CC BY
29
25. Мурясов Р.З. Слабое склонение имен существительных как морфологическое средство выражения одушевленности // Уч. зап. / 1-й Моск. пед. инст. ин. яз. им. Мореса Тореза, 1969. Т. 52.
26. Якубинский Л.П. История древнерусского языка. М., 1953.
27. Осипова О.А. Следы классного и активного строения имени в древних индоевропейских языках // Теоретические аспекты лингвистических исследований. Новосибирск, 1984.
28. Kluge F. Nominale Stammbildungslehre der Altgermanischen Dialekte. Dritte Auflage, Max Niemeyer Verlag. Halle, 1926.
29. Сравнительная грамматика германских языков / Ответ. ред. М.М. Гухман и др. Т. 3. М., 1963.
30. Brugmann K. Grundriss der Vergleichenden Grammatik der Indogermanischen Sprachen. Strassburg, 1892. Bd. 2. XIV.
31. Осипова О.А. Отражение категории одушевленности/неодушевленности в парадигме склонения в древнегерманских языках (на материале готского языка). Томск, 1980.
32. Specht F. Der Ursprung der Indogermanischen Deklination. Göttingen, 1947.
33. Decsy G. The Indo-European Protolanguage: A Computational Reconstruction. Bloomington, Indiana: Eurolingua, 1991.
34. Тронский И.М. О дономинативном прошлом индоевропейских языков // Эргативная конструкция предложения в языках различных типов. Л., 19676.
35. Макаев Э.А. Структура слова в индоевропейских и германских языках. М., 1970.
36. Гухман М.М. Происхождение строя готского глагола. М., Л., 1940.
37. Гухман М.М. Конструкции с дательным-винительным лица и проблема эргативного прошлого индоевропейских языков // Эргативная конструкция предложения в языках различных типов. Л., 1967.
38. Кацнельсон С. Д. Историко-грамматические исследования. М., Л., 1949.
39. Савченко А.Н. Сравнительная грамматика индоевропейских языков. М., 1974.
40. Смирницкий А.И. Лексическое и грамматическое в слове // Вопр. грамматического строя. М., 1955.
41. Шантрен П. Историческая морфология греческого языка. М., 1953.
42. Hirt H. Indogermanische Grammatik. Heidelberg, 1927. Bd. III.
И.В. Новицкая
ПРОБЛЕМА ИНТЕРПРЕТАЦИИ ОДНОКОРЕННЫХ РАЗНОСКЛОНЯЕМЫХ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ В ГОТСКОМ ЯЗЫКЕ
Томский государственный университет
Одной из особенностей готского языка, которая, несмотря на достаточно пристальное к ней внимание, не получила однозначного и всеобъемлющего объяснения, является наличие в нем однокоренных существительных, отличающихся парадигматически.
Задача настоящей статьи заключается в том, чтобы определить масштабы распространения однокоренных разносклоняемых существительных в готском языке, рассмотреть существующие теории их интерпретации и наметить основное направление исследования подобных минимальных пар.
Первоначально исследователи этого древнегерманского языка ограничивались лишь указаниями на факт существования ряда однокоренных существительных со сходными или слегка отличающимися значениями, но относящихся к различным типам именного склонения [1, с. 320; 2, с. 154; 3, с. 65; 4, с. 125 и др.]. Данное замечание почти всегда касалось исключительно существительных женского рода (ж. р.) основ на -ет и ^ и сопровождалось перечислением засвидетельствованных пар. В даль-
нейшем в круг подобных пар были включены и существительные о-основ с суффиксом -фа-, которые, с точки зрения У Мейда, семантически были противопоставлены существительным ein-основ как имена с более конкретным значением [5, с. 145]. Подробный анализ однокоренных ei- и фа-существительных ж. р. натолкнул Э. Бенвениста на предположение о том, что ei-образования в готском использовались для обозначения качества как такового, в то время как фа-производные выражали конкретную реализацию этого качества [6, с. 21-45].
Несколько десятилетий спустя О.А. Осипова предложила свою интерпретацию закономерного употребления однокоренных разносклоняемых существительных с одним предметным значением. Прежде всего, О.А. Осипова квалифицировала подобные пары существительных как грамматические синонимы, под которыми понимались «различные формы, употребляемые в близком грамматическом значении, совпадающие в своем основном значении и различающиеся в дополнительном» [7, с. 14]. Далее на примерах употребления параллель-
ных форм в готских текстах она показала, что отнесение существительного к определенному парадигматическому ряду было обусловлено не только семантикой самого слова (одушевленной/неодушевленной), но и необходимостью выразить значение определенности/неопределенности. По мнению
О.А. Осиповой, хорошо сохранившиеся готские основообразующие суффиксы предоставляют уникальную возможность подтвердить точку зрения об активном прошлом и.-е. языков, поскольку они были задействованы в былом распределении всех существительных на классы одушевленных/активных и неодушевленных/инактивных имен, что соответственно маркировалось консонантными и гласными основообразующими суффиксами. Более того, анализ употребления разносклоняемых однокоренных пар позволил выявить и более позднюю функцию консонантных основообразующих формантов, а точнее суффиксов с элементом -n-, - служить маркером определенного по контексту существительного. Способность основообразующих формантов с элементом -n- являться показателями определенности, т.е. выполнять функцию, типичную для определенного артикля, была обусловлена их генетической связью с и.-е. указательным местоимением дальней семантики и свойственным ему значением «отношения к чему-то» [8].
Для иллюстрации сопоставим примеры употребления готских существительных daubei (F ein) ~ daubi^a (F о) «ожесточение».
R 11.25 «ni auk wiljau izwis unweisans, bro^rjus, ^izos runos, ei ni sijai^ in izwis silbam frodai, unte daubei <bi> sumata Israela war^, und ^atei fullo ^iudo inngalei^ai» «Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, - чтобы вы не мечтали о себе, - что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников». В данном примере слово ein-основ daubei не сопровождается указательным или посессивным местоимением и обозначает ожесточение, на которое говорящий ссылается как на уже известный слушателю случай [7, с. 17].
Mk 3.5 «jah ussaihvands ins тф moda, gaurs in daubipos hairtins ize qa^ du ^amma mann: ufrakei handu ^eina! Jah ufrakida, jah gasto^ aftra so handus is» «И, глядя на них с гневом, омраченный ожесточением сердец их, сказал тому человеку: “Протяни руку твою!” Он протянул, и стала его рука здорова». Слово daubi^a (F о) в приведенном предложении употребляется в атрибутивной конструкции с существительным в род. п. и притяжательным местоимением, что подчеркивает неопределенность самого имени [7, с. 17]. Кроме того, подобная атрибутивная конструкция может рассматриваться как указание на опредмеченность качества, выраженного существительным.
Иной семантико-синтаксический подход к анализу однокоренных разносклоняемых пар в двух древнегерманских языках (готском и древневерхненемецком) был представлен в серии работ Н.Б. Пименовой, которая исследовала словообразовательные значения отдельных суффиксов древнегерманских существительных, а именно: двн. -nessi-, -unga-, -ida-, -in-, -o-, гот. -ein- и -фа- [9-12]. По мнению исследовательницы, все древнегерманские продуктивные словообразовательные модели были семантически дифференцированы и ориентированы на выражение некоего логического понятия, которое регулировало образование и дистрибуцию параллельных форм однокоренных существительных. При анализе древневерхненемецких и готских отглагольных и отадъективных имен существительных, образованных при помощи как основообразующих, так и собственно суффиксов, Н.Б. Пименова пришла к выводу о том, что в области словообразования противопоставление существительных опиралось на выражение значения «соотнесенность признака (действия) с носителем признака (исполнителем действия)». Иными словами, выраженные именем существительным признак или действие содержат в своей семантике компонент значения, который отражает соотнесенность (отношение) этого признака или действия с носителем этого признака / исполнителем этого действия. Данное значение маркируется словообразовательными средствами и обусловливает тяготение существительного к определенным семантико-синтаксическим позициям в предложении.
Несмотря на то, что данное значение имеет в готском и древневерхненемецком регулярное выражение, каждый язык обнаруживает собственные предпочтения в использовании имеющихся словообразовательных средств. Так, по мнению Н.Б. Пименовой, значение «отвлечение от носителя признака», т.е. максимальное абстрагирование признака, маркируется в готском при помощи основообразующего суффикса -ein-, а в древневерхненемецком - при помощи суффикса -ida-. С другой стороны, «соотнесение признака с носителем» передается двн. суф. -in-, но гот. суф. -фа-.
Соотнесение с носителем гот. -фа-, двн. -in-Носитель признака
Отвлечение от носителя гот. -ein-, двн. -ida-
В области отглагольных имен значение инактив-ного «действия, замкнутого в себе» выражается в готском при помощи суффикса -ein-, а в древневерхненемецком - при помощи суффикса -ida- и противопоставляется активному «действию, исходящему от исполнителя», что маркируется в готском суффиксом -i^a-, а в древневерхненемецком -суффиксом -in-.
Соотнесение с исполнителем гот. -фа-, двн. -in-Исполнитель действия
Отвлечение от исполнителя гот. -ein-, двн. -ida-
С точки зрения синтаксиса, полюс «соотнесение с ...» характеризуется функцией адъективного приписывания признака/действия, а полюс «отвлечение от.» - функцией предикативного приписывания [см. указ. работы Пименовой].
Для иллюстрации вновь рассмотрим примеры употребления готских существительных daubei (F ein) ~ daubi^a (F о) «ожесточение».
R 11.25 «ni auk wiljau izwis unweisans, bro^rjus, ^izos runos, ei ni sijai^ in izwis silbam frodai, unte daubei <bi> sumata Israela war^, und ^atei fullo ^iudo inngalei^ai» «Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, - чтобы вы не мечтали о себе, - что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников». Здесь существительное ein-основ, несмотря на общие временные данные, не соотносится с определенной ситуацией проявления этого качества [11, с. 11].
Mk 3.5 «jah ussaihvands ins тф moda, gaurs in daubipos hairtins ize qa^ du ^amma mann: ufrakei ^o handu ^eina! Jah ufrakida, jah gasto^ aftra so handus is» «И, воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их, говорит тому человеку: “Протяни руку твою!”. Он протянул, и стала его рука здорова». В данном предложении проявляется адъективная функция производного с суффиксом -i^a-, которая позволяет изменить конструкцию «скорбя об ожесточении сердец их» на «скорбя об их ожесточенных сердцах». Кроме того, семантика слова daubi^a предполагает соотнесенность с носителем этого качества [10, с. 8].
Таким образом, можно констатировать, что, несмотря на различные подходы к выявлению семантического стержня парадигматического противопоставления однокоренных существительных и полученные результаты, исследователи единогласно признают существование семантических оппозиций в системе именного склонения и подтверждают тезис о возможности и необходимости реконструкции семантики не только каждой словообразовательной модели, но и, возможно, типов склонения.
Далее в статье представлены результаты сплошной выборки однокоренных разносклоняемых существительных в готском языке. При их отборе были приняты во внимание следующие факторы.
Прежде всего, однокоренные существительные должны были относиться к различным типам склонения и не являться обозначениями одушевленных лиц мужского и женского рода по типу ga-razno «сосед» (M n) ~ ga-razna «соседка» (F n), un-hul^o (M n) ~ un-hul^a (F n), ni^jis «родственник» (M ja) ~
nij «родственница» (F ön). Отнесение существительных к различным типам склонения позволяло исключить синонимичные образования типа ga-ni^jis (M ja) ~ ni^jis (M ja) «родственник». Кроме того, параллельные разносклоняемые образования должны были иметь идентичные или отличающиеся, но соотносимые определения значений, что позволяло предположить наличие и реализацию семантического противопоставления подобных имен, например: *ga-binda (Fö) ~ ga-bindi (F jo) ~ *ga-bundi (F jö) «связь», hrainei (F ein) «чистота» ~ hraini^a (F ö) «чистота» ~ *hraineins (F i) «очищение». Не менее важным условием был и отбор только таких разносклоняемых существительных, которые были образованы от одного и того же корня при помощи различных словообразовательных средств, то есть структурно отличались лишь словообразовательным элементом, например: hlutrei (F ein) ~ hlutri^a (F ö) «чистота, искренность». Тем не менее, не все существительные из нижеприведенной таблицы отвечают данному условию. Дело в том, что часть подобных отглагольных имен обнаруживала формальные расхождения в связи с тем, что они были образованы от различных основ одного и того же глагола, например: wrekei (F ein) ~ *wraka (F ö) «преследование» от *wrikan (сн. гл. 5), siukei (F ein) ~ sauhts (F i) «болезнь» от основы в siukan (сн. гл. 2), *aihts (F i) ~ aigin (N a) «собственность, владение» от aigan (прет.-през.), *sokns (F i) ~ *sakjo (F jö) «споры, словопрения, ссора», winna (F ö) ~ *winno (F ön) ~ *wunns (F i) «страдание» от winnan (сн. гл. 3), *ga-binda (Fö) ~ ga-bindi (F jö) ~ *ga-bundi (F jö) «связь» от bindan (сн. гл. 3). У некоторых других существительных отличие заключалось в использовании префикса в одном имени, например: bairhtei (F ein) «свет, ясность» ~ ga-bairhteins «явление, богоявление» (F i), fra^i (N ja) «ум, разум» ~ ga-fra^jei (F ein) «ум», wahstus (M u) «рост» ~ us-wahsts (F i) «рост». При этом было замечено, что появление префикса не всегда сопровождалось изменением значения существительного, что соответствует мнению об их незначительной роли в именном словообразовании [13, с. 64]. Готские префиксы ga- и us- соотносились с и.-е. префиксами (ср. лат. co-, com- со значением общности, совместности с кем-то, и.-е. *oz- с усилительным значением [14, с. 237, 239]) и в языке не функционировали в качестве наречий и предлогов. Более того, они перешли к имени от производящей глагольной основы, поэтому можно предположить, что в исследуемых готских словах их былая семантика не столь отчетлива. Наконец, в двух случаях у сложных слов имелись параллельные образования с простой морфологической структурой, например: dwala-waurdei (F ein) «глупость» ~ dwali^a (F ö) «глупость» и balwa-wesei (F ein) «злоба» ~ balweins (F i) «наказа-
ние, пытка», которые также были включены в таблицу благодаря их значениям, приведенным в словарях У. Лемана [15] и З. Файста [16].
Итак, обобщим полученные данные. Разносклоняемые существительные были сгруппированы по
типам склонения и родам, что позволило выделить 23 типа параллельных образований (табл. 1). При дальнейшем изложении параллельные образования для простоты будут называться «минимальными парами».
Типы параллельных форм существительных
Таблица 1
I. F ein Fo (с суф -фа-)
L-19 *Airzei «ересь» Аітефа «ересь»
II. F ein F i (с суф. -eini-)
L-58 Bairhtei «свет, ясность» *Ga-bairhteins «явление, богоявление»
III. F ein F i (с друг суф.)
L-143 *Ga-mainei «общность, товарищество» Gamaindu^s «общность, товарищество»
IV. F ein N ja
L-10 Aglaitei «распутство» *Aglaiti «разврат, распутство»
V. Fi N a
L-14 *Aihts «собственность» Aigin «собственность, имущество»
VI. Fi Nja
L-145,260 *Ga-munds «память» Ga-min^i «воспоминание»
VII. Fi Fo
L-87 *Dails «часть» *Daila «участие, общность»
VIII. Fi Fon
L-285 *Ga-runs «улица, рынок» *ga-runjo (Fn) «наводнение» +*Rinno «поток»
IX. Fi Fi (-ti-)
L-146 Naseins «спасение» Ga-nists «спасение»
X. Fi M u
L-387 *Us-wahsts «рост» *Wahstus «рост»
XI. Fi Mi
L-314 *Slauhts «убийство, битва, сражение» Slahs «мучение»
XII F jön N ja
L-21 Aiwaggeljo «Евангелие» Aiwaggeli «Евангелие»
XIII. Fjön F корн
L-257 *Mitadjo «мера» *Mita£>s «мера»
XIV F ö F on
L-61 *Bandwa (F wö) «знак» Bandwo «знак»
XV F ö F jo
L-71 *Ga-binda «связь» C 2.19 B *Ga-bundi «связь» + ga-bindi (F jo) «связь» + bandi (Fjo) «связь, оковы»
XVI. F ö M n
L-324 Staua «приговор, предмет суда» Staua «судья»
XVII. M in/an M jin/jan
L-138 *Faura-gagga «управитель дома» *Faura-gaggja «управитель» +faura-gaggi (Nja) «управление»
XVIII. M in/an N ja
L-379 Un-wita «невежда» Un-witi «глупость, невежественность»
XIX. M jin/jan N a
L-69 Bi-haitja «хвастун» *Bi-hait «сплетня, плохая слава»
XX. M a N a
L-133 *Ga-baur «банкет, торжественный обед» Ga-baur «пожертвование, взнос»
XXI. M i Min/an
L-147 Gards «дом, семья, двор» Garda «скотный двор»
XXII. N a N u
L-216 Kaurn «зерно, пшеница» Used in collective meaning Kaurno single grain of wheat «зерно»
XXIII. Неясные случаи
L-68 *Bi-faih (Na) «взыскание, принуждение» Bi-faiho (Fn or i) «взыскание, принуждение»
Таблица 2
Ряды параллельных разносклоняемых форм
Ga-raihtei (F ein) Ga-raihti^a (Fö) *Ga-raihteins (F i)
Hauhei (F ein) Hauhi^a (Fö) Hauheins (F i) Hauhisti (N ja)
Hrainei (F ein) Hraini^a (Fö) *Hraineins (F i)
*Kaurei (F ein) *Kauri^a (Fö) *Unkaureins (F i)
Swiknei (F ein) *Swikni£>a (Fö) *Swikneins (F i)
Weitwodei (F ein) Weitwodi^a (Fö) Weitwodeins (F i) *Weitwodi (N ja)
*Wrekei (Fein) Wraka (Fö) *Wrakja (Fön)
*Liuhadei(n) (F ein) *Liuhadeins (F i) Liuha^s (Ma)
Wanains (F i) Wan (N a) Waninassus (Mu)
Ga-runs (F i) Ga-runjo (F jön) Rinno (F ön)
Ga-timreins (F i) Ga-timrjo (Fön) *Timreins (F i)
*Tews (F i) *Tewa (F ö) Taui(Nja)
*Ga-binda (Fö) Ga-bindi (Fjö) *Ga-bundi (Fjö)
Ga-juko (Fön) Ga-juk (N a) *Ga-juka (M in/an)
*Faura-gagga (M in) *Faura-gaggja (M jin) Faura-gaggi (Nja)
Waurstwa (M in) Waurstwja (M jin) Ga-waurstwa (M in)
Из приведенных данных следует, что чаще всего минимальные пары встречаются у существительных женского рода (всего 65 слов), которые относятся к типам склонения на -ein (39 слов), -i (19 слов), -ö (5 слов) и -jön (2 слова). Среди существительных мужского и среднего рода минимальные пары обнаруживаются у 14 слов м. р. основ на -n (7), -a (5), -ja (1), -i (1) и у 1 слова ср. р. на -a. При этом хорошо прослеживается тесное взаимодействие некоторых типов склонения в области образования параллельных форм, например, в таких группах, как F ein ~ F ö ~ F i // F ein ~ F i ~ N ja // F i ~ F ö ~ F ön.
Обращает на себя внимание и тот факт, что в некоторых случаях однокоренные существительные образуют целый ряд разносклоняемых форм, что проиллюстрировано в сводной таблице (табл. 2).
Таким образом, проведенное исследование показывает, что в готском языке семантико-парадигма-тическое противопоставление однокоренных существительных было представлено гораздо шире,
чем это описывалось ранее. Уже не существует сомнения в том, что подобное противопоставление имело семантическую основу, которая поддается дешифровке. Начало данной работе уже положено в трудах О.А. Осиповой и Н.Б. Пименовой, которые представили результаты анализа семантического противопоставления в типах минимальных пар 1 и
14. Показательно, что обе исследовательницы не отрицают возможности существования синонимии в использовании словообразовательных средств для маркирования выделяемых ими значений определенности и соотнесенности с носителем. Каким образом коррелирует установленная семантика словообразовательных элементов между собой, в каком направлении происходил семантический сдвиг в остальных типах минимальных пар, организуются ли семантические различия в остальных парах в единую систему - это вопросы, на которые поможет ответить дальнейшее исследование употребления данных лексических единиц в готских текстах.
Литература
1. Brugmann K. Gründriss der Vergleichenden Grammatik der Indogermanischen Sprachen. Strassburg, 1892. Bd. 2.
2. Krause W. Handbuch des Gotischen. München: Beck, 1953.
3. Kluge F. Nominale Stammbildungslehre der Altgermanischen Dialekte. Dritte Auflage, Max Niemeyer Verlag. Halle, 1926.
4. Ahlsson L.-E. Die Altfriesischen Abstraktbildungen. Uppsala, 1960.
5. Meid W. Germanische Sprachwissenschaft. Teil III. Wortbildungslehre. Berlin, 1967.
6. Benveniste E. Fonctions suffixales en gotique // Bulletin de la société de linguistique de Paris. 1961. 56/1.
7. Осипова О.А. Синонимия парадигматики существительного у древних германцев // Грамматическая и лексическая синонимия, антонимия, омонимия. Томск, 1988а.
8. Ossipova O. The Mystery of Consonantal Nominal Stem-Building Markers in Ancient Germanic // Language and Parole in Synchronic and Diachronic Perspective. Beetham, 1999.
9. Пименова Н.Б. Семантическая роль ö-основ в древнегерманском именном словообразовании // Вестн. Моск. ун-та, 1998. № 1. Сер. 9. Филология.
10. Pimenova N. Zur semantischen Leistung der nominalen Suffixe -T(n)-, -ö- in Althochdeutschen und im Gemeingermanischen // Sprachwissenschaft. Heidelberg, 2000a. Band 25. Heft 3.
11. Pimenova N.B. Die semantische Distribution der Gotischen Abstrakta auf -ei und фа // Beitrage zur Geschichte der Deutschen Sprache und Literatur, 20006. Band 122.
12. Pimenova N.B. Die Funktional-Semantische Verteilung der Eigenschaftsnomina auf -T(n)- und -ida- im Althochdeutschen und die Subjekt-objekt Relation // Zeitschrift für Deutsche Philologie, 2002. Band 121. Heft 1.
13. Сравнительная грамматика германских языков / Ответ. ред. М.М. Гухман и др. М., 1963.
14. Kluge F. Urgermanisch. Vorgeschichte der Altgermanishen Dialekte. Dritte Verbesserte und Vermehrte Aufl. Strassburg, 1913.
15. Lehmann W.P. A Gothic Etymological Dictionary. Leiden, 1986.
16. Feist S. Etymologisches Wörterbuch der Gotischen Sprache. Halle, 1920.
Список принятых сокращений
Ж. р. - женский род; и.-е. - индоевропейский; основа на -n; N а - существительное среднего рода двн. - древневерхненемецкий; гот. - готский; суф. - основа на -а; F ein - существительное женского суффикс; M n - существительное мужского рода рода основа на -ein.
Л.П. Дронова
РАННИЙ ЭТАП ИСТОРИИ ОБЩЕЙ ОЦЕНКИ В ГЕРМАНСКИХ ЯЗЫКАХ
Томский государственный университет
Семантическое пространство оценочных значений, структурируемое с помощью тезауруса, мы, вслед за другими исследователями этой проблемы, рассматриваем как реальное таксономическое отображение эмпирического и теоретического знания о мире, в котором сконцентрирован национальнокультурный опыт языковой общности. Динамический характер семантической структуры естественного языка позволяет делать предположение о том, что оценочные значения могут быть объектом гибкого моделирования. Следовательно, важен и исторический подход к оценочному значению, находящемуся в неразрывной связи с дескриптивными компонентами семантики слов, значимо выявление содержательной динамики в дескрипции разного типа оценок и их соотносимость с различными историко-культурными моделями. Лексико-семантическая группа слов, сформировавших и выражающих общеоценочное значение, рассматривается нами как мировоззренческий конструкт естественного языка, специфицирующий национальные культуры на фоне мировой культуры.
Оценка как ценностный аспект значения универсальна. Субъект, оценивая предметы или события, опирается, с одной стороны, на свое отношение к объекту оценки («нравится/не нравится»), а с другой стороны - на стереотипные представления об объекте и шкалу оценок, на которой расположены присущие объекту признаки. В то же время в оценочном объекте сочетаются субъективные (отношение «субъект - объект») и объективные признаки (свойства объекта). Субъективное и объективное неразрывно связаны, образуя континуум, где та и другая сторона нарастают/убывают обрат-
но пропорционально друг другу. Выделяемое дескриптивное значение диагностично как коррелят «вызова» определенного этапа историко-культурного процесса (какой признак, свойство и в какое время был маркирован как социально значимый и обобщен до общеоценочного). Именно лексика с общеоценочным значением, фиксирующая выбор, предпочтения определенного времени через обобщение конкретного признака до максимально значимого и мотивирующего общую оценку, особенно интересна в лингвокогнитивном аспекте.
Архаичный способ выражения общей положительной оценки в германских языках являют производные прагерманского корня *bat-:*böt-, представлявшие собой прилагательное со значением ‘хороший’ и наречие ‘хорошо’. Со временем образования от этого корня со значением общей оценки были вытеснены со своих позиций продолжениями общегерманского *göd- и *wal- [1, с. 61; 2, с. 63, 389;
3, т. 1, с. 103] и, получив соответствующие суффиксы-маркеры, выступают в германских языках в роли компаративов (гот. batiza, batista, др.-исл. betre, beztr, др.-англ. bet(e)ra, betst и т.д. - сравнительная и превосходная степени прилагательного, др.-исл. betr, др.-англ., др.-фриз., др.-сакс. bet (из *batiz), нем. baß ‘чрезвычайно, очень’ (из *bataz) и др. -сравнительная степень к наречию wohl, well). Ис-ходность значения общей оценки подтверждает не только их дальнейшая функция, но и семантика однокорневой лексики: гот. ga-batnan ‘получить преимущество перед кем-л.’, bota ‘польза’, botjan ‘иметь выгоду, пользу; улучшать’, нем. Buße ‘покаяние, наказание’ и др. (исходное дескриптивное значение определить не представляется возмож-
