CC BY
61
УДК 343.9 Манукян Алинэ Романовна
кандидат педагогических наук, доцент кафедры общеправовых дисциплин Северо-Кавказского института повышения квалификации (филиала) Краснодарского университета МВД России
Гутиева Ирина Генриховна
кандидат юридических наук,
старший преподаватель кафедры общеправовых
дисциплин
Северо-Кавказского института повышения квалификации (филиала) Краснодарского университета МВД России
ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ ИНФОРМАЦИОННОГО ТЕРРОРИЗМА
Manukian Aline Romanovna
PhD in Education Science, Assistant Professor, General Legal Disciplines Subdepartment, North Caucasus Institute for Advanced Training, branch of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia
Gutieva Irina Genrihovnа
PhD in Law, Senior Lecturer, General Legal Disciplines Subdepartment, North Caucasus Institute for Advanced Training, branch of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia
ISSUES OF FORENSIC CHARACTERIZATION OF INFORMATION TERRORISM
Резюме:
Уголовный кодекс не содержит общей формулировки угрозы, при этом отдельные нормы, закрепляющие запрет нарушения психической неприкосновенности личности, определяют признаки и значение угрозы по-разному. В соответствии со сложившейся традицией построения уголовно-правовых норм, угроза употребляется законодателем либо в качестве способа совершения противоправного посягательства, либо как самостоятельное деяние, рассматривается либо как последствие преступления, либо как способ принуждения, выступающий обстоятельством, исключающим преступность деяния, смягчающим наказание или, напротив, его отягчающим. При этом на реальность восприятия угрозы адресатом неправомерного воздействия указывается законодателем лишь в отдельных статьях Уголовного кодекса РФ, без какого-либо разумного обоснования столь выборочного подхода к решению вопроса о пределах ее наказуемости. Кроме того, угроза используется и при конструировании составов опасности, определяющих момент окончания преступной деятельности возникновением опасности причинения вреда, также без детализации объективных и субъективных признаков.
Ключевые слова:
уголовно-правовые нормы, угроза, способ совершения противоправного посягательства, самостоятельное деяние, экстремизм, криминализация.
Summary:
The Criminal Code of the Russian Federation does not provide a general formulation of the threat, while some legal norms on the prohibition of violation of personal psychological security determine the features and the meaning of the threat differently. In accordance with the established tradition of development of the criminal legal norms, the concept of threatening is used by the legislator either meaning a way to commit an unlawful assault, or meaning an independent act; the threat is regarded either as a consequence of a crime, or as a means of duress, being a circumstance excluding the criminality of the deed, mitigating the punishment, or, contrariwise, aggravating it. At the same time, the reality of the threat perception by a person being threatened is defined by the legislator only in a few articles of the Criminal Code of the Russian Federation, without any reasonable justification of such a random approach to the decision of the question of its punishability. In addition, the term of threat is used in the formalization of the danger defining the ending moment of the criminal act by the occurrence of an injurious action, also without going into detail of objective and subjective features.
Keywords:
criminal legal norms, threat, way of committing a security trespass, independent act, extremism, crimi-nalization.
Разрушение общественной безопасности, дестабилизация общественно-политического устройства и парализация социально-полезной деятельности, выступающие следствием совершения террористических акций, во многом обусловлены информационно-коммуникативным воздействием, намеренно оказываемым виновными на социум и обеспечивающим долговременный резонанс террористической агрессии. Основной состав ст. 205 УК РФ в качестве самостоятельного уголовно наказуемого деяния предусматривает угрозу совершения взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий [1].
Имеющиеся разночтения содержательной характеристики угрозы, безусловно, не способствуют упрощению правоприменения, но при этом позволяют отразить ее «различные аспекты... одни - ее функциональную направленность, другие - предметное содержание, третьи - внешнее
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
выражение (форму), четвертые - отношение угрозы к другим более широким понятиям (принуждению, насилию)» [2]. Принимая во внимание, что и этимологически угроза понимается как минимум в двух контекстах: «1) запугивание, обещание причинить кому-нибудь вред, зло; 2) возможная опасность», создание общего представления о ней возможно на основе систематизации отдельных составляющих анализируемой категории [3].
Анализ угрозы как уголовно наказуемого деяния, на наш взгляд, должен быть предварен рассмотрением ее места в системе противоправных посягательств, сопряженных с неправомерным вторжением в психическую неприкосновенность личности. Обобщение теоретико-прикладных исследований феномена угрозы позволяет структурировать ее множественные толкования на четыре основные группы [4].
Противоправное ограничение прав личности, посягающее на психическую неприкосновенность, объемлет любое, как информационное, так и внеинформационное воздействие, и включает в качестве составляющих оскорбление, обман, клевету, введение сильнодействующих и одурманивающих препаратов. Принимая за основу сущностное разграничение обмана и насилия, посягающего на телесную и (или) психическую неприкосновенность личности, делаем вывод об очевидности принципиального различия как таковых относительно обособленных видов противоправного нарушения неприкосновенности объектов уголовно-правовой охраны. Способ информационного воздействия, лишенный насильственного характера и нарушающий самостоятельный уголовно-правовой запрет, несомненно, несет в себе угрозу.
Юридически значимое единство заведомо ложного сообщения и угрозы, запрещенной ст. 205 УК РФ, состоит в избранном виновном механизме неправомерного воздействия на адресата, а именно «общественно опасном поведении, которое направлено на передачу соответствующей информации другим лицам и выражается в словесной (вербальной) форме, а также в форме различных действий (конклюдентного характера)» [5].
Наконец, реализация угрозы возможна только в информационной форме, стимулирующей к определенной деятельности и состоящей в «передаче в вербальной или конклюдентной форме сведений другому человеку и в восприятии последним этих сведений», в отличие от психического насилия, или, по терминологии противников указанного правопонимания, психического принуждения, реализуемого, в том числе, и внеинформационным путем [6].
Объективно угроза может выражаться вовне различными способами, детерминируемыми множеством разнообразных факторов, в том числе субъективного свойства, оптимальное сочетание которых, экономичность, безопасность и потенциальная результативность применения обусловливают конкретный способ оповещения [7].
Завершая анализ сущностных признаков и способов информационного террористического воздействия в форме угрозы, полагаем необходимым отразить следующие положения:
1. Заведомо ложные сообщения об акте терроризма и угрозы действиями, преследуемыми в порядке ст. 205 УК РФ, вызывают идентичный информационно-коммуникативный эффект, обусловливающий стагнацию социально-полезной деятельности на более или менее долгосрочный период либо соответствующей социальной группы, осведомленной о наличной или подразумеваемой опасности, либо общества в целом.
2. В отсутствие нормативной формализации признаков угрозы, законодательно трактуемой в пяти самостоятельных контекстах, а именно: противоправное деяние, способ его совершения, общественно опасное последствие, способ принуждения, деликт опасности, - универсализация определения угрозы как формы террористической агрессии чрезвычайно затруднена.
3. Систематизация практико-ориентированных исследований позволяет выделить следующие признаки, априори присущие угрозе устрашающими действиями, а равно заведомо ложному сообщению об акте терроризма: информационный характер воздействия, неправомерность вторжения в психическую неприкосновенность, информативная определенность, создание опасности причинения социально вредных последствий, запугивание получателя информации.
4. Анализ теоретических исследований и практики правоприменения демонстрирует прикладную востребованность субъективно-объективного толкования реальности угрозы как способности своим содержанием и формой выражения сформировать устойчивое представление у адресата терроризирования об осуществимости устрашающей информации и неотвратимости причинения вреда правоохраняемому интересу в случае игнорирования требований виновного.
5. Потребность обеспечения надлежащей дифференциации уголовной ответственности за фактическое совершение общеопасных действий и угрозу ими, принципиально различных по степени своей социальной опасности, а равно соблюдения преемственности законодательного регулирования однотипных уголовно-противоправных посягательств, ограничивающих психическую неприкосновенность, на наш взгляд, должны ознаменоваться конструктивными преобразованиями ст. 205 УК РФ.
6. Поощрительная норма, предусмотренная примечанием к ст. 205 УК РФ, стимулирующая
позитивное посткриминальное поведение лица, причастного к подготовке акта терроризма, нуждается в серьезных конструктивных преобразованиях, призванных непротиворечиво придать ей
характер частного случая деятельного раскаяния [8].
Ссылки:
1. Манукян А.Р. Молодежно-религиозный экстремизм в современной России: пути его преодоления и профилактики на примере Северо-Кавказского региона // Бизнес в законе. 2014. № 1. 316 с.
2. Машекуашева М.Х., Кочесокова З.Х. Актуальные вопросы использования социально-психологических тренингов в деятельности сотрудников правоохранительных органов // Вопросы современной юриспруденции : материалы заоч. науч.-практ. конф. Новосибирск, 2013.
3. Машекуашева М.Х. Психологическое обеспечение деятельности сотрудников специальных подразделений в условиях массовых беспорядков // Пробелы в Российском законодательстве. 2014. № 3. 316 с.
4. Манукян А.Р. Некоторые аспекты международного опыта политико-правового регулирования системы противодействия экстремизму и терроризму // Бизнес в законе. 2014. № 2.
5. Крашенинников A.A. Угроза в уголовном праве России : дис. ... канд. юрид. наук. Ульяновск, 2002. С. 21.
6. Гутиева И.Г. Проблемы противодействия коррупции в молодежной среде // Пробелы в Российском законодательстве. 2014. № 3. 316 с.
7. Гутиева И.Г. Коррупционная преступность, особенности детерминации. Нальчик, 2012. 144 с.
8. Фомичева М.А. Угроза как способ совершения преступления (основания криминализации, виды и характеристика) : монография / отв. ред. А.И. Чучаев. Владимир, 2007. С. 53.
