CC BY
899
И.С. Верстин
ПРОБЛЕМА ПЕРВОБЫТНОГО МЫШЛЕНИЯ В КОНЦЕПЦИИ
Л. ЛЕВИ-БРЮЛЯ
Ключевые слова: первобытный, этнология, логика, мышление, история, явление.
В начале прошлого века проблемы древнейшей истории обсуждались особенно в связи с этнологической концепцией социальной первобытности, разработанной французским этнологом Л. Леви-Брюлем. В 1910 г. вышла его книга Les fonctions mentales dans les sociétés inférieures («Мыслительные функции в низших обществах»), за которой последовал ряд других публикаций этого автора. Важнейшие из них были переведены на русский язык.
Леви-Брюль изучал специфические особенности первобытного сознания, и разработанная им его интерпретация не могла оставить равнодушными ни зарубежных, ни отечественных ученых. Исследования Леви-Брюля со всей остротой поставили вопрос: каким является мышление? Чем-то постоянным по своей логике или же оно есть исторически изменяющееся и развивающееся явление; и если да, то каким образом это происходит?
Учение Леви-Брюля появилось не на пустом месте, и оно со своей стороны инициировало исследования в этой области. Как отклик на него можно рассматривать выводы Клода Леви-Строса и его школы. В XIX в. возникает целый пласт этнопсихологических и этноантропологических исследований и наблюдений. Изыскания в этой области последующего столетия, начатые и Леви-Брюлем, и Леви-Стросом, как раз и проводились с целью критического пересмотра и в ряде случаев опровержения взглядов их предшественников - антропологов, этнологов, социальных мыслителей, смотревших на социальную реальность сквозь призму европоцентризма. Наблюдения и обобщения последних проводились в рамках позитивистской методологии.
Актуальным вопросом является то, как проблема прелогичности повлияла на дискуссию о языке 50-х гг. XX в. Исследование этнической культуры сквозь призму языка имеет свою предысторию в западной этнолингвистике. Во многом на идеи гумбольдто-вой философии и психологии языка опирался в своих изысканиях Хейманн Штейнталь. Язык, религия, наука, быт и нравы рассматривались Штейнталем в их органическом единстве. Ключевым понятием у Х. Штейнталя, как и у Гумбольдта, было понятие языкового сознания, т.е. сознания, в котором рождается язык. Видимо, уже на ранних этапах человеческой цивилизации - в первобытном обществе - формирующаяся энергия культурного творчества реализуется в виде одного из его выдающихся достижений - языка. Будучи сам видом деятельности, язык является и ее результатом. Он есть, говорил Гумбольдт, энергия и эргон (сделанное, сотворенное).
Выводы Леви-Брюля во многом опирались на данные лингвистики, на огромный языковой материал, собранный исследователем; они продолжают исследования более раннего времени. И именно слово, в полном соответствии с теорией французского исследователя, заключает в себе нечто большее, чем реальное, позитивное содержание события, которое отражает. Размышления Леви-Брюля о специфических особенностях первобытного сознания, для характеристики которого французский автор ввел понятие
© Верстин И.С., 2013
пре(пра-)логического, собранный им богатейший этнологический материал привели его к заключению о принципиальном различии логического и прелогического. Последнее связывалось им с магической стороной первобытной мысли.
Исследование наследия Леви-Брюля требует привлечения широкого круга вопросов, относящихся к разным общественно-гуманитарным и философским дисциплинам (логика, языкознание, психология, в том числе социальная психолингвистика, этнология и этнография). Теория французского исследователя ложится в контекст рассуждений позднейших этнологов. Работы Леви-Брюля 10-30 гг. ХХ в. были основаны на этнографическом материале народностей Африки, Австралии и Океании. Изучая их, он поставил задачу показать специфику первобытного мышления, его качественное отличие от мышления научного. Краеугольный камень этнологии Леви-Брюля был заложен в труде 1910 года. Главным предметом изучения стали коллективные представления примитивов. Термин «коллективные представления» Леви-Брюль заимствовал у Дюркгейма, к взглядам которого во многих отношениях примыкал. Он стремился раскрыть наиболее общие законы, которым подчиняются коллективные представления в низших обществах.
Автор статьи о Дюркгейме в Новой философской энциклопедии Е.В. Осипова пишет, что этот патриарх французской социологии основой логики считал коллективные представления и не находил принципиальных различий между архаической стадией развития мышления и современными типами коллективных представлений [6, с. 720-721]. Взгляды Дюркгейма развивались на базе теоретико-методологической концепции, получившей название социологизма. В методологическом плане социологизм предполагал принцип объяснять социальное социальным и отрицал всякий редукционизм, в частности редукционизм психологический, связанный со стремлением социологов выводить общественное из свойств индивидуальной психики.
Социальные явления обладают императивным характером, потому что они являются продуктами коллективности: в эмпирическом плане высшей властью по отношению к индивиду может обладать только коллектив, группа, общество, считал французский социолог. Поэтому социальное, согласно Э. Дюркгейму, - это коллективное. В целом же такой взгляд на общество вытекает из органицизма - представления об обществе как организме, присущего французской школе социологии.
Вот в каком смысле и по каким причинам можно и должно говорить о коллективном сознании как об отличном от индивидуальных сознаний. Итак, социальное - не просто коллективно, это именно коллективное сознание. В концепции Дюркгейма это определяет место категории коллективного сознания, учение о котором характеризуется следующими моментами: соотношением индивидуального и коллективного в сознании; возникновением и способом существования коллективного сознания; соотношением коллективного сознания и морфологической базы - материальных форм жизни общества; структурой коллективного сознания и его функциями.
Коллективное сознание, справедливо отмечает Э. Дюркгейм, не имеет собственного органа, но обладает специфическими чертами, делающими из него особую реальность. Это сознание не зависит от индивидуальных условий и отдельных поколений, так как не изменяется с каждым из них, но связывает их. Коллективное сознание нечто совсем иное, чем частные сознания, хотя оно осуществляется только в индивидах [2, с. 63]. Дюркгейм не отрицал в принципе, что коллективное сознание существует «в» и «через» сознание индивидов. Наряду с этим он признавал как бы надындивидуальный способ его существования, который состоит в том, что некоторые состояния сознания присущи только группе и исчезают с ее распадом: таковы, например, настроение толпы, патриотические
чувства, коллективная склонность к самоубийству, к браку и т.д. Индивидуальные головы остаются носителями общественного сознания, но лишь постольку, поскольку являются элементами некоторого социального образования.
«Своим возникновением коллективное сознание по Э. Дюркгейму обязано сплаву или взаимодействию индивидуальных сознаний, объединенных в группу. При этом индивидуальные сознания оказываются первичными по отношению к коллективному, хотя социологизм Дюркгейма, как отличительная черта его концепции, в том и состоит, что он провозглашает первенство социального над индивидуальным, общества над индивидом. Это, - пишет Э. М. Коржева, - одно из противоречий дюркгеймовой теории» [3, с. 95].
В различных статьях Дюркгейм выделял две стороны социальной жизни: структуру общества и его функции, социальную анатомию и физиологию. К первой он относил территорию страны с ее величиной, формой границ, расположением, численностью населения и его плотностью, путями сообщений, типами агломераций. Все это составляет предмет социальной морфологии. К социальной физиологии Э. Дюркгейм отнес события, относящиеся к группе: социальные институты и коллективные представления. Последние, по его мнению, составляют главные функции социальной жизни.
Социальной морфологии французский ученый склонен приписывать роль, в известной мере определяющую коллективное сознание. Характер коллективного сознания будет другой, если изменить анатомическую структуру общества. Этот тезис Дюркгейм распространил на религию, показывая зависимость тотемизма от клановой организации общества. Между явлениями социальной структуры и коллективным сознанием, писали его ученики Мосс и Фоконне, нельзя установить первенства ни логического, ни хронологического.
Рассматривая феномен коллективного сознания по Э. Дюркгейму, нельзя не заметить, что сам термин «коллективные представления» собирателен. Данная категория почти не расчленена, не дифференцирована. Современные социологи Стетцель, Дюверже, Бакли упрекали Дюркгейма за неразработанность проблемы структуры коллективного сознания. Но другие ученые высоко оценивали вклад Дюркгейма. Например, Гурвич, в целом критически относясь к Дюркгейму, тем не менее считал его основателем социологии в глубину [3, с. 97].
Центральной частью коллективного сознания Эмиль Дюркгейм считал религию. Большое значение он придавал морали и праву как регуляторам социальной жизни. Науку ставил в подчинение религии по происхождению и функциям, в лучшем случае определяя ее как только более совершенную форму религиозной мысли [9, с. 613]. Функциям коллективного сознания он придавал особое значение. Именно их анализ должен продемонстрировать социально-созидающую роль коллективного сознания, его центральное место в жизнедеятельности общественного организма. Мораль понималась им как совокупность социальных отношений, Дюркгейм называл это солидарностью. Впрочем, моральная природа солидарности им не доказывается, а постулируется: потребности в общественном порядке, гармонии, солидарности всеми считаются за моральные [2, с. 49].
Социальные функции религии Э. Дюркгейм рассматривал на примере первобытной религии, а именно тотемизма. Функций этих две: познавательная, неглавная, затем перешедшая к науке, и практическая - регулирующая поведение людей. Истинная функция религии состоит не в том, чтобы заставить нас мыслить, обогатить наши знания, заставить нас действовать, помочь нам жить [9, с. 595]. Верующий - это тот человек, который может больше, он обладает большой силой. Данная сила приходит к нему от коллектива,
сплоченность и, следовательно, мощь которого увеличивает религия с помощью общности верований и обрядов. Последним приписывается решающая роль. Обряды, считал Дюркгейм, связывают индивидов друг с другом, настоящее с прошлым (культ предков), стимулируют не только социальное, но и индивидуальное обновление, заставляя индивида жить высшей, т.е. коллективной жизнью [3, с. 99].
Исследуя религию, Э. Дюркгейм считал важным ответить как на вопрос, почему существует религия (откуда она происходит), так и на вопрос, зачем она нужна. Как социальный институт религия, по его мнению, не может базироваться на лжи и заблуждении, она должна удовлетворять потребность в социальном сплочении, солидарности. Аналогичные функции французский социолог обнаруживает у логического мышления. В исследовании функции логического мышления он главные усилия направляет на то, чтобы сблизить науку и религию по их социальной роли. Для науки специфична познавательная функция, но главной, по Дюркгейму, оказывается интегрирующая функция познающего мышления: понятия должны связать индивидов между собой, логические категории - устанавливать общность мысли, которая могла бы стать условием общего действия. Дюркгейм считал, что общество нуждается не только в достаточном моральном конформизме; необходим минимум логического конформизма, иначе оно не сможет существовать [8, с. 24]. Однако вернемся к выводам Леви-Брюля.
Леви-Брюль в целях изучения различий между мыслительными функциями в зависимости от социальных условий жизни индивидов обратился к исследованию опыта первобытных народов. Основная идея его работ состояла в том, что мышление первобытного человека отлично от мышления человека цивилизованного. Первобытное мышление Леви-Брюль называл мистическим или прелогическим, в том смысле, что ему неведома каузальность и не знакомы понятия, необходимые при рассмотрении физических явлений; прелогическая мысль не способна к усмотрению противоречивости явлений и процессов. Многое в их объяснении сводится к мистическим переживаниям.
Основное свойство первобытного мышления Леви-Брюль выразил в том, что он назвал законом партиципации. Смысл его в том, что для становящейся мысли все участвует во всем; это значит, что один и тот же предмет может участвовать в различных событиях, входить как составная часть в совершенно различные связи. Поэтому примитив может видеть себя одновременно и человеком и животным. Его мышление не позволяет абстрагироваться от несущественных сторон явлений, и он более чувствителен к качественным, нежели к количественным отношениям, т.е. к усмотрению общего в явлениях. Первобытный человек не выделяет себя в качестве субъекта, рассматривая окружающие его существа и самого себя как вместилище безличностных и диффузных сил [4, с. 23]. Такой человек, по мнению Леви-Брюля, не мыслит себя вне группы, он участвует во всем, что его окружает, и не отделяет себя от внешних проявлений природных сил и явлений.
Прежде чем перейти к оценке того влияния, которое оказал Э. Дюркгейм на ле-ви-брюлевскую концепцию, остановимся на идеях еще одного французского мыслителя, уделявшего внимание различным аспектам коллективного сознания и первобытной культуре. В тени отца социологии Дюркгейма оказывается фигура Габриэля Тарда [7]. Этот мыслитель анализировал социальную реальность, не отказываясь от учета такого фактора, как психология индивида, как влияние внутренних качеств души на социальную реальность, - подход, противоположный дюркгеймовому социологизму. Остановимся на идеях этого предшественника Леви-Брюля.
Противопоставляя свой взгляд на природу общества социологизму Дюркгейма, Г. Тард связывал истоки религии с напряженной работой сознания древнего человека.
Религия для него - прежде всего эмоциональный порыв в неизвестное, попытка найти себя в безбрежном пространстве космоса. Это, считал он, проявилось уже на ранних этапах формирования религиозного сознания. Вопреки распространенному в то время научному стереотипу, согласно которому существует единственная доминирующая идея, лежащая в основе религиозных представлений примитивных сообществ, Г. Тард говорил об их разноречивости и даже противоположности. В данном случае Тард в неявном виде оспаривает тезис Эдварда Тейлора о наличии на раннем этапе развития религиозного сознания некоторого минимума религии - одинаковой для всех примитивных сообществ наивной веры дикаря-охотника в способности человеческой души отделяться от тела и совершать самостоятельные поступки.
Отвергалось Г. Тардом и слишком узкое понимание термина анимизм, имевшееся у Герберта Спенсера. Согласно последнему ранняя форма религии развилась из культа умерших предков или иноплеменников. Тард подчеркивал, что эти мифологические системы по-своему логически непротиворечивы и обладают для примитивного человека большой объяснительной силой: связанные с ними культы возникли из очень различных, весьма разнородных по своей природе потребностей и мотивов, так что трудно говорить о какой-либо одной разновидности религиозных представлений. Потому нельзя считать понятие анимизма столь плодотворным для реконструкции раннего этапа формирования религии как социального института. Если анимизм есть вера в существующих духов, то возникает вопрос: как понимать их природу. Эта природа, по убеждению Тарда, у разных племен не одинакова, даже гетерогенна. Более того, каждое поклонение меняет логику действий. Очень важно, пишет Г. Тард, не смешивать в одном слове анимизм все виды духов; ведь они могут быть совершено различными по своему характеру - одни злые, другие добрые, или они могут различаться по своему происхождению: одни - от людей, другие - от природы [7, с. 292].
В объяснениях явлений природы, даваемых мифами, Габриэль Тард в отличие от Леви-Брюля видит не применение каких-то особых прелогических схем мышления, а мыслительные конструкции, возведенные на хорошо знакомом фундаменте аналогии.
Среди чувств, определяющих у древних их отношение к миру, Тард называет такие, как страх, тоска, трепет. Их навевает первобытному человеку окружающее его безбрежное пространство - поприще неподконтрольных ему космических стихий. Это ощущение заброшенности и оставленности подробно описано французским мыслителем. «Сколько отчаяния, - риторически восклицает Г. Тард, - мог предчувствовать какой-нибудь гениальный дикарь, случайно задумавшийся над своим положением как человека, сидя в праздно-дождливый день в своей холодной и дымной пещере. Куда бы он ни посмотрел, он всюду видит опасность и угрозу смерти» [7, с. 293]. В этом положении легко увидеть перекличку с признанием Леви-Брюля, сделанным от имени представителей примитивной культуры: «Мы не верим, мы боимся» [4, с. 9].
В отечественной науке в предисловии к русскому изданию «Сверхъестественное в первобытном мышлении» В.К. Никольский дал характеристику концепции Леви-Брюля. Она явилась исходной для последующих отечественных участников дискуссии о первобытном мышлении. Никольский был убежден, что Леви-Брюль разработал оригинальную концепцию первобытного мышления, которую он с 1910 г. неизменно применяет, развивает и обосновывает во всех своих трудах [5, с. 6]. Владимир Капитонович отмечал, что Леви-Брюль трактует термин «первобытность» несколько иначе, чем это обычно делается в научной литературе. Подлинно примитивными он считает лишь исчезнувшие уже первобытные общества, известные нам по археологическим данным. В применении
к современным отсталым обществам термин «примитивность» фигурирует у Леви-Брю-ля не как стадия развития, а как тип развития, отличный от нашей европейской современности, но параллельный или современный ей [5, с. 6].
Основное различие между двумя контрастными типами мышления - прелогиче-ским и современным - Леви-Брюль видел в той роли, которую в сознании и поведении первобытного человека играют коллективные представления, вырабатываемые не отдельной личностью, а коллективной общностью; отдельная личность получает их в готовом виде. Согласно убеждению французского этнолога коллективные представления обладают почти принудительной силой, личностью они воспринимаются почти автоматически, так как навязываются ей с раннего детства и, почти не поддаваясь действию критики, в неизменном виде передаются от поколения к поколению. Коллективные представления получают свое выражение в верованиях, обычаях и языке. Они целиком господствуют в сознании первобытного человека. Вот почему именно в сфере мышления, миросознания и лежит коренное отличие первобытного человека от современных людей, хотя по строению мозга, по проявлениям в чувственно-моторной сфере он вполне походит на нас. Однако мыслит он иначе, чем мы, так как мышление его целиком находится во власти коллективных представлений [5, с. 7].
Коллективные представления первобытных людей, считал Леви-Брюль, принципиально отличны от наших, которые носят интеллектуальный характер. Представления современного человека позволяют ему совершать операции отвлечения и логической классификации - его мышление концептуально, строится на понятиях. Иначе обстоит дело с мышлением первобытного человека - примитива, у которого интеллектуальный элемент тесно переплетен с элементами эмоционально-моторными. В коллективном представлении первобытного человека образ объекта, вызываемая им эмоция и отвечающая на него моторная реакция неразрывно слиты.
Вторую специфическую особенность коллективных представлений первобытного человека, писал В.К. Никольский, французский этнограф усматривал в их мистическом характере. Всякий реальный объект окружающего мира наделен для первобытного человека тайными свойствами, связывающими его с миром сверхъестественным, с миром скрытых, невидимых реальностей; при этом явные и тайные, или, как мы бы сказали, естественные и сверхъестественные, свойства неразрывны. Причем именно в тайных, мистических свойствах усматривал примитив (вопреки реальной действительности) -причину того или иного явления.
Еще одна специфическая особенность коллективных представлений первобытного человека заключается, согласно французскому исследователю, в том, что они связаны между собой в примитивном сознании по закону, который он назвал законом партиципации (сопричастия). Закон этот гласил: «все участвует во всем», при этом игнорируется обязательный для нашего мышления закон противоречия. Прелогическое мышление руководствуется лишь мистической сопричастностью между вещами и явлениями. При этом Леви-Брюль не оспаривал, что элементы прелогического и мистического наличествуют в мышлении и сознании современного человека.
Леви-Брюль был первым, кто попытался показать, что логико-психологический механизм мышления примитивного человека не совпадает с механизмом мышления человека культурного. Он попытался определить, в чем заключается различие между тем и другим, и установить наиболее общие законы, которым подчинена деятельность (до) логического психологического механизма. Первобытные люди считали изображения тождественными их оригиналам: тот, кто изобличен в том, что пронзил копьем тень че-
ловека, подвергался казни, ибо, пронзая тень человека, он посягал на жизнь самого человека (его душу). Не менее загадочны неожиданные ассоциации причинно-следственного характера, устанавливаемые первобытными людьми. Нам трудно понять, писал В.К. Никольский, что люди с неповрежденным рассудком, как бы ни были они невежественны и отсталы, могут быть всерьез убеждены в действенности своих магических манипуляций над изображениями животных или врагов. Все эти странности Леви-Брюль пытается объяснить мистичностью первобытного мышления и лежащим в его основе законе пар-тиципации. Попугаи ара являются одним из тотемов племени бороро; поэтому мистическая сила, пребывающая в ара, пребывает в группе людей соответствующего тотема и в личностях, из которых она состоит. Вот почему мистически ориентированное мышление бороро отождествляет людей и попугаев [5, с. 11].
Партиципация, сопричастие, то есть общность мистических свойств может устанавливаться между предметами и явлениями путем переноса сверхъестественных сил, которые могут быть то благотворными, то вредоносными. Мистически ориентированное первобытное мышление, настаивал Леви-Брюль, совершенно равнодушно к требованиям логики. Как писал Никольский, мысль примитива не видит нелепости в отождествлении двух объективно разнородных предметов или части с целым, когда в них усматривается общность мистических сил и свойств [5, с. 11].
Основу подобного мышления и подобной логики, считал другой отечественный ученый Л.С. Выгодский, можно усмотреть в комплексах разных признаков, комплексы же покоятся на конкретных связях, а этих конкретных связей, конечно, у данного предмета может быть чрезвычайно много. Один и тот же человек может входить в различные фамильные группы. По своей семейной принадлежности он может быть Петровым, а по городу, где он проживает, - москвичом и т.д. Все особенности примитивного мышления, по Выготскому, трактовавшему Леви-Брюля, могут быть сведены, в конечном счете, к этому основному факту. Именно к тому, что вместо понятий их мышление оперирует комплексами [1, с. 99].
Как мы уже говорили, Леви-Брюлю принадлежит неоспоримая заслуга, заключающаяся в том, что он поставил впервые проблему исторического развития мышления. Он показал, что сам по себе тип мышления есть величина не постоянная, а исторически изменяющаяся и развивающаяся. Исследователи, пошедшие по указанному им пути, попытались более точно сформулировать, от чего зависит различие в исторических типах мышления культурного и примитивного человека, в чем заключается своеобразие исторического развития человеческой психологии [1, с. 64].
Библиографический список
1. Выготский Л.С. Этюды по истории поведения. Обезьяна - примитив - ребенок / Л.С. Выготский, А Р. Лурия. - М.-Л.: ГИЗ, 1930. - 226 с.
2. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Этюд об организации высших обществ / Э. Дюркгейм; пер. с фр. П. Юшкевич. - Одесса: Типография Г. М. Левинсона, 1900. -376 с.
3. Коржева Э.М. Категория коллективного сознания и ее роль в концепции Эмиля Дюркгей-ма // Вестник Московского университета. - 1968. - № 4. - С. 91-100. - (Серия VIII: Философия).
4. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное и природа в первобытном мышлении / Л. Леви-Брюль; пер. с фр. Б. Шаревской; Предисл. В. К. Никольского. - М.: ОГИЗ, 1937. - 518 с.
5. Никольский В. К. Предисловие // Л. Леви-Брюль. Сверхъестественное в первобытном мышлении; пер. с франц. Б. Шаревской. - М.: ОГИЗ, 1937. - С. V-XXX.
6. Осипова Е.В. Дюркгейм // Новая философская энциклопедия: В 4 т. - М.: Мысль, 2000. -Т. I. - С. 720-721.
7. Тард Габриэль (1843-1904) - французский социолог и криминалист [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// http://megabook.ru/article
8. Тард Г. Социальная логика / Г. Тард. - СПб.: Социально-психологический центр, 1996. -428 с.
9. Dürkheim E. Les Formes élémentaires dans la vie religiense et système totémique en Australie. - Paris: Librairie Felix Alcan, 1912. - 613 р.
М.Н. Грибова
МЕТОДИЧЕСКИЙ ЗАМЫСЕЛ ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ КУРСАНТОВ ВУЗОВ ГПС МЧС РОССИИ
Ключевые слова: профессиональная социализация, государственная пожарная служба МЧС, курсанты, динамические и результативные аспекты профессиональной социализации курсантов вузов.
Для изучения параметров, характеризующих динамические и результативные аспекты профессиональной социализации курсантов вузов ГПС МЧС России в конкретной ситуации, применялся метод критических инцидентов. Данный метод рассчитан на оценку поведения сотрудника противопожарной службы в профессионально обусловленной ситуации (принятие ответственного управленческого решения, решение новой проблемы, преодоление конфликтной ситуации и пр.). В данном случае были использованы ситуации (всего - 14), характерные для профессиональной деятельности офицера противопожарной службы (профессиональное взаимодействие, профессиональное саморазвитие), связанные с основными видами его деятельности и актуализирующие те или иные компоненты профессиональной социализации. По данным ситуациям курсант должен был принять решение, письменно изложив его суть на специальном бланке. Оценка данной готовности проводилась по следующим параметрам и критериям:
1) самостоятельное принятие решения с учетом профессионально-этических норм (профессиональная интериоризация). Критерии: 3 балла - решение принято самостоятельно, содержит профессиональные и этические ценности действия в соответствии со сложившимися обстоятельствами; 2 балла - решение принято после согласования с референтными сотрудниками, должностными лицами; 1 балл - решение обусловлено указаниями других должностных лиц, без учета этических профессиональных норм;
2) бесконфликтность, сформированные коммуникативные качества (профессиональная адаптация). Критерии: 3 балла - испытуемый ведет себя уверено, не вступает в конфликты с сослуживцами; 2 балла - курсант проявляет тревожность во взаимодействии с сотрудниками, но способен действовать не агрессивно; 1 балл - курсант ведет себя агрессивно, вступает в конфликты с сослуживцами;
© ГрибоваМ.Н. 2013
