CC BY
66
В заключение отметим, что для картины мира Д. Остен характерно наличие архети-пических элементов, состоящих в определенных, заданных мифологической традицией отношениях друг с другом, что свидетельствует об активности архаического способа восприятия действительности. Однако наряду с традиционным способом моделирования действительности для Д. Остен характерны индивидуальные решения, в частности, новое понимание мифологемы священного брака и замена амбивалентного образа на самостоятельно существующие ипостаси, которые все же являются функционально одним лицом. Исследование на данном этапе не опровергло нашего понимания мифа как способа мышления с доминантой восприятия в силу того, что строение пространства у Д. Остен обусловлено спецификой человеческого освоения мира в связи с общечеловеческими, нормативными особенностями физиологии и психического развития. Индивидуальный культурный код Д. Остен объективируется в художественном пространстве, времени, социальном плане, чем объясняется необходимый факт изоморфности в их строении. Культурный код и названные категории состоят в таких же отношениях, какие существуют между инвариантом и его вариантами.
1. Кубрякова Е.С. // Изв. РАН. Сер. Лит-ры и языка. 2006. Т. 65. № 2. С. 14.
2. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976. С. 234.
3. Щепина О.Н. Семантика художественного пространства в романе Д. Остен «Мэнсфилд парк»: дис. ... канд. филол. наук. Н. Новгород, 2001. С. 83.
4. Austen J. Emma. Penguin books, 1994. Р. 17.
5. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997. С. 124.
6. Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Л., 1985. С. 237.
7. Красных В.В. «Свой среди чужих»: миф или реальность? М., 2003. С. 300.
8. Austen J. Sense and Sensibility. Penguin books, 1994. Р. 27.
9. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М., 1994. С. 81.
10. Austen J. Pride and Prejudice. M., 1961. Р. 244.
11. Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. СПб., 2002. С. 273.
12. СтепановЮ.С. Семиотика. М., 1971. С. 109.
13. Карасев Л.В. Онтологический взгляд на русскую литературу. М., 1995. С. 54.
14. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. С. 56.
Поступила в редакцию 29.04.2006 г.
ПРОБЛЕМА ВЕРБАЛИЗАЦИИ РЕАЛЬНОГО И ИРРЕАЛЬНОГО В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ
О.Ю. Родионов
Rodionov O.Y. Problem of verbalization of «real» and «unreal» in poetical text. The article concerns with the problem of representation of sign concepts in poetical text. The author emphasizes the role of appreciation in forming the individual’s picture of the world and designing the literary text as a «secondary reality». The paper suggests criteria for distinguishing between real and unreal, and the examples of realization of concepts «real» and «unreal» in poetical text.
Окружающий нас мир представляет собой систему объектов и явлений, находящихся между собой в определенных взаимоотношениях. Человек также является частью окружающей действительности и находится в постоянном взаимодействии с ее фрагментами. В результате такого взаимодействия в человеческий мозг поступает определенная
информация об окружающем мире. Будучи воспринятой органами чувств, эта информация подвергается оценке со стороны воспринимающего субъекта. Здесь следует отметить, что в современной науке выделяют наряду с познавательными процессами концептуализации и естественной категоризации процесс оценочной категоризации [1]. «Есте-
ственная категоризация объектов и явлений окружающего мира основывается на сходстве или различии их физических или функциональных характеристик, оценочная категоризация - на сходстве воздействия объектов и их характеристик на человека...» [1, с. 10].
Сам процесс категоризации основан на сравнении новой информации с уже имеющейся. Между ними стоит человек, сравнивающий два объекта. Следовательно, оценочная категоризация антропоцентрична. В данном случае «точкой отсчета является человек и его шкала ценностей. Создаваемые при этом классы и категории не отвечают требованиям однородности и объединяют объекты не по физическим свойствам, а по их воздействию на человека, по степени их соответствия его собственной шкале ценностей и существующим стандартам» [1, с. 11-12].
При рассмотрении поэтических текстов особенно необходимо учитывать вопросы, связанные с оценочной категоризацией. Слово в поэтическом тексте, с одной стороны, индивидуально, т. е. отражает авторскую точку зрения и носит оценочный характер, с другой стороны, оно зависимо от целого произведения, т. е. является частью системы.
Результатом оценивающей работы сознания в процессе категоризации становится точка зрения, через которую «преломляется» вся поступающая информация, формируя картину мира отдельного индивида. Являя собой ментальное образование, картина мира состоит из определенным образом структурированных и систематизированных фрагментов (концептов). Точка зрения продуцента определяет формирование концептов и выбор средств, репрезентирующих тот или иной концепт. В ходе восприятия происходит обратный процесс: концепт влияет на точку зрения реципиента.
Точка зрения и картина мира - две взаимообусловленные сущности. Формирование картины мира происходит в процессе социализации, следовательно, она несет на себе национально-культурный отпечаток [2]. В картине мира каждого человека имеются фрагменты общенациональные, представляющие объективный взгляд на мир, и индивидуальные, представляющие точку зрения конкретного человека. Последние являются результатом оценки и лежат в основе худо-
жественного текста как вторичной действительности.
В науке используются различные термины для наименования мира художественного произведения: «вторичная действительность, виртуальная реальность, квазиреальность, вымышленная реальность, конструкт» [2-4].
Окружающая нас действительность, по мнению В.В. Красных, не ограничена рамками материального мира и включает в себя мир идеальный. То есть действительность включает в себя как реальное, так и ирреальное; то, что принадлежит сознанию, и то, что лежит вне сознания. «Элементами действительности
являются факты в самом широком смысле: от артефактов до ментефактов» [2, с. 10].
Художественный текст, представляя собой вторичную действительность, является частью действительности первичной. Мир художественного произведения не будет полным отражением первичной действительности. Вторичная действительность ограничена рамками, это лишь фрагмент первичной действительности, преломленный и отраженный в сознании автора, это некий замкнутый универсум, построенный по своим внутренним законам [4]. Этот мир субъективен: здесь ограничен выбор объектов, здесь своя иерархия ценностей.
В каждой вторичной действительности присутствует свое, субъективное, квазире-альное и квазиирреальное; квазиматериаль-ный и квазиидеальный миры.
Реальность и ирреальность объекта определяется сочетанием его компонентов (если такое сочетание допустимо, то объект реален, если нет - ирреален) либо наличием или отсутствием у объекта не свойственных ему характеристик. Проблема заключается в том, что не всегда квазиреальные / квазиир-реальные объекты будут реальными / ирреальными соответственно для первичной действительности.
Одним из критериев, разграничивающих категории реального и ирреального в художественном произведении, будет точка зрения. Мы выделяем две точки зрения: внешнюю и внутреннюю.
Внешняя - точка зрения реципиента текста, это взгляд на вторичную действительность из действительности первичной. Внутренняя - точка зрения персонажа, субъекта вторичной действительности.
Реальное и ирреальное в английской концептосфере базируется на концептах «real» и «unreal».
Следует отметить, что данные концепты представляют собой концепты признаков. Признаки являются вторичными по отношению к вещам. По мнению М.В. Никитина, «признаковый класс. не таксономичен в том смысле, что представляет собой результат вторичной, «поперечной» классификации по данному признаку вещей, которые уже ранее были классифицированы на разнородных иных основаниях; ... т. е. вещи. с одним и тем же признаком не образуют нечто связанное линейными отношениями, это не онтологическое целое, а чисто ментальное объединение, класс без внутренних «природных» связей между элементами» [5].
Признаковые концепты «real» и «unreal» реализуются в тексте через языковые единицы, обозначающие объекты и явления, обладающие данными признаками. Сами признаки реального или нереального могут быть уже заложены в семантике языковой единицы, либо в тексте используются определенные дополнительные языковые единицы, указывающие на реальность или нереальность объекта или явления, либо используется сочетание языковых единиц, противоречащих друг другу в семантическом плане.
В качестве примеров реализации концептов «real» и «unreal» рассмотрим наименования персонажей в произведении С.Т. Кольриджа «The Rime of the Ancient Mariner».
1. Языковые единицы сохраняют свое системное значение без изменений: a water-sprite, «-sprite» - «a fairy» [6]. «Water-» указывает лишь на среду обитания данного существа, не меняя семантику «-sprite».
2. Языковые единицы приобретают в тексте новые, дополнительные характеристики, обусловленные контекстом: the Polar Spirit - вторая часть названия этого персонажа в системе языка имеет следующее толкование: «a magical creature» [6, p. 1146], которое сохраняется в тексте, однако первая часть названия добавляет новую, контекстуальную характеристику - «дух Южного полюса». В результате создается персонаж, встречающийся только в данном произведении. В предыдущем примере концепт «water-sprite» присутствует как в авторской, так и в
национальной концептосфере. Концепт
«Polar Spirit» принадлежит только авторской концептосфере.
3. Языковые единицы, построенные на основе сочетания противоречащих друг другу по семантике частей: the Spectre-Woman - в данной языковой единице сочетаются конкретное и живое «-Woman» - «an adult female human being» [6, p. 1372] с абстрактным и мертвым «Spectre-» - «a ghost» [6, p. 1142]. За счет соединения противоположных по семантике частей возникает нереальный образ персонажа.
4. Языковые единицы, используемые для обозначения определенных ирреальных объектов в тексте с помощью метонимического приема: First Voice, Second Voice - по принципу наименования целого через часть. Но если в метонимии целое имплицируется, то в данном примере целое (тот, кому принадлежит голос) не предполагает быть воспринятым, так как является объектом идеального мира.
Вербализация реального и ирреального в системе языка и поэтическом тексте имеет отличия. Репрезентация концептов «real» и «unreal» в системе языка имеет пределы в том плане, что сама система стабильна и не позволяет частых изменений в значениях языковых единиц. В поэтическом тексте количество способов репрезентации концептов не имеет жестких границ. Это достигается, во-первых, за счет самой структуры поэтического текста, ограничивающей выбор языковых единиц и в то же самое время повышающей их информативность; во-вторых, за счет того, что каждое новое поэтическое произведение - это отдельная система, связанная с другими такими же системами, в которых помимо способов репрезентации концептов, характерных для языковой системы, будут средства, используемые только данным автором в данном конкретном тексте.
В вышеупомянутом произведении единицы языка, обозначающие разнообразные объекты и явления окружающей среды (ветер, снег, лед, вода, солнце и т. д.) в контексте получают дополнительные, авторские характеристики.
За счет этого в поэтическом тексте реальное может быть представлено средствами репрезентации ирреального и наоборот,
ирреальное вербализуется средствами репрезентации реального.
1. Болдырев Н.Н. // Композиционная семантика: материалы 3 Междунар. шк.-семинара по когнитивной лингвистике, 18 сент. 2002 г.: в 2 ч. Тамбов, 2002. Ч. 1. С. 10-14.
2. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? М., 2003.
3. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.
4. Колегаева И.М. Текст как единица научной и художественной коммуникации. Одесса, 1991.
5. Никитин М.В. // Вопр. когнитивной лингвистики. 2004. № 1. С. 60-61.
6. Hornby A.S. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. Oxford, 1998. P. 1153.
Поступила в редакцию 3.03.2006 г.
МЕТАФТОНИМИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС СМЫСЛООБРАЗОВАНИЯ
С.С. Завадский
Zavadsky S.S. Metaphtonymical process of concept formation. The article presents the author’s view on metaphtonymy - an integrated mechanism of building a word meaning in speech / text. The author believes the metaphtonymical relations are formed by various expressive resources, such as synaesthetic, emotional or / and evaluative, the mechanisms of metaphtonymy being triggered by different «steps» in the work of our mind. To illustrate the propounded statements the examples of amalgamation and syncretism are analyzed.
В нашей работе мы рассматриваем метафору и метонимию как синтез, как единый когнитивный процесс - метафтонимию, которая комбинирует метафоры и метонимии в одном высказывании. Встает вопрос, как протекает процесс объединения метафоры и метонимии?
Метафтонимический перенос становится возможным в силу оперирования и нахождения основания при активизации разных концептов. Чрезвычайное усложнение образа мира происходит за счет образования сложных систем и сеток связей между ними, что приводит к компрессии информации, которая достигается путем поразительной семантической сложности, из-за того, что на нас воздействуют не столько метафоры, сколько обстоятельства, вынуждающие их создавать, которые и являются метонимическими моделями импликационного ассоциирования вещей, которые, основываясь на мыслительной связи между вещью-причиной и вещью-следствием, представляют собой свернутую связь между признаками этих вещей. Таким образом, признаковая метонимия выявляет реальный смысл метафоры через смежность денотатов в традиционном понимании механизмов этого тропа [1-3].
На данном этапе нашего исследования нам следует затронуть бурно развивающуюся область нейрофизиологии и нейролингвистики, рассматривающую функциональную асимметрию мозга человека. Данная гипотеза даст нам фактическое основание для представления метафтонимии как основного участника «внутримозгового диалога». Распределение ролей участников «внутримозгового диалога» сводится к функциональным особенностям правого и левого полушарий мозга.
Т.В. Черниговская и В.Л. Деглин [4] исследуют антитезу «поэзия - наука», в которой авторы связывают поэзию с присущим ей метафорическим мышлением с функционированием правого полушария мозга, а науку - с характерным логическо-метонимическим, т. е. причинно-следственным мышлением, с работой левого полушария мозга человека, постоянно подчеркивая полярность лево- и правополушарного мышления. Левое полушарие мозга, по мнению авторов, ориентируется на поэлементный состав, на причинноследственные, каузальные отношения, оно стремится детально дешифровать содержание; способностью взаимодействия левого и правого полушарий является понимание и оперирование метафорами, а изолированно
