CC BY
4
УДК 947.084.5
ао1: 10.21685/2072-3024-2023-4-4
Проблемы территориальной интеграции и формирования этносов в СССР в конце 1920-х - начале 1930-х гг. (на примере создания Мордовской автономии)
О. А. Сухова1, О. А. Филенкова2
1,2Пензенский государственный университет, Пенза, Россия 1 [email protected], 2Шепкоуа_оа@таП.ги
Аннотация. Актуальность и цели. Актуальность научной разработки процессов формирования региональной идентичности определяется необходимостью поиска эффективных практик устойчивого развития регионов в условиях проявления вызовов глобализации. Цель исследования заключается в комплексном рассмотрении проблемы создания Мордовской автономии в контексте территориальной интеграции и национального строительства. Материалы и методы. Была проанализирована делопроизводственная документация отдела национальностей ВЦИК РСФСР и региональных комитетов партии, представленная в фондах Государственного архива Российской Федерации (Ф. Р. 1235 Документальные материалы отдела национальностей ВЦИК РСФСР и др.) и Государственного архива Пензенской области (Ф. П-36 Пензенский губернский комитет ВКП (б); П-54 Пензенский окружной комитет ВКП (б)). Символическое обоснование и практика управления процессами автономизации и консолидации мордовского этноса рассматриваются в русле новой политической истории, ориентирующей на изучение повседневности и социальных представлений, а также концепции социального конструкционизма или теории конструирования социальной реальности. Результаты. Рассмотрены особенности территориальной интеграции и формирования этнической идентичности населения Пензенского края в условиях реализации стратегии районирования в СССР в 1920-х - начале 1930-х гг. На примере создания Мордовской автономии проанализирована специфика сопряжения идеологического оформления стратегии нациестроительства и реальных управленческих практик. Описаны направления и результаты конструирования этносов в рамках выделенных национальных административных единиц. Выводы. Несовпадение декларируемых целей национальной политики ВКП (б) и принципов мобилизационной экономики, влияние внутрипартийной борьбы предопределили цикличность и алогичность принимаемых решений в сфере реформирования административно-территориального деления, подчиненного задачам социалистической реконструкции народного хозяйства. Фактором ограничительного порядка выступал также низкий стартовый потенциал социокультурного развития рассматриваемого региона.
Ключевые слова: Мордовский округ, Средне-Волжская область, Мордовская автономная область, МАССР, Средневолжский край, национальное строительство, коре-низация, реформы административно-территориального деления
Финансирование: исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 22-18-20015, https://rscf.ru/project/22-18-20015/
Для цитирования: Сухова О. А., Филенкова О. А. Проблемы территориальной интеграции и формирования этносов в СССР в конце 1920-х - начале 1930-х гг. (на примере создания Мордовской автономии) // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2023. № 4. С. 38-47. doi: 10.21685/2072-3024-2023-4-4
© Сухова О. А., Филенкова О. А., 2023. Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 License / This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
Problems of territorial integration and formation of ethnic
groups in the USSR in the late 1920s - early 1930s (by the example of Mordovian Autonomy establishment)
O.A. Sukhova1, O.A. Filenkova2
1,2Penza State University, Penza, Russia 1 [email protected], [email protected]
Abstract. Background. The research into regional identity formation is required by searching for effective practices to ensure sustainable regional development in the face of globalization challenges. The purpose of the study is a comprehensive review of Mordovian Autonomy establishment in the context of territorial integration and nation-building. Materials and methods. The study was premised on the analysis of office documents from the Department of Nationalities at the All-Russian Central Executive Committee of the RSFSR and regional party committees, presented in the funds of the State Archive of the Russian Federation (F.R. 1235 Documentary archives from the Department of Nationalities of the All-Russian Central Executive Committee of the RSFSR, etc.), and the State Archive of Penza region (F. P-36 Penza Provincial Committee of the CPSU(b); P-54 Penza District Committee of the CPSU(b)). Figurative rationale and managing procedure for autonomization and consolidation of the Mordovian ethnos are viewed in terms of the new political history, focusing on the research into everyday life and social representations, and the theory of social constructionism or the social construction of reality. Results. Characteristic features for territorial integration and ethnic identity development in the population of Penza region in the context of zoning strategy implementation in the USSR in the 1920s - early 1930s are considered. The combination of nation-building strategy and real management practices are specified via a case study of the Mordovian Autonomy establishment. Particular directions and outcomes regarding the construction of ethnic groups within the identified national administrative units are described. Conclusions. A disparity between the declared national policy goals of the CPSU(b) and the principles of economic mobilization, and the internal party struggle effects predetermined cyclical and irrational nature of taken decisions regarding administrative and territorial division reforms subject to the socialist reconstruction guidelines of the national economy. A low starting potential for social and cultural development of the investigated region acted as a constraining factor.
Keywords: Mordovian Okrug, Middle Volga Region, Mordovian Autonomous Region, Mordovian ASSR, Middle Volga Krai, nation-building, nativization, administrative and territorial division reforms
Financing: the research was financed by the grant No. 22-18-20015 of the Russian Science Foundation, https ://rscf. ru/project/22-18-20015/
For citation: Sukhova O.A., Filenkova O.A. Problems of territorial integration and formation of ethnic groups in the USSR in the late 1920s - early 1930s (by the example of Mordovian Autonomy establishment). Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Gumanitarnye nauki = University proceedings. Volga region. Humanities. 2023;(4):38-47. (In Russ.). doi: 10.21685/2072-3024-2023-4-4
Возникновение научного интереса к вопросам территориальной и духовной интеграции мордовского этноса относится непосредственно к моменту создания автономии [1], а первое исследование обобщающего характера появилось в 1931 г. В монографии Т. В. Васильева, написанной «по горячим следам», запечатлены трудности организационного строительства, представлено детальное описание специфики социокультурного развития мордвы в первой
трети ХХ в. [2]. В последующие десятилетия исследования по новейшей истории Мордовии приобретают выраженную идеолого-политическую ангажированность и откровенное пропагандистское звучание, что снижает их познавательную ценность [3, с. 212]. В современной национальной историографии отмечается отказ от идеологической тенденциозности, расширение методологического плюрализма, предметной области, спектра оценок и интерпретаций. Своеобразным итогом научных поисков стала публикация трехтомной «Истории Мордовии», где, безусловно, значительное внимание уделено процессу национального строительства в 1920-1930-е гг. [4].
Создание советской федерации в декабре 1922 г., совпавшее по времени с введением новой экономической политики, закрепило двойственность национального вопроса в СССР. С одной стороны, стремление к национальному самоопределению сдерживалось резким сокращением финансирования, а с другой - «логика НЭПа на первый план выдвигала экономическую целесообразность районирования с опорой на "классовые пролетарские центры"» [5, с. 261] и, следовательно, подменяла национальное классовым.
О реализации нового этапа преодоления «распыленности нацмен», их отсталости и бедности «в собственных культурных силах» было заявлено вскоре после ликвидации Народного комиссариата по делам национальностей и создания отдела национальностей при Президиуме ВЦИК в 1924 г. [6, л. 76-77].
Отметим при этом и опережающий характер «конструирования» наций, произвольного и целенаправленного формирования «национально-административных единиц» [7, с. 263-264; 8, с. 164]. Все указанное выше объясняет противоречивую и непоследовательную политику центральных и местных властей в деле национального строительства в Пензенской губернии. При этом принципиальное значение имеет обособление вопросов территориальной интеграции и «культурного» развития. В оценках советской элиты конструирование этносов происходило посредством создания аппарата нацмен губкома на местах, актива нацменработников, технической, творческой интеллигенции; политического просвещения, а также агитационно-пропагандистской работы среди призываемых и территориальных частей из национальных меньшинств, женщин (собрания делегаток) и молодежи [5, с. 268]. В целях эффективного решения поставленных задач в течение 1925-1928 гг. на территории Пензенской и ряда соседних губерний было создано до 30 национальных волостей с преимущественно мордовским населением [9, л. 26].
Реальные практики низового уровня нациестроительства можно рассмотреть на примере материалов ревизии Краснослободского уезда Пензенской губернии в конце 1925 - начале 1926 г. Итак, из 9 волостных исполнительных комитетов «мордовским» считался только один - Рыбкинский, который объединял 19 мордовских и 8 русских сельсоветов. В остальных 8 вол-исполкомах было учтено 68 мордовских сельсоветов, 25 - татарских и 147 русских. В общей сложности в уезде из 267 сельских советов 155 были представлены компактным проживанием русских, 87 - мордвы и 25 - татар [10, л. 21].
Обследовав «нацмен-сельсоветы», инструктор-ревизор пришел к выводу о слабой постановке «общественной работы» по причине незнания русского языка местным населением, чем и объяснялась «пассивность к совстроитель-ству». Ключевыми практиками «плановой» работы на национальном фронте
были определены сферы здравоохранения, народного образования, коммунального хозяйства и охраны труда [10, л. 21 об.].
Первый уровень формирования советского национального сознания приходился на национальную школу. В уезде, по состоянию на 1 января 1926 г., числилось мордовских школ 1-й ступени - 59 с количеством учащих - 76 и учащихся - 4228 человек, татарских - 23 школы, 32 и 1292 человека соответственно. При этом в составе педагогических коллективов было немало русских из-за нехватки «работников из нацмен, соответствующих занятию должности школработника» [10, л. 21 об.]. Обучение на мордовском языке осуществлялось в 32 школах, на татарском - в 20. Помимо школ в мордовских селениях действовало 22 ликпункта и две избы-читальни волостные и 4 - сельские.
Охрана здоровья в национальных сельсоветах обеспечивалась одним врачебным пунктом с больницей (с. Старое Синдорово) и двумя фельдшерскими пунктами (с. Рыбкино и Мамолаево).
Значимым направлением культурно-просветительской работы выступала деятельность агроучастка. При этом из 9 агроучастков по уезду нацмен-ским считался 1 - Рыбкинский (открыт в октябре 1925 г.). Сотрудниками участка было проведены беседы и лекции в 40 мордовских селах с числом слушателей 1298 человек с целью пропаганды создания семфондов, общественных запашек, информирования о болезнях животных. В 14 нацменских селениях с числом дворов 1259 на площади 11 505,6 дес. было проведено землеустройство. Инструктор Резенов с сожалением констатировал, что распространение улучшенных форм ведения сельского хозяйства нацменскому населению давалось труднее, чем русскому, что «требует упорно поднятия культурного своего уровня, в частности, женское население, которое всплошную безграмотное во всех отношениях» [10, л. 22 об. - 23]. Кроме того, инструктор-ревизор насчитал в уезде 112 мордовских и 33 татарских комитета крестьянской взаимопомощи (ККВ), деятельность которых Резеновым оценивалась весьма посредственно, так как не выходила за рамки сбора членских взносов и распределения «полученных от государства безвозвратных ссуд» [10, л. 23]. Вместе с тем именно ККВ становятся фреймом этнической самоорганизации. Так, в 1925 г. от собрания комитетов взаимопомощи Рыбкинской волости Краснослободского уезда на имя столичного чиновника, члена Центральной контрольной комиссии Магидова во время его пребывания в губернии поступило обращение к ЦИК СССР с просьбой «от имени 26 тыс. жителей волости о выделении мордвы в автономную область, для чего послать в Москву двух делегатов». Численность населения указанной волости составляла всего 23 тыс. человек, из которых 16 тыс. принадлежала к мордовскому этносу [11, л. 67а - 68].
Отдельно оценивалось участие нацмен в советском строительстве, прежде всего в избирательных кампаниях по выборам в советы. Так, в январе 1926 г. в пяти волостях, где состоялись выборы (Рыбкинская, Стрельников-ская, Темниковская, 1-я и 2-я Краснослободские), проголосовало 44 % мордвы и 39 % татар. При этом доля избирателей-мужчин из мордвы колебалась по волостям от 71 до 82 %, а женщин - 5 до 23 % [10, л. 22 об. - 23 об.].
Следует отметить и аргументы в пользу стремления к консолидации этноса и широкой поддержки со стороны мордовского населения идеи создания
автономной области. Так, Т. В. Васильев пишет о 28 постановлениях мордовских сельских обществ, направленных в Отдел национальностей ВЦИК [2, с. 136].
В ходе завершения районирования и перехода к окружному делению по решению Президиума ВЦИК от 16 июля 1928 г. в составе Средне-Волжской области было образовано 9 округов, в том числе и Мордовский округ, еще в 5 округах было образовано 22 национальных района, в том числе: в Мордовском - 8 районов (все мордовские), в Оренбургском - 2 казакских, в Бугурус-ланском - 5 (2 мордовских, 2 чувашских, 1 татарский), в Ульяновском - 2 (1 мордовский, 1 чувашский), в Кузнецком - 5 (3 мордовских, 2 татарских) [8, л. 21-22].
О непоследовательности нациестроительства свидетельствует и тот факт, что на протяжении 1920-х гг. Наркомнац, а затем ВЦИК не поддерживали идею создания Мордовской автономии, мотивируя свою позицию отсутствием территории компактного проживания этноса [12, л. 137]. До 1929 г. сохранялась интрига «назначения» столицы округа, что объяснялось стремлением сохранить отсылку к классовому критерию («пролетарская» Рузаевка и «мещанский» Саранск) и признанием заслуг в революционной борьбе. В Центральную контрольную комиссию ВКП (б) поступали обращения о нешуточных баталиях на поле символической политики. Так, о «партийном вредительстве» в городском комитете Саранска в июле 1928 г. написал служащий станции Рузаевка, беспартийный А. В. Соколов: «...рузаевцы опять протестуют против округа в Саранске, на это их подхлестнул, т.е. собрание рабочих, член оргпарттройки - т. Полумордвинов - опять завтра выезжает делегация и завтра же 20 будет у вас. Уже 2 месяца крутятся, а на носу хлебозаготовки нового урожая, а об организации политического и административного центра ничего не сделано еще... действую не только по своим убеждениям, но и с одобрения массы рабочих и служащих в депо - в Рузаевке, а живущих в Саранске. Антагонизм между рабочими 2-х городов - Саранска и Рузаевки - работающих за одним станком и критикующих в пользу округа за и против, продолжается даже и среди партийцев.» [13, л. 1-1 об.]. И все же СНК РСФСР принял решение об утверждении центром Мордовского округа Саранска [13, л. 10].
По данным Т. В. Васильева, первоначально центром автономии рассматривался г. Пенза, т.е. речь шла, по сути, о перенаречении губернии с исключением территорий Чембарского и Нижнеломовского уездов [2, с. 137].
Реформа административно-территориального деления полностью остановила культурническую работу на территориях, не вошедших в национальные округа. В частности, практически вся нацменская лечебная сеть оказалась в Саранском округе, в Пензенском сохранился лишь один фельдшерский пункт -Мочалейский - в татарском селе Пачелмского района [14, л. 19].
Напротив, на территории Саранского округа после первого областного совещания нацменработников с весны 1929 г. был развернут план коренизации аппарата, заказаны и распространены соответствующие инструкции и формы по делопроизводству [15, л. 11]. Вместе с тем перевод делопроизводства на родной язык оказался проблемой почти неразрешимой. К началу 1928 г. на родном языке (но только частично) работало две мордовские и одна татарская волости. В числе основных трудностей на этом участке работы был «крайний недостаток технических работников сельсоветов и волисполкомов» (доля
неграмотных мужчин в регионе к середине 1920-х гг. у русского населения достигала 51,7 %, у татар - 68,5 % и у мордвы - 68,2 %) [16, л. 37, 58]. Так, в Рузаевском уезде частично были переведены на мордовский язык 15 сельсоветов, но при этом протоколы заседаний сельсоветов, общих собраний граждан велись на родном языке, а переписка волисполкомов с сельсоветами - на русском. В целом в Мордовском округе (с самым высоким процентом компактного проживания национальных меньшинств - свыше 31 %) из общего числа работников окружного аппарата - 492 человека - русских насчитывалось 429 (87,2 %), мордвы - 43 (8,7 %), татар - 4 (0,9 %) и прочих - 16 (3,2 %) [5, с. 278, 280].
Новой кампанией, развернутой в целях максимального приближения «партийного, советского, хозяйственно-кооперативного и профсоюзного аппаратов к району, к селу», становится ликвидация округов согласно постановлению ЦК ВКП (б) от 15 июля 1930 г. [17, л. 10-11]. Отметим, что на низовом исполнительском уровне идеологические лозунги расшифровали буквально как «свертывание окружного аппарата» и переброску партийно-государственной номенклатуры в районы в качестве «главнейшей боевой задачи» (по сути своей разового характера) по «большевистскому» проведению уборочной и хлебозаготовительной кампаний, осеннего сева и охвата «ожидающейся осенью новой волны прилива в колхозы с учетом весенних уроков» [18, л. 17].
В преддверии проведения очередной реформы административно-территориального деления 10 января 1930 г. Мордовский национальный округ был преобразован в национальную область в составе Средне-Волжского края, при этом титульная нация не составила здесь большинство населения [8, л. 26]. Территория области составила 25 000 км2. На 1 января 1934 г. здесь проживало
I 311 826 человек, из них: мордвы - 483 150 чел., русских - 696 660, татар -60 909 и прочих национальностей - 71 107 человек. Сельское население безраздельно доминировало в социальной структуре, составляя 95,7 % от общей численности. При этом в Саранске проживало 28 559 человек, а в Рузаевке -
II 050 из общей численности населения городов в 55 746 человек. В составе 20 районов области насчитывалось 590 сельских советов, в том числе: мордовских - 209, русских - 335, татарских - 35 и смешанных - 11 [19, с. 59-60]. На сопредельных с Мордовией территориях национальный критерий интеграции уже не учитывался [20, с. 71].
Несмотря на смену приоритетов, практики коренизации не были отвергнуты в одночасье и действовали на протяжении первой половины 1930-х гг. Так, план коренизации аппарата Средне-Волжской области был утвержден 22 апреля 1929 г., а в ноябре 1930 г. (года сплошной коллективизации) президиум крайисполкома отметил недостаточное руководство по организации курсов и объявил нацменовским районным исполнительным комитетам выговор с опубликованием в печати за невыполнение директив Краевого исполнительного комитета по организации курсов для подготовки работников нацсоветов [15, л. 11-11 об.].
Согласно номенклатуре должностей, подлежащих обязательному заполнению нацмен-выдвиженцами в краевых организациях, из 83 человек выдвиженцев для представителей национальных меньшинств отводилось 36 мест, или 40,3 %. К 1931 г. это решение было выполнено путем назначения в качестве заместителей руководителей отделов. Вместе с тем ощущался острейший дефицит по кадрам высшей профессиональной квалификации [21, л. 16-17]. На момент
образования Мордовской автономной области (МАО) делопроизводство в областных учреждениях в большинстве случаев было на русском языке. Из 176 работников, имевших высшее профессиональное образование (агрономы, инженеры и пр.), насчитывалось только 10 человек мордвы, или 5,7 % [15, л. 11 об. -12 об.; 22, л. 44-45].
Необходимость создания автономии объяснялась и крайне низким уровнем социального благополучия Мордовии, что требовало привлечения дополнительных ресурсов и выделяло округ в составе Средне-Волжской области. Так, в 1930 г. по Мордовской области на одну больницу приходилось 38 900 человек (в крае в целом - 32 500); на одного врача - 15 506 человек (в крае - 8317) и т.д. Мало отвечал статусу административного центра округа и Саранск [8, л. 42-44].
Первоочередной задачей руководства Мордовской автономной области выступала борьба с неграмотностью. В рамках подготовки к введению всеобщего обучения общее количество школ в автономии увеличилось с 912 в 1927/1928 до 1132 к марту 1931 г. В итоге, если на 1 октября 1930 г. охват детей школой составлял 75 %, к 15 марта 1931 г. данный показатель достиг уровня в 96,5 %: «В порядке подготовки к всеобучу было выстроено 40 новых школьных зданий, приспособлено под школы 307 кулацких домов и подготовлено через 2-х месячные курсы 818 новых учителей, в том числе мордвы - 467, русских - 305, татар - 46» [22, л. 76]. Первое в истории мордовской автономии высшее учебное заведение - Мордовский агропедвуз, преобразованный впоследствии в Мордовский педагогический институт, - было основано уже в 1931 г. С 1932 г. начинает свою деятельность Мордовское государственное издательство, а с 1933 г - Научно-исследовательский институт мордовской культуры [23, с. 104].
Постановлением Президиума ВЦИК от 20 апреля 1931 г. о советском, хозяйственном и культурном строительстве МАО было предусмотрено строительство в Саранске областной больницы, рассчитанной на 233 койки с общей стоимостью в 2 391 100 рублей, принято решение расширить прием мордовской молодежи в вузы, не позже 1932 г. создать в сельскохозяйственных вузах Средне-Волжского края мордовские группы, а в дальнейшем и в МАО аналогичный вуз, образовать не позже 1932 г. русское и татарское отделения при Мордовском рабфаке, в двухмесячный срок разработать план подготовки учителей из коренного населения МАО [24, л. 391, 405].
К 1934 г. Мордовия становится «районом крупного социалистического хозяйства». В ходе коллективизации на территории области было создано 1320 колхозов, объединивших 147 940 дворов, что составило 64,4 % всех крестьянских хозяйств [19, с. 60]. А вот представительство титульной нации в научной среде (агрономы, инженеры и пр.) было несоизмеримо мало. Так, из 176 работников этой категории насчитывалось всего 10 человек мордвы, или 5,7 %. Кроме того, в целях укрепления районного и сельского советского звена пролетарскими кадрами в Мордовию в 1930-1931 гг. прибыли 74 рабочих, из них 51 член Моссовета, 7 членов Сепуховского горсовета и 16 рабочих из Луганска [22, л. 22, 45, 84, 90].
Темпы социокультурного развития мордовской автономии набирали обороты. Так, в 1931 г. принято решение о строительстве областной больницы,
предполагалось, что к 1932 г. увеличится прием в вузы молодежи мордвы, примутся меры по подготовке учителей из представителей мордовского этноса [24, л. 391, 405]. Решением ВЦИК от 20 декабря 1934 г. произошло преобразование МАО в Мордовскую Автономную Советскую Социалистическую Республику, а в последующем и в самостоятельную административно-территориальную единицу с выделением из состава Средне-Волжского края [25, с. 5].
Таким образом, практики национально-государственного строительства в одной отдельно взятой автономии свидетельствуют о воспроизводстве кризисной модели конструирования этноса, когда формирование региональной идентичности формально получало приоритетный статус, а в реальной действительности подчинялось мобилизационной логике индустриального развития и произвольно перестраивалось в угоду укрепления вертикали власти. Перекомпановка элементов - диктатура пролетариата - право наций на самоопределение (в целях упрочения партийного руководства отсталым крестьянством национальных окраин, как внешних, так и внутренних) - определяла цикличность управленческих практик и непоследовательность символической политики.
Список литературы
1. Мордовский округ Средне-Волжской области: культура и хозяйство. Саранск, 1929. 156 с.
2. Васильев Т. В. Мордовия. М. : Центриздат, 1931. 208 с.
3. Щербакова Т. И. Историография новейшей истории Мордовии // Из истории и культуры народов Среднего Поволжья. 2016. № 6. С. 205-224.
4. История Мордовии : в 3 т. Т. 3: От Гражданской войны к гражданскому обществу. Саранск : Издательский центр Историко-социологического института МГУ им. Н. П. Огарева, 2010. 512 с.
5. Региональные аспекты формирования российской нации в XVII - начале XXI вв. (по материалам Поволжья). Пенза : Изд-во ПГУ, 2017. 520 с.
6. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р. 1235. Оп. 121. Д. 1.
7. Хобсбаум Э. Д. Нации и национализм после 1780 года / пер. с англ. А. А. Васильева. СПб. : Алетейя, 1998. 305 с.
8. Брубекер Р., Купер Ф. За пределами идентичности // Мифы и заблуждения в изучении империи и национализма. М. : Новое издательство, 2010. С. 131-192.
9. ГАРФ. Ф. Р. 1235. Оп. 123. Д. 271.
10. Государственный архив Пензенской области (ГАПО). Ф. П-36. Оп. 1. Д. 1167.
11. ГАПО. Ф. П-36. Оп. 1. Д. 755.
12. ГАРФ. Ф. Р. 5677. Оп. 6. Д. 25.
13. ГАРФ. Ф. Р. 5677. Оп. 9. Д. 144.
14. ГАПО. Ф. П-54. Оп. 1. Д. 171.
15. ГАРФ. Ф. Р. 1235. Оп. 125. Д. 175.
16. ГАРФ. Ф. Р. 1235. Оп. 121. Д. 57.
17. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 3. Д. 789.
18. ГАПО. Ф. П-54. Оп. 1. Д. 358.
19. Средняя Волга : соц.-экон. справ. / под ред. С. Н. Крылова. 2-е изд., доп. Москва ; Самара : Средневолжское краевое издательство, 1934. 391 с.
20. Сухова О. А., Филенкова О. А. Национальный вопрос и районирование в РСФСР в 1920-е - начале 1930-х годов: управленческие стратегии и их реализация (по материалам Поволжья) // Новейшая история России. 2017. № 1. С. 62-77.
21. ГАРФ. Ф. Р. 1235. Оп. 125. Д. 176.
22. ГАРФ. Ф. Р. 1235. Оп. 124. Д. 158.
23. Абрамов В. К. Мордовское национальное движение. Саранск : Красный Октябрь, 2010. 184 с.
24. ГАРФ. Ф. Р.1235. Оп. 125. Д. 182.
25. Становление государственности мордовского народа: методико-библиографический материал к 85-летию Мордовской автономии / сост. Е. А. Стешина ; под ред. Т. В. Овсянниковой. Саранск : Нац. б-ка им. А. С. Пушкина Республики Мордовия, 2015. 33 с.
References
1. Mordovskiy okrug Sredne-Volzhskoy oblasti: kul'tura i khozyaystvo = Mordovian district of the Middle Volga region: culture and economy. Saransk, 1929:156. (In Russ.)
2. Vasil'ev T.V. Mordoviya = Mordovia. Moscow: Tsentrizdat, 1931:208. (In Russ.)
3. Shcherbakova T.I. Historiography of the modern history of Mordovia. Iz istorii i kul'tury narodov Srednego Povolzh'ya = From the history and culture of the peoples of the Middle Volga region. 2016;(6):205-224. (In Russ.)
4. Istoriya Mordovii: v 3 t. T. 3: Ot Grazhdanskoy voyny k grazhdanskomu obshchestvu = History of Mordovia: in 3 volumes. Volume 3: from Civil War to Civil Society. Saransk: Izdatel'skiy tsentr Istoriko-sotsiologicheskogo instituta MGU im. N.P. Ogareva, 2010:512. (In Russ.)
5. Regional'nye aspekty formirovaniya rossiyskoy natsii v XVII - nachale XXI vv. (po mate-rialam Povolzh'ya) = Regional aspects of the formation of the Russian nation in the 17th -early 16th centuries (by the materials from the Volga region). Penza: Izd-vo PGU, 2017:520. (In Russ.)
6. Gosudarstvennyy arkhiv Rossiyskoy Federatsii. F. R. 1235. Op. 121. D. 1 = State Archive of the Russian Federation. Fund R.1235. Item 121. File 1. (In Russ.)
7. Khobsbaum E.D. Natsii i natsionalizm posle 1780 goda = Nations and nationalism after 1780. Translated from English by A.A. Vasiliev. Saint Petersburg: Aleteyya, 1998:305. (In Russ.)
8. Brubeker R., Kuper F. Beyond identity. Mify i zabluzhdeniya v izuchenii imperii i natsion-alizma = Myths and misconceptions in the study of empire and nationalism. Moscow: Novoe izdatel'stvo, 2010:131-192. (In Russ.)
9. GARF. F. R. 1235. Op. 123. D. 271 = State Archive of the Russian Federation. FundR.1235. Item 123. File 271. (In Russ.)
10. Gosudarstvennyy arkhiv Penzenskoy oblasti (GAPO). F. P-36. Op. 1. D. 1167 = State Archive of Penza region. Fund P-36. Item 1. File 1167. (In Russ.)
11. GAPO. F. P-36. Op. 1. D. 755 = State Archive of Penza region. Fund P-36. Item 1. File 755. (In Russ.)
12. GARF. F. R. 5677. Op. 6. D. 25 = State Archive of the Russian Federation. Fund R. 5677. Item 6. File 25. (In Russ.)
13. GARF. F. R. 5677. Op. 9. D. 144 = State Archive of the Russian Federation. Fund R. 5677. Item 9. File 144. (In Russ.)
14. GAPO. F. P-54. Op. 1. D. 171 = State Archive of Penza region. Fund P-54. Item 1. File 171. (In Russ.)
15. GARF. F. R. 1235. Op. 125. D. 175 = State Archive ofthe Russian Federation. FundR. 1235. Item 125. File 175. (In Russ.)
16. GARF. F. R. 1235. Op. 121. D. 57 = State Archive ofthe Russian Federation. FundR. 1235. Item 121. File 57. (In Russ.)
17. Rossiyskiy gosudarstvennyy arkhiv sotsial'no-politicheskoy istorii (RGASPI). F. 17. Op. 3. D. 789 = Russian State Archive of Socio-Political History (RSASPH). (In Russ.)
18. GAPO. F. P-54. Op. 1. D. 358 = State Archive of Penza region. Fund P-54. Item 1. File 358. (In Russ.)
19. Krylov S.N. (ed.). Srednyaya Volga: sots.-ekon. sprav. 2-e izd., dop. = Middle Volga: social and economic reference. 2nd edition, additional. Moscow; Samara: Srednevolzh-skoe kraevoe izdatel'stvo, 1934:391. (In Russ.)
20. Sukhova O.A., Filenkova O.A. The national question and zoning in the RSFSR in the 1920s - early 1930s: management strategies and their implementation (by the materials from the Volga region). Noveyshaya istoriya Rossii = Contemporary history of Russia. 2017;(1):62-77. (In Russ.)
21. GARF. F. R. 1235. Op. 125. D. 176 = State Archive of the Russian Federation. Fund R. 1235. Item 125. File 176. (in Russ.)
22. GARF. F. R. 1235. Op. 124. D. 158 = State Archive of the Russian Federation. Fund R. 1235. Item 124. File 158. (In Russ.)
23. Abramov V.K. Mordovskoe natsional'noe dvizhenie = Mordovian national movement. Saransk: Krasnyy Oktyabr', 2010:184. (In Russ.)
24. GARF. F. R.1235. Op. 125. D. 182 = State Archive of the Russian Federation. FundR. 1235. Item 125. File 182. (In Russ.)
25. Ovsyannikova T.V. (ed.). Stanovlenie gosudarstvennosti mordovskogo naroda: metodiko-bibliograficheskiy material k 85-letiyu Mordovskoy avtonomii = Formation of statehood of the Mordovian people: methodology and bibliographic material for the 85th anniversary of Mordovian autonomy. Saransk: Nats. b-ka im. A.S. Pushkina Respubliki Mordo-viya, 2015:33. (In Russ.)
университет (Россия, г. Пенза, ул. Красная, 40)
E-mail: [email protected]
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов / The authors declare no conflicts of interests.
Поступила в редакцию / Received 11.10.2023
Поступила после рецензирования и доработки / Revised 02.11.2023 Принята к публикации / Accepted 31.11.2023
Информация об авторах / Information about the authors
Ольга Александровна Сухова доктор исторических наук, профессор, декан историко-филологического факультета, Пензенский государственный университет (Россия, г. Пенза, ул. Красная, 40)
E-mail: [email protected]
Olga A. Sukhova
Doctor of historical sciences,
professor, dean of the faculty
of history and languages,
Penza State University
(40 Krasnaya street, Penza, Russia)
Ольга Александровна Филенкова
кандидат исторических наук, начальник сектора научно-исследовательской работы студентов научно-инновационного управления, Пензенский государственный
work sector scientific and innovative management, Penza State University (40 Krasnaya street, Penza, Russia)
Olga A. Filenkova Candidate of historical sciences, head of the students' research
