CC BY
37
Филология
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2015, № 4, с. 254-262
УДК 811.161.1
ПРОБЛЕМЫ ОПИСАНИЯ ЛИТЕРАТУРНОЙ НОРМЫ В СФЕРЕ СИНТАГМАТИКИ СОБИРАТЕЛЬНЫХ И КОЛИЧЕСТВЕННЫХ ЧИСЛИТЕЛЬНЫХ
© 2015 г. Е.В. Щеникова
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Н. Новгород
shen1@yandex.ru
Поступила в редакцию 01.08.2015
Рассматриваются различные подходы к пониманию и формулированию нормы в сфере варьирования количественных и собирательных числительных; отмечается отсутствие нормативных предписаний по ряду позиций.
Ключевые слова: собирательные числительные, количественные числительные, вариантность, литературная норма, проблемы кодификации.
В отечественной лингвистической литературе варьирование количественных и собирательных числительных (далее сокращенно - КЧ и СЧ) рассматривается преимущественно в аспекте его нормативного регулирования. Нормативной оценке (с разной степенью детализации) подвергается использование этих числительных в следующих позициях: СЧ/КЧ + существительное мужского рода / существительное, называющее лиц мужского пола; СЧ/КЧ + существительное мужского рода, оканчивающееся на -а; СЧ/КЧ + существительное общего рода; СЧ/КЧ + существительное женского рода / существительное, называющее лиц женского пола; СЧ/КЧ + существительные люди/дети/ребята; СЧ/КЧ + существительное лицо в значении 'человек'; СЧ/КЧ + субстантивированное прилагательное или причастие в форме множественного числа; СЧ/КЧ + личное местоимение в форме множественного числа (мы/вы/оии); СЧ/КЧ + существительное, называющее взрослых животных; СЧ/КЧ + существительное, называющее детенышей животных; СЧ/КЧ + неодушевленное существительное р1и-гаНа tantum либо «парное» существительное; СЧ (субстантивированное)1 в «изолированной» позиции (т.е. вне количественно-именных словосочетаний с другими субстантивированными словами, с именами существительными или личными местоимениями).
В структурно-композиционном плане соответствующие разделы учебников, учебных пособий, грамматик, справочных и тому подобных изданий не отличаются значительным разнообразием. При этом само толкование нормы в них, напротив, обнаруживает различия, иногда достаточно существенные. И прежде всего это ка-
сается использования числительных для указания на количество живых существ — людей и животных. Ввиду ограниченного объема статьи рассмотрим спорные вопросы лишь по ряду наиболее актуальных позиций.
Согласно традиционным нормативным предписаниям, «в сочетаниях <...> с <...> существительными женского рода литературной нормой является употребление количественных числительных» [1, с. 120], «существительные женского рода, обозначающие лица, <...> не должны иметь при себе собирательных числительных даже в тех случаях, когда в словосочетании с существительным передается оттенок собирательности» [2, с. 236]. Однако фактически такие сочетания встречаются нередко, в том числе «в речи людей, вполне владеющих литературным языком, и в контекстах, не позволяющих однозначно квалифицировать их как разговорные» [3, с. 12]. Поэтому еще в конце 60-х гг. XX в. имели место попытки установления альтернативной нормы: «с тех пор, как категория лица распространилась на называния лиц женского пола, стало возможным и сочетание пятеро жеищии. В настоящее время его нельзя считать ошибочным. Это лишь разговорный вариант литературной нормы» [4, с. 66]; «сочетания типа «трое женщин» в современном русском языке стали литературной нормой» [5, с. 16]. Г.А. Качевская в поддержку такой точки зрения приводит цитату из работы академика В.В. Виноградова, который отмечал несоответствие «узаконенной» нормы современным реалиям: «Очевидно, что в оборотах двое мужчии (но: две жеищииы)... пережиточно отражается та стадия в развитии языка, когда категория одушевленности еще не сложилась, а категория
лица охватывала названия лиц только мужского пола» (цит. по [4, с. 65]) (впрочем, некоторые лингвисты, напротив, находят живые - правда, на наш взгляд, очень спорные - основания для соблюдения нормы в ее традиционном варианте [6, с. 64]2). Попытки установления альтернативной нормы сейчас не имеют существенной поддержки среди исследователей, но авторы отдельных работ все же допускают некоторое ослабление нормы. Так, по мнению И.Б. Голуб, в «разговорной речи» вполне возможно сочетание трое девчат, где «разговорно-просторечная окраска существительного оправдывает употребление при нем ненормативного числительного» [7, с. 262].
Интересно отметить попытку выведения за пределы литературного языка и, соответственно, литературной нормы таких сочетаний, которые, как правило, первыми называются в числе нормативных: «Собирательные числительные сочетаются с названиями лиц мужского пола, со стилистической точки зрения такие сочетания относятся к просторечным (выделено нами. -Е.Щ.) употреблениям» [8, с. 58]. Обычно при конкретизации нормы лингвисты (с разной степенью категоричности; ср., например, [9, с. 372; 10, с. 106] и [11, с. 91; 12, с. 216]) ограничивают употребление СЧ лишь в «официальной речи» [11, с. 91; 12, с. 216; 13, с. 270], в «официально-деловой речи» [14, с. 132], «контекстах официально-делового характера» [10, с. 107], «в строго нормированной речи» [15, с. 16; 16, с. 290] и/или в сочетании со словами, которые называют высокие государственные должности [10, с. 107] / посты [9, с. 372], высокие военные, ученые/научные [10, с. 107; 14, с. 132] и почетные [14, с. 132] звания. Это в целом объясняется тем, что СЧ, тяготеющие «к устно-разговорной речи» [7, с. 262; см. также: 16, с. 290], вносят в текст «сниженный оттенок» [17, с. 176; 1, с. 120]. Кроме того, возникновение нормы во второй ее части мотивируется так: когда «существительное обозначает лицо в некотором смысле уникальное, например, «находящееся на верхних ступенях общественной иерархии, то сочетание с СЧ (которое имеет семантику совокупности, нерасчлененности. — Е.Щ.) обычно указывает на то, что говорящий игнорирует эту уникальность» [18, с. 68-69].
Что касается сочетания СЧ с субстантивированными прилагательными/причастиями, то в большинстве работ просто указывается, что СЧ могут вступать в синтагматические отношения с такими словами [14, с. 133; 11, с. 91 и др.]. В других источниках норма представляется чуть более детально, причем иногда в достаточно категоричной форме: употребление СЧ «носит
обязательный характер в сочетаниях с субстантивированными прилагательными со значением лица» [15, с. 16; см также: 13, с. 270; 16, с. 291]. По мнению Ю.И. Щербакова, высказанному еще в 1969 г., подобное понимание нормы «не может быть применено к современному русскому языку последнего периода» [5, с. 14] (оно верно лишь «для XIX века» [5, с. 14]). И действительно, в случае детализации норма представляется многими лингвистами в более мягком варианте: СЧ в сочетании с «субстантивированными прилагательными» употребляются как «параллельные» КЧ [19, с. 65]; использование СЧ «с субстантивированными прилагательными мужского рода» «предпочтительнее» [17, с. 176; см. также: 18, с. 69] (полагаем, что степень «предпочтительности» СЧ должна определяться ступенью субстантивации прилагательного, причастия и т.д.).
Сходная ситуация наблюдается и при характеристике сочетаний СЧ и КЧ с существительными общего рода, с одушевленными существительными р1игаНа tantum (люди, дети, ребята), с существительными мужского рода, имеющими в именительном падеже единственного числа флексию -а, а также с личными местоимениями (см. таблицу).
Во многих работах сочетания СЧ с именами существительными, называющими «детенышей животных» [6, с. 64], «молодняк животных» [26, с. 64], без каких-либо дополнительных комментариев ставятся в ряд нормативных [6; 26] либо (также без комментариев) определяются как вариантные [22, с. 110], параллельные сочетаниям с КЧ [19, с. 65; 9, с. 372; 14, с. 133], в связи с чем возникает ложное ощущение, что кодифицированная норма в этой части вполне стабильна и не вызывает разночтений. Однако относительно немногочисленные характеристики вариантов свидетельствуют об обратном. С.Х. Гасанова и Т.Ю. Султанова как основной вариант представляют словосочетания с СЧ, а сочетания с КЧ определяют как разговорные: «в разговорной речи возможен вариант два медвежонка, три щенка» [27, с. 55]. Но чаще, напротив, только одним, разговорным стилем ограничивают функционирование СЧ, и даже в рамках этого стиля их употребление не представляется как обязательное: «В разговорной речи считается допустимым (выделено нами. -Е.Щ.) сочетание собирательных числительных с существительными, называющими детенышей животных» [20, с. 177]. Д.Э. Розенталь сочетания СЧ с названиями невзрослых животных ставит в один ряд с сочетаниями типа «СЧ + наименование лиц женского пола», чем практически выводит первые за пределы литературно-
Таблица
Репрезентация нормы, регулирующей варьирование СЧ и КЧ в ряде позиций
Тип сочетания / тип формулировки Категоричная предписывающая / запретительная формулировка Рекомендательная / допускающая формулировка Констатирующая формулировка
С существительными мужского рода, оканчивающимися на -а в и.п. ед.ч. «С существительными мужского рода на -а сочетаются только собирательные числительные <...>; синонимическая их замена количественными числительными порождает ошибки» [7, с. 262; см. также: 9, с. 372; 14, с. 132] «В сочетании с <...> существительными мужского рода на -а рекомендуется употреблять собирательные числительные» [1, с. 119; см. также: 10, с. 106] СЧ «употребляются <...> с одушевленными существительными мужского <.. > рода на -а» [20, с. 176]
С существительными общего рода «Числительное двое <...> сочетается <.. > с существительными общего рода, обозначающими лицо мужского пола <...> (числительное два мужского рода в этом случае невозможно)» [10, с. 106] «В сочетании с <...> существительными общего рода (при обозначении нескольких лиц мужского пола или лиц мужского и женского пола) <.. > рекомендуется употреблять собирательные числительные» [1, с. 119] СЧ «употребляются <...> с существительными общего рода» [21, с. 115]
С одушевленными существительными р1игаИа 1ап-1ит (люди, дети, ребята) «Только собирательные числительные сочетаются <...> с существительными дети, ребята» [9, с. 372373; см. также: 22, с. 110]; «в именительном падеже это [СЧ - Е.Щ.] единственно возможная форма» [23, с. 99] «<...> в косвенных падежах вполне допустима и вариантная [форма, т.е. КЧ. - Е.Щ.] — трех ребят» [23, с. 99—100; см. также: 21, с. 115] СЧ «употребляются с существительными дети, люди» [12, с. 216; см. также: 24, с. 53-54]
С личными местоимениями «Обязательно употребление числительного двое с местоимениями мы, вы, оии» [10, с. 107; см. также: 19, с. 65; 22, с. 110]; «оии трое - единственно возможное сочетание в именительном падеже» [11, с. 91] «В качестве формы, вариантной количественным числительным, употребление собирательных числительных допустимо <...> при личных местоимениях мы, вы, оии» [12, с. 216]; «в косвенных падежах допустимы варианты: вызвали вас троих и трех» [11, с. 91] СЧ «употребляются в сочетаниях <...> с личными местоимениями» [25, с. 118; см. также: 15, с. 16]
го языка: «В разговорном языке и просторечии (выделено нами. - Е.Щ.) круг сочетаемости собирательных числительных шире. Они сочетаются: 1) с названиями лиц женского пола <...>; 2) с названиями молодых животных: двое медвежат, трое щеият» [17, с. 175]. Т.П. Плещенко с коллегами идет еще дальше, в прямой и категоричной форме выражая идею, противоположную, казалось бы, общепринятой: «Не соответствуют литературной норме сочетания собирательных числительных с названиями молодых животных (двое цыплят, трое волчат)» [1, с. 120].
К сожалению, некоторые позиции, в которых регулярно осуществляется фактическое варьирование СЧ и КЧ, почти или совсем не охвачены кодифицированной нормой.
В первую очередь отметим использование этих числительных для указания на количество лиц женского пола в сочетании с личными местоимениями, субстантивированными словами, существительными общего рода, а также в изолированной позиции. Попытки уточнения нормы в этой сфере имеются, однако они столь немногочисленны, что в учебных, справочных и прочих изданиях их можно обнаружить либо случайно, либо в результате длительного, целенаправленно-
го анализа литературы по теме (чаще всего использование КЧ/СЧ в указанных позициях рассматривается без акцента на гендерном аспекте, например: СЧ «сочетаются с <...> личными местоимениями в форме мн.ч.» [27, с. 54]). Далее обратимся к случаям конкретизации нормы.
В некоторых источниках обозначается прямой запрет на использование СЧ в сочетании с существительными общего рода, называющими лиц женского пола: «Нарушением литературной нормы является сочетание собирательных числительных с существительными <...> общего рода, обозначающими лиц женского пола» [7, с. 262; см. также: 23, с. 99; 10, с. 106].
По отдельным косвенным формулировкам можно сделать вывод о том, что неправильно использовать СЧ в изолированной позиции для указания на количество лиц исключительно женского пола; однако такое употребление возможно, если СЧ называют мужчин и женщин одновременно3 либо лиц, половая принадлежность которых не актуализируется. Так, М.Ф. Шацкая указывает, что «субстантивация числительных <...> происходит <...> при опущении существительного типа «человек, мужчина» и т.п.: Трое вышли из леса» [28, с. 71].
В случае с субстантивированными прилагательными/причастиями ограничения на использование СЧ для указания на количество лиц женского пола также устанавливаются через косвенные формулировки: СЧ «употребляются <...> с субстантивированными прилагательными мужского рода» [20, с. 177]. Прямые запретительные формулировки нормы типа СЧ «не употребляются с субстантивированными прилагательным женского рода» [14, с. 133] иногда встречаются, однако в проанализированных нами источниках иллюстрируются лишь сочетаниями СЧ/КЧ с наименованиями неодушевленных объектов: «три учительских» [14, с. 133], «двое столовых» [23, с. 100], «двое прачечных> [11, с. 92], «две запятые (а не двое запятых)» [12, с. 216]. Это, безусловно, порождает неопределенность в толковании/понимании нормы.
И.И. Акимова снимает многочисленные вопросы относительно варьирования СЧ и КС, устанавливая общий запрет на использование СЧ для указания на количество лиц женского пола: «Собирательные числительные двое, трое, четверо, пятеро, шестеро, семеро, восьмеро используются только для обозначения количества лиц не женского пола» [26, с. 64]. Л.И. Рахманова и В.Н. Суздальцева также применяют запретительную формулировку обобщающего характера, правда в блоке, посвященном сочетанию СЧ с именами существительными: «Для обозначения лиц женского пола собирательные числительные не употребляются, поэтому неправильно: "Создано три звена по три доярки в каждом, из которых двое (правильно: две) работают и одна отдыхает" <...>; "Вот из переулка показались трое (правильно: три женщины) женщин"» [9, с. 372]. При этом используемые авторами текстовые иллюстрации, как видно, включают не только полное словосочетание, но и неполное, где СЧ находится на грани субстантивации.
Можно предположить, что лингвисты, налагающие запрет на сочетание СЧ с именами существительными женского рода, автоматически распространяют его на все случаи употребления СЧ для указания на количество лиц женского пола. Однако это не всегда так. Например, в семнадцатитомном «Словаре современного русского литературного языка» прямо указывается, что СЧ (четверо) «употребляется с род. пад. существительных, называющих детей (сыновей, дочерей (выделено нами. - Е.Щ.) и детенышей животных. Четверо щенят. Четверо дочерей» [29, с. 998]. М.Н. Фомина, иллюстрируя положение о возможности сочетания СЧ с личными местоимениями, использует следующий пример: Нас было трое неразлучных подруг [20,
с. 176]. И.Б. Голуб, устанавливая прямой запрет на использование СЧ с существительными общего рода, называющими лиц женского пола [7, с. 262], не вводит подобных ограничений относительно употребления СЧ с другими частями речи, а также в изолированной позиции (СЧ «употребляются без стилистических ограничений, подвергаясь, субстантивации <...>, а также в сочетании с субстантивированными прилагательными, причастиями <...>, с личными местоимениями» [7, с. 262-263]), что вполне можно интерпретировать как допущение к использованию СЧ в рассматриваемых позициях при указании на количество лиц женского пола.
В некоторых источниках прямо указывается, что субстантивированные СЧ «могут обозначать лиц обоего пола или тех и других вместе» [19, с. 67] (при этом, правда, никак не уточняется, насколько нормативным будет их употребление в предложениях типа Вошли женщины (трое), где СЧ соединяются с именами существительными женского рода, пусть и вне количественно-именных сочетаний с отношениями восполнения, на которые традиционно налагается запрет). Ряд формулировок из-за отсутствия в них слов - конкретизаторов/актуали-заторов смысла не позволяет однозначно понять, полностью снимаются гендерные ограничения на использование субстантивированных СЧ или их можно применять только для обозначения мужчин и женщин одновременно: «В изолированной позиции <...> собирательные числительные являются обозначениями лиц как мужского, так и женского пола» [12, с. 217]; «собирательные числительные в позиции без существительного могут употребляться в значении 'двое (трое, четверо, ...) человек (мужчин и женщин)'» [30, с. 212]. Нечеткость, и в частности неполноту, формулировок можно выделить как особую проблему в сфере репрезентации нормы, регулирующей синтагматику СЧ и КЧ.
Не подвергается кодификации использование субстантивированных СЧ для указания на количество детенышей животных , несмотря на то что в данной сфере имеет место ситуация неопределенности: с одной стороны, сочетания с соответствующими именами существительными (двое лисят, трое котят) признаются в целом нормативными; с другой стороны, в большинстве работ утверждается, что в «изолированном» употреблении, при субстантивации СЧ используются только для обозначения количества (совокупности) лиц [31, с. 626; 16, с. 290; 20, с. 177 и др.], а животные (если это не сказочные или фантастические персонажи, не домашние питомцы, которые воспринимаются как
члены семьи, и т.п.) свойствами личности, как правило, не наделяются. Впрочем, существует и другая точка зрения, согласно которой СЧ «в субстантивном значении» обнаруживают связь с категорией одушевленности, а не с категорией лица [5, с. 7]. Если она верна и использование субстантивированных СЧ для указания на количество животных имеет собственно лингвистические предпосылки, оно тем более нуждается в прямом нормативном регулировании.
Наконец, укажем, что, по нашим данным, кодифицированной нормой никак не затрагивается использование СЧ для указания на количество групп (которые либо в рамках количественно-именных словосочетаний с отношениями восполнения, либо просто в ближайшем контексте обозначаются существительными семья, команда, пара, группа и т.п.), хотя прецеденты не так уж редки, например: Перед вами шесть пар. Пятеро из них утверждают, что верны друг другу. И лишь одна пара призналась, что был адюльтер (ТНТ. 08.03.2014).
Как показывает анализ процитированных выше и прочих работ, значительные сложности в осознании/усвоении/применении нормы создает разнообразие подходов не только к ее пониманию (со стороны исследователей), но и к ее формулированию. Помимо нечеткости, неполноты конкретных формулировок необходимо отметить расхождения в базовых принципах представления нормы. Существует два основных подхода, которые можно обозначить как собственно лингвистический и экстралингвистический. При использовании собственно лингвистического подхода дается указание на возможность употребления КЧ и СЧ со словами, обладающими различными грамматическими (морфологическими) характеристиками (например: *СЧ не должны сочетаться с именами существительными женского рода); при реализации экстралингвистического подхода акцент делается на бытийных, и в частности гендер-ных, особенностях живых существ, количество которых называется числительными (например: *СЧ не должны использоваться для указания на количество женщин / сочетаться с названиями лиц женского пола).
В настоящее время существенно преобладает собственно лингвистический подход, что, на первый взгляд, может показаться вполне естественным: норма есть явление языковое. Однако широкое применение этого подхода оставляет множество вопросов относительно нормативности/ненормативности значительного количества словоупотреблений, и в частности использования СЧ:
- в сочетании с личными именами существительными мужского рода при указании на
количество лиц женского пола (например, с именами существительными, называющими лиц по профессии: двое врачей, трое поваров) и взрослых животных (двое любимчиков - о собаках);
- в сочетании с субстантивированными словами, называющими животных (двое ушастых - о зайцах) и лиц женского пола (трое отстающих - грамматический род для форм единственного числа, как упоминалось выше, указывается далеко не всегда);
- в сочетании с личными местоимениями, указывающими на лиц женского пола и животных - как взрослых, так и детенышей (их трое, о них двоих);
- в изолированной позиции при указании на количество лиц женского пола и животных;
- в сочетании с одушевленными существительными р1игаНа tantum, а также со словом лицо, если речь идет о лицах только женского пола;
- в сочетании с именами существительными женского рода, с неодушевленными существительными, если в контексте эти слова обозначают лиц мужского пола.
Безусловно, по причине ограниченного объема большинства изданий невозможно нормировать все редкие и особенно нетиповые случаи употребления СЧ (как и отказаться от косвенных формулировок нормы), однако вполне реально выработать некоторые общие схемы, которые бы их регулировали. Предельно общая схема такого рода была выявлена нами в работе Д.Э. Розенталя, где говорится о том, что СЧ могут сочетаться «с другими словами» (согласно примерам — с неодушевленными существительными: «шестеро глаз» и с существительными, называющими взрослых животных: «трое ко-ней»)5 «в стилизованной речи» [17, с. 176]. Следует, однако, отметить, что в современной речи существует очень тонкая грань между стилизацией и нейтральным выражением мыслей, между использованием ненормативных, по сути, языковых единиц в стилистической и в обычной, номинативной функции. Прежде всего это касается медийного дискурса. Здесь на фоне общей интимизации речи ненормативное употребление СЧ периодически происходит без достаточных, на наш взгляд, стилистических оснований (что в целом нехарактерно, например, для художественного дискурса) и таким образом легализуется. Поэтому в отношении стилизации требуется некоторое уточнение нормы.
Реализация экстралингвистического подхода к формулированию нормы в ряде случаев также порождает определенные сложности. Так, например, в некоторых работах указывается, что СЧ могут сочетаться «с названиями невзрослых живых существ» [31, с. 626] / «с на-
званиями детей» [32, с. 90]; при этом гендерные характеристики последних обычно не обозначаются, что в случае свободного толкования нормы делает возможным употребление сочетаний типа двое девочек, трое малышек.
Очевидно, что только совмещение собственно лингвистического и экстралингвистического подходов, а также сопровождение теоретических положений корректными и разнообразными в синтаксическом плане текстовыми иллюстрациями позволит таким образом представить норму, чтобы исключить ее неоднозначное толкование. Совмещение грамматических характеристик языковых единиц и бытийных, в т.ч. гендерных, характеристик считаемых объектов встречается в лингвистической литературе, однако применяется крайне непоследовательно (преимущественно в отношении сочетаний КЧ и СЧ с именами существительными, называющими лиц мужского, реже - женского пола). Например: СЧ «сочетаются <...>: 1) с существительными мужского и общего рода, называющими лиц мужского пола» [27, с. 54-55] и далее там же: «3) с личными местоимениями в форме мн.ч. <...>; 4) с существительными дети, люди, ребята, лицо (в значении «человек»)» и т. п. [27, с. 55; см., например, также: 25, с. 118].
Кроме того, текстовые иллюстрации свидетельствуют о формальном применении экстралингвистического подхода в таких случаях: используя широкие формулировки типа «сочетания СЧ с наименованиями лиц мужского/ женского пола», авторы работ, как правило, имеют в виду лишь традиционно оцениваемые количественно-именные словосочетания с отношениями восполнения, включающие узуальные наименования лиц — существительные мужского и женского родов соответственно: «Ошибкой является употребление собирательных числительных в сочетании с названием лиц женского пола (две девочки, но не двое девочек; четыре студеитки, но не четверо студеиток)» [24, с. 54; см. также: 16, с. 291]. В результате остается открытым ряд вопросов, и в частности допустимо ли использование СЧ для указания на количество лиц женского пола при включении в сочетания иных синтаксических типов: трое из девочек, спортсмеикам (четверым) и т.п.
Более того, текстовые иллюстрации, которые призваны способствовать уточнению, лучшему пониманию теоретических положений, иногда вступают с ними в противоречие. Так, в одном из упомянутых выше источников для иллюстрирования сочетаемости СЧ с местоимениями мы, вы, оии используется предложение Нас было трое иеразлучиых подруг [20, с. 176], где СЧ соединяется не только с личным местоимением
(иас трое), но и с именем существительным женского рода (трое подруг), хотя последнее в этом же источнике признается ненормативным.
Явлением, негативно влияющим на формирование представлений о норме, следует также назвать некорректное использование лингвистами различных языковых показателей модальности. При кодификации нормы нередко применяются конструкции, обладающие, на первый взгляд, реальной модальностью («При существительных женского рода, а также при названиях животных употребляются только количественные числительные» [21, с. 115]); а при описании фактического употребления числительных в речи, напротив, — модальные операторы возможности (может, возможио). Авторы работ, как правило, не уточняют, в каком аспекте ими рассматриваются числительные - в нормативном или функциональном, что в ряде случаев порождает сложности при анализе литературы другими лингвистами, а также может вызывать недоумение у рядовых носителей языка и приводить к неразличению нормы и речевой практики. Безусловно, более удобными для восприятия являются такие работы, где нормативность/ненормативность, правильность/ошибочность тех или иных сочетаний представляются в эксплицитной форме: «Недопустимо употребление собирательных числительных с названиями лиц женского пола» [8, с. 58].
Итак, анализ литературы по теме6, а также анализ фактического употребления СЧ и КЧ в речи позволил нам сделать следующие выводы: 1) варьирование СЧ и КЧ в современном русском языке не имеет однозначной кодификации, причем по большинству обсуждаемых позиций существуют диаметрально противоположные точки зрения; 2) по ряду сочетаний (например, СЧ/КЧ + субстантивированное слово, называющее лиц женского пола) норма нередко подается в имплицитной форме (через косвенные формулировки); 3) при фиксации нормативных предписаний периодически используются неполные и, как следствие, неточные формулировки; 4) многие позиции, в которых регулярно происходит вариантное использование СЧ и КЧ в современной русской речи, почти или совсем не охвачены кодифицированной нормой.
При этом, как мы отмечали ранее, «отсутствие прямых и однозначных рекомендаций» [33, с. 91] в области синтагматики КЧ и СЧ (в том числе в отношении разного рода «периферийных» сочетаний с именами существительными, с личными местоимениями) во многих случаях позволяет носителям языка «осуществлять выбор разряда числительного, руководствуясь собственными представлениями о должном»
[33, с. 91], вследствие чего могут возникать такие прецеденты использования «СЧ, которые в дальнейшем будут способствовать расшатыванию кодифицированной нормы» [33, с. 91] в ее устоявшемся, традиционном варианте, что далеко не всегда является благом для литературного языка, негативно сказывается на его функционировании и развитии. Таким образом, в настоящее время требуются расширение круга нормативных предписаний, регулирующих варьирование СЧ и КЧ, а также уточнение и унификация существующих формулировок нормы. При этом особого внимания заслуживают такие случаи использования числительных, в которых «норма не поддерживается языковой системой» [34, с. 770] (вступая «в противоречие с лексической и грамматической семантикой языковых единиц» [34, с. 770]) и/или внеязыко-вой реальностью.
Примечания
1. Употребление КЧ в «изолированной» позиции, как правило, не оценивается: многие лингвисты полагают, что КЧ неспособны приобретать предметное значение.
2. По мнению Н.А. Красовской, Д.А. Романова и Н.М. Старцевой, СЧ «ограничены в своей сочетаемости с существительными из-за особенностей семантики, нивелирующей индивидуальность предметов в составе единства» [6, с. 64], и в частности не сочетаются с «наименованиями лиц женского пола <...> в силу невозможности их объединения в нерасчленен-ное количество» [6, с. 64]. Сложно согласиться с подобным утверждением: анализ многочисленных фактов словоупотребления показывает, что, скорее, именно желание представить лиц женского пола как группу приводит в ряде случаев к отступлению от нормы.
3. Аналогичные допущения в некоторых работах вводятся и относительно сочетаний СЧ с именами существительными: СЧ «двое, трое, четверо, пятеро и т.д. употребляются <...> с существительными, обозначающими группу лиц, среди которых могут быть и лица женского пола» [35, с. 186]; «сочетаются <...> с названиями лиц, чаще - лиц мужского пола или множества лиц, включающего мужчин» [31, с. 626]. Согласно иным формулировкам, такая возможность распространяется только на сочетания с существительными общего рода и, возможно, с субстантивированными прилагательными [1, с. 119].
4. Нами были отмечены лишь единичные (причем базирующиеся на одном и том же примере) замечания относительно использования субстантивированных СЧ для указания на количество взрослых животных: «неправильны» [10, с. 107], «требуют правки» [7, с. 262] предложения типа «Крупные язи живут в одиночку или группами по двое-трое (следует по два-три)» [7, с. 262; см. также: 10, с. 107].
5. В некоторых источниках отмечается такой вариант нетипового, стилистического функционирования СЧ, как употребление «при сочетаниях одушев-
ленного и неодушевленного предмета: Подозреваются все те же двое: я и ветер» [21, с. 116]. Впрочем, непосредственно в процитированной выше работе Е.А. Антоновой [21] этот вариант без каких-либо комментариев помещается в один ряд с типовыми случаями использования СЧ («с существительными, обозначающими лиц мужского пола» [21, с. 115], с неодушевленными «существительными, обозначающими парные предметы» [21, с. 116] и т.п.), т.е. подобное словоупотребление представляется как допустимое при любых условиях.
6. Уточним, что нами было проанализировано более 120 работ, опубликованных за последние 70 лет (1944—2014 гг.), причем принципиальной зависимости между толкованием и формулированием нормы, с одной стороны, и временем издания — с другой, выявлено не было.
Список литературы
1. Плещенко Т.П., Федотова Н.В., Чечет Р.Г. Основы стилистики и культуры речи / Под ред. П.П. Шубы. Минск: ТетраСистемс, 1999. 240 с.
2. Граудина Л.К. Вопросы нормализации литературного языка. М.: Наука, 1980. 288 с.
3. Имя числительное как часть речи. В 2 ч. Ч. 2 / Сост. М.А. Михайлов. Горький: Горьковский гос. ун-т, 1987. 36 с.
4. Качевская Г.А. Собирательные числительные // Русская речь. 1968. № 1. С. 61-66.
5. Щербаков Ю.И. Употребление собирательных числительных в современном русском языке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Куйбышев, 1969. 24 с.
6. Красовская Н.А., Романов Д.А., Старцева Н.М. Современный русский литературный язык: традиционный курс морфологии. Тула: Изд-во ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 2014. 224 с.
7. Голуб И.Б. Стилистика русского языка. М.: Айрис-пресс, 2004. 448 с.
8. Маслов Б.А. Морфология современного русского литературного языка. Стерлитамак: Изд-во Стерлитамак. гос. пед. ин-та, 2001. 128 с.
9. Рахманова Л.И., Суздальцева В.Н. Современный русский язык. Лексика. Фразеология. Морфология. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та: ЧеРо, 1997. 479 с.
10. Трудности русского языка: Словарь-справочник. В 2 ч. Ч. 1: А-Л. 3-е изд. / В.Н. Вакуров [и др.]. / Под ред. Л.И. Рахмановой. М.: МГУ, 1993. 224 с.
11. Гужва Ф.К. Современный русский литературный язык. Ч. 2. Морфология. Синтаксис. Пунктуация. 2-е изд., перераб. и доп. Киев: Вища школа, 1979. 280 с.
12. Валгина Н.С., Розенталь Д.Э., Фомина М.И. Современный русский язык. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Логос, 2001. 527 с.
13. Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык. Ч. 1. Фонетика и морфология. 4-е изд. М.: Просвещение, 1973. 432 с.
14. Современный русский язык. Словообразование. Морфология / Под общ. ред. И.А. Киселева. Минск: Вышейша школа, 1992. 350 с.
15. Энциклопедический словарь-справочник лингвистических терминов и понятий. Русский язык. В 2 т.
Т. 2 / А.Н. Тихонов, Р.И. Хашимов, Г.С. Журавлева и др. М.: Флинта: Наука, 2008. 840 с.
16. Тихонов А.Н. Современный русский язык (Морфемика. Словообразование. Морфология). М.: Цитадель-трейд, 2002. 464 с.
17. Розенталь Д.Э. Практическая стилистика. 5-е изд. М.: Высшая школа, 1987. 399 с.
18. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / Ю.Д. Апресян и др. Первый вып. 2-е изд., исправл. М.: Языки русской культуры, 1999. 552 с.
19. Козырева Т.Г., Хмелевская Е.С. Современный русский язык. Имя прилагательное. Имя числительное. Местоимение. Минск: Вышэйша школа, 1972. 127 с.
20. Современный русский язык / Под ред. Д.С. Светлышева. М.: Просвещение, 1986. 336 с.
21. Антонова Е.А. Современный русский язык. Морфемика. Словообразование. Морфология. Стерли-тамак: Стерлитамак. гос. пед. академия, 2012. 219 с.
22. Современный русский язык. В 2 ч. Ч. 2. Морфология. Синтаксис / Под ред. Е.М. Галкиной-Федорук. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1964. 638 с.
23. Лукин М.Ф. Морфология современного русского языка. М.: Просвещение, 1973. 232 с.
24. Копосов Л.Ф. Русский язык в функциональном и историческом аспектах. М.: Диона, 2012. 76 с.
25. Современный русский язык: Морфология / Под ред. Г.Г. Инфантовой. М.: Академический проект, 2010. 351 с.
26. Акимова И.И. Морфология русского языка. Хабаровск: Изд-во ХГТУ, 2003. 178 с.
27. Гасанова С.Х., Султанова Т.Ю. Современный русский язык. Морфология. Махачкала: ДГПУ, 2013. 142 с.
28. Шацкая М.Ф. Современные проблемы русского языка. Словообразование и морфология. М.: Флинта: Наука, 2014. 148 с.
29. Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. Т. 17: Х-Я. М.: Изд-во АН СССР, 1965. ГУс. 2126 стб.
30. Глазунова О.И. Грамматика русского языка в упражнениях и комментариях. Морфология. СПб.: Златоуст, 2012. 423 с.
31. Русский язык. Энциклопедия / Под ред. Ю.Н. Караулова. М.: Большая Рос. энцикл., 2003. 704 с.
32. Ушакова Л.И. Современный русский язык. Морфология. Белгород: Изд-во Белгород. ун-та, 1999. 282 с.
33. Щеникова Е.В. Нарушение и поддержание литературной нормы при употреблении количественных и собирательных числительных в современном русском языке (на материале российской прозы последней трети XX - начала XXI века) // Культура народов Причерноморья. 2006. № 92. С. 90-92.
34. Щеникова Е.В. Семантическая мотивированность отклонений от литературной нормы (на примере синтагматики собирательных числительных) // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2011. № 6. Ч. 2. С. 766-770.
35. Пехливанова К.И., Лебедева М.Н. Грамматика русского языка в иллюстрациях. 7-е изд., исправл. М.: Рус. яз., 2000. 351 с.
DIFFICULTIES OF LITERARY NORM DESCRIPTION IN THE FIELD OF COLLECTIVE AND CARDINAL NUMERALS SYNTAGMATICS
E. V. Shchenikova
Different approaches to the understanding and formulation of literary norm in the sphere of variation of cardinal and collective numbers are considered; the lack of codification on a number of positions of their use is noted.
Keywords: collective numerals, cardinal numerals, variation, literary norm, difficulties in the field of codification.
References
1. Pleshchenko T.P., Fedotova N.V., Chechet R.G. Osnovy stilistiki i kul'tury rechi / Pod red. P.P. Shuby. Minsk: TetraSistems, 1999. 240 s.
2. Graudina L.K. Voprosy normalizacii literature-nogo yazyka. M.: Nauka, 1980. 288 s.
3. Imya chislitel'noe kak chast' rechi. V 2 ch. Ch. 2 / Sost. M.A. Mihajlov. Gor'kij: Gor'kovskij gos. un-t, 1987. 36 s.
4. Kachevskaya G.A. Sobiratel'nye chislitel'nye // Russkaya rech'. 1968. № 1. S. 61-66.
5. Shcherbakov Yu.I. Upotreblenie sobiratel'nyh chislitel'nyh v sovremennom russkom yazyke: Avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. Kujbyshev, 1969. 24 s.
6. Krasovskaya N.A., Romanov D.A., Starceva N.M. Sovremennyj russkij literaturnyj yazyk: tradicionnyj kurs morfologii. Tula: Izd-vo TGPU im. L.N. Tolstogo, 2014. 224 s.
7. Golub I.B. Stilistika russkogo yazyka. M.: Ajris-press, 2004. 448 s.
8. Maslov B.A. Morfologiya sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka. Sterlitamak: Izd-vo Sterli-tamak. gos. ped. in-ta, 2001. 128 s.
9. Rahmanova L.I., Suzdal'ceva V.N. Sovremennyj russkij yazyk. Leksika. Frazeologiya. Morfologiya. M.: Izd-vo Mosk. gos. un-ta: CheRo, 1997. 479 s.
10. Trudnosti russkogo yazyka: Slovar'-spravochnik. V 2 ch. Ch. 1: A-L. 3-e izd. / V.N. Vakurov [i dr.]. / Pod red. L.I. Rahmanovoj. M.: MGU, 1993. 224 s.
11. Guzhva F.K. Sovremennyj russkij literaturnyj yazyk. Ch. 2. Morfologiya. Sintaksis. Punktuaciya. 2-e izd., pererab. i dop. Kiev: Vishcha shkola, 1979. 280 s.
12. Valgina N.S., Rozental' D.Eh., Fomina M.I. Sovremennyj russkij yazyk. 6-e izd., pererab. i dop. M.: Logos, 2001. 527 s.
13. Gvozdev A.N. Sovremennyj russkij literaturnyj yazyk. Ch. 1. Fonetika i morfologiya. 4-e izd. M.: Pros-veshchenie, 1973. 432 s.
14. Sovremennyj russkij yazyk. Slovoobrazovanie. Morfologiya / Pod obshch. red. I.A. Kiseleva. Minsk: Vyshejsha shkola, 1992. 350 s.
15. Ehnciklopedicheskij slovar'-spravochnik lingvis-ticheskih terminov i ponyatij. Russkij yazyk. V 2 t. T. 2 / A.N. Tihonov, R.I. Hashimov, G.S. Zhuravleva i dr. M.: Flinta: Nauka, 2008. 840 s.
16. Tihonov A.N. Sovremennyj russkij yazyk (Mor-femika. Slovoobrazovanie. Morfologiya). M.: Citadel'-trejd, 2002. 464 s.
17. Rozental' D.Eh. Prakticheskaya stilistika. 5-e izd. M.: Vysshaya shkola, 1987. 399 s.
18. Novyj ob"yasnitel'nyj slovar' sinonimov russkogo yazyka / Yu.D. Apresyan i dr. Pervyj vyp. 2-e izd., is-pravl. M.: Yazyki russkoj kul'tury, 1999. 552 s.
19. Kozyreva T.G., Hmelevskaya E.S. Sovremennyj russkij yazyk. Imya prilagatel'noe. Imya chislitel'noe. Mestoimenie. Minsk: Vyshehjsha shkola, 1972. 127 s.
20. Sovremennyj russkij yazyk / Pod red. D.S. Svet-lysheva. M.: Prosveshchenie, 1986. 336 s.
21. Antonova E.A. Sovremennyj russkij yazyk. Mor-femika. Slovoobrazovanie. Morfologiya. Sterlitamak: Sterlitamak. gos. ped. akademiya, 2012. 219 s.
22. Sovremennyj russkij yazyk. V 2 ch. Ch. 2. Morfologiya. Sintaksis / Pod red. E.M. Galkinoj-Fedoruk. M.: Izd-vo Mosk. un-ta, 1964. 638 s.
23. Lukin M.F. Morfologiya sovremennogo russkogo yazyka. M.: Prosveshchenie, 1973. 232 s.
24. Koposov L.F. Russkij yazyk v funkcional'nom i istoricheskom aspektah. M.: Diona, 2012. 76 s.
25. Sovremennyj russkij yazyk: Morfologiya / Pod red. G.G. Infantovoj. M.: Akademicheskij proekt, 2010. 351 s.
26. Akimova I.I. Morfologiya russkogo yazyka. Ha-barovsk: Izd-vo HGTU, 2003. 178 s.
27. Gasanova S.H., Sultanova T.Yu. Sovremennyj russkij yazyk. Morfologiya. Mahachkala: DGPU, 2013. 142 s.
28. Shackaya M.F. Sovremennye problemy russkogo yazyka. Slovoobrazovanie i morfologiya. M.: Flinta: Nauka, 2014. 148 s.
29. Slovar' sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka: V 17 t. T. 17: H-Ya. M.: Izd-vo AN SSSR, 1965. IVs. 2126 stb.
30. Glazunova O.I. Grammatika russkogo yazyka v uprazhneniyah i kommentariyah. Morfologiya. SPb.: Zlatoust, 2012. 423 s.
31. Russkij yazyk. Ehnciklopediya / Pod red. Yu.N. Karaulova. M.: Bol'shaya Ros. ehncikl., 2003. 704 s.
32. Ushakova L.I. Sovremennyj russkij yazyk. Mor-fologiya. Belgorod: Izd-vo Belgorod. un-ta, 1999. 282 s.
33. Shchenikova E.V. Narushenie i podderzhanie li-teraturnoj normy pri upotreblenii kolichestvennyh i sobi-ratel'nyh chislitel'nyh v sovremennom russkom yazyke (na materiale rossijskoj prozy poslednej treti XX - na-chala XXI veka) // Kul'tura narodov Prichernomor'ya. 2006. № 92. S. 90-92.
34. Shchenikova E.V. Semanticheskaya motiviro-vannost' otklonenij ot literaturnoj normy (na primere sintagmatiki sobiratel'nyh chislitel'nyh) // Vestnik Niz-hegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2011. № 6. Ch. 2. S. 766-770.
35. Pekhlivanova K.I., Lebedeva M.N. Grammatika russkogo yazyka v illyustraciyah. 7-e izd., ispravl. M.: Rus. yaz., 2000. 351 s.
