CC BY
117
ПЕДАГОГИКА
Я.И. Петрова*
ПРОБЛЕМА ЛИКВИДАЦИИ НЕГРАМОТНОСТИ ВЗРОСЛЫХ В ПЕДАГОГИКЕ 1920-1930-х ГОДОВ
(на материале Самарской губернии)
В статье рассматриваются основные аспекты кампании по ликвидации неграмотности взрослых в период 1920-1930-х годов. Главное внимание уделено анализу проблем, возникших в ходе этого процесса. Преодоление трудностей экономического, социально-психологического, организационно-кадрового и методического характера освещается на материалах Самарской губернии.
В развитии российского общества на современном этапе существует ряд противоречий, которые с особенной силой проявляются в сфере культуры и образования. Снижение общего культурного уровня населения, деструктивные процессы в системе образования, нарастание количества неграмотного населения, детей и взрослых, которые не умеют читать и писать, — все это делает социально значимым обращение к историческому опыту России начала XX века, когда после революции и Гражданской войны задачи развития образования были решены быстро и успешно. Уникальный исторический опыт России по ликвидации неграмотности огромной массы населения может, по мнению многих специалистов, оказаться весьма востребованным в ближайшие десятилетия.
Неграмотность основной массы населения в России представляла собой значительную социальную проблему, разрешение которой было необходимым условием для поступательного развития общества. Вопрос о необходимости введения всеобщего начального образования был поставлен в России еще в конце XIX века. В 1896 году журнал «Русское богатство» писал: «На сельских сходах, думских заседаниях, земских собраниях, в совещаниях ученых обществ, в кружках столичной и провинциальной интеллигенции, на
* © Петрова Я.И., 2007
Петрова Ярославна Игоревна— кафедра педагогики Самарского государственного университета
страницах наших органов печати... вопрос о расширении народного образования, о всеобщности школьного обучения стоял чуть ли не на первом месте» [22].
В конце XIX века в России состоялась первая всеобщая перепись населения, проходившая 28 января 1897 года. Она выявила тот факт, что процент грамотного населения не превышал 21,1% при общем числе охваченных переписью 125 640 000 чел. 48 народностей не имело письменности. Около 80% детей и подростков не могли посещать даже начальную школу; среднее и тем более высшее образование было доступно почти исключительно имущим слоям населения. По данным «Сборника статистических сведений по Самарской губернии», в 1897 году грамотны были только 20,9% сельского населения [21].
В начале XX века проблема всеобщего образования была не только предметом активного обсуждения в обществе, но и обязательным пунктом программ почти всех политических партий. Большевики в предоктябрьский период возглавляли борьбу за новую, демократическую школу, руководствуясь требованиями в области народного образования, сформулированными в Программе РСДРП 1903 года: всеобщее бесплатное обязательное образование детей обоего пола до 16 лет; ликвидация сословных школ и ограничений в образовании по национальным признакам; отделение школы от церкви; обучение на родном языке, снабжение бедных учеников питанием, одеждой и учебными пособиями за счет государства [17]. Однако реальные исторические условия для осуществления программы сложились в России уже после Октябрьской революции 1917 года.
Помимо общих социальных причин необходимость ликвидации неграмотности в стране в послеоктябрьский период обусловливалась педагогической доктриной большевиков. Содержание этой доктрины полностью определялось главной политической целью — создание общества нового типа с господствующим положением Коммунистической партии, формирование человека с новыми духовными качествами, моральными нормами и воззрениями. Решение этой задачи было невозможно при сохранении неграмотности основной массы населения, поскольку главным транслятором любой идеологии является печатное слово. Важным фактором являлось и то, что грамотность населения была необходимым условием создания новой социалистической экономики.
26 декабря 1919 года Совет Народных Комиссаров принимает декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР». Основной целью декрета являлось обязательное обучение грамоте граждан в возрасте от 8 до 50 лет [16]. Ликвидация неграмотности была возведена в ранг общегосударственной политики. Она рассматривалась не только как приобщение основной массы населения к культуре, но и как непременное условие обеспечения его сознательного участия в политической и хозяйственной жизни страны, а также общего социального просвещения. Ликвидаторы неграмотности проводили разъяснение задач хозяйственного и культурного строительства, вели
беседы на антирелигиозные темы, а также занимались пропагандой и распространением элементарных санитарно-бытовых норм.
Организация обучения грамоте взрослого населения была связана с решением сложных проблем экономического, социально-психологического, организационно-кадрового и методического характера. Экономические проблемы были обусловлены тяжелыми последствиями Гражданской войны — разрухой, голодом, острой нехваткой материальных и финансовых средств на решение социальных задач. Социально-психологические проблемы в процессе ликвидации неграмотности были связаны не только с возрастным консерватизмом основного обучаемого контингента, но и с естественным нежеланием людей тратить время на учебу в условиях тяжелейшей борьбы за выживание. Организационно-кадровые и методические проблемы были вызваны дефицитом учительских кадров, социальной разнородностью неграмотного населения и необходимостью дифференцированного подхода к каждой группе, а также необходимостью разработки в кратчайшие сроки пакета учебно-методических пособий, адаптированных для взрослого населения и ориентированных на совмещение обучения грамоте с политико-идеологической обработкой сознания.
Решение этих проблем потребовало от государства мобилизации экономических ресурсов, создания разветвленной организационной структуры, проведения мощной агитационно-пропагандистской кампании, решения сложнейших кадровых задач, создания новых эффективных педагогических методик, гибкого сочетания методов прямого принуждения к обучению с системой материального и морального стимулирования.
На протяжении всего периода кампании по ликвидации неграмотности официальная пропаганда давала преимущественно оптимистичную информацию о ходе процесса, однако местные органы власти, практически решая задачи в регионах, сталкивались со значительными трудностями, прежде всего экономического характера. Особенно сильны эти трудности были на первом этапе, когда страна восстанавливала разрушенную войной экономику. Наиболее часто в источниках говорится об острой нехватке помещений и элементарного оборудования для занятий [3]. В имеющихся помещениях иногда отсутствовала мебель, поэтому стулья, табуретки и скамьи учащиеся вынуждены были приносить с собой. Из-за дефицита учебных пособий по одному и тому же учебнику часто приходилось заниматься и родителям, и детям. Нехватка бумаги приводила к тому, что учащиеся писали на обложках старых тетрадей, на старых газетах, исписанной бумаге, если на ней можно было написать хоть несколько букв, театральных афишах и даже на бересте. Не хватало карандашей, поэтому писали углем и мелом на партах и досках. В методические руководства, изданные в начале 1920-х годов, включался специальный раздел «Как обойтись без бумаги, без перьев и без карандашей» [19]. А.В. Луначарский, оценивая материальную сторону процесса ликвидации неграмотности в 1920-е годы, писал, что имеется чрезвычайно много заявлений с мест с жалобами на отсутствие бумаги, чернил и карандашей, однако даже в этих условиях удавалось добиться реальных результатов: «Мы без
денег, без пищи, без карандашей, без бумаги ведем нашу работу и имеем реальные результаты. Эта заслуга... людей, товарищей из разной среды, которые на местах ведут эту работу» [20].
Значительно более масштабными оказались и социально-психологические трудности в ходе ликвидации неграмотности. Существовал достаточно высокий порог недоверия и непонимания необходимости обучения грамоте со стороны населения, особенно сельского. Ликвидация неграмотности в деревне тормозилась общими настроениями крестьян, которые не всегда и не везде разделяли стремление властей покончить с неграмотностью, поскольку это требовало от них дополнительных усилий и времени, отвлекало от жизненно необходимых хозяйственных дел. Эти настроения отчетливо проявляются в крестьянских письмах и обращениях в газеты и органы власти в 1920-е годы. Крестьянин Алфей Кичилин пишет: «...кресьянину которы остался на колосе все трудней и трудней становится с тем как убывает физических работников и прибывает умственых Конечно просвещение не мешает и при кресьтьстве, и оно былобы легче еслибы правитель рабочий и кресьтьянин кормились земледельческим трудом. а то сколько не старает ее советская власьть, образовать советскую росию вот уже 6 год как она такая же грязная не учоная только страдание ее умножились» [18].
На протяжении всего периода ликвидации неграмотности одним из действенных средств воздействия на население, помимо мощной агитационно-пропагандистской кампании, было гибкое сочетание широкого спектра принудительных мер с методами материального и морального стимулирования.
Принудительные методы заключались в том, что для борьбы с низкой посещаемостью ликпунктов широко использовался административный ресурс и была разработана система наказаний. Народному комиссариату просвещения и его местным органам было предоставлено право привлекать к обучению неграмотных в порядке трудовой повинности, все грамотное население страны, не призванное в войска, с оплатой их труда по нормам работников просвещения. Более того, уклоняющиеся от установленных декретом повинностей и препятствующие неграмотным посещать школы могли быть привлечены к уголовной ответственности. Так, например, в докладной записке председателя райисполкома Бугурусланского района Средневолжского края заведующему краевым отделом народного образования от 1 июля 1932 года сообщается, что заведующий районо Краснов был отдан под суд за срыв работы по ликвидации неграмотности в своем районе [9]. Источники сохранили информацию о широкой практике применения жестких мер административного воздействия. В марте-апреле 1932 года в нескольких районах Сред-неволжского края проводилась проверка работы местных органов власти по ликвидации неграмотности. По результатам проверки три председателя сельских советов были сняты с занимаемых должностей [10]. Жесткие меры применялись не только к организаторам кампании, но и к обучаемому контингенту. В этом же году в постановлении коллегии Средневолжского краевого отдела народного образования указывалось, что «наряду с массовой разъяснительной работой. к особо злостным лицам, не посещающим занятия или
уклоняющимся от обучения..., распространить меры взыскания вплоть до штрафов и принудительных работ, а также распространить данные меры на лиц, виновных в срыве обучения» [12].
Материальное стимулирование проявлялось в том, что обучающимся предоставлялись определенные льготы, например, был сокращен рабочий день на два часа на все время обучения с сохранением зарплаты. Материально поощрялись не только обучаемые, но и организаторы этой работы. В постановлении Средневолжского краевого комитета ВКП(б) от 3 мая 1932 года приводится распоряжение о «выделении фонда дефицитных товаров для премирования культармейцев» [13].
Значительную роль в активизации процесса ликвидации неграмотности играло моральное стимулирование. Успешно окончивших ликпункты выдвигали на общественные должности. Проводились торжественные выпуски учащихся, имена хорошо успевающих оглашались в газетах, на собраниях. Организовывались вечера «За грамоту», вечера смычек учащихся города и деревни, деревни и фабрики.
Широкое распространение имели не только методы морального поощрения, но и меры морального осуждения. В клубах и избах-читальнях проводились инсценировки, высмеивающие уклонявшихся от обучения, над ними проводились специально разработанные показательные общественные судебные процессы — агитсуды. Оригинальная мера воздействия на местных руководителей применялась в Средневолжском крае: руководителям тех районов, где процесс ликвидации неграмотности шел медленнее всего, вручался «орден черепахи». В 1932 году этот орден получил заведующий районо Абдулин-ского района Средневолжского края [11].
Важной составляющей успеха кампании по ликвидации неграмотности стало ее качественное методическое обеспечение. Народным комиссариатом просвещения были разработаны специальные методики обучения грамоте с применением политически актуальных и понятных взрослым учащимся лозунгов, простых текстов. Методы обучения ориентировались на развитие навыков учебного труда и самостоятельности мышления. Развернулось издание специальных букварей. В 1920-1924 годах вышли два издания первого советского массового букваря для взрослых Д. Элькиной, Н. Бугославской и А. Курской. Букварь имел название «Долой неграмотность» и включал лозунги, в том числе «Мы — не рабы, рабы — не мы», стихотворения В.Я. Брю-сова, Н.А. Некрасова. В.В. Смушковым был разработан «Рабоче-крестьянский букварь для взрослых», а Е.Я. Голантом «Букварь для рабочих». Было налажено издание массовых букварей и других учебных пособий для взрослых на украинском, белорусском, киргизском, татарском, чувашском и других языках (всего около 40). Массовые газеты и журналы публиковали на своих страницах или в специальных приложениях материалы тематических уроков обучения грамоте [1]. Государственные издательства массовыми тиражами печатали буквари, учебные пособия и методические руководства, максимально отражающие «текущие лозунги Советской власти в области государственного и хозяйственного строительства».
Сложной организационно-кадровой проблемой, с которой столкнулась государственная власть в ходе проведения кампании, стала необходимость ускоренной подготовки специально обученных кадров для ликвидации неграмотности — так называемых «ликвидаторов неграмотности». К осени 1920 года органами ВЧКЛБ были созданы курсы учителей — ликвидаторов неграмотности в 26 губерниях, в том числе и Самарской. В марте 1929 года Народным комиссариатом просвещения РСФСР и Главполитпросветом Средне-волжскому облоно было направлено Постановление Всероссийской чрезвычайной комиссии по ликвидации неграмотности, в котором рассматривались вопросы подготовки ликвидаторов из среды батрачества. В документе указывается, что Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации неграмотности считает необходимым организовать курсы для подготовки ликвидаторов из среды батрачества в Средневолжской области в городе Самаре для 30 человек со сроком обучения шесть месяцев, с 15 апреля по 15 октября 1929 года, с тем, чтобы к началу 1929/30 учебного года окончившие курсы уже могли быть привлечены к работе в годовых школах. Кандидатов на курсы предписывалось подбирать из профсоюзного актива — батраков, рабочих и работниц с производственным стажем не менее трех лет и с профсоюзным стажем не менее двух лет, в возрасте от 18 до 35 лет, причем женщин должно было быть не менее 50%. В постановлении определялась обязательная общеобразовательная подготовка курсантов, которая должна быть не ниже программы начальной общеобразовательной школы взрослых [4].
Специально оговаривалась материально-бытовая и финансовая сторона обучения. Все расходы на себя брало государство: курсанты обеспечивались общежитием, питанием, оплачивался проезд по железной дороге и на лошадях до места курсов и обратно, в течение всего периода обучения выплачивалась стипендия в размере 10 рублей в месяц. 50% всех необходимых ассигнований, что составляло 15.246 рублей, выделял Главполитпросвет, остальные расходы оплачивались из местного бюджета [4].
Для подготовки ликвидаторов были созданы профессионально выполненные комплексы методической документации. Они в кратчайшие сроки позволяли обучить ликвидаторов элементарной грамотности и привить им первичные навыки преподавательской работы. Сложности в этом процессе были колоссальными, поскольку очень часто приходилось преодолевать не только неграмотность, но и асоциальные нормы поведения, характерные для безграмотных батраков и пролетариев. Так, например, в 1929 году на общем собрании курсантов-ликвидаторов специально обсуждался вопрос о недостойном поведении курсанта Маерова в отношении своих сокурсников, особенно девушек и работниц столовой (в протоколе собрания записано, что он «хватал официантку за неуказанные места») [2]. Подобные факты делали необходимым не только обучение элементарной грамотности, но и активную культурно-просветительную и воспитательную работу с обучаемыми.
Примером методических материалов подготовки преподавателей для курсов по ликвидации неграмотности может служить учебный план курсов на 1929 год. План рассчитан на 1200 часов, из которых на общеобразовательный
цикл отводилось 600 часов. В общеобразовательный цикл включались такие предметы, как русский язык в объеме 140 часов, математика в объеме 140 часов, обществознание — 120 часов, профсоюзная и производственная грамота — 140 часов, естествознание и антирелигиозная пропаганда (без указания количества часов) [5].
Кроме общеобразовательных предметов, в план были включены специальные разделы по методической подготовке ликвидаторов неграмотности с соответствующими учебными курсами: курс «Организационные вопросы ликвидации неграмотности и малограмотности» в объеме 100 часов и «Методические вопросы ликвидации неграмотности и малограмотности» в объеме 500 часов.
Данный учебный план был направлен в Самарский краевой отдел народного образования вышестоящими организациями — Главполитпросветом и Всероссийской чрезвычайной комиссией по ликвидации безграмотности (ВЧКЛБ) и сопровожден служебной информацией организационно-финансового характера. В ней содержалась типовая смета курсов (в приложении), а также организационные указания: «До начала курсов осталось слишком ограниченное время. Просим немедленно приступить к организации курсов и сообщить о всех принятых вами мерах в связи с этим письмом. Прилагаем типовую смету курсов. Вся подготовительная работа должна быть проведена в тесном контакте с Областными Отделами Союза сельскохозяйственников и рабочих. Кроме того, в ЦЧО рекомендуем договориться с Областным отделом союза Сахарников о командировании за счет этого союза членов указанного союза на курсы для подготовки из них ликвидаторов» [5].
Из центральных органов на места направлялись и сами программы обучения ликвидаторов, содержавшие не только названия предметов и количество часов, отведенное на них, но и подробные методические рекомендации.
Хранящаяся в фонде программа 1929 года включает следующие предметы, которые должны были изучать ликвидаторы: психологическое обоснование работы с неграмотными — 10 часов, разбор программы — 5 часов, комплексная система в школьной грамматике — 5 часов, организация педагогической работы — 10 часов, основные приемы обучения чтению — 20 часов, основные приемы обучения письму — 25 часов, основные принципы обучения счету — 25 часов, разбор букварей — 10 часов, планирование и учет работы — 25 часов, составление конспектов уроков — 10 часов, обучение чтению в послебуквенный период — 12 часов, обучение чтению и письму звуко-букв — 16 часов, методы работы в разных группах — 10 часов, программа начальной школы — 10 часов, методы преподавания в начальной школе — 20 часов, методика обучения чтению — 20 часов, методика обучения письму — 20 часов, методика обучения счету — 12 часов, методика преподавания географических сведений — 10 часов, работа с разнородными группами — 20 часов, обзор литературы начальной школы — 15 часов, планирование и учет работы в начальной школе взрослых — 20 часов [6].
Всего объем составлял 375 часов. Кроме теоретических предметов, была предусмотрена практическая подготовка ликвидаторов: 15 часов отводилось
на практические уроки в школе и 30 часов было запланировано для практической работы на ликвидационных пунктах.
В 1929 году произошло усложнение программ обучения неграмотных. Практические задачи социалистического строительства, развернувшаяся в стране индустриализация заставляли помимо элементарных навыков чтения, письма и счета включать в обучение более сложные предметы и задачи, что потребовало в свою очередь усложнения и расширения подготовки самих ликвидаторов неграмотности. Это нашло отражение в содержании учебных программ.
Программа 1929 года включает такие дисциплины и направления подготовки, как обучение коммерческим и методическим приемам счета, изучение буквенной символики, нахождение числовой величины, понятие об уравнении, решение простейших уравнений и задач, решение практических задач (в документе они названы «жизненными») на дробные величины и проценты. По итогам изучения проводилась контрольная работа. Были включены в программу и такие мероприятия, как экскурсия к Постникову оврагу для проведения геодезических работ, определения площадей участков земли, определения длины моста, высоты дерева, оврага, ширины реки; экскурсия на элеватор с целью ознакомления, произведение математических расчетов с мощностью и емкостью элеватора. Планировалось также изучение контрольных цифр народного хозяйства края — сельского хозяйства и промышленности.
Прописывались подробно и методические особенности и формы обучения ликвидаторов: «основным методом работы с курсантами был метод развернутой беседы с применением лабораторного и исследовательского принципа», говорилось о необходимости привить обучаемым навыки самостоятельной работы с книгой, подчеркивались особенности методических приемов — «несомненно то, что элементы иллюстративности и демонстрация проходимого материала имели преимущественное значение, ибо аудитория взрослая имела богатый жизненный опыт, но не имела теоретического обоснования этого опыта» [7].
Формы контроля за учебной деятельностью были установлены следующие: «1) длительное, систематическое наблюдение над работой учащихся, их отношением к выполнению задания, восприятие, реагирование; 2) беседа с группой и индивидуальная беседа; 3) устные и письменные контрольные вопросы и работы; 4) своя программная методическая работа, отчеты на педагогических совещаниях курсов» [7].
Далее предлагались формы-образцы для ликвидаторов по отчету об итогах их будущей преподавательской деятельности: «конкретно учет работы по линии усвоения материала, успеваемости курсанта, проработанного материала по математике может быть представлен в следующем виде: вполне удовлетворительно и хорошо — 9 человек (30%), удовлетворительно — 17 человек (57%), неудовлетворительно — 4 человек (13%). Прилагались образцы персональной аттестации обучаемых [7].
Приведенные методические и программные материалы свидетельствуют о достаточно высоком уровне разработки, выполненном весьма профессионально специалистами с хорошей подготовкой. Однако эффективность информационно-методического обеспечения не могла решить всего комплекса проблем, с которыми столкнулась государственная власть в процессе ликвидации неграмотности. Главные сложности и противоречия были связаны не с методическими, а с материально-техническими, экономическими и социальными аспектами проблемы.
Значительную сложность на первом этапе ликвидации неграмотности, в период 1920-х годов, представляло собой такое явление, как «повторная неграмотность». Суть его заключалась в том, что полученные знания часто оставались невостребованными, поскольку не находили применения при существующем уровне развития производства и культурных запросов. Это было связано с тем, что процесс модернизации в стране еще не развернулся в полной мере и проблема массовой подготовки кадров для народного хозяйства еще не вышла на первый план.
Еще одной значимой проблемой на первом этапе было стремление как можно быстрее и любой ценой покончить с неграмотностью, которое порождало формализм и приписки в отчетности. Критерии грамотности были явно занижены. Выступая на Всесоюзном совещании по обучению взрослых, Н.К. Крупская говорила: «У нас в той спешке, какая была в связи с проведением культпоходов, снизилось само понятие грамотности и малограмотности. Часто бывает так: позанимаются люди парочку недель, выучатся немного писать и читать, и считалось, что человек стал грамотным. Гнались лишь за количеством обученных» [19]. К грамотным часто причислялись умеющие читать независимо от того, умеют ли они писать. Вследствие этого, полученные знания не успевали стать устойчивыми и привычными.
Проблема кадрового обеспечения процесса ликвидации неграмотности достаточно остро стояла на протяжении всей кампании, однако наиболее жесткие меры в кадровой политике были предприняты на втором этапе ликвидации неграмотности, с конца 1920-х — начала 1930-х годов. Ужесточение мер в политике ликвидации неграмотности прослеживается в документах фонда Самарского краевого отдела народного образования [8, 14]. Так, например, жестко и категорично была поставлена задача добиться в каждом районе не позже чем к 15 декабря 1932 года стопроцентного охвата неграмотных и малограмотных обучением [15]. В Постановлении Краевого штаба указывалось, что все материальные условия для «поголовного охвата неграмотных учебой» обеспечены, учебные пособия и средства на местах имеются, за предшествующие годы подготовлены квалифицированные кадры, способные обеспечить обучение всех оставшихся неграмотных, в числе которых остались «наиболее отсталые элементы рабочих, колхозников и крестьян-единоличников» [15].
Несмотря на все сложности, главные задачи кампании по ликвидации неграмотности были решены успешно. В 1926 году грамотность лиц в возрасте 9-49 лет составила 56,6% (в 1920 г. - 44,1%). Всего в 1917-1927 годах было
обучено грамоте до 10 млн взрослых, в том числе в РСФСР 5,5 млн. Однако в целом СССР занимал по уровню грамотности лишь девятнадцатое место в Европе, уступая таким странам, как Турция и Португалия. Сохранились значительные различия в грамотности городского и сельского населения (в 1926 году соответственно 80,9 и 50,6%), мужчин и женщин (в городе — 88,6 и 73,9%, в селе — 67,3 и 35,4%). Таковы были основные итоги первого этапа ликвидации неграмотности. На втором этапе процесс вступил в завершающую стадию. В середине 1930-х годов было признано, что общество «Долой неграмотность!» выполнило свою задачу. Ликвидация неграмотности возлагалась на соответствующие секции при местных Советах. Наиболее актуальной задачей стала борьба с малограмотностью, которая являлась серьезным препятствием для организации индустриального производства. К 1936 году было обучено грамоте около 40 млн неграмотных. В 1933-1937 годах только в учтенных школах ликбеза занимались свыше 20 млн неграмотных и около 20 млн малограмотных, а по данным переписи 1939 года грамотность лиц в возрасте от 16 до 50 лет приближалась к 90%. К концу 1930-х годов неграмотность в России утратила характер острой социальной проблемы.
Анализ общих аспектов массовой кампании по ликвидации неграмотности в России в 1920-1930-е годы показывает, что главными специфическими чертами кампании были высокая степень политизированности, форсирован-ность темпов и жесткость применяемых методов, что было связано с конкретными историческими условиями и диктовалось не столько высокими гуманитарными целями, сколько необходимостью выживания и сохранения суверенитета страны в социально враждебном окружении.
Библиографический список
1. Аракелова, М.П. Ликвидация неграмотности среди женщин в первой половине 20-х годов /М.П. Аракелова// Социологические исследования. — 1994. — № 3. — С. 76.
2. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 1. — Д. 96. — Л. 88.
3. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 1. — Д. 96. — Л. 99.
4. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 1. — Д. 96. — Л. 125.
5. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 1. — Д. 96. — Л. 125 об.
6. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 1. — Д. 96. — Л. 135-136.
7. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 1. — Д. 96. — Л. 137.
8. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 3. — Д. 5. — Л. 11.
9. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 3. — Д. 37. — Л. 11.
10. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 3. — Д. 37. — Л. 18.
11. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 3. — Д. 37. — Л. 27.
12. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 3. — Д. 37. — Л. 29.
13. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 3. — Д. 39. — Л. 75.
14. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 3. — Д. 40. — Л. 87.
15. Государственный архив Самарской области. — Ф. Р-758. — Оп. 3. — Д. 40. — Л. 89.
16. Декрет СНК РСФСР «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР» // Культурное строительство в РСФСР. 1917-1927 гг. Документы и материалы. Т. 1. — М.: Наука, 1983.
17. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 1. — М.: Политиздат, 1970.
18. Крестьянские истории: российская деревня 20-х годов в письмах и документах. — М.: РОССПЭН, 2001 (сохранены орфография и пунктуация оригинала).
19. Крупская, Н.К. Педагогические сочинения: в 10 т. Т. 9 /Н.К. Крупская. — М.: Издательство АПН РСФСР, 1959.
20. Луначарский, А.В. О народном образовании. Статьи и речи за период 19171929 гг./А.В. Луначарский — М.: Просвещение, 1958.
21. Сборник статистических сведений по Самарской губернии. Вып.3. — Самара, 1925.
22. Янжул, И.И. Экономическая оценка народного образования / И.И.Янжул, Е.Н.Янжул, А.И. Чупров // Русское богатство. — 1896. — № 11. — С. 65-66.
Статья принята в печать в окончательном варианте 13.12.2006 г.
Y.I. Petrova
ADULT ILLITERACY CAMPAIGN IN 1920-30 EDUCATIONAL PRACTICE BY THE SAMARA' GUBERNIYA SOURCES
The aspects of adult illiteracy campaign in 1920-30 educational practice became the topic of the article. Main attention is paid to the problems ofthe process: economical, social, psychological, methodical and administrative ones. Analyses are based on Samara' guberniya sources.
