CC BY
126
III. ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ МИРОВОЙ ПОЛИТИКИ
А.С. СЕМЧЕНКОВ, Р.Э. БАРАШ ПРОБЛЕМА РАЗДЕЛЕННЫХ НАРОДОВ В КОНТЕКСТЕ ТРАНСФОРМАЦИИ МИРОВОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА
С исторической точки зрения явление разделенных народов не редкость. Напротив, скорее редкостью представляется полное соответствие административных и государственных границ этнокультурным ареалам. Национальными - в том смысле, что их государственные границы совпадают с границами расселения конкретной этнической группы, а население отличает единая национальная культура, - по словам Уолкера Коннора, могут называться не более 10% государств1. При этом категория «разделенный народ» является одним из компонентов идеологии этнонационализма, преследующего утопическую цель соответствия этнических границ государствен-ным2. А конфликты, возникающие на основании самоопределения разделенных народов, оказываются не только самыми спекулятивными по сути, но и весьма кровопролитными в своих проявлениях
1 Connor W. Nation-building or nation-destroying? // World politics. - Bati-more: The John Hopkins univ. press, 1972. - N 24. - P. 319-355.
2 Диаспоры и разделенные народы на постсоветском пространстве: монография // Отв. ред. Гаджиев К., Соловьев Э. - М.: ИМЭМО РАН, 2006. - С. 10.
(например, проблема самоопределения курдов, тамилов, басков и косоваров)1.
В информационно-аналитическом дискурсе политологии термин «разделенные народы» распространен, однако, преимущественно в изданиях публицистического характера2. При этом как у российских, так и у зарубежных авторов отсутствует единое определение категории. Соответственно, отсутствуют и четкое определение характерных особенностей явления разделенных народов, оценка его влияния на политические процессы как общемирового, так регионального и локального характера. Такая ситуация обусловлена тем, что, несмотря на давнее возникновение теоретического конструкта, в своем эмпирическом проявлении прецеденты разделения народов не только не отличались однородностью, но их понимание часто менялось вследствие внешнеполитических изменений. В более конкретном смысле понимание сути явления разделенных народов эволюционировало по причине изменения базисных характеристик системы международных отношений.
Прежде чем обратиться к изучению эволюции проблемы разделенных народов, необходимо обозначить наиболее общее определение категории. Разделенный народ - это этническая группа, территория компактного проживания представителей которой разделена границами нескольких государств. При этом представители разделенного народа осознают себя единой общностью, стремятся к объединению своего этнического пространства в рамках собственного единого государственного образования. В качестве варианта своего институционального самоопределения представители разделенного народа могут выдвигать требование широких прав автономии (не претендуя на независимость). Представители разделенного народа часто формируют специфические механизмы сдер-
1 Не мешки ворочать / Хайруллин М., Павликова О., Джанаева Д., Ере-мян А. // Газета. - М., 2006. - № 49 от 23.03. - Режим доступа: М1р://%г№мг.1гипоу. сот/соп1еп1рЬр?ас1=8Ьо%гсоп1&М=1904
2 Затулин К. Русские - разделенный народ // Российская Федерация сегодня. -М., 2007. - № 14. - Режим доступа: Ы1р//%,ш%г.гш81а-11о11ау.ги/2007/по_14Л4_1юр1с_ 1.htm; Воссоединится ли разделенный народ? - Режим доступа: Шр://%'%'%г.оя'а11ю.ги/ 2006/12/05/vossoedimtsja_И_razdelermyj_narod; Глядя на Косово, гагаузы говорят: «Почему им можно, а нам нельзя? Мы ведь тоже разделенный народ!»: интервью Федора Ангели. - Режим доступа: http://www.volga-inform.ru/allnews/941428/
живания культурной дифференциации своих частей, расположенных по разные стороны от разделяющей границы.
По формальным признакам одним из самых ранних прецедентов явления разделенных народов можно считать Древнюю Грецию, где в середине I тыс. до н.э. существовало несколько городов-государств (полисов), население которых отличалось общеэллинским самосознанием1. На тот период, однако, разделенность не рассматривалась как проблема и, соответственно, отсутствовали попытки обосновать и реализовать стратегии объединения.
Впервые общественный интерес к проблеме разделенных народов возник в первой половине XIX в., когда после французской и американской революций в общественном сознании утвердилось понимание несоответствия государственных границ, установленных абсолютизмом, естественным границам проживания нации2. По словам Р. Суни, «распространяясь из Франции по миру, национализм приносил с собою требование политических прав на определенную территорию для отдельно взятой культурной общности» .
При этом к началу XIX в. государственными границами оказались «разделены» территории проживания целого ряда этнических групп. Так, в ходе освободительного движения греков против Османской империи и образования в 1821-1829 гг. независимого греческого государства возникает идея эносиса - борьбы греков в Фессалии, на Кипре, Крите и других островах за присоединение к Греции всех территорий, населенных греками4.
Свое теоретическое обоснование проблема разделенных народов впервые получила во второй половине XIX - начале XX в. (до начала Первой мировой войны). В этот период возникают зачатки ирредентистской идеологии и соответствующие политические организации. В частности, возникает националистическая идеология
1 Eleenberg V. Hellens // The Oxford classical dictionary / Care M.E.A. (ed.) -Oxford, 1953. - P. 411.
2 Сикевич З. Социология и психология национальных отношений. - СПб., 1999. - С. 29.
3 Суни Р. Империя как она есть: Имперский период в истории России, «национальная идентичность» и теория империи // Национализм в мировой истории / Под. ред. В.А.Тишкова, В.А. Шнирельнамана. - М.: Наука, 2007. - С. 68.
4 Селитренникова В., Иванова И. Кипрский узел конфликтных противоречий // Региональные конфликты в Азии и Северной Африке / Отв. ред. А.М. Хаза-нов, С.Н. Кузнецов, В.П. Панкратьев. - М., 1997. - С. 120.
объединения курдского народа, выразившаяся в стремление эмира Бодрхан-бея получить независимость от Турции (1840-е годы), в восстании Язбншера (1855), в походе шейха Убейдуллаха в Иран, в выдвижении лозунга создания курдского государства (1880)1. Тем не менее в этот период курдское освободительное движение еще не было консолидированным, борьба отличалась раздробленностью и стихийностью. Племенная верхушка курдов стремилась решать свои собственные задачи - образовывать независимые княжества и тем самым самостоятельно править. Вопрос о самоопределении народа в этот момент был второстепенен.
В это время возникают политические организации, ориентированные на создание независимой Басконии (на населенных басками территориях Испании и Франции)2. Именно в конце XIX - начале XX в. возникает противостояние Франции и Германии из-за областей Эльзас и Лотарингия. Необходимо отметить, что вплоть до 1944 г. идеи воссоединения Франции с дважды аннексированными Германией областями (в течение XX в.) оставалась одной из центральных идей внешней политики Франции.
В конце XIX в. был разделен Йемен: в 1839 г. англичане захватили Аден (будущую столицу Южного Йемена), а в 1849 г. Оттоманской империей была оккупирована Сана (будущая столица Северного Йемена). В начале XX в. была проведена граница, разделившая Йемен на Северный и Южный, а в 1918 г. Северный Йемен провозгласил свою независимость.
В конце XIX в. в Италии зародилось движение ирредентизма (получившее свое название от итальянского патриотического движения - «Italia Irredenta»). Конкретной целью ирредентистского движения (представленного широкой сетью организаций) было установление «естественных границ» Италии, присоединение некогда итальянских (но на тот момент входивших в другие государства) территорий Трентино, Триеста, Далматии, Истрии, Гориция, Тици-но, Ниццы, Корсики и Мальты. В июле 1878 г. в Риме состоялся митинг (возглавляемый Менотти Гарибальди - сыном Джузеппе
1 См., например: Лазарев М. Новые тенденции в курдском национализме // Национализм и фундаментализм на Ближнем Востоке: Материалы конференции. -М.: ИИИиБВ, 1999. - С. 65.
2 См., например: Волкова Г. Испания: демократия vs. терроризм // Космопо-лис. - М., 2003. - № 1(3). - С. 76-77.
Гарибальди), участники которого декларировали идею необходимости возвращения в состав Италии территории Трентино (причем итальянские власти с пониманием отнеслись к выступлению). Формат ирредентистских организаций («За освобожденную Италию» (Pro-Italia Irredenta); «Данте Алигьери» (Dante Alighieri); «Тренто и Триест» (Trento e Trieste); «За Родину» (Pro Patria) и др.) вплоть до конца века был примерно одинаков. Состоявшие преимущественно из представителей интеллигенции, относительно малочисленные, они преследовали вполне мирные и легальные цели. В целом классический итальянский ирредентизм отличался декларативным характером, и население не привлекала перспектива борьбы с Австрией и в еще меньшей степени с Францией за территории Ниццы и Корсики или с Британией за Мальту. Наиболее масштабным проектом итальянских ирредентистов стала подготовка в Триесте в 1882 г. заговора (впоследствии разоблаченного) с целью убийства императора Франца Иосифа. С их постепенной радикализацией ирредентистские организации были поставлены под контроль полиции и, в конце концов, с началом французской оккупации Туниса (в 1881 г.) прекратили свое существование. Последнее во многом было обусловлено кризисом в отношениях Франции и Италии и, как следствие, сближением последней с Австрией, Германией и Италией - и последующим складыванием Тройственного союза. Поэтому для антиавстрийского «Рисорджименто» приоритетными стали скорее претензии на Тренто и Венецию, нежели на юго-восточное побережье Франции1. Сотрудничество итальянского государства с Тройственным союзом (т.е. с Германией и Австро-Венгрией) ограничило возможности его территориальной экспансии границами Габсбургской империи.
К концу XIX в. проблема разделенных народов еще не получает пристального общественного внимания и остается скорее внутриполитической проблемой (хотя Османская и Персидская империи в это время уже используют курдов в качестве орудия борьбы за свои региональные интересы)2.
1 KallisA.A. Territory and expansionism in Italy and Germany, 1922-1945. - L.: Routledge, 2000. - P. 40-46.
2 Халфин Н. Борьба за Курдистан (Курдский вопрос в международных отношениях XIX в.). - М.: Наука, 1963.
Таким образом, на начальном этапе своего формирования проблема разделенных народов апеллировала главным образом к либерально-националистическим идеям - не территориальной экспансии, но праву населения на национальное самоопределение. Хотя в качестве центральной задачи декларировалось воссоединение этнически гомогенного, но территориально разделенного народа в единый политический союз или национальное государство, фактически идее ирредентизма (главным образом в случае итальянского и германского народов) удалось заполнить идеологический вакуум в Центральной и Восточной Европе и обозначить стремление к созданию сильного государства.
Национальные элиты государств, настроенных на восстановление своей исторической целостности, апеллировали к идеологии ирредентизма ввиду вполне прагматичных целей. Окруженные сильными соседями (Францией и Габсбургской империей в случае Италии, а также Российской империей - в случае Германии), государства вынуждены были проводить политику - в соответствии с планом К. Кавура и О. Бисмарка, - направленную на национальную унификацию. Причем, в конце концов, благодаря апелляции к тезису о необходимости объединения всех населенных итальянцами областей Италии удалось создать нацию-государство. Схожей была логика пангерманизма - право германского народа на объединение в единое государство признавалось не только националистическими, но и либеральными организациями. Вплоть до начала ХХ столетия идеология Lebensraum была весьма умеренной - экономические или территориальные притязания весьма удачно сочетались с принципом сохранения территориальной целостности со-седей1. Однако растущая нестабильность в Европе, прежде всего, вследствие начала Первой мировой войны и внутриблокового взаимодействия заставили «лидеров» движения за восстановление наций в их исторических границах - Италию и Германию - отказаться от идеологии ирредентизма как несовместимой со стратегическими задачами Тройственного союза2.
1 Boehm M.H. Europa irredenta: eine Einfihrung in das Nationalittenproblem der Gegenwart // Von Max Hildebert Boehm. - Berlin: Hobbing, 1923; Chazan N. Irredentism, separatism and nationalism / Chazan N. (ed.) Irredentism and international politics. - Boulder: Lynne Rienner publ., 1991. - P. 1-8.
2 Chazan N. Ibid.
Следующий этап в развитии проблемы разделенных народов приходится на 1920-1930-е годы. После Первой мировой войны происходит распад Российской, Турецкой и Австро-Венгерской империй и, как следствие, увеличивается число разделенных новыми государственными границами этнических групп. «Четырнадцать пунктов» Вудро Вильсона сделали возможным возникновение нового витка претензий на восстановление разделенных народов. Отсутствие единого международного арбитра, а также стремление стран-победительниц «наказать» побежденных усугубили ситуацию. Территориальные претензии возникших государств удовлетворялись, в первую очередь, за счет государств, проигравших в Первой мировой войне. Однако в силу невозможности определения в Центральной и Восточной Европе «чистых» этнических границ решение проблемы разделенных народов стало фактически инструментом реализации политики экспансионизма. В это время вопрос разделенных народов становится важным элементом системы международных отношений.
После Первой мировой войны одним из ключевых элементов противоборства великих держав стал «курдский вопрос». Благодаря его использованию Лондону удается установить влияние на Ближнем Востоке и противостоять восстановлению турецкого господства в Ираке1. В свою очередь, советская дипломатия использовала «курдскую проблему» для противодействия английскому влиянию на Ближнем и Среднем Востоке, для «политического шантажа» правящих режимов Ирана и Турции2. Несмотря на формальные попытки мирового сообщества легитимизировать права меньшинств, в первой четверти XX в. мировые державы использовали карту национальных меньшинств - и в частности разделенных народов -главным образом в пропагандистских целях, а также для укрепления собственных позиций. Так, после Первой мировой войны был подписан Севрский мирный договор, целый раздел которого (ст. 62, 63, 64) был посвящен Курдистану. В статье 62 Севрского дого-
1 Лазарев М. Империализм и курдский вопрос (1917-1923). - М.: Наука, 1989. - С. 202.
2 См., например: Генис В. Красная Персия. - М.: МНПИ, 2000; БалашовЮ. Судьбы разделенных народов и ближневосточная политика Коминтерна в 1920-х гг. // VII чтения памяти профессора Н.П. Соколова. - Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 2000.
вора говорилось о подготовке «местной автономии» для Северного Курдистана (турецкая часть Курдистана). Эта подготовка поручалась Великобритании, Франции и Италии. Но в договоре не уточнялись ни рамки автономии, ни ее правовой статус, не оговаривался статус юго-западных районов Курдистана, захваченных после Первой мировой войны Францией, или иранского Курдистана, где курды вели освободительную борьбу.
При подписании Севрского договора Франция, Великобритания и Италия заключили секретное соглашение о разделе сфер влияния в Курдистане и совместной эксплуатации железных до-рог1. Между Францией и Турцией после Первой мировой войны развернулась борьба за Юго-Западный Курдистан. Франция пыталась присоединить эти территории к зависимой от нее Сирии. 9 мая 1921 г. было подписано франко-турецкое соглашение Бриана - Бе-жира, а 20 октября - Анкарское соглашение, по которому небольшая часть Юго-Западного Курдистана (Аль-Джазира и Джабель аль-Акрад) была присоединена к французской Сирии. Активизация освободительной борьбы курдов обусловила сотрудничество Франции и кемалистской Турции, результатом чего стал новый антикурдский договор от 30 мая 1926 г., подтверждавший разделение Юго-Западного Курдистана между Турцией и Францией. Таким образом, несмотря на пристальное внимание к «курдскому вопросу» на официальном уровне, фактического права на самоопределение курды не получили. Наличие отдельных статей, посвященных «курдскому вопросу» в Севрском договоре, а также включение «курдского вопроса» в повестку дня Севрской конференции объясняется стремлением держав-победительниц, с одной стороны, контролировать подъем освободительного движения курдов, а с другой - укрепить свои позиции за счет бывшей Османской империи. Впрочем, благодаря Севрскому договору (который так и не вступил в силу) «курдская проблема» получила международное признание.
Разделение в результате распада Австро-Венгрии немецкого и венгерского этносов, создание независимой Польши, в том числе на части территорий бывшей Германской империи, не только по-
1 Hurewitz J.C. Diplomacy in the Near Middle East: Document record (19141956). - Princeton: A documentary record: Van Nostrand, 1956. - Vol. 2. - P. 87-88.
ставили под сомнение справедливость государственных границ, но и поколебали стабильность всей Версальской системы1.
Экспансионистские амбиции Германии в это время были направлены на возвращение населенных этническими немцами территорий Польши и Чехословакии. К традиционным германским претензиям на территории, принадлежавшие некогда Российской и Габсбургской империям, прибавилось стремление включить в состав государства этнических немцев, проживавших на территориях, входивших в состав Франции, Польши, Чехословакии и Балтийских государств. С крушением империи Габсбургов появился проект alldeutsche («всегерманского» - нем.) Германо-Австрийского союза, надежду на создание которого некогда «похоронил» Версальский мир2. Наконец, вследствие того, что северные границы Италии оказались «отодвинуты» до перевала Бреннер (Альпы), многочисленное германоговорящее меньшинство Южного Тироля оказалось частью итальянского государства (что также ставило вопрос о возможности вхождения Южного Тироля в состав Германии).
Невзирая на частные различия, попытки воссоединения разделенного народа связывались с задачей реализации утопической мечты о создании идеальной Родины. Ирредентистские притязания не случайно выдвигались такими странами, как Германия, Италия, Венгрия, Греция, Румыния, Болгария и Литва, но отсутствовали во Франции, Испании и Великобритании. Возникновение ирредентистских амбиций предполагало, что процесс формирования национального государства не окончен - ввиду невозможности реализовать права представителей определенного этноса на территорию их исторического проживания. Такое несоответствие, очевидное в случае государства, где этнический компонент предшествовал развитию гражданской культуры, ставило во главу угла территориальную составляющую националистического дискурса и апеллировало к идеальной Родине.
В частности, Венгрия стремилась вернуть утерянные в результате подписания летом 1920 г. в Трианоне мирного договора территорию и проживающее на ней население. Хотя восстановление страны в границах Святой Короны можно рассматривать в ка-
1 Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. - М., 2000. - С. 82, 89.
2 Meyer H.C. Mitteleuropa in German thought and action, 1815-1945. - Temperle: The Hague, 1955. - P. 291-297.
честве вполне объяснимой и естественной стратегии руководства, по мнению ряда историков, в межвоенный период амбиции Венгрии были аналогичны германским1. Фактически к концу 1930-х годов Венгрия - будучи одной из стран Оси Силы - смогла реализовать свои территориальные амбиции в отношении исторических территорий Венгерского королевства2.
Странам, вышедшим из Первой мировой войны (Германия и Венгрия лишились значительной части своих территорий, а Италия, напротив, расширила традиционные ирредентистские требования), в той или иной степени было свойственно недовольство территориальным статус-кво, установленным Версальским договором. Италия, несмотря на свое формальное членство в Антанте, была недовольна невозможностью получить Далматию, а также включить в состав Италии территорию Фиумэ (что было подвергнуто критике со стороны как националистов АНИ (Ассоциация националистов Италии, Итальянская националистическая ассоциация), так и самого Муссолини)3.
По мнению ряда исследователей, Венгрия в межвоенный период представляла собой «неофеодальную государственную структуру». Руководство Венгрии апеллировало к необходимости возврата утерянных территорий и населения, стремясь таким образом преодолеть внутриполитическое центробежное движение, сделав менее значимым социальные и экономические проблемы, и объединить венгерскую нацию4.
1 Исследование Джека Снайдера по тематике Германии «Германия и модель позднего развития» подтверждает выводы Ротшильда. Д. Снайдер доказывает, что политика Германии в межвоенный период была обусловлена типом политической системы: Snyder J. Myths of empires. Domestic politics and international ambitions. - N.Y.: Cornell univ. press, 1991. - P. 66-111.
2 Hungarian foreign policy, 1919-1945 / Karanai K., Imredy B., Teleki P., Ju-hazs G. - Budapest: Akademiai kiado, 1979.
3 GrandA.J. The Italian nationalist association and the rise of fascism // Italy. -Lincoln; L., 1978. - 105 ff; Gaeta F. «L'Associazione nazionalista Italiana» / E. Gentile (ed.) // L'Italia giolittiana. La storia e la critica. - Rome; Bari, 1977. - P. 253-68. On D'Annunzio's fiume expedition see M.A. Ledeen, The First Duce. D'Annunzio at Fiume. - Baltimore: The John Hopkins univ. press, 1977.
4 Tokes R. Bela Kun and Hungarian Soviet Republic. - N.Y.: Praeger publishers,
1967.
Ирредентизм использовался главным образом для поддержания венгерским правительством ощущения правильности проводимой государственной политики. Каждое из венгерских правительств, от Советского в 1919 г. и до ультраправого в 1920 г., было вынуждено бороться с серьезными внутренними проблемами, препятствующими нормальному развитию Венгрии. К целям воссоединения разделенного народа Венгрия апеллировала всякий раз, когда решение внутриполитических проблем представлялось затруднительным или существовала внешнеполитическая угроза. Хотя венгерские лидеры декларировали необходимость пересмотра государственных границ, данное требование находилось где-то между задачами внутренней и внешней политики1. Ирредентистские требования венгерского правительства - в ситуации международной неопределенности конца 1930-х годов - можно расценивать как реализацию возможности, которую представители венгерской политической элиты не могли упустить.
В результате мира в Трианоне возникло государство, которое впервые в своей истории было этнически гомогенным - состоящим более чем на 90% из этнических мадьяр. Однако за этнической гомогенностью скрывался серьезный внутренний раскол, и объясняя политику Венгрии в межвоенный период, необходимо учитывать это внутреннее разделение. Межвоенная Венгрия была разделена по классовому и политическому принципам2. Стремление элит к собиранию территорий проживания разделенного народа было связано с необходимостью найти национальную идеологию, позволившую бы мобилизовать и объединить общество. По словам историков, посещавших страну в середине 1800-х годов, население Венгрии состояло из представителей целого ряда наций, социальных классов и религиозных групп, настроенных скорее против империи Габсбургов, чем друг против друга. При этом у населения Венгрии не было об-
1 Janos A.C. The politics of backwardness in Hungary, 1825-1945. - Princeton: Princeton univ. press, 1982.
2 Mocsy I. The effects of World War I. The uprooted: Hungarian refugees and their impact on Hungarian domestic politics, 1918-1921. - N.Y.: Brooklyn college press, 1983. - P. 1-6.
щих интересов - за столетия, прожитые вместе, представители различных групп так и не превратились в единый народ1.
Таким образом, венгерская нация к концу Первой мировой войны переживала серьезный кризис идентичности. Границы Венгрии определялись не языковой принадлежностью или кровнородственными связями, но территорией и классовой структурой2. До начала XIII в. термин natio в Венгрии обозначал привилегированное сообщество, а к XVI в. стал обозначать право собственников на конкретную территорию. Понимание венгерской нации как олицетворения дворянских земель и традиций, а не конкретной группы людей, объединенных общим языком и культурой, существовало вплоть до XX в. (в отличие от Западной Европы, где дворянство было потеснено буржуазией, в Венгрии дворянство оставалось могущественным и многочисленным классом).
Поскольку послевоенная реорганизация Центральной и Восточной Европы в соответствии с национальным принципом (как того требовала западная модель демократии) не могла быть достигнута только уничтожением Австро-Венгерской монархии, мировым сообществом осознавалась важность создания Венгерского государства, но не ввиду необходимости самоопределения венгерского народа, а потому, что создание венгерского государства являлось важным аспектом послевоенного устройства.
На мирной конференции в Париже 18 января 1919 г. вопрос о территориальном разделе Венгрии не обсуждался, но на неофициальном уровне принадлежащие Венгрии территории были распределены. Ранее - в секретном договоре от 18 августа 1915 г. - Великобритания, Франция и Россия обещали передать Сербии территории Боснии, Герцеговины, части Долматии, Славонии и Хорватии, а также части Венгрии, населенные южными славянами или смешанным населением. В секретном соглашении, заключенном с Румынией в августе 1916 г., Великобритания, Франция, Россия и Италия обещали передать ей румынскую Трансильванию, территории Партиум, Буковина и Добруджа. Обещание территории Банат Румынии привело к конфликту с Югославией (также претендующей на данные территории). Правительство Чехословакии в
1 Fenyes L. Revisionist Hungary. Part II: The Hungarian people accuses. - Miami Beach: Romanian history studies, 1988.
2 Mocsy I.L. Ibid. - P. 69.
иммиграции (Т. Масарик и Э. Бенеш) не участвовало в секретном соглашении, однако в последние месяцы войны участники Антанты, признав Чехословакию своим союзником, согласились с ее правом на самоопределение «в исторических границах ее территорий». Подобная формулировка противоречила действительности - на территориях Богемии и Моравии исторически, действительно, проживали чехи, но никогда не жили словаки1.
Таким образом, к концу войны великие державы намеревались исполнить свои обещания времен войны в части, касающейся судьбы разделенных народов, однако исключительно в той степени, в которой они согласовывались с их интересами в послевоенном кон-тексте2. При этом представители руководства различных стран по-разному представляли себе свои интересы, особенно в дунайском регионе. У США в дунайском регионе не было ни экономических, ни политических интересов, что обусловило весьма благожелательную позицию американцев по отношению, например, к амбициям Венгрии в регионе . В свою очередь, несмотря на поддержку главой британской делегации Ллойдом Джорджем вектора американской политики, Министерство иностранных дел Великобритании стремилось сохранить традиционный баланс сил, предотвращая усиление Францией влияния на европейский континент4.
Будучи в оппозиции к США, Британия и Франция поддерживали любую антивенгерскую инициативу. А Италия, например, стремилась интегрировать Венгрию в сферу своего влияния, но поскольку ее позиции в системе сил Антанты были слабы, итальянская политика в дунайском регионе была менее последовательной, чем французская5. Учитывая столь прагматичное отношение евро-
1 Wandycz. P.S. France and her eastern allies, 1919-1925. French-Czechoslovak-Polish relations from the Paris peace conference to Locarno. - Minneapolis: Univ. of Minnesota press, 1962. - P. 14-15; Vondracek F.J. The foreign policy of Czechoslovakia, 1918-1935. - N.Y.: Columbia univ. press, 1937.
2 Wandycz. P.S. Ibid. - P. 376-77.
3 Mamatey V.S. The United States and East Central Europe, 1914-1918: A study in Wilsonian diplomacy and propaganda. - Princeton: Princeton univ. press, 1957.
4 Edwards J.H. Political and strategic interests of the United Kingdom: An Outline. - L.; Oxford univ. press, 1939. - P. 9, 24, 73; Chastenet J. Les annees d'illusions, 1918-1931. - Paris: Hachette, 1960. - P. 41.
5 Macartney M.H., Cremona P. Italy's foreign and colonial policy, 1914-1937. -L.: Oxford univ. press. - P. 121, 196, 198, 208; Macartney C.A. Hungary and her suc-
пейских держав к Венгрии, не кажется удивительным, что послевоенное правительство М. Карольи четко декларировало в своей внешней политике ориентацию на вильсоновские принципы национального самоопределения.
С окончанием Первой мировой войны вопрос национального самоопределения разделенных народов получил официальное признание (вместе с признанием прав малых народов). Формально вопрос актуализировался во внешней политике великих держав с окончанием Первой мировой войны (призыв к объединению польских земель в рамках Российского государства - манифест от 15 августа 1914 г.; вооружение немцами ирландцев, финнов и фламандцев и поддержка ими сепаратистских националистических движений; вооружение сербов, чехов, поляков, словаков со стороны государств Антанты для борьбы под лозунгами национальной независимости против австро-германского блока и т.п.)1.
Процесс формирования общеевропейской стратегии взаимодействия с меньшинствами получил отражение в официальных документах ряда международных организаций. Например, международным Бюро национальностей Конференции национальностей, собиравшейся в Париже в 1915 г. и Лозанне в 1915 г., был разработан Проект декларации прав национальностей. В соответствии с этим документом, народы Европы получали право на образование федерального или унитарного государства, а проживающие на их территориях национальные меньшинства - право на местную, муниципальную, учебно-культурную и религиозную автономию2. Аналогичное предложение содержалось в 4-м пункте программы,
cessors: The treaty of Trianon and its consequences, 1917-1937. - L.; N.Y.: Oxford univ. press, 1937; Fischer L. The soviets in world affairs: A history of the relations between the Soviet Union and the rest of the world, 1917-1929. - Princeton: Princeton univ. press, 1951.
1 Mair L.P. The protection of minorities: the working and scope of the minorities treaties under the League of Nations. - L.: Christopher's, 1928; Stone J. International guarantees of minority rights. Procedure of the council of the League of Nations in theory and practice. - L.: Oxford univ. press, 1932.
2 Macartney C.A. National states and national minorities. - L.: Oxford univ. press, 1934. - P. 214.
предложенной советской делегацией на первом заседании Брест-Литовской мирной конференции1.
Непосредственно в Уставе Лиги Наций положения о национальных меньшинствах отсутствовали, но обязательства государств по отношению к национальным меньшинствам (проживающим на их территории) были закреплены специальными резолюциями Совета в каждом отдельном случае (за исключение Польско-Данцигской конвенции, в отношении которой такая резолюция принята не была, хотя одна из статей конвенции признавала юрисдикцию Лиги Наций). Некоторые двусторонние соглашения, инициированные Лигой Наций, носили однонаправленный характер. Например, договор о Верхней Силезии, оговаривавший права проживающих на ее территории поляков (15 мая 1922 г.), заключенный между Польшей и Германией, возлагал обязательства только на Германию. По существу односторонними были и Австро-Чехословацкий договор от 7 июня 1920 г., и Польско-Чехословацкий договор от 23 апреля 1925 г.
Впоследствии соглашением между Финляндией и Швецией, заключенным 27 июля 1921 г., гарантировалось право на автономию для Аландских островов (Финляндия обязалась ввести закон об автономии для предоставления гарантий шведскому меньшинству иметь образование на родном языке).
И хотя в рамках Версальского договора были приняты специальные соглашения о защите прав меньшинств, они не устраняли главную слабость вильсоновского понятия самоопределения - вопрос о том, чье именно право на самоопределение будет решающим в новых государствах. Политические элиты наций, представляющих большинство населения, попытались ответить на этот вопрос по-своему, ограничивая права и влияние меньшинств. А если учитывать то мощное влияние, которое оказали на идеологию национализма как господствующей, так и подчиненной нации расовые теории, то этнический конфликт оказывался неизбежным следствием.
1 «По отношению к территориям, на которых обитает несколько национальностей, право меньшинства ограждается специальными законами, обеспечивающими ему национально-культурную самостоятельность и, при наличии фактической к тому возможности, административную автономию»: Ключников Ю., Сабанин А. Международная политика Новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. - М.: Литиздат НКИД, 1929. - Ч. 2. - С. 103.
Межвоенный период в развитии проблемы разделенных народов от предыдущего периода отличал ряд факторов. С одной стороны, претензии ряда национальных государств на исторические территории являлись основным способом «противодействия» постулатам Версальского договора, поскольку позволяли удачно использовать апелляцию к национальности. Такая апелляция использовалась в целях оправдания выборочной необходимости принципа самоопределения в ходе перекройки после Первой мировой войны европейских границ. В таком смысле декларирование необходимости решения вопроса разделенных народов служило удобным, причем легальным оправданием территориальных притязаний. С другой стороны, ирредентизм был, пожалуй, единственным доступным способом легитимации континентальных (не колониальных) территориальных притязаний. Последнее обстоятельство окажется особенно важным для анализа будущей фашистской внешней политики как Италии, так и Германии.
Собственно, к концу первой четверти XX в. Италия и Германия имели четкое представление о своих геополитических целях. Италия нуждалась в г. Фиуме (теперь - Риека) как порте стратегического назначения в Адриатике, а также Мальте и Корсике - для контроля на Средиземноморье, т.е. конечной целью являлось стремление укрепить свои геополитические позиции1. Аналогичной была логика Гитлера, стремящегося получить контроль над Польским коридором и собрать воедино западные и восточные немецкие территории, а также отвоевать у России Lebensraum («жизненное пространство»)2.
К началу Второй мировой войны проблема возвращения исторических территорий «вплеталась» (во всяком случае, в политике Италии и Германии) в общий геополитический контекст фашистского экспансионизма, и в силу этого апелляция к ее решению была весьма выборочной. Вместо апелляции к первостепенной значимости населения фашистский ирредентизм сосредоточил свое внимание на территориальном факторе, став «разменной монетой» в деле
1 Kallis A.A. Territory and expansionism in Italy and Germany, 1922-1945. - L.: Routledge, 2000. - P. 49-55.
2 Польский коридор («Данцигский коридор») - в литературе - название полосы земли, полученной Польшей по Версальскому мирному договору 1919 г. и дававшей ей доступ к Балтийскому морю.
легитимации широкомасштабных экспансионистских планов. Таким образом, можно констатировать, что в период между мировыми войнами в содержании проблемы разделенных народов произошли определенные изменения, - приоритет консолидации нации сменился первостепенностью задачи объединения географической территории и восстановления исторической справедливости.
Более того, послевоенные мирные договора политизировали вопрос «невозвращенных» земель. Межвоенный ирредентизм претендовал не просто на этнически родственное население, не вошедшее в состав единого Итальянского или Германского государств, но включал в «поле своего интереса» народы и территории, переданные, согласно послевоенному мироустройству, другим государствам. Политическое противостояние между националистами концептуализировало содержание категории «ирредентизм», добавив в него черты международного противоборства и увеличив, таким образом, число потенциальных территориальных споров.
А. Гитлер и Б. Муссолини, очевидно, понимали необходимость союзников в деле осуществления своих реваншистских планов. В случае реализации задач ирредентизма Италия и, особенно, Германия оказались бы вовлечены в военное противостояние практически со всеми европейскими государствами. Поэтому аргументы в пользу ирредентизма использовались Муссолини и Гитлером выборочно. Так, итальянский руководитель сосредоточил свое внимание на итало-югославском споре по поводу города Фиуме, а также на вопросе о независимости Австрии (последнее гарантировало бы невозможность немецкого присутствия в Бреннере)1. При этом ирредентистским претензиям на Мальту и Корсику Муссолини на некоторое время предпочел возможность контроля над Адриатикой и стабильность на северных рубежах страны.
Немецкий ирредентизм также отличался определенной «избирательностью», однако был в большей степени детерминирован сложившимся соотношением мировых политических сил. В преддверии Второй мировой войны пропаганда идеи возвращения не-
1 Бреннер (горный перевал в Альпах) интересовал Италию прежде всего из стратегических соображений. Альпы у перевала Бреннер являются важным природным барьером. Кроме того, итальянцы полагали, что перевал Бреннер в Альпах является своеобразной природной границей, продолжая водораздел между ареалами Черноморья и Адриатики.
мецких территорий, незаконно полученных Габсбургской и Российской империями, стала важным элементом распространения пангерманизма.
После окончания Первой мировой войны Австрия превратилась в гомогенное германоговорящее государство, а населенные немцами Судеты стали частью Чехословакии - государства, формально находящегося под протекторатом Франции1. Впоследствии консервативная немецкая дипломатия, а также руководство рейхсвера продолжали рассматривать вариант присоединения Австрии как относительно реальный, в то время как претензии на Судеты постепенно прекратились - просто потому, что отделение территории Судет поколебало бы суверенитет Чехословакии. Здесь еще раз проявился «избирательный характер» ирредентизма после окончания Первой мировой войны. В качестве целей, в частности, гитлеровского ирредентизма обозначались не столько некогда немецкие территории или территории проживания немцев, сколько земли, присоединение которых представлялось не просто возможным, но и в какой-то степени справедливым.
Такая прагматизация проблемы разделенных народов стала очевидной в 1936-1937 гг., когда Австрия и Чехословакия фактически превратились во внешнеполитическую «цель» Германии. Их важность для Германии была обусловлена, в первую очередь, экономическим и оборонным потенциалом территорий, и именно материальная заинтересованность определила ирредентистские настроения Германии.
Некая «искусственность» пангерманистских претензий с очевидностью проявилась, в первую очередь, в факте отказа Германии от ирредентистских претензий на Эльзас и Южный Тироль (бывший частью Италии). Германоговорящие меньшинства, проживавшие на данных территориях, традиционно рассматривались в качестве неотъемлемой части будущего великого «общегерманского государства в сердце Европы». Отношение к данным территориям с очевидностью демонстрирует, что немецкий ирредентизм как внешнеполитическая стратегия накануне Второй мировой войны уступил место элемен-
1 Perman D. The shaping of the Czechoslovak state. Diplomatic history of the Boundaries of Czechoslovakia, 1914-1920. - Leiden: E.J. Brill, 1962. - P. 67; StadlerK.S. The birth of the Austrian Republic, 1918-1932. - Leiden: A.V. Sijthof, 1966. - P. 46.
тарным экспансионистским планам. Регион Эльзаса стратегически не был важен для воплощения на Востоке концепции Lebensraum («жизненного пространства»), чем и объясняется некоторое безразличие Гитлера к судьбе упомянутого меньшинства, особенно в сравнении с активным интересом первого к положению немцев в Центральной и Восточной Европе1.
Второй пример - пример немцев Южного Тироля - в еще большей степени иллюстрирует степень превращения ирредентистской риторики в инструмент политической манипуляции. В целом от судьбы Южного Тироля зависела стабильность итало-германских отношений, и Гитлер оказался перед непростой дилеммой: придерживаться принципов пангерманизма ценой дружбы с Италией или же жертвовать «священными принципами» создания всегерманского государства ради итало-германского союза2.
Таким образом, с крушением империи Габсбургов появился проект alldeutsche («всегерманского» - нем.) Германо-Австрийского союза, надежду на создание которого некогда «похоронил» Версальский мир3. Именно в этот период политическая элита Германии артикулирует задачу объединения Австрии и Германии (двух немецких государств, возникших после распада Австро-Венгрии), а также присоединения территории судетских немцев (несмотря на отличие разговорного языка судетских немцев от литературного немецкого). Это стало лейтмотивом внешнеполитической стратегии Германии на протяжении всех 30-х годов и привело в конечном итоге к аншлюсу Австрии, захвату Чехословакии и последующему наступлению в Юго-Восточной Европе и на Балканах.
В свою очередь Греция после подписания Севрского мирного договора (1920) отказалась от своих ирредентистских амбиций, не-
Сегодня эльзасцев отличает весьма своеобразная культурная идентичность, не сводимая к французской или германской и сопротивляющаяся политической, культурной и религиозной ассимиляции со стороны обеих стран: Toscano M. Alto Adige-South Tyrol: Italy's frontier with the German world. - Baltimore: Johns Hopkins univ. press, 1975. - P. 1-15; AlcockA.E. The history of the South Tyrol question. - L.: Michael Joseph, 1970. - P. 19-45; De Felice R. Il problema dell'Alto Adige nei rapporti italo-tedeschi dall'Anschluss alla fine della seconda guerra mondiale. - Bologna: Il Mulino, 1973. - Ch. 1.
2 Schubert G. Anfonge nationalsozialistischer Aussenpolitik. - Koln, 1963. -S. 76-81.
3 MeyerH.C. Ibid. - P. 291-297.
смотря на то, что фактически реализовала свои планы по созданию Большой Греции по обеим сторонам Эгейского моря (расположенной на двух континентах и омываемой тремя морями). В ходе Балканских войн 1912-1913 гг. Греции удалось реализовать свои притязания на территории Македонии и Фракии - за счет Оттоманской империи и Болгарии, а экспансия на восточное побережье Эгейского моря в 1920-1921 гг. воскресила «мегали идею», предполагавшую возрождение Византийской империи и аннексию Константи-нополя1.
Тем не менее разрушительное поражение Вооруженных сил Греции в 1922 г., нанесенное турецкими войсками под руководством Мустафы Кемаля (Ататюрка), уход греков из Малой Азии и Восточной Фракии нанесли смертельный удар по идее Великой Греции. Затем последовал период интроверсии, когда центральным местом в политике Греции было решение внутренних проблем, обусловленных наплывом беженцев из Малой Азии. В целом «мегали идея» отличалась утопичным видением прошлого и должна была служить общегражданской интеграции.
Причиной отказа Греции от идеи создания Великой Родины стала ориентация на поиск механизмов обеспечения внешнеполитической безопасности - в частности, ввиду стремления фашистской Италии доминировать в Средиземноморье (тревожащим свидетельством чего явилась оккупация Корфу в 1923 г.). Когда генерал Метаксас в августе 1936 г. захватил власть и установил «тоталитарный» (по его словам) режим, он подчеркнул намерение сохранить греческое государство в тех границах, в которых оно существовало на тот период. На тот момент «мегали идея» использовалась исключительно в качестве идейного обоснования духовного возрождения страны: Иоаннис Метаксас апеллировал к истории Византийской империи (фактически - к теократии) для того, чтобы оправдать преемственность культурного наследия Византии (и, тем самым, определенное превосходство)2.
1 Smith M.L. Ionian vision: Greece in Asia Minor, 1919-1922. - L.: Hurst & co.,
1998.
2 Linardatos S. I tetarti Avgoustou, Politikes kai Logotechnikes - Athens: Ek-doseis, 1967; Griffin R. The nature of fascism. - L.: Pinter, 1991, Routledge, 1993; Payne S.G. History of facism. - Madison: Univ. of Wisconsin press, 1995. - P. 317-20; Close D. Conservatism, authoritarianism and fascism in Greece, 1915-1945 // Fascists
Таким образом, накануне Второй мировой войны отход от либеральных принципов «классического» ирредентизма вследствие фашизации политической верхушки Италии и Германии в первой четверти XX в. фактически означал превращение ирредентизма в инструмент легитимации экспансионистской политики А. Гитлера и Б. Муссолини. Причем подобная эволюция ирредентизма стала возможна в немалой степени вследствие сложившейся системы международных отношений, попустительства мирового сообщества.
Более того, прагматичная ирредента являлась избирательной, ирредентистская политика проводилась с долговременным стратегическим расчетом и сопровождалась попытками легитимизировать притязания, руководствуясь категориями восстановления исторической справедливости. В межвоенный период решение вопроса о разделенных народах так или иначе оставалось стратегией государственной политики, но не задачей общественных движений (как это было перед Первой мировой войной).
Установление в 1945 г. биполярной системы международных отношений ознаменовало третий этап развития проблемы разделенных народов. В период с 1946 по 1991 г. произошло разделение целого ряда государственных образований (т.е. фактически наций) по идеологическому принципу (Германия с 1945 до 1989 г., Вьетнам с 1954 до 1974 г., Корея, остающаяся разделенной с 1945 г.).
Разделение Германии стало следствием решения держав-победительниц: СССР, США, Франции и Великобритании. Создание в Германии и Берлине четырех оккупационных зон представлялось символом окончательной капитуляции Германии1. В каждой из зон Советский Союз, США, Великобритания и Франция, соответственно, инициировали создание четырех германских правительств. В июне 1947 г. госсекретарь США Джордж К. Маршалл обратился ко всем европейским странам - включая и Советский
and conservatives. The radical right and the establishment in twentieth-century Europe / Ed. by M. Blinkhorn. - Unwin Hyman, 1990. - P. 260-317; Fascists and conservatives. The radical right and the establishment in twentieth-century Europe / Blinkhorn (ed.). -L.: Unwin Hyman, 1990. - P. 200-217; Andricopoulos Y. The power base of Greek authoritarianism // Who were the fascists? Social roots of European fascism / St. Larsen et al. (eds.). - Bergen, 1980. - P. 568-584.
1 Birnbaum K. East and West Germany: A modus vivendi. - Farnborough: Saxon House, 1973; Sowden J.K. The German question, 1945-1973. - N.Y.: St Martin's press, 1975.
Союз - с призывом принять участие в программе восстановления континента. Однако СССР и государства, входящие в сферу советского влияния, отказались от этого предложения. Вектор разделения запада и востока Германии наметился в 1947 г. Тогда «план Маршалла» был реализован лишь в западных оккупационных зонах, а в 1948 г. на западе была проведена денежная реформа: введена в обращение новая валюта - западногерманская марка (рейхсмарки были отменены), и военная оккупация на западе превратилась в оборонительное сотрудничество. Поскольку вся денежная масса старых рейхсмарок хлынула в Восточную Германию, советские власти решили закрыть границы к Западному Берлину (находившемуся на территории советской оккупации). Однако западные державы организовали снабжение Берлина с воздуха. Через 11 месяцев блокады Советский Союз был вынужден снять ее. Советская блокада окончилась 12 мая, и переговоры завершились восстановлением наземных коммуникаций и открытием воздушного коридора для гражданских судов. 23 мая 1949 г. в день открытия в Париже VI сессии СМИД было объявлено о введении в силу Конституции Западной Германии. А 14 августа того же года в трех западных зонах были проведены выборы в бундестаг, 20 сентября было провозглашено образование ФРГ. Уже в первых программных документах правительство ФРГ заявило претензию на представительство «всех немцев», на распространение своей Конституции на Германию в границах 1937 г., т.е. включая Восточную Германию и земли, которые отошли по Потсдамским соглашениям Польше и Советскому Союзу. 7 октября 1949 г. на месте советской зоны была провозглашена Германская Демократическая Республика (ГДР). А в ответ на введение 30 мая 1947 г. Конституции Западной Германии в сентябре 1949 г. была опубликована Конституция ГДР. Таким образом, осенью 1949 г. в Европе появились два германских государства.
Решающее значение для разделения Кореи в XX в. во многом также было обусловлено влиянием биполярной системы, однако предпосылки к разделению сложились задолго до этого. После Русско-японской войны 1905 г. Япония установила в Корее протекторат, а в 1910 г. присоединила ее к себе. Поражение Японии во Второй мировой войне положило конец японскому господству в Корее (из Кореи были выселены все японцы). В ходе Второй мировой войны
встал вопрос о статусе Кореи. В связи с этим на Каирской конференции 1943 г. США, Великобритания и Китай поставили вопрос об освобождении Кореи. В Каирской декларации державы заявили, что Корея получит независимость «в должное время»: имелся в виду постепенный переход бывшей японской колонии к независимости. Капитуляция японских войск в августе 1945 г. была принята Соединенными Штатами (на юге страны) и Советским Союзом (на севере) раздельно. На Потсдамской конференции в июле 1945 г. была зафиксирована линия разграничения советской и американской зон оккупации, которая должна была пройти по 38-й параллели1.
В декабре 1945 г. на Московском совещании министров иностранных дел союзных стран развернулась сложная политическая борьба по урегулированию корейской проблемы. Решения конференции отразили договоренность союзников о создании временного корейского правительства и образовании совместной корейской комиссии из представителей советского и американского командования в Корее. Совместной комиссии поручалось разработать меры по содействию в развитии демократического самоуправления и в установлении государственной независимости Кореи. Однако работа комиссии зашла в тупик. США поставили вопрос о независимости Кореи перед Генеральной Ассамблеей ООН, принявшей благосклонное решение. 14 ноября 1947 г. была создана восьмисторонняя временная комиссия ООН по Корее (Ц№ТСОК). ЦКТСОК прибыла в Сеул, однако получила от советского руководство отказ в допуске на территорию Северной Кореи.
В мае 1948 г. в Южной Корее были проведены выборы, было сформовано правительство во главе с Ли Сын Маном. Причем южнокорейское правительство объявило, что представляет интересы всей Кореи. 9 сентября 1948 г. была провозглашена КНДР. В свою очередь, Ким Ир Сен сформировал правительство, которое тоже объявило себя единственным законным представителем корейского народа.
Таким образом, в 1948 г. на Корейском полуострове были созданы два государства - КНДР («Советское гражданское управление») и РК, отношения между которыми были далеки от друже-
1 Советская внешняя политика в годы «холодной войны» (1945-1985). Новое прочтение / Отв. ред. Л.Н. Нежинский - М.: Международные отношения, 1995. - С. 192.
ственных1. При этом советские войска покинули полуостров в 1948 г., а США - в период с сентября 1948 г. по 1949 г.
В 1948 г. США и Южная Корея заключили договор о создании южнокорейской армии под контролем военной миссии США, но командование фактически передавалось в руки американских офицеров. В свою очередь, Ким Ир Сен в ходе посещения Москвы обсуждал со Сталиным возможность нападения на Южную Корею2.
Заключение Советско-китайского союзного договора в 1950 г. заставило США пересмотреть свою азиатско-тихоокеанскую политику в сторону создания блоков. Весной 1950 г. обстановка на Корейском полуострове накалилась, вдоль 38-й параллели происходили столкновения. 25 июля 1950 г. северокорейские войска вторглись на территорию Кореи. В отсутствие советского представителя в Совете Безопасности США добились принятия резолюции, санкционировавшей высадку войск ООН (фактически - американских) в Корею. После 25 месяцев войны и переговоров (а также ухода с поста президента Г. Трумэна, прихода Д. Эйзенхауэра и смерти И. Сталина) 27 июня 1953 г. было подписано перемирие, в районе 38-й параллели была установлена демилитаризованная зона3.
Нередко в качестве примера идеологической обусловленности разделения народа (в данном случае, по мнению автора, правильнее говорить о народе) называют Йемен. Отчасти это действительно так, однако фактическое разделения Йемена - и об этом говорилось ранее - произошло еще в XIX в. Северный Йемен, провозгласивший в 1918 г. независимость от Османской империи, оставался конституционной монархией, а в 1962 г. стал называться Йеменской Арабской Республикой. В свою очередь, Южный Йемен до 1967 г. находился под протекторатом Великобритании, а в 1970 г. в стране была провозглашена Народно-Демократическая
1 Chong Sik Lee. The korean workers' party. - Stanford: Stanford univ. press,
1978.
2 Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. - М.: Ин-т США и Канады РАН, 1997. - С. 93.
3 Fan X. Negotiations between China and the United States on the Korean Armistice / Zartman I.W., Rubin J. (eds.) // Power and negotiation. - Ann Arbor: Univ. of Michigan press, 2000; Acheson D. The Korean war. - N.Y.: Norton, 1969; Joy C.T. How communists negotiate. - Stanford: Hoover, 1964; Foot R. The wrong war. - Ithaca: Cornell univ. press, 1985; FootR. A substitute for victory. - Ithaca: Cornell univ. press, 1990; Chai C., Zhao Y. Panmunjom negotiations. - Beijing: PLA press, 1989.
Республика Йемен1. В случае Йемена историческое разделение было усугублено противоречиями биполярной системы. НДРЙ (Южный Йемен) заняла просоветскую позицию, ориентируясь в том числе на воплощение принципов социализма, в то время как в ЙАР (Северном Йемене), несмотря на внутреннее противоборство монархистов и республиканцев, сильными оставались позиции исламских фундаменталистов, не приемлющих принципов социализма2. Следующие два десятилетия прошли в ожесточенной борьбе между двумя государствами. Весной 1988 г. вдоль границы государств была создана демилитаризованная зона, а 22 мая 1990 г. было объявлено об объединении ЙАР и НДРЙ и о начале 30-месячного переходного периода для объединения всех политических институтов.
В указанный период с новой силой актуализировалась «курдская проблема», использовавшаяся Советским Союзом как средство давления на официальные структуры Ирана, Ирака и Турции, стран Запада3. С другой стороны, актуализация проблемы разделенности азербайджанского этноса, попытки создания на северо-западных территориях Ирана Азербайджанской Республики являлись инструментом давления Советского Союза на руководство Ирана.
Таким образом, в период с 1945 по 1991 г. проблема разделенных народов явилась следствием совмещения векторов региональных конфликтов и противоборства сверхдержав, использующих разделение народов в качестве инструмента установления и укрепления своего влияния в той или иной части планеты (в частности, в начале 1950-х годов и советским, и американским руководством война в Корее рассматривалась в качестве благоприятной возможности укрепления влияния в Азиатско-Тихоокеанском регионе). Проблема приобрела четкое политико-идеологическое измерение. Ее «популяризация», с одной стороны, обусловила повышенный интерес к ней международных организаций (в частности, ООН), а с другой - еще сильнее усугубила существующую разде-ленность. Дальнейшая разделенность стала закономерным ответом государств на попытку нарушить их территориальную целостность и вмешаться во внутриполитические дела.
1 Валькова Л.В., Котлов Л.Н. Южный Йемен. - М.: Мысль, 1973.
2 Голубовская Е.К. Йеменская Арабская Республика // Новейшая история арабских стран Азии, 1917-1985. - М.: Наука, 1988.
3 СудоплатовП.А. Разведка и Кремль. - М.: Гея, 1996. - С. 308-313.
Кроме того, разделенный народ в этот момент если и существовал как явление, то не всегда представлял собой проблему, задачу решения которой ставили перед собой части разделенного целого. Однако наиболее важной особенностью разделения этого периода было то, что разделенными оказались не народы, а нации. То есть на первый план вышла не проблема несоответствия географических границ ареала расселения этнических немцев границам германского государства или территорий исторического проживания корейцев границам корейского государства, а разделение некогда единого политического целого, общей истории, культуры, политической судьбы.
Надо отметить, что, будучи разделенными не только государственными границами, но и идеологическими противоречиями, в указанный период разделенные народы не только не испытывали заметного энтузиазма по поводу объединения, но демонстрировали взаимную отчужденность и приверженность антагонистическим принципам. Яркими примерами могут служить война в Корее в 1950-1953 гг., война во Вьетнаме в 1957-1975 гг., строительство по инициативе ГДР в 1961 г. Берлинской стены, пограничная война между ЙАР и НДРЙ в 1979 г.
Четвертый этап развития проблемы разделенных народов приходится на постбиполярный период. В начале 90-х годов XX в. в результате распада многонациональных федераций возникла целая волна ирредентистских движений1. Исчезновение с политической карты мира Советского Союза, Чехословакии и Югославии представляло собой распад многосоставных полиэтнических государств. Население каждого из сегментов полиэтнических государств не «исчерпывалось» титульной нацией - определенное количество ее представителей проживали за пределами своих «республик» либо среди населения республик встречались представители «национальных меньшинств». В рамках единого государств и, отчасти, верховенства коммунистической партии национальный фактор не имел особого значения, но с трансформацией административных границ в границы международные определенная часть населения обнаружила себя отделенной от «этнической Родины».
1 Лавренов С.Я., Попов И.М. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах. - М.: ACT: Астрель, 2003. - C. 56.
После распада Югославии на территориях Боснии и Герцеговины возникло два противоположных по содержанию, но схожих по сути крупных ирредентистских проекта - по созданию «Великой Сербии» и «Великой Хорватии»1. Движущей силой обоих проектов являлся национализм, поданный «под соусом» создания государства для этнически однородного населения.
Во взглядах на боснийских мусульман Ф. Туджмана и его формального антагониста С. Милошевича было много общего. «Два этих человека были странным образом связаны между собой, - писали Душко Додер и Луис Брансон. - Они как сиамские близнецы с общим сердцем. И этим сердцем была Босния»2. Но как методы реализации Хорватией и Сербией своих «проектов», так и международная реакция на них были различны.
Несмотря на то что сербский и хорватский ирредентизм имели немало общего (многочисленные жертвы среди гражданского населения, жестокость и бескомпромиссность, этнические чистки), методы реализации Хорватией и Сербией своих «проектов» и международная реакция на них были весьма различными (собственно, именно реакция международного сообщества впоследствии определила допустимые пределы ирредентизма на территории Боснии и Герцеговины). Если сербские националисты утверждали, что боснийцы - это на самом деле сербы, насильно обращенные в ислам, то сторонники Туджмана считали их обращенными хорватами3.
«Хорватский проект» - по созданию на территории Боснии и Герцеговины населенного хорватами анклава и последующего его присоединения к Хорватии - проводился в жизнь с большей осторожностью, чем сербский. Тогда как боснийские сербы своей задачей вполне однозначно считали создание Великой Сербии, боснийские хорваты нередко не были твердо уверены в целях своей борьбы и часто ссылались лишь на стремление получить гарантии
1 Гуськова Е.Ю. Вооруженные конфликты на территории бывшей Югославии (хроника событий). - М.: ИНИОН РАН, 1998. - C. 23-36.
2 Doder D, Branson L. Milosevic: Portrait of a Tyrant. - N.Y.: Free press, 1999. - P. 88.
3 Неймарк Н.К. Пламя ненависти: Этнические чистки в Европе в XX века. -М.: АИРО-ХХ; СПб.: Буланин : АИРО-ХХ, 2005. - С. 263.
равных с сербами прав1. При этом весьма маловероятно, что Тудж-ман предпочел бы созданию этнически однородной, но ограниченной в суверенитете Великой Хорватии полную аннексию населенной хорватами территории Боснии. Кроме того, первоначально руководство Хорватии придерживалось планов проведения миротворческой политики на всей территории бывшей Югославии и невмешательства в дела боснийских сербов, несмотря на сербскохорватское противостояние. Тем не менее в конечном итоге боснийскими хорватами была избрана именно стратегия присоединения территорий своего проживания к Хорватии.
Особенностью решения проблемы разделенных народов в республиках бывшей Югославии в конце XX в. стало доминирующее влияние на него мирового сообщества. То есть к традиционным участникам конфликта «разделенности» (государству, выступающему за присоединение к нему части граничащей территории, населенной этнически родственной группой, но входящей в состав иного государства (второй участник), собственно этнически родственной группе, составляющей меньшинство в некотором государстве, которое и является третьим участником конфликта) добавляется в качестве «четвертого» элемента мировое сообщество в лице международных организаций. Отношения, таким образом, усложняются, и с конца XX в. перспективы разрешения проблемы разделенного народа становятся зависимыми от все большего количества переменных.
В частности, если Хорватия, вернее хорватский ирредентизм, в силу ряда факторов международных санкций избежал, то инициированное Советом Безопасности ООН эмбарго против Сербии весьма существенно сказалось на экономке республики и во многом вынудило Милошевича согласиться с определенными мировым сообществом границами Боснии и Герцеговины.
Говоря о причинах противостояния, необходимо сразу же отметить, что большинство исследователей югославских конфликтов конца XX в. отвергают версию, что их причинами были конфликты «застарелой ненависти», веками копившейся в нациях региона2. Каковы
1 Гуськова Е.Ю. Вооруженные конфликты на территории бывшей Югославии (хроника событий). - М.: ИНИОН РАН, 1998. - C. 23-36.
2 Instant history: Understanding the wars of Yugoslav seccession / Stokes G., Lampe J., Rusinow D., Mostov J. // Slavic review, - American association for the advancement of Slavic studies. - Cambridge. MA, 1996. - N 1, Spring. - P. 136-160.
бы ни были причины противостояний, необходимо разграничивать мотивы руководства национальных республик и родственных их населению групп, проживающих на территории соседнего государства. В частности, важно разделять цели С. Милошевича и задачи сербов Боснии и Сербской Крайны (в Хорватии). Если для Милошевича вопрос создания Великой Сербии являлся своего рода аргументом в пользу его «политической состоятельности», то право боснийских сербов хотя бы на автономию представлялось жизненно важным1. Более того, очевидным было различие в понимании С. Милошевичем и боснийскими сербами своих стратегических задач - в частности, формально приняв условия плана Вэнса Оуэна, С. Милошевич потребовал того же от боснийских сербов. Получив отказ, он (Милошевич) инициировал против боснийских сербов ряд санкций. Впрочем, впоследствии (во второй половине 1994 г.) после отклонения сербами международного плана по урегулированию конфликта санкции против боснийских сербов оказались более серьезными.
Особенностью решения вопроса разделенных народов в конце XX в. являлся не просто интерес к нему со стороны мирового сообщества, но и стремление управлять им, причем опосредованно. В частности, в качестве меры противодействия ирредентизму боснийских сербов был избран способ элементарного игнорирования проблемы - к переговорам по Дейтонскому соглашению делегация боснийских сербов допущена не была. С. Милошевич, действующий в определенном смысле «от имени всех сербов», стремясь избежать экономического эмбарго Сербии, оказался готовым принять практически все условия Соединенных Штатов. Не станет, таким образом, преувеличением тезис о том, что сербский ирредентизм официальной Югославии конца XX в. оказался не только управляемым, но и зависимым от политики мирового сообщества, а также от перспективы экономических санкций. При этом экономические санкции, очевидно, не поколебали намерений боснийских или крайнских сербов, отдалившихся в конечном счете от политики идущего на уступки мировому сообществу Белграда. Для подавления ирредентизма боснийских сербов оказалась необходима военная сила.
Несмотря на то что Хорватия - в отличие от Сербии - избежала международных санкций, от идеи присоединения территорий
1 Терзич С. Историческая подоплека событий в Косово и Метохии // Обозреватель. - М., 1998. - № 10.
Боснии, на которых проживали хорваты, она тем не менее отказалась. В «хорватском случае» решающее значение для перспектив ирредентизма сыграло мировое сообщество. Причем, не являясь непосредственным участником конфликта, последнее сумело подавить ирредентизм косвенными опосредованными мерами. Так, давление Запада на Хорватию осуществлялось не столько посредством агрессии, сколько с помощью отказа ей в ряде преференций - например, интеграции в Европейское политическое, экономическое и военное пространство.
Так или иначе, несмотря на несколько различное отношение мирового сообщества к сербскому и хорватскому ирредентистским «проектам», обе попытки были пресечены. Причем после вхождения Боснии и Хорватии в ООН на них автоматически стала распространяться статья 2(4) Устава Организации Объединенных Наций, требующая от стран-участниц воздерживаться от применения силы, в целях как обеспечения территориальной неприкосновенности, так и политической независимости государства1.
Уместными представляются слова С. Константинова и А. Ушакова, указывающих на стабильно негативные последствия ирредентизма для межгосударственных отношений и обстановки в мире. Причем справедливым это представляется как в случае итальянского ирредентизма XIX - начала XX в., так и в случае германского и венгерского прецедентов межвоенного времени. Актуален тезис и для характеристики современных ирредентистских проектов2.
Таким образом, несмотря на определенную эволюцию в содержании, главным инициатором решения вопроса разделенных народов продолжало оставаться государство, национальное меньшинство выступило лишь объектом активных действий. Если главным мотивом решения проблемы разделенных народов в период между мировыми войнам являлся экспансионизм, то югославский ирреден-тизм стал результатом разрушения многонационального государства и политики «восстановления исторической справедливости».
Наконец, важной особенностью балканского ирредентизма конца XX в. было активное участие в конфликте мирового сообще-
1 Устав Организации Объединенных Наций. - Режим доступа: http:// www.un.org/russian/documen/basicdoc/charter.htm#chapt1
2 Константинов С.В., Ушаков А.И. История после истории: Образы России на постсоветском пространстве. - М.: АИРО-ХХ, 2001. - C. 156-178.
ства. Причем мировое сообщество для «управления» ирредентиз-мом использовало не только прямые, но и опосредованные методы, например экономическую блокаду или ограничение возможности общеевропейской интеграции.
Таким образом, усугубление в конце XX в. проблемы разделенных народов было обусловлено неготовностью государств проживания таких этнических групп признавать их права. «Высшей» стадии современного государства присущ, по словам Джеймса Скотта, «высокий модернизм» («high modernism») - особый тип государственной идеологии, целью которой является превращение общества в упорядоченный и «здоровый» организм, отвечающий потребностям руководства в порядке, прозрачности и управляемости. Современное государство материализует государственные границы и следит за тем, чтобы их не нарушали1. Неспособность современного государства терпеть в своих пределах крупные национальные меньшинства приводит - в зависимости от политической ситуации и исторического контекста - к различным проявлениям создания ассимиляционного механизма. Стремление к гомогенизации выступает неотъемлемой чертой государств XX в. При этом справедливым было бы указать на то, что платой за подобную гомогенизацию является обеспечение государствами своим гражданам приемлемого уровня социального обеспечения, здравоохранения и образования2.
Таким образом, разделенность народов, возникая в силу объективных обстоятельств (изменения международной расстановки сил, последствий войн, дипломатических переговоров), с момента своей публичной актуализации являлась объектом манипуляций непрямых участников проблемы. Изменяющаяся расстановка сил и смены парадигм в течение длительного периода времени несколько изменяли положение оказавшихся в ситуации разделения народов, но никоим образом не способствовали разрешению проблемы.
1 Scott J.C. Seeing like a State: How certain schemes to improve the human conditions have failed. - New Haven: Yale univ. press, 1998. - P. 4-6.
2 Chirot D. Modernism without liberalism: The ideological roots of modern tyranny // Contention, 5. - Minneapolis: Univ. of Minnesota press, 1995. - N 1, Fall. -P. 144-147.
