CC BY
17
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2010. № 4
Ю.Л. Сапожникова
ПРОБЛЕМА САМОИДЕНТИЧНОСТИ В ПОВЕСТВОВАНИЯХ ЧЕРНЫХ РАБОВ: Ф. ДУГЛАС И Г. ДЖЕЙКОБС
Статья посвящена сравнительному анализу двух произведений, принадлежащих к жанру " повествования черных рабов", - "Случаев из жизни девушки-рабыни, написанных ей самой" Гарриет Джейкобс и "Повествования о жизни Фредерика Дугласа, американского раба, написанного им самим" Фредерика Дугласа. Герой Ф. Дугласа конструирует свою идентичность как человека, основываясь на грамотности. Линда Брент, героиня Г. Джейкобс, формирует собственную идентичность под влиянием своей семьи, особенно женской ее части, и культурного наследия всей общины. Однако, несмотря на различия выбранных героями путей, оба произведения рисуют читателям способы борьбы за собственное достоинство.
Ключевые слова: афроамериканская литература, "Случаи из жизни девушки-рабыни, написанные ей самой" Гарриет Джейкобс, "Повествование о жизни Фредерика Дугласа, американского раба, написанное им самим" Фредерика Дугласа, идентичность, община, грамотность.
The article is dedicated to the comparative analysis of two slave narratives, namely, "Incidents in the Life of a Slave Girl Written by Herself" by H. Jacobs and "Narrative of the Life of Frederick Douglass, an American Slave Written by Himself" by F. Douglass. The character of F. Douglass constructs his own identity basing on literacy. Linda Brent, the character of H. Jacobs, forms her identity under the influence of her family, especially its female members, and the cultural legacy of the whole community. Nevertheless, despite the difference of the paths chosen by the characters both works depict to the readers means of struggle for human dignity.
Key words: African American literature, "Incidents in the Life of a Slave Girl Written by Herself" by H. Jacobs, "Narrative of the Life of Frederick Douglass, an American Slave Written by Himself" by F. Douglass, identity, community, literacy.
Первыми произведениями, которые заложили основу афроамери-канской литературы, стали повествования рабов. Это автобиографические повествования, рассказанные белым переписчикам-редакторам или написанные самими беглыми или освобожденными рабами. По определению Бернарда У. Белла, "повествования рабов - это описания (рабами) своего физического и психологического рабства
Сапожникова Юлия Львовна - канд. филол. наук, доц. кафедры английского языка Смоленского государственного университета; тел.: 8-910-710-72-08, e-mail: [email protected]
и свободы" ("slave narratives are the personal accounts of physical and psychological bondage and freedom"1) (пер. мой. - Ю.С.).
Чаще всего авторами подобного рода произведений становились мужчины, к эталонам этого жанра, например, относят книгу Ф. Дугласа "Повествование о жизни Фредерика Дугласа, американского раба, написанное им самим"2. Однако существует небольшое количество таких произведений, написанных женщинами. К ним принадлежат и "Случаи из жизни девушки-рабыни, написанные ей самой" Гарриет Джейкобс. В последнее время в США это произведение наряду с "Повествованием..." Ф. Дугласа рассматривают как главный образец жанра3.
В данной статье предприняты попытки проследить, как, несмотря на рабство, героям произведений удалось выстроить и сохранить собственную идентичность. Стоит отметить, что Ф. Дуглас наделяет своего героя собственным именем. Героиня произведения Гарриет Джейкобс зовется Линда Брент, так как писательница не решается дать ей свое имя из-за боязни публичности.
"Идентичность есть понимание того, кто ты и куда ты стремишься. В этом случае она строится на чувстве неразрывности прошло -го, настоящего и будущего. Конструировать свою идентичность означает координировать собственное мнение о себе с восприятием мнения других"4.
Среди различных источников самоидентификации самыми важными, по мнению С. Хантингтона, являются аскриптивные (данные нам от рождения: возраст, пол, кровное родство, расовая принадлежность и т.п.), культурные (языковая, национальная, религиозная, племенная и т.п. принадлежность), территориальные, политические (включающие и идеологию), экономические и социальные5.
Начнем с аскриптивных источников. Оба героя до шести лет жили с родственниками, а лишь затем начинали жить у хозяев. В случае с Фредериком это была бабушка, так как от матери его оторвали еще в младенчестве, отправив ее на дальнюю ферму; отцом же, по слухам, был его хозяин (что лишало его отца как такового), но он так никогда и не получил точных сведений об этом. У Линды до шести лет была полная семья: хотя оба родителя были рабами, они жили
1 Bell Bernard W. The Afro-American Novel and Its Tradition. Amherst, 1987. P. 28.
2 Olney J. "I Was Born": Slave Narratives, Their Status as Autobiography and as Literature // The Slave's Narrative / Ed. by Charles T. Davis, Henry L. Gates, Jr. Oxford; N.Y., 1985.
3 The Oxford Companion to African American Literature / Eds William L. Andrews, Frances Smith Foster, Trudier Harris. [Текст]. N.Y., 1997.
4 Calhoun C, LightD., Keller S. Sociology. 6th ed. N.Y., 1994. P. 140.
5 См.:Хантингтон С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности / Пер. с англ. А. Башкирова. М., 2004. С. 58-59.
в собственном доме, так как отец, умелый плотник, мог выкупать свое время и зарабатывать деньги для семьи.
Несмотря на то что мать Фредерика была оторвана от него, она не забывала о собственном ребенке, и, как только появлялся шанс, она всю ночь шла пешком к нему, чтобы только увидеть его:
"I never saw my mother, to know her as such, more than four or five times in my life; and each of these times was very short in duration, and at night. She was hired by a Mr. Stewart, who lived about twelve miles from my home. She made her journeys to see me in the night, travelling the whole distance on foot, after the performance of her day's work"6.
Мать Фредерика проводила с ним большую часть ночи, но уходила еще до того, как он просыпался, поэтому для него она навсегда оставалась лишь неким видением, полусном и не ассоциировалась у него с тем, что всегда ожидаешь от матери, - заботой и утешением. Неудивительно, что он практически не испытал никаких чувств, когда узнал о ее смерти, и на протяжении всего повествования мы больше не встречаем никаких упоминаний о ней:
"I do not recollect of ever seeing my mother by the light of day. She was with me in the night. She would lie down with me, and get me to sleep, but long before I waked she was gone. Very little communication ever took place between us. Death soon ended what little we could have while she lived... She was gone long before I knew any thing about it. Never having enjoyed, to any considerable extent, her soothing presence, her tender and watchful care, I received the tidings of her death with much the same emotions I should have probably felt at the death of a stranger"7.
Единственное, о чем мальчик, кажется, сожалеет в связи со смертью матери, - то, что она не успела сообщить ему о том, кто был его отцом:
"Called thus suddenly away, she left me without the slightest intimation of who my father was"8.
Даже если предположить, что ребенок не успел полюбить мать из-за столь редких встреч, то с бабушкой он жил все первые шесть лет, но и она, кажется, не оставила никакого следа в его душе, так как мы не видим ни рассказов о ее отношении к внуку, ни описаний уроков жизни, которыми она делилась с ребенком. Ф. Дуглас лишь скупо отмечает, что до переезда к хозяину на плантацию он жил с бабушкой:
"I had always lived with my grandmother on the outskirts of the plantation, where she was put to raise the children of the younger women"9.
6 Douglass Fr. Narrative of the Life of Frederick Douglass, an American Slave Written by Himself. N.Y., 2003. P. 18.
7 Ibidem.
8 Ibidem.
9 Ibid. P. 21.
Единственный раз, когда Ф. Дуглас опять мысленно возвращается к бабушке, он говорит не о своем к ней отношении, а о неблагодарности хозяев, которые оставили ее рабыней, несмотря на все то добро, которое она для них сделала.
Таким же простым упоминанием ограничивается он, когда говорит о собственных сестрах и брате, объясняя отсутствие всяких привязанностей между ними ранней разлукой с матерью:
"I had two sisters and one brother, that lived in the same house with me; but the early separation of us from our mother had well nigh blotted the fact of our relationship from our memories"10.
Таким образом, для Дугласа рабство стало экстремальной социальной ситуацией, которая лишила его множественных иден-тичностей, определяемых кровным родством, и наделила лишь одной - идентичностью раба.
В случае с героиней Г. Джейкобс ситуация другая. Она мало что помнит о матери, кроме того, что она благословила ее перед смертью, но та постоянно в ее мыслях:
"I had received my mother's blessing when she died; and in many an hour of tribulation I had seemed to hear her voice, sometimes chiding me, sometimes whispering loving words into my wounded heart"11.
Отец научил девочку главному, что нужно любому человеку, -быть свободной и не чувствовать себя чьей-то собственностью:
"My father... had more of the feelings of a freeman than is common among slaves. .My owners. thought he (father) had spoiled his children, by teaching them to feel that they were human beings"12.
Хотя девочка после смерти матери (начиная с шести лет) жила с хозяйкой, главную роль в ее становлении сыграла ее бабушка по материнской линии, которая была очень строга в вопросах морали и научила ее тому, как следует поступать, говорила о необходимости нравственной и духовной чистоты, соблюдения законов морали: ".the pure principles my grandmother had instilled"13. Она была для девочки не только строгим учителем, но и утешением, она заботилась о ней, как о собственном ребенке, и помогала во всех ситуациях:
"I was indebted to her for all my comforts, spiritual or temporal"14. Брат Линды, главной героини Г. Джейкобс, в рабстве мало чем мог помочь ей, но его любовь и поддержку она чувствовала всегда:
"Poor boy! He was powerless to defend me; but I saw the tears, which he vainly strove to keep back. This manifestation of feeling irritated the doctor"15.
10 Ibid. P. 37.
11 Jacobs H. Incidents in the Life of a Slave Girl Written by Herself. N.Y., 2005. P. 102-103.
12 Ibid. P. 15-16.
13 Ibid. P. 34.
14 Ibid. P. 17.
15 Ibid. P. 72.
На страницах книги постоянно всплывают все новые и новые родственники Линды, которые словом и делом пытаются научить ее жизни, оказать ей помощь и скрасить ее существование. Тетя Нэнси, тоже рабыня, работавшая в том же доме, что и сама девушка, во многих вопросах заменила ей мать и стала просто хорошим другом, под крылом которого она могла хотя бы на время укрыться от разных бед:
". as far as was in her power, she supplied a mother's place to us orphans. .The bond between us was very strong. .I should always remember her as the good friend who had been the comfort of my life. A word from her always strengthened me; and not me only. The whole family relied upon her judgment, and were guided by her advice"16.
Дядя Филипп также сочувствовал бедной девушке и никогда не бросал ее в беде:
"He (my uncle) received me as he always had done. O, how my heart smote me when I felt his tears on my burning cheeks"17.
Такие отношения в семье и сформировали Линду как личность, они помогли ей сконструировать собственную идентичность. Главное, к чему она стремилась, - быть достойной уважения родных, сохранить ту нравственную чистоту, которую так высоко ценили в их семье:
"I wanted to keep myself pure; and, under the most adverse circumstances, I tried hard to preserve my self-respect. - .it was a source of pride to her (grandmother) that I had not degraded myself, like most of the slaves. .Humble as were their circumstances, they (my relatives) had pride in my good character"18.
Ф. Дуглас же, по его собственному признанию, был лишен этих источников самоидентификации (кровное родство, возраст и т.п.). Даже его фамилия (которая, как известно, является показателем происхождения человека, его связи с предками и особенно с отцом) принадлежала родным матери, информацию об отце она не давала, как бы окончательно подтверждая отсутствие отца в его жизни и прерывание семейственности. Поэтому свою идентичность он искал не в общине, так как к своим сородичам он не питал никаких родственных чувств, а другие члены общины не являлись для него значимыми людьми. Он стал выстраивать личностную идентичность через определение своих индивидуальных свойств в сравнении с чертами других людей19. Мальчик считал себя отличным от других рабов, веря в то, что провидение на его стороне:
16 Ibid. P. 159.
17 Ibid. P. 71.
18 Ibid. P. 64, 66.
19 См.:ХотинецВ.Ю. Этническая идентичность и толерантность. Екатеринбург, 2002.
"I have ever regarded it as the first plain manifestation of that kind providence which has ever since attended me, and marked my life with so many favors. .There were a number of slave children that might have been sent from the plantation to Baltimore. There were those younger, those older, and those of the same age. I was chosen from among them all, and was the first, last, and only choice. .Regarding this event as a special interposition of divine Providence in my favor"2 .
Героиня Г. Джейкобс, наоборот, всячески подчеркивает то, что ничем не отличается от других рабынь, что в рабстве всем им уготована одинаковая доля:
"But why, thought I, did my relatives ever cherish hopes for me? What was there to save me from the usual fate of slave girls? Many more beautiful and more intelligent than I had experienced a similar fate, or a far worse one. How could they hope that I should escape?"21
И провидению Дугласа, которое охраняет его одного, она противопоставляет Бога как небесного отца всех людей и защитника беспомощных, еще раз подчеркивая свою связь с общиной, которая жила молитвами и верой в лучшее:
«.. .the heavenly Father, who "made of one blood all nations of men!" -.the God of the helpless. »22
Эти молитва к Богу и вера в лучшее (если не на земле, то на небе) закреплялись в песнях рабов, которые передавались из уст в уста и также являлись для общины источником самоописания и самовыражения, а также способом передачи культурной памяти:
Old Satan as one busy ole man;
He rolls dem blocks all in my way;
But Jesus it my bosom friend; He rolls dem blocks away.
If I had died when I was young,
Den bow my stam'ring tongue would Иауе sung;
But I am ole, and now I stand
A narrow chance for to tread dat heavenly land23.
Гарриет Джейкобс в своей книге постоянно цитирует песни рабов, подчеркивая еще и культурную связь с общиной.
Ф. Дуглас, напротив, хоть и говорит о песнях рабов, не приводит практически ни одной и замечает, что, даже будучи рабом, он не понимал этих песен:
".This they would sing, as a chorus, to words which to many would seem unmeaning jargon, but which, nevertheless, were full of meaning to themselves. .I did not, when a slave, understand the deep meaning of those rude and apparently incoherent songs"24 (выделено мной. - Ю.С.).
20 Douglass Fr. Op. cit. P. 39.
21 Jacobs H. Op. cit. P. 71.
22 Ibid. P. 53, 211.
23 Ibid. P. 81.
24 Douglass Fr. Op. cit. P. 25-26.
Поэтому и собственную идентичность он начинает осознавать и строить среди первых белых людей, которые отнеслись к нему по-человечески. Новая хозяйка, миссис Олд, стала обращаться с ним как с человеком, а не как с собственностью. А ее муж, мистер Олд, в разговоре с женой подсказал ребенку еще один способ избавиться от идентичности раба - научиться читать и писать. Таким образом, обретение грамотности становится для Фредерика способом превратиться из раба в человека, а идеалы белых - источником самоопределения:
".if you teach that nigger (speaking of myself) how to read, there would be no keeping him. It would forever unfit him to be a slave"25.
Научившись читать и писать, Фредерик еще отчетливее понял, что рабство способно уничтожить его человеческую сущность, что сохранить свои человеческие качества он сможет лишь на свободе: ".the dark night of slavery closed in upon me; and behold a man transformed into a brute!"26 (выделено мной. - Ю.С).
Хотя Линда Брент обретает свою идентичность в семье, в кругу родной общины, т.е., казалось бы, в рабстве, но, несмотря на него, она видит тщетность попыток сохранить свою целостность и уберечь ее от тлетворного влияния рабовладельческой системы, искажающей все понятия о том, что хорошо и что плохо.
Таким образом, оба героя, Фредерик и Линда, понимают, что побег - единственный способ остаться человеком и сохранить собственное достоинство. В случае с Линдой мысли о детях и забота о них подтолкнули ее к решению бороться за свободу, ведь если бы она и дальше оставалась рабыней, то у нее не было бы никаких прав на детей и хозяин мог бы делать с ними все, что заблагорассудится:
"I was dreaming of freedom again; more for my children's sake than my own. - .I could have made my escape alone; but it was more for my helpless children than for myself that I longed for freedom"27.
Фредерик хоть и собирался бежать с группой товарищей, но делал это не ради них, а ради того, чтобы избавиться наконец от идентичности раба: ведь не пытаться бежать означало принимать эту социальную роль:
".if we did not intend to move now, we had as well fold our arms, sit down, and acknowledge ourselves fit only to be slaves. This, none of us were prepared to acknowledge"28.
В сценах жизни у мистера Фрилэнда, когда замышлялся побег, Фредерик Дуглас стал подчеркивать наличие душевной и духовной связи с другими рабами - умными, благородными, смелыми людьми - употреблением местоимения "we". Это является показатель-
25 Ibid. P. 41.
26 Ibid. P. 63.
27 Jacobs H. Op. cit. P. 94, 102.
28 Douglass Fr. Op. cit. P. 79.
ным, ведь достаточно вспомнить, что в свою бытность рабом по сути (в собственном сознании) он отрицал наличие всяких душевных уз с родственниками и противопоставлял себя другим рабам. Однако даже среди этих ставших для него родных и любимых людей он стоял особняком: ведь именно он оставался духовным лидером всей группы и принимал всю ответственность на себя:
".those with whom I lived at Mr. Freeland's. I believe we would have died for each other. We never undertook to do any thing, of any importance, without a mutual consultation. ...We were one. - .Iprobably felt more anxious than the rest, because I was, by common consent, at the head of the whole affair. The responsibility of success or failure lay heavily upon me"29 (выделено мной. - Ю.С.).
Как выясняется, план побега был раскрыт из-за предательства одного из рабов. В дальнейшем, хоть Фредерик и говорит о своих новых друзьях (так как старые остались на плантации, а его отправили обратно в город) и о духовной близости с ними, свой побег он продумывает и реализовывает в одиночку:
"... I remained firm, and, according to my resolution, on the third day of September, 1838, I left my chains, and succeeded in reaching New York. How I did so, - what means I adopted, - what direction I traveled, and by what mode of conveyance, - I must leave unexplained."30 (выделено мной. - Ю.С.).
Г. Джейкобс, рассказывая о побеге своей героини, еще больше расширяет круг ее друзей, включая в него всех, кто помогал ей в попытке бежать. Сюда относится даже белая благодетельница, которая, несмотря на грозившую ей и ее семье опасность, достаточно долгое время укрывала девушку в своем доме, движимая чувством христианского милосердия и женской солидарности:
«God in his mercy raised up "a friend in need". <.> ".You must solemnly promise that my name shall never be mentioned. If such a thing should become known, it would ruin me and my family." . For that deed of Christian womanhood, may God forever bless her!»31
Затем на помощь, как и во всех других случаях, пришла семья самой Линды. Родные подготовили для нее укрытие в доме бабушки - крохотный чердак (9 футов длиной (274,32 см), 7 футов шириной (213,36 см) и в самой высокой части 3 фута высотой (91,44 см)). В этом убежище ей пришлось провести 7 долгих лет без возможности встать в полный рост, походить; в жару этот чердак прогревался так, что Линда начинала задыхаться, так как доступа свежего воздуха там не было, а зимой она замерзала. И дом, который долгое время был для нее убежищем от всех горестей и бед, становится тюрьмой:
29 Ibid. P. 76, 79.
30 Ibid. P. 92-93.
31 JacobsH. Op. cit. P. 112, 113.
".the last day I should ever spend under that dear, old sheltering roof! - In my prison I listened anxiously. - <.> a poor, blighted young creature, shut up in a living grave for years. - <.> I affirm that I lived in that little dismal hole, almost deprived of light and air <.> for nearly seven years"32.
При описании убежища героини автор чаще других использует слова "dungeon, cell", подчеркивая, что для раба считать себя человеком и соответственно отказываться совершать аморальные поступки, требуемые от него рабовладельцем, было преступлением, за которое раб должен был нести наказание, которое в ее случае свелось к такому заключению:
"With all my detestation of Dr. Flint, I could hardly wish him a worse punishment. than to suffer what I suffered. Yet the laws allowed him to be out in the free air, while I, guiltless of crime, was pent up here, as the only means of avoiding the cruelties the laws allowed him to inflict upon me!"33
Другой метафорой, которой пользуется Г. Джейкобс для описания убежища героини, было сравнение его с логовом или берлогой ("den"). Она меняет коннотацию метафор из мира животных, которые были одним из главных идеологических орудий рабства, приравнивавших рабов к зверям, выводя на первый план не отсутствие разума у этих существ, а, наоборот, их трикстерскую природу, способность сбежать от охотника и спрятаться от него, таким образом взяв над ним верх:
"Her dwelling was searched and watched, and that brought the patrols so near me that I was obliged to keep very close in my den. The hunters were somehow eluded."34
Благодаря помощи друзей Линде после семи лет заточения на чердаке удается бежать. Прощаясь с домом, она вспоминает не те муки, которые она там перенесла, практически став инвалидом из-за невозможности двигаться, а все то хорошее, что она испытала в этом доме, все то, что связывало ее с другими людьми и потому наполняло жизнь смыслом:
"Yet, even with the blessed prospect of freedom before me, I felt very sad at leaving forever that old homestead, where I had been sheltered so long by the dear old grandmother; where I had dreamed my first young dream of love; and where, after that had faded away, my children came to twine themselves so closely round my desolate heart"35.
Дуглас, описывая словом "home" дом хозяина, в котором он жил, не вкладывал в это название смысла "домашний очаг" и потому не испытывал никакой горечи от прощания с домом:
32 Ibid. P. 102, 147, 162, 163.
33 Ibid. P. 134.
34 Ibid. P. 164.
35 Ibid. P. 170-171.
97
7 ВМУ, лингвистика, № 4
"The ties that ordinarily bind children to their homes were all suspended in my case. I found no severe trial in my departure. My home was charmless; it was not home to me; on parting from it, I could not feel that I was leaving any thing which I could have enjoyed by staying. .I looked for home elsewhere, and was confident of finding none which I should relish less than the one which I was leaving"36.
Еще одним отличием Линды от Фредерика является то, что она всячески подчеркивает, что ее побег был совершен с помощью друзей, которые рисковали своей жизнью ради ее спасения:
"I clasped the hand of my good uncle, to whom I owed so much, and of Peter, the brave, generous friend who had volunteered to run such terrible risks to secure my safety. To this day I remember how his bright face beamed with joy, when he told me he had discovered a safe method for me to escape"37.
Всегда рассматривая себя как одну из общины, она была уверена в том, что с Божьей помощью она не останется одна и помощь придет даже в незнакомом городе:
"I had heard that the poor slave had many friends at the north. I trusted we should find some of them"38.
Так и происходит: темнокожий священник, Rev. J. Durham, помогает ей первое время; а когда она прибывает в Нью-Йорк, то встречается с целой группой рабынь, которые жили по соседству с ее бабушкой, а потом бежали на север. Они радовались ее бегству из рабства и праздновали, как будто это был один из самых счастливых дней в их жизни:
"Soon Sarah came with her mother. So there was quite a company of us, all from my grandmother's neighborhood. These friends gathered round me and questioned me eagerly. They laughed, they cried, and they shouted. They thanked God that I had got away from my persecutors and was safe on Long Island. It was a day of great excitement"39.
Фредерик же, наоборот, по прибытии в Нью-Йорк подавлен и несчастлив: его мучает одиночество. Казалось бы, после освобождения из ада рабства его должно было охватить невероятное ощущение счастья, но человек может почувствовать счастье, только когда ему есть с кем его разделить. А все те, кого он считал друзьями, остались далеко, а здесь он не мог довериться никому, так как привык не доверять непроверенным людям, даже принадлежавшим к одной с ним расе:
".I was again seized with a feeling of great insecurity and loneliness. .The loneliness overcame me. There I was in the midst ofthousands, and yet a perfect stranger; without home and without friends.'40
36 Douglass Fr. Op. cit. P. 37.
37 Jacobs H. Op. cit. P. 172.
38 Ibid. P. 176.
39 Ibid. P. 182.
40 Douglass Fr. Op. cit. P. 93.
Таким образом, в повествованиях рабов, написанных Ф. Дугласом и Г. Джейкобс, мы видим героев, которые проходят один и тот же путь - из рабства к свободе. В своем восприятии себя относительно других герои этих произведений отличаются друг от друга: Фредерик конструирует свою идентичность как человека, основываясь на грамотности, и благодаря своим приобретенным знаниям, а также мужеству и стойкости сам вырывается на свободу. Линда Брент, героиня Г. Джейкобс, формирует собственную идентичность под влиянием своей семьи и культурного наследия всей общины. Она борется за сохранение духовной целостности, но, обнаружив невозможность этого в рабстве, решается бежать ради своих детей, в чем ей помогают друзья и родные. Однако, несмотря на различия, оба произведения рисуют читателям способы борьбы за собственное достоинство.
Список литературы
Хантингтон С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности /
Пер. с англ. А. Башкирова. М., 2004. Хотинец В.Ю. Этническая идентичность и толерантность. Екатеринбург, 2002.
Bell Bernard W. The Afro-American Novel and Its Tradition. Amherst, 1987. Calhoun C, Light D, Keller S. Sociology. 6th ed. N.Y., 1994. Douglass Fr. Narrative of the Life of Frederick Douglass, an American Slave Written by Himself. N.Y., 2003. Jacobs H. Incidents in the Life of a Slave Girl Written by Herself. N.Y., 2005. Olney J. "I was born": Slave Narratives, Their Status as Autobiography and as Literature // The Slave's Narrative / Ed. by Charles T. Davis, Henry L. Gates, Jr. Oxford; N.Y., 1985. The Oxford Companion to African American Literature / Eds William L. Andrews, Frances Smith Foster, Trudier Harris. N.Y., 1997.
