CC BY
62
Е.А. ТАНЫГИНА, аспирант кафедры иностранных языков Курского государственного технического университета
Тел. 8-915-514-53-62; [email protected]
ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ЗНАНИЯ И НАИМЕНОВАНИЯ (НА ПРИМЕРЕ ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЯ ЧЁРНЫЙ)
В статье рассматривается проблема соотношения знания и наименования слова с точки зрения концепции индивидуального знания А.А. Залевской и концепции культурного знания Ф. Шарифиана. Приводится описание образа цве-тообозначения чёрный в сознании носителя современного русской культуры на основании результатов свободного ассоциативного эксперимента.
Ключевые слова: цветообозначение, индивидуальное знание, культурное знание, языковое сознание, лексико-семантический вариант, ассоциация.
Без сомнения можно сказать, что сегодня группа слов-цветообозначений (ЦО) является одной из самых интригующих и перспективных для изучения в лингвистике. Особый интерес представляет и вопрос о том, каким образом наши знания о цвете как физическом и психическом явлении связаны с нашими знаниями о цветонаименовани-ях. С одной стороны, кажется, что значение ЦО можно легко определить с позиции физики, то есть указав длину волны и интенсивность того или иного цветового оттенка. С этой точки зрения цветовое восприятие является одним для всех групп людей. Однако языковая концептуализация цвета, несмотря на некоторое сходство, отличается в разных культурах. Язык отражает происходящее в сознании, наше же сознание формируется, в частности, и под воздействием окружающей нас культуры. Следовательно, данный подход не может раскрыть всю полноту значения ЦО с точки зрения лингвистики. Так, например, А. Вежбицкая справедливо замечает, что «научное знание оказывается некстати, если нас интересует ЗНАЧЕНИЕ и если под значением мы понимаем то, что ЛЮДИ ИМЕЮТ В ВИДУ, когда они употребляют слова» [2, с. 236]. Кроме того, по словам Рассела, «названия цветов использовались за тысячи лет до открытия волновой теории света, и то, что длина волны уменьшается при продвижении по цветовой шкале от красного цвета к фиолетовому, было гениальным открытием» [11, с. 261]. Еще один подход к проблеме описания значения ЦО мы находим в работе А.П. Василевича [1], где к каждому ЦО в ходе эксперимента подбирается соответствующий ему колерный образец, однако и в данном случае не происходит учет того внутреннего смысла, который каждое ЦО имеет для человека. Можно сказать, что в сознании носителя любого языка существует определенный образ цвета. По мнению А.П. Василевича, «отношения между словами-цветонаименованиями и их “смыслами” следует исследовать постольку, поскольку они существуют в сознании носителя языка» [1, с. 7].
Однако важно помнить, что «языковое сознание» имеет много разных уровней и что оно содержит как факты, лежащие на поверхности, так и другие факты, которые скрыты очень глубоко. Важно различать молчаливое знание, которое спрятано в «глубинах» человеческого сознания, но которое можно вытащить на поверхность, и научное знание, которого наивные носители могут просто не иметь и которое не могут обнаружить самые настойчивые поиски. Последнее, в противоположность первому,
© Е.А. Таныгина
--------------------------------------------------------—
не отражается в языке и не играет никакой роли в лингвистическом исследовании. Так, как уже было сказано, обычный носитель языка при употреблении названия того или иного цвета не имеет в виду его физические параметры. Несмотря на косвенные связи с человеческой нейрофизиологией, значения названий цвета (как и значения названий эмоций) представляют собой артефакты культуры.
С точки зрения проблемы соотношения знания и слова интересной представляется концепция индивидуального знания А.А. Залевской, согласно которой языковые знания для индивида существуют не сами по себе, а лишь в контексте его многообразного опыта, формируемого через его личностное переживание и отношение. Слово в данном случае выступает как средство доступа к базе знаний человека, к его информационному тезаурусу. По мнению исследователя, «для носителя языка не существует проблемы “ изолированного” слова, поскольку опознать слово как таковое уже означает включить его в контекст предшествующего опыта, то есть во внутренний контекст разнообразных знаний и отношений, устоявшихся в данной культуре в качестве условий для взаимопонимания и в ходе общения и взаимодействия» [7, с. 32]. А.А. Залевская предлагает различать индивидуальное и коллективное знание. При этом под «индивидуальным знанием» понимается не содержание знания, специфичное для того или иного человека (в таком случае автор предлагает использовать термин «личностное знание»), а принципиальные особенности знания как достояния индивида, т.е. знания, формирующегося по закономерностям психической деятельности, но под воздействием и контролем выработанных социумом норм и оценок [5, с. 32].
Функционирование индивидуального знания опирается на многочисленные опоры, такие как «параллельная опора на перцептивный, когнитивный, эмоционально-оценочный (вербальный и невербальный) опыт при взаимодействии всех форм хранения знаний и разнообразных стратегий оперирования знаниями на разных уровнях их осозна-ваемости» [5, с. 53]. Это принцип одновременного переживания знания/понимания и отношения к этому знанию/пониманию. Все это обеспечивает предметность узнавания и включение опознаваемого во всё более широкие и разнообразные системы связей. Принцип включения во множество связей непосредственно увязан с принципом/ме-
ханизмом ассоциирования и с принципом выхода на образ мира с учетом многообразных выводных знаний (энциклопедических и языковых) на разных уровнях осознавания [5, с. 54]. Обратим внимание на то, что принцип ассоциирования связан с широким пониманием ассоциации как связи любого типа на любом уровне психической деятельности человека. Принцип ассоциирования обеспечивает человеку возможность увязывания многих, казалось бы, не имеющих отношения друг к другу объектов на разных уровнях единой перцептивно-когнитивно-аффективной системы (памяти), позволяя решать те самые «плохо сформулированные задачи», с которыми он то и дело сталкивается как в повседневной жизни, так и в научных исследованиях. При этом важно акцентировать внимание на постоянном взаимодействии ряда основополагающих принципов функционирования индивидуального знания, в том числе - опоры на признаки и признаки признаков, включения в разнообразные системы связей на разных уровнях осознава-емости, выхода на картину мира с учетом выводных знаний и т.д. Такое взаимодействие разных принципов само по себе также является одной из фундаментальных особенностей функционирования индивидуального знания (см.: [5, с. 54]).
Мы знаем, что «ассоциации - это психическая реальность, и их исследование столь же важно, как и исследование других реальностей» [7, с. 111]. Более того, «индивидуальная память человека -это хранилище ассоциаций. ... Связываются между собой, т.е. ассоциируются, сливаются вместе в один образ прежде разобщенные образы восприятия, памяти, собственных действий» [5, с. 54].
Ассоциация - это «связь между некими объектами или явлениями, основанная на нашем личном, субъективном, опыте. Опыт этот может совпадать с опытом той культуры, к которой мы принадлежим, но всегда является также и сугубо личным, укорененным в прошлом опыте отдельного человека» [10, с. 189]. Так, для любого человека европейской культуры чёрный цвет - это прежде всего цвет траура, тогда как в японской культуре в том же качестве выступает белый цвет. Очевидно, что здесь имеет место некая культурная условность, которую мы называем «символикой цвета». При этом для отдельного индивида не важно, почему так сложилось, что именно чёрный (или белый, или зелёный) цвет принято считать цветом печали, поскольку человек рождается в
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
уже готовый мир. Чёрный ассоциируется у нас с трауром, потому что в нашем окружении так принято, потому что мы не встречали кого-либо, у кого чёрный не ассоциируется с трауром. Однако в то же самое время отдельный человек может иметь иные, сугубо личностные, ассоциации, связанные с тем же чёрным цветом. Например, с его машиной, костюмом, кучей угля во дворе и т. д. Таким образом, знание индивидуальное и коллективное часто не совпадает или совпадает частично.
Понятие коллективного знания связано с понятием знания культурного. Попытка определения структуры культурного знания была предпринята австралийским ученым Ф. Шарифианом, который предложил модель распределенного эмерджент-ного культурного знания (distributed emergent cultural cognition). Он рассматривает знание как культурно обусловленное, принадлежащее группе, а не отдельным индивидуумам, являющееся результатом взаимодействия людей, принадлежащих к одной культуре. Культурное знание неодинаково распределено между носителями определенной культуры, т.е. отдельные индивиды обладают им в большей или меньшей степени. Следовательно, культурное и индивидуальное знания не являются тождественными. Индивидуальные различия в репрезентации культурного знания объясняют различия его проявления в языке, поведении, артефактах и т.д. [12]. Согласно предложенной модели культурное знание существует на двух уровнях: глобальный уровень включает в себя совокупность знаний, присущих определенной культуре; локальный уровень отражает неравномерность распределения знания между представителями культурной группы. Можно говорить, что локальный уровень Шарифиана - это личностные знания у А. А. Залевской. Результатом социального взаимодействия носителей культуры и в то же время опорой для понимания при таком взаимодействии является культурная концептуализация. Являясь аспектами культурного знания и функционируя на глобальном уровне, культурные концептуализации неравномерно распределены в сознании отдельных индивидов. На глобальном уровне мы имеем некую интегральную характеристику отдельных личностных знаний, и чем эти отдельные личностные знания сильнее коррелируют друг с другом у большого числа представителей данной культуры, тем сильнее закрепление данного знания на глобальном уровне.
Подобный подход Ф. Шарифиана к проблемам взаимосвязи языка, знания и культуры сближает его взгляды с психолингвистической трактовкой индивидуального знания и его репрезентацией в сознании носителей конкретного языка и культуры. Рассматривая язык в единстве трех его основных функций, отражая и социальный характер, и релятивную знаковую природу когнитивных структур индивида, психолингвистический подход к изучению культурных значений сближает и лингвокультурологический, и лингвокогнитивный, и социальный подходы, преодолевая ограничения каждого из них. Как отмечает А.А. Залевская, становление и структурирование индивидуальной картины мира происходит в культуре, через разнообразную (в том числе речевую) совместную деятельность людей при обязательной реализации знаковой функции языка и важнейшей роли системности лексических значений и грамматических отношений, при характеристике дискурса как ком -плекса структурных, семантических, прагматических и других особенностей [5].
Итак, для того, чтобы выявить значение ЦО, недостаточно просто обратиться к значению, зафиксированному в словаре. Изучение этого значения может быть построено с использованием ассоциативного эксперимента в качестве способа выявления скрытых связей и смыслов, которые окружают различные цветонаименования. Этот метод также помогает выявить специфику индивидуального представления ЦО в сознании носителей языка.
Проведенное нами исследование по изучению ассоциативного поля основных прилагательных -ЦО русского языка подтверждает наличие различий между культурным образом данных цветов и их индивидуальным восприятием рядовыми носителями языка. В качестве испытуемых в данном исследовании выступили студенты первого и второго курсов Курского государственного технического университета в возрасте от 17 до 21 года. Основной метод исследования - метод свободных ассоциаций. В задании испытуемым предлагалось написать первые пришедшие в голову слова на заданные стимулы, количество реакций не ограничивалось.
Рассмотрим в качестве примера прилагательное чёрный. С точки зрения физики чёрным является тело, обладающее близким к нулю альбедо -показателем отражения падающего света. В част-
ности, альбедо угля около 0,04. Под культурным знанием в данном случае понимается значение слова, зафиксированное в словаре. Конечно, различные словари часто по-разному трактуют значение одного и того же слова. Однако в целом при изучении словарных статей нескольких авторов можно получить обобщенное представление о культурном знании народа относительно того или иного явления окружающей действительности. В ходе изучения толковых словарей русского языка [3, 4, 8] было выяснено, что данное слово имеет следующие ЛСВ: ЛСВ1 - “цвета сажи, угля”; ЛСВ2 - “темный, более темный по сравнению с обычным цветом (о побывавшем на солнце, испачканном, грязном, потемневшем)”; ЛСВ3 -“предназначенный для каких-л. служебных или бытовых нужд, не главный, не парадный”; ЛСВ4 -“неквалифицированный, подсобный, не требующий высокого мастерства, физически тяжелый или грязный (о работе, труде и т. п.)”; ЛСВ5 - “отрицательный, плохой”; ЛСВ6 - “мрачный, безрадостный, тяжелый, печальный”; ЛСВ7 - “злостный, низкий, коварный, преступный”; ЛСВ 8 - “тот, кто имеет кожу чёрного или темного цвета”; ЛСВ9 -“губительный, изнуряющий (о болезни)”; ЛСВ 10 -“лживый, грязный, фальшивый (о пиаре)”; ЛСВ11 -“полученный незаконным путем, скрываемый от налогообложения (о доходах, деньгах)”; ЛСВ12 -“связанный со сверхъестественными силами природы или с нечистой силой, с Сатаной, с Дьяволом и способный причинить вред, зло кому-либо; чародейский, колдовской (о магии)”; ЛСВ13 - “не частновладельческий; государственный (на Руси 1Х-Х1И вв.)”.
Можно отметить, что в реакциях испытуемых актуализировались не все зафиксированные в словаре значения слова чёрный (в нашем исследовании не отмечено реакций, связанных с ЛСВ13, ЛСВ11, ЛСВ10, ЛСВ4). Так, например, ЛСВ1 и ЛСВ2 по сути представляют собой описание того, какой же цвет в нашей культуре принято считать чёрным. В реакциях же испытуемых отражается индивидуальное знание носителей языка о том, какие предметы для них являются прототипами данного ЦО. Обращает на себя внимание тот факт, что именно данное ЦО является для носителя русского языка наиболее метафоричным, число предметных ассоциаций на этот цвет минимально. Среди предметных ассоциаций на данное ЦО присутствуют следующие реакции (в скобках указано
количество упоминаний): нефть (4), земля (4), колёса (3), кот (3), кофе (3), дверь (2), экран (2), касатка (1), свитер (1), пепси (1), машина (1), гитара (1), пиджак (1), сом (1), водолазка (1), мышка (1), учебник (1), галстук (1), стол (1), свитер (1), ободок (1), костюм (1), мантия
(1), бархат (1). Таким образом, в сознании современного молодого человека ЛСВ1 может быть преобразовано в “цвета нефти, земли”. Конечно, с однозначностью этого определения легко поспорить, так как земля в разных частях мира имеет разную окраску. Однако наше исследование проводилось на территории Курска, который располагается в Центрально-Чёрноземном районе нашей страны. С некоторыми допущениями можно сказать, что земля имеет чёрный цвет. Однако мало кто из испытуемых видел нефть своими глазами (которая к тому же совсем не чёрная, а скорее бурая). То есть данное понятие возникло исключительно благодаря выражению «чёрное золото», которое часто употребляют по отношению к нефти. Другим основанием для него могут быть фотографии нефтяных фонтанов или предметов, испачканных нефтью, цвет которых из-за особенности цветопередачи видео- и фотоаппаратуры может быть принят за чёрный.
ЛСВ 8 реализуется в реакциях испытуемых не только прямым указанием на человека с определенным цветом кожи (реакции нигер, афроамериканец), но и указывает на конкретного носителя данного цвета кожи (Барак Обама). Хотя ни негр, ни тем более Барак Обама чёрными в понимании этого цвета как такового не являются.
У одних чёрный вызывает ассоциацию жених (достаточно редкий случай, когда чёрный ассоциируется с чем-то действительно имеющим чёрный цвет, в данном случае вспоминается костюм жениха), у других террорист (тут скорее коллективное мнение, сформированное показом по телевизору картинок с террористами, головы которых покрыты чёрными платками, - настоящих террористов мало кто видел).
Можно сделать вывод, что многим предметам реального мира «чёрность» приписывается исключительно на основании внутренних понятий о цвете данных предметов. Примерами могут быть та же земля, нефть, колёса, пепси. То есть человек «знает», как выглядит настоящий чёрный цвет, и с некоторой долей условности называет чёрным предметы, которые чёрными не являются. Мож-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
но заметить, что предметы действительно чёрного цвета - это все сплошь рукотворные (такие исключения, как уголь или сажа, встречаются крайне редко в современном мире), то есть сделанные человеком, с его представлениями о чёрном (кос-тюм жениха, платок террориста), а не природой. Ассоциацию ночное небо, которое является идеально чёрным, никто из опрашиваемых не упомянул. Возможно, из-за того, что ночь тут ассоциируется с состоянием человека, изменяющимся в соответствии с суточным циклом, а не с объектом или явлением материального мира, поэтому, когда возникает ассоциация ночь, человек пытается представить, что он чувствует ночью, так как для него ночь не что-то, не связанное с ним (как в случае с предметной ассоциацией), а то, что непосредственно влияет на его жизнь.
Если продолжать разговор о метафорическом восприятии данного ЦО, то обращает на себя внимание негативное отношение респондентов к чёрному цвету, что является отражением культурного знания традиционной символики. Ведь чёрный цвет означает ночь, смерть, раскаяние, разложение, грех и деструктивные силы, тишину и пустоту. «Поскольку чёрный поглощает все остальные цвета, он также выражает отрицание и отчаяние, символизирует горе и оплакивание, а также скорбь» [9, с. 160]. Неудивительно, что среди ассоциаций на данное ЦО присутствуют такие реакции, как: смерть (9), темнота (5), траур (5), грусть (3), мрачный (3), горе (2), зло (2), неизвестность
(2), печаль (2), бедность (1), боль (1), война (1), крах (1), ужасный (1), мгла (1), пустота (1).
Обращает на себя группа ассоциаций, которые можно объединить под общим названием похороны: смерть, траур (по сути та же смерть, как неразрывно с ней связанное), отчасти грусть, мрачный, горе (для этих состояний смерть не обязательна, но эти состояния являются следствием смерти). Все это отражает зафиксированные в словаре значения рассматриваемого ЦО (см. ЛСВ5 (ужасный), ЛСВ6 (мрачный, печальный) и ЛСВ7 (зло)). Однако прослеживаются некоторые особенности употребления, о которых поговорим ниже. Мы обозначили эту группу похороны, для того чтобы подчеркнуть, когда человек может столкнуться с тем, что он подразумевает под словами смерть, траур и т. д. Чёрный сам по себе не связан со смертью, однако он является непременным атрибутом похорон, отличительной
чертой похоронной процессии (даже не обязательно наличие гроба, чтобы определить, что это похороны, достаточно группы людей с элементами чёрного в одежде и с мрачным выражением лица). Логично было бы ожидать именно такую ассоциацию, однако никто её не дал. Данная ассоциация, вполне конкретная, замещается некими абстракциями, такими как смерть и траур, возможно, именно из-за того, что последние являются в сознании любого человека какими-то эфемерными, применимыми ко всему человечеству, а похороны вполне конкретны, страшны и неприятны (особенно для молодого человека)
Отсюда, возможно, вытекает символическое употребление ЦО (траур, смерть, горе), в целом негативное к нему отношение. Что здесь первично: негативное отношение к чёрному (на уровне физиологических реакций нервной системы человека) и ассоциация его с главным негативом в жизни человека - смертью или негативное отношение к смерти, с которой по каким-то причинам ассоциирован чёрный цвет, а потом уже негативное отношение к ЦО, - ответить сложно. Можно предположить второе, так как только в европейской культурной традиции чёрный ассоциируется со смертью. Кроме того, с чёрным связаны такие реакции, как бедность, боль, война, крах, неизвестность, которые одновременно указывают на негативное отношение испытуемых к данным понятиям (ЛСВ5), а с другой стороны, на мрачный и безрадостный характер данных явлений (ЛСВ6).
Таким образом, мы видим, что результаты проведенного нами ассоциативного эксперимента наглядно показывают специфику отражения культурного знания о чёрном цвете в сознании носителя языка. Чёрный цвет как таковой достаточно привлекателен эстетически (что подтверждается такими реакциями, как яркий, стильный, деловой), поэтому многие предметы одежды и быта имеют чёрный цвет, что придаёт им элегантность и внешнюю красоту. Сам цвет является неким идеалом, нельзя быть чернее чёрного, в результате зачастую предметам реального мира, не являющимся чёрными, чёрный цвет приписывают, доводя тем самым до идеала. Если же мы говорим о чёрном как о чём-то связанном с внутренним миром человека, то тут можно говорить о резко негативном отношении к чёрному, ассоциирующемуся со смертью, страданием, болью и т. д. Возможной причиной этого являются особые условия
формирования культурной среды европейцев, в ко -торой чёрный хоть и выглядел красиво, но ничто чёрное, например, нельзя было употребить в пищу. Как аналогию можно привести зубную пасту чёрного цвета: у большинства потребителей она вызывает негативную реакцию (паста как раз и раз-
работана для эксцентричного меньшинства) вплоть до физиологического отвращения, несмотря на то, что выглядит она достаточно красиво. То есть чёрный, отделённый от человека и не способный нанести ему вред, - хорошо, чёрный, связанный с человеком, - плохо.
Библиографический список
1. Василевич А.П. Языковая картина мира цвета. Методы исследования и прикладные аспекты: Диссертация. ...
доктора филол. наук. [Текст] / А.П. Василевич - М.: Институт языкознания РАН, 2003. - 95 с.
2. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание [Текст] / А. Вежбицкая. - М.: Русские словари, 1997. - 416 с.
3. Гуськова А.П., Сотин Б.В. Популярный словарь русского языка. Толково-энциклопедический (5 тыс. статей) [Текст] / А.П. Гуськова, Б.В. Сотин. - М.: АСТ-Пресс, 2003. - 888 с.
4. Ефремова Т.Ф. Большой современный толковый словарь русского языка. 2006 [Электронный ресурс] / Т.Ф. Ефремова. - 180 тыс. статей (к версии Lingvo 12).
5. Залевская А. А. Введение в психолингвистику [Текст] / А. А. Залевская. - М.: РГГУ, 1999. - 382 с.
6. Залевская А.А. Психолингвистические исследования: Слово. Текст : Избранные труды [Текст] / А.А. Залевская. -М.: Гнозис, 2005. - 543 с.
7. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии [Текст] / Б.Ф. Ломов. - М.: Наука, 1984. -444 с.
8. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка [Текст]: 80 тысяч слов и фразеологических выражений / С.И. Ожегов. - Издание 4-е, доп. - М.: ИТИ Технологии, 2007. - 944 с.
9. Светличная Т.Ю. Сравнительные лингвокультурные характеристики цветообозначения и цветовосприятия в английском и русском языках: Диссертация ... канд. филол. наук. [Текст] / Т.Ю. Светличная. - Пятигорск, 2003. - 186 с.
10. Фрумкина Р.М. Психолингвистика [Текст] / Р.М. Фрумкина. - М.: ACADEMIA, 2001. - 320 с.
11. Russell, B. Human knowledge: Its scope and limits [Техт] / B. Russel. - N.Y.: Simon and Schuster, 1948. - 524 p.
12. Sharifian, F. Distributed, emergent cultural cognition, conceptualisation, and language [Техт] // In R.M. Frank, R. Dirven, T. Ziemke, & E. Bernandez (eds.) Body, Language, and Mind (Vol. 2): Sociocultural Situatedness. - Berlin/ New York: Mouton de Gruyter, 2008. - P. 109-136.
E.A. TANYGINA
THE PROBLEM OF NAME AND KNOWLEDGE CORRELATION (ON THE BASIS OF RUSSIAN COLOUR TERM ЧЁРНЫЙ (BLACK))
The article deals with the problem of name and knowledge correlation from the standpoint of A.A. Zalevskaya’s conception of individual knowledge and Sharifian’s conception of distributed emergent cultural cognition. It gives the description of the image of Russian colour term чёрный (black) in the consciousness of the native bearers of modern Russian culture based on the results of the association experiment.
Key words: colour term, individual knowledge, cultural knowledge, linguistic consciousness, lexico-semantic variant, association.
