CC BY
569
Е. А. Молчанова*
проблемы применения уголовно-правовых норм об ответственности нотариусов за злоупотребление полномочиями
ключевые слова: уголовное право, нотариат, частный нотариус, должностные преступления, злоупотребление полномочиями.
Аннотация: В статье исследуется вопрос об уголовной ответственности частных нотариусов; рассматриваются проблемы юридической квалификации деяний с учетом полномочий частных нотариусов в доктринальном и догматическом аспектах.
Key words: criminal law, state notary’s office, private notary, official misconduct, abuse of authority.
Summary: The article investigates the issue of criminal responsibility of private notaries, considered issues of legal qualification of acts with the powers of private notaries in the doctrinal and dogmatic aspects.
Квалификация действий нотариусов, злоупотребляющих своими полномочиями, сопровождается рядом проблем, требующих специального рассмотрения, и имеет немало особенностей, заслуживающих внимания. В первую очередь, на квалификацию фактов злоупотребления полномочиями частнопрактикующими и государственными нотариусами оказывает влияние бланкетный характер отдельных признаков составов преступлений, предусмотренных ст. 202 и 285 УК РФ.1 Несмотря на тот факт, что прямая ссылка на нормативно-правовые акты иных отраслей права в тексте ст.ст. 202 и 285 УК РФ отсутствует, вполне очевидно, что уяснить содержание таких признаков как «использование полномочий вопреки задачам своей деятельности (вопреки интересам службы)» без обращения к неуголовному нормативно-правовому материалу невозможно, что существенным об-
* Аспирантка юридического факультета Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина.
1 Под термином «бланкетность» в уголовно-правовой литературе принято понимать особую форму конструирования уголовного закона, при которой содержание уголовноправовой нормы складывается как из положений уголовного закона, так и положений нормативно-правовых актов иных отраслей права (См.: Ображиев К. В. Нормативные акты иных отраслей права как источники уголовного права // Вестник Российской правовой академии. 2005. № 2).
разом усложняет процесс квалификации соответствующих общественно опасных деяний.
Как известно, под злоупотреблением полномочиями в ст. 202 и 285 УК РФ в теории и правоприменительной практике понимается незаконное совершение действий (бездействия), входящих в круг полномочий виновного, в качестве которого в нашем случае выступает частнопрактикующий (ст. 202 УК РФ) либо государственный нотариус или иное должностное лицо, уполномоченное на совершение нотариальных действий (ст. 285 УК РФ). Следовательно, для того чтобы констатировать факт злоупотребления полномочиями со стороны субъекта нотариальной деятельности необходимо, во-первых, определить пределы его полномочий, а, во-вторых, установить, что последние использованы с нарушением предусмотренных оснований или процедуры, т.е. незаконно. Исходя из этого, при квалификации конкретных фактов злоупотребления нотариусами своими полномочиями содеянное необходимо оценивать вначале с позиции законодательства о нотариате и нотариальной деятельности, которое выступает в качестве бланкетной части соответствующих уголовно-правовых норм, и лишь после того, как будет установлена незаконность действий (бездействия) нотариуса, последние оцениваются с точки зрения уголовного закона. Говоря иными словами, применение ст. 202 и 285 УК РФ к нотариусам, злоупотребляющим своими полномочиями, становится возможным лишь на основе предварительного применения правовых норм, содержащихся в законодательстве о нотариате и нотариальной деятельности. Причем установление факта нарушения законодательства о нотариате и нотариальной деятельности, по сути дела, становится самостоятельным этапом уголовно-правовой квалификации злоупотребления нотариусами своими полномочиями, что позволяет отнести рассматриваемые деяния к числу преступлений «со смешанной противоправностью».2 Отмеченная специфика уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность субъектов нотариальной деятельности за злоупотребление своими полномочиями, требует более внимательного отношения к установлению факта нарушения ими предписаний законодательства о нотариате и нотариальной деятельности, поскольку ошибочная квалификация соответствующего правонарушения может при-
2 Пикуров Н. И. Квалификация преступлений при бланкетной форме диспозиции уголовного закона (с конкретизацией запрета в административном праве): Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1982. С. 12,37.
вести к неверной квалификации преступления в целом.
Взаимосвязь положений уголовного законодательства и законодательства о нотариате и нотариальной деятельности при квалификации рассматриваемых преступлений должна найти отражение в правоприменительных решениях, в том числе, и в обвинительном приговоре суда. Разумеется, в резолютивной части приговора, где излагается квалификация совершенного нотариусом деяния, указываются только пункт, часть, статья Уголовного кодекса РФ, предусматривающие ответственность за преступление, в совершении которого подсудимый признан виновным (п. 3 ч. 1 ст. 308 УПК РФ). Однако в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора суда обязательно должна быть сделана ссылка на конкретное нормативное предписание законодательства о нотариате и нотариальной деятельности (например, Основ законодательства РФ о нотариате), нарушенное субъектом нотариальной деятельности. Как отмечается в п. 22 Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий», при рассмотрении уголовных дел о преступлениях, предусмотренных статьей 285 УК РФ или статьей 286 УК РФ судам надлежит выяснять, какими нормативными правовыми актами, а также иными документами установлены права и обязанности обвиняемого должностного лица, с приведением их в приговоре и указывать, злоупотребление какими из этих прав и обязанностей или превышение каких из них вменяется ему в вину, со ссылкой на конкретные нормы (статью, часть, пункт). Очевидно, что процитированное разъяснение высшей судебной инстанции распространяется на квалификацию злоупотребления полномочиями всеми субъектами нотариальной деятельности.
Продолжая рассмотрение проблем, возникающих при квалификации злоупотребления полномочиями нотариусами, нельзя не отметить дискуссионность уголовно-правовой оценки фактов подлога нотариально удостоверенных доверенностей, завещаний и иных документов. По данным проведенного нами обобщения материалов уголовных дел, подлог нотариально удостоверенных документов (как правило, интеллектуальный, когда в указанные документы вносятся сведения, не соответствующие действительности) отмечается в 95,5 % случаев злоупотребления нотариусами своими полномочиями, что свидетельствует об актуальности затронутой квалификационной проблемы. В подобных ситуациях правоприменителю
необходимо решить, подлежит ли факт подлога нотариально удостоверенных документов самостоятельной уголовно-правовой оценке или же это действие без дополнительной квалификации охватывается составами преступлений, предусмотренных ст.ст. 202 и 285 УК РФ.
Надо заметить, что в изученной нами правоприменительной практике это вопрос решается неоднозначно. В одних случаях правоприменительные органы квалифицируют факт подлога нотариально удостоверенных документов как самостоятельное преступление.
Так, например, 25 мая 2005 года нотариус, занимающийся частной практикой, по просьбе знакомой составила и заверила завещание и генеральную доверенность на земельный пай в отсутствие завещателя и доверителя, который в этот момент находился в тяжелом состоянии в одну из больниц г. Старого Оскола. Чернянский районный суд Белгородской области квалифицировал действия частнопрактикующего нотариуса по ч. 1 ст. 202 УК РФ и ч. 1 ст. 327 УК РФ.
В других случаях аналогичные деяния остаются без самостоятельной уголовно-правовой оценки.
Иванова О. С., являясь частным нотариусом и занимаясь частной практикой в Пушкинском нотариальном округе Московской области, используя свои полномочия нотариуса, вопреки задачам своей деятельности, получив 19 марта 2003 года в нотариальной палате Московской области для совершения нотариальных действий специальный номерной бланк, в период с апреля по октябрь 2003 года использовала этот бланк, изготовив на нем от имени Красильникова Р. Г. поддельное завещание от 31 октября 2002 г. на имя Федосеевой Л. П., о чем Иванова О. С. внесла записи в реестр регистрации нотариальных действий и алфавитную книгу учета завещаний. После этого Иванова О. С. передала указанное поддельное завещание Китаевой С.С. и Васильеву Е. Г. для использования при завладении квартирой умершего Красильникова Р. Г. Используя поддельное завещание, указанные лица завладели квартирой умершего Красильникова Р. Г.
Приговором Гагаринского районного суда г. Москвы от 12 декабря 2006 г. Иванова О. С. была признана виновной в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 33, ч. 5, 159 ч. 3; 202 ч. 1 УК РФ.
Очевидно, что столь противоречивые подходы к квалификации фактов подделки нотариально удостоверенных документов не только не способствуют единообразию правоприменительной практики, но и нарушают
принцип равенства граждан перед уголовным законом.
Полагаем, что решение вопроса о необходимости самостоятельной уголовно-правовой оценки подлога нотариальных доверенностей, завещаний и других нотариально удостоверенных документов, в конечном счете, зависит от того, можно ли отнести указанные документы к числу официальных. По этому поводу в теории уголовного права высказаны две противоположные точки зрения.
Согласно первой из них, официальными документами являются лишь те документы, которые выдаются государственными органами, органами местного самоуправления, государственными и муниципальными учреждениями, а также управленческими структурами Вооруженных Сил РФ, других войск и воинских формирований Российской Федерации,3 что не позволяет признать документы, удостоверенные частнопрактикующими нотариусами, официальными. Что же касается документов, удостоверенных нотариусами, которые работают в государственной нотариальной конторе, то они, по этой логике, должны признаваться официальными.
Представители же второй точки зрения, напротив, считают, что официальные документы могут выдаваться не только государственными органами, но и уполномоченными негосударственными субъектами, в том числе, нотариусами, занимающимися частной практикой.4 Исходя из этого, любые нотариально удостоверенные документы следует считать официальными.
Следует отметить, что правильное решение вопроса о статусе нотариально удостоверенных документов затрудняет отсутствие четкого законодательного определения понятия «официальный документ», применимого для целей уголовного права. Точнее, легальные дефиниции официального документа существуют, однако, по признанию криминалистов, они имеют общий характер, не позволяющий в должной мере разграничить официальные и неофициальные документы.5 Так, например, согласно ст. 5
3 См.: Румянцева Т. Б. Уголовно-правовой анализ и квалификация должностного подлога как способа совершения корыстных преступлений: Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1994. С. 59; Уголовное право. Общая и Особенная части: Учебник для вузов / Под общ. ред. М. П. Журавлева, С. И. Никулина. 2-е изд. М., 2007. С. 694.
4 Львова Е., Макаров А. Официальный документ как предмет преступления // Российская юстиция. - 2000. № 10. С. 19; Клепицкий И. А. Документ как предмет подлога в уголовном праве // Государство и право. 1998. № 5. С. 73; Чесноков О. В. Официальный документ как предмет служебного подлога // Общество и право. 2009. № 2. С. 124.
5 Бриллиантов А. В. О содержании понятия «официальный документ» // Журнал российского права. 2003. № 2.
Федерального закона РФ от 29 декабря 1994 г. № 77-ФЗ «Об обязательном экземпляре документов»,6 официальный документ - это произведение печати, публикуемое от имени органов законодательной, исполнительной и судебной власти, носящее законодательный, иной нормативный, директивный или информационный характер. Очевидно, что для установления предмета преступлений, предусмотренных ст. 324, 325, 327 УК РФ, процитированное определение неприменимо, поскольку в противном случае нам пришлось бы признать уголовно-наказуемым уничтожение Бюллетеня Верховного Суда, или, скажем, повреждение Российской газеты. По этой причине в юридической литературе справедливо указывается, что для реализации норм об ответственности за преступления, предметом которых являются официальные документы, необходимо собственное уголовно-правовое толкование последних.7
Обобщение высказанных в уголовно-правовой литературе точек зрения8 и материалов правоприменительной практики позволяет выделить следующие признаки официальных документов: 1) эти документы удостоверяют личность, события или факты, имеющие юридическое значение и влекущие соответствующие юридические последствия, либо предоставляют права, возлагают обязанности или освобождают от них;9 2) они созданы государственными или муниципальными органами, а также иными уполномоченными государством юридическими или физическими лицами; 3) имеют установленную законом форму; 4) подпадают под действие системы регистрации, строгой отчетности и контроля за обращением.
Нетрудно заметить, что нотариально удостоверенные документы, вне зависимости от того, каким нотариусом - частнопрактикующим или государственным - они выданы, обладают совокупностью всех вышеуказанных признаков, а значит, должны признаваться официальными документами. Учитывая же, что нотариально удостоверенные документы, а точнее, зафиксированные в них юридические факты, предоставляют определенные права (например, право наследовать имущества, выступать от имени дове-
6 Собрание законодательства РФ. 1995. № 1. Ст. 1.
7 Бриллиантов А. В. О содержании понятия ...
8 Букалерова Л. А. 1) Уголовно-правовая охрана официального информационного оборота. М., 2006. С. 77; 2) Документы как предмет преступлений против порядка управления // Законность. 2006. № 6; Клепицкий И. А. Документ как предмет подлога в уголовном праве // Государство и право. 1998. № 5; Яни П. С. Предмет должностного подлога // Уголовное право. 2005. № 3.
9 Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 5.
рителя и т. п.), имеются все основания для отнесения соответствующих документов к предмету преступления, предусмотренного ст. 327 УК РФ.
Исходя из этого, можно заключить, что подлог нотариально удостоверенных документов образует состав преступления, предусмотренного ст. 327 УК РФ (если подлог совершен частнопрактикующим нотариусом), либо ст. 292 УК РФ (если подлог совершен государственным нотариусом). Причем вне зависимости от того, каким нотариусом - частнопрактикующим или государственным - совершен подлог, указанное деяние не охватывается составами злоупотребления полномочиями частными нотариусами (ст. 202 УК РФ) или злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ). Во-первых, ст. 202 и 285 УК РФ не предусматривают подлог в качестве обязательного способа совершения преступления. А во-вторых, подлог считается уголовно-наказуемым деянием вне зависимости от наступления последствий, тогда как обязательным признаком преступлений, предусмотренных ст. 202 и 285 УК РФ, являются последствия в виде существенного вреда (существенного нарушения) правам и законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства.
Таким образом, если при злоупотреблении полномочиями частнопрактикующим нотариусом совершается подлог нотариально удостоверенных документов, содеянное необходимо квалифицировать по ст. 202 и ч. 1 ст. 327 УК РФ. Соответственно, злоупотребление полномочиями государственным нотариусом, а равно иными должностными лицами - субъектами нотариальной деятельности, сопряженное с подлогом нотариально удостоверенных документов, следует квалифицировать как совокупность преступлений, предусмотренных ст. 285 и 292 УК РФ.
Не менее актуальной является проблема квалификации злоупотребления полномочиями нотариусами с целью совершения преступления ими самими или другими лицами. Как уже неоднократно отмечалось, злоупотребляя своими полномочиями, частнопрактикующие и государственные нотариусы, иные субъекты нотариальной деятельности нередко умышленно способствуют совершению мошенничеств, присвоения и растраты, регистрации незаконных сделок с землей, легализации (отмыванию) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем, незаконному получению кредита, фальсификации доказательств и других преступлений. Причем, как показывает практика, но-
тариусы оказывают преступникам не только «разовое» содействие, но и в отдельных случаях входят в организованные преступные группы в качестве их постоянного участника. В подобных случаях правоприменительные органы должны разрешить вопрос о возможности привлечения нотариуса к уголовной ответственности за соучастие в преступлении, которому он способствовал, злоупотребляя своими полномочиями.
Обобщение опубликованной судебной практики и материалов изученных нами уголовных дел показывает, что правоприменительные органы в основном правильно квалифицируют действия нотариусов, которые путем злоупотребления своими полномочиями способствуют совершению преступлений другими лицами. Указанные деяния получают совокупную уголовно-правую оценку: квалифицируются как злоупотребление нотариусами своих полномочий (по ст. 202 или 285 УК РФ) и как пособничество в совершении соответствующего преступления. Необходимость совокупной квалификации действий нотариусов, которые путем злоупотребления своими полномочиями способствуют совершению преступлений другими лицами, разъясняется и в практике высшей судебной инстанции. В частности, согласно п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. № 23 «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем» использование нотариусом своих служебных полномочий для удостоверения сделки, заведомо для него направленной на легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, квалифицируется как пособничество по части 5 статьи 33 УК РФ и соответственно по статье 174 или статье 1741 УК РФ и при наличии к тому оснований - по статье 202 УК РФ.
Как показывает практика, недобросовестные нотариусы нередко не останавливаются на совершении одного злоупотребления своими полномочиями, а совершают с определенным разрывом во времени несколько деяний вопреки задачам нотариальной деятельности. В подобных случаях в правоприменительной деятельности возникает вопрос о разграничении совокупности тождественных преступлений, предусмотренных ст. 202 или 285 УК РФ, и единого продолжаемого злоупотребления нотариусом своими полномочиями. Напомним, что в соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 г. № 23 «Об условиях примене-
ния давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям»,10 продолжаемое преступное деяние представляет собой разновидность сложного единичного преступления, которое складывается из ряда тождественных преступных действий, направленных к общей цели. Следовательно, если частнопрактикующий нотариус, используя свои полномочия, совершит несколько нотариальных действий вопреки задачам нотариальной деятельности с единой целью содействовать соучастнику в хищении чужого имущества (например, удостоверит подложную доверенность на имя соучастника, а затем удостоверит фиктивную сделку, одной из сторон которой выступает соучастник, действующий по подложной доверенности), то в содеянном следует усматривать одно продолжаемое преступление, предусмотренное ст. 202 УК РФ.
Если же частнопрактикующий нотариус, неоднократно совершая нотариальные действия вопреки задачам нотариальной деятельности, всякий раз руководствуется вновь возникшим умыслом, то каждый факт злоупотребления полномочиями должен подлежать самостоятельной уголовно-правовой оценке.
В настоящей статье нельзя обойти стороной проблему квалификации действий ненадлежащих субъектов нотариальной деятельности. К их числу, в первую очередь, следует отнести лиц, которые, не имея лицензии на право нотариальной деятельности или используя поддельную лицензию, обманным путем выдают себя за нотариусов и совершают якобы «нотариальные действия», взимая за это денежные средства с физических и юридических лиц. Как отмечает Президент Федеральной нотариальной палаты М. Сазонова, такого рода «черные нотариусы» нередко работают под конкретных нотариусов, осуществляющих свою деятельность на законной основе, имеют фальшивые печати с данными последних и расписываются за реально работающих нотариусов. В частности, огромное количество документов, поступающих в налоговую службу, «заверены» именно таким образом. Аналогичная ситуация и в миграционной службе с доверенностями на получение разрешения на работу.11
10 Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 г. № 23 «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям» // Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1999. С. 5 - 6.
11 Сазонова М. Мы работаем на едином европейском правовом поле // Финансовые известия. 2009. 15 октября.
Полагаем, что присвоение полномочий нотариуса лицом, не имеющим лицензии на право нотариальной деятельности, и последующее совершение им «нотариальных действий» якобы в качестве нотариуса, не подлежит квалификации как злоупотребление полномочиями нотариусами. Во-первых, как справедливо отмечается в юридической литературе, деятельность так называемых «нелицензированных» нотариусов, предоставление ими услуг третьим лицам не посягает на объект уголовно-правовой охраны, предусмотренный ст. 202 УК РФ12 (равно как и ст. 285 УК РФ). Во-вторых, ст. 202 и 285 УК РФ предполагают совершение соответствующих преступлений специальными субъектами, признаками которых лица, не имеющие лицензии на право нотариальной деятельности, не обладают. Наконец, в-третьих, указанные лица в принципе не могут злоупотребить полномочиями нотариусов, так как для этого необходимо, по меньшей мере, располагать соответствующими полномочиями.
В то же время, отмеченные обстоятельства не препятствуют квалификации действий лиц, присвоивших полномочия нотариуса, по другим статьям уголовного закона. В частности, обманное получение указанными лицами платы за якобы оказанные «нотариальные услуги» следует квалифицировать по ст. 159 УК РФ как мошенничество, подделку лицензии на право нотариальной деятельности - по ч. 1 ст. 327 УК РФ, использование такой лицензии - по ч. 3 ст. 327 УК РФ (за исключением случаев, когда лицо, использующее поддельную лицензию на право нотариальной деятельности, само изготовило подделку).
Иначе обстоит дело с квалификацией действий другой категории ненадлежащих субъектов нотариальной деятельности - лиц, которые имеют лицензию на право нотариальной деятельности, но получили ее с нарушением установленного порядка (например, за взятку) либо требований или ограничений, установленных законодательством о нотариате и нотариальной деятельности (например, при отсутствии диплома о высшем юридическом образовании, при несоблюдении сроков стажировки, без сдачи квалификационного экзамена). Как отмечается в п. 6 Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. № 19, если лицо, назначенное на должность с нарушением требований или ограничений, установленных
12 Богатырев С. Г. Уголовная ответственность за злоупотребления полномочиями в сфере нотариальной и аудиторской деятельности: Дисс. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д., 2002. С. 151.
законом или иными нормативными правовыми актами, к кандидату на эту должность (например, при отсутствии диплома о высшем профессиональном образовании, необходимого стажа работы, при наличии судимости и т. п.), из корыстной или иной личной заинтересованности использовало служебные полномочия вопреки интересам службы либо совершило действия, явно выходящие за пределы его полномочий, повлекшие существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства, то такие действия следует квалифицировать соответственно как злоупотребление должностными полномочиями либо как превышение должностных полномочий. Проецируя это разъяснение к рассматриваемым нами преступлениям, можно заключить, что лица, назначенные на должность нотариуса с нарушением установленных порядка, требований или ограничений, которые допустили злоупотребления своими полномочиями, подлежат ответственности по ст. 202 или 285 УК РФ.
