CC BY
107
Проблемы определения подсудности дел по определению места жительства ребенка,
осложненных иностранным элементом
Problems of determining the jurisdiction of cases on determining the place of residence of a
child complicated by a foreign element
Артёмова О.А.
студент 4 курса, юридический институт, Вятский государственный университет,
Россия, Киров e-mail: artyomova29@icloud. com
Artyomova O.A.
4th year student, Law Institute, Vyatka State University, Russia, Kirov e-mail: artyomova29@icloud. com
Аннотация.
В данной статье рассматриваются проблемы определения подсудности дел по определению места жительства ребенка, осложненных иностранным элементом. В частности сравниваются правила, закрепленные в российском законодательстве и в Гаагской конвенции 1996 года.
Annotation.
This article discusses the problems of determining the jurisdiction of cases for determining the place of residence of a child complicated by a foreign element. In particular, the rules set forth in Russian legislation and the Hague Convention of 1996 are compared.
Ключевые слова: семья, дети, подсудность, иностранный элемент, место обычного проживания, юрисдикция.
Key words: family, children, jurisdiction over, a foreign element, the place of habitual residence jurisdiction.
Семья - не просто ячейка общества, это место, откуда все начинается: рождение, воспитание, передача ценностей, приобщение к социуму, обучение морали, нравственным принципам, именно в семье закладывается фундамент дальнейшего развития личности. Однако, количество разводов в настоящее время достаточно высоко, более чем в половине случаев супруги приходят к решению развестись. Так, в соответствии с данными Росстата в июне 2020 года зарегистрировано 68 408 браков и 45 801 развод [1], то есть процент разводов составляет примерно 67%.
Бесспорно, что данные Росстата отражают весьма удручающую тенденцию, из которой мы видим только общее количество браков и разводов, однако, на наш взгляд, стоит отметить, что некоторые супруги не могут договориться мирно и прибегают к помощи суда, где перед ними стоит не только задача раздела имущества, но и более важный вопрос определения места жительства несовершеннолетних детей. Так, за первое полугодие 2020 года в суды поступило 167 489 дел о расторжении брака супругов, из которых только 28 735 дел о расторжении брака бездетных или имеющих взрослых детей супругов [2].
Кроме того, открытость границ способствует тому, что все больше браков заключается между гражданами разных государств, а также растет количество граждан РФ, переезжающих на постоянное место жительства за границу. И если в случае с гражданами РФ, проживающими в нашей стране, вопросов по поводу подсудности не возникает, то в случае с иностранными гражданами или постоянно проживающими гражданами РФ в другой стране определить подсудность их спора несколько сложнее.
Семейный кодекс РФ содержит в разделе VII «Применение семейного законодательства к семейным отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства» некоторые отдельные нормы процессуального характера, однако более подробно правила определения подсудности и применимого права закрепляет ГПК РФ.
В российском законодательстве подсудность дел с участием иностранных граждан закреплена в ст.402 ГПК РФ, которая не только отсылает к общим положениям определения подсудности, но также содержит несколько специальных правил определения такой подсудности.
По общему правилу иск предъявляется в суд по месту жительства ответчика, в случае если ответчик является иностранным гражданином дело подсудно российскому суду, когда последний имеет место жительства на территории РФ (ч.2 чт.402 ГПК РФ), имеет имущество, находящееся на территории Российской Федерации (п.2 ч.3 ст.402 ГПК РФ), по делу о взыскании алиментов и об установлении отцовства истец имеет место жительства в Российской Федерации (п. 3 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ), по делу о расторжении брака истец имеет место жительства в Российской Федерации или хотя бы один из супругов является российским гражданином (п. 8 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ).
Международная подсудность, регламентированная в гл.44 ГПК РФ, закрепляет только случаи участия в деле непосредственно иностранного гражданина, однако дело может иметь трансграничный характер при осложнении правоотношения иностранным элементом и в иной форме - например, гражданин, участвующий в деле, является гражданином РФ, но постоянно проживает в другом государстве, спорное имущество находится за пределами территории РФ. Также вопрос о международной подсудности должен быть решен, если в суд предъявлено требование, затрагивающее права и интересы ребенка - гражданина России, постоянно проживающего за рубежом, даже если он не привлечен к участию в деле в качестве стороны.
Таким образом, исходя из правил, закрепленных в ГПК РФ, по мнению Тригубович Н.В., «российским судам неподсудны дела о лишении (ограничении, восстановлении) родительских прав, определении места жительства ребенка и порядка общения ребенка с отдельно проживающим родителем, если ответчиком является иностранный или российский гражданин, проживающий за рубежом, не проживавший и не имеющий имущества на территории Российской Федерации» [3].
Однако в 2012 году Российская Федерация присоединилась к Гаагской Конвенции о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей от 19 октября 1996 года, которая вступила в силу для нашей страны с 1 июня 2013 года.
Конвенцией 1996 года освещен широкий круг вопросов, связанных с защитой детей в трансграничных ситуациях. Указанная конвенция помогает определить, в орган какого государства - участника Конвенции следует обращаться истцу для принятия мер защиты в отношении ребенка и его имущества, когда по тем или иным обстоятельствам разрешение вопроса имеет международный аспект.
Под действие Конвенции 1996 г. подпадают, в том числе вопросы как относящиеся к родительской ответственности, осложненные иностранным элементом споры о лишении родительских прав, об ограничении родительских прав, отобрании ребенка, о защите имущественных прав ребенка, так и относящиеся к правам опеки и правам доступа - еще более распространенные международные споры родителей об определении места жительства детей и порядка участия родителя в воспитании ребенка, проживающего отдельно от него.
В соответствии с данной Конвенцией главным критерием определения суда, компетентного рассматривать дело, является место обычного проживания ребенка (ст.5 Конвенции) [4]. Данным положением закрепляется новый для российского правопорядка подход - вне зависимости от гражданства участников спора и места жительства ответчика российский суд правомочен рассматривать практически любое дело,
затрагивающее интересы ребенка, если место его обычного проживания находится на территории Российской Федерации.
С одной стороны критерий гражданства при разграничении международной подсудности дел представляется достаточным и удобным, так как для применения соответствующих правил необходимо установить только наличие у лица гражданства определенного государства.
Однако на практике ребенок может иметь гражданство двух и более государств, что часто встречается в интернациональных семьях и семьях эмигрантов. Также ребенок может иметь гражданство одного государства, но при этом постоянно проживать в другом. Подобные ситуации затрудняют явку в суд, опрос ребенка с целью выяснения его мнения, истребование и оценку доказательств, получение сведений о положении ребенка и его родителей. Что в итоге приводит к тому, что, как справедливо отмечают Плотников Д.А. и Антюфеев А.Д., «поднимается вопрос о преломлении принципа законности в рамках рассмотрения гражданских дел с участием иностранных лиц» [5].
Стоит также сказать, что нередко родители оформляют ребенку российское гражданство лишь с целью его беспрепятственного въезда на территорию России для того, чтобы навещать своих российских родственников, что делает связь ребенка с государством по признаку гражданства в современных условиях формальной.
С учетом всех этих обстоятельств основным критерием разграничения юрисдикции в Конвенции 1996 г. признается место обычного проживания ребенка.
Термин «место обычного проживания» является традиционным для многих документов, подготавливаемых Гаагской конференцией по международному частному праву, однако ни в одном из них нет его определения.
Как отмечала Элиза Перес-Вера в Пояснительном докладе к Гаагской конвенции 1980 г. [6], место постоянного проживания в отличие от домицилия остается вопросом факта, оно должно устанавливаться в каждом конкретном случае отдельно на основании обстоятельств рассматриваемого дела.
При определении места обычного проживания ребенка судом должны быть установлены такие обстоятельства как длительность, условия и причины пребывания ребенка в данной стране, национальность ребенка, место и условия посещения детских и образовательных учреждений, языковые знания, семейные и социальные связи ребенка в данном государстве.
Вместе с тем выезды за границу на определенные сроки в период каникул, либо вследствие реализации права на общение с родителем или иными родственниками не должны влиять на установление места обычного проживания ребенка.
При разрешении трансграничных дел об определении места жительства ребенка интересна судебная практика, сложившаяся в России.
Так, Московский городской суд, рассматривая 26 марта 2018 года, частную жалобу на определение Люблинского районного суда г.Москвы, которым исковое заявление К.Е. (матери несовершеннолетнего ребенка) к К.М.Н. (отцу) о расторжении брака, определении места жительства несовершеннолетнего ребенка оставлено без рассмотрения, в связи с тем, что отцом ребенка (К.М.Н.) аналогичное исковое заявление об определении места жительства ребенка, порядка общения с ним предъявлено в суд по семейным делам г. Дюссельдорфа ФРГ [7].
При подаче искового заявления в российский суд К.Е. руководствовалась тем, что она, ее бывший супруг и их ребенок являются гражданами Российской Федерации. Кроме того, она и ее ребенок имеют регистрацию на территории России, несмотря на то, что в настоящее время ребенок постоянно проживает в Германии.
Мотивируя оставление без рассмотрения искового заявления К.Е. в части определения места жительства ребенка суд первой инстанции руководствовался положениями ГПК РФ.
Апелляционная инстанция выводы суда первой инстанции опровергла, указав, что суд первой инстанции не учел правовую позицию Верховного Суда Российской Федерации, выраженную в Определении от 17.03.2015 г. N 70-КГ14-9, согласно которой «тождественным является спор, в котором совпадают стороны, предмет и основание требований». Таким образом, в случае несовпадения одного из элементов споры являться тождественными не могут. В данном случае, оставляя исковое заявление без рассмотрения, Люблинский районный суд г.Москвы не мог быть уверенным в совпадении исковых заявлений, поскольку указанное не было подтверждено материалами дела.
Представляется, что во избежание такой ситуации суду первой инстанции целесообразно было бы проверить наличие тождественности между заявленными исками. Нам видится возможным два пути разрешения этой проблемы: первый - обращение в Минпросвещения России, который в свою очередь может получить достоверные данные о спорах, существующих в других государствах, связавшись с Центральным органом другого государства.
Второй - наиболее быстрый, однако неиспользуемый Россией в настоящее время - участие представителя нашей страны в системе прямого судебного взаимодействия, созданной на базе Гаагской конференции по международному частному праву - Международной Гаагской сети судей. Данный способ предполагает, что российский судья, знающий язык, а также знакомый с практикой рассмотрения определенной категории гражданских дел, может связаться с другим судьей той страны, в которой рассматривается дело и получить достоверную информацию о предмете, сторонах и основаниях иска.
Вместе с тем, возвращаясь к обоснованиям определений российских судов, следует отметить, что, принимая указанные решения, судьи не в полной мере руководствовались Конвенцией. Так, в силу ст.5 Конвенции именно судебные органы ФРГ обладают юрисдикцией по разрешению спора родителей и об определении места жительства ребенка, и о порядке осуществления родительских прав проживающим отдельно от него родителем, так как данная страна является местом обычного проживания ребенка.
Кроме того, упущением, на наш взгляд, является то, что данному вопросу не уделяется должного внимания в имеющихся обзорах судебной практики, не выделяются также подобные дела в данных судебной статистики. В этой связи стоит отметить Справку по результатам обобщения практики рассмотрения судами Пермского края трансграничных споров, затрагивающих интересы несовершеннолетних детей за период 20162018 гг., согласно которой судами Пермского края в 2016 году рассмотрено 14 дел по трансграничным спорам, затрагивающим интересы несовершеннолетних детей, в 2017 году рассмотрено 25 дел данной категории и в 2018 году рассмотрено 30 дел данной категории [8].
Необходимо заметить, что если бы российский суд посчитал, что в данном конкретном случае именно он способен в большей мере, чем суд ФРГ, определить наилучшие интересы ребенка, он мог в соответствии со ст.9 Гаагской конвенции 1996 г. запросить юрисдикцию у суда в ФРГ непосредственно или через Центральный орган (Минпросвещения России), но такой запрос направлен не был.
Однако даже если суд Российской Федерации продолжил бы рассмотрение иска К.Е., его исполнение все равно было бы затруднительным, поскольку подсудность в данном случае выбрана не в соответствии с Конвенцией, а значит ФРГ, являясь ее участником, не обязана признавать и исполнять решение российского суда.
Таким образом, несмотря на то, что российским законодательством установлены правила подсудности дел с участием иностранных граждан, положения Конвенции будут иметь большую юридическую силу. Вместе с тем, чтобы исключить коллизии национального и международного права, на наш взгляд, стоит законодательно
закрепить такой критерий определения подсудности как место обычного проживания. Кроме того, при рассмотрении дел данной категории особенно важным является исключение тождественности требований, предъявленных в российские и иностранные суды. Для чего целесообразным и ускоряющим процесс рассмотрения дела было бы включение российских судей в Международную Гаагскую сеть судей для получения достоверной информации. Кроме того, такая упрощенная процедура повлияла бы на качество рассмотрения подобных дел в судах первой инстанции, что в целом снизило бы нагрузку на российскую судебную систему.
Список используемой литературы:
1. Росстат представил данные о естественном движении населения в июне 2020 года // Федеральная служба государственной статистики. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/313/document/94975?print=;
2. Сводные статистические сведения о деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей за 1 полугодие 2020 год // Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=5461;
3. Тригубович Н.В. Определение юрисдикции по спорам, связанным с воспитанием детей, с участием иностранных граждан // Семейное и жилищное право, №6, 2017. С.23-28;
4. Конвенция о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей (Гаага, 19 октября 1996 г.) URL: https://base.garant.ru/70179142/;
5. Плотников Д.А., Антюфеев А.Д. Особенности реализации принципа законности при рассмотрении гражданских дел с иностранным элементом // Арбитражный и гражданский процесс, №6, 2019. С.47-53;
6. Pérez-Vera E. Explanatory Report on the 1980 HCCH Child Abduction Convention // URL: https://www.hcch.net/en/publications-and-studies/details4/?pid=2779;
7. Апелляционное определение Московского городского суда от 26 марта 2018 г. по делу №33-12892 // СПС «КонсультантПлюс» URL:
http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=MARB&n=1466191#011460131664777973;
8. Справка по результатам обобщения практики рассмотрения судами Пермского края трансграничных споров, затрагивающих интересы несовершеннолетних детей, за период 2016-2018 гг. // Пермский краевой суд URL: http://oblsud.perm.sudrf.ru/modules.php?name=docum_sud&id=754.
