CC BY
17
В персидском языке, являющимся аналитическим, грамматические значения выражаются не формами слов, а в русском языке, как синтетическом, преобладают синтетические формы выражения грамматических значений.
Иногда суффиксы персидского языка не имеют никакого эквивалента в русском языке, поэтому при дословном переводе вместо одного слова следует использовать словосочетание: и*1[аханфоруш] (торговец железом), [дафтарйар] (помощник нотариуса).
Чтобы сравнить продуктивность или непродуктивность суффиксов со значением лица в русском и персидском языках, необходимо сначала выяснить,
Библиографическийсписок
одинаков ли их способ выражения в обоих языках или нет. Сравнивая персидский язык с другими языками, такими как английский и русский, мы обнаруживаем, что у персидского языка есть сильная система, образующая прилагательные, которая отводит прилагательному особое место.
Следует отметить, что в персидском языке существует еще большое количество суффиксов, которые не могут быть рассмотрены в одной статье, в связи с чем мы отобрали из них самые продуктивные со значением лица. Тему этой статьи можно исследовать в разных аспектах, и читатели могут должным образом расширить ее.
1. ФилипповаЛ.С. Современныйрусскийязык.Морфемика. Словообразование: учебное пособие. Москва: Флинта: Наука, 2009.
2. КондрашоваО.В.Представленность продуктивных/непродуктивных английских суффиксов в частотных стратах BNC. Гуманитарные науки. Филология. 2013; № 2.
3. Кешани Х. Производство суффиксоввсовременномперсидском языке. Тегеран. 1992.
4. СадегиА.А.стилии возможностьсловообразованиявперсидскомязыке (1), Нашрэданеш. 1991; № 64.
5. ФаршидвардХ. Современноеуниверсальноепособие пограмматике.Тегеран: Издательство Сохан. 2003.
6. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А.Словарь-справочниклингвистическихтерминов. Пособие для учителя. Москва: Просвещение, 1985.
7. ШайкевичА.Я. Введение в лингвистику. Москва, 2005.
References
1. Filippova L.S. Sovremennyjrusskij yazyk. Morfemika. Slovoobrazovanie: uchebnoe posobie. Moskva: Flinta: Nauka, 2009.
2. Kondrashova O.V. Predstavlennost' produktivnyh/neproduktivnyh anglijskih suffiksov v chastotnyh stratah BNC. Gumanitarnye nauki. Filologiya. 2013; № 2.
3. Keshani H. Proizvodstvo suffiksov v sovremennom persidskom yazyke. Tegeran. 1992.
4. Sadegi A.A. stili i vozmozhnost' slovoobrazovaniya v persidskom yazyke (1), Näshr'edanesh. 1991; № 64.
5. Färshidvärd H. Sovremennoe universal'noe posobie po grammatike. Tegeran: Izdatel'stvo Sohän. 2003.
6. Rozental' D.'E., Telenkova M.A. Slovar'-spravochniklingvisticheskih terminov. Posobie dlya uchitelya. Moskva: Prosveschenie, 1985.
7. Shajkevich A.Ya. Vvedenie v lingvistiku. Moskva, 2005.
Статья поступила в редакцию 04.11.19
УДК 801.8 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10188
Bagandova I.M., Cand. of Sciences (Philology), teacher, Russian language and literature, multidisciplinary lyceum № 39 n.a. B. Astemirova,
MBOU (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
Temirbulatova S.M., Doctor of Sciences (Philology), chief researcher, Institute of YALI DFITs RAS (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
PROBLEMS OF RESEARCH OF PROVERBS IN THE DARGIN LANGUAGE. The article, on the basis of a generalization of various approaches to the definition of the term "anthropological turn", discusses new methods of studying the phenomena of language and culture with modern linguistics. The authors present a method for studying paremias from the point of view of anthropogenesis, which gives unlimited opportunities to study them both from lexical and semantic and pragmatic significance, both from morphological and syntactic features. The analysis of proverbs and sayings demonstrates wide possibilities of linguoculturology, which considers the word, phraseologism, dictum through the philosophical-cultural, everyday and socio-historical development of the people. Based on the primary sources: the origin and history of origin (in the case of sayings) and using modern methodological capabilities such as descriptive, structural-semantic, content and discourse analyzes, the author of the article gives a complete picture of the linguistic study of a particular paremiological unit.
Key words: anthropogenesis, paremias, linguo-pragmatic aspects, historical subtext, communicative functions, classical sayings, variety of hypotheses.
И.М. Багандоеа, канд. филол. наук, учитель русского языка и литературы, многопрофильный лицей № 39 им. Б. Астемирова, г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
С.М. Темирбулатова, д-р филол. наук, гл. науч. сотр. института ЯЛИ ДФИЦ РАН, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ПАРЕМИЙ ДАРГИНСКОГО ЯЗЫКА
В данной статье на основе обобщения различных подходов к определению понятия «антропологический поворот» рассматриваются новые методы изучения современной лингвистикой феноменов языка и культуры. Автором статьи представлен способ изучения паремий с точки зрения антропогенеза, что дает неограниченные возможности изучать их как с позиции лексико-семантической, так и с прагматической значимости, как с морфологических, так и синтаксических особенностей. Анализ пословиц и поговорок, приведенных в статье, демонстрирует широкие возможности лингвокультурологии, которая рассматривает слово, фразеологизм, изречение через философско-культурное, бытовое и социально-историческое развитие народа. Опираясь на первоисточники: происхождение и историю происхождения (в случае с изречениями) и используя современные методологические возможности, такие как описательный, структурно-семантический, контент- и дискурс-анализы, авторы статьи дают полную картину лингвистического исследования той или иной паремиологической единицы.
Ключевые слова: антропогенез, паремии, лингвопрагматические аспекты, исторический подтекст, коммуникативные функции, классические изречения, разнообразие гипотез.
Общеизвестные методы изучения паремий с успехом используются в исследованиях РА. Майтиевой «Структурно-семантическая характеристика пословиц и поговорок даргинского языка в сопоставлении с английским языком» (2011), Н.М. Халиловой «Структурно-семантическая характеристика аварских пословиц и поговорок» (2010), С.В. Сидоркова «Пословично-поговорочные паремии как фактор структурно-смысловой организации дискурса» (2003).
Паремиологические и фразеологические единицы представляют собой важные фрагменты языковой картины мира, в которых отражаются духовная и материальная культуры, мировоззрение, историческое прошлое, традиции, менталитет и особенности ассоциативно-образного, интеллектуального и эмоционально-оценочного осмысления окружающего мира. «Паремиология становится частью семиотики - науки о знаках - и смыкается с лингвистикой и этнографией, осознавая свое особое место и приобретая особый вес в попытках проникнуть в тайны человеческой мысли», - писал Н. Барли [1, с. 137]. Пословицы и поговорки
представляют собой универсальное явление, исследованию которого особенно в последнее время уделяют внимание в большинстве языков мира.
Паремиологические единицы изучаются в различных аспектах, что продиктовано их сложной знаковой природой и этнокультурным своеобразием. До сих пор остается дискуссионным вопрос о разграничении пословиц и поговорок. По мнению специалистов, паремии включаются в параметр широкого понимания фразеологии.
Использованный данными лингвистами методологический синтез эффективен при изучении сверхфразовых единств, к которым относятся не только пословицы и поговорки, но и фразеологические обороты, загадки и т.д.
Если говорить о степени изученности, то фразеология располагает несоизмеримым исследованным материалом по сравнению с паремиологией.
Паремиологией даргинского языка лингвисты заинтересовались относительно недавно, и хотя есть работы, посвященные структурно-семантическому
исследованию пословиц и поговорок даргинского языка, тем не менее, эта область языкознания изучена или в сравнении с фразеологией, или в сопоставлении с другими языками. О статусности фразеологии говорит и тот факт, что она включена во все учебные пособия, школьные учебники и пособия для вузов (например, М.-С. М. Мусаев «Дарган мез», раздел «Лексика и фразеология», 2014) [2, с. 28] по даргинскому языку как один из разделов), в то время как о паремио-логии этого не скажешь.
Пословицы и поговорки даются как дополнительный материал в пособиях для студентов, составленных М.В. Ильясовым, И.М. Багандовой и П.М. Габибул-лаевой в трех частях (I - 2012 г, II - 2013 г, III - 2015 г) [3, с. 38 - 68]) в качестве предложений, в которых нужно указать ту или иную часть речи, вставить пропущенные буквы или провести синтаксический разбор предложения. Пословицы и поговорки публикуются в каждом номере общественно-политической газеты на даргинском языке «Замана».
То, что паремии стали объектом внимания с точки зрения структурологии, культурологии, семантики и лингвокультурологии объясняется повышенным интересом дагестанских народов к истории своего края, своих народов и языков. Желание изучить корни происхождения своего народа и языка делают паремии тем заветным золотым ключиком, который открывает двери и к истории, и к культуре, и к старинному быту народа как нечто глубоко народное, не заслуживающее внимания людей, идущих в ногу со временем, стремящихся к современным знаниям, наукам и старающихся говорить преимущественно на русском языке.
В паремиологии проблему составляет исследование паремий через лекси-ко-семантическую, социолингвистическую, лингвопрагматическую аспекты. При такой методологии основную трудность составляет специфика структур паремий, но именно такое многостороннее исследование дает возможность сформировать системный подход к изучению паремий с точки зрения менталитета, бытовых тонкостей, культурных традиций и исторического развития. Разумеется, исследование паремий одного языка будет отличаться от паремий другого спецификой и ментальной значимостью форм.
Возьмем, к примеру, пословицы родственных дагестанских языков, даргинского и аварского и попытаемся разобраться в нюансах.
«Исуло э'ду варанус к1имач1ун к1уцас гъе1гон йохъ». - 'В его доме даже верблюжьи яйца да птичье молоко найдешь' (инхокваринский диалект) [4, с. 440].
На даргинском языке говорят: «Г1яяла базарличиб ч1ич1а мукекира баргес вирар». - 'На Аяла базаре даже рог змеи можно найти' (акушинский диалект).
Ментальные различия в приведенных пословицах заключаются в том, что даргинцы никогда не скажут о достатке отдельно взятого человека, что в его доме можно найти что-то диковинное.
«Къуду гула энкьун гобисо, ликьел лоса анч1ун гобисо». - 'Бестолковый разговор' (букв.: 'На пол ставить дна не имеет, чтобы поднять ручки не имеет', аварский яз., инхокваринский диалект) [4, с. 441].
В даргинском языке: «Лезми г1якьлула умцан саби». - 'Язык - мерило ума' (акушинский диалект).
Аварский вариант пословицы дает оценку разговору с точки зрения пользы произнесенных слов. Даргинский вариант же дает оценку человеку, который пустословит. Но надо отметить, что в обоих языках очень много пословиц, совпадающих почти слово в слово. То, что в указанных диалектах найдены паремии, отличающиеся в тонкостях толкования, вовсе не означает, что в этих же диалектах нет дословно схожих изречений.
Категорически отличаться могут пословицы, например, с определенным историческим подтекстом. В аварском языке, допустим, каждому понятно, что означает пословица «Къат1аллал Х1ажимурад ийокъби». - 'Пуля не знает Гад-жимурада' (инхоквариснкий говор) [4, с. 440]. Даргинцы так не говорят, хотя все в Дагестане знают, что Гаджимурад - герой. У даргинцев эта пословица звучит обобщенно: «Х1ярх1яли г1ях1гъабза я вайгъабза х1ела». - 'Пуля не различает ни героя, ни подлеца'.
При всей значимости структурного и семантического исследования пословиц и поговорок, вряд ли возможно изучать их только как грамматические единицы, вне фольклора, культурологии, антропологии, психологии и линво-культурологии. Возросший в последнее время интерес к изучению паремиоло-гии предполагает именно такого рода комплексный подход, но он продиктован самими пословицами и поговорками. Невозможно рассмотреть пословицу или поговорку как просто предложение. Разобравшись в лексическом значении прочитанного, нельзя не уточнить, к какому временному отрезку развития народа оно относится, зная о времени происхождения, нельзя не коснуться исторических событий того времени или же обычаев, климата, быта, т.е., одно изречение может размотать клубок шириной с целый исторический период: «Хала бук1уй бук1уни г1ебх1ебуцалли, маза язихъ дирар». -' Если старший чабан не поддержит чабанов, то пострадают овцы'.
В словаре Гасановой У.У. («Словарь даргинских пословиц и поговорок», 2014 г.) [5, с. 253] эта пословица дается как «непереводимая на русский язык». Дело не в том, что нельзя подобрать русские слова для литературного перевода, а в том, что специфика лексического значения пословицы словами не передается. Если углубляться в исторические дебри, то в старину люди уходили в горы пасти овец. Это были колхозные овцы, но можно было вместе с колхозными держать и своих. Позже горцы стали уезжать в Ставропольский край и в Ногайские степи, где также пасли овец. Но в отличие от тех, кто в горах пас колхозную отару
и жил во времянках и в снег и в стужу, постоянно передвигаясь по горам в поисках сочных лугов, на Ставрополье старший чабан жил в своей кошаре, в каменном доме и контролировал труд других чабанов уже как хозяин, хоть зарплату им платил совхоз. У горного старшего чабана функции были, как у старосты класса в школе - без материальной выгоды, только обязанности. Для современных даргинцев, даже сельских, пословица потеряла актуальность, так как чабанов осталось мало (и только на Ставрополье), и, возможно, та товарищеская поддержка, героический труд людей, которые при любой погоде выполняли свой тяжелый труд для поднятия родного колхоза, современному потомству неизвестно. Современные чабаны - это бизнесмены, оплачивающие своим работникам труд из своего кармана.
Исторический период, который охватывает данная пословица: даргинцы пасли свои отары в горах с незапамятных времен, а с 1970-х годов стали уезжать на Ставрополье и в Ногайские степи. С конца 80-х начала 90-х годов прошлого столетия с упразднением колхозов и совхозов само понятие «чабан» устарело.
Психологическая значимость пословицы - командный дух по принципу один за всех, и все за одного тоже утратил свою актуальность - в наши дни по такому принципу никто не живет.
Социально-бытовая значимость: быт даргинцев неразрывно был связан с разведением овец. Чабаны считались зажиточными людьми, в советское время автомобили могли быть только у кого-то из райкомовских работников и у чабанов.
Разумеется, есть и классические изречения в даргинском языке, актуальные вне времени, которых не затронули опознавательные признаки современности и событий.
«Кьап1а агарли г1ямал бетарар, бек1 леббиалли». - 'Можно и без шапки обойтись - лишь бы голова была' [6, с. 7].
Если пословица о чабанах дает возможность рассмотреть ее с разных сторон и по содержанию определить социальный статус и исторический период времени, то пословица про голову и шапку не подлежит «расшифровке»: во все времена важно, чтобы голова на плечах была. Так, например, хайдакская пословица звучит следующим образом: «Гьанашилла маъ арурччибилла, ганела г1яшшак арурччу». - 'У кого не кипел мозг летом, зимой котел не будет кипеть' [7, с. 263].
Пословица имеет поучительное значение. Соответствует русской пословице: «Кто не работает, тот не ест». Возникла она в сельской местности, в среде тружеников полей, которые, работая в летний зной на полях, добывают свой хлеб. Хотя в наше время многие могут, не утруждая себя, жить припеваючи, для человека труда пословица остается актуальной.
Выполняют ли пословицы и поговорки коммуникативные функции и социально-общественную роль? На этот счет существует немало гипотез, рассматривающих закономерности влияния паремий на воспитание и становление личности, на развитие языка и частотность употребления в речи.
Сама природа существования паремий диктует все разнообразие гипотез, выдвигаемых лингвистами. Одна из основных, заслуживающих внимания, - это теория о троичности структуры паремий и фразеологизмов, продемонстрированная в исследовании ГЛ. Пермякова [8] и нашедшая более точное оформление в трудах М.Г Демського [9]. По версии Пермякова и Демського, паремиологические и фразеологические единицы находятся в трех взаимосвязанных плоскостях: лингвальной (собственно языковой), логикосемиотической, предметной (план реалий). Изучение паремий с точки зрения этих трех плоскостей подтверждает, что параллельное и взаимопроникающее в паремиях делает их привлекательными не только с точки зрения языковых особенностей, но и как фольклорный жанр, культурное явление с собственной историей происхождения, неразрывно связанной с историей развития народа. Понимание многоаспектности подхода к изучению паремий диктует необходимость рассматривать их в комплексе, изучать с учетом всех вышеперечисленных позиций. Многоаспектное исследование паремий невозможно без сличения их смыслового и структурного сходства и различия между иными фольклорными явлениями.
Из всего сказанного следует, что мы придерживаемся той теории, что невозможно исследовать паремии языка (в данном конкретном случае - паремии даргинского языка) только как некий языковой знак вне сложной культурно-семиотической языковой системы. Нам близка теория Л.Г Пермякова, в которой говорится, что именно семиотика в состоянии осмыслить то общее, что содержится во всех составных сложных языковых знаках, каковыми являются употребляемые в речи фразеологические, паремийные и прочие разговорно-фольклорные клише» [10, с. 7]. Продемонстрированный Л.Г Пермяковым структурный метод исследования языкового материала паремий в сочетании с изучением их грамматических и синтаксических особенностей считаем необходимым для полноты исследования паремий.
Приведем следующую пословицу: «Нуни держибти кьулгьу-алх1ямличи шурдухъаб». - 'То, что я выпил, пусть превратится в молитвы'.
История происхождения данной поговорки не имеет срока давности. Это в наше время мулла в одном из высокогорных даргинских сел Юждага весело относится к употреблению спиртного. Ни употребление спиртного, ни такое веселое отношение к этому категорически невозможно в северных районах Дагестана. Для них это святотатство. Сказанное в разгар всеобщего веселья, народ тут же подхватил, и выражение теперь употребляется при любой веселой попойке и означает следующее: «Любой совершенный мною грех пусть превратится в молитву за меня». Развивая теорию изучения паремий внутри культуросемиотической
языковой системы, скажем, что данное изречение ограничено территориально. Как мы уже сказали, для глубоко верующих народов северного Дагестана это недопустимая вольность. Мулла для них - образец правильного поведения, и его увидеть можно только в мечети, на похоронах и на мавлидах, но никогда на пьяной пирушке. В Дахадаевском районе к религии относятся проще, т.е. и у них читают азан, соблюдают пост и пять раз в день молятся, но к религиозным запретам и совершению греха относятся не с таким благоговейным страхом, как на северной стороне.
Поговорка вряд ли канет в Лету, учитывая то, как она весело подхвачена народом, который легко живет и без оглядки наслаждается жизнью, не задумываясь об адовых муках потустороннего мира. Кстати, аналогичная поговорка есть в Кайтагском районе, когда насплетничавшись, что тоже является грехом, женщина сказала: «Дули дурсивти кьулгьуг1ялх1ям агав!» - 'Сказанное мною пусть превратится в суры Корана'. «Дули дурсивти балкни агав!» - 'Сказанное мною пусть превратится в дуа!' (Дуа (араб.) - мольба).
Эта поговорка также относится к современному времени, так как согласно старинной версии, женщины, наговорившись вдоволь или нахохотавшись, должны были произнести: «Лампучкалис диаб нушани дарибти дукелц1и/Лампочка-лис диаб нушани дурибти мез». - 'Пусть лампочке будет наш смех / Пусть лампочке будут наши сплетни'. Эта версия переплетается с приметой: чрезмерное веселье или сплетни наказуемы свыше, а проговорив данную фразу, ты снимаешь с себя ответственность за совершенный грех, перекладывая ее на лампочку.
Подводя итог своим попыткам разобраться в проблемах исследования таких культурно-языковых явлений, как пословицы и поговорки, мы пришли к выводу, что их объемность и многоаспектность исследовать без комплексного анализа, который включает в себя всю информацию о развитии языка и самого народа, не представляется возможным. Нельзя, например, пословицу рассматривать как просто предложение, сделав синтаксический или морфологический разбор, хотя нужно их различать по типам и разбирать слова в них по всем существующим
Библиографический список
видам. Невозможно применить пословицу одной местности (села, махи) в кругу даргинцев другой местности: то, что для одних является быть шуткой, может оказаться категорическим запретом или святотатством для других. То есть умение пользоваться паремиями даргинского языка в первую очередь означает знание обычаев и традиций этнических групп даргинцев, которые в целом одни и те же, но так отличаются в нюансах в каждом районе. Изучая семантику и структуру паремий своего языка, целесообразнее сравнивать пословицы и поговорки, например, не с английским языком или искать сходства в немецком или башкирском языках, а изучать свои, сопоставляя паремии, например, акушинских даргинцев с паремиями дахадаевских даргинцев. Это даст и глубину понимания проблемы, и расширит границы языка и фольклора. Ни одна пословица не появляется сама собой, без предыстории, которая способствовует ее рождению, и неправильно брать пословицу из словаря и искать аналогичную ей в английском или в другом европейском языке, который не имеют с нашими языками родства.
Такое сопоставление даст наиболее объективные и практические результаты, что облегчит проблему тематической классификации пословиц и поговорок и прольет свет на некоторые аспекты возникновения, развития и функционирования, расширит границы языка, который диалектологически развивается (не пересекаясь с литературным), объединившись в одно общее ветвистое русло.
Пословица «Улани пашбарибти, дяг1ли гьала хибти». - 'Ситом просеянные, ветром принесенные' употребляется акушинцами, чтобы указать на низкое происхождение человека, на его принадлежность к роду, который в старину относился к лагъам, когда люди делились на узденов - вольноотпущенных независимых крестьян и лагъов - рабов. Такое деление было у всех народностей Дагестана, но важно знать, говорят ли так же на людей незнатного рода, как в акушинской пословице, сергокалинские, кайтагские или дахадаевские даргинцы или у этой пословицы есть территориальные ограничения - вот что является, на наш взгляд, настоящей задачей для даргиноведов, занимающихся изучением паремий.
1. Барли Н. Структурный подход к пословице и максиме. Паремиологические исследования: сборник статей. Москва: Наука, 1984: 12 - 148.
2. Мусаев М.-С. М. Дарган мез. Махачкала, 2014: 28.
3. Ильясов М.В., Багандова И.М., Габибуллаева П.М. Дидактический материал (I - 2012, II - 2013, III - 2015): 38 - 68.
4. Каримова РШ. Хваршинский фольклор. Лейпциг - Махачкала, Институт эволюционной антропологии им. Макса Планка, 2014: 440 - 441
5. Гасанова У.У Словарь даргинских пословиц и поговорок. Махачкала. ДГУ 2014.
6. Магомедов А. Пословицы и поговорки. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1982.
7. Темирбулатова С.М. Пословицы и поговорки (бурсалаби). Хайдакский диалект даргинского языка. Махачкала, 2004: 261 - 269.
8. Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки. Москва: Наука, 1970.
9. Демський М.Т. Перемiологiя. Укранська мова: Енциклопедiя. Кшв: Либщь, 2000.
10. Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки. Москва: Наука, 1970.
References
1. Barli N. Strukturnyj podhod k poslovice i maksime. Paremiologicheskie issledovaniya: sbornik statej. Moskva: Nauka, 1984: 12 - 148.
2. Musaev M.-S. M. Dargan mez. Mahachkala, 2014: 28.
3. Il'yasov M.V., Bagandova I.M., Gabibullaeva P.M. Didakticheskijmaterial(I - 2012, II - 2013, III - 2015): 38 - 68.
4. Karimova R.Sh. Hvarshinskij fol'klor. Lejpcig - Mahachkala, Institut 'evolyucionnoj antropologii im. Maksa Planka, 2014: 440 - 441
5. Gasanova U.U. Slovar'darginskih poslovicipogovorok. Mahachkala. DGU, 2014.
6. Magomedov A. Poslovicy ipogovorki. Mahachkala: Dagknigoizdat, 1982.
7. Temirbulatova S.M. Poslovicy i pogovorki (bursalabi). Hajdakskij dialekt darginskogo yazyka. Mahachkala, 2004: 261 - 269.
8. Permyakov G.L. Ot pogovorki do skazki. Moskva: Nauka, 1970.
9. Dems'kij M.T. Peremiologiya. Ukrai'ns'ka mova: Enciklopediya. Kiïv: Libid', 2000.
10. Permyakov G.L. Ot pogovorki do skazki. Moskva: Nauka, 1970.
Статья поступила в редакцию 28.10.19
УДК 801.8 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10189
Bagandova I.M., Cand. of Sciens (Philology), teacher, Russian language and literature, multidisciplinary lyceum № 39 n.a. B. Astemirova,
MBOU (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
LINGUOCULTURAL PROBLEMS OF TRANSLATION OF DARGIN PROVERBS INTO OTHER LANGUAGES. The article considers the specific features and difficulties of translating proverbs and sayings of the Dargin language into Russian and into Dagestan languages. The author analyzes the translation of proverbs of different nations and makes an attempt to demonstrate how the translation is lost in the utterance, how the embedded deep meaning becomes a set of words not only when translated into a language of a different nationality, but also for representatives of their nationality living in neighboring areas. The author concludes that the type of activity that these or other peoples of Dagestan are engaged in not only contributes to the birth of proverbs and sayings, but also sets the boundaries for use.
Key words: translation difficulties, frequency of use, picture of the world, peoples of Dagestan, stylistic coloring.
И.М. Багандова, канд. филол. наук, учитель русского языка и литературы, многопрофильный лицей № 39 им. Б. Астемирова, г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА ПОСЛОВИЦ И ПОГОВОРОК ДАРГИНСКОГО ЯЗЫКА НА ДРУГИЕ ЯЗЫКИ
Статья рассматривает специфические особенности и трудности перевода пословиц и поговорок даргинского языка на русский язык и на дагестанские языки. Автором проанализированы переводы пословиц разных народов и сделана попытка продемонстрировать, как при переводе теряется острота изречения, как вложенный глубинный смысл становится набором слов не только при переводе на язык другой национальности, но и для представителей своей
