CC BY
83
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2012. № 3
Б.В. Бирюков, докт. философ. наук, проф., рук. Межвузовского центра исследования чтения и информационной культуры Московского государственного лингвистического университета*
И.С. Верстин, канд. философ. наук, доц. кафедры общегуманитарных дисциплин Международной академии бизнеса и управления**
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ КОНЦЕПЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ ПЕРВОБЫТНОСТИ Л. ЛЕВИ-БРЮЛЯ И ТЕОРИЯ Н.Я. МАРРА
Рассматривается дискуссия о теории прелогического мышления французского этнолога Люсьена Леви-Брюля, разрабатывавшаяся им начиная с 1910 г. и посвященная изучению специфических особенностей первобытного сознания. В дискуссии, разгоревшейся в 30-е гг. прошлого века, приняли участие как зарубежные, так и отечественные ученые. Свое весомое слово в дискуссию о прелогическом мышлении внесли Н.Я. Марр и его сторонники — "марристы", упрекавшие Леви-Брюля в "мистицизме".
Ключевые слова: первобытный, прелогический, этнология, мифология, закон партиципации.
Discussion about the theory prelogical thinking of the French ethnologist Ljusen Levy-Bruhl, developed by it, since 1910 and devoted to studying of specific features of primitive consciousness is considered. In the discussion which have inflamed in 30-th years of the last century, have taken part both foreign, and domestic scientists. The powerful word in discussion about prelogical thinking have brought N.J. Marr and its supporters, reproaching Levy-Bruhl in "mysticism".
Key words:primitive, prelogical, ethnology, mythology, law of participation.
В 30-е гг. ХХ в. в нашей стране развернулась острая дискуссия о первобытном обществе и прелогическом мышлении, инициированная работами Л. Леви-Брюля1. В нее были вовлечены десятки
* Бирюков Борис Владимирович, e-mail: [email protected]
** Верстин Игорь Семенович, e-mail: [email protected] 1 Леви-Брюль (Levy-Bruhl L.) Люсьен (1857—1939) — французский философ-позитивист и предшественник структурализма, социолог, этнолог и антрополог, теоретик этнографии; заведовал кафедрой философии в лицее Людовика Великого (1885—1895), профессор философии и социологии в Сорбонне (1895—1899), директор Института этнологии при Сорбонне; его взгляды сформировались под влиянием учений Конта, Рибо и особенно Дюркгейма; занимался историей французской и немецкой философии XIX в., затем обратился к изучению мыслительных процессов первобытных народов; итогом его исследований явились работы "Мыслительные функции в низших обществах" (1910), "Первобытное мышление" (1922), "Первобытная душа" (1928) и др., построенные на большом этнографическом материале народов Африки, Австралии и Океании. Основная идея этих сочинений заключается в том, что мышление первобытного человека отлично от мышления цивилизованного человека; в последних работах Леви-Брюля — "Сверхъестествен-
крупнейших ученых того времени. Осмысление и критика воззрений Леви-Брюля велись с разных позиций; диспутанты предлагали альтернативные предложения, которые, как они думали, существенны для правильного осмысления логико-этнографического материала. Марксистские авторы 1930-х гг. видели в концепции Леви-Брюля метафизику и идеализм позитивистско-дюркгеймовского толка, что было результатом политизации взглядов на общество и мышление.
Свое весомое слово в дискуссию о прелогическом мышлении внесли Н.Я. Марр и его сторонники — "марристы", упрекавшие Леви-Брюля в "мистицизме". Так, русское издание книги Леви-Брю-ля 1930 г. примечательно тем, что перед предисловием В.К. Никольского в нем помещено еще одно предисловие — члена АН СССР Н.Я. Марра2, который с 1900-х гг. занимался глобальными построениями в области языкознания.
Воспользуемся характеристикой взглядов Марра на соотношение языка и мышления, которую в статье "К вопросу о соотношении языка и мышления" дал философ Л.О. Резников еще до известной критики воззрений Марра со стороны "познавшего толк в языкознании" И.В. Сталина. "Учение" Марра, как пишет отечественный философ, претендует на то, что может дать возможность определять "уровень развития каждого языка, его место в общем процессе исторического развития языков мира"3. Процесс этот, по мнению Марра, отражает изменения, происходящие в мышлении; с изменчивостью мышления, как предполагает Марр в вышеупомянутом Предисловии, "неразрывно связана изменчивость не только эволюционная, но и революционная, языка"; поскольку язык — надстройка, то характер каждой стадии определяется экономическим базисом; при смене формации происходит революционный взрыв
ное и природа в первобытном мышлении" (1931), "Мистический опыт и символы" (1938) и в особенности в посмертно изданных "Дневниках" (1949) — различия между первобытным и логическим мышлением смягчаются и объясняются ролью аффектов в мышлении. Идеи Леви-Брюля оказали значительное влияние на взгляды и концепции Юнга, Шелера, Гурвича.
2 Марр Николай Яковлевич [25.12.1864 (06.01.1865) (по др. данным, 25.05. (06.06).1864) — 20.12.1934] — филолог, археолог и лингвист, создатель "нового учения о языке" (1923) — общелингвистической теории. Идеи Марра были популярны в СССР среди лингвистов, историков и искусствоведов как попытка выхода из кризиса позитивистской науки, а также ввиду созвучности эпохе. С конца 1920-х гг. учение Марра было объявлено "марксизмом в языкознании" и стало официально признанной догмой, однако к концу 1930-х гг. интерес к нему упал, хотя оно имело поддержку "сверху". После критики И.В. Сталиным в 1950 г. учение Марра было отвергнуто (см.: Алексеев П.В. Философы России Х1Х—ХХ столетий. Биографии, идеи, труды. М., 2002. С. 609).
3 Резников Л.О. К вопросу о соотношении языка и мышления // Вопросы философии. 1947. № 2. С. 187.
и язык меняется до неузнаваемости, т.е., заключал он, "мышление и речь — брат и сестра, дети одних и тех же родителей, производства и социальной структуры"4 (выделено нами. — Б.Б., И.В.).
Рассматривая мышление (с его логикой) и язык как "надстроечные" явления с точки зрения исторического материализма, Марр соответствующим образом характеризовал и прелогическое мышление. Он считал, что в учении Леви-Брюля "изменчивость мышления обнажается с ослепительной ясностью", что в нем бросается "тяжелый камень, сокрушительный для старого учения о языке". Критикует же Марр французского этнолога за сравнительный метод, "следовательно, без диалектизма"5, хотя его собственные построения в области языкознания начиная с 1920-х гг. оставались в рамках господствовавшей в языкознании сравнительно-исторической парадигмы (гипотезы о яфетической семье языков, о се-митско-яфетическом родстве). Но в 1923 г. Марр выдвинул "новое учение о языке", расходившееся с большинством общепринятых положений лингвистики. От традиционного языкознания Марр сохранил лишь общее понимание лингвистики как исторической науки, а также восходящие к В. Гумбольдту идеи о стадиальном развитии языка. Все остальное вплоть до исходных понятий языкового родства и языковых семей, а также большую часть накопленного наукой фактического материала Марр отверг.
Марр, трактуя те же вопросы с качественно иных методологических установок, отмечает что мышление, предшествовавшее логическому, прошло целый ряд ступеней — стадий. Он писал, что неизвестно, как долго логическое мышление удержится и не сдаст ли оно своей позиции новой системе мышления. Для него неизбежность смены не стоит под вопросом, ибо "дологическое" или образное мышление — не первоначальное. Он не мог смириться и с объяснением смены одного мышления другим с помощью таинственной силы. При предпосылке же социально-экономических факторов наступление нового мышления и отход старого мыслимы при выделении первым из себя второго в порядке раздвоения или диалектического процесса. Леви-Брюль, сетует он, подсказывает нам возможность прорастания "дологического" мышления логическим, но такой выход не устраивает палеонтологию речи, поскольку есть система языков, не отвечающих своей структурой логическому мышлению. Что требует ей отведения места перед периодом возобладания целиком логического мышления, и в то же время исключается возможность вместить ее в период господства "дологического" мышления. Этот промежуточный период приемлем
4 Марр Н.Я. Предисловие // Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. Л., 1930. С. XV.
5 Там же. С. XIV.
с учетом того, что смены мышления — это три системы построения звуковой речи.
Качественное же различие "дологического" и логического мышления в том, что логическое мышление есть формальное мышление и логичность отнюдь не исключается и в мышлении образном, которое также является логическим, но в противоположность так называемому "логическому" характеризуется не аналитичностью, а синтетичностью, и общий процесс мышления идет от нерасчлененного материалистически-идеалистического к расчлененному материалистическому.
Легко заметить качественную разницу в общих методологических установках и соответственно в трактовке одних и тех же вопросов у французского и советского академиков. У Леви-Брюля «древнейшее состояние мышления определяется притом сомнительным анахронистическим термином "мистический" вместо "магический"»6 — считает Марр (это и понятно, поскольку с конца 1920-х гг. в его учение о языке были добавлены положения марксизма, и возникновение звукового языка в первобытном обществе Марр воспринимал как орудие классового господства магов). Марр продолжал критиковать своего визави и в докладе "Язык и мышление", прочитанном на чрезвычайной сессии АН СССР в 1931 г.: «Слепой "смазывающий" конкретное положение термин "дологический", так нас многих пленяющий с легкой руки Леви-Брюля, имеет быть исторически разъясненным в своем обусловленном бытием становлении»7.
Новое учение о языке, базируясь на огромном фактическом материале, добытом палеонтологией речи, раскрывает, что мышление, предшествовавшее логическому, в свою очередь прошло целый ряд ступеней-стадий со сменой на каждой из них закономерностей и техники. Уже в 1928 г. в речи "Актуальные проблемы и очередные задачи яфетической теории" Марр следующим образом резюмировал опыт своих исследований по вопросу о стадиальных сменах языка-мышления: принадлежность различных систем морфологии к различным периодам языкотворчества опирается, разумеется, не непосредственно на тот или иной тип техники, хозяйственной и социальной структуры, а при посредстве мышления. Мышление не стабильно. В нашем распоряжении, как будто, всего-навсего две ступени в стадиальном развития мышления: одна ступень — это то, что Леви-Брюль называет "дологическим" мышлением, а на наш взгляд, — мышление образное, и оно намечается к определению во времени длительностью громадного измерения, исчис-
6 Там же.
7 Марр Н.Я. Язык и мышление // Марр Н.Я. Избр. работы. М.; Л., 1934. С. 106.
ляется многими десятками тысяч лет. Другое мышление — логическое. Неизвестно, как долго логическое мышление удержится и не сдаст ли оно массово своей позиции новой системе мышления, о строе которой мы сейчас можем лишь гадать. На самом деле, как полагает Марр, достаточно вникнуть в современность, чтобы познать и определить новое мышление. Во всяком случае, с его точки зрения, факт неизбежности смены не может стоять под вопросом. Нам же не хватает знания о том, в какой степени каждая новая смена мышления повторяет длительность предыдущей или ее укорачивает. Нет надобности, как плагает Марр, в особых доказательствах, чтобы утверждать, что дологическое или образное мышление — не первоначальное8.
Однако Марр подчеркивал, что для нас в истории развития звуковой речи громадной важности вопросом является процесс смены дологического мышления логическим. Мы не можем мириться с непосредственностью следования этих двух в корне различных систем мышления, логической за дологической. Нам, как полагает Марр, пришлось бы изменить всей указываемой системе построения яфетической теории, если бы мы допустили такой механический порядок чередования одного мышления другим, ибо мы были бы вынуждены тогда прибегнуть к чуждым нашему построению источникам, призвать на помощь какую-либо таинственную силу как чудесную создательницу новой системы и отказаться от социально-экономических факторов.
В то же время, с точки зрения Марра, образное мышление носит более наглядный, менее абстрактный характер, теснее связано со своей материальной базой. Движущую силу в процессе перехода от мышления образного к логическому Марр усматривает в образовании общественных классов. Это отмечал еще в 1934 г. В. Аптекарь в предисловии к третьему тому избранных работ Марра9.
Новое учение о языке к вопросу о мышлении подходит диалектически, разделяя ее на вопрос более сложный, собственно осложненный нашим уже готовым заранее ложным представлением, вопрос о возникновении людской речи, т.е. мышления-языка, и на вопрос о позднейших (в промежутке между ними и возникновением мышления-языка), сменах техники мышления, мало, а вернее совершенно не учитываемых, ибо их несколько, этих смен, проистекающих в своей динамике, т.е. творческом движении, от коренных сдвигов в производстве: "Новое учение о языке в первую голову
8 См.: Марр Н.Я. Актуальные проблемы и очередные задачи яфетической теории // Марр Н.Я. Избр. работы. Т. 3. С. 70.
9 См.: Аптекарь В. Предисловие // Марр Н.Я. Избр. работы. М.; Л., 1934. Т. 3. С. XIV.
ставит вопрос об этих стадиальных сменах техники мышления и разрешает положительным разъяснением мышление, предшествовавшее логическому, так называемое "дологическое", как ряд ступеней со сменой закономерностей и техники"10.
Новое учение о языке, продолжает Марр, не выделяет вопроса о происхождении мышления из глоттогонии (языкотворчества), отводя служебное место технике речи, звуковая она или ручная. Одна из основных предпосылок правильной постановки проблемы о мышлении — это признание и даже более того — осознание того колоссального значения, которое присуще ручной речи как средству, организующему в производстве, поведении, мировоззрении и, разумеется, в языке вообще.
Ручной язык и с ним вместе ручное мышление изучаются давно. Но где? Как? И с какими последствиями хотя бы для науки? «Ручной язык, да и мышление, — отмечал Марр, — наблюдено в далеких колониальных странах, у "краснокожих", "чернокожих", "желтолицых" и т.п. представителей не человечества, а отверженного вида созданий, не то животных, не то на рубеже с животными, как то расклассифицировала "колониальный" мир ученая Европа <...> создав для этого так называемую этнологию, весьма сомнительный суррогат социологии <...> Ручной язык. представляет для одних занимательный курьез, для других, более пытливых умов, — материал для общих разговоров и безответственных высказываний о примитивном мышлении, для кое-кого — лишний довод, что эти отсталые представители "колониальных" народов действительно отождествимы с животными <...> Ручной язык игнорируется еще больше (чем ручная речь. — Б.Б., И.В.)»11.
Конкретный палеонтологический анализ древнейших слоев яфетических языков, как считает Аптекарь, позволил Марру критически подойти к концепции Леви-Брюля и дал возможность разрешить многие загадки первобытного мышления, устраняя идеалистические извращения позитивистско-дюркгеймовского толка в объяснении фактов этого мышления у Леви-Брюля. Так, лингвистические факты, добытые палеонтологией языка нового учения, выяснили грубое противоречие действительно метафизически данного у Леви-Брю-ля противопоставления "дологического" мышления мышлению логическому12.
Где увидели "марристы" это противопоставление? Попробуем и мы внимательно прочитать предисловие Леви-Брюля к русскому изданию его работ 1930 г., в котором французский ученый сначала
10 Марр Н.Я. Язык и мышление // Марр Н.Я. Избр. работы. С. 106.
11 Там же. С. 106—107.
12 См.: Аптекарь В. Указ. соч. С. XIII.
действительно констатирует, что существует "первобытное мышление", достаточно устойчивое, достаточно четко отличающееся от нашего мышления, за которым можно признать характер пре-логического и мистического мышления и то, что оно отличается от нашего. Оно совершенно иначе ориентировано. Его процессы протекают совершенно иным путем.
Там, где мы ищем вторичные причины, первобытное мышление обращает внимание исключительно на мистические причины, действие которых оно чувствует повсюду. Оно без всяких затруднений допускает, что одно и то же существо может в одно и то же время пребывать в двух или нескольких местах. Оно подчинено закону партиципации (сопричастности) и в этих случаях обнаруживает полное безразличие к противоречиям, которых не терпит наш разум, вот почему позволительно называть это мышление при сравнении с нашим прелогическим13. Однако, как объясняет Леви-Брюль специально для ортодоксов, подобная структура встречается не только у первобытных людей, но наблюдается также и в нашем обществе: "Не существует двух форм мышления у человечества, одной пралогической, другой логической... а есть различные мыслительные структуры, которые существуют в одном и том же обществе и часто, — быть может, всегда — в одном и том же сознании"14.
Французский ученый не знал о существовании "марровца" Аптекаря, который, восхваляя своего кумира, продолжал критиковать его оппонента: "В своей палеонтологии языка Н.Я. Марр отмежевывается не только от ярко выраженного идеализма Леви-Брюля, он резко отграничивает свои позиции и от взглядов вульгарного материализма"15. Если же говорить без предвзятости Аптекаря, в учении Марра вульгарно-материалистические идеи сочетаются с некоторыми идеями В. Гумбольдта, Э. Кассирера, А.Н. Веселов-ского и того же Леви-Брюля. Учение Марра, с одной стороны, хаотично и непоследовательно, а с другой — по-своему цельно и логично. В любом случае, оно "основано больше на априорных построениях, чем на анализе фактов", — пишет В.М. Алпатов, автор биографической статьи о Марре16. Анализ первобытного мышления, проделанный двумя маститыми академиками, позволил пролить свет на закон партиципации, выявил существенные черты пралогической организации мышления.
13 См.: Леви-Брюль Л. Первобытное мышление / Под ред. проф. В.К. Никольского, А.В. Киссина с предисл. редакции "Атеиста", члена Академии наук СССР Н.Я. Марра, профессора I Московского ун-та В.К. Никольского и автора к русскому изданию. М., 1930. С. 3.
14 Там же. С. 4.
15 Аптекарь В. Указ. соч. С. XV.
16 Алпатов В.М. Марр Николай Яковлевич // Алексеев П.В. Указ. соч. С. 609.
Проблема отношения мышления и языка является одной из труднейших теоретических проблем17, как считает уже цитированный выше Резников. Философская и лингвистическая мысль до появления марксизма не в состоянии была решить эту проблему, как он полагает. Для правильного понимания человеческого мышления и языка необходимо прежде всего применить к их исследованию принцип историзма, принцип развития. Особенности человеческого мышления могут быть правильно поняты лишь на основе изучения его исторического развития в связи с изменением условий материальной жизни людей18.
Это же, как полагает Резников, следует сказать о языке. Научное понимание языка возможно лишь при полном учете его исторического происхождения и развития. В истории языка запечатлелись, отложились, объективировались формы человеческого мышления на различных ступенях его развития. "Язык так же древен, как и сознание"19, — говорил К. Маркс. Развитие мышления с необходимостью получает свое выражение в развитии языка. Подходя к развитию мышления и языка под углом зрения их исторического развития, нужно, однако, иметь в виду необходимость понимания этого развития как диалектического процесса. Марксистское, диалектическое учение о мышлении требует признания единства основного типа человеческого мышления как разумного, логического мышления и в то же время признания его исторического развития, качественного своеобразия каждой ступени, преемственной связи и различий между ними20.
Поскольку язык неразрывно связан с мышлением, то признание единства человеческого мышления необходимо влечет за собой признание единства человеческого языка в его историческом развитии. Язык в существе своем не является ни продуктом внешней природы, ни продуктом биологической природы человека, ни продуктом чисто духовной деятельности как первичной и самопроизвольной. Как считает отечественный философ, язык как форма осуществления и выражения мысли, как средство общения является продуктом социальной жизни человечества, выражением общественных отношений, отражением действительных материальных условий человеческого существования21.
"Ни мысль, ни язык не образуют сами по себе особого царства <...> они суть только проявления действительной жизни"22. Из этой
17 См.: РезниковЛ.О. Указ. соч. С. 184.
18 Там же.
19 Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. IV. С. 20.
20 См.: Резников Л.О. Указ. соч. С. 184—185.
21 Там же. С. 185—186.
22 Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. С. 434—435.
принципиальной установки классиков, как полагает Резников, исходит и новое учение о языке, о его происхождении и развитии, разработанное советской школой лингвистов. Опираясь на обширные исследования истории языка, Марр и его последователи подвергли, как мы уже говорили, уничтожающей критике теорию индоевропейской лингвистики о языковых семьях и праязыках, структура которых определялась врожденными биологическими и психическими особенностями той или иной расы.
В своем учении о стадиальном развитии языков Марр утверждает, что это развитие связано с развитием общественных формаций. Это дает возможность определять уровень развития каждого языка, его место в общем процессе исторического развития языков мира23.
До появления марксизма, как говорит Резников, в языкознании господствовали идеалистические теории сущности и происхождения языка. В XX в. новые "модные" течения изощряются в подкреплении идеализма "новой" аргументацией. Неокантианское на-правление24 полагает, что язык следует рассматривать как систему символов, являющуюся конструктивным орудием сознания, оформляющего и организующего непрерывный поток впечатлений (Кас-сирер и др.). Феноменологическое направление видит в языке систему знаков "предметных" содержаний, имеющую не психологическое, а "объективно"-логическое значение (Гуссерль и др.). Наконец, интуитивистское направление рассматривает язык как иррациональный продукт творческой интуиции индивидуумов, как систему образов, созидаемых и постигаемых лишь интуитивным путем (Кроче, Фосслер и др.)25.
В связи с широким распространением естественно-научных методов исследования в зарубежном языкознании возникают многочисленные попытки псевдонаучного, натуралистического объяснения языка (Бопп, Рапп, Беккер, Шлейхер, Есперсен и др.). "Органические" теории такого рода выступают как проявления вульгарного, механического материализма26, как полагает Резников. Человеческий язык возник якобы в результате эволюционного развития из языка животных, он происходит из инстинктивных, аффективных криков, непроизвольно возникавших в процессе жизни и деятельности людей (так, в частности, полагал А.А. Богданов).
При всем различии между вульгарно-материалистическим взглядом, усматривающим источник языка в физиологии человека, и
23 См.: МаррН.Я. Предисловие // Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. С. XV.
24 Следует отметить, что неокантианство уже для начала XX в. отнюдь не было новым.
25 См.: РезниковЛ.О. Указ. соч. С. 188.
26 Там же. С. 189.
субъективно-идеалистическим взглядом, усматривающим этот источник в его психологии, между обоими взглядами существует тесная связь. Первый сводит языковые явления к физиологическим процессам, протекающим в нервной системе индивидуума. Второй сводит их к психическим процессам, протекающим в сознании индивидуума. Они представляют как бы две стороны одной и той же медали. Оба взгляда не выходят за рамки ограниченного, позитивистского понимания языка, относя его лишь к сфере индивидуальной деятельности. Оба игнорируют социальную природу языка27, как полагает Резников.
В западной философско-лингвистической литературе предпринимались попытки преодоления ограниченного индивидуализма путем введения понятия коллективного сознания или Божественного сознания, из коих якобы вытекает необходимость языка. Наряду с индивидуально-психологической составляющей в языке стали усматривать и социально-идеологическую. В результате такого развития идей в буржуазной лингвистике оформилось расчленение сферы изучения языка на две области — область индивидуальной, субъективной речевой деятельности и область социальной, объективно установившейся системы языковых знаков как носителей определенных значений. Причем лишь последняя область стала рассматриваться как предмет лингвистической науки. Такого рода взгляда на язык как на социальное явление придерживаются ряд буржуазных ученых (Ф. де Соссюр, А. Мейе, Э. Сепир, Ж. Вандриес и др.)28.
"Язык не существует вне тех, кто думает и говорит на нем. Он, — делает вывод Ж. Вандриес, — коренится в глубинах индивидуального сознания; оттуда он берет свою силу, чтобы воплотиться в звуках человеческой речи. Но индивидуальное сознание — только один из элементов коллективного сознания, диктующего свои законы индивидууму"29 (выделено нами. — Б.Б., И.В.).
В конечном счете получается заколдованный круг, как считает Резников, возвращающий исследователя к индивидуалистическому психологизму: индивидуальное сознание определяется формами коллективного сознания, но само коллективное сознание слагается из индивидуальных сознаний30. Отождествляясь с явлениями коллективного сознания, языковые явления превращаются в самодовлеющие первичные данности. Явно идеалистический характер этих взглядов отчетливо выражен в воззрениях духовного отца современной социологической школы в языкознании Э. Дюркгейма.
27 Там же. С. 189—190.
28 Там же. С. 190.
29 Вандриес Ж. Язык // Лингвистическое введение в историю. М., 1937. С. 322.
30 См.: РезниковЛ.О. Указ. соч. С. 191.
Резников заключает, что вследствие всех указанных пороков социологическое направление в языкознании не в состоянии установить, каковы основы, причины, источники формирования языка.
Лишь марксистско-ленинская философия открыла путь для науч-
31
ного исследования мышления и языка как социальных явлений31. Он пишет: "Мышление является субъективным умственным процессом образования понятий и оперирования ими <...> Мышление является процессом, протекающим в индивидуальном сознании человека. Но это сознание формируется в условиях общественной жизни и имеет общественное значение <...> Мышлению присуще единство индивидуального и социального моментов32.
В своих исследованиях Марр, И.И. Мещанинов и другие советские лингвисты, как пишет Резников, подвергают резкой критике идеалистические учения о языке, отрывающие язык от условий материальной жизни общества, отрывающие форму языка от его содержания, фонетику — от семантики. В противоположность этим антинаучным представлениям Марр, разрабатывая материалистическое учение о языке, пишет, что "человечество сотворило свой язык в процессе труда в определенных общественных условиях и пересоздает его с наступлением действительно новых социальных форм жизни и быта, сообразно новому в этих условиях мышлению"33.
С развитием мышления закономерно связано развитие языка, причем эта связь носит внутренний, органический характер: "Подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной нужды в общении с другими людьми"34. Маркс называет бессмыслицей представление о развитии языка без совместно живущих и разговаривающих между собой индивидов. Резников пишет: "Благодаря языку содержание, мыслимое каждым человеком, открывается, сообщается другим людям, человеческому обществу <...> Естественно поэтому язык является могучим фактором человеческого мышления"35.
"Коротко говоря, — по Ф. Энгельсу, — формировавшиеся люди пришли к тому, что у них явилась потребность что-то сказать друг другу. Потребность создала свой орган: неразвитая гортань обезьяны медленно, но неуклонно преобразовывалась путем модуляции для все более развитой модуляции, а органы рта постепенно научались произносить один членораздельный звук за другим"36.
31 Там же. С. 192—193.
32 Там же. С. 193.
33 Марр Н.Я. Яфетическая теория // Марр Н.Я. Избр. работы. Т. II. М., 1936. С. 25.
34 Маркс К, Энгельс Ф. Указ. соч. С. 20—21.
35 Резников Л.О. Указ. соч. С. 195.
36 Энгельс Ф. Диалектика природы. М., 1953. С. 136.
Таким образом, порождая социальную потребность в общении, что имело решающее значение, труд обусловливал вместе с тем и анатомо-физиологические предпосылки этого общения в форме речи. В связи с прямой походкой и развитием многообразных гибких движений рук грудная клетка расширялась, освобождалась от постоянных толчков при передвижении, дыхание становилось более свободным, размах дыхательных движений увеличивался, что облегчало произнесение разнообразных звуков и их регулирование. Вертикальное положение тела обусловливало значительное расширение зрительного кругозора. Благодаря использованию орудий, изменению способов добывания пищи и защиты от врагов увеличивалась подвижность головы. Рот освобождался от функций органа защиты, испытания различных предметов, выискивания пищи и предварительной ее подготовки, так как эти функции переходили к рукам, усиленным применением орудий. Разнообразие добываемой и потребляемой пищи обусловливало дифференциацию движений рта и губ, в связи с чем увеличивалась подвижность лицевых мышц и усиливалась мимика37.
Все стороны, моменты языка являются социально опосредованными, как полагает Резников. Физиологическая функция артикуляции развилась в речевом аппарате под влиянием социальных причин. Фонемы языка — это социально отработанные и социально значимые членораздельные звуки. Производимый органами речи членораздельный звуковой комплекс и его слуховой образ в сознании являются словом языка лишь в том случае, если они неразрывно связаны с известным идеологическим содержанием, которое составляет значение слова и которое сформировалось в условиях социально-исторической жизни и общения людей. Ни звуки, ни их слуховые образы сами по себе не являются словами. Лишь проходя сквозь строй общественной жизни, опосредуясь общественными отношениями, используясь в процессе социального общения, претерпевая своеобразное обобществление, они становятся носителями определенных содержаний сознания людей и средством сообщения этих содержаний друг другу.
Таким образом, язык хотя и включает в себя разнообразные моменты — психические, физиологические, физические, — но в основе и сущности своей он представляет собой явление социально-идеологическое. Язык (и здесь Резников вновь обращается к теории Марра) выполняет многообразные функции: интеллектуальную или рационально-логическую (средство мышления, образования понятий и оперирования ими), экспрессивную (средство выражения эмоций, относящихся к высказываемому), эстетиче-
37 См.: РезниковЛ.О. Указ. соч. С. 196.
скую (средство художественной выразительности), волевую (средство приказания, призыва, просьбы и т.д.)38.
Все эти функции связаны с коммуникативной, как считает Резников, и развиваются на ее основе: ".понятия, суждения и умозаключения сообщаются другим людям, служат средством приобщения их к мысли говорящего; эмоциональные переживания, эстетические моменты, волевые импульсы и т.д. также передаются через язык другим людям и служат средством воздействия на них. Самое формирование всех внутренних духовных функций языка происходит лишь в процессе социального общения и на его основе <...> Все функции языка связаны между собой. Поскольку язык служит средством общения, он становится и формой мышления <. > В каждом акте коммуникации интеллектуальная функция всегда в той или иной мере связана с экспрессивной: каждый человек, сообщая что-либо другому, вольно или невольно передает ему также свое отношение к сообщаемому, свои эмоции, побуждения, желания и т.д. посредством жестикуляции, мимики, интонаций, ударений и т.п. Речь, имеющая интеллектуальное значение, всегда в той или иной степени окрашена в определенные эмоциональные тона39.
Возникая как продукт и отражение условий общественной жизни, сознание и речь оказывают обратное влияние, воздействие на эти условия. Мышление и речь, как указывает Марр, неразлучны, они возникли совместно, с появлением человеческого общества40. Единство мышления и языка нужно понимать как диалектическое единство, не исключающее различия. Мышление — это осознание вещей, их связей и отношений в форме речи, хотя бы и без ее внешнего выражения. Речь — это мышление, осуществляемое и выражаемое посредством языковых знаков.
Глубоко порочным является разрыв между мышлением и речью, который проводится феноменологическим направлением. Разрыв между мышлением и речью, доведенный до крайности в зарубежных лингвистических теориях, приводит к чудовищному выводу, что мышление и речь не только независимы друг от друга, но даже прямо противоположны, антагонистичны, что язык является чуждой мышлению формой, противоречащей собственной природе мысли, отрицающей ее суть. Такой взгляд приводит к дальнейшей мистификации мышления, характерной для идеалистической философии. Под видом возвеличивания мышления здесь производится его глубокое принижение.
38 Там же.
39 Там же. С. 197.
40 См.: Марр Н.Я. Предисловие // Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. С. 15.
Отстаивая этот взгляд, А. Шопенгауэр писал, что мысли умирают в ту минуту, когда они воплощаются в слова. Бергсон говорил, что живая мысль несоизмерима с языком, что слова мешают схватыванию истинного смысла понятий. Витгенштейн на основании этого призывает отказаться от языка, молчать и пользоваться только такой символикой, которая лишена понятийного смысла, ибо истинное, с его точки, невыразимо. Здесь мысли, рассматриваемой как истина и жизнь, противопоставляется слово как ложь и смерть, между тем, как считает Резников, "в действительности язык является адекватной, истинной формой осуществления мысли. В действительности же мысли умирают, если они не воплощаются в слова, умирают, едва родившись, не развившись, не выкристаллизовавшись, не обретя той ясности, которая присуща истине"41.
Полным искажением истины Резников считает и разрыв между мышлением и языком и их отождествление. Ссылаясь на М. Мюллера, Резников говорит, что язык есть мысль, а мысль есть язык, что язык — это только другое название разума. Основываясь на таком отождествлении, Марр выдвинул формулу "мышление есть речь минус звук". С правильностью данной формулы соглашались Гейгер, Богданов и др. По существу это означало полное отождествление мышления и внутренней речи. Бихевиористы (Уотсон и др.) сводят мышление к речи, а речь — к физиологическим реакциям, из чего следует, что мышление — это только заторможенная, беззвучная речь, задержанная физиологическая реакция.
Как пишет Резников, сведение мышления к внутренней речи и выведение этой последней из внешней речи открывает возможность признания первенства речи по отношению к мышлению, что в свою очередь приводит либо к вульгарно-материалистической (мышление — вид физиологической реакции), либо к идеалистической (форма определяет содержание) трактовке вопроса. "Признание мышления и языка содержанием и формой понятийного отражения мира является основой критического преодоления всех ошибочных трактовок отношения между ними. В диалектическом единстве мышления и речи примат, ведущая, определяющая роль принадлежит мышлению. Содержание мышления определяет словесную форму, а не наоборот"42.
Определяющее значение мышления, как полагает Резников, сказывается и на приоритете понятия по отношению к слову. Потребность образования понятия делает необходимым слово, а не наоборот. Когда понятие только зарождается, оно может и не быть еще облечено в словесную форму. Мы иногда подыскиваем наибо-
41 РезниковЛ.О. Указ. соч. С. 198.
42 Там же. С. 199.
лее адекватное слово для возникшего уже, но еще словесно не оформленного понятия. Мы испытываем острую необходимость в его словесном оформлении, ибо только таким путем оно может вступить в организованный понятийно-словесный строй нашего мышления и успешно функционировать в нем.
Иногда образование новых понятий в творческом процессе мышления делает необходимым введение новых слов, для чего обычно используется все же в качестве основы наличный языковой материал, который преобразуется по аналогии с существующими формами. Если творческое преобразование наличных слов делает возможным более адекватное и точное выражение новых понятий, то это обеспечивает тесную связь с установившейся в данном коллективе понятийно-словесной системой мышления, органическое включение нового понятия в эту систему. Между мышлением и языком существуют взаимозависимость, взаимодействие. При этом язык может либо способствовать развитию мышления, либо тормозить, затруднять его43.
Резников также говорит о том, что в индоевропейской лингвистике из всех отделов языкознания наибольшее развитие получили те отделы, которые исследуют формальные стороны языка, а именно фонетика, морфология и синтаксис. Те же отделы языкознания, которые исследуют содержательную, смысловую сторону языка, — лексика и семантика — отошли на второй план и не подвергались глубокому исследованию. Не без основания Марр говорил, что "по сей день индоевропейская лингвистика работает формальным методом и, сосредоточивая свое внимание на фонетике и морфологии, отводит словарь на второстепенное место, абсолютно не учитывает явлений семантики, учения о значениях слов, закономерно вытекающих из связи языка с этапами развития хозяйственно-общественной жизни"44. В буржуазном языкознании форма отрывается от содержания, фонетика — от семантики, звук — от значения, внешняя сторона слова — от внутренней. Все это является следствием общего отрыва языка от мышления.
Марксистское языкознание придает первостепенное значение семантике, т.е. науке о значениях слов и закономерном изменении этих значений, и рассматривает значения слов как обобщенные отражения материального мира и общественного бытия в человеческом сознании. Марксизм исходит из признания примата содержания над формой, значения над звуком, семантики над фонети-кой45, как пишет Резников. Он заключает рассмотрение вопроса
43 Там же. С. 199—200.
44 Марр Н.Я. Язык // Марр Н.Я. Избр. работы. Т. II. С. 128.
45 См.: РезниковЛ.О. Указ. соч. С. 200.
о соотношении языка и мышления словами Марра: "Всякое образование понятий происходит посредством слова и в слове закрепляется".
Тема "марризм и языкознание", "марризм и наука" является одной из наиболее актуальных и болезненных для реконструкции интеллектуальной истории советского периода. Об этом свидетельствует полярность оценок научной деятельности Марра и его школы. Не была выработана объективная, примиряющая все полемизирующие стороны точка зрения и в постсоветский период, о чем говорит полная противоположность мнений в выступлениях и статьях, появившихся в 80—90-е гг. прошлого века46.
Марр стремился философски обосновать свое учение, привести его в соответствие с философией истории марксизма. Главным нововведением в теорию лингвистики был его тезис о надстроечном характере языка, о том, что язык в классовом обществе является орудием классового закрепощения, а в бесклассовом — будет служить всему обществу. Уже после смерти Марра в рамках развернувшейся в 1950-е гг. дискуссии И.В. Сталин высказал идею о том, что язык, связанный непосредственно с производственной деятельностью человека в обществе, "как и со всякой иной деятельностью человека, во всех сферах его работы, от базы до надстройки", никак не может быть отнесен к надстроечным явлениям. И далее: "Надстройка живет недолго. Она ликвидируется и исчезает с ликвидацией и исчезновением данного базиса <...> Язык же, наоборот, является продуктом целого ряда эпох, на протяжении которых он оформляется, обогащается, развивается, шлифуется"47.
Трудно не согласиться и с другим выводом Сталина: "Язык как средство общения людей в обществе одинаково обслуживает все классы общества и проявляет в этом отношении своего рода безразличие к классам"48. После осуждения "марризма" был реабилитирован историко-сравнительный метод, который, несмотря, как говорили в ходе той полемики, на его очевидные недостатки (но неясно — какие), гораздо более научно обоснован, чем так называемый "четырехэлементный анализ", предложенный Марром. Сталин, до этого дававший карт-бланш "марристам", со страниц своей брошюры заявил: «Н.Я. Марр высокомерно третирует всякую попытку изучения групп (семей) языков как проявление тео-
46 См.: АлпатовВ.М. Марр, марризм и сталинизм // Филос. исследования. 1993. № 4. С. 271—288; Капустин М.П. От какого наследства мы отказываемся? // Октябрь. 1988. № 5; Красавицкая Т.Ю. Выступление на круглом столе историков // Вопросы истории. 1988. № 9.
47 Сталин И.В. Марксизм и вопросы языкознания. Относительно марксизма в языкознании. М., 1950. С. 6—7.
48 Там же. С. 11.
рии "праязыка" <...> А между тем нельзя отрицать, что языковое родство, например, таких наций, как славянские, не подлежит сомнению, что изучение языкового родства этих наций могло бы принести языкознанию большую пользу в деле изучения законов развития языка»49.
И это было сказано уже после того, как советская славяноведческая школа была подвергнута разгрому, когда само славяноведение было приравнено к панславизму, генетическое сходство славянских языков объявлено ересью, а книга "Сравнительное языкознание" Г.А. Ильинского была рассыпана после набора50.
Вместе с критикой слабых сторон "марровской" теории отвергались и плодотворные гипотезы советского лингвиста, относящиеся к изучению первобытного мышления в связи с генезисом языка. И действительно в период всесилия Марра и доминирования "мар-ризма" в советском языкознании его доктрину поддерживали (если говорить о научной, а не политической поддержке) отнюдь не лингвисты, а философы, этнографы, литературоведы, фольклористы, этнопсихологи. В среде лингвистов Марр имел очень ограниченную поддержку среди востоковедов и в основном исследователей древних бесписьменных языков. Можно говорить о развитии в 30—40-е гг. XX в. в Советской России своеобразной философии языка, создателем которой был Н.Я. Марр и его последователи.
В настоящей статье мы обратились к одной из сторон наследия Н.Я. Марра — оценке концепции Л. Леви-Брюля с позиций "мар-ристского" учения, которое при его жизни именовалось "марксизм в языкознании", а впоследствии стало с разных сторон подвергаться критике и в конечном итоге признано квазинаукой51.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Алпатов В.М. Марр, марризм и сталинизм // Филос. исследования. 1993. № 4.
Алпатов В.М. Марр Николай Яковлевич // Алексеев П.В. Философы России ХЕХ—ХХ столетий. Биографии, идеи, труды. М., 2002.
Аптекарь В. Предисловие // Марр Н.Я. Избр. работы. Т. 3. М.; Л., 1934.
Виноградов В.В. Состояние и перспективы развития советского славяноведения // Вопросы языкознания. 1959. № 6.
Капустин М.П. От какого наследства мы отказываемся? // Октябрь. 1988. № 5.
Красавицкая Т.Ю. Выступление на круглом столе историков // Вопросы истории. 1988. № 9.
49 Там же. С. 30.
50 См.: Виноградов В.В. Состояние и перспективы развития советского славяноведения // Вопросы языкознания. 1959. № 6. С. 6.
51 Леглер В.А. Идеология и квазинаука // Филос. исследования. 1993. № 3. С. 70.
Леви-Брюль Л. Первобытное мышление / Под ред. В.К. Никольского, А.В. Киссина с предисл. редакции "Атеиста", члена Академии наук СССР Н.Я. Марра, профессора I Московского ун-та В.К. Никольского и автора к русскому изданию. М., 1930.
Леглер В.А. Идеология и квазинаука // Филос. исследования. 1993. № 3.
Марр Н.Я. Предисловие // Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1930.
Марр Н.Я. Избр. работы. Т. 3. М.; Л., 1934.
Резников Л.О. К вопросу о соотношении языка и мышления // Вопросы философии. 1947. № 2.
Сталин И.В. Марксизм и вопросы языкознания. Относительно марксизма в языкознании. М., 1950.
