CC BY
475
УДК 811.111Д-9.08:81’44
ФОМЕНКО Елена Геньевна, кандидат филологических наук, доцент, заведующая кафедрой делового иностранного языка Запорожского института имени гетмана Петра Сагайдачного Межрегиональной академии управления персоналом. Автор 40 научных публикаций, в т.ч. монографии
ПРОБЛЕМЫ ЛИНГВОТИПОЛОГИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ ИДИОСТИЛЯ ПИСАТЕЛЯ
Идиостиль писателя, типовая модель художественного текста, эпифанический текстотип, англоязычный художественный дискурс
Развитие общей теории текста, лингвистики текста, нарратологии, лингвостилистики, лингвопоэтики, семиотики текста подготовило описание типолого-генетичес-кой системности художественного текста, индивидуальной лингвотипологии языковой личности, создающей художественный дискурс. Нерешенность вопросов, связанных с моделированием художественного текста, с определением механизмов, обеспечивающих перерастание вариантных лингвотипологических свойств у отдельных писателей в инвариантную типовую модель художественного текста эпохи, является посылкой для развиваемой концепции лингво-типологии художественного текста, моделируемый объект в которой — идиостиль писателя.
В полной типологии текстов художественный тип текста занимает особое место, поскольку его способность ассимилировать инотипные тексты превосходит нехудоже-
ственные тексты1. Лингвотипология художественного текста восходит к нарративной типологии О. Людвига и нарративной грамматике В.Я. Проппа. Заложенные ими принципы типологии нарративных форм и построения конвенциональных схем текста получили логическое завершение в теории макроструктур ТА. ван Дейка и В. Кинча, по праву называемых ключевой когнитивной структурой текста2.
Продолжая искания лингвистики текста, лингвопоэтики и лингвостилистики, лингво-типология художественного текста изучает типологию внутритекстовых отношений, внутрижанровую типологию, типологию композиционных и нарративных форм. Однако для лингвотипологических обобщений синтеза данных, накопленных этими дисциплинами, оказывается недостаточно.
Во-первых, встает вопрос о целесообразности переноса текстовых категорий, описанных в лингвистике текста, на почву
лингвотипологии художественного текста. Не отрицая фундаментальности связности текста, на которой В.А. Лукин выстраивает оригинальную концепцию художественного типа текста3, следует признать, что в целом тексте на первое место выдвигаются категории нелинейного плана, такие как целостность и концептуальность. В то же время именно в их отношении мнения специалистов расходятся. Но еще проблематичней оказывается прослеживаемая в современных исследованиях тенденция к универсализации текстовых категорий без учета их исторической изменчивости. Нередко общепринятое представление о текстовых категориях идет вразрез с реальностью текстов «не совсем классического типа» 4.
Во-вторых, лингвистика текста справедливо критикуется за абстрагирование от текстов конкретных писателей. По словам М.А.К. Хэллидея, «адекватный анализ индивидуального стиля автора представляет больше ценности, чем просто подсчет лингвистически выделенных единиц»5. На наш взгляд, в индивидуальных проявлениях художественного типа текста содержатся зародыши последующих лингвотипологических сдвигов в художественном дискурсе конкретной эпохи.
В-третьих, лингвотипология художественного текста мыслится в когнитивной сфере целого текста. Она не остается в стороне от разработки концептуального аппарата, необходимого для полной формализации многомерного концептуального пространства текста. Эти вопросы, как известно, остаются перспективными для общей теории текста6.
В-четвертых, лингвотипология художественного текста ориентируется на варианты типов текста по структурным, функционально-стилевым, функционально-прагматическим и некоторым другим параметрам, которые также остаются непознанными общей
теорией текста7. Чем полнее данные о лингвотипологических вариантах художественного текста, тем весомее и достовернее обобщающая их типовая модель художественного текста.
На сегодняшний день ведущей исследовательской программой в русле лингвотипо-логии художественного текста остается инвентаризация типов текста. Однако, как нам представляется, лингвотипологический инвариант художественного текста, опирающийся на постоянные, возведенные в литературно-художественную норму элементы языковой системы, следует искать не столько в совокупности художественных текстов одного типа и жанра, сколько в общем построении, в котором регулярно воссоздается художественный тип текста конкретной эпохи.
Предлагаемая концепция лингвотиполо-гии художественного текста строится на базовых понятиях, к которым относятся идио-стиль писателя, заключенный в пространство всех своих художественных текстов, и типовая модель художественного текста, проводником которой этот идиостиль писателя является. В междисциплинарном научном обиходе понятие идиостиля писателя пересекается с идиолектом, индивидуальным или личным стилем, авторским стилем, индивидуально-авторской парадигмой, индивидуальным когнитивным пространством. Развивая идеи Л.А. Булаховского, В.В. Виноградова, А.А. Шахматова, Р.А. Будагова
о роли языка и стиля крупных писателей в истории литературных языков, исследователи расходятся в понимании идиолекта и идиостиля писателя. Одни ученые полагают, что идиолект является синонимом индивидуального стиля речи. Другие считают его базой для идиостиля писателя, который, в свою очередь, понимается как индивидуальный стиль речи. Третьи противопоставляют идиолект, или норму общенародного языка,
идиостилю, или индивидуальному стилю писателя.
Хотя в исследовательских целях идиолект и идиостиль могут изучаться обособленно, их нераздельность очевидна. Идиолект присущ любой языковой личности. Собственный идиолект писателя определяется системой национального языка8, причем считается, что только у крупных писателей идиолект выступает движущей силой развития стилевой системы языка9. В нормативно-центрической модели языковой личности акцент также делается на индивидуальном когнитивном пространстве крупного писателя10. Но лингвотипологические свойства художественного текста конкретной эпохи проявляются у разных писателей. Поэтому точнее говорить об идиостиле писателя как индивидуальном лингвотипологическом пространстве, которое взаимодействует с современными ему индивидуальными лингвотипологическими пространствами, обнаруживающими с ним сходство.
В нашей концепции идиостиль писателя — это не только актуализованное вербальное семиотическое пространство, но и то, на что оно выводит, чему преемствует и что осваивает, какой лингвотипологический потенциал накапливает, в смене каких литературно-художественных норм участвует. В таком понимании идиостиль писателя не является синонимом ни авторскому или личному стилю писателя, ни индивидуальному стилю писателя. Экстраполируя понятие идиости-ля писателя в лингвотипологию художественного текста, мы исходим из того, что лингвотипологическое пространство идио-стиля писателя создается всей совокупностью его художественных текстов.
Сдвиг исследовательского интереса с типа и жанра художественного текста на идиостиль писателя объясняется следующими факторами:
1) идиостиль писателя создает едино-
образную модель художественного текста, собственный вариант типовой модели художественного текста своего времени, который проявляется во всех его художественных текстах;
2) идиостиль писателя имеет единые лингвокогнитивные основания, по которым можно выявить лингвотипологические принципы художественного дискурса его эпохи.
В идиостиле писателя создается модель художественного текста, воплощающая целостную единицу познания возможного мира. Извлеченная из разных художественных текстов в одном идиостиле писателя, она представляет собой лингвотипологический вариант, исчерпывающий этот идио-стиль писателя. Отличаясь лингвотипологическими вариантами, современные друг другу идиостили писателей одновременно являются носителями и проводниками типовой модели художественного текста — исторически сложившейся матрицы беллетристического текста, модели возможного мира конкретной эпохи.
В ходе эволюции модели художественного текста выработались пять ее составляющих, представляющие типовые структуры знания:
1) макроструктура — когнитивная типовая структура художественного текста; глобальное содержание беллетристического текста, приписываемое ему в категориях су-перструктурной схемы11;
2) тексто-стилевой концепт — концептуальная типовая структура, концептуализация смыслов в лингвистическом универсуме своего времени, концептосфера художественного дискурса эпохи;
3) персонализация — референтная область ЧЕЛОВЕК, типовая структура, организующая антропоцентры персонажей;
4) топос пространства и времени — референтная область ПРОСТРАНСТВА и ВРЕ-
МЕНИ, параметры, свойства, очертания, контуры пространства и времени возможного мира;
5) светоцветовая среда — концептуальное пространство СВЕТА и ЦВЕТА, цветовая картина мира, цветовые приоритеты, запечатленные в модели художественного текста.
Типовая модель художественного текста исторически изменчива, поскольку, как верно указывает Е.С. Кубрякова, «отталкиваясь от многочисленных свидетельств в культуре определенного периода, от того, что было запечатлено в языке, мы должны реконструировать в прошлом иное понимание мира по сравнению с современным» 12.
В первой трети ХХ в., во время ломки естественнонаучных представлений и наступления новой эпохи в истории мысли, художественный дискурс испытывает влияние философии бытия Ф. Ницше, философии жизни А. Бергсона, концепции свободной творческой личности Г. Джеймса, теории психосексуального развития индивида Фрейда, теории коллективного бессознательного Г. Юнга. Остро встает и не теряет актуальности на протяжении всего столетия проблема внутреннего человека. Новое содержание меняет отношение к языку художественной литературы, устоявшимся литературно-художественным нормам. Мощная интеллектуальная волна подталкивает к переживаниям в языке, приводит к коренному обновлению модели художественного текста.
В художественном дискурсе первой трети ХХ в. прослеживаются две тенденции. С одной стороны, сохраняется баланс между унаследованной моделью художественного текста и нарождающейся новой. С другой стороны, происходит коренная ломка прежней модели и ее замена новой. В результате этого одни идиостили писателей стремятся сохранить лингвотипологические свойства
художественного текста, другие же решительно трансформируют их.
К приверженцам первой тенденции относятся Г. Уэллс, Б. Шоу, Г. Джеймс, А. Беннет, Д. Голсуорси, Э.М. Форстер, не говоря
о массовой беллетристике (Э. Уоллес, Э.М. Делл, Э.Ф. Оппенгейм, З. Грей и многие другие). Они прилагают сознательные усилия, чтобы сохранить позиции традиционной модели художественного текста, приспособить ее к нарождающейся новой модели, обеспечить непрерывность и сбалансированность художественного дискурса эпохи.
Вторую тенденцию воплощают идиости-ли писателей, которые революционизируют весь художественный дискурс своего времени, как беллетристические, так и лирические тексты. К их числу принадлежат ТС. Элиот, Х. Дулиттл, Э. Лоуэлл, Д. Ричардсон, Р. Фрост, Э. Паунд, Д. Джойс, В. Вулф, Д.-Г. Лоуренс, Г. Стайн, Ш. Андерсон и некоторые другие13. Они создают новую, эпифа-ническую модель художественного текста. Ее зарождение обусловлено выдвижением в первые десятилетия ХХ в. в системе координат художественного дискурса эпифанического искусства, достигшего вершин в идиостилях Дж. Джойса, М. Пруста и Т. Манна14.
Очевидный разброс в понимании эпифа-нии — от стилистического приема до философии познания и художественного мышления — требует пояснения. Эпифаническое искусство, как полагает С. Тейлор, органично для разных художественных систем и направлений первой трети ХХ в. Эпифаничес-кая модель художественного текста, прозаического или поэтического, отличается субъективностью, обращенностью в языковое сознание. С. Тейлор убежден в том, что эпифания как принцип познания возможного мира есть процесс преображения духовности, высвобождение от пут механистического взгляда на мир. Эпифания бытия
романтиков восстанавливала гармонию человека и природы, идеализировала близость сельской жизни природе. Но к началу ХХ в., как верно пишет С. Тейлор, эпифанию бытия сменяет эпифания субъективного, фрагментарного опыта, обращенного к языку как структуре15. Причиной порождения эпифа-нической модели как типовой модели художественного текста для первой трети ХХ в., сменившей повествовательную модель художественного текста, является философская эстетика эпифании.
Современные взгляды на эпифанию можно суммировать так: 1) синоним сознания в философии Ф. Ницше16; 2) конструктивный принцип построения текста, уникальное по своей природе мгновение, которое посредством целостной художественной формы сопрягает в едином впечатлении событие и опыт17; 3) тип образного мышления18 ; 4) внезапная духовная манифестация предмета, сцены или запоминающегося поворота мысли, превосходящая по важности или логической релевантности то, что к ней подталкивает19; 5) психологическая аллегория по отношению к современному европейскому городу20 ; 6) философия познания мира21 ; 8) философия художественного творчества, ведущая к открытию и познанию истины22 . Из перечисленных определений следует, что эпифанию можно рассматривать под разным углом зрения, с разных позиций. Общим является ее понимание как художественного принципа, творческого метода, который разделяется мировым художественным дискурсом.
В первой трети ХХ в. произошло разграничение двух моделей построения художественного текста — повествовательной и эпифанической. Эпифаническая модель художественного текста ознаменовала смену текстотипа в художественном дискурсе первой трети ХХ в. Под текстотипом понимается лингвотипологический инвариант худо-
жественного текста, абстрактный конструкт, положенный в основу типовой модели художественного текста.
Повествовательный текстотип организует пространство действия, в то время как эпифанический текстотип, отталкиваясь от первого, обращается к языковому и концептуальному пространству внутреннего человека, к дробной картине его действующего сознания. В эпифанический текстотип вовлекается весь языковой материал, предоставляемый отдельным текстом, идиостилем писателя, художественным дискурсом эпохи.
Эпифанический текстотип, изменивший литературно-художественные нормы первой трети ХХ в., имеет следующие лингвотипологические признаки: 1) высокоорганизованная ментальная структура; 2) наслоение двойственных смыслов в множащихся ассоциативных сетях, пронизывающих все уровни текста; 3) первичность языка; 4) наложение новой, эпифанической текстовой модели на конвенциональную для прозаических систем формально-смысловую рамку; 5) отказ от традиционного повествования в пользу производящей формы; 6) многопласт-ность текстовых структур, требующих многослойных интерпретаций.
Правомерность выделения эпифаничес-кого текстотипа в англоязычном художественном дискурсе первой трети ХХ в. определяется факторами: 1) общность типовой модели художественного текста и ее лингвотипологических свойств; 2) регулярное воспроизведение эпифанической модели художественного текста в лингвотипологических вариантах эпифанического текстотипа;
3) языковая и концептуальная целостность типовой модели художественного текста.
Эпифаническая модель художественного текста, выросшая из философии познания специально организованным языком действующего сознания внутреннего человека,
трансформировала составляющие типовой модели художественного текста, сложившиеся к рубежу прошлых веков:
1) пирамидообразная макроструктура была преобразована в кольцеобразную;
2) многоуровневый тексто-стилевой концепт, осваивающий соприкосновение, лег в основу концептосферы художественного дискурса своего времени;
3) персонализация пробуждающегося некто здесь и сейчас;
4) светоцветовая среда, фоновая для всех составляющих модели;
5) топос пространственной одновременности, помещение «некто пробуждающегося здесь и сейчас» в эпифанизирующую точку, в которой включается языковое сознание внутреннего человека.
В ходе анализа всего идиостиля Джойса, включая тексты ранних эпифаний («Джакомо Джойса» и «Поминок по Финнегану»23 ) было выявлено, что его эпифаническая модель художественного текста наиболее приближена к типовой модели художественного текста, закрепленной в художественном дискурсе первой трети ХХ в.
Лингвотипологические принципы эпи-фанической макроструктуры проявляются в идиостиле Джойса в кольцеобразном вхождении надстроек смысла базовых повествовательных категорий в эпифанизацию, где через свернутый повествовательный тексто-тип в виде «нежданной встречи» осуществляется вход в кольцо фокуса-эпифании как вершину макроструктурного образования. Границы смыкаемых и размыкаемых колец гибки и подвижны. Эпифанизация реализуется фонологическими, морфологическими, синтаксическими, лексическими, текстовыми и гипертекстовыми речевыми составляющими, комбинаторика и варьирование которых подвержены серийности и ассоциативности. Речевые составляющие эпифанизации — звукопись и музыкальность
прозы, ассоциативность всех языковых уровней, схематические повторы, целенаправленный отбор видовременных, личных и неличных форм глагола, ассоциативные лексические сети, эллипсис, паратаксис, номинативность, отклонения от порядка слов и многие другие — усложняют циклические возвращения и переходы в непрекра-щающихся надстройках смысла.
Лингвотипологические принципы тек-сто-стилевого концепта, который можно обобщить как гармонизацию истины соприкосновения, проявляется в вербализации семантических смыслов противоборствующих сторон единение / не единение, действие / не действие доминантными речевыми составляющими “together”/ “alone”, “movement”/ “rest”. Нейтрализация противоборствующих сторон происходит в идеализированной перспективе переживаемого соприкосновения, где текстовые константы, обобщенные вербализации сторон тексто-стилевого концепта, создают концептуальную целостность всего идиостиля писателя, раздвигая границы отдельного художественного текста. Концептуальная целостность эпифаничес-кой модели художественного текста является многоуровневой и восполняется в проекциях в разные тексты Джойса.
Персонализация строится на лингвотипологических принципах трансформации исходного [некто] / [грешника] / [тогда и там] в [Я] / [пробужденного от привычного состояния] / [здесь и сейчас]. К речевым составляющим персонализации относятся имена собственные, схематические повторы, смена персонализующих регистров, детерминативы, существительные общего значения, числительные, референциальная экономия, адвербиализация. Персонализую-щие детерминативы, наряду с традиционными элементами, включают в себя композиты с местоименными словами и иноязычные детерминативы; они появляются с эллипси-
сом персонализующего элемента, выделяются в отдельное предложение, повторяются в двойственной персонализации и тому подобное.
Светоцветовая среда строится сопряжением фокусов хроматического и ахроматического видения с фокусом «фон, окружение». В ахроматическом видении доминирует белый, в хроматическом — красный цвет; вместе они формируют антиномию женского и мужского начал (первородный грех, положенный в основу персонализации). Светоцветовая среда эпифанизируется цветописью, арсенал которой расширяется инокодовы-ми включениями, прежде всего из ирландского языка, использованием цветоимен, образованием сложных слов, конверсивов, слов-саквояжей, омофонов. Светоцветовая среда осваивается в четком разграничении хроматической и ахроматической осей, переходы между которыми являются сферой действия эпифа-низации.
Лингвотипологическим принципом то-поса пространственной одновременности является взаимодействие трех видов опыта — прошлого, эпифанического и симультанного вневременного. Прошлый опыт осмысляется антиномией “used to”/ “after”. Эпифа-нический опыт сигнализируется глагольными формами продолженного вида, серийными причастиями I, восклицательными предложениями, темпоральными указателями “now”/ “here”. Симультанный вневременной опыт отражает социокультурные реалии ирландского топоса.
Созданная Джойсом эпифаническая модель художественного текста, закрепленная в типовой модели художественного текста своего времени, коренным образом отличает его идиостиль от идиостилей писателей прежних эпох. Впервые в истории языка английской художественной литературы идио-стиль писателя берет на себя функцию ядерного, транспонируя эпифанический тексто-
тип в современные ему идиостили писателей.
Идиостиль Джойса подводит итог повествовательному текстотипу и его лингвотипологическим нормам, закрепленным новоанглийским литературным языком. Он меняет представление о языке художественной литературы, о пространстве художественного дискурса, которое трансформируется в непрерывное языковое сознание, познающее гармонию соприкосновения с переживаемой духовной реальностью. Идиостиль Джойса с современными ему идиостилями писателей образует целостное языковое и концептуальное пространство, обогатившее историю английского литературного языка построением художественного типа текста либо на повествовательных, либо на эпифанических лингвотипологических основаниях.
Эпифаническая модель художественного текста, типовая для первой трети ХХ в., накапливает лингвотипологию своих составляющих в идиостилях современных друг другу писателей, наиболее полно и последовательно проводится идиостилем Джойса, у которого другие идиостили писателей заимствуют речевые составляющие этой модели, и в процессе их типологизации, непрерывном прежде всего в идиостиле Джойса, воплощает эпи-фанизацию соприкосновения пробуждающегося действующего сознания внутреннего человека в светоцветовой пространственной одновременности. Проведенное исследование позволяет заключить, что эпифаниче-ская модель художественного текста изменила язык художественной литературы, раздвинула границы отдельного художественного текста, идиостиля писателя, освоила потенциал языка своего времени в ассоциативности и цикличности лингвистического универсума, обогатила концептосферу художественного дискурса, создала семиосферу, в которой познается действующее сознание внутреннего человека.
Примечания
1Лукин В.А. Художественный текст: основы лингвистической теории. Аналитический минимум. М., 2005. С. 385.
2Швейцер А.Д. Проблемы контрастивной стилистики (к сопоставительному анализу функциональных стилей) // Вопросы языкознания (далее - ВЯ). 1991. № 4. С. 37.
3Лукин В.А. Художественный текст... С. 22-62.
4Дымарский М.Я. Дейктический модус текста и единицы текстообразования // Проблемы функциональной грамматики: категории морфологии и синтаксиса в высказывании. СПб., 2000. С. 259.
5Хэллидей М.А.К. Лингвистическая функция и литературный стиль // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1980. Вып. 9. С. 136.
6Жаботинская С.А. Когнитивная лингвистика: к вопросу об уровнях концептуальных моделей // Вісник Черкаського державного університету. 1997. № 3. С. 8.
I Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. М., 2003. С. 46. 8Тураева З.Я. Лингвистика текста и категория модальности // ВЯ. 1994. № 3. С. 106.
9Жайворонок В. Національна мова та ідіолект // Мовознавство. 1998. № 6. С. 32.
10Карасик В. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М., 2004. С. 9. пДейк Т.А. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. С. 215.
12Кубрякова Е.С. Язык пространства и пространство языка (к постановке проблемы) // Известия РАН. Сер. лит. и яз. 1997. Т. 56. № 3. С. 26.
13Literature and Culture in Modern Britain. Vol. 1: 1900-1929 / ed. C. Bloom. L., 1993. P. 71-72.
14Hulle D. Textual Awareness: a Genetic Approach to the Late Works of James Joyce, Marcel Proust, and Thomas Mann: Dissertation ... Doktor in de Taalen Letterkunde. Antwerpen, 1999.
l5Taylor С. Sources of the Self: The Making of the Modern Identity. Cambridge, 1989. P. 465-466.
16 Weir D. Epiphanoumenon // James Joyce Quarterly. 1994. Vol. 31. № 2. P. 55-64.
II Muller W.G. The Transfiguration of the Commonplace: Epiphanies in Modernist Object Poetry // Aspects of Modernism. Studies in Honor of Max Nanny. Tubingen, 1997. P. 75-95.
18 Beja M. Epiphany and the Epiphanies // A Companion to Joyce Studies / eds. Z. Bowen and J.F. Carens. L., 1984. P. 709.
19Eco U. Joyce, Semiosis and Semiotics // The Languages of Joyce: Selected Papers from the 11th International James Joyce Symposium. Philadelphia, Amsterdam, 1992. P. 31.
20Leonard G. Holding on to the Here and Now: Juxtaposition and Identity in Modernity and Joyce // European Joyce Studies. 2001. \bl. 11. P. 47-49.
21 Мамардашвили М. Психологическая топология пути. СПб., 1997. С. 178.
22Beja M. Epiphany and the Epiphanies. P. 707-725.
23Фоменко Е.Г. Типологическое в идиостиле Джеймса Джойса. Запорожье, 2004.
Fomenko Elena
LINGUOTYPOLOGICAL PROBLEMS OF THE WRITER’S IDIOSTYLE
The article is devoted to the literary text linguotypology issues related to its typical model. Theoretical and methodological background of the literary text linguotypology in terms of a modeled object, a writer’s idiostyle, is described. Special attention is given to the integrity and continuity of an epiphanic model of the literary text and its constituents in the idiostyle of James Joyce.
Рецензент - Нифанова Т.С., доктор филологических наук, профессор кафедры германской филологии Северодвинского филиала Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
