CC BY
21
УДК 271-2
БАБЕНКО О.В.* ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В НАУЧНЫХ ТРУДАХ ПОЛЬСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ. (Статья). DOI: 10.31249/ihist/2021.02.03
Аннотация. В обзоре рассматриваются работы польских исследователей, в которых анализируются актуальные проблемы истории Русской православной церкви. Представлены взаимоотношения по линиям «церковь - государство» и «церковь -интеллигенция». Выводы польских историков сводятся к тому, что церковь и государство в России взаимодействовали в целях превращения православия в государственную религию.
Ключевые слова: Русская православная церковь; польские исследователи; государство; интеллигенция; монашество.
BABENKO O.V. Problems of the Russian Orthodox Church history in the scientific works of polish researchers. (Article).
Abstract. The review examines the works of Polish researches in which the problems of the history of the Russian Orthodox Church are analyzed. The relationship along the lines of «church-state» and «church-intelligentsia» is presented. The conclusions of Polish historians boil down to the fact that the church and the state in Russia interacted in order to turn Orthodoxy into the state religion.
Keywords: Russian Orthodox Church; Polish researches; state; intelligentsia; monasticism.
Для цитирования: Бабенко О.В. Проблемы истории Русской православной церкви в научных трудах польских исследователей. (Статья) //
* Бабенко Оксана Васильевна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Отдела истории Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН). E-mail: o.v.babenko@mail.ru
Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5 : История. - М. : ИНИОН РАН, 2021. - № 2. - С. 78-98. DOI: 10.31249/^^2021.02.03
Введение. История Русской православной церкви стала особой научной дисциплиной еще в XIX в. Именно тогда появились первые обобщающие труды по данной проблематике, принадлежавшие московскому митрополиту Платону, киевскому митрополиту Евгению Болховитинову, епископу пензенскому Иннокентию (Смирнову), немецкому профессору Филиппу Штралю, архиепископу Филарету и другим исследователям. Русская революция 1917 г. изменила положение и состояние церкви: новые власти занялись регулированием деятельности религиозных объединений и антирелигиозной пропагандой, понизился научно-богословский уровень РПЦ, изучение церковной истории не приветствовалось. В постсоветское время история Русской православной церкви стала одним из актуальных направлений научных исследований. Это было связано с изменением роли церкви в государстве, клерикали-зацией российского общества. Данной проблематикой начали интересоваться и зарубежные историки, в особенности те, которые живут и работают в странах, исторически входивших в состав Российской империи, где православная церковь сыграла заметную роль в общественной жизни.
В статье представлены опубликованные за последние 10 лет научные труды ряда польских исследователей из различных религиозных и светских центров. Так, например, Т. Купрянович (Христианская теологическая академия в Варшаве, Ягеллонский университет) исследует судьбы монахов, связи по линии «российская интеллигенция - православная церковь». А. Мироновича (Бело-стокский университет) интересуют проблемы общего характера: церковь в истории России, вопросы взаимоотношений государства и церкви. К. Павелчик-Дура (Государственный архив в Лодзи) занимается частными вопросами, например, спорами о патриаршестве и критикой решений Петра I в лоне православной церкви в начале XX в. В некоторых работах ввиду польско-российской исторической неприязни присутствуют негативные высказывания о российских и советских властях.
Церковь и государство. Польских ученых интересуют следующие проблемы отношений Российского государства и право-
славной церкви: основные вехи указанных отношений; решения Стоглавого собора 1551 г.; положение церкви в Подляшье в XVI в., церковная реформа Петра I; религиозная политика Анны Иоан-новны; миссионерская деятельность РПЦ в XIX в.; восстановление патриаршества в России; появление «Декларации» митрополита Сергия (Старгородского) в 1927 г.; положение православной церкви на Волыни в 1945-1955 гг.; епископский собор 2000 г. в Москве.
Как справедливо отмечает д-р ист. наук, профессор А. Миронович, Русская православная церковь является «самой многочисленной религиозной общиной в Российской Федерации, Беларуси, Молдове и на Украине» [15, s. 57]. Более 1000 лет восточное христианство является постоянным компонентом религиозной жизни России. Первая волна христианизации пришла в русские земли с греческими миссионерами в IX в. По мнению А. Мироновича, византийский император Константин VII Багрянородный хотел подчинить эти земли Византии, поэтому в 955 г. он заставил киевскую княгиню Ольгу (945-957) принять христианство «на Боспоре» [15, s. 58; 16, s. 22]. Другие концепции историк не приводит, несмотря на то что год, место и обстоятельства крещения до сих пор остаются спорными.
При Ольге был основан ряд православных церквей в Киеве. Однако после смерти княгини в восточнославянских землях преобладало язычество. И только с крещением Руси в 988 г. при Владимире I (980-1015) эти земли стали христианскими. С началом христианизации восточных славян, по мнению Я. Харкевича, возник и «культ святых монархов (князей), имеющий собственные духовные корни» [2, s. 26]. Принятие христианства, как пишет А. Миронович, «стало определяющим фактором для истории и культуры русских, белорусов и украинцев в последующие века» [16, s. 22].
Русская христианская (с 1054 г. - православная) церковь развивалась динамично: в конце X в. она имела митрополии в Киеве, Белгороде1 и Новгороде [15, s. 58]. В начале XI в. епархиальные соборы были открыты в Полоцке, Чернигове и Переяславе. Во
1 Дата основания Белгорода считается спорной. Академик Б.А. Рыбаков полагал, что этот город был основан в 995 г., другие историки называют датой его основания 11 сентября 1596 г. А. Миронович разделяет мнение Рыбакова, признавая существование Белгорода в конце X в. - Прим. авт.
второй половине XI-XII вв. в Юрьеве, Ростове, Тьмутаракани, Владимире-Волынском, Турове, Смоленске и Галиче были основаны епископаты. В середине XIII в. русские земли были поделены на 15 епархий. В то время Русь занимала важную позицию в Европе благодаря принадлежности к христианскому миру. Именно она заменила Византию в деле «защиты восточного христианства перед угрозой со стороны азиатских народов» [15, s. 59].
С XIV в. вся общественная жизнь Московии была пронизана христианскими традициями. Во второй половине XV в. произошло два значимых для православного мира события: освобождение Руси от монгольского ига и падение Константинополя. В связи с этим московитяне были убеждены в том, что их государству предназначена высокая миссия «спасения православной церкви» [15, s. 62]. С середины XV в. получила распространение концепция, согласно которой Москва - это Третий Рим. Ее автором был псковский монах Филофей, обосновавший в двух посланиях к великому князю Московскому Василию III и дьяку М. Мисюрю-Мунехину закономерность перемещения религиозного центра православного мира в Русское государство. Профессор, д-р ист. наук К. Хойницкая считает, что эта концепция долго не принималась властями, но была одобрена церковью, которая видела в ней возможность играть большую роль в государстве [3, s. 61].
А. Миронович утверждает, что процесс сакрализации власти в России начался с женитьбы Ивана III (1462-1505) на Софье Па-леолог, племяннице византийского императора Фомы Палеолога [15, s. 62; 16, s. 23]. А идея «Третьего Рима» приобрела более твердую основу в период правления Ивана IV Грозного (1533-1584), официально венчавшегося на царство. «Это событие (венчание на царство. - Авт.), - пишет ксендз К. Вилькель, - не только подтвердило его величие как могущественного владыки, равного византийским императорам, но и повлияло на восприятие Москвы как центра православного мира» [25, s. 48]. В то время выдвинулся церковный деятель, автор духовных книг, основатель Иосифо-Волоколамского (Иосифо-Волоцкого) монастыря Иосиф Волоцкий (1440-1515), который утверждал, что церковь и государство должны объединить свои усилия по созданию Царства Божьего на земле. А. Миронович считает, что именно тогда «сотрудничество государства и церкви стало очевидным фактом» [16, s. 23].
Однако в рядах священнослужителей возникли споры по вопросам монашеской жизни и отношения к светской власти. Крупный церковный деятель Нил Сорский (1433-1508) и исихасты утверждали, что православная церковь должна быть независимой от государства. Иосиф Волоцкий, напротив, выступал за тесное сотрудничество между государством и церковью. С точки зрения А. Мироновича, учение Иосифа способствовало тому, что в конце XV в., «когда Московия была наводнена многочисленными сектами стригольников и жидовствующих, правитель и православные иерархи объединили свои усилия в борьбе с ними» [16, s. 23].
Духовная жизнь России оживилась с прибытием в Москву греческого религиозного писателя и переводчика Максима Грека (1470-1556). Его целью был перевод литургических текстов. В вопросах религии и церкви он был сторонником Нила Сорского. Кроме того, Максим Грек критиковал недостатки внутренней и внешней политики России. Это привело к обвинению его в ереси и заключению в Иосифо-Волоцкий монастырь. Однако в 1551 г. Стоглавый собор добился перевода Максима Грека на покой в Троице-Сергиев монастырь и «одобрил сотрудничество между государством и православной церковью» [15, s. 63-64].
Стоглавый собор, проходивший в Московском кремле, сделал «дискуссионными все аспекты деятельности церкви на Руси с целью избавить ее от недостатков» [25, s. 53]. Это был поместный и земский собор русской церкви, созванный по инициативе Ивана IV Грозного и митрополита Московского Макария. В нем приняли участие царь, представители высшего духовенства и Боярской думы. К. Вилькель полагает, что на нем присутствовали также низшее духовенство и просто верующие [25, s. 45]. Причина созыва собора - проблемы литургической и духовной жизни церкви в России. Цель Ивана Грозного - ограничение «роли церкви в государстве до минимума, а также передача церковного имущества светским властям» (24, s. 29). Решения собора, выраженные в ста главах (Стоглав), были компромиссом между церковью и государством: секуляризационные планы царя он отверг, но приращение церковных владений в городах и финансовые привилегии духовенства были ограничены. По мнению Вилькеля, Стоглавый собор показал наличие в России «византийского симбиоза государства и церкви» [25, s. 45].
Русская православная церковь не теряла своих позиций на землях, утраченных Россией в результате войн. Так, например, Подляшьенаходившееся в XVI в. в составе Великого княжества Литовского, было под духовной опекой епископов Владимирских и Киевских. Соответственно, там существовали две епархии - владимирская и митрополичья (киевская). Епархии были поделены на наместничества, возглавлявшиеся протопопами, а они, в свою очередь, делились на приходы. В XVI в. количество православных росло, в связи с чем открывались новые церкви. Русская православная церковь в Подляшье имела тогда, как отмечает ксендз П. Кирылюк, «не менее 165 занесенных в документы сакральных объектов» [7, s. 49].
При Иване IV митрополит Московский и всея Руси Филипп (1507-1569) добивался автономии для православной церкви. Кроме того, он выступил против опричного террора, вступив в открытый конфликт с царем. Филипп был подвергнут церковному суду, лишен митрополичьего сана и осужден на вечное заключение. Во время заточения он был задушен Малютой Скуратовым. Как пишет А. Миронович, митрополит «пал жертвой царского гнева» [15, s. 64].
В 1589 г. в Москве было учреждено патриаршество. Первым патриархом всея Руси стал Иов (ок. 1525-1607). В Смутное время перед лицом внешней опасности государство и церковь, как пишет А. Миронович, воссоединились [16, s. 24]. В 1613 г. царем стал Михаил Федорович Романов (1596-1645), сын патриарха Филарета (1553-1633). До 1694 г. «отношения между государством и церковью были образцово-гармоничными» [там же].
Одной из центральных фигур XVII в. был протопоп Аввакум (1620-1682), создавший собственную религиозную общину староверов. Он критиковал реформы патриарха Никона (1605-1681). А письмо к царю Федору Алексеевичу (прав. 1676-1682), в котором он подверг критике царя Алексея Михайловича (1645-1676) и патриарха Иоакима (1621-1690), решило его судьбу: он вместе со своими сторонниками был сожжен в Пустозерске. Печальной была
1 Подляшье - историческая область на пограничье Беларуси и Польши; с конца X до конца XIII в. входила в состав сначала Древнерусского государства, а позднее - Галицко-Волынского княжества. - Прим. авт.
и участь патриарха Никона: он «был осужден восточнохристиан-скими патриархами за свое теократическое правление в православной церкви и лишен сана» [15, s. 65].
Религиозная жизнь России пришла в упадок при Петре I (прав. 1682-1725). После смерти патриарха Адриана в 1700 г. царь препятствовал избранию его последователя, вместо патриарха был назначен местоблюститель патриаршего престола. Более того, «Духовным регламентом» от 25 января 1721 г. Петр I упразднил патриаршество, а вместо него создал Святейший Правительствующий Синод (Духовную коллегию), членов которого назначал самолично. Во главе Синода находился государственный чиновник -обер-прокурор. Как пишет доцент А. Дроздек, духовенство было приравнено к гражданским служащим, «обслуживающим интересы государства» [4, s. 19]. Идеологом церковной реформы был политический и духовный деятель Феофан Прокопович (1681-1736). А. Миронович считает, что упразднение патриаршества было направлено против «старых структур православной церкви, православных канонов, византийских и русских традиций» [16, s. 24]. Другого мнения придерживается К. Хойницкая. Она пишет, что «реформы, проведенные Петром I, привели к стабилизации позиции церкви в государстве, к подъему ее авторитета и уровня ее представителей, дали ей шанс продолжить свое существование в целостности и единстве, а также получить доминирующую, хоть и неформальную, позицию в мире восточного христианства» [3, s. 30-31].
Послепетровское время характеризовалось очередным оживлением религиозной жизни в России. Так, племянница Петра I императрица Анна Иоанновна (прав. 1730-1740) проводила политику, направленную на поддержку Русской православной церкви. По ее мнению, заброшенные церкви следовало восстановить, церковные школы воссоздать. Епископам надлежало открывать семинарии, поскольку учеба была признана Анной Иоанновной необходимой и полезной для государства. Нужно было также проводить миссионерскую деятельность с целью обратить в православие представителей нехристианских конфессий и образумить раскольников [4, s. 17]. Народ должен был молиться в церкви за императрицу и ее семью. Священники обязаны были произносить имена членов правящей фамилии во время церковных служб. Из-
вестен случай, когда епископ Воронежский Лев Юрлов не упомянул имя Анны Иоанновны во время службы, за что его сослали в Онежский Крестный монастырь, где он содержался в полной изоляции. Анна Иоанновна и члены Тайной канцелярии расценили его поведение как мятеж против действующей власти. За этим случаем последовали другие, которые заканчивались отправкой подсудимых в монастыри, ссылкой в Сибирь и т.п. Всего в правление Анны Иоанновны пострадали приблизительно 5 тыс. священнослужителей [4, s. 18].
Монашество при Анне Иоанновне столкнулось с ограничениями. С 1734 г. монахами могли стать только овдовевшие священники, дьяконы и солдаты. Если же монастырское руководство нарушало это ограничение, то оно освобождалось от своих обязанностей, его имущество конфисковывалось, а самих игуменов отправляли на вечную каторгу. В результате в правление Анны Иоанновны «многие монастыри опустели» [там же].
Указом 1735 г. всем христианам России разрешалось иметь свою церковь, но иностранным священнослужителям было запрещено обращать кого-либо в свою веру. Старообрядцы платили двойной налог, а их детей насильно крестили как истинно православных, запрещалось воспитывать их в старообрядческих традициях [4, s. 19]. А при Екатерине II (1762-1796) активность православной церкви «была в значительной степени подавлена» [15, s. 66]. Кроме того, императрица ликвидировала приблизительно 75% монастырей и провела секуляризацию их имущества.
Александр I (1801-1825) «проводил политику религиозной толерантности» [15, s. 67]. Большое влияние на российскую элиту и царя оказал Серафим Саровский (1754-1833). Монах обладал даром прозорливости и исцеления от болезней.
При Николае I (1825-1855), яром приверженце православия, в состав России были включены кавказские, а при его преемниках во второй половине XIX в. - и среднеазиатские территории с нехристианским населением. Православная церковь имела слабые позиции на окраинах империи. В связи с этим одним из направлений работы РПЦ была миссионерская деятельность. В XIX в. она особенно активизировалась в связи с религиозным оживлением и расширением территории Российской империи. Христианизация присоединенных земель должна была, по мнению Л.Б. Марека,
«сблизить их население с русским народом и упрочить его верность новой Отчизне» [13, s. 109]. В Российской империи открывались новые православные миссии, появлялись издательства и типографии, где печаталась религиозная литература, а также миссионерские общества. Так, например, в 1867 г. в Казани начало свою деятельность Братство св. Гурия, которое издавало православную литературу для татар и других нехристианских народов Поволжья. До 1899 г. члены Братства напечатали 1 599 385 экземпляров религиозных изданий на 20 языках [13, s. 109].
Православие появлялось на новых землях России вместе с переселенцами и новыми церквями. Так, в 1850-е годы в польский город Лодзь, находившийся в составе Российской империи, приехали первые семьи православного вероисповедания. Количество православных постоянно росло, что было, по мнению А. Сьруд-ковской, одним из следствий «политики русификации захватнических властей...» [23, s. 296]. До 1863 г. лодзинские православные были вынуждены ездить в церковь Всех святых в Пётркове Трибу-нальском. И только в 1871 г. началось строительство в Лодзи собственной православной церкви - церкви св. Александра Невского. В 1884 г. церковь была построена. Ее проект принадлежал русскому академику архитектуры Карлу Яковлевичу Маевскому, а строительные и отделочные работы выполнялись лодзинскими фирмами Кароля Роберта Нестлера и Оскара Плешнке. А. Сьрудковская отмечает, что рисунки каждой детали церкви были выполнены с необыкновенной точностью и тщательностью, а на всех картах проекта были позолоченные поля. По ее мнению, это свидетельствует «об исключительном таланте самого архитектора» и о важности объекта [23, s. 301-302].
В XIX в. Российская империя столкнулась с национальными восстаниями и крестьянскими волнениями, в 1861 г. в царствование Александра II (1855-1881) было отменено крепостное право. Церковь одобрила освобождение крестьян, но не была согласна с демократическими идеями, популярными в среде российской интеллигенции. Высшее духовенство возродило идею о независимости церкви от государства. «Ярым сторонником церковной автономии», как пишет А. Миронович, был митрополит Московский Филарет (1783-1867) [15, s. 68]. Однако митрополичья идея потер-
пела крах, после чего многие его сторонники предпочли принять монашеский постриг.
Положение РПЦ и церковные реформы в XX в. В начале XX в. синодальная система, созданная Петром Великим, «переживала глубокий идеологический кризис» [17, s. 187]. Русская православная интеллигенция под воздействием политических и идейных перемен начала открыто критиковать решения Петра I и выдвигала требования воссоздания соборности. РПЦ высказывалась за независимость и восстановление патриаршества.
В поддержку идеи церковной автономии выступил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) (1846-1912). Председатель Комитета министров С.Ю. Витте (1849-1915) с интересом отнесся к идее реформирования церковного устройства, что отражено в его записке «О современном положении православной церкви» (июль 1905 г.). Он представил свой проект церковных реформ. В записке Витте предлагал вернуться к регулярному созыву соборов. И этот документ, и высказывания митрополита Антония «не отрицали союза церкви и монархии, неразрывного союза трона и алтаря» [17, s. 189].
Однако поражение России в Русско-японской войне 1904-1905 гг. и революция 1905-1907 гг. привели к политическим изменениям. В это трудное время, 16 января 1906 г., Николай II учредил Предсоборное Присутствие - орган, который должен был в течение года подготовить созыв поместного собора. На его заседаниях велись дискуссии о роли и месте патриарха в структуре российского церковного правления. Предсоборное Присутствие занималось также подготовкой проектов изменений в церковной структуре. Архиепископ Херсонский и Одесский Димитрий (Ко-вальницкий) (1839-1913) представил свой проект реформ в этой сфере, предусматривавший восстановление патриаршества. О необходимости восстановить патриаршество говорил и профессор И.С. Бердников (1839-1915). На обсуждение было вынесено не только восстановление патриаршества, но и вопрос о наделении патриарха царскими атрибутами, что вызвало противодействие части участников заседаний. Деятельность Присутствия носила отвлеченный и совещательный характер, а его участники стремились придать своему собранию статус независимого законодательного органа. Однако обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев
(1827-1907) считал, что церковь нельзя освободить от контроля со стороны государства [17, s. 189].
Принятие проектов церковных реформ могло быть осуществлено только императором. Тем не менее вследствие Манифеста Николая II от 17 октября 1905 г., в котором провозглашалась свобода совести, и непродуманной политики императора возник острый конфликт между властью и Русской православной церковью. 25 апреля 1907 г. Николай II не принял выработанных Присутствием проектов и «закрыл его работу» [20, s. 45].
Первая мировая война и военные поражения русских способствовали росту влияния социал-демократов в российском обществе. Внутренний кризис привел к Февральской революции 1917 г., за которой последовала Октябрьская революция. Весной и летом 1917 г. на территории Российской империи проходили съезды низшего духовенства и светских лиц. Цель съездов - ввести демократические выборы верховной власти в православной церкви, а также утвердить единый избирательный порядок для всех ступеней церковной иерархии. В Москве, Петербурге, Владимире и других городах были смещены духовные лица, высказывавшие недовольство своим руководством, а на их места назначены новые. Канд. ист. наук К. Павелчик-Дура называет эти события «церковной революцией» [18, s. 207].
Между двумя революциями Святейший Синод принял решение возродить патриаршество. Это произошло на Всероссийском церковном поместном соборе (Священном соборе), проходившем с 15 августа 1917 г. по 20 сентября 1918 г. Я. Шчур пишет, что этот собор был «одним из важнейших событий 10-вековой истории православной церкви в России» [22, s. 121]. Активным участником работы собора был профессор С.Н. Булгаков (1871-1944). Он являлся автором убедительной аргументации о необходимости восстановления патриаршества в России. Кроме того, сыграла роль публикация Н.И. Троицкого «На защите патриаршества». После ряда сессий в целях окончательного избрания патриарха в Храме Христа Спасителя 21 ноября 1917 г. тянул жребий старец Зосимовой пустыни Алексий (Соловьев). Патриархом Московским и всея России стал бывший архиепископ Виленский и Литовский Тихон (1865-1925). В миру этого человека звали Василием Ивановичем Беллавиным.
К. Павелчик-Дура делает весьма сомнительный вывод о том, что выбор этого патриарха - «результат деятельности советской администрации» [19, s. 109]. И это очередное доказательство негативного отношения польских исследователей к российским / советским властям, которых они пытаются очернить любыми, пусть даже самыми нелепыми, способами. Очевидно, что большевики действительно преследовали православную церковь, которая была не только отделена от государства, но и подвергнута конфискации церковного имущества. Почти все монастыри и церковные школы закрылись. Верующих притесняли и подвергали наказаниям, в 1920-1923 гг. и сам патриарх Тихон находился в заключении на Соловецких островах, ставших «самым большим большевистским ГУЛАГом» [15, s. 69].
В первые послереволюционные годы РПЦ особенно интересовала проблема взаимоотношений православной общины с большевистскими властями. 29 июля 1927 г. митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский) (1867-1944), будущий патриарх московский и всея Руси (1943-1944), представил свою «Декларацию митрополита Сергия», которая содержала программу мирного и согласного сосуществования Русской православной церкви и членов коммунистической партии. Сергий всегда был лоялен к светской власти. А в «Декларации» он признал правящую партию важной опорой общественно-политического строя в СССР и выразительницей оптимальных стандартов общественной жизни. К. Павелчик-Дура полагает, что высказанная Сергием «позиция прислужника была одним из важнейших элементов внутренней организации православной общины, а также ее отношений с государственной властью» [21, s. 162].
Большой интерес вызывает положение православной церкви на российских землях, входивших в состав других государств. Так, докторант А.Р. Качиньский пишет о церкви на Волыни в 1945-1955 гг. [6]. Как известно, до Второй мировой войны Волынь принадлежала Польше, там находилась Волынская епархия Польской православной церкви. В последние годы существования II Речи Посполитой несколько тысяч униатов перешли в православие [14, s. 106]. Духовное окормление православных стало актуальной проблемой. После занятия Волыни в 1939 г. советскими войсками местное православное духовенство отказалось признать верховен-
ство РПЦ. Однако уже в 1940 г. епископ Волынский Алексий (Громадский) решился пойти на сближение с Русской православной церковью. С этого времени на Волыни отправляли культ две православные церкви - автономная, признававшая Московский патриархат, и автокефальная, подчинявшаяся метрополиту Варшавскому. Однако уже в 1943 - начале 1944 г. высшие иерархи автокефальной церкви покинули волынскую землю вместе с отступавшими гитлеровцами. Оставшееся на родине низшее духовенство и его сторонники были подвергнуты репрессиям, а контроль над духовной жизнью волынян начал осуществлять Московский патриархат. Автономная церковь была ликвидирована, греко-католическую постигла та же судьба. РПЦ переживала в годы Великой Отечественной войны период сближения с властью. До середины 1950-х годов, когда началась новая кампания по борьбе с религией, Русская православная церковь на Волыни взаимодействовала с Советским государством на основе «помощи в русификации региона» [6, s. 174].
Существенных перемен государственной политики в отношении церкви не было до 1988 г., когда в честь 1000-летия принятия Русью христианства православная церковь вернула свое прежнее значение и освободилась от преследований. В 1988 г. РПЦ имела 67 епархий, включающих 6893 прихода и 18 монастырей. К 2000 г. количество епархий выросло до 130, приходов - до 19 тыс., монастырей - до 569. Кроме того, у Русской православной церкви было приблизительно 9 тыс. приходов на Украине [15, s. 74].
С 1991 г. происходили серьезные изменения в религиозной жизни РФ. Если в начале 1990-х годов количество атеистов составляло 62%, а православных верующих - 31%, то в 1999 г. атеистов оказалось 30%, а православных - 54%. А. Миронович считает, что возвращение русских в православие было связано с кризисной ситуацией в стране - падением экономики, политической нестабильностью и социальными трудностями [15, s. 77]. Тем не менее исторически сложилось так, что слова «православный» и «русский» стали синонимами в России.
13-16 августа 2000 г. в Москве в Храме Христа Спасителя состоялся Святой Собор епископов русской церкви. Это было значимое событие для всего православного мира: впервые одна из автокефальных церквей сформулировала свою официальную по-
зицию в отношении актуальных социальных, экономических и культурных проблем, дала определение отношений по линии «церковь - государство». Это создало платформу для вовлечения духовенства в общественную жизнь, диалога с представителями науки, политики и экономики. Принятый на Соборе документ носит название «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Его появление, по мнению ксендза А. Алексеюка, «дало серьезный толчок к обновлению и развитию миссии православной церкви в России» [1, s. 96].
На епископском соборе было принято решение о канонизации новомучеников - членов царской семьи Романовых, убитых в Екатеринбурге в 1918 г. Главой семьи был император Николай II. Церковная интерпретация событий подсказывала исследователям, что необходимо определить время вступления Николая II на путь мученичества. Некоторые полагают, что Николай Александрович стал мучеником, сделавшись императором, а значит, выразителем воли Бога на земле. Церковные иерархи, совершая канонизацию, делали упор на то время, которое царь провел в заключении. По мнению Т. Купряновича, канонизация Николая II имела строго религиозные мотивы: церковь сочла царя праведником, терпевшим поношения и лишения на земле, поэтому на небесах он должен получить все с избытком [9, s. 24].
А. Миронович, делая вывод о взаимодействии церкви и государства в России на протяжении более 1000 лет, пишет, что «политика, проводимая как иерархами Русской православной церкви, так и правительством, в целях превращения православия в государственную религию имела результатом совместные действия государства и церкви против сектантов, раскольников и даже тенденций к отходу от традиционной русской культуры и идентичности» [15, s. 79].
Церковь и интеллигенция. Многие представители русской интеллигенции были людьми верующими, православными. Но далеко не все сохраняли приверженность православию всю жизнь. В качестве примера можно привести известного русского писателя, публициста и переводчика Дениса Ивановича Фонвизина (1745-1792), к биографии которого обратился А. Дроздек [5]. Фонвизин вырос в православной дворянской семье. Однако, несмотря на религиозное воспитание, он сделался вольнодумцем под
влиянием князя Ф.А. Козловского. Фонвизин примкнул к кружку князя, став переводчиком Коллегии иностранных дел в Петербурге. В конце жизни писатель жалел о членстве в этом кружке, представители которого занимались «богохульством и святотатством» [5, s. 43]. Подобные взгляды не стали определяющими в его жизни, влияние Козловского было недолгим. Вскоре он от них отказался и занялся углубленным изучением Библии, как пишет А. Дроздек, под влиянием своей сестры Ф.И. Аргамаковой и И.П. Елагина [там же].
Иван Перфильевич Елагин (1725-1794) - сенатор, обер-гофмейстер Екатерины II и директор Императорских театров. По своим религиозным убеждениям он был масоном. А. Дроздек полагает, что Елагин мог спорить с Фонвизиным «о духовных делах, прямо или опосредованно отдаляя его от кружка Козловского» [там же]. Религиозные взгляды Фонвизина отражены в его письмах, литературных произведениях и политических эссе. На склоне лет, будучи тяжело больным человеком, писатель поверил в милосердное провидение Бога. Эта вера, по выражению А. Дроздека, «затмила все остальное метафизическое любопытство» [5, s. 47].
В духовной жизни России XIX - начала XX в. важную роль играли монастыри, «оказывавшие очень большое влияние на общество» [12, s. 57]. Одним из таких монастырей был Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина пустынь, находящийся на территории города Козельска современной Калужской области. На протяжении долгого времени его посещали многие деятели науки и культуры. В монастырь мог приехать каждый и получить ответы на любые вопросы у оптинских старцев.
Т. Купрянович пишет, что точное время появления старчества неизвестно. Он полагает, что явление это возникло в связи со «старинным христианским аскетично-мистическим мировоззрением» [10, s. 129]. Понятие «старчество» образовано от слов «старость» и «старец», значение которых сводится не столько к физической старости, сколько к высшему духовно-нравственному уровню развития личности. Другими словами, старец - это пожилой человек, но «прежде всего человек, который ведет духовную жизнь на высоком уровне и который работал над собой под руководством другого старца...» [10, s. 129]. Обычно монастырский старец принимал на послушание молодого монаха, который со
временем также становился старцем, аскетом, достигал «единства с Богом».
Со времени правления Петра Великого, как пишет Т. Купря-нович, монашество подвергалось преследованиям. Он считает, что это связано с отходом монахов от патристической традиции, понижением их духовного уровня и авторитета монашеской жизни [11, s. 133]. Оживлению монастырской жизни способствовал св. Паисий Величковский (1722-1794). Он требовал возобновить интеллектуальную работу в монастырях и развивал изучение учений святых отцов церкви. Его аскетическая школа сыграла огромную роль в развитии старчества, она дала духовную пищу практически всем российским старцам. Изначально она носила замкнутый характер, но со временем стала служить не только старцам, но и светским людям. Наступил такой период в истории русского монашества, когда монахи и люди, жившие в миру, соединились в духовном родстве. Паисий Величковский жил на Афоне, где пытался возродить истинную монастырскую жизнь. Своей деятельностью он оказывал огромное влияние на православное монашество, особенно российское. Многие ученики Величковского вернулись в Россию и привезли с собой переводы трудов святых отцов, выполненные их учителем. Считается, что до России доехали свыше 200 учеников Величковского и их последователей, которые обосновались в более чем 100 монастырях [11, s. 133].
Т. Купрянович пишет, что в Оптиной пустыни в XIX в. побывали почти все известные представители российской интеллигенции. Среди них: И.В. и П.В. Киреевские (1805-1856, 1808-1856); Н.В. Гоголь (1809-1852); В.А. Жуковский (1783-1852); А С. Хомяков (1804-1860); И.С. и К С. Аксаковы (1823-1886, 1817-1860); Ф.И. Тютчев (1803-1873); И.С. Тургенев (1818-1883); М.П. Погодин (1800-1875); С П. Шевырев (1806-1864); П.А. Вяземский (1792-1878); А.К. Толстой (1817-1875); Ф.М. Достоевский (1821-1881); Л.Н. Толстой (1828-1910); П.И. Чайковский (1840-1893); Н.Г. Рубинштейн (1835-1881); К Н. Леонтьев (1831-1891); В С. Соловьев (1853-1900) и др. [12, s. 57-58].
Выделяя представителей российской интеллигенции, испытавших наиболее сильное влияние оптинских монахов, Т. Купря-нович пишет о И.В. Киреевском, Н.В. Гоголе, К.Н. Леонтьеве и Ф.М. Достоевском. Так, И.В. Киреевский нашел искомую истину в
православии, а не в философии Гегеля и Шеллинга. Все его труды, по мнению Купряновича, «были созданы под влиянием старцев из Оптиной пустыни» [12, s. 58]. Духовником Киреевского был старец Макарий (Иванов).
Наряду с А. Хомяковым, И. Киреевский стал одним из первых русских религиозных философов. Он пытался повлиять на нравственное состояние и воспитание российского общества. Его частое общение с оптинскими старцами помогло ему написать работы, касающиеся образования в его православном понимании. Так, например, в 1852 г. Киреевский опубликовал статью «О характере просвещения Европы и его отношение к просвещению России», в которой он дал сравнительную характеристику российского и западного образования. Как считает Т. Купрянович, Киреевский мог прийти к выводу о том, что русский человек стремился своим внутренним возвышением избегнуть тяжести внешних нужд только под влиянием сочинений святых отцов Церкви и «близкого знакомства с духовной монастырской жизнью» [12, s. 58]. В последние 10 лет своей жизни философ особенно сблизился с насельниками Оптиной пустыни и принимал участие в книжной деятельности монастыря как спонсор и издатель.
Духовную поддержку у старцев Оптиной пустыни нашел и Н.В. Гоголь. «Это был глубоко религиозный писатель, который жил жизнью истинного христианина», - пишет Т. Купрянович [12, s. 59]. Он бывал во многих российских монастырях и совершил паломническую поездку в Иерусалим. В 1840-х годах Гоголь глубоко заинтересовался сочинениями святых отцов Церкви и духовных деятелей. Он даже вел специальную тетрадь, в которую записывал наиболее интересные мысли представителей духовенства. Под влиянием духовной литературы Гоголь начал писать собственное произведение этого жанра - «Размышление о Божественной Литургии», которое осталось незаконченным. Однако писатель не получал желаемой поддержки ни от друзей, ни от церковных лиц.
Это вынудило Гоголя посетить Оптину пустынь, о которой он много слышал от Ивана Киреевского. 17 июня 1850 г. писатель побывал в этом монастыре, где познакомился с игуменом Моисеем (Путиловым) и иеромонахом Макарием (Ивановым). Они произвели огромное впечатление на Гоголя, и он впоследствии констати-
ровал, что на горе Афон не лучше, чем в Оптиной пустыни. Во время пребывания в монастыре писателя интересовала монастырская библиотека, а также все детали монашеской жизни. Его проводником по территории Оптиной пустыни был отец Порфирий (Григоров), изменивший представление писателя о монахах. В июне 1851 г. Гоголь вторично посетил Оптину пустынь, посвятив эту поездку беседам со старцами. Полученный там духовный опыт подсказал писателю, что его задача состоит в исправлении нравственного состояния российского общества. Это нашло отражение в его произведениях «Ревизор» и «Мертвые души». Кроме того, Оптина пустынь, по утверждению Т. Купряновича, «дала писателю духовный отдых и вернула душевное равновесие» [12, s. 60].
«Глубже, чем другие философы и писатели», по утверждению Т. Купряновича, понял учение оптинских старцев К.Н. Леонтьев, который принял в Оптиной пустыни монашеский постриг, получив имя Климент [там же]. Путь в этот монастырь был для философа долгим. В 1871-1872 гг. Леонтьев жил на Афоне. Афонские монахи составили для него письмо к отцу Амвросию (Грен-кову), монаху Оптиной пустыни. А в 1873 г. архимандрит Леонид (Кавелин) посоветовал писателю посетить этот монастырь. Леонтьев дважды приезжал в Оптину пустынь, где занимался духовным просвещением и литературным трудом. В третий раз, весной 1886 г., тяжело больного философа привез в Оптину пустынь сенатор, знаток творений отцов Церкви Т.И. Филиппов. Леонтьев решил остаться в монастыре под опекой иеромонаха Амвросия. Чудом исцелившись от болезни, он в 1891 г. принял постриг. Как пишет Т. Купрянович, «монашество для К.Н. Леонтьева - это высший идеал христианства» [12, s. 61].
Летом 1878 г. в Оптиной пустыни побывал писатель Ф.М. Достоевский. Т. Купрянович полагает, что Достоевский мог слышать об этом монастыре от философа и литературного критика Н.Н. Страхова или общественного деятеля Н.С. Кашкина, имевшего усадьбу недалеко от Оптиной пустыни [там же]. Находясь в гостях у Кашкина, Достоевский ходил в монастырь пешком с целью излечить душевную боль после смерти трехлетнего сына Алексея. Его встреча с иеромонахом Амвросием повлияла на творчество писателя - вскоре появилась повесть «Братья Карамазовы», где образ старца Зосимы был навеян личностью Амвросия.
Ю. Куффель отмечает, что ключевым символом в повестях Достоевского является «мотив ребенка», а чудо рождения связано с идеей «народа-богоносца» [8, s. 215].
Походы в Оптину пустынь оказали на Достоевского такое сильное влияние, что он хранил в своей библиотеке труды по истории этого монастыря. Писателя очень интересовало монашество, он проводил в жизнь идею о монахе как «переводчике с языка духовного на язык души» [12, s. 62]. В то же время Достоевский старался правдиво изображать монашескую жизнь в своих произведениях, ведь в монастырях имели место и доносы, и зависть, и враждебность. Т. Купрянович считает, что такие писатели, как Н.В. Гоголь, Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский, посетившие Опти-ну пустынь и испытавшие на себе большое влияние старцев, могли способствовать объединению русского народа и интеллигенции. А сам монастырь «имеет огромное социально-историческое значение как оплот православной морали и духовности российского общества в XIX веке» [12, s. 63].
Заключение
В целом проблематика, интересующая польских авторов, широка и разнообразна - от основополагающих вех истории Русской православной церкви до архивных материалов о строительстве храма св. Александра Невского в Лодзи. Особый интерес вызывают исследования о положении РПЦ на пограничьях Беларуси и Польши [7], Украины и Польши [6]; российские историки практически не касаются данной проблематики. Некоторые польские авторы допускают фактологические ошибки. Так, например, А. Дроздек неверно указывает год рождения Д.И. Фонвизина -1743-й вместо 1745 г. [5, s. 43], а у А. Мироновича сказано, что Александр I правил с 1800 по 1824 г. [15, s. 67]. Вероятно, такие ошибки присутствуют в справочной и научной литературе, которую используют польские исследователи, и копируются в трудах по истории России. Однако общая канва событий церковной истории в рассматриваемых работах представлена объективно, несмотря на некоторые враждебные по отношению к российским / советским властям трактовки событий.
Список литературы
1. Aleksiejuk A. Podstawy spolecznej koncepcji Rosyjskiego Kosciola Prawoslaw-nego: problem bioetyki i ekologii // Elpis. - Bialystok, 2020. - T. 22. - S. 95-105.
2. Charkiewicz J. Swiçci wladcy jako kategoria swiçtosci w prawoslawiu // Elpis. -Bialystok, 2015. - T. 17. - S. 25-29.
3. Chojnicka K. Cerkiew i car. Prawoslawie rosyjskie w reformach Piotra Wielkiego. -Krakow : Osrodek Mysli Politycznej, 2011. - 304 s.
4. Drozdek A. Religious policies of Anna Ivanovna // Elpis. - Bialystok, 2018. -T. 20. - S. 17-24.
5. Drozdek A. Fonvizin: from fate to providence // Elpis. - Bialystok, 2014. - T. 16. -S. 43-47.
6. Kaczynski A.R. Cerkiew Prawoslawna na Wolyniu w pierwszym dziesiçcioleciu powojennym // Studia z dziejow Rosji i Europy Srodkowo-Wschodniej. - Warsza-wa, 2014. - T. 49, z. 1. - S. 169-194.
7. Kiryluk P. Cerkiew prawoslawna na Podlasiu do konca XVI wieku // Elpis. -Bialystok, 2019. - T. 21. - S. 41-50.
8. Kuffel J. «Heroiczna swiçtosc» i wybrane wspolczesne ujçcia mitu bohaterskiego bqdz jego imitacje // Kultura Slowian. Rocznik Komisji Kultury Slowian. -Krakow, 2018. - T. 14. - S. 209-236.
9. Kuprjanowicz T. Car Mikolaj II - heroism i mçczenstwo // Elpis. - Bialystok, 2019. -T. 21. - S. 21-25.
10. Kuprjanowicz T. Starcy Pustelni Optynskiej i rosyjska inteligencja XIX wieku // Elpis. - Bialystok, 2018. - T. 20. - S. 129-133.
11. Kuprjanowicz T. Sw. Paisjusz (Wieliczkowski) i duchowe skarby sw. Gory Atos dla Rosji // Elpis. - Bialystok, 2017. - T. 19. - S. 133-137.
12. Kuprjanowicz T. Wplyw duchowosci Pustelni Optynskiej na tworczosc rosyjskich filizofow i pisarzy XIX wieku // Elpis. - Bialystok, 2016. - T. 18. - S. 57-64.
13. Marek L.B. Dzialalnosc misyjna Rosyjskiej Cerkwi Prawoslawnej w XIX wieku // Kultura-media-teologia. - Warszawa, 2017. - № 31. - S. 105-121.
14. Mironowicz A. Cerkiew prawoslawna w II Rzeczypospolitej // Elpis. - Bialystok, 2018. - T. 20. - S. 85-109.
15. Mironowicz A. Orthodox Church and State in Russia // Bialostockie Teki Histo-ryczne. - Bialystok, 2018. - T. 16. - S. 57-85.
16. Mironowicz A. Orthodox Church in Tsar Russia // Elpis. - Bialystok, 2017. - T. 19. -S. 21-27.
17. Pawelczyk-Dura K. Krytyka piotrowych rozwiqzan synodalnych w lonie Rosyjskiej Cerkwi Prawoslawnej w poczqtkach XX wieku // Elpis. - Bialystok, 2018. - T. 20. -S. 187-195.
18. Pawelczyk-Dura K. Rosyjski ruch odnowicielski w 1917 roku // Elpis. - Bialystok, 2013. - T. 15. - S. 207-214.
19. Pawelczyk-Dura K. Rosyjskie prawoslawie w okresie wczesnosowieckim (19171927). - Lublin : Polihymnia, 2014. - 336 s.
Ea6eHKO O.B.
20. Pawelczyk-Dura K. Spory o patriarchat symbolem zakonczenia epoki synodalnej w dziejach Rosyjskiej Cerkwi Prawoslawnej poczqtkow XX wieku // Elpis. -Bialystok, 2017. - T. 19. - S. 43-50.
21. Pawelczyk-Dura K. Zycie i dzialalnosc cerkiewna metropolity Siergieja (Strago-rodzkiego) do publikacji Deklaracji (1927) // Elpis. - Bialystok, 2016. - T. 18. -S. 157-163.
22. Szczur J. Restytucja patriarchatu na Soborze Lokalnym Rosyjskiego Kosciola Prawoslawnego (1917-1918) // Elpis. - Bialystok, 2017. - T. 19. - S. 121-126.
23. Sródkowska A. Projekt cerkwi prawoslawnej pw. sw. Aleksandra Newskiego -analiza dokumentacji // Vade Nobiscum. - Lódz, 2019. - T. 21. - S. 295-307.
24. Wilkiel K. Historyczne uwarunkowania Soboru Stu Rozdzialów // Elpis. -Bialystok, 2019. - T. 21. - S. 27-33.
25. Wilkiel K. Postanowienia Soboru Stu Rozdzialów z zakresu teologii praktycznej // Elpis. - Bialystok, 2020. - T. 22. - S. 45-54.
