CC BY
235
ДИАГНОСТИКА СОЦИУМА
УДК (043.92)(37.015)"653"
Проблема старости в Европе (VI—XV вв.): социально-геронтологический контекст
В статье проанализированы роль и значение старшей возрастной группы в жизни общества эпохи Средневековья. Рассмотрены вопросы социально-экономического положения людей преклонного возраста, социальных индикаторов старости, причины низкого социального статуса старости. Делается вывод о социально-педагогической ценности исторического опыта отношения к старости для решения проблем настоящего времени.
Ключевые слова: старость, люди преклонного возраста, социальная геронтология, эпоха Средневековья.
Увеличение доли пожилых людей в структуре народонаселения является важнейшей демографической тенденцией нашего времени. Уже сейчас становится очевидным, что это создаст целый комплекс проблем в различных областях общественного бытия. В свете сказанного важной задачей является перестройка социальной политики государства в отношении этой категории граждан и, соответственно, подготовка специалистов к работе с людьми пожилого возраста.
Данная проблематика уже длительное время находится в центре внимания как российских [1, 3, 9], так и зарубежных ученых [20, 23]. В разработке вопросов профилактики социально-геронтологической дезадаптации и подготовки к старости важное место занимают историко-педагогические исследования. Хотя процесс интенсивного старения общества не имел прецедентов в прошлом, однако в истории имели место эпохи бурных социальных преобразований и изменений, которые, с известной долей условности, можно сравнить с нашей. К таковым можно отнести эпоху Средневековья.
Средние века вошли в историю как период интенсивных массовых миграционных процессов, зарождения сначала феодальных, а затем монархических государств, постепенного формирования и консолидации современных европейских наций. Од© Робак В.Е., 2013
Л
шш
В.Е. Робак
ним из весомых факторов, который определил отличие бытия эпохи Античности от Средневековья, был религиозный. Если в Древнем мире каждый народ имел свою религию и своих богов, то в Средние века одна религия объединила всю Европу [4 с. 6]. Это интеграционное влияние церкви начало проявляться в начале VI в. и постепенно усиливалось. До этого времени в жизни разных народов причудливым образом переплетались или сосуществовали остатки римского права и их традиции и обычаи, которые существенно отличались. Это разнообразие обычаев отображалось на положении старшей возрастной группы, которая в те времена была представлена преимущественно старыми воинами, которые не погибли в боях.
Как пример можно привести отношение к старым людям у германцев и викингов. Тацит описывает, что древние германцы очень чтили своих стариков: на совете у вождя очередность выступлений определялась возрастом, молодые воины получали первое оружие из рук отца вождя племени, обычай отдавал предпочтение возрасту перед происхождением и воинскими заслугами [22 с. 271—273]. В то же время у них существовал обычай геронтоцида, который, однако, не следует рассматривать как неуважительное отношение к старости [7 с. 206].
В отличие от этого, один из норвежских законов, введенных уже после принятия христианства, гласил, что старых и немощных следует оставлять на кладбище, чтобы они там умирали. Поэтому среди воинов бытовало мнение, что лучше умереть в бою, чем от старости. Постепенно, с усилением влияния христианства, практика геронтоцида у скандинавов исчезает, даже если она была освящена обычаем, законом или ритуалом [16 р. 150—151].
Казалось, что расширение христианства и усиление его влияния должно положительно отразиться на статусе людей старшего поколения, ведь пятая заповедь Декалога прямо говорит: «Почитай отца твоего и мать». Еще одной причиной, которая должна бы обусловить почтительное отношение к людям третьего возраста, было распространенное в те времена мнение, что старые люди наиболее соответствуют религиозным догматам о роли и предназначении человека на земле. В частности, средневековые философы Августин Блаженный, Фома Аквинский, Р. Бэкон рассматривали старость в первую очередь как особенный этап человеческого бытия, который имеет преимущества перед всеми прочими. В этом периоде человек в своих устремлениях к вечной жизни отрекается от мирского и его близость к Богу максимальная [1].
Один из исследователей эпохи Средневековья — Гуревич А.Я. предпринял попытку реконструировать социальные отношения того времени на основании текстов церковных проповедей. В частности, в них подчеркивалось, что церковь осуждала жестокое обращение детей со своими родителями, акцентировала внимание на необходимости уважать старших и
быть им благодарными. Однако автор справедливо предостерегает, что это лишь тексты церковных проповедей и, насколько они отображают отношение в реальной жизни, сказать трудно [5 с. 273].
Как свидетельствует анализ литературных источников, несмотря на все призывы церкви уважать старших, отношение к этой возрастной группе в те времена не отвечало канонам христианской филантропии. Многие исследователи социальной истории Средневековья утверждают, что люди старшего поколения не пользовались почетом в те времена. Например, S. Шахар отмечает, что в Средние века старшая возрастная группа принадлежала к маргинальным, наряду с детьми и женщинами. Это не было связано с их небольшой численностью. Низкий социальный статус старо -сти следовал из бедности, неспособности трудиться и зарабатывать на себя, часто — одиночества. В социальной иерархии они располагались рядом с калеками и бродягами. Понятно, что такой статус имели не все старые люди. Он зависел от многих факторов, в частности, от богатства, социальной группы, функций, исторического периода и региона [20 р. 3—4]. Например, особенным уважением пользовались старые монахи, которые жили и старели в монастырях среди братии [14].
Ее позицию поддерживают Р. Рэнсон и Дж. Эмер, которые указывают, что социальное положение пожилых людей, которые принадлежали к беднякам, можно оценить как тяжелое. Единственным их средством к существованию была физическая дееспособность, поэтому ее снижение или потеря в преклонном возрасте представляли экзистенциональную угрозу. Старые люди часто существовали благодаря сочетанию нищенства и случайных заработков, семейной или институциональной поддержки [18 р. 103], [12 р. 165].
Упомянутый уже А.Я. Гуревич указывает, что ему не удалось найти данных о почетном положении стариков в те времена. Скорее наоборот, старый отец был обузой для взрослых детей. Старые женщины в литературных произведениях того времени изображаются в роли сводниц, гадалок, ведьм или мегер, которые молодятся. И хотя литература — не жизнь, но это ее отпечаток [5 с. 276]. Существуют данные и других авторов, в частности Р. Шпрандля, о том, что в Средневековье старость не была окружена уважением [21].
Не лучшим было положение старых людей и в среде рыцарей. Тут ценилась только сила, а не возраст. Судьба старого рыцаря была незавидной. Исключением были лишь те, которым удалось попасть учителем или советником к особе знатного рода. Хотя следует подчеркнуть, что у разных народов отношение к рыцарям отличалось. Например, в Исландии рыцари пользовались уважением [16 р. 202—207].
Естественно возникает вопрос: «Почему старшая возрастная группа занимала маргинальное положение в социальной иерархии средневекового общества?» Здесь несколько причин. Первые поколения христианских про-
поведников отрицали давнюю латинскую традицию послушания родителей, она была заменена послушанием Богу. Это объясняется тем фактом, что творили они в те времена, когда мир был преимущественно поганс-ким, а молодежь надо было повернуть к вере. Впоследствии, когда христианство в Европе окрепло, снова было провозглашено правило сыновьего послушания, но определенным образом это сыграло свою негативную роль в отношении к старости [16 р. 143].
Другая причина в том, что отношение к бедности, страданиям и неполноценности в средневековой Европе существенно отличалась от современного. Нищета возводилась в ранг морального достоинства, а в бедных и калеках видели Божьих избранников. Церковь говорила о греховности плоти и необходимости страданий для очищения бессмертной души. Именно этим можно объяснить равнодушное отношение тогдашнего общества к нищим, немощным и калекам, среди которых было немало людей преклонного возраста.
Еще одной причиной такого отношения было то, что, хотя церковь призывала к милосердию относительно бедных, сирот, вдов, калек, однако среди этих обездоленных старые люди не выделялись в отдельную социальную группу: для церкви все они были равны. Согласно некоторым данным, чаще помогали калекам (например, слепым), чем старикам. Церковь не признавала, что старость требует отдельного отношения [16 р. 128, 154].
Негативное видение старости доминировало в христианской литературе того времени, и в этом она была похожа на древнееврейскую (Старый Завет), древнеримскую или греческую. Старый человек грешен, ибо с возрастом накапливается количество и тяжесть грехов. Считалось, что грех, совершенный старым человеком, тяжелее, нежели аналогичный, допущенный молодым. Для многих христианских авторов того времени старость была ярким символом бесполезности человеческой жизни. В религиозных кругах старший возраст рассматривался как Божье наказание, проклятие, часть Адамового наследия за человеческие грехи [16 р. 135], [15 р. 303—316], [8 р. 227].
Наконец, дикость и жестокость некоторых обычаев раннего Средневековья не укладывалась в христианские каноны, а воспитательные усилия церкви не всегда имели эффект. Например, в Англии и Франции осужденному к казни иногда из чувства мести толпа отказывала не только в причастии, но и в исповеди, обременяя страх смерти неизбежностью страданий в аду [10 с. 25].
Однако некоторыми привилегиями старые люди пользовались ив те времена. Например, распоряжением короля Генриха VII на бродяг и нищих, которым исполнилось 60 лет, накладывались меньшие штрафы. Это распространялось также на беременных, больных и инвалидов. Впоследствии их освободили от принудительного труда и не преследовали за нищенство, когда они в поисках работы и милостыни ходили по стране [23 р. 75—76].
В отдельных случаях церковь тоже принимала во внимание почтенный возраст и допускала для этих людей определенные льготы. Например, согласно законам средневековой Венеции, монахи освобождались от обязанности самоистязания после 60 лет. Им разрешали принимать пищу перед определенным для всех временем [23 р. 75—76].
Кого считали старым человеком в те времена? Почти всегда и везде в средневековой Европе таковым считали человека, который был не в состоянии заботиться о себе и обеспечивать свое существование. То есть критерием старости в те времена было не количество прожитых лет (хронологический возраст), а способность к активной деятельности (функциональный возраст). Понятно, что индикаторами старости также были изменения во внешнем облике, однако именно такие показатели, как угасание физической силы, болезни, нетрудоспособность и потребность в опеке определяли переход в группу стариков. Похожее отношение к возрасту имеет место и сейчас у некоторых племен Африки и Латинской Америки, где сохранился патриархальный уклад. Относительно женщин старость определялась возрастом после менопаузы, когда они утрачивали способность к продолжению рода [2], [23 р. 115].
Про осознание своего возраста в те времена можно говорить довольно условно. Деление человеческой жизни на детство, юность, зрелость и старость появилось позднее. В Средние века человек был или молодым (пока мог работать), или старым (когда силы покидали тело). Старость еще не стала важным социальным индикатором, это был скорее символ. Возраст не имел значения для человека, и никто точно не фиксировал дату своего рождения. Это не означает, что конкретный человек не знал, сколько ему лет. Системы подсчета были разными, и каждый использовал свою (с использованием свидетелей, ориентации на события в жизни семьи или локального сообщества и т.п.). Аналогичным было отношение к возрасту и у церкви: не имеет значения, сколько ты прожил, важно, как ты прожил, ибо человек смертен и может умереть в любой момент [16 р. 173—174; р. 185—187]. [3 с. 14].
Согласно разным источникам, возраста в 60 лет достигали в те времена от 6 до 8% населения [23 р. 79; 19 р. 388—405]. Однако к таким годам в те времена доживали единицы, и это были преимущественно представители зажиточных классов или духовенства [13 р. 1065]. Среди бедных слоев населения долгожители практически не встречались. Это подтверждается исследованиями кладбищ того времени. Среди погребений бедных людей практически отсутствуют особи, которые достигли 60 лет. В то же время исследование кладбища IX в. при монастыре в Марселе показало, что в группе простых монахов 11% погребений принадлежит людям, которые достигли 60 и более лет [16 р. 162—163]. Даже позже, в эпоху Возрождения, смерть от глубокой старости встречалась редко и, по мнению Монтеня, была непривычной, потому что ее нельзя счи-
тать естественной [6 р. 348]. В период позднего Средневековья в структуре населения появилась еще одна группа, которая, наряду с духовенством, жила и творила довольно долго — это артисты и художники [16 р. 257— 258].
Играли ли старые люди важные социальные, политические роли, имели ли они влияние в обществе? В определенной мере да, но это касалось не всех. В отличие от римского, средневековое право не было благосклонным к старым людям. Хотя отцовская власть была практически неограниченной (по аналогии с римскими законами), однако существовали исключения. Кельтские и германские обычаи ставили крест на отцовской власти с того момента, когда отец не смог ее физически поддерживать, а в северном Уэльсе такими факторами были начало службы сына в армии или достижение им возраста 14 лет. После этого старый человек терял власть над семьей и полностью зависел от благосклоности своих близких [16 р. 154—155].
Уважением пользовались грамотные люди, что в те времена было большой редкостью. Как правило, это были малочисленные представители среднего класса или знати. В обществе они выступали хранителями знаний, иногда — в роли арбитров, например, когда согласовывали спорные границы [20 р. 82].
В раннем Средневековье старшее поколение играло также определенную политическую роль, но это касалось лишь духовенства и знатных людей. В частности, при монархах существовали советы старейшин (например, в Британии), которые обеспечивали преемственность государственной политики. Во времена правления династии Меровингов (VII в.) старые священники занимали почетные места в трибуналах и судах. Старшие люди исполняли также образовательные и воспитательные функции. В частности, будущих монархов воспитывали в окружении старых достойников и женщин знатного происхождения [16 р. 167—168].
Важным общественным институтом, где старшее поколение занимало доминирующие позиции, была церковь. Однако следует подчеркнуть, что хотя среди церковных иерархов действительно преобладали люди старшего возраста, при выборах на высокие церковные должности этому фактору не придавали никакого значения. Здесь ценились только праведность жизни и мудрость [17 р. 38—46]. В конце концов, как уже упоминалось, это никак не отражалось на отношении Церкви к этой возрастной категории.
В XI—XIII столетиях ситуация с осознанием старости как специфического периода человеческой жизни начинает несколько изменяться. Образ старого человека появляется в литературных произведениях, исторических хрониках, теологических трактатах, чего ранее не наблюдалось. В частности, появляются творения Роджера Бэкона, Арнольда из Виллановы, Авиценны, где старость анализируется с разных позиций: медицинской, моральной, нормативной, символической, описательной. Однако тональность
оценок старости не изменяется: это тяжелый период в жизни человека, обремененный болезнями, бедностью, одиночеством, чувством ненадобности, мыслями о приближающейся смерти. В литературных сочинениях той эпохи описания старости вызывают отвращение, а герои старшего возраста преимущественно антипатичные. Как и в предыдущем историческом периоде, не очень интересуются старостью теологи, определяя для этой возрастной группы преимущественно моральные и эсхатологические цели [16 р. 176—178].
Период позднего Средневековья (XIV—XV вв.) ознаменовался укреплением экономических и политических позиций людей старшего возраста в обществе. Причиной этого стала пандемия чумы в Европе, которая за три года уничтожила более трети населения, главным образом детей и молодежь. Доля старых людей в структуре населения, их влияние и власть начали возрастать. Это вызвало напряженность в отношениях и конфликты между поколениями. Так случилось, например, в XV в. во многих городах Италии и Франции, где старые люди занимали руководящие должности в магистратах [16 р. 223—250].
Средневековье стало эпохой осознания старости как специфического периода человеческого бытия, когда человек отходит от активной деятельности и ему должен быть обеспечен надлежащий уход. Это был период, когда начали появляться первые заведения социальной опеки закрытого типа, которые создавались на основе профессиональных объединений. Например, в Лондоне в 1446 году появился дом для старых трактирщиков, а в 1454 году — дом для старых моряков. Аналогичные заведения создали купцы и ремесленники, которые совместно оплачивали их деятельность. Понятно, что количество охваченных этими формами социальной защиты было мизерным. Огромные массы старых людей продолжали нищенствовать, однако идея социальной защиты старости постепенно укоренялась в общественном сознании, а отдых в последней фазе жизни стал признаваться как необходимость [16 р. 262—263].
Выводы. В отличие от Античности, человек старшего возраста в Средневековье не вызывал уважения: преимущества старости в эпоху жестокости и насилия значили немного. Социально значащими стали другие статусные характеристики: богатство или происхождение. В общественной жизни той эпохи эта возрастная когорта практически незаметна. О старых людях трудно найти упоминание в источниках того времени, они не рассматривались как отдельная социальная группа. В социальной иерархии они находились на самом дне, а с точки зрения права не имели никаких привилегий. Хотя они стояли во главе духовенства, церковь была с ним сурова. Важные социальные роли могли исполнять только представители духовенства и знатные особы. Бедные старые люди выживали благодаря своему труду и полностью зависели от своих близких, а одинокие жили с подаяний [16 р. 168].
С другой стороны, Средневековье стало эпохой осознания старости не только как биологического, но и социального феномена. В общественном сознании начинает постепенно утверждаться мысль о необходимости социальной защиты личности в этот период жизни. Зарождаются и начинают развиваться институциональные формы опеки. Если в начале эпохи Средневековья роль учреждений, где человек преклонного возраста мог найти приют, играли больницы и монастыри, то в позднем Средневековье возникают специализированные учреждения закрытого типа.
К сожалению, определенные аналогии с той эпохой прослеживаются и в наше время. Равнодушие общества к проблемам старшей возрастной группы, игнорирование их существования в СМИ, деградация сферы межчеловеческих отношений, которые становятся все более формализованными, нарастающая словесная агрессия и грубое поведение, передача родителей в учреждения социальной опеки болезненно воспринимаются многими людьми преклонного возраста. Массовые миграционные процессы, когда в поисках заработков родители оставляют детей на представителей старшего поколения, принуждает их выполнять несвойственные им социальные роли. Все это порождает новые проблемы и актуализирует научные исследования в сфере социальной геронтологии. Думается, что изучение и учет исторического опыта будет полезным для поиска путей их решения и в наши дни.
Литература
1. Демидов В.П. Старость как социально-философский феномен : автореф. дисс. на соиск. степени канд. философ. наук : спец. 09.00.11 «Социальная философия» / В.П. Демидов. Нижний Новгород, 2005 [электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.dissercat.com/content/
2. Денисенко М. Тихая революция / Михаил Денисенко // Отечественные записки. 2005. № 3. [электронный ресурс] Режим доступа: http://www.strana-oz.rU/2005/3/tihaya-revolyuciya
3. Глуханюк Н.С. Поздний возраст и стратегии его освоения / Н.С. Глуханюк, Т.Б. Гершкович. М: Полиграф Центр, 2003. 112 с. [электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.e-reading-lib.org/.../Pozdn.
4. Грановский Т.Н. Лекции по истории Средневековья / Тимофей Николаевич Грановский. М.: Наука, 1986. 428 с.
5. Гуревич А.Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников / Арон Яковлевич Гуревич. М. : Искусство, 1989. 368 с.
6. Монтень М. Проби [перекл. з фр.] / Мшель Монтень. К.: Дух i лггера, 2005. 365 с. (у трьох кн. / М. Монтень ; кн. 1).
7. Прокопий из Кесарии. Война с готами. [отв. ред. акад. Е.А.Косминский]. М.: Изд-во АН СССР, 1950. 515 с.
8. Святий Августин. Сповщь [переклад В.С. Бойка; передм. i прим. П.О. Ш-колова]. Харпв: Фолю, 2011. 346 с.
9. Смолькин А. Исторические формы отношения к старости / Антон Смолькин // Отечественные записки. 2005. № 3. [электронный ресурс] Режим доступа: http://www.strana-oz.rU/2005/3/istoricheskie-formy-otnosheniya-k-starosti
10. Хейзинга Й. Осень Средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах / Отв. ред. С.С. Аверинцев // Й. Хейзинга. М.: Наука, 1988. 540 с.
11. Abel W. Agrarkrisen und Agrarkonjunktur. Eine Geschichte der Land- und Ernährungswirtschaft Mitteleuropas seit dem hohen Mittelalter / Wilhelm Abel. Hamburg; Berlin : Parey, 1966. 301 р.
12. Ehmer /.Das Alter in Geschichte und Geschichtswissenschaft / U. Staudinger, H. Häfner // Was ist Alter(n)? Neue Antworten auf eine scheinbar einfache Frage. Berlin; Heidelberg: Springer, 2008. Р. 149—172.
13. Gilleard C. Old age in the Dark Ages: the status of old age during the early Middle Ages / Chris Gilleard // Ageing and Society. 2009. Vol. 29. Issue 07. Р. 1065— 1084.
14. Gnilka C. Aetas spiritualis. Die Überwindung der natürlichen Altersstufen als Ideal frühchristlichen Lebens. / Christian Gnilka. Bonn : Cologne, 1972. 245 с.
15. Luh A. Das «Goldene Zeitalter der Alten»? Alter in historischer Perspektive / Andreas Luh // Zeitschrift für Gerontologie und Geriatrie. 2003. Vol. 36. Issue 4. Р. 303—316.
16. Minois G. Historia starosci / Georges Minois. Warszawa : Wydawnictwo Marabut, 1995. 336 c.
17. Swi^ty Benedykt z Nursji / Regula swi^tego Benedykta XXXVII. Krakow : Zywot, 1993. Р. 38—46.
18. Renson R. Leibesübungen der Bürger und Bauern im Mittelalter / Ueberhorst H. // Geschichte der Leibesubungen / R. Renson. Berlin; Munchen; Frankfurt, 1980. Р. 97—144.
19. Rohlfes /. Alt sein in historischer Perspektive / Joachim Rohlfes // Geschichte der Wissenschaft und Unterricht. 2001. Vol. 52. H. 7/8. C. 388—405.
20. Shahar S. Growing Old in the Middle Ages: Winter Clothes Us in Shadow and Pain / Shulamith Shahar. London and New-York : Routledge, 2004. — 251 c.
21. Sprandel R. Modelle des Alterns in der europäischen Tradition / Hans Süßmuth // Historische Antropologie Der Mensch in der Geschichte / Rolf Sprandel. Göttingen, 1984. Р. 110—123.
22. Tacyt P.K. Germania : (Dziela) / Publiusz Korneliusz Tacyt. Warszawa, 1957. T. II. 531 р.
23. Thane P. Das Alter. Eine Kulturgeschichte / Pat Thane. Darmstadt : Primus Verlag, 2005. 320 р.
