CC BY
68
VI Державинские чтения, 2001
ПРОБЛЕМА ЖАНРА В ПРОЗЕ И.А. БУНИНА Н.Ю. Желтова, Е. Ефимова
И. А. Бунин вошел в историю русской литературы XX века как один из самых ярких новаторов и экспериментаторов в области формы. Наиболее показательными в этом отношении являются произведения «Окаянные дни» и «Жизнь Арсеньева», жанровая принадлежность которых в современном буниноведении до сих пор однозначно не определена, что позволяет исследователям выдвигать самые разные, порой полярные трактовки этих шедевров великого русского писателя. Между тем без изучения жанрового своеобразия «Окаянных дней» и «Жизни Арсеньева» невозможно в полной мере оценить и понять оригинальность творческих поисков Бунина в области художественной формы.
О жанре «Жизни Арсеньева» К. Паустовский писал так: «Это не повесть, не роман, не рассказ. Это вещь нового, еще не названного жанра... Эго -слиток из всех земных горестей, очарований, размышлений и радостей. Это - удивительный свод событий одной человеческой жизни, скитаний, стран, городов, морей, но среди этого многообразия земли на первом месте всегда наша средняя Россия».
На наш взгляд, эти слова по праву можно отнести и к такому произведению, как «Окаянные дни», которое, по наблюдениям исследователей, соединяет в себе элементы философской повести, лирического дневника, заметок, репортажа... Есть
все основания предполагать, что именно художественный дневник «Окаянные дни» явился началом эксперимента И.А. Бунина в сфере слияния разных жанров, «жанрового синтетизма», высшим достижением которого стал роман «Жизнь Арсеньева».
Большинство буниноведов не ограничиваются выявлением в романе какого-то одного жанра и стремятся определять его комплексно, синтетично: художественная биография, лирико-фило-софский роман, философская поэма, мемуары, повесть о любви, лирический дневник... Такое многообразие, видимо, связано с теми проблемами, которые легли в основу повествования: философские раздумья о судьбе России, о смысле жизни, о назначении человека, о любви и смерти, об особенностях человеческой памяти, восприятия, воображения, о роли разновеликих и разнонаправленных внешних и внутренних сил в формировании личности.
Перефразируя К. Паустовского, можно утверждать, что «Жизнь Арсеньева» - это уникальный жанровый «слитою), который позволяет говорить о романе Бунина как о синтетическом. Думается, что в «Жизни Арсеньева» писатель в полной мере сумел реализовать безграничные художественные возможности романной формы, действительно открыв новый еще «не названный жанр».
ХРОНОТОП ПАМЯТИ В РАССКАЗЕ И.А. БУНИНА «ПОЗДНИЙ ЧАС»
С.В. Федотова
Сюжет рассказа Бунина «Поздний час» (1938) раскрывается в двух реальностях, обладающих собственными пространственно-временными характеристиками (хронотопами). Первая реальность - это физическое пространство-время Парижа, где живет 69-летний русский эмигрант, и где он решает посетить городок своей юности. Вторая реальность - это нефизическое, медитативное пространство памяти, куда волевым усилием направляется герой-рассказчик. Сдвиг событий из одной реальности в другую происходит настолько незаметно, что при беглом прочтении возникает ощущение гомогенности пространства-времени в рассказе. Тем не менее этот сдвиг осуществляется на границе между 1-м абзацем, вводящим элемент остранения ситуации (находящийся во Франции герой собирается немедленно побывать в России), и 2-м абзацем, начинающимся со слов: «И я пошел...».
Основной корпус текста представляет собой предельно детализированное и конкретизированное путешествие героя по ночному городу: река, мост, каланча, гимназия, базар, дорога к дому любимой - все отчетливо видно вплоть до игры свето-тени, месяца и звезды в ночном небе. Реалистично и посещение кладбища, где покоится любимая девушка и где рассказчик испытывает мгновенный ужас при внезапном появлении таинственного «темного клубка». Есть в картине городка и некоторая странность: схематизация пространства на «правое-левое»; черно-белый цвет; отсутствие движения и людей; полная тишина. Однако статичность пейзажа незаметна в контексте психологических переживаний героя, усиливающих иллюзию достоверности происходящего. Это как бы остановленная навечно жизнь, где мельчайшая деталь имеет ассоциатив-
