CC BY
13ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ РЕЛИГИОЗНО-КАТОЛИЧЕСКОГО ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОГО РЕЖИМА ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО, РУССКОГО И ЖМУДСКОГО
МЕЛЬНИКОВ Виктор Юрьевич,
доктор юридических наук, доцент кафедры муниципального права и природоохранного законодательства Южного федерального университета (г. Ростов-на-Дону). E-mail: [email protected];
СЕРЕГИН Андрей Викторович,
кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Южного федерального университета (г. Ростов-на-Дону). E-mail: [email protected]
Краткая аннотация: в статье рассматриваются закономерности политико-юридических процессов направленных на формирование государственно-правового режима Великого княжества Литовского, Русского и Жмудского. Авторы доказывают, что государственно-правовой режим средневековой русско-литовской державы являлся христианско-католическим равноправием шляхты, господствовавшей над православным населением и иными податными сословиями (горожанами, крестьянами, купцами, православным духовенством и т.д.).
Abstract: The article considers patterns of political and legal processes aimed at the formation of state-legal regime of the Grand Duchy of Lithuania, Russian and Zhmudskaya. The authors argue that state-legal regime of medieval Russian-Lithuanian power was the Catholic-Christian equality of the nobility, prevailed over the Orthodox population and other tax-paying estates (citizens, farmers, merchants, and the Orthodox clergy etc.).
Ключевые слова: Великое Княжество Литовское, Русское и Жмудское; государственно-правовой режим, христианство, шляхта, право.
Keywords: The Grand Duchy of Lithuania, Rus and Zhmudskaya; state legal regime, Christianity, nobility, law.
Исследование государственно-правовых режимов средневековья методологически осложняется невозможностью применения современной классификации способов политического властвования в виде демократий, тоталитарных и авторитарных обществ, так как мы не можем говорить о фашизме или национал-социализме, относительно медиевистской организации публичной власти.
Полагаем, что более корректно, использовать религиозный и статусно-правовой критерии при анализе приёмов и методов осуществления державной власти в эпоху средневековья, особенно этот подход уместен при изучении государственно правового режима Великого Княжества Литовского, Русского и Жмудского.
В результате смены культурно-исторической парадигмы развития (ориентации на Польшу и католичество), в отличие от Новгородско-Псковской республик и Московского княжества, в Литовско-Русском государстве уже в XV в. обостряется национально-религиозная вражда и борьба, которой оно было совершенно чуждо в XIV столетии. Достаточно вспомнить, что ещё великий князь Гедымин (ок. 1275 - 1341 гг.) не был христианином и поклонялся Богу Перуну, которому он ставил кумиры[1], но это не мешало ему управлять православными христианами русских княжеств попавших под его власть. Его сын - великий князь Кейстут (1297 - 1382 гг.), будучи ярым язычником, весьма терпимо относился к своим христианским подданным. Сын
Кейстута - Витовт по политическим мотивам крестился трижды: в 1382 г. по католическому обряду под именем Виганд; в 1384 г. по православному обряду под именем Александр; и, в 1386 г. вновь по католическому обряду также под именем Александр.
После смерти Витовта (1430 г.) началась борьба за великое княжение между Свидригайлом Ольгердовичем, который опирался на сочувствие и поддержку русских князей и бояр, и Сигизмундом Кейстутовичем, которого поддерживали литовские паны. Сигизмунд победил, и в 1432 г. литовцы и польские послы возобновили договор об унии, точнее, о совместном избрании государей. Изданные Си-гизмундом привилии 1432 и 1434 гг. подтвердили права и привилегии не только литовской, но и русской знати, но правом на занятие высших должностей в государстве по-прежнему пользовались только католики[2].
Сигизмунд возбудил против себя неудовольствие знати, и в 1440 г. он был убит заговорщиками. Преемником ему литовские паны выбрали Казимира «Ягеллочника» (1440-1492 гг.); русские земли сначала отказались повиноваться ему, но затем одна за другой покорились. В 1445 г. (после гибели польского короля Владислава в битве с турками при Варне в 1444 г.) поляки выбрали Казимира своим королем, и таким образом возобновилась личная уния великого княжества Литовского и королевства Польского.
В 1447 г. Казимир издал важный общеземский при-
вилей[3], который даровал или подтверждал князьям, панам и шляхте великого княжества все права, вольности и привилегии, которые имеют князья, паны и шляхта королевства Польского. Кроме личных прав, как свободное распоряжение имениями и ненаказуемость без судебного разбирательства привилеи предоставлял шляхте весьма важные социально-политические права и власть над крестьянским населением ее имений; крестьяне и «подданные» шляхты освобождались от платежа податей великому князю и от исполнения рабочей повинности на него (кроме устройства и починки дорог и мостов, имеющих военное значение); привилии запрещал господарям «урядникам» принимать на земли великого князя подданных и «невольных» людей шляхты и признавал вотчинный суд землевладельцев над своими подданными. Отказавшись от права, обложения государственными податями частновладельческих имений и их населения, великий князь в будущем должен был выпрашивать у землевладельцев субсидии на нужды государства, а этим последним дана была возможность добиваться от своего государя новых прав и вольностей, клонившихся к ограничению его власти и значения[4].
Продолжительное пребывание Казимира в Польше (после того как он стал польским королем) и поглощение его сил и внимания делами польской политики способствовало дальнейшему ослаблению власти «господаря» в великом княжестве Литовском. Состоящая из высшей аристократии господарская рада (совет) приобретает самостоятельное правительственное значение, которое формально утверждается за ней привилеями великих князей Александра (1492 г.)[5] и Сигизмунда (1506 г.)[6].
При отсутствии сильной и авторитетной великокняжеской власти Литовско-Русское государство ослаблялось еще религиозно-национальной враждой. Со второй половины XV в. борьба между католицизмом и православием усилилась в связи с попытками осуществить в великом княжестве церковную унию[7]. Высшая русская аристократия, остававшаяся православной, была недовольна сохранением старого установления Гордельского привилея 1413 г.[8], согласно которому высшие должности в государстве могли занимать только католики. В 1481 г. несколько русских князей составили заговор против короля и великого князя Казимира, но заговор был раскрыт, и главные заговорщики были казнены, а один из них, князь Вельский, бежал в Москву. С конца 80-х гг. XV в. русские князья верхнеокских областей один за другим переходят под власть великого князя Московского, и по договору 1494 г. великий князь Литовский Александр (1492-1506 гг.) должен был признать переход к Москве «отчин» князей Новосильских, Одоевских, Воротынских, Белевских, Вяземских и др. В
1500 г. последовало отпадение князей и областей Черниговских и Новгород-Северских, и по договору 1503 г. великое княжество Литовское должно было уступить Москве еще 19 городов с их областями. Территориальные потери составили, примерно, одной трети земель Великого княжества Литовского, Русского и Жмудского.
В конце XV века осложнилась военно-политическая ситуация на восточных и южных границах литовско-русского государства.
Под натиском крымских кочевников южные пределы Литовско-Русского государства отступили на север, и широкая полоса причерноморских морских степей оказалась во владении крымско-татарской орды (под суверенитетом турецкого султана).
При Сигизмунде (1506-1544 гг.), который был великим князем Литовским и королем Польским, Москва продолжала свой натиск на великое княжество, стремясь вернуть земли с русским населением. В результате войны 1512-1514 гг. Литва потеряла Смоленск, который великий князь Московский взял и удержал за собой не без сочувствия и поддержки значительной части местного населения.
Законодательство Великого княжества Литовского значительное внимание уделило уголовному праву, направленному в основном на защиту жизни, здоровья и имущества феодалов, которые пользовались правом судить и наказывать зависимых от них людей. Узаконенное право феодалов судить зависимых от них людей привело к тому, что помещик одновременно был «квази-государем».
Статуты Великого Княжества Литовского 1529[9], 1566[10] и 1588 гг. [11] закрепили политические преступления и преступления против веры. Например, в 3 арт. III разд. Статута 1588 г., проводится принцип равенства христианского вероисповедания, причём в 7 арт. XII разд., стимулируется принятие христианства иудеями, путём предоставления им шляхетского статуса. Тот же артикул в редакции 1566 года ограничивал в правах наследования христианских детей если они становились приверженцами еретических (протестантских) течений.
Особое внимание государством уделялось политическим преступления: а) «ображен маестату и здрада речи посполитой», включая ложный донос о важнейших политических преступлениях; б) преступления против короля (заочное оскорбление главы государства, осуждение королевского приговора, удержание «отворотных листов». Нарушение имущественных прав короля); в) посягательства на права, принадлежащие верховной власти (подделка документов, подделка монеты, нарушение правил о взимании «мыта» -налога, нарушение правил о замещении должностей, самовольное овладение имуществом принадлежащим государст-
ву); г) общие преступления (против должностных лиц, против обеспеченных «кглейтом» или «заручным» письмом, преступления совершённые на королевском дворе)[12].
Вместе с тем, литовская плата за голову рассчитана в соответствии с германской правовой традицией. Так, при назначении количества платы не учитывается социальный статус убийцы, но напротив, пеня зависит от общественного положения убитого, его пола и возраста. Например, наивысшая цена определяется за голову шляхтича -100 копъ грошей. Служилые люди получают плату, присвоенную их должностям. Женщинам платиться двойная сумма пени. Причём, штрафы за телесные повреждения, также применяются в соответствии с германскими законами, в которых обращается внимание на характер ран, на орудие которым наносились удары и т.д. (см.: Раздел VII - XII Статута ВКЛ 1529 г.).
В литовском статуте содержаться достаточно подробные постановления о том, кто имел право получать плату за голову, и как она делилась между родственниками различных степеней. Если убивали одного из братьев, отца, мать, незамужнюю сестру или вдовую и бездетную сестру, то тогда, все братья вели иск о головщине, которую они делили пополам. Отец получал плату от преступника за убийство бездетного сына, незамужней дочери и вдовой бездетной дочери. Если не было отца, тогда мать с сыновьями и дочками делили головщину на равные части; причем, если дети не достигли совершеннолетия, то мать одна имела право подавать иск в суд и получить плату за убийство. Если же будет несколько родных братьев и сестёр замужних и незамужних, то за убийство отца, матери и сестры мстят братья и берут себе плату за убийство, но только в таком случае, когда убитая сестра не оставила после себя потомства. Сёстры подают иск и получают го-ловщину только тогда, когда отсутствуют братья. За малолетних детей убитого судятся их родные братья, сёстры и опекуны, которые отдают плату за убийство детям убитого по достижению ими совершеннолетия. Если же после убитого не осталось детей ни мужского, ни женского пола, то другие родственники имеют право подавать иск: сначала родственники по отцу, а если их нет, но по материнской линии (См.: Статут ВКЛ Разд. XI. ст. 45).
За убийство замужней шляхтянки, не оставившей детей мстил муж, он же брал в свою пользу плату за голову. Если муж отказывался от мести, то это право переходило к её родителям, братьям, сёстрам и др. родственникам. В случае если во время судебного разбирательства о головщине умирал убийца, ответчиками по делу становились его родственники, которые уплачивали штраф из имения преступника (См.: Статут ВКЛ Разд. XI. ст. 48). Если же после убитого не
осталось никаких родственников, то головщина остаётся три года в суде, и если в продолжении этого времени никто не явится с правом получить деньги, взысканные за убийство: то половина всей суммы поступает в казну, а вторая идёт на госпиталь (См.: Статут ВКЛ Разд. XI. ст. 45). Вместе с тем, следует обратить внимание, что головщина выплачивается исключительно из имения убийцы, без всякого учёта имущественного достояния его родственников.
Таким образом, можно сделать вывод, что в средневековом литовско-русском законодательстве, предусматривающем плату за убийство присутствуют общеславянские черты, свойственные дренепольскому, мазовецкому, моравскому и сербскому праву: вира никогда не платилась государю; при её назначении учитывалось социальное положение убийцы, а не убитого; платил штраф за голову исключительно убийца, а не его родственники; право на получение головщины принадлежало тольлько непосредственному наследнику убитого.
Классово-сословный характер права Великого Княжества Литовского особенно наглядно был виден при назначении наказаний. Когда шляхтич ранил или покалечил другого шляхтича, то он мог быть осужден к такому же наказанию (арт. 9 Разд. VII Статута 1529 г.). Если же шляхтич нанёс побои или покалечил простого человека, то он приговаривался только к выплате штрафа. Если простой человек ранил или побил шляхтича, то он карался отсечением руки, а если покалечил шляхтича, то наказывался смертной казнью. Слуга, который ранил помещика, карался смертной казнью, а тому, кто поднял руку на помещика - её отрубали (арт. 16. Разд. XI Статута 1588 г.).
После Люблинской унии 1569 г. особое значение в качестве источников права Речи Посполитой, вообще, и Великого княжества Литовского, Русского и Жмудского приобрели сеймовые постановления именуемые конституциями. Сейм являлся политико-правовым органом представлявшим интересы шляхты[13].
Конституции, в которых категорически не указано для кого они обязательны, считались общими для всей Речи Посполитой, а те из них, в которых определялся их территориальный или личностный характер - частными[14]. Частные конституции по своей юридической природе близки к содержанию частных законов Великобритании.
С 1569 г. считалось, что сеймовые конституции, не имеющие специальную оговорку о территориальной юрисдикции, были обязательны для применения народами Польши и Литвы.
Исходя, из выше проведённого анализа следует сделать вывод, что правовая система Речи Посполитой, продолжала оставаться партикулярной и полиюридичной и
после Люблинской унии 1569 г. каждая область Речи По-сполитой жила по своим местным уставам и обычаям, - по прежнему действовали правовые системы польского, литовского, волынского, прусского, магдебургского и пр. права. Общее «польско-литовское» право, особенно на первых порах униатского объединения, являлось юридической фикцией, не существовавшей в действительности.
Преимущественно единые польско-литовские нормы регулировали политические отношения двух держав, слившихся в союзное государственное образование. К таким вопросам относились положения о короле, великих князьях литовских, о господарской раде или сенате и о вальном сейме Речи Посполитой. В отношении к данным общегосударственным учреждениям имели силу исключительно общегосударственные законы, издававшиеся в форме сеймовых конституций. Законы, принимавшиеся на сеймах по указанным вопросам, не содержали никаких оговорок об ограничении их действия на какой-либо территории Речи Посполитой. В современной терминологии они могут быть названы основными или конституционными.
Иные же отрасли права, например, административное или гражданское развивались в рамках параллельного польского и литовского правотворчества.
Кроме того, литовские статуты вовсе не отменяли партикулярных уставов и земских обычаев, действовавших в до-статутное время во всех литовско-русских областях. Так, в Статуте 1588 г. (разд. III, арт. 15) господарь обязуется: «вси привилья земские стародавные и ново от нас данные вольности и звычаи добрые стародавние ховати и ни въ чомъ - того не нарушити». Аналогичное правило было установлено в разд. III, арт. 6 Статута 1529 г. и в разд. III, арт. 12 Статута 1566 г.
«И действительно, - пишет Ф.И. Леонтович, - в эпоху Статута не только удерживали силу старые законы и уставы местные или сословные, но и издавались новые законы. Таков общий шляхетский привилей 1568 г.; таковы же привилеи, дававшиеся во второй половине XVI ст. шляхте различных литовско-русских областей, например, шляхте мстиславской, Радомской и пр. Точно также в эпоху Статута, - продолжает он, - удерживали силу старые областные уставы, а также издавались новые, например, уставы Полоцкой земли - 1547 г., 1580 г., 1593 г. и 1634 г., Киевской 1529 г., Волынской 1554 г., Бельской 1547 г., Жмудь-ской 1569 г. и пр.[15] Подобным же образом местные обычаи разных польских областей кодифицировались в областных уставах и сеймовых конституциях. Таковы, например, «zwyczaie» Мазовецкой земли, записанные на сеймах 1538 и 1576 гг., земли Краковской 1505 г., прусских областей, Инфлянт польских. Местные обычаи неотменялись в юго-
западных русских землях, непосредственно присоединённых к Польше, - Подляшской, Галицкой, Белзской, Волынской, Подольской, Киевской»[16].
Поэтому, каждый раз, когда на сейме обсуждался вопрос об издании какого-либо нового закона, прежде чем он получал форму сеймового постановления, должен был ставиться и вопрос о местных уставах и обычаях, - не нарушает ли их новый законодательный акт, разъясняет, дополняет, изменяет или отменяет их действие.
Таким образом, в новой сеймовой конституции, имевшей значение общего закона, обязательно отмечалось, что она действует как <ш Korone», так и <ш W. X. Ь», - «касается и Великого Княжества Литовского». Защитниками местных законов, обычаев и вольностей на сейме являлись депутаты посольской избы представлявших шляхту каждого повета и воеводы отдельных польских и литовско-русских областей, заседавшие в радной избе.
В коронных конституциях, действовавших исключительно в Польском королевстве, первоначально, делалась оговорка, что они не распространяются на Литву. Затем, в общую практику вошло правило, в силу которого специальные оговорки о территориальном действии сеймовых постановлений сопровождают лишь те конституции, которые действовали на всей территории Речи Посполитой, или только в какой-либо отдельной области. Коронные конституции перестали сопровождаться оговорками, что служило прямым показателем, что они имеют юридическую силу лишь для польских провинций. Данные правила выработались не каким-либо специальным законом, а сеймовой практикой.
Система специальных оговорок в сеймовых конституциях имела весьма важное правоприменительное и правотворческое значение в истории правовой системы Речи Посполитой. Путём конституционных оговорок, в течение XVI - XVII столетий, ассимилировались в западно-русских и польских землях местные начала права. Благодаря этому, в законодательстве Речи Посполитой постепенно осуществлялась объединительная правовая политика юридической унификации, намеченная ещё в акте Люблинской унии 1569 г., и, потверждённая элекционным сеймом 1587 г, на котором планировалось составить из польских и литовских законов общий польско-литовский статут, имевший бы юридическую силу на территории всей Речи Посполитой.
Унификационная правовая политика Люблинской унии и элекционного сейма 1587 г. осуществлялась на всех последующих польско-литовских сеймах. Ни один из них не обходился без того, чтобы не издавались конституции с общегосударственным характером, которые вовсе отменяли или же в большей или меньшей степени изменяли местные правовые особенности и различия в праве отдельных ли-
ского существования Речи Посполитой действительно развилась, путём сеймовых конституций, система польско-литовского права, действовашего на всей территории государства и в значительной степени ассимилоровавшего местные различия в праве отдельных областей, в точ числе и Литвы. Но общие государственные законы Речи Посполи-той никогда не имели характера сколько-нибудь законченной системы законов государстенных, гражданских и пр., со всем комплексом правовых институтов, - рядом с польско-литовским правом до последнего времени строго держалась система провинциальных прав»[16, с. 28].
товско-русских и польских земель.
По мнению Ф.И. Леонтовича, «К концу политиче-
стала способствовать развитию сепаратистских настроений, препятствующих образованию единой польско-литовской нации. В государстве, не имеющем духовного единства, невозможно иметь общее право, а без общего права невозможно осознавать причастность к судьбе своей родине, быть ей добрым сыном, а не холопом. Поэтому, при исчезновении ордынской угрозы Речь Посполитая стала рассыпаться как «карточный домик».
В целом, эволюция средневекового государствен-
кулярная правовая система, первоначально сглаживавшая религиозные и национальные противоречие, постепенно
Таким образом, можно сделать вывод, что парти-
но-правого режима Великого Княжества Литовского, Русского и Жмудского происходило по тем же закономерностям, по которым эти процессы протекали в Польше: от языческих ценностей к католическо-христианским; от эгалитаризма родоплеменных отношений в Литве к элитаризму феодального общества в великом княжении, с внутри сословным равноправием шляхты.
Библиография:
1. Хроника Литовская и Жмойтская // ПСРЛ. Т. 32. М.: «Наука», 1975. С. 41.
2. Привелей великого князя Сигизмунда Кейстутовича 1434 г. // Любавскш М.К. Очеркъ исторш Литовско-Русского государства до Люблинской уши включительно. Съ приложешемъ текста хартш, выданныхъ великому княжеству литовскому и его областямъ. 2-е изд. М.: Московская художественная печать, 1915. С. 323- 325.
3. Привелей короля и великого князя Казимира 1447 г. // Любавскш М.К. Очеркъ исторш Литовско-Русского государства до Люблинской уши включительно. Съ приложешемъ текста хартш, выданныхъ великому княжеству литовскому и его областямъ. 2-е изд. М.: Московская художественная печать, 1915. С. 325 -328.
4. Серегин А.В. Юридическое исследование государства и права Древней Руси: монография / А.В. Серегин. Ростов-на-Дону: Издательство Южного федерального университета, 2014. С. 191.
5. Привилей великаго князя Александра 1492 г. // Любавскш М.К. Очеркъ исторш Литовско-Русского государства до Люблинской унш включительно. Съ приложешемъ текста хартш, выданныхъ великому княжеству литовскому и его областямъ. - Изданше 2-ое. - М.: Московская художественная печать, 1915. С. 328 - 334.
6. Привилей великаго князя Сигизмунда 1506 г. // Любавскш М.К. Очеркъ исторш Литовско-Русского государства до Люблинской унш включительно. Съ приложешемъ текста хартш, выданныхъ великому княжеству литовскому и его областямъ. 2-е изд. М.: Московская художественная печать, 1915. С. 334 - 336.
7. Лызловъ В. Истс^я земли Варяжской Руси и борьбы русскаго народа съ латинской пропагандою въ пределах ея / В. Лызлов. Вильна: Типография М.Б. Жирмунскаго, 1886. С. 237 - 241.
8. Городельскш привилей 1413 г. // Любавскш М.К. Очеркъ исторш Литовско-Русского государства до Люблинской унш включительно. Съ приложешемъ текста хартш, выданныхъ великому княжеству литовскому и его областямъ. 2-е изд. М.: Московская художественная печать, 1915. С. 318 - 323.
9. Статут Великаго княжества Литовского, Русского и Жмудского 1529 г. // Собрание пямятников древнеславянского права: учебное пособие: в 4 т. / А.В. Серегин; Южный федеральный университет. Ростов-на-Дону: Издательство Южного федерального университета, 2014. Т. II: Статутное право Литовско-Русского княжества (XVI в.). С. 17 - 93.
10. Статут Великаго княжества Литовского, Русского и Жмудского 1566 г. // Собрание пямятников древнеславянского права: учебное пособие: в 4 т. / А.В. Серегин; Южный федеральный университет. Ростов-на-Дону: Издательство Южного федерального университета, 2014. Т. II: Статутное право Литовско-Русского княжества (XVI в.). С. 94 - 234.
11. Статут Великаго княжества Литовского, Русского и Жмудского 1588 г. // Собрание пямятников древнеславянского права: учебное пособие: в 4 т. / А.В. Серегин; Южный федеральный университет. Ростов-на-Дону: Издательство Южного федерального университета, 2014. Т. II: Статутное право Литовско-Русского княжества (XVI в.). С. 235 - 486.
12. Малиновский I. Учеше о преступлены по Литовскому статуту. Юевъ: типографiя Императорскаго Университета св. Владимiра, 1894. С. 62.
13. Любавскш М. Литовско-Русскш Сеймъ. Опытъ по исторш учреждешя въ связи съ внутреннимъ строемъ и внешнею жизнью государства / М. Любавский. М.: Университетская типография, 1900. С. 9 - 46.
14. Леонтовичъ Э.И. Спорные вопросы по истории русско-литовского права / 0. И. Леонтовичъ. С.-Петербургъ: Типографiя М.М. Стасюле-вича, 1893. С. 22.
15. Привилей БЬ льскому повету 1501 г. // Любавскш М.К. Очеркъ исторш Литовско-Русского государства до Люблинской унш включительно. Съ приложешемъ текста хартш, выданныхъ великому княжеству литовскому и его областямъ. 2-е изд. М.: Московская художественная печать, 1915. С. 365 - 369; Привилей Смоленской землЬ 1505. // Там же. - С. 369 - 373; Привилей Дорогоцкой землЬ 1516 г. // там же. - С. 373 - 376; Привилей Юевской землЬ 1529 г. // Там же. С. 376 - 381; Привилей Полоцкой землЬ 1547 г. // Там же. С. 381 -385; Привилей Волынской землЬ 1547 г. // Там же. С. 388 - 391; Привилей Витебской землЬ 1561 г. // там же. С. 391 - 396; Привилей Жмудской землЬ 1569 г. // Там же. С. 396 - 401.
16. 1 Леонтовичъ 0.И. Спорные вопросы по истории русско-литовского права / 0.И. Леонтовичъ. С.-Петербургъ: Типографiя М.М. Стасю-левича, 1893. С. 26.
