет собой разворачивание эвристического потенциала бинарных оппозиций.
Выделение двух принципов, начал или сил, организующих культуру и пронизывающих все ее сферы, является одним из возможных способов понимания сущности культуры. Каждая выделенная бинарная оппозиция представляется продуктивной в пределах целостной концепции автора, а вне теряет универсальность и не может служить объясняющей схемой для культурного материала, не вошедшего в концепт.
Последним принципом конструирования культуры, подлежащим рассмотрению, является определение доминанты в культуре. Выделение доминантной составляющей при создании моделей культуры основано на представлении о том, что культура
может быть выведена из сферы культурной деятельности, что представляется смыслоза-дающей для всей культуры в ее целостности. Классификация культур в рамках данного подхода выстраивается через ранжирование сфер культурной деятельности, например, когда культуры различают исходя из религии, искусства, науки или материальной сферы.
Одной из самых очевидных культурных доминант выступает язык. Каждая культура имеет свою языковую картину мира, мир культуры явлен в языке, то, что не имеет именования, считается несуществующим. Различие культур обосновывается различием языковых картин, каждая их которых представляет собой определенный способ концептуализации действительности. Своеобразие национального характера культуры находили в языке В. Гумбольдт, Э. Сепир, Б.Л. Уорф.
Следующей культурной доминантой является религия. При понимании культуры посредством соотнесения ее с преобладающей религией возможно выстроить разные модели трактовки роли религии в культуре. В качестве одной из таких моделей выступает понимание религии как первоначала культуры. Руководствуясь данным принципом для того, чтобы познать культуру, необходимо постичь религию, так как именно посредством нее происходило формирование основ культуры. Религию и культуру соотносят в своих сочинениях Э. Тайлор, П. Флоренский, М. Вебер, Р. Нибура, Августин.
Если в качестве сферы, выступающей доминантной для конструирования культуры выступает искусство, то акцент переносится на творческое начало культуры. Примеры такого понимания культуры мы можем встретить в работах М.М. Бахтина, С.С. Аверинцева, В.С. Библера.
На волне сциентистских устремлений XX века в качестве культурной доминанты стала пониматься наука. История науки, по Дж. Берналу, приравнивается к истории культуры, именно в ней происходит все существенное в развитии человечества [4]. В.С. Степин выделил типы научной рациональности и типы культуры [5].
Выделенные нами подходы еще раз показывают, насколько культура многообразна и что создать единую концепцию, соединяющую достижения всех подходов, не представляется возможным, многие из них прямо противоречат друг другу. Каждая культурфилософская концепция работает не со всей действительностью в ее многообразии, а конструирует свою культурную реальность, которая есть актуализация действительности в определенном модусе, посредством чего мы видим культуру представленной целым набором реальностей. Развитие культуры мыслится исследователями как разворачивание принципов, по-
ложенных в основание моделирования культуры, а не ее реальное бытование. Так, при понимании культуры посредством соотнесения с аналогом развитие культуры представляется как все большее уподобление культуры прообразу, который выступает метафорой для постижения культуры, т. е. культура должна становиться более органичной, механистичной или текстуальной. В случае если культура моделируется посредством определения бинарных оппозиций, то авторами развитие культуры представляется как приближение к одному из «чистых» типов, что влечет за собой акцентирование свойства культуры, положенного в основание бинарной оппозиции, а иные свойства культуры уходят в тень. Если моделирование культуры основано на выделении доминантной сферы, то вся культура сводится к ней, а существенными в культуре считаются только изменения, произошедшие в доминантной сфере. Продолжение указанных традиций исследования культуры предполагает поиск новых образов или новой, более точной бинарной оппозиции и рассмотрение культурного материала через их призму. Например, следующим аналогом для понимания культуры может выступить виртуальная реальность, доминантной сферой -дизайн, бинарная оппозиция «технократическая - экологическая культура» будет выделена на основании того, как мыслится дальнейшее существование человечества. Предложенные нами примеры продолжения исследовательских традиций, несмотря на то что они схватывают актуальное состояние культуры, все же более помогают понять смысл самого аналога, образа или сферы культуры - виртуальной реальности, дизайна, технократической и экологической тенденций в культуре, но они не отражают суть культуры.
Анализируя наличествующие в культурологии и философии принципы конструирования культуры, мы можем сделать вывод об игнорировании антропной составляющей в указанных концепциях. При построении теоретического ядра исследователями, как правило, указываются внеантропные характеристики, ключевые свойства культуры, куда человек оказывается уже вписанным. Человек рассматривается как носитель культуры, но не как ее творец, константы человеческого бытия при моделировании культуры не учитываются. Подобная ситуация, описанная, в частности, постмодернистами, объясняется пластичностью антроп-ных характеристик. Культура же должна зиждиться на жестких основаниях. Человек оказывается отрезан от культуры, что имеет существенные как культурные, так и антропологические последствия: культура все более дробится, работы, пытающиеся охватить культуру как целое, сменяют поиск трендов культурного развития, человек дистанциру-
ется от собственной культурной традиции, теряется в экзотике культурных новаций, модифицирующих его естество. Указанное делает актуальным создание теоретической площадки, на которой антропные и культурные константы взаимодействовали бы в рамках единой реальности.
В рамках философской антропологии, наоборот, все внимание исследователей сосредоточено на человеке. Философская антропология изучает константы человеческого бытия, формулирует сущностные характеристики человека, проясняет основания человеческой природы.
Анализ человека как философской проблемы сопровождается попытками выделить родовую характеристику. В Античности родовой характеристикой становится социальность, в Средние века - вера, в Новое время - разум. Начиная с экзистенциализма девальвируется всеобщее, акцент переносится на существование, происходит индивидуализация проекта «человек». Но человек в целостности ни одним подходом не ухватывается.
Осуществлялись попытки определить человеческое измерение культуры за пределами философских генерализаций. Например, культура эпох или стран понималась через отдельную личность. Внимание к выдающейся личности проявлялась в том, что историк видел культуру через царя или императора, а философ - через предшественника. Не случайно история философии сформировалась как жанр, только начиная с немецкой классики, положившей в основу некие принципы, до этого история философии - это история философов. История искусств до сих пор представляет собой историю индивидуальных прорывов. Собственно философия культуры от такого подхода ничего получить не может - частное не может быть общим, даже если это частное порождает всеобщие ценности.
Попытки рассмотреть культуру с учетом антропологических характеристик также осуществляются в виде списывания культуры с видимых свойств человеческой природы. В качестве таких свойств выступали возраст, раса, гендер. Стоит отметить, что ни один из предложенных способов не позволяет приблизиться ни к пониманию человека, ни к пониманию культуры.
Основная черта человека - это его ме-таксичность (изменчивость). При выделении доминанты он встраивается в схему - переносит вещи, называет вещи, пишет картины в определенном стиле, верит в определенного бога. Человек адаптируется, подстраивается, научается. В культуре посредством воспитания воспроизводятся шаблонизированные антропологические проекты. В качестве наиболее ярких примеров проектирования реальности посредством воспитания можно привести два проекта: антро-
пологический проект Древней Греции и антропологический проект СССР. И в том и в другом случае мы видим определенную взаимосвязь между антропологическим типом и спецификой культуры: выделялась некая доминанта, в соответствии с которой и выстраивался антропологический проект.
Современная культурная ситуация порождает иные антропологические проекты. Все чаще говорится об антропологической катастрофе, о наступление постчеловеческого будущего. Постчеловек соотносится с такой культурой, где нет места человеку, где человек теряет свои изначальные характеристики, модифицируется - физически, метафизически, превращаясь в мутанта, киборга, теряя свою генетическую идентичность, смешивая свой генотип с животным, растворяя себя в технике. Постчеловек - это доведение до логического конца тех установок, которые реализуются в культуре в настоящее время. Культура - это разворачивание идеала во времени и пространстве и прочерчивание координат для формирования человека. Исходя из этого, посредством гуманитарной экспертизы мы можем определить идеал, в соответствии с которым формируются человек и культура.
Утверждение, что антропологический тип изменяется, не вызывает вопросов. Нарастающая коммуникативная интенсивность, сопряженная с поливариативностью современной культуры, приводит к постоянной потребности в новизне. Глубокий диалог личностей, настроенных на взаимопонимание и со-бытие, трансформируется в интерактивную коммуникацию. Человек теряет укорененность, становится номадом. Изменяется образ Другого, скорее, даже Другой начинает поглощать Я. Человек теряет свою идентичность, перестает быть человеком, становится новой формой, граничащей с техникой, животным. На этой грани и возникает постчеловек как форма перехода от человека к иному типу. Приставка «пост» появляется вследствие представления о том, что homo sapiens sapiens не конечная ступень в эволюционной лестнице. Дальнейшее видоизменение возможно, и осуществляется оно под влиянием многих факторов.
Разрыв культуры и человека, существующий не только в пределах научных областей и иллюстрируемый тем, что и философия культуры и философская антропология замыкаются на своих предметах - культуре и человеке соответственно, реализуется и в повседневности. Человек теряет свою идентичность, не связывает себя с культурой.
Каждый из подходов, культурфилософ-ский и философско-антропологический, посредством набора методологических установок создает собственную модель реальности, в переделах которой наиболее значимыми
становятся или культура, или человек. При этом реальное, а не моделируемое сопряжение человека и культуры не рассматривается. Нас не интересует культура в ее оторванности от человека, культура как цель, как норма, высшая ценность. Наше внимание направлено на антропокультурные проекты, на точки соприкосновения человека и культуры в момент формирования реальности. Противоречие между культурфилософ-ской и философско-антропологической моделями реальности при изучении целостной антропокультурной реальности может быть снято.
Антропокультурная реальность представляет собой выстраивание культуры исходя из витальных ориентаций и биологических характеристик человека. В пределах антропокультурной реальности формируется комфортная среда для жизнедеятельности человека.
Как мы уже говорили выше, реальность конструируема, при этом современная культурная ситуация характеризуется тем, что наибольшее влияние на конструирование реальности оказывает дизайн.
В современной культуре дизайн имеет тотальный характер. Он проникает в нашу повседневность, постоянно преобразует среду, в которой мы пребываем. Дизайн представляет собой не только художественное оформление пространства, но и проектирование среды, а следовательно, и прочерчивание координат, в пределах которых разворачивается и осуществляется жизнь человека. Все подчинено единому замыслу творца-создателя дизайн-проекта. Вещи и предметы подогнаны друг к другу, представляя собой идеальный мир, предлагаемый человеку для размещения и удовлетворения своих потребностей. Завораживая и завлекая человека в сказочный мир удобства и эстетизма, дизайнеры посредством спроектированного ими пространства транслируют стандарты потребления, нормы и, как вывод, жизненные модели.
Излишнее подчеркивание пассивной роли человека внутри системы тотального дизайна осуществляется нами сознательно, чтобы указать, что влияние дизайна испы-тывается всеми, но не всеми это осознается.
Дизайн предполагает создание концептов, целостных образов, в которые оказываются вписанными вещь, человек, среда. Продукт, созданный дизайнерами, встраивается в определенную модель реальности. Для продвигаемого продукта подбираются окружение, рекламный слоган, модель, которая станет лицом продукта, - все это есть разворачивание концепта. Желанный образ, обещающий удовольствие, сопровождает продукт и побуждает потенциального потребителя соответствовать модели поведения, заданной дизайнерами. Причем стоит отметить, что по функциональности продук-
ты не отличаются, различие состоит в дизайне, что свидетельствует о превалировании эстетического оформления над утилитарностью, а также о борьбе жизненных моделей, а не просто продуктов и производителей.
Дизайн городской среды оказывает влияние на социум, задает темп и направление движения горожан. Посредством использования продуктов дизайна у человека вырабатываются новые телесные техники, ранее (до начала пользования дизайн-продуктом) ему не присущие. Дизайн представляет собой единство художественных и технических характеристик вещи (проекта, программного обеспечения и т. п.), именно поэтому он так притягателен и утилитарен одновременно, легко вписывается в повседневность человека и оказывает на нее большое влияние.
Формирование антропокультурной реальности, гармонично сопрягающей культуру и человека, не должно сопровождаться отказом от техники, скорее, необходимо учитывать влияние среды на человека и создавать дизайн-проекты, соответствующие эргономическим требованиям. Коммуникативные стратегии антропокультурной реальности должны соответствовать естественным принципам взаимодействия человека, в противовес наличествующим агрессивным технологиям коммуникации. Например, сигналы оповещения техники порой повергают человека в смятение, так как их «язык» не является для человека естественным. Человек спокойно считывает звуковые и визуальные сигналы в природе, потому что эти звуки и образы стабильны, неизменяемы. Динамика изменения культурной реальности заставляет человека постоянно адаптироваться к новым сигналам опознавания, которые иногда противоречат друг другу, что создает хаос и заставляет человека постоянно быть сконцентрированным, чтобы правильно отреагировать на любой сигнал.
Мы уже говорили, что человек изменяем, он приспосабливается к новым культурным условиям и начинает реализовывать заложенные в них антропологические проекты, которые иногда направлены на взращивание постчеловека, а не человека. Создание реальности, отвечающей витальным ориента-циям и биологическим характеристикам человека, будет способствовать более естественной и комфортной жизни. Именно к такой реальности станет возможным применение предиката «антропокультурная», т. е. реальность, базирующаяся на культуре, имеющей антропную установку.
Учитывая тотальное распространение дизайна в современной культуре и его внедрение почти во все сферы деятельности человека, необходимо осознавать, какие смыслы транслируются дизайном, какие
антропологические и культурные проекты в нем содержатся, а также как будет выглядеть реальность, над созданием которой каждый день работают дизайнеры.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Кассирер Э. Философия символических форм : в 3 т. М. ; СПб. : Университетсякая книга, 2002. Т. 3. Феноменология познания. С. 11.
[2] Хайдеггер М. Бытие и время : пер. с нем. В.В. Бибихина. СПб. : Наука, 2006. С. 29.
[3] Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального. М. : Фонд «Прагматика культуры», 2002. С. 11.
[4] Бернал Дж. Наука в истории общества : пер. с англ. А. М. Вязьминой, Н. М. Макаровой, Е. Г. Панфилова; общ. ред. Б. М. Кедрова, И. В. Кузнецова. М. : Издательство иностранной литературы, 1956. 736 с.
[5] Степин В. С., Горохов В. Г., Розов М. А. Философия науки и техники : учеб. пособие. М., 1995. С. 285-290.
