CC BY
105
С.Н. Клоков
Клоков Сергей Николаевич — начальник кафедры предварительного расследования Нижегородской академии
МВД России, кандидат юридических наук
E-mail: [email protected]
Проблемы соблюдения основных конституционных прав граждан в уголовно-процессуальном законодательстве России
В ходе проведения занятий с сотрудниками органов предварительного расследования и подразделений БЭП на факультете повышения квалификации Нижегородской академии МВД России были выявлены затруднения с применением ими ряда норм уголовно-процессуального законодательства, затрагивающих основные конституционные права граждан. В данной публикации предпринята попытка не только вскрыть имеющиеся противоречия и пробелы действующего УПК РФ, но и предложены возможные пути правового решения проблем как теоретического, так и сугубо практического толка, относящихся к праву граждан рассчитывать на возмещение вреда, причиненного преступлением, праву на своевременную защиту от уголовного преследования,
другим правам основных участников уголовного судопроизводства.
In the course of training sessions held for the functionaries of preliminary investigations’ agencies & Economic Crime Office (ECO) units at the Professional Development Faculty of the Nizhny Novgorod Academy of the Internal Affairs Ministry of the Russian Federation a number of complexities in administering by them a number of provisions of the criminal procedural legislation that affect the constitutional rights of individuals. In this publication the attempt is made not only to discover repugnancies and loopholes of the effective Criminal Procedural Code (CPC) of the Russian Federation (the RF), but also several ways are suggested as to the legal solution to the problems of both of theoretical and purely practical sense pertaining to the right of individuals to foresee the compensation of damages, caused by a criminal act, to the right for the opportune protection against ill-founded prosecution, as well as to the rights of other major parties to criminal proceedings.
Права человека на протяжении многих веков продолжают оставаться одной из главных тем и в общественных науках, и в повседневной жизнедеятельности людей. При этом в теории прав человека до сих пор сохраняется круг вопросов, не получивших своего разрешения, а значит тема обеспечения прав человека и сегодня нуждается в серьезном исследовании и обосновании с различных позиций.
Как явление общественное, права человека, содержащиеся в конституции любого государства, показывают степень развития общества, которое всегда пытается совместить свободу и уважение отдельной личности с общим благом. Политическая суть прав человека — это способность противостоять произволу политической власти и способности граждан принимать участие в формировании и деятельности институтов государственной власти.
С юридической точки зрения права человека представляют собой совокупность правовых норм, которые выражают способность личности приобретать определенные блага для удовлетворения тех или иных потребностей. Нравственная сторона прав человека выражается в побуждениях к добру и справедливости. Обеспечение прав человека предполагает их воплощение в правовом и культурном обществе, основанном на началах взаимо-
понимания, уважения и признания прав и интересов других людей.
Конституция Российской Федерации, принятая 12 декабря 1993 года всенародным голосованием, по своему содержанию провозглашает курс на приобщение к демократическим идеалам мирового сообщества, на формирование нового отношения к личности, тем самым ориентируясь на общепринятые международные стандарты в области прав человека. Они предусматриваются международными правовыми актами и, в первую очередь, Международным пактом о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года1, являющимся согласно статье 15 Конституции России составной частью правовой системы России.
Кроме того, в современных условиях для обеспечения прав лиц, которым преступлением причиняется вред, особое значение приобретает Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 29 ноября 1985 года, в которой подчеркивается, что к жертвам преступлений следует относиться с состраданием и уважать их достоинство, так как они имеют право на доступ к механизмам правосудия (п. 4)2. В связи с этим государствам и их правительствам в форме детализированных рекомендаций предлагается
Клоков С.Н. Проблемы соблюдения основных конституционных прав граждан в уголовно-процессуальном законодательстве России
Клоков С.Н. Проблемы соблюдения основных конституционных прав граждан в уголовно-процессуальном законодательстве России
создавать условия для реституции, компенсации, социальной помощи жертвам. Согласно статье 8 Всеобщей Декларации прав человека от 10 декабря 1948 года3 каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными органами государства в случаях нарушения его основных прав, предоставляемых конституцией или законом.
Обобщая международные стандарты в области соблюдения прав человека в уголовном судопроизводстве России, можно прийти к выводу, что реализация прав жертв преступлений при расследовании уголовных дел связана, во-первых, с предоставлением лицу информации о его роли и объеме принадлежащих ему прав, сроках и результатах их осуществления; во-вторых, с созданием ему условий для изложения заявлений, ходатайств на различных этапах расследования согласно национальной системе уголовного судопроизводства; в-третьих, с оказанием ему надлежащей помощи, обеспечением безопасности его самого и членов его семьи; в-четвертых, с предотвращением неоправданных задержек при расследовании преступлений; в-пятых, с созданием условий для справедливой реституции жертве, ее семье4.
Среди правоохранительных органов Российской Федерации значительную роль в обеспечении конституционных прав человека играют органы внутренних дел. Многообразие функций и задач, а также «приближенность» к повседневной жизни граждан делают их центральным звеном в системе защиты прав индивида от противоправных посягательств. Обеспечение прав человека органами внутренних дел включает два направления, которые, выступая как самостоятельные элементы деятельности этих органов, тем не менее находятся в неразрывной связи друг с другом5.
Первое из этих направлений отражает интересы государства в части принудительного воздействия на индивидов в целях соблюдения законности и правопорядка. Второе предусматривает интересы человека, личности, когда его права и свободы становятся наиболее уязвимыми.
Анализ действующего в настоящее время УПК РФ позволяет сделать вывод о недостаточной проработанности ряда его норм в части предоставления всем гражданам равных прав по защите своих прав.
Так, в соответствии с частью 1 статьи 319 УПК РФ мировой судья в случае подачи ему заявления о возбуждении дела частного обвинения, не соответствующего требованиям статьи 318 УПК РФ, выносит постановление о возврате заявления лицу, его подавшему, для приведения заявления в соответствие с указанными требованиями и устанавливает срок для этого. А в случае неисполнения данного указания — отказывает в принятии заявления к своему производству.
Однако срока, в течение которого судья должен вынести постановление о возврате заявления, предельного срока, который он может установить для исправления недостатков заявления, срока приня-
тия им решения об отказе в приеме заявления к своему производству УПК РФ не содержит, что, безусловно, является определенным отступлением от принципа разумности сроков рассмотрения должностным лицом жалобы гражданина на нарушение его прав (п. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод6).
Останавливаясь на праве гражданина рассчитывать на возмещение вреда, причиненного преступлением, следует сказать, что анализ уголовно-процессуального закона позволяет составить примерный перечень действий компетентных государственных органов, направленных на обеспечение возмещения данного вреда:
— признание физических и юридических лиц гражданскими истцами (ч. 1 ст. 44 УПК РФ);
— привлечение соответствующих субъектов в качестве гражданских ответчиков (ч. 1 ст. 54 УПК РФ);
— доказывание характера и размера вреда, причиненного преступлением (п. 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ);
— розыск и возвращение законным владельцам предметов преступного посягательства (ст. 81 УПК РФ);
— разъяснение обвиняемому или лицам, несущим за него материальную ответственность, необходимости добровольного возмещения (заглаживания) причиненного преступлением материального и морального вреда, признаваемого обстоятельством, смягчающим наказание, в соответствии с пунктом «к» статьи 61 УК РФ;
— наложение ареста на имущество и принятие предусмотренных законом мер к его сохранности в порядке статьи 115 УПК РФ.
Приведенный перечень средств обеспечения гражданского иска не является исчерпывающим, так как, по нашему мнению, в качестве иного действенного средства подобного обеспечения можно было бы рассматривать и залог (ст. 106 УПК РФ).
Так, действующая редакция УПК РФ рассматривает залог исключительно как меру пресечения, избираемую в целях обеспечения явки к следователю, дознавателю или в суд подозреваемого, обвиняемого и предупреждения совершения ими новых преступлений. То есть применение залога в настоящее время не преследует цель защиты имущественных интересов ни потерпевших, ни государства.
Вместе с тем, в дореволюционной России Устав уголовного судопроизводства 1864 года, напротив, предусматривал возможность применения залога не только как меры пресечения, но и как способа обеспечения возмещения вреда потерпевшему. Залогодателем мог быть как сам обвиняемый, так и другое лицо. В качестве залога применялись деньги и движимое имущество, сумма залога не могла быть меньше причиненного потерпевшему вреда. В случае побега обвиняемого указанная сумма расходовалась на возмещение вреда пострадавшему лицу7.
Подобное применение в наши дни залога в качестве меры обеспечения возмещения вреда потерпевшему, по нашему мнению, безусловно, спо-
собствовало бы не только повышению уровня реального обеспечения возмещения вреда, стимулировало добровольное возмещение вреда и заглаживание причиненного ущерба, но привело бы к реальному сокращению числа лиц, к которым на стадии предварительного расследования избирается в качестве меры пресечения заключение под стражу. Данное положение дел в полной мере соответствовало бы европейской правовой доктрине, нацеленной на защиту личности от чрезмерного ограничения ее прав со стороны государства, согласно которой нельзя только лишь на основании подозрения о существующей возможности совершения данным лицом малозначительного либо средней тяжести преступления применять к нему меру пресечения в виде заключения под стражу ввиду явной несоразмерности средств и достигаемой цели.
Справедливо замечание о том, что полезный эффект от залога снижается, если обвиняемый (подозреваемый) все же скроется от органов предварительного следствия (суда) и совершит новое преступление. Но, во-первых, в этом случае государство сможет получить определенную компенсацию, так как в соответствии с частью 9 статьи 106 УПК РФ в случае невыполнения или нарушения подозреваемым, обвиняемым обязательств, связанных с внесением за него залога, залог по судебному решению обращается в доход государства, хотя при этом интересы потерпевшего и гражданского истца будут существенно подорваны. А во-вторых, нельзя забывать, что назначением современного российского уголовного судопроизводства в полном соответствии с основными мировыми стандартами по соблюдению прав человека является, прежде всего, не защита интересов государства, а защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления. Именно поэтому в современных условиях назрела насущная необходимость выработки действенных мер, которые более эффективно защитили бы потерпевших от преступления в случае неисполнения обвиняемым (подозреваемым) уголовно-процессуальных обязательств, обеспеченных залогом.
Кроме того, законодателю следовало бы подумать и о возможности сохранения ареста на имущество при передаче иска на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства. Так, в настоящее время данная мера процессуального принуждения отменяется на основании постановления, определения лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело, когда в применении этой меры отпадает необходимость (ч. 9 ст. 115 УПК РФ). В силу пункта 8 части 2 статьи 213 УПК РФ на досудебных стадиях наложение ареста отменяется при прекращении уголовного дела и уголовного преследования независимо от оснований соответствующих процессуальных решений.
Однако, по нашему мнению, такое положение не в полной мере отвечает интересам потерпевшего и гражданского истца. Безусловно, справед-
ливым выглядит решение об отмене наложения ареста при прекращении уголовного дела по основаниям, предусмотренным пунктом 1 части 1 статьи 24 УПК РФ (при отсутствии события преступления), статьей 25 УПК РФ (в связи с примирением сторон), при прекращении уголовного преследования по основаниям, предусмотренным пунктом 1 части 1 статьи 27 УПК РФ (в связи с непричастностью подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления). В остальных же случаях (п. 2—6 ч. 1 ст. 24, п. 3—6 ч. 1 ст. 27, ст. 28 УПК РФ) обоснованность отмены наложения ареста на имущество вызывает некоторые сомнения, так как в этой ситуации отмена данной меры принуждения может привести к тому, что вред окажется не возмещенным и в порядке гражданского судопроизводства.
В связи с этим представляется актуальным в целях соблюдения основных прав лиц, пострадавших от преступления, закрепить за потерпевшим и гражданским истцом право ходатайствовать перед следователем (дознавателем) о сохранении мер обеспечения гражданского иска при прекращении уголовного дела по основаниям, предусмотренным пунктами 2—6 части 1 статьи 24 УПК РФ, пунктами 3—6 части 1 статьи 27 УПК РФ, статьей 28 УПК РФ. Логично было бы данных участников уголовного судопроизводства на досудебных стадиях наделить и правом напрямую ходатайствовать перед судом о наложении ареста на имущество, чтобы они не зависели от усмотрения следователя (дознавателя), если тот не посчитал необходимым применить данную меру процессуального принуждения8.
Анализируя содержание статьи 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года, декларирующей право каждого на уважение частной и семейной жизни, жилища и корреспонденции, а также соответствующей ей статьи 23 Конституции РФ, предписывающей ограничение права на тайну переписки, телефонных разговоров, почтовых, телеграфных сообщений только на основании судебного решения, нельзя не обратить внимание на содержание статьи 179 УПК РФ, которая допускает освидетельствование потерпевшего для обнаружения на его теле особых примет, следов преступления, телесных повреждений, выявления состояния опьянения или иных свойств и признаков, имеющих значение для дела, если для этого не требуется производство судебной экспертизы. При этом если для освидетельствования свидетеля требуется его согласие, то, исходя из буквального толкования указанной статьи, для потерпевшего выражение такого согласия законодателем не предусмотрено. По нашему мнению, указанная норма не соответствует требованиям статьи 8 Европейской конвенции от 4 ноября 1950 года.
Рассматривая основные права участников уголовного судопроизводства, подвергающихся за совершение преступления уголовному преследованию со стороны государства, следует назвать не-
Клоков С.Н. Проблемы соблюдения основных конституционных прав граждан в уголовно-процессуальном законодательстве России
Клоков С.Н. Проблемы соблюдения основных конституционных прав граждан в уголовно-процессуальном законодательстве России
которые проблемы по своевременному предоставлению этим лицам возможности защищаться.
Так, часть 3 статьи 50 УПК РФ предусматривает в определенных случаях возможность проведения следственных действий с подозреваемым или обвиняемым в отсутствие защитника независимо от воли и желания подозреваемого и обвиняемого. А статья 52 УПК РФ предоставляет обвиняемому и подозреваемому право в любой момент отказаться от защитника.
В то же время часть 2 статьи 75 УПК РФ устанавливает, что показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым и обвиняемым в суде, являются недопустимыми доказательствами.
Фактически получается, что показания обвиняемого и подозреваемого, данные ими во время следственных действий, проведенных хотя и без защитника, но с соблюдением требований уголовно-процессуального законодательства, при отказе в суде от этих показаний (что, как известно, случается практически по каждому уголовному делу) не только не могут быть проверены, сопоставлены с другими доказательствами, оценены, но и вообще даже не могут быть исследованы во время судебного разбирательства, поскольку закон автоматически признает их недопустимыми доказательствами.
Следующая проблема. В соответствии со статьями 42, 44, 45, 54, 55, 215, 216 УПК РФ потерпевший, гражданский истец и гражданский ответчик вправе знакомиться с материалами уголовного дела по окончании предварительного расследования. Соответственно следователь в силу части 2 статьи 215 УПК РФ должен уведомить их об окончании следственных действий, при этом назначив время явки для ознакомления с материалами дела.
Статья 215 УПК РФ предусматривает возможность отложения до 5 суток ознакомления с материалами дела участников уголовного судопроизводства, которые по уважительным причинам не могут явиться в срок, установленный им следователем. Но часть 3 этой статьи говорит о том, что такое отложение возможно в случае неявки по уважительным причинам только защитника, законного представителя обвиняемого, представителя потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика. Сами же обвиняемый, потерпевший, гражданский истец и гражданский ответчик в этот перечень не попали.
Вместе с тем, часть 5 статьи 215 УПК РФ содержит следующее правило: если обвиняемый, не содержащийся под стражей, не является для ознакомления с материалами уголовного дела без уважительных причин (то есть по уважительным причинам может и не являться), то следователь по истечении 5 суток со дня объявления об окончании следственных действий либо со дня окончания ознакомления с материалами уголовного дела иных участников уголовного судопроизводства, указан-
ных в части 2 настоящей статьи, составляет обвинительное заключение и направляет материалы уголовного дела прокурору. Так сколько следует ждать обвиняемого в случае неявки по уважительным причинам?
Рекомендации Совета Европы о соблюдении принципа соразмерности применяемых мер пресечения совершенному деянию и избрание наиболее строгой из них — заключение под стражу лишь за тяжкие и особо тяжкие преступления, безусловно, отвечают уровню современного развития российского общества в целом и отечественной уголовно-процессуальной науки в частности. Вместе с тем, анализ ряда норм действующего УПК РФ обнаруживает пробелы и в области применения мер принуждения. Так, в соответствии с частью 2 статьи 238 УПК РФ при приостановлении по результатам предварительного слушания уголовного дела, по которому скрылся обвиняемый, не содержащийся под стражей, судья избирает ему меру пресечения в виде содержания под стражей и поручает прокурору обеспечить его розыск.
Поскольку данная норма содержит императивное указание об избрании такому лицу меры пресечения только в виде содержания под стражей, сразу же возникает вопрос о том, что она не соответствует положениям статьи 108 УПК РФ, в соответствии с которой содержание под стражей ни при каких обстоятельствах не может быть избрано как в отношении несовершеннолетних, обвиняемых в совершении преступлений небольшой тяжести, так и в отношении взрослых лиц, обвиняемых в совершении преступлений, за которые уголовным законом вообще не предусмотрена возможность назначения наказания в виде лишения свободы.
Обозначенные проблемы в области соблюдения конституционных прав граждан при расследовании уголовных дел, к сожалению, являются не единственными в действующей редакции УПК РФ и они требуют отдельного анализа и осмысления.
Сказанное выше наглядно показывает, что на современном этапе основными тенденциями преобразования уголовно-процессуальных норм в российском уголовном судопроизводстве должны стать гуманизация законодательства, в основе которого должен быть положен отказ государства от карательного подхода в осуществлении уголовноправовой политики и формирование системы, основанной на идеях восстановительного правосудия, поиск альтернатив уголовному преследованию, предоставление гражданам, пострадавшим от преступления, дополнительных процессуальных возможностей для защиты своих прав при строгом соблюдении процедуры ограничения основных конституционных прав подозреваемых (обвиняемых). При этом гарантией реализации прав личности в сфере уголовного правосудия должен стать действенный механизм осуществления уголовного судопроизводства, отвечающий основным европейским стандартам соблюдения государством важнейших гражданских прав.
Примечания
1. Международное гуманитарное право в документах. — М., 1996. — С. 40—60.
2. Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью: Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 40/34 от 29 ноября 1985 года // Сборник стандартов и норм Организации Объединенных Наций в области предупреждения преступности и уголовного правосудия. — Нью-Йорк, 1992. — С. 242—244.
3. Российская газета. — 1995. — 5 апреля.
4. См. об этом подробнее: Егоров С.Е. Права человека в уголовном процессе: международные стандарты и российское законодательство. — М., 2008. — С. 72.
5. См.: Малько A.B. Стимулы и ограничения в праве: теоретико-информационный аспект. — Саратов, 1994. — С. 27—28.
6. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколы к ней // Международное гуманитарное право в документах. — М., 1996. — С. 69—93.
7. См.: Петрухин И.Л. Меры пресечения в дореволюционной России // Советское государство и право. — 1988. — № 7. — С. 123.
8. К аналогичным выводам пришел в своей работе и Д.А. Прасковьин: Прасковьин Д.А. Обеспечение гражданского иска: правовая природа и система средств. — М., 2006.
С.И. Конева
Конева Снежана Ивановна — судья Советского районного суда г. Нижнего Новгорода
E-mail: konev [email protected]
Участие председательствующего судьи в проведении допросов при рассмотрении уголовного дела
В статье рассмотрены вопросы участия судьи в проведении допросов в судебном заседании. Показаны формы участия судьи в проведении прямого и перекрестного допросов участников процесса. Дан комментарий норм, регулирующих судебное следствие и отдельные следственные действия. Обоснован тезис об активной роли судьи в судебном доказывании.
The paper deals with the participation of judges in the conduct of interrogations in the court session. Showing the form of participation in the conduct of a judge of the direct and cross-questioning participants. Given your comment rules governing the judicial inquiry and individual investigation. Substantiate the thesis of the active role of judges in the judicial proof.
Роль председательствующего судьи в судебном следствии определяется, с одной стороны, состязательным характером стадии судебного разбирательства, а с другой — следственным строем досудебного производства по уголовному делу.
Для отечественной концепции состязательности характерно оправдание активности суда, его инициативы в исследовании и получении дополнительных доказательств. В свое время авторы Судебного устава уголовного судопроизводства в объяснительной записке к УУС 1863 года писали: «Начало судебного состязания участвующих в деле лиц не исключает самодеятельности суда в уголовном судопроизводстве и не обязывает его решать дела по тем данным, которые предъявлены сторонами, но требует единственно того, чтобы по всем сведениям, относящимся к делу, сторонам была предоставлена возможность судебного состязания»1.
Позднее М.С. Строгович сформулировал позицию, согласно которой элементами состязательности признавались: а) отделение обвинения от суда; б) процессуальное положение обвинителя и обвиняемого как сторон; в) процессуальное равноправие сторон; г) ак-
тивное, самостоятельное положение суда по отношению к сторонам2. М.С. Строгович писал: «Принцип самодеятельности суда, дополняющий принцип состязательности и не нарушающий процессуальные права сторон, называется «инструкционным» принципом... Этот же «инструкционный принцип» имеет место в советском уголовном процессе»3.
Наша правовая традиция, общий смысл законодательных положений и самый образ мыслей судебных деятелей, транслируя влияние романогерманской правовой системы, допускают активное вмешательство суда в доказывание как гарантию достижения материальной истины. Таким образом, мы можем вполне обоснованно говорить о том, что состязательное судебное следствие предполагает активную роль суда в исследовании обстоятельств дела. Председательствующий является хозяином судебного следствия, он обязан не только разрешить уголовное дело, но сделать это в полном соответствии с законом, в результате полного, объективного исследования всех обстоятельств дела. И хотя председательствующий должен воздерживаться от прямого вмешательства в доказывание
Конева С.И. Участие председательствующего судьи в проведении допросов при рассмотрении уголовного дела
