CC BY
35
тема, идея, слово, вещь, жизнь, стиль, работа, модель, группа, команда); спектакль (выступление, концерт, сцена, театр); ролик (клип); фотография (новость, картинка, запись); серия (версия). Очевидно, что для дальнейшего исследования необходима фильтрация некоторых многозначных слов, использование которых приведет к большому шуму.
Затем были построены частотные сочетания прилагательных и существительных из тезаурусной группы. В рамках данного эксперимента мы ограничились тремя словами (фильм, кинофильм, кино). После удаления низкочастотных слов получилось три списка прилагательных (2307, 596 и 1087). Число общих слов для всех списков составило 170. После фильтрации мы получили единый список в 1514 оценочных слов.
В ходе анализа неоценочных слов выявлены следующие ошибки: парсинга html (отделяется окончание слова, стоящее после дефиса или тире, например, -ское, остающиеся непечатные символы, например, г^рфантастичекое); и ошибки нормализации значений несловарных прилагательных (например, голливудским, голливудских, голливудского, голливудском).
Таким образом, встает необходимость увеличения точности работы морфологического анализа слов, отсутствующих в словаре, для русскоязычных текстов.
В результате анализа ошибок методики выявлено, что фильтрацию низкочастотных слов необходимо проводить после повторной лемматизации с применением морфоанализатора, отличающегося от используемого в системе ТгееТаддег. После повторной лемматизации целесообразно произвести пересчет частот. Относительно небольшой объем словаря в дальнейшем предлагается увеличить за счет снижения частотного порога до четырех вхождений в колло-кацию со словом из квазисинонимического тезауруса. Другим способом пополнения словаря может стать привлечение прилагательных, сочетающихся с другими словами из тезауруса.
В данной работе апробирована методика автоматизированного составления оценочного словаря для широкой предметной области. В результате проведенного исследования представлены дальнейшие шаги по увеличению объема оценочного словаря.
Статья поступила 27.05. 2014 г.
Библиографический список
1. Брунова Е.Г. Методика составления оценочного лексикона для контент-анализа мнений // Language & Science. Тюмень: ТГУ. 2012. Вып. 1 [Электронный ресурс]. URL: http://utmn.ru/docs/9317.pdf
2. Куликов С.Ю. Определение автора высказывания при двойном цитировании: сборник научных статей по материалам второй конференции-школы «Проблемы языка: взгляд молодых ученых». М.: Институт языкознания РАН, 2013. С. 209-215.
3. Chetviorkin I.I., Loukachevitch N.V. Extraction of Russian Sentiment Lexicon for Product Meta-Domain // In Proceedings of COLING 2012: Technical Papers, pages 593-610.
4. De Smedt T. and Daelemans W. Vreselijk mooi! (terribly beautiful). A Subjectivity Lexicon for Dutch Adjectives: In Proceedings of the Eight International Conference on Language
Resources and Evaluation (LREC'12), Istanbul, Turkey, European Language Resources Association (ELRA), pp. 3568-3572.
5. Jakubícek M., Kilgarriff A., Kovár V., Rychly P., Suchomel V. The TenTen Corpus Family: In Abstract Book of 7th International Corpus Linguistics Conference, Lancaster, July 2013. Pp. 125-127.
6. Kilgarriff A., Rychly P., Smrz P., Tugwell D. The Sketch Engine: In Proc. of EURALEX 2004, Lorient, France. Pp. 105116.
7. Liu B. Sentiment Analysis and Opinion Mining: Synthesis Lectures on Human Language Technologies #16. 2012. Xiv, 165 p.
8. Maks I., Izquierdo R., Vossen P. Automatic generation of sentiment lexicons in five languages. Leiden: In Abstracts of Clin24, 2014. P. 29.
УДК 34
ПРОБЛЕМЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ТЕРМИНОВ И ДЕФИНИЦИЙ В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ О ТРАНСПОРТНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
© Э.Ф. Мамедов1
Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Анализируются: понятие транспортной безопасности и производные от него термины. Отмечается, что законодательная дефиниция термина «транспортная безопасность» не в полной мере отражает саму суть транспортной безопасности, так как сформулирована без учета специфических особенностей, присущих различным отраслям транспортной инфраструктуры. В законодательстве о транспортной безопасности до сих пор отсутствуют определения таких понятий, как «воздушный транспорт», «безопасность воздушного движения», «безопасность на водном транспорте», «морской транспорт», «подводный транспорт» и др. Сделан вывод о роли терминов и дефиниций как средств юридической техники в тексте нормативного правового акта. Библиогр. 12 назв.
Ключевые слова: юридическая техника; термины; дефиниции; транспортная безопасность; законодательство; нормативные правовые акты.
1Мамедов Эльшан Фахраддинович, ассистент кафедры государственно-правовых дисциплин, тел.: 89500805932, e-mail: vetenim@rambler.ru
Mamedov Elshan, Assistant Professor of the Department of State Legal Disciplines, tel.: 89500805932, e-mail: vetenim@rambler.ru
PROBLEMS OF USING TERMS AND DEFINITIONS IN TRANSPORT SECURITY LEGISLATION E.F. Mamedov
Irkutsk State Technical University 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.
The article analyzes the concept of transport security and derived terms. It is noted that legal definition of the term "transport security" does not fully reflect the essence of transport safety as it is formulated with no regard to the specific features inherent to different branches of transport infrastructure. The author indicates the fact that the law on transport security still contains no definitions for such concepts as "air transport", "air traffic safety", "water transport safety", "sea transport", "underwater transport" etc. The conclusion is made on the role of terms and definitions as lawmaking tools in the text of a regulatory legal act. 12 sources.
Key words: lawmaking; terms; definitions; transport security; legislation; regulatory legal act.
Одним из основных условий динамичного и поступательного развития современной российской инновационной экономики является устойчивая работа транспортного комплекса. В свою очередь, объекты транспортной инфраструктуры и транспортные средства являются уязвимыми для актов незаконного вмешательства в их деятельность, в том числе террористической направленности, поэтому приоритетная задача в современных условиях - обеспечение транспортной безопасности [12, с. 215].
Несмотря на тот факт, что действующее российское законодательство предусматривает создание системы обеспечения транспортной безопасности посредством определенного на государственном уровне единого подхода к оценке угроз, планированию и реализации мероприятий по обеспечению безопасности объектов транспортной инфраструктуры и транспортных средств, до сих пор нерешенным остается ряд вопросов, требующих законодательного урегулирования. Принимаемые нормативные правовые акты, направленные на обеспечение транспортной безопасности, порой противоречат друг другу, создаются вопреки правилам юридической техники.
Юридическая техника представляет собой совокупность правил и средств, используемых при выработке правовых актов для обеспечения их совершенства. При этом следует отметить, что важнейшим языковым средством юридической техники является терминология.
В ходе создания системы законодательства используется совершенно специфическая система терминов, обусловливающая особый характер языка закона. Обеспечение полноты, четкости и ясности правового регулирования является целью профессионализации законотворческого языка. Эта цель достигается путем использования в ходе подготовки нормативных правовых актов системы специальных терминов, призванных обеспечить точное и полное выражение законодательной воли в тексте того или иного закона.
В связи со сказанным представляет определенный интерес рассмотрение проблем, связанных с использованием некоторых специальных терминов российского законодательства в области транспортной безопасности.
Вообще, категория «безопасность» прочно вошла в юридическую сферу. Однако воспринимается она, как правило, в качестве объекта правового воздей-
ствия или (и) его цели, а с аксиологической точки зрения - в качестве одной из охраняемых законом ценностей. Одним из первых законодательных актов новой России стал Закон Российской Федерации от 5 марта 1992 г. № 2446-1 «О безопасности» [4]. Затем принимались и ныне действующие федеральные законы: «О пожарной безопасности», «О безопасности дорожного движения», «О безопасности гидротехнических сооружений», «О федеральной службе безопасности», «О радиационной безопасности населения», «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» и еще несколько законодательных актов, наименования которых включают слово «безопасность». Было принято также несколько документов политико-правового характера: Концепция национальной безопасности России, Доктрина информационной безопасности Российской Федерации, Доктрина продовольственной безопасности Российской Федерации. Наконец, в 2010 г. принят новый Федеральный закон «О безопасности» [5].
В ранее действовавшем Законе РФ «О безопасности» безопасность определялась как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз» [4].
В новом Федеральном законе «О безопасности» понятие «безопасность» отсутствует. Получается, что на сегодня термин «безопасность» существует в правовом лексиконе, активно используется в нормативно-правовых актах, однако соответствующая законодательная дефиниция отсутствует. Вряд ли такое юри-дико-техническое решение законодателя можно признать правильным, поскольку в современных условиях словосочетание «обеспечение безопасности» зачастую ассоциируется, к сожалению, с «чрезвычайщиной», со значительными ограничениями прав и свобод личности. Иными словами, отсутствие законодательного определения понятия безопасности, как это ни парадоксально, в данном случае может спровоцировать угрозу безопасности охраняемым законом ценностям.
Попытки раскрыть содержание понятия безопасности предпринимались неоднократно представителями различных наук, в том числе юристами. Наиболее полным, на наш взгляд, является определение, сформулированное А.В. Петряниным и О.А. Петряни-ной. Под безопасностью ученые понимают «обеспеченное арсеналом легитимных сил, средств и инстру-
ментов состояние общественных отношений, при котором реализуются социально значимые потребности человека и гражданина (личности), надежно защищены от внутренних и внешних угроз его личные права и свободы, обеспечивается развитие материальных и духовных ценностей общества, гарантируется территориальная целостность и суверенитет, а также функционирование и развитие конституционного строя правового государства» [9, с. 176].
В рамках рассматриваемой статьи отдельный интерес представляет Федеральный закон от 9 февраля 2007 г. «О транспортной безопасности» [6], а точнее содержащаяся в нем дефиниция понятия «транспортная безопасность».
Впервые термин «транспортная безопасность» был введен Постановлением Правительства РФ от 11 июня 2004 г. № 274 «Вопросы Министерства транспорта Российской Федерации» [2].
Следует отметить, что в академической среде вопросы нормативного обеспечения транспортной безопасности активно обсуждаются начиная с 1990-х гг. Многие теоретические вопросы не решены до настоящего времени. Однако в ходе этой дискуссии формировался понятийно-категориальный аппарат, который впоследствии составил основу концепции Федерального закона «О транспортной безопасности» и был закреплен в его нормах. К моменту его принятия на доктринальном уровне были закреплены важные понятия, связанные с безопасностью в сфере транспорта и транспортной деятельности: «авиационная безопасность», «безопасность дорожного движения», «безопасность судоходства» и т.п. Они образовали своеобразную «критическую массу» юридических понятий и терминов, позволившую выйти на более высокий уровень обобщения. Поэтому закон, с одной стороны, интегрировал в себе то, что уже оформилось к моменту его принятия, с другой - ввел в юридический лексикон и нормативно закрепил качественно новую правовую категорию - «транспортная безопасность» [10, с. 69].
В ст. 1 Федерального закона «О транспортной безопасности» транспортная безопасность определяется как «состояние защищенности объектов транспортной инфраструктуры и транспортных средств от актов незаконного вмешательства». Представляется, что данная формулировка не в полной мере отражает суть транспортной безопасности, так как в ней упущен ряд существенных моментов.
В данном случае согласимся с мнением О.Г. Остапец, который отмечает, что «рассматриваемая дефиниция отражает лишь одну угрозу состоянию защищенности - акты незаконного вмешательства. Следует учитывать, что помимо актов незаконного вмешательства существуют и иные виды угроз транспортной безопасности, самой распространенной из которых является техногенная. Технические неисправности транспортных средств и объектов транспортной инфраструктуры становятся основными причинами транспортных происшествий (аварий, крушений, катастроф). Другая немаловажная причина - стихийные бедствия и природные катаклизмы» [8, с. 106].
Ключевое определение, применяемое в Комплексной программе обеспечения безопасности населения на транспорте, уже содержит указание не только на акты незаконного вмешательства, но и на чрезвычайные ситуации природного и техногенного характера. Неоднозначность толкования значимых понятий может порождать коллизии в правоприменительной практике, поэтому легальное определение транспортной безопасности должно предусматривать защиту от всех видов угроз [8, с. 106].
Следует отметить, что понятие «транспортная безопасность» находится в определенном логическом ряду и включает в себя такие виды транспортной безопасности как «авиационная безопасность», «безопасность дорожного движения», «безопасность судоходства», «безопасность полетов» и т.д.
В свою очередь указанные виды транспортной безопасности также не лишены терминологических неточностей.
С принятием Федерального закона «О транспортной безопасности» на законодательном уровне впервые сделана попытка реализовать комплексный подход к обеспечению транспортной безопасности на всех видах транспорта. Однако при разработке и принятии этого закона не учтены некоторые существенные особенности, характерные для отдельных видов транспорта.
С 1 апреля 1997 года вступил в силу Воздушный кодекс РФ [1], содержащий понятие «авиационная безопасность», под которой понимается «состояние защищенности авиации от незаконного вмешательства в деятельность в области авиации» (ст. 83). Приведенное определение авиационной безопасности практически дублирует дефиницию термина «транспортная безопасность». Следует отметить, что ни в законах, ни в подзаконных актах нет внятного объяснения тому, какая же разница между двумя указанными терминами.
Несмотря на то что Правительство РФ, Министерство транспорта РФ принимают конкретные акты, регулирующие обеспечение транспортной безопасности, в этих актах не определено соотношение систем авиационной безопасности и систем транспортной безопасности, не определено, кто является основным субъектом обеспечения транспортной безопасности, как будут учтены в дальнейшем правила Международной организации гражданской авиации (ИКАО), в которых вообще не применяется термин «транспортная безопасность». Эти и многие другие вопросы требуют точного понимания и юридического закрепления [11, с. 63].
Отсутствие четкости в разграничении понятий «авиационная безопасность» и «транспортная безопасность» на воздушном транспорте приводит к тому, что на местах и, прежде всего, в авиакомпаниях обеспечение транспортной безопасности возлагается на должностных лиц и службы, отвечающие за авиационную безопасность [11, с. 63]. Следует также отметить, что до настоящего времени в российском законодательстве, регулирующем сферу обеспечения авиационной (воздушной) безопасности, не содержит-
ся определений таких ключевых понятий, как «воздушный транспорт», «воздушное движение», «безопасность воздушного движения», «безопасность полетов» и др.
Другая проблема, требующая внесения терминологических и дефинитивных корректировок, связана с обеспечением безопасности на водном транспорте. Важнейшей проблемой нормативно-правового регулирования данной сферы является отсутствие в российском законодательстве базового понятия, которое условно можно назвать «безопасность на водном транспорте».
Упоминание об одном из подвидов безопасности рассматриваемой сферы содержится в Кодексе внутреннего водного транспорта Российской Федерации [3]. Глава VI указанного кодекса именуется как «Безопасность судоходства», однако дефиниции данного понятия закон не содержит. В свою очередь, ч. 3 ст. 34 Кодекса содержит следующее положение: «Безопасность судоходства обеспечивается в соответствии с настоящим Кодексом, правилами плавания судов по внутренним водным путям, правилами движения и стоянки судов в бассейнах внутренних водных путей, правилами пропуска судов через шлюзы внутренних водных путей, правилами диспетчерского регулирования движения судов и управления движением судов на внутренних водных путях, утвержденными федеральным органом исполнительной власти в области транспорта». В данной статье приводится ряд отсылочных норм, содержащих определенные правила, в соответствии с которыми и обеспечивается безопасность судоходства. Представляется, что отсутствие самой дефиниции термина «безопасность судоходства» затрудняет его понимание и создает угрозу возникновения правоприменительных ошибок.
Еще одним подвидом безопасности в сфере водного транспорта является морская безопасность, определение которой также отсутствует в российском законодательстве. Однако следует отметить, что дефиниция данного термина ранее содержалась в нормативном правовом акте подзаконного уровня, а именно в Постановлении Правительства РФ от «Об утверждении Положения о федеральной системе защиты морского судоходства от незаконных актов, направленных против безопасности мореплавания» [7]. В соответствии с указанным постановлением под морской безопасностью понималось «постоянно поддерживаемое состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от угроз и негативных воздействий, связанных с морским судоходством».
Следует также отметить, что такие термины, как «водный транспорт», «морской транспорт», используются в российском законодательстве, однако формально не определены, что с точки зрения правил юридической техники является законодательным пробелом.
Обращает на себя внимание тот факт, что на законодательном уровне вообще отсутствует упомина-
ние о подводном транспорте, не говоря уже о его видах и обеспечении безопасности на них.
Безусловно, специальной юридической терминологией и правовыми дефинициями нужно пользоваться умело и взвешенно. Должны использоваться только проверенные, жизненные, отработанные наукой термины, дефиниции должны формулироваться только в случаях, когда они действительно необходимы для обеспечения точности, ясности, доступности и определенности текста нормативных актов. Представляется, что понятие транспортной безопасности не может определяться каким-то одним «универсальным» термином, так как транспортная безопасность подразделяется на определенные подвиды, характеризующиеся специфическими особенностями, присущими каждому виду в отдельности.
Таким образом, отметим, что терминология и дефиниции понятий, используемые в законодательстве, являются технико-юридическими средствами точного и определенного выражения воли законодателя. В законодательном тексте правовые дефиниции должны адекватно раскрывать содержание того или иного термина, определять его признаки, содержать характеристики, данные в концентрированной и обобщающей форме.
Незавершенность правового регулирования тех или иных общественных отношений свидетельствует о неэффективности закона. В свою очередь, эффективность правового регулирования напрямую зависит от качества законодательства. В числе прочего эффективность практического применения нормативного правового акта во многом зависит от языковых средств, которые использовались при его написании. Такими языковыми средствами являются правовые дефиниции и термины юридических понятий. Они необходимы не только потому, что помогают реализовать принцип нормотворческой экономии, но главным образом потому, что во многих случаях без них невозможно с необходимой точностью выразить мысль законодателя. Применение специальной юридической терминологии и правовых дефиниций является показателем высокой юридической культуры правотворческой и иной юридической деятельности. С помощью такого технического средства, как дефиниция, формулируются понятия терминов, употребляемых в текстах нормативных актов, которые являются основой содержания документа, базой описания механизма правового регулирования.
В заключение отметим, что формирование нормативной правовой базы, обеспечивающей транспортную безопасность в сочетании с практическим применением ее положений компетентными органами в области обеспечения транспортной безопасности, а также исполнение ее требований субъектами транспортной инфраструктуры будет способствовать повышению уровня безопасности транспортного комплекса России.
Статья поступила 25.07.2014 г.
Библиографический список
1. Воздушный кодекс Российской Федерации от 19 марта 1997 г. № 60-ФЗ // СЗ РФ. 1997. № 12. Ст. 1383.
2. Вопросы Министерства транспорта Российской Федерации: Постановление Правительства РФ от 11 июня 2004 г. № 274 // СЗ РФ. 2004. № 24. Ст. 2429.
3. Кодекс внутреннего водного транспорта Российской Федерации от 7 марта 2001 г. № 24-ФЗ // СЗ РФ. 2001. № 11. Ст. 1001.
4. О безопасности: закон Российской Федерации от 5 марта 1992 г. № 2446-1 // Рос. газ. 1992. 6 мая (утратил силу).
5. О безопасности: федеральный закон от 28 декабря 2010 г. № 390-ФЗ // СЗ РФ. 2011. № 1. Ст. 2.
6. О транспортной безопасности: Федеральный закон от 9 февраля 2007 г. № 16-ФЗ // СЗ РФ. 2007. № 7. Ст. 837.
7. Об утверждении Положения о федеральной системе защиты морского судоходства от незаконных актов, направленных против безопасности мореплавания: Постановление Правительства РФ от 11 апреля 2000 г. № 324 // СЗ РФ. 2000. № 16. Ст. 1714 (утратил силу).
8. Остапец О.Г. Административно-правовые аспекты
обеспечения транспортной безопасности в современной России // Вестник Поволжской академии государственной службы. 2011. № 1. С. 105-110.
9. Петрянин А.В., Петрянина О.А. Понятие безопасности: законодательно-доктринальные подходы // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2013. № 21. С. 173-176.
10. Пиджаков А.Ю., Лебедева М.Ю. Дефиниция «транспортная безопасность» // Научный вестник Московского государственного технического университета гражданской авиации. 2013. № 196. С. 67-71.
11. Свиркин В.А. К вопросу обеспечения транспортной безопасности на воздушном транспорте // Научный вестник Московского государственного технического университета гражданской авиации. 2013. № 196 (10). С. 62-66.
12. Скрынник А.М., Семчугова Е.Ю. Правовые и экономические проблемы обеспечения транспортной безопасности в России // Вестник Тихоокеанского государственного университета. 2012. № 2. С. 215-224.
УДК 81.282.3
ФОРМЫ СУЩЕСТВОВАНИЯ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА © Н.И. Мокрова1
Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Рассматривается немецкий язык как сложно структурированная система, объединяющая многообразие его форм существования. На основе различных критериев традиционно выделяют литературный язык, обиходно-разговорные формы и диалект. Описываются характерные особенности каждой из форм существования немецкого языка. Особо подчеркивается тот факт, что эти разновидности не существуют изолированно, а гармонично дополняют друг друга, используясь носителями языка в зависимости от коммуникативной ситуации. Библиогр. 16 назв.
Ключевые слова: формы существования языка; литературный язык; обиходно-разговорный язык; диалект.
EXISTENCE FORMS OF GERMAN LANGUAGE N.I. Mokrova
Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.
The article treats German as a structured system, which combines various forms of its existence. Based on diverse criteria it is traditional to distinguish a standard language, a colloquial language and a dialect. Typical features of each existence form of German are described. The article emphasizes the fact that these language forms rather complement one another being used by native speakers according to the communicative situation than exist isolated. 16 sources.
Key words: forms of language existence; standard language; colloquial language; dialect.
Каждый развитый национальный язык имеет полисистемный характер, представляющий собой исторически сложившуюся, сложную, иерархически организованную макросистему, объединяющую различные формы его существования. Немецкий язык не является исключением: прежде всего он предстает как совокупность подсистем и слоев различной территориальной соотнесенности и разного социального и функционального назначения [7-9]. Под формами существования языка понимаются обобщенные типы самостоя-
тельных языковых образований, естественно объединяющихся в группы различной иерархии по признакам общности исходного материала и по этому принципу рассматриваемых в пределах социально-этнической общности [4].
Положение о системе (или совокупности) форм разработано в конце пятидесятых годов прошлого века отечественными германистами М.М. Гухманом и Э.Г. Ризель. В настоящее время используется целый ряд синонимичных терминов для обозначения данного
1Мокрова Наталья Игоревна, кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков № 2, тел.: 89148703947, e-mail: mokrovan@rambler.ru
Mokrova Natalia, Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Foreign Languages for technical specialties no. 2, tel.: 89148703947, e-mail: mokrovan@rambler.ru
