CC BY
3Палеоросия. Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях
ПаХторюога: еп %ропю, еп лрооюлю, еп ег5ег Научный журнал Санкт-Петербургской Духовной Академии № 4 (24) 2023
ev "Проа^,
rrvTOApl
<2.
ПАААЮРШЛА ДРЕВНЯЯ РУСЬ Я>
личной
И. А. Герасимова
Проект древнерусской ноуменальной философии В. В. Милькова
УДК 1(470)(091)
DOI 10.47132/2618-9674_2023_4_6 EDN GMTNAL
Аннотация: В статье представлен проект древнерусской ноуменальной философии выдающего исследователя древнерусской книжности В. В. Милькова. Онтология ноуменальной философии предполагает целостность ноуменального (духовного, небесного, мысленного) и феноменального (чувственного, земного) бытия. Традиция ноуменальной философии представлена «Ареопагитиками» Псевдо-Дионисия и «Диоптрой» Филиппа Пустынника, компиляциями из трудов свт. Григория Богослова, а также апокрифическим сочинением «Книга Еноха». Рецепции христианизированных неоплатонических идей прослеживаются от начала книжной культуры X в. вплоть до XX в. В философском аспекте в ноуменальной философии можно выделить классические разделы онтологии, гносеологии, антропологии, социальной философии, а также, вопросы психодуховных практик. В. В. Мильков выделяет основные черты ноуменальной философии, которые отличают это течение древнерусской мысли от других: абстрактный философский язык, парадоксальная трансцендентность и имманентность Первоначала миру, присутствие ноуменального в феноменальном, иерархическое устроение бытия, принцип троичности. Выдвигается гипотеза воплощения принципов ноуменальной философии в социальной программе и жизненном подвиге прп. Сергия Радонежского. В. В. Мильков рассматривает ноуменальную философию как духовную константу русской ментальности и ядро традиционных ценностей.
Ключевые слова: христианизированный неоплатонизм, ноуменальная философия, древнерусская книжность, «Ареопагитики», «Диоптра», онтология, гносеология, антропология, социальные программы.
Об авторе: Ирина Алексеевна Герасимова
Доктор философских наук, главный научный сотрудник Института философии РАН.
E-mail: homegera@gmail.com
ORCID: https://orcid.org/0000-0001-7382-4447
Для цитирования: Герасимова И. А. Проект ноуменальной древнерусской философии В. В. Милькова // Палеоросия. Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. 2023. №4 (24). С. 6-14.
Статья поступила в редакцию 21.02.2023; одобрена после рецензирования 28.02.2023; принята к публикации 28.02.2023.
Paleorosia. Ancient Rus in time, in personalities, in ideas
nalaiopwoia: ev cpovw, ev ppoowpw, ev eidei
Scientific journal of Saint-Petersburg Theological Academy № 4 (24) 2023
ev "npoaoiy, ^ -
frWim
<2.
ÜAAAIOPQSIA
äpebhhh pycB
Irina Gerasimova
The Project of Ancient Russian Noumenal Philosophy by V. V. Milkov
UDK 1(470)(091)
DOI 10.47132/2618-9674_2023_4_6 EDN GMTNAL
Abstract: The article presents a project of the ancient Russian noumenal philosophy by V. Milkov, a distinguished researcher of ancient Russian literature. The ontology of noumenal philosophy presupposes the unity of noumenal (spiritual, heavenly, intellectual) and phenomenal (sensory, earthly) existence. The tradition of noumenal philosophy is presented in "Areopagitica" by Pseudo-Dionysius and "Dioptera" by Philip the Hermit, compilations from the works of St. Gregory the Theologian as well as the apocryphal composition "The Book of Enoch." Receptions of christianized neoplatonic ideas can be traced from the beginning of the book culture of the 10th century up to the 20th century. In the philosophical aspect of noumenal philosophy, it is possible to discern such classical branches as ontology, epistemology, anthropology, social philosophy, as well as issues of psychospiritual practices. V. Milkov highlights the main features of noumenal philosophy that distinguish this trend in ancient Russian thought from others: abstract philosophical language, paradoxical transcendence and immanence of the First Principle to the world, presence of the noumenal in the phenomenal, hierarchical organization of being, principle of triad. A hypothesis of implementing the principles of noumenal philosophy in the social program and life feat of St. Sergius of Radonezh is put forward. V. Milkov considers noumenal philosophy as a spiritual constant of the Russian mindset and the core of traditional values.
Keywords: Christianized Neoplatonism, Noumenal Philosophy, Ancient Russian Literature, "Areopagitica", "Dioptera", Ontology, Epistemology, Anthropology, Social Programs.
About the Author: Irina Gerasimova
Doctor of Philosophy, Principal Researcher at the Institute of Philosophy of the Russian
Academy of Sciences.
E-mail: homegera@gmail.com
ORCID: https://orcid.org/0000-0001-7382-4447
For citation: Gerasimova I. The Project of the Old Russian Noumenal Philosophy by Vladimir Milkov. Paleorosia. Ancient Rus in time, in personalities, in ideas, 2023, No. 4 (24), p. 6-14.
The article was submitted 21.02.2023; approved after reviewing 28.02.2023; accepted for publication 28.02.2023.
Владимир Владимирович Мильков, как оригинальный исследователь, увлеченный и любивший свой предмет, выработал свою методологию исследования древнерусских текстов. Его стиль мышления — образный, логически выстроенный и вместе с тем художественно-ассоциативный. Как историк философии он исключительно добросовестно и тщательно относился к текстам, к переводам, историографии, историческому контексту. Он как магнит притягивал историков, археологов, филологов, славистов, философов, религиоведов к работе над отечественным наследием. Современный междисциплинарный подход стал основой проводимых им исследований. Его широкая русская душа не терпела фальши и несправедливости, избирательности и односторонности в оценках нашего прошлого. Он страстно любил древнерусскую культуру во всем многообразии ее проявлений. Но были и особые предпочтения — народное мироощущение, а в философии — традиция неоплатонизма, имевшая многочисленные разветвления как в христианской среде, так и в апокрифической литературе. Как человек, чутко переживавший реалии современной жизни, он размышлял над истоками русской духовной традиции, усматривая их именно в ноуменальной философии.
Содержание понятия «ноуменальная философия» формировалось Владимиром Владимировичем по мере открытия и изучения текстов, создания концептуального языка и методологии. Раннее христианское мышление дуалистично, что сказалось и на картине мира. Мир горний (небесный) противостоит миру дольнему (земному). Тонкости онтологии горнего мира сглаживались, не проговаривались. Идея многоярусного устроения небес звучала в апокрифах, но не в ортодоксальной традиции. Такое контрадикторное (антиномичное) миропонимание имело историко-культурный смысл: нужно было напряжение в этой жизни ради спасения души. Но были и языковые трудности в изложении этих вопросов. Следуя принципу дуальности бытия, Владимир Владимирович использовал пару противоположностей — ноуменальное и феноменальное. В философской литературе «ноуменальное», как правило, имеет коннотации смыслового, сущностного, архетипичного. Многое было заимствовано у Платона, в том числе строение внутреннего человека, но в среде экзегетов были разночтения. Одни выделяли тело и душу, другие придерживались трехсоставности природы человека — тело, душа и дух, как у Платона. Трехсоставной природы человека придерживался св. апостол Павел. Несмотря на разногласие, общим было мнение относительно земного пути души, которая либо склоняется к телесным страстям, либо устремляется к Богу, взращивая в себе духовные семена. Хочу заметить, что книжники часто не проясняли в слове тонкие вопросы бытия, нередко эта функция ложилась на изображение в иконописи. Но это особый вопрос.
Богословы, обогатившие неоплатонизм христианским вероучением, постулировали целостность духовного и телесного бытия человека, единство сокрытого духовного (божественного, ноуменального) измерения бытия и явного, чувственного мира природы (феноменального). «Присутствие ноуменального в феноменальном» понималось В. В. Мильковым как «проекция на земное бытие ноуменальной перспективы»1. Все благое в мире — от Бога.
Актуальность ноуменальной традиции можно оценивать с разных точек зрения. В. В. Мильков обращал внимание на значимость историко-философского анализа многих текстов, которые были, прежде всего, в поле зрения филологов и историков. Он подчеркивает, что историко-философский анализ в условиях современной борьбы идей и поиска духовных констант русской ментальности, определения в национальной идее задает ориентиры в понимании «традиционных ценностей». Он сам,
1 Здесь и далее в скобках приводятся цитаты из неопубликованной работы В. В. Милькова.
как и другие исследователи древнерусской культуры, выявляют множество идейных течений мысли. При этом ноуменальная традиция как самостоятельное и, более того, «сквозное» течение отечественной мысли, которое можно проследить вплоть до XX в., не исследовалась. Но именно она, по мнению Владимира Владимировича, составляет ядро русской духовности, константу православия, укоренившегося в душе русского народа.
К ноуменальной философской традиции В. В. Мильков относил, прежде всего, тексты христианизированного платонизма. К наиболее выдающимся и популярным среди древнерусских книжников, по его мнению, принадлежат «Ареопагитики» Псевдо-Дионисия, «Диоптра» Филиппа Пустынника, славянские переводы сочинений свт. Григория Нисского, апокрифическое сочинение «Книга Еноха».
В данной работе я хочу познакомить с проектом ноуменальной древнерусской философии, который зрел на протяжении всего периода творчества В. В. Милькова, но в каком-то законченном виде работа не была доведена до конца. Материалы почти готовы к печати в очередном исследовании и переводах, публикация которых была предназначена для серии «Памятники древнерусской мысли». Проведена солидная исследовательская работа. В монографию вошли исследовательские статьи самого В. В. Милькова и Н. Г. Николаевой, новые переводы Псевдо-Дионисия — «Таинственное богословие», «О церковном священноначалии», «О божественных именах», «Послание Титу иерарху», перевод 5-го слова из труда Филиппа Пустынника «Диоптра».
Во Введении Владимир Владимирович писал о своеобразии православной мысли, которая повлияла на последующие поколения, сформировав национальную традицию. Статья «Истоки древнерусской ноуменальной традиции и ее развитие» освещает историю бытования на Руси неоплатонических идей. Знакомство с идеями «Ареопагитик» на Руси начиналось в Х1-Х11 вв., благодаря присутствию фрагментов в текстах богослужебного характера, а также в качестве компилятивных элементов переводных текстов христианской экзегезы. Как пишет Мильков, «собственно древнерусская традиция Согрш'а Areopagiticum начинается копированием южнославянских списков с конца XIV — начала XV вв.» В середине XIV столетия появился славянский перевод «Диоптры» Филиппа Пустынника (Монотропа), выдающегося произведения ноуменальной философии, которое по праву стали называть энциклопедией православной антропологии средневековья. Это было время нарастания напряжения перед решающим событием в жизни русского народа — Куликовской битвой. Неравнодушное сердце Владимира Владимировича переживало эти события как знаковые для всей последующей истории нашего отечества, и, скорее всего, мировой. В суровых испытаниях шло собирание духа русского народа прп. Сергием Радонежским. Резкое увеличение числа списков «Ареопагитик» наблюдается в XVI-XVП столетиях. Наиболее волнующим стал вопрос о соотношении Священства и Царства. Идеи Псевдо-Дионисия оказались созвучными ортодоксальным экзегетам и их оппонентам, мистически-аскетически настроенным нестяжателям и еретикам. Как подчеркивает Мильков, сравнительный анализ двух основных произведений ноуменальной философии «Ареопагитик» и «Диоптры» показывает, что они «в идейном плане с исихазмом паламиского толка общих точек соприкосновения не имели. Отдельные мотивы находят соответствия с исихазмом в широком смысле».
Основная исследовательская глава в неопубликованной монографии, написанная В. В. Мильковым, называется «Специфические черты средневековой ноуменальной философии, их развитие на русской почве, отличия от других религиозно-философских традиций». Разделы главы отвечают классическим делениям философского знания.
Два начальных параграфа посвящены вопросам онтологии. Первый параграф называется «Концепция бытия в ноуменальной философии» и содержит подразделы:
парадоксальная онтология Ареопагитик; структурная организация бытия в ноуменальной философии; онтологическая проблематика в произведениях древнерусской мысли, отличия от ноуменальной философии.
Можно согласиться с Мильковым и другими исследователями в том, что «в истории древнерусской мысли это первый текст, который без натяжек можно квалифицировать как философский по сути и религиозный по назначению». Парадоксальная онтология «Ареопагитик», выстроенная на постулате трансцендентности Первоначала и имманентности его миру, задавала камертон понимания мира и назначения человека в нем, способов познания мира и путей постижения Бога, а также идеального общественного устройства и отношения к миру и людям. На философский способ изложения указывают деперсонализация и деантропоморфизация Божественного Первоначала, апофатический способ аргументации (близкий Плотину и Порфирию). В духе неоплатонизма и пантеизма всепроникающий Божественный Свет пронизывает все иерархически устроенное мироздание. Материя в своих первоистоках (как ноуменальная, духовная субстанция) исполнена красоты и добра. Существенная черта онтологии Ареопагитик — неоплатоническая идея эманации Первоначала. Последнее приводит к выводу: «Логика онтологической данности подводит к выводу о предсуществова-нии мира, что можно сближать с оригеновской версией вечного творения, которая так же выводилась из неоплатонических установок». Вывод Милькова согласуется с исследованиями сохранившихся греческих фрагментов труда Оригена «О началах»2. Устроенная по принципу триадности иерархическая лестница связывает ноуменальное и феноменальное пространство, являясь универсальным законом. Основа классификации Ареопагита — суть имен чинов небесной иерархии, что открывало свободу для интерпретаций. Мильков подробно воспроизводит различные рецепции принципов онтологии «Ареопагитик» как в западном богословии, так и в древнерусской книжности.
Второй параграф посвящен представлениям древнерусских книжников об инобытии. Он содержит тематические разделы: «Споры о рае в Древней Руси и их идейно-философская подоплека»; «Мысленный рай и мистико-аскетическая традиция»; «Тема рая в древнерусской письменности»; «Концепция земного рая и ее трансляция в древнерусскую письменность»; «Архаические истоки концепции феноменального рая»; «Небесный рай и его трактовка с позиций ноуменальной философии»; «Апокрифические образы иного мира»; «Неоплатонические черты райского образа в "Диоптре" Филиппа Пустынника»; «Двойственность трактовки рая и ее отражение в древнерусской мысли».
Тема рая страстно волновала все слои древнерусского общества. Знаменательно, что полемика обострилась в середине XIV в. Приводя обширную историографию по данному вопросу и благодаря сравнительному анализу, исследователь делает вывод: «Приведенные материалы наглядно свидетельствуют, что наибольший вклад в разработку концепции небесного рая внесли представители христианизированного неоплатонизма». Замечу, что вопрос о рае представляет не только историко-религиозный, историко-философский и историко-культурологический интерес. Размышления о тематике рая выводят на современные философско-научные вопросы картины мира, эволюции Земли, трансформаций сознания и пр. Проблема рая должна войти в обширную тематику диалога науки и религии.
Второй параграф статьи освещает вопросы гносеологии и называется «Способы познания бытия в русской ноуменальной философии». Он содержит два раздела — «Особенности ноуменальной гносеологии», «Гносеологическая проблематика
2 См.: Серегин А.В. Гипотеза множественности миров в трактате Оригена «О началах». М., 2005.
в древнерусской мысли: сравнительный аспект». Первый раздел раскрывает гносеологические установки «Ареопагитик». Дуальная картина бытия, в которой условия феноменального мира отличаются от условий ноуменального мира, предполагает два рода познания. Чувственное и рациональное познание соответствуют ориентации в феноменальном мире (адаптации к миру чувственного). Божественное Первоначало трансцендентно и непостижимо. В то же время оно имманентно миру, из чего следует, что должны быть возможности его постижения, иначе целостность ноуменального и феноменального будет нарушена. Ареопагит раскрывает два бытовавших в его время пути постижения Божественного — мистический и символический. Первый предполагает аскетизм — отрешение от всего земного, безмолвие как условия обретения сверхчувственного переживания. Символы косвенным образом связывают феноменальное и ноуменальное. Говоря современным языком, связь осуществляется через явный символ-знак и его сокрытое значение. Оригинальная теория неподобных образов псевдо-Ареопагита раскрывается в следующей главе, написанной Н. Г. Николаевой. Посредством неподобных образов, ассоциированных с феноменальным миром, устанавливается как бы пьедестал восхождения к смыслам ноуменального мира. В отличие от «Ареопагитик» в «Диоптре» Филиппа Пустынника, как пишет Мильков, проводится традиция теологического рационализма, которая лишена мистики. Я бы не согласилась с автором в оценке чувственного познания в «Диоптре» как грубого сенсуализма. В ходе исторической и культурной эволюции развиваются физиологические, социальные и, особенно, высшие чувства (эстетические, религиозные). Утонченная чувствительность человека культурного соединяется с интеллектом и этикой как внутренней потребностью к разумному поведению. Более сущностная проблема, как я представляю, заключается в ответе на вопрос, в чем цель феноменального (чувственного) мира, его назначение в структуре дуального бытия? Поиски ответов на этот вопрос приводят к антропологии.
Третий параграф называется «Человек в древнерусской ноуменальной философии». В нем три раздела: «Антропологическая концепция «Диоптры», «Трактовка природы человека в учении неоплатоника Григория Нисского и ее влияние на отечественную средневековую мысль», «Воззрения на человека в древнерусской мысли: отличия от ноуменальной концепции».
Филипп Пустынник выстраивает оригинальную концепцию целостности души и тела, в значительной степени опираясь на Платона. Бог создает два мира — небесный и земной, а затем создает душу, сочетая качества двух миров. Единство духовного и материального «словами Души в произведении выражена так: «невероятен союз нас двоих». Именно душа человека, вобравшая в себе смертную (телесную) и бессмертную (божественную), словесную и бессловесную природы, связывает оба мира. Неоплатоническая методология проводится в «отслеживании ноуменального в феноменальном». Во многом Филипп следует неоплатонической антропологии свт. Григория Нисского, последователя неоплатоника Оригена. В «Диоптру» вошли компиляции из трудов богослова. Несомненной заслугой Владимира Владимировича является внимание к компилятивному контексту неоплатонической традиции, что воссоздает панораму жизненности неоплатонических идей. Как он пишет, «Древнейшая трансляция текстов Григория Нисского на Русь связана с появлением и копированием здесь "Изборника 1073 года". В нем на нескольких столбцах читается текст "От оглашеника", автором которого является Григорий Нисский. Дальнейшая история бытования текста связана с копированием компилятивной подборки в XV-XVI вв. (известно более 15 экземпляров)». Богослов оставлял надежду на конечное спасение для всех живущих на земле после окончательного изживания несовершенной земной природы. Антропология свт. Григория
Нисского оказала влияние на компиляции «Палеи Толковой», труды свт. Кирилла Туровского и иные источники.
Кульминацией замысла ноуменальной древнерусской философии стали вопросы социальной жизни. Пятый параграф назван так: «Проблемы общественной жизни с точки зрения ноуменальной философии». В нем три раздела: «Иерархизм как идеал общественного устройства», «Влияние иерархической концепции «Ареопагитик» на творчество древнерусских мыслителей», «Неоплатонические основания социальной программы Сергия Радонежского».
Проблема иерархического устроения бытия — одна из узловых концептуальных проблем церковной и социальной жизни. Как поясняет Мильков, «идея иерархизма в общем виде задавалась текстами Священного Писания. Но общий принцип не получил конкретизации применительно к разным сферам бытия (надприродного, природного и социального)». Иерархизм как универсальный принцип целостного бытия раскрывается Псевдо-Дионисием («О небесной иерархии», «О церковной иерархии»). В этом проявляется последовательная логика целостности бытия у неоплатоников. Сам принцип универсального иерархизма по-разному воспринимался, как латинянами, так и восточной церковью, а также древнерусскими книжниками. Идея церковной иерархии как зеркального отражения небесной иерархии использовалась в подтверждение статуса римского папы, с другой стороны, в антилатинской полемике. На принцип иерархичности опирались в борьбе против еретических движений. Проблемным был вопрос об иерархическом соподчинении светской и церковной властей. Ангело-логии придавали политическое значение. Но уроки истории, как справедливо отмечает Мильков, заставляют задуматься над более сущностным восприятием принципа иерархичности в контексте неоплатонической концепции целостного бытия. Исторический пример социальной деятельности прп. Сергия Радонежского не случаен.
Жизнь и служение преподобного пришлись на эпоху перемен, когда «разорение, одичание и шок, вызванные игом, сменялись собиранием сил, духовным пробуждением, шедшими рука об руку с процессами централизации и ростом влияния церкви». Среди тех достойных, кто способствовал пробуждению духа народа, Мильков выделяет прп. Сергия Радонежского, его ученика и автора «Жития преподобного Сергия» Епифания Премудрого и прп. Андрея Рублева. Встает вопрос: на каком основании можно предполагать неоплатонистические основы социальной программы прп. Сергия? Игумен молитвенником был, но книжником вряд ли его можно назвать. Не осталось текстов, написанных самим Троицким игуменом, а также как таковой, письменно зафиксированной программы не было. Однако известно, что списки «Ареопагитик» «имелись в монашеской среде окружения Сергия». Но главное не в этом. Основой такого вывода становится подвиг жизни преподобного, который получил высокую оценку среди современников. Как пишет Мильков, это «явление исключительное для средневековой отечественной книжности».
Складывающее единение Священства и Царства в преддверии решающей битвы с татарами омрачалось интригами и заговорами в борьбе за митрополичий стол, освободившийся после смерти митрополита Алексия в 1378 г. Раздоры между князьями и в церковной среде не прекращались. Князь Дмитрий «вел свои полки против Мамая, находясь под отлучением и проклятием Киприана — номинального на тот момент главы Русской церкви». В этих тяжелых условиях прп. Сергий встает над интригами, не давая себя втянуть в распри и «четко исполняя евангельский принцип держаться над рознью мира». Он отказывается от митрополичьего престола по причине отторжения санолю-бия. Сергий не только благословляет Дмитрия на битву, но и посылает вместе с ним монахов Осляблю и Пересвета. Действия прп. Сергия говорят о том, что походу против Мамая был придан характер «священной войны», делает вывод Мильков.
Тема неоплатонических начал в жизни Сергия раскрывается Мильковым в психологическом и социальном портрете преподобного. С ранних лет будущий Троицкий игумен вел аскетический образ жизни, но аскетом, полностью отрешенным от жизни, не был. Жизнь в обители протекала в условиях тяжелого крестьянского труда, в котором принимал участие и сам наставник. «Повседневность Сергия складывалась из молитв, ночных бдений и беспрестанного труда, в которых он "не часа празденъ пребываше"»3. «Как последовательный нестяжатель, Сергий являл собой равнодушие к вещам земным, которое не порождает стремления к накопительству и сокровищам», являя тем самым «укор церкви, присоединявшей к прежним накопленным богатствам новые». В повседневной жизни прп. Сергия нашла выражение неоплатонистическая ориентация на жизнь, в которой «ноуменальное пронизывает феноменальное», задавая образцы поведения. Вокруг основанной Троицким игуменом обители собиралась третья сила — Народ.
К сказанному можно добавить аспект неоплатонистической гносеологии. К преподобному непосредственно не применимы различения в чувственном и рациональном познании в феноменальном мире, в мистико-аскетическом и символическом путях постижения божественных истин. Видение отроку Варфоломею, посещение Пресвятой Богородицей старца-игумена, чудесные исцеления свидетельствуют о связи с духовным измерением бытия, но не в силу специальных аскетических упражнений. «Ноуменальное в феноменальном» для святого реализовалось как «духовное, пронизывающее социальное», как проникновенное понимание, которое на философском языке называют метазнанием, а на богословском языке в таком случае можно сказать о «знании по благодати». Преподобный воспринимал по благодати, рассуждал по благодати, удостаивался видений по благодати. Тема иерархии в земных условиях на примере преподобного получает новое освещение как «иерархии по благодати». Думаю, что с таким выводом Владимир Владимирович согласился бы. Мильков подчеркивает связь подвига жизни прп. Сергия Радонежского с «Диоптрой», которая давала установки, «сближающие плотское и духовное начала с идеалом гармонии и совершенствования несовершенного».
Последний параграф исследования называется: «Аскетические практики, исихазм и их отношение к ноуменальной философии». В нем три раздела: «Византийский исихазм и Русь», «Монашеская реформа на Руси в эпоху Куликовской битвы и проблема влияния исихазма», «Роль ноуменальной философии в идейных процессах эпохи исихазма». В аскетизме паламистского типа Мильков усматривал проявление индивидуализма.
Почему сегодня так важно исследовать и изучать древнерусскую традицию ноуменальной философии?
Можно наблюдать пробуждение интереса к ноуменальному во время кризиса и тяжких испытаний, что созвучно и сегодняшнему дню. Материалистическое сознание переживает глубокий мировоззренческий кризис, люди потеряли ориентиры и смыслы жизни. О назначении человека на Земле мало кто задумывается. «Арео-пагитики» и «Диоптра» четко определяют смысл земного существования как «поле брани», на котором развивает человек, его разум и на котором сеются семена духовных, божественных качеств.
Владимир Владимирович особо выделял такой ключевой аспект ноуменальной философии как «присутствие ноуменального в феноменальном». Только кажется, что земная жизнь изолирована от духовного инобытия. Если настроить обыденного
3 Житие Сергия Радонежского // Памятники литературы Древней Руси. XIV — середина XV века. М., 1981. С. 322.
сознание на объемную, ноуменальную, точку зрения, тогда возможно совсем иное видение происходящего. Неоплатоническая идея «Ареопагитик» — очищения, просвещения и совершенствования по иерархической лестнице духовного бытия, в реалиях сегодняшнего дня приводит к размышлению, как в ускоренных процессах трансформаций и планетарной природы, и сознания человека идут процессы очищения через страдания, просвещения и каковые проблески совершенствования для жизни грядущей...
Избранные труды В. В. Милькова по древнерусской ноуменальной философии
1. Мильков В.В. Неоплатоническая традиция в древнерусской мысли («Ареопагитики», «Диоптра») // Громов М. Н., Мильков В. В. Идейные течения древнерусской мысли. М.: РХГИ,
2001. С. 224-259.
2. Макаров А.И., Мильков В.А., Смирнова A.A. Древнерусские Ареопагитики. М.: Кругъ,
2002. 589 с.
3. Космологические произведения в книжности Древней Руси. В 2-х ч. Ч. I. Тексты геоцентрической традиции / Изд. подг. В. В. Мильков, С. М. Полянский. СПб.: Мiръ, 2008. 650 с.
4. Космологические произведения в книжности Древней Руси. В 2-х ч. Ч. II. Тексты плоскостно-комарной традиции. / Изд. подг. В. В. Мильков, С. М. Полянский. СПб.: Мiръ, 2009. 624 с.
5. Мильков В.В. Мир и человек // Герасимова И.А., Мильков В.В., Симонов Р.А. Сокровенное знание в древней Руси. М.: Кнорус, 2015. С. 21-72.
6. Воропаев В.А., Дергачева И.В., Конявская Е.А., Мильков В.В. Танатологическая тема в русской словесности XI-XXI вв. М.: Индрик, 2021. 464 с.
