CC BY
0
ИНФОРМАЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО И ИНФОРМАЦИОННАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
СЕРГЕЙ АЛЕКСЕЕВИЧ КАРПОВ
Институт государства и права Российской академии наук
119019, Российская Федерация, Москва, ул. Знаменка, д. 10
E-mail: sergei.a.karpov@gmail.com
DOI: 10.35427/2073-4522-2023-18-5-karpov
ПРОБЛЕМЫ БОРЬБЫ СО СТАЛКИНГОМ: ИНФОРМАЦИОННО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ
Аннотация. Статья посвящена возможностям защиты от такого правонарушения, как сталкинг, посредством реализации права человека на информационное самоопределение. Новизна подхода заключается в рассмотрении сталкинга с точки зрения нарушений законодательства о персональных данных.
Сталкинг — весьма распространенное правонарушение, уголовно преследуемое во многих правопорядках. Цифровизация и связанные с ней развитие социальных сетей и активное использование интернет-сервисов упрощает задачу сталкеров, поскольку расширяет возможности доступа к информации о жертве как законными, так и незаконными методами. Краткий анализ тактик сталкинга в информационном обществе приводит к выводу о двух возможностях жертвы сталкинга: либо не допустить попадания личной информации к сталкеру, либо лишить его возможности пользоваться такой информацией. В обоих случаях контроль лица за данными о самом себе даже при соблюдении «цифровой гигиены» недостаточно эффективен, поскольку на распространение данных влияет большое число факторов, значительная часть которых не находится под контролем пользователей. Полезным инструментом является лишь требование удаления данных из баз. В краткосрочной перспективе более эффективным представляется наложение ограничений на поведение нарушителя, например с использованием защитных ордеров. Однако в долгосрочной перспективе развитие инструментов контроля за данными и обучение людей таким техникам должны стать приоритетным направлением развития законодательства.
Ключевые слова: сталкинг, информационное самоопределение, преследование, киберсталкинг, защита персональных данных, неправомерный сбор персональных данных
SERGEY A. KARPOV
Institute of State and Law, Russian Academy of Sciences
10 Znamenka str., Moscow 119019, Russian Federation
E-mail: l sergei.a.karpov@gmail.com
CHALLENGES IN COMBATING STALKING: INFORMATION LAW ASPECTS
Abstract. The article is devoted to the possibilities of protection against such an offense as stalking through the realization of the individual's right to informational self-determination. The novelty of the approach is to consider stalking from the perspective of personal data law violations.
Stalking is a very common offense, prosecuted in a significant number of jurisdictions. Digitalization and related trends, such as the development of social networks and the active use of Internet services, make stalking easier, as it expands opportunities to access to information about the victim via both legal and illegal means. A brief analysis of stalking tactics in the information society leads to the conclusion that there are two possibilities for the victim of stalking: either to prevent personal information from reaching the stalker, or to deprive the stalker of the use of such information. In both cases, an individual's control of data about himself, even with «digital hygiene,» is not sufficiently effective because a large number of factors influence the dissemination of data, and much of them are not under the control of the users. Only requiring removal of data from databases is a useful tool. In the short term, controlling offender behavior via the use of protective orders would be more effective. In the long term, however, developing data control tools and educating people about such controls should remain a legislative priority.
Keywords: stalking; informational self-determination; harassment; cyberstalking, personal data protection; unlawful collection of personal data
1. Введение
Всеохватывающая цифровизация меняет характер общественных отношений, повышая интенсивность обмена информацией. Сейчас почти каждое действие человека в сети, равно как и в материальном мире, оставляет информационный (цифровой) след, а сама жизнь постепенно переходит в режим онлайн. Несмотря на все экономические преимущества цифровизации, существующие реалии несут угрозу постоянной слежки за человеком, создания своеобразного «цифрового паноптикона». Все это ставит под угрозу такие тесно связанные между собой ценности демократического порядка, как достоинство чело-
века и частная жизнь1. При этом посягательство на них технически упрощается и может осуществляться в том числе и частными лицами. К числу таких посягательств относится так называемый сталкинг, активная дискуссия вокруг которого разворачивается как в публичном пространстве, так и в научном сообществе.
Под сталкингом (от англ. to stalk — следовать, преследовать; в отечественной литературе также используются термины «стокинг» и «преследование») понимается совокупность систематических действий, таких как слежка, подкарауливание, нежелательные звонки, письма, подарки, сообщения, преследование с помощью сети «Интернет», выведывание информации о человеке и использование этих данных с целью оказать психологическое воздействие на него, причинить дискомфорт, стресс, внушить чувство страха2.
По оценкам исследователей, в США сталкингу ежегодно подвергаются около 13,5 млн человек; по данным социологических опросов, каждая третья женщина и каждый шестой мужчина подвергались сталкингу в течение своей жизни3. Однако эта проблема не является чисто американской, о чем свидетельствует закрепление сталкинга в качестве отдельного состава преступления в законодательстве различных стран. Так, в 1993 г. уголовная ответственность за сталкинг была введена в Канаде, в 2007 г. — в Германии, в 2012 г. — в Великобритании, в 2016 г. — в Норвегии. Наказание за сталкинг предусмотрено в Индии4 и Пакистане5. Проблема сталкинга осознана и на международном уровне. Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием от 11 мая 2011 г. определяет сталкинг как намеренное
1 См.: Васильева Т.А. Концепция достоинства личности в доктрине и практике органов конституционного контроля // Конституционное и муниципальное право. 2018. № 10. С. 3-4.
2 См.: Барышева К.А. Преследование как новый вид уголовно наказуемого деяния // Пробелы в российском законодательстве. 2016. № 8. С. 178.
3 См.: Smith S.G., Basile K.C., Kresnow M. The National Intimate Partner and Sexual Violence Survey: 2016/2017 Report on Stalking — Updated Release. Atlanta: National Center for Injury Prevention and Control, Centers for Disease Control and Prevention, 2022. P. 3. URL: https://www.cdc.gov/violenceprevention/pdf/nisvs/nisvsstalkingreport. pdf (дата обращения: 28.03.2023).
4 См.: Зебницкая А.К. Сталкинг (преследование): перспективы регулирования в правовом поле Российской Федерации // Адвокатская практика. 2020. № 3. С. 50-54.
5 См.: Карпович В. О криминализации сталкинга (преследования), или Об охране личных границ. 22.02.2022. URL: https://zakon.ru/blog/2022/2/20/o_neobhodimosti_ kriminalizacii_stalkinga_presledovaniya_ili_ob_ohrane_lichnyh_granic (дата о браще-ния: 28.03.2023).
поведение в виде неоднократных угрожающих действий, направленных на другое лицо, которые вызывают у нее или него страх за свою безопасность, и устанавливает обязанность Сторон Конвенции предпринимать необходимые законодательные или иные меры для преследования данного деяния в уголовном порядке (ст. 34)6.
Исследования сталкинга активно ведутся социологами, психологами, специалистами по гендерным вопросам. В юридической науке сталкинг в основном исследуется с точки зрения уголовного права, а также криминологии и виктимологии. Вместе с тем важной составляющей сталкинга является использование информации о жертве, поэтому целесообразно рассмотреть возможности защиты от сталкинга с использованием существующих механизмов защиты персональных данных, в частности, в контексте концепции информационного самоопределения, являющейся важной составляющей правовой конструкции защиты данных.
2. Сталкинг в информационном обществе
Сталкинг — явление не новое, оно зародилось задолго до появления современных информационных технологий. Еще до массового использования сети «Интернет» широкую огласку получили случаи, когда объектами навязчивого преследования со стороны поклонников становились известные деятели искусства и шоу-бизнеса, спортсмены7. Однако масштабная информатизация общества способствовала развитию практик сталкеров. Фактически у преследователей возникло новое, цифровое пространство для взаимодействия с жертвами, что привело к появлению новых тактик и методов сталкинга. Иногда для их описания используется термин «киберсталкинг», но он не кажется достаточно точным. Приставка «кибер-» создает впечатление, что преследование происходит только в онлайн-среде, в то время как арсенал методов правонарушителей достаточно широк и включает онлайн-сталкинг, сталкинг с использованием технологичных устройств и преследование в реальной жизни8.
6 Council of Europe Convention on preventing and combating violence against women and domestic violence (CETS No. 210). URL: https://www.coe.int/en/web/conventions/ full-list?module=treaty-detail&treatynum=210 (дата обращения: 28.03.2023).
7 См.: СторублёнковаЕ.Г., СамуткинВ.Л. Сталкинг: синдром навязчивого преследования // Пробелы в российском законодательстве. 2017. № 6. С. 279.
8 См.: Fraser C., Olsen E., Lee K., Southworth C., Tucker S. The New Age of Stalking: Technological Implications for Stalking // Juvenile and Family Court Journal. 2010. Vol. 61. No. 4. P. 40. 39-55.
В целом методики сталкинга уже достаточно хорошо изучены в литературе по криминологии, психологии и компьютерным наукам9, поэтому проводить их подробный анализ в рамках данной работы нет необходимости. В то же время следует дать их общее описание для определения того, насколько те или иные методы связаны с использованием персональных данных и информации о человеке.
Развитие информационных технологий позволяет сталкерам связываться с жертвой не только посредством писем и иных «физических» сообщений, но и с использованием различных электронных средств коммуникации. Помимо обычных нежелательных, оскорбительных или пугающих писем известны случаи сталкинга, когда преследователь оказывал давление на жертву путем частой, практически непрерывной пересылки ей сообщений по электронным каналам связи (пейджер, смс-сообщения, сообщения и комментарии в социальных сетях).
Нередко злоумышленники используют для преследования жертв различные «умные» устройства, позволяющие отслеживать местоположение людей. Например, в деле Володина против России Европейский суд по правам человека установил, что бывший сожитель подбросил своей жертве в сумку ОР8-трекер, благодаря чему мог в реальном времени отслеживать ее перемещения10. Проблемы, порождаемые такими практиками, весьма серьезны, и хотя они связаны с использованием персональных данных, но все же имеют принципиально иной, «неинформационный» характер. Переход практик нежелательного общения в цифровое пространство является не более чем продолжением ранее существовавших тактик преследования, реализация которых облегчилась в связи с развитием технологий. Использование различных устройств по сути своей действительно является незаконным сбором персональных данных и вмешательством в частную жизнь, однако для защиты от таких действий необходимы методы, связанные скорее с физической безопасностью, чем с защитой данных как таковых. Вместе с тем с информатизацией общества сталкеры получают больше возможностей для сбора информации о жертве. Далее эта информация может использоваться либо для продолжения прямого преследования, либо для более изощренных форм сталкинга, например, манипуляций с банковскими счетами, данными в государственных базах (место
9 См., например: Spence-Diehl E. Stalking and Technology: The Double-Edged Sword // Journal of Technology in Human Services. 2003. Vol. 22. Iss. 1. P. 5-18.
10 ECtHR. Volodina v. Russia. Application no. 41261/17. Judgment of 9 July 2019. Para. 28; Volodina v. Russia (No. 2). Application no. 40419/19. Judgment of 14 September 2021. Para. 13.
жительства, данные об обучении и проч.), аккаунтами в интернет-магазинах. Такие возможности обусловлены несколькими факторами.
Сегодня частная жизнь постепенно перетекает в публичное пространство. Все больше информации частного характера публикуется в социальных сетях и сопровождается фотографиями, геотегами и т.п. Одновременно развиваются сервисы, облегчающие анализ подобного рода данных. Таким образом, даже не прибегая ни к каким сложным техническим приемам, на основании исключительно информации, которую жертва сама публикует о себе, сталкер может получить ценные для него сведения. Более того, современные технологии позволяют, во-первых, лучше сохранять информацию, а во-вторых, легче осуществлять поиск в больших массивах данных. Сталкеры нередко проявляют большую находчивость и изобретательность. Они пользуются методиками OSINT (Open-Source INTelligence — сбор информации из открытых источников)11 для поиска информации о жертве, например, на старых страницах в социальных сетях, приложениях для знакомств и т.п.
Сталкеры могут прибегать и к незаконным способам сбора информации, например, устанавливать на электронные устройства жертв программное обеспечение, предназначенное для слежки (так называемый stalkerware), либо приобретать сведения о человеке на черном рынке, а также использовать информацию, ставшую доступной из-за утечек персональных данных из различных баз. Такая информация имеет особенную ценность. В современном мире люди активно используют онлайн-сервисы и мобильные приложения, для эффективной работы которых необходимо не только передавать им значительное количество персональных данных, но и поддерживать их в актуальном состоянии (сервисы госуслуг, службы заказа такси и кар-шеринга, доставки еды, продуктов и иных товаров, онлайн-карты и навигаторы и проч.).
3. Концепция информационного самоопределения
Информационное самоопределение — одна из активно дискутируемых концепций современного права. Впервые она была сформулирована Федеральным конституционным судом Германии в 1983 г. как
11 Подробнее о технологиях OSINT см.: Glassman M., Kang M.J. Intelligence in the Internet Age: The Emergence and Evolution of Open Source Intelligence (OSINT) // Computers in Human Behavior. 2012. Vol. 28. Iss. 2. P. 673-682.
право человека контролировать информацию о самом себе12. Постепенно аналогичные подходы стали восприниматься и в других пра-вопорядках. Значительное влияние эта концепция оказала на науку и практику стран Южной Америки, где право на информационное самоопределение обосновывается в теории13 и признается в решениях судов. Примечательно, что при этом право на информационное самоопределение не позитивировано ни в законодательстве, ни тем более на конституционном уровне, хотя попытки его конституционализа-ции предпринимались, например в Швейцарии и Чили. Однако сама идея информационного самоопределения, по мнению ряда исследователей14, существенно повлияла на представления о защите персональных данных. Права, связанные с контролем за информацией, такие как право знать о сборе данных, право не быть объектом сбора данных без согласия, право доступа к собранным данным, право «быть забытым», имплементированы и в наднациональные (европейские 15 и африканские16) акты, связанные с защитой данных, и в национальное законодательство.
В России отголоски этой концепции можно обнаружить в практике Конституционного Суда РФ, который в ряде решений указывал,
12 BVerfG. Urteil des Ersten Senats vom 15. Dezember 1983. 1 BvR209/83. Rn. 1-215 // Bundesverfassungsgericht. URL: http://www.bverfg.de/eAs19831215_ 1bvr020983.html (датаобращения: 28.03.2023).
13 См., например: Quiroz Papa de García R. El Hábeas Data, protección al derecho a la información y a la autodeterminación informativa // Letras. 2016. Vol. 87. No. 126. P. 23-49; Álvarez-ValenzuelaD. La protección de datos personales en contextos de pandemia y la constitucionalización del derecho a la autodeterminación informativa // Revista chilena de derecho y tecnología. 2020. Vol. 9. No. 1. P. 1-4.
14 См., например: Талапина Э.В. Защита персональных данных в цифровую эпоху: российское право в европейском контексте // Труды Института государства и права РАН / Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. 2018. Т. 13. № 5. С. 126; Hartzog W, Richards N. The Surprising Virtues of Data Loyalty // Emory Law Journal. 2022. Vol. 71. Iss. 5. P. 990.
15 Идею контроля над своими персональными данными можно проследить в общеевропейских актах с 1980-х гг. Наиболее явное выражение она получила в ныне действующем Общем регламенте о защите данных (General Data Protection Regulation). См.: Regulation (EU) 2016/679 of the European Parliament and of the Council of 27 April 2016 on the protection of natural persons with regard to the processing of personal data and on the free movement of such data, and repealing Directive 95/46/EC (General Data Protection Regulation) // OJ. L 119. Vol. 59. 4 May 2016. P. 1-88.
16 African Union Convention on Cyber Security and Personal Data Protection. URL: https://au.int/en/treaties/african-union-convention-cyber-security-and-personal-da-ta-protection (дата обращения: 28.03.2023).
что право на неприкосновенность частной жизни означает предоставленную человеку и гарантированную государством возможность контролировать информацию о самом себе17, и в Федеральном законе от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных»18, где также закреплены права, связанные с контролем над данными.
В целом, даже если право на информационное самоопределение не находит прямого законодательного признания, оно так или иначе фактически обеспечивается через ряд правомочий, связанных с контролем над данными, защищаемых в большинстве правопорядков.
4. Контроль за своими данными и возможности их защиты от сталкеров в информационном обществе
Изменение способов существования и распространения информации о частной жизни влечет за собой ряд дополнительных сложностей защиты от сталкинга. Во-первых, в условиях отмеченного перехода частной жизни в публичную сферу становится практически невозможно выявить злонамеренный сбор информации. Почти любой социальный контакт — от личного знакомства до приема на работу — предполагает использование персональных данных человека, находящихся в открытом доступе. Если в условиях относительной ограниченности информационных потоков излишнее внимание к деталям частной жизни человека могло вызвать у него или окружающих подозрения, то в современных условиях такие данные оказались более доступны, а возможностей для отслеживания их сбора стало существенно меньше. С учетом того, что значительное количество взаимодействий происходит онлайн, трудно также выявить намерения собирающего информацию даже при возможности его идентификации. Во-вторых, информацию в цифровом виде легко скопировать,
17 См., например: определение Конституционного Суда РФ от 9 июня 2005 г. № 248-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Захаркина Валерия Алексеевича и Захаркиной Ирины Николаевны на нарушение их конституционных прав пунктом «б» части третьей статьи 15 и частью третьей статьи 127 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации» (абз. 13 п. 2 мотивировочной части) // СПС «КонсультантПлюс»; постановление Конституционного Суда РФ от 13 января 2020 г. № 1-П по делу о проверке конституционности частей 2 и 3 статьи 13, пункта 5 части 5 статьи 19 и части 1 статьи 20 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» в связи с жалобой гражданки Р.Д. Свечниковой (абз. 3 п. 2 мотивировочной части) // СЗ РФ. 2020. № 3. Ст. 275.
18 СЗРФ. 2006. № 31 (ч. 1). Ст. 3451.
сохранить и передать. В связи с этим сталкера практически невозможно лишить оказавшейся у него информации, даже изъяв или уничтожив ее физический носитель.
Таким образом, с точки зрения контроля над данными у жертвы есть лишь несколько способов оградить себя от преследования: либо не допустить попадания информации к сталкеру, либо ограничить его возможности по использованию этой информации.
Эффективность превенции сталкинга посредством ограничения доступа к информации в условиях цифрового общества неочевидна, хотя это и рассматривается как важная часть борьбы с преследователями. Большинство руководств о борьбе со сталкингом в качестве превентивной меры советуют поддерживать «цифровую гигиену», в частности, ограничивать доступ к собственным страницам в социальных сетях, активируя функцию доступа «только для друзей», не публиковать в Интернете в открытых источниках адрес места жительства, номера телефонов, социального и пенсионного страхования, данные банковских карт и другую важную информацию, отключать геолокацию19. Указанные меры представляются разумными. Например, большинство социальных сетей позволяют пользователям управлять информацией о них, при этом возможности настройки отличаются гибкостью. В то же время данный способ не является абсолютно эффективным: сталкер может заходить в социальную сеть со страниц друзей и близких жертвы, постоянно создавать новые аккаунты в случае блокировки старых, пользоваться данными из утекших баз. Полный отказ от пользования социальными сетями или максимальная закрытость в них могут быть достаточно эффективны, но в современных условиях такое решение практически равнозначно отказу от общественной жизни.
Приведенные выше советы являются верхнеуровневыми и рассчитаны на самых неопытных пользователей всемирной сети. Вопрос «цифровой гигиены» является более масштабным и предполагает осознанное отношение пользователей к своим данным. Речь идет не только о том, чтобы не публиковать важные данные и не подставлять себя под удар, но и о необходимости в целом максимально ограничивать сбор данных о себе со стороны различных операторов, не доверять свои данные недостаточно надежным компаниям. Однако практическая реализация такого подхода затруднительна.
19 См., например: Tips to Protect Yourself from Cyberstalkers. URL: https://www. kaspersky.com/resource-center/threats/how-to-avoid-cyberstalking (дата обращения: 28.03.2023).
Отношение людей к персональным данным нередко описывается через категорию «парадокса приватности»: несмотря на понимание угроз, связанных с распространением таких данных в сети, пользователи склонны отдавать предпочтение сиюминутным выгодам и с готовностью делятся данными в обмен на дополнительные удобства в пользовании приложениями и сервисами20.
Большинство крупных компаний соблюдают требования законодательства и не собирают данные без согласия пользователей, а также позволяют им знакомиться со всеми необходимыми документами. Но такие документы объемны, написаны сложным языком, и у среднего пользователя, как правило, не хватает юридических и технических знаний для правильного их понимания. С учетом количества используемых сайтов и сервисов анализ условий обработки данных и контроль за постоянными изменениями не всегда возможен по объективным причинам. Сами компании в большинстве случаев не заинтересованы в минимизации сбора информации о пользователях, поскольку именно результаты анализа больших массивов данных составляют их основной актив и основу экономической модели21. При этом даже самый осторожный пользователь не в силах предотвратить утечки данных, и даже ориентирование на репутацию и размер организации не является релевантным показателем: утечки происходили и у ведущих компаний22.
Таким образом, превенция сталкинга имеет ограниченную эффективность и во многом зависит от институциональных усилий по дальнейшему развитию практик защиты персональных данных, в том числе создания инструментов, позволяющих обычным пользователям сети контролировать распространение данных и управлять им, а равно массового просвещения в сфере цифровых технологий. В настоящий момент отдельный пользователь может предпринимать усилия по защите своих данных от попадания в руки третьих лиц и имеет для этого определенные инструменты, но сама система обработки данных
20 См.: Kokolakis S. Privacy Attitudes and Privacy Behaviour: A Review of Current Research on the Privacy Paradox Phenomenon // Computers & Security. 2017. Vol. 64. P. 122-134.
21 См.: Symons T, Bass T. Me, My Data and I: The Future of the Personal Data Economy. European Commission. 2017. P. 17. URL: https://www.nesta.org.uk/report/me-my-data-and-i-the-future-of-the-personal-data-economy/ (дата обращения: 28.03.2023).
22 См., например: Мартынова П., Чебакова Д. Сервис «Яндекс.Еда» сообщил об утечке информации о клиентах. URL: https://www.rbc.ru/technology_and_media/ 01/03/2022/621e3b5e9a794716fefd53d0 (дата обращения: 28.03.2023).
выстроена таким образом, что их защита во многом неподконтрольна пользователю.
В связи с этим ограничение возможностей по использованию сталкером информации представляется гораздо более перспективным. Разумеется, физически ограничить изучение информации нельзя. Однако можно ограничить доступ третьих лиц к информации, используя право на удаление своих данных из баз, подконтрольных определенному оператору. Право на удаление данных (которое также иногда называется правом на забвение)23 может быть эффективным при борьбе с таким методом сталкинга, как доксинг (т.е. публикация в сети личной информации о лице или информации, позволяющей идентифицировать лицо, без его согласия)24. Но и здесь теория вступает в противоречие с практикой: удаление данных — процедура, требующая определенного времени, в то время как их сбор может осуществляться сталкерами достаточно быстро. В отсутствие эффективных инструментов управления данными жертва также не может проконтролировать удаление данных с различных сайтов, т.е. никто не застрахован от несвоевременного исполнения кем-либо из операторов такого требования. Следовательно, и право на удаление данных не является панацеей в борьбе со сталкингом.
Более эффективным, чем работа с информацией, может оказаться воздействие на поведение правонарушителя. Так, многим право-порядкам известен институт защитного ордера25, который запрещает преследователю совершение определенных действий, в том числе и сбор информации о жертве любыми возможными способами. С учетом обозначенных особенностей информации и ее распространения в современном обществе трудно предположить, как именно должен работать механизм такого запрета. Фактически его реализация требует либо абсолютного контроля над всеми действиями и коммуникациями преследователя (что явно несоразмерно правонарушению и потому
23 См.: Kodde C. Germany's 'Right to be Forgotten'- between the Freedom of Expression and the Right to Informational Self-Determination // International Review of Law, Computers & Technology. 2016. Vol. 30. Iss. 1-2. P. 17-31.
24 См.: CorbridgeÄ. Responding to Doxing in Australia: Towards a Right to Informational Self-Determination // University of South Australia Student Law Review. 2017/2018. Vol. 3. P. 2-28.
25 См., например: Stalking Protection Act 2019. URL: https://www.legislation.gov. uk/ukpga/2019/9/contents/enacted (дата обращения: 28.03.2023); Directive 2011/99/EU of the European Parliament and of the Council of 13 December 2011 on the European protection order // OJ. L 388. Vol. 54. 21 December 2011. P. 2-18.
недопустимо), либо совмещения с другими ограничениями — запретами на пользование Интернетом, на приближение к жертве и контакты с ней каким бы то ни было образом — с возложением ответственности именно за их нарушение. Таким образом, ценность собственно запрета на сбор информации о жертве неочевидна, хотя, вероятно, он может оказывать некоторое психологическое воздействие на сталкера, препятствуя продолжению незаконного преследования.
5. Заключение
В целом в борьбе со сталкингом право на информационное самоопределение имеет весьма ограниченный потенциал. Эффективное управление своими персональными данными в рамках информационного общества на современном этапе фактически нереализуемо. Отдельные существующие возможности имеют весьма ограниченный эффект. Контроль над поведением сталкера и запрет действий, позволяющих продолжать правонарушение, например через механизм защитного ордера, будет более полезным решением, чем контроль над информацией и ограничение попыток ее распространения. Такой подход требует новых законодательных решений и выработки эффективного механизма защиты, не ограничивающего при этом чрезмерно права и свободы человека. Однако ориентацию на данный подход в краткосрочной перспективе не следует рассматривать как признание абсолютной неэффективности концепции информационного самоопределения. Напротив, развитие инструментов для контроля над персональными данными и обучение им пользователей должно быть одним из приоритетов политики по защите данных.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Барышева К.А. Преследование как новый вид уголовно наказуемого деяния // Пробелы в российском законодательстве. 2016. № 8. С. 178—182.
Васильева Т.А. Концепция достоинства личности в доктрине и практике органов конституционного контроля // Конституционное и муниципальное право. 2018. № . 10. С. 3-8.
Зебницкая А.К. Сталкинг (преследование): перспективы регулирования в правовом поле Российской Федерации // Адвокатская практика. 2020. № 3. С. 50-54.
Карпович В. О криминализации сталкинга (преследования), или Об охране личных границ. 22.02.2022. URL: https://zakon.ru/blog/2022/2/20/o_neobhodimostL kriminalizacii_stalkinga_presledovaniya_ili_ob_ohrane_lichnyh_granic (дата о браще-ния: 28.03.2023).
Сторублёнкова Е.Г., Самуткин В.Л. Сгалкинг: синдром навязчивого преследования // Пробелы в российском законодательстве. 2017. № 6. С. 278—281.
Талапина Э.В. Защита персональных данных в цифровую эпоху: российское право в европейском контексте // Труды Института государства и права РАН / Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. 2018. Т. 13. № 5. С. 117-150.
Álvarez-ValenzuelaD. La protección de datos personales en contextos de pandemia y la constitucionalización del derecho a la autodeterminación informativa // Revista chilena de derecho y tecnología. 2020. Vol. 9. No.1. P. 1-4.
Corbridge Á. Responding to Doxing in Australia: Towards a Right to Informational Self-Determination // University of South Australia Student Law Review. 2017/2018. Vol. 3. P. 2-28.
Fraser C., Olsen E., Lee K., Southworth C., Tucker S. The New Age of Stalking: Technological Implications for Stalking // Juvenile and Family Court Journal. 2010. Vol. 61. No. 4. P. 39-55.
Glassman M., Kang M.J. Intelligence in the Internet Age: The Emergence and Evolution of Open Source Intelligence (OSINT) // Computers in Human Behavior. 2012. Vol. 28. Iss. 2. P. 673-682.
Hartzog W, Richards N. The Surprising Virtues of Data Loyalty // Emory Law Journal. 2022. Vol. 71. Iss. 5. P. 985-1033.
Kodde C. Germany's 'Right to be Forgotten' - between the Freedom of Expression and the Right to Informational Self-Determination // International Review of Law, Computers & Technology. 2016. Vol. 30. Iss. 1-2. P. 17-31.
Kokolakis S. Privacy Attitudes and Privacy Behaviour: A Review of Current Research on the Privacy Paradox Phenomenon // Computers & Security. 2017. Vol. 64. P. 122-134.
Quiroz Papa de García R. El Hábeas Data, protección al derecho a la información y a la autodeterminación informativa // Letras. 2016. Vol. 87. No. 126. P. 23-49.
Smith S.G., Basile K.C., Kresnow M. The National Intimate Partner and Sexual Violence Survey: 2016/2017 Report on Stalking — Updated Release. Atlanta: National Center for Injury Prevention and Control, Centers for Disease Control and Prevention, 2022. URL: https://www.cdc.gov/violenceprevention/pdf/nisvs/nisvsstalkingreport.pdf (дата обращения: 28.03.2023).
Spence-Diehl E. Stalking and Technology: The Double-Edged Sword // Journal of Technology in Human Services. 2003. Vol. 22. Iss. 1. P. 5-18.
Symons T., Bass T. Me, My Data and I: The Future of the Personal Data Economy. European Commission, 2017. URL: https://www.nesta.org.uk/report/me-my-data-and-i-the-future-of-the-personal-data-economy/ (дата обращения: 28.03.2023).
REFERENCES
Álvarez-Valenzuela, D. (2020). La protección de datos personales en contextos de pandemia y la constitucionalización del derecho a la autodeterminación informativa [The Protection of Personal Data in Pandemic Contexts and the Constitutionalization of the Right to Informational Self-determination]. Revista chilena de derecho y tecnología [Chilean Journal of Law and Technology.], 9 (1), pp. 1-4. (in Esp.).
Barysheva, K.A. (2016). Presledovanie kak novyj vid ugolovno nakazuemogo dejanija [Stalking as a New Type of Criminal Act]. Probely v rossijskom zakonodatel'stve [Gaps in Russian legislation], (8), pp. 178-182. (in Russ.).
Corbridge, Á. (2017-2018). Responding to Doxing in Australia: Towards a Right to Informational Self-Determination. University of South Australia Student Law Review, 3, pp. 2-28. (in Eng.).
Fraser, C., Olsen, E., Lee, K., Southworth, C., Tucker, S. (2010). The New Age of Stalking: Technological Implications for Stalking. Juvenile and Family Court Journal, 61(4), pp. 39-55. (in Eng.).
Glassman, M., Kang, M.J. (2012). Intelligence in the Internet Age: The Emergence and Evolution of Open Source Intelligence (OSINT). Computers in Human Behavior, 28 (2), pp. 673-682. (in Eng.).
Hartzog, W., Richards, N. (2022). The Surprising Virtues of Data Loyalty. Emory Law Journal, 71(5), pp. 985-1033. (in Eng.).
Karpovich, V. O kriminalizacii stalkinga (presledovanija), ili Ob ohrane lichnyh granic [On the Criminalization of Stalking, or the Protection of Personal Boundaries] [online]. Available at: https://zakon.ru/blog/2022/2/20/o_neobhodimosti_kriminalizacii_ stalkinga_presledovaniya_ili_ob_ohrane_lichnyh_granic [Accessed:05.04.2023]. (in Russ.).
Kodde, C. (2016). Germany's 'Right to be Forgotten'- between the Freedom of Expression and the Right to Informational Self-Determination. International Review of Law, Computers & Technology, 30 (1-2), pp. 17-31. (in Eng.).
Kokolakis, S. (2017).Privacy Attitudes and Privacy Behaviour: A Review of Current Research on the Privacy Paradox Phenomenon. Computers & Security, 64, pp. 122-134. (in Eng.).
Quiroz Papa de García, R. (2016). El Hábeas Data, protección al derecho a la información y a la autodeterminación informativa [Habeas Data, Protection of the Right to Information and the Right to Informational Self-determination]. Letras [Letters], 87(126), pp. 23-49. (in Esp.).
Smith, S.G., Basile, K.C., Kresnow, M. (2022). The National Intimate Partner and Sexual Violence Survey: 2016/2017 Report on Stalking — Updated Release. Atlanta: National Center for Injury Prevention and Control, Centers for Disease Control and Prevention [online]. Available at: https://www.cdc.gov/violenceprevention/pdf/nisvs/ nisvsstalkingreport.pdf [Accessed: 05.04.2023]. (in Eng.).
Spence-Diehl, E. (2003). Stalking and Technology: The Double-Edged Sword. Journal of Technology in Human Service, 22(1), pp. 5-18. (in Eng.).
Storublenkova, E.G., Samutkin, V.L. (2017). Stalking: sindrom navyazchivogo presle-dovaniya [Stalking: Compulsive Persecution Syndrome] // Probely v rossijskom zakonodatel'stve [Gaps in Russian Legislation], (6), pp. 278-281. (in Russ.).
Symons, T., Bass, T. (2017) Me, My Data and I: The Future of the Personal Data Economy. European Commission [online]. Available at: URL: https://www.nesta.org. uk/report/me-my-data-and-i-the-future-of-the-personal-data-economy/[Accessed: 05.04.2023]. (in Eng.).
Talapina, E.V. (2018). Zashhita personal'nyh dannyh v cifrovuju jepohu: rossijskoe pravo v evropejskom kontekste[Personal Data Protection in the Digital Age: Russian Law in the European Context]. Trudy Instituta gosudarstva i prava RAN — Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS, 13(5), pp. 117—150. (in Russ.).
Vasil'eva, T.A. (2018). Koncepcija dostoinstva lichnosti v doktrine i praktike organov konstitucionnogo kontrolja [The Concept of Personal Dignity in the Doctrine and Practice of Constitutional Review Bodies]. Konstitucionnoe i municipal'noepravo [Constitutional and Municipal Law], (10), pp. 3-8. (in Russ.).
Zebnickaya, A.K. (2020). Stalking (presledovanie): perspektivy regulirovanija v pravovom pole Rossijskoj Federacii [Stalking (Harassment): Prospects for Regulation in the Legal Field of the Russian Federation]. Advokatskajapraktika [Advocacy Practice], (3), pp. 50-54. (in Russ.).
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Карпов Сергей Алексеевич — аспирант сектора прав человека Института государства и права РАН.
AUTHOR'S INFO:
Sergey A. Karpov — Post Graduate Student of the Human Rights Department, Institute of State and Law, Russian Academy of Sciences.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Карпов С.А. Проблемы борьбы со сталкингом: информационно-правовые аспекты // Труды Института государства и права РАН / Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS. 2023. Т. 18. № 5. С. 121-135. DOI: 10.35427/2073-4522-2023-18-5-karpov
FOR CITATION:
Karpov, S.A. (2023). Challenges in Combating Stalking: Information Law Aspects. Trudy Instituta gosudarstva i prava RAN — Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS, 18(5), pp. 121-135. DOI: 10.35427/2073-4522-2023-18-5-karpov
