CC BY
26
4. Лыонг В Т, Способы выражения орудийного значения в современном немецком языке: Автореф. дис... канд. филол. наук. - Минск, 1983. - 21 с.
5. Мерзлякова Л.В. Семантическая структура английских глаголов с инкорпорированными актантами // Лексическая семантика и части речи. — Л., 1986. — С. 82 — 85.
6. Назарова Р.З. Функционирование глаголов с окказиональным значением движения в современном английском языке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — М., 1982. — 30с.
7. Сентенберг И.В. Подсистема адвербиальных глагольных ЛСВ в английском языке // Системные связи и реализация лингвистических единиц в английских текстах. — Куйбышев, 1980. - Том 247. - С, 43 - 51.
8. Томилова С.Д. Актуализация периферийных компонентов семантики во вторичных значениях глаголов: Дис, ... канд. филол. наук: 10.02.04. - Екатеринбург, 1998. - 259с.
9. Филлмор Ч. Дело о падеже // Зарубежная лингвистика. -М„ 1999. - 3. - С. 127 - 258.
10. Ширшикова Е. В. Прагматические особенности кон-цептосферы инструментальности (на материале современного немецкого языка): Дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04. —
Горно-Алтайск, 2005. — 195с.
11. Ямшанова В.А. Синтаксическая функция инструментальности в современном немецком языке (орудие, средство, способ осуществлении действия): Автореф. дис... канд. филол. наук. - Л., 1979. - 20 с.
12. Clark Е., Clark Н. When Nouns Surface as Verbs, Languae, Vol. 55, № 4, 1979. - 767 - 810p.
13. Fellbaum K. English Verbs as a Semantic Net // Word-Net: Lexical Database — Revised August, 1993. — 86p.
14. Nilsen Don L.F. Syntactic and Semantic Tests for the Instrumental Case in English / Don L.F. Nilsen. Электр, изд. — Berlin: Mouton, 1973. — Режим доступа к электрон, изд.: http// www.asu.edu/class/english/who/nilsen_d.
ЗЛОБИНА Надежда Александровна, ассистент кафедры иностранных языков экономического и юридического факультетов, аспирантка 3-го курса очной формы обучения.
Дата поступления статьи в редакцию: 31.10.2006 г. © Злобина H.A.
удк821.161.1 т. Ю. БЕРЕЗИНА
Омский государственный педагогический университет
ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ИДЕАЛА В ПОЗДНЕЙ ЛИРИКЕ A.C. ХОМЯКОВА
Статья посвящена изучению эстетического и мировоззренческого своеобразия лирики А. С. Хомякова 1840 — 1850 гг. На материале программных про-изведений поэта раскрываются особенности их стиля, композиции, системы образов. В работе прослеживается генетическая связь лирики русского романтика с текстами Священного Писания, традициями православной гимнографии. В статье осмысляются поэтические представления Хомякова о смерти, бессмертии, воскресении, соборности и благодати.
В эстетике романтизма искусство, поэзия мыслились как универсальная форма проявления духовных, творческих интенций, устремленных к абсолютному идеалу. Развивая основополагающие принципы романтизма, прежде всего историзм и народность, A.C. Хомякоз уже в ранних своих лирических произведениях в постижении природы творчества, вдохновения, с одной стороны, сохраняет преемственность философии тождества Шеллинга, с другой — стремится постичь феномен искусства с позиции религиозного миросозерцания.
Элегия Хомякова «Жаворонок, орел и поэт» (1833) начинает новый этап развития темы поэтического творчества и вдохновения в его лирике. Если в поэзии русского романтика рубежа 1820-1830 гг. акцент ставился на раскрытии генезиса творчества, на погружении в микрокосм художника, то в указанной элегии и последующих произведениях поэта вдохновение воспринимается в качестве благоговения души перед красотой мироздания и славы Творцу: И, вдохновенный, без науки Творит он песнь и свысока Серебряные сыплет звуки.., [ 1 ]. Метафорическое сближение души поэта с пти-
цей (жаворонком и орлом) имеет архаические истоки в индоевропейском фольклоре, где бессмертная душа воспринималась крылатой [2]. Архаическая метафора выполняет в лирическом контексте несколько функций: во-первых, она актуализирует этический идеал свободы и единства человека с природным миром («гордой воли упоенье»), во-вторых, создает эстетическую позицию остранения от земной юдоли, позволяющую целостно увидеть земной мир «с выси небосклона», в-третьих, ввести образный ряд горнего мира, рая, которому сопричастна душа. Колористический эпитет «серебряные» применительно к звукам подчеркивает идею откровения в поэтическом творчестве бессмертного, божественного источника жизни. В данной элегии лирический пейзаж проявляет образное представление о природе-храме. В элегии Хомякова раскрываются онтологические основания поэтического творчества, органичное единство поэта и мира.
В послании «Милькееву» (1839) поэтическое творчество напрямую соотносится с молитвенным благоговением:
Твоей молитвы гимн прекрасный, Твоих страданий тихий глас...[3].
Хомяков соединяет романтические представления о творчестве как самовыражении души и форме благоговения славы Творцу. Художественные определения («светлой», «ясной») подчеркивают, что в поэтическом творчестве раскрывается прекрасная бессмертная душа. Вдохновение предполагает внутреннюю соборность духовных интенций, мысли. Универсализм и масштабность художественного творчества метафорически соотносятся с сибирскими реками («Обь, Иртыш и Лена»), диким ландшафтом. В лирическом пейзаже Хомяков акцентирует силу мировых стихий, онтологическую горизонталь и вертикаль. Поэтическое творчество, по мысли Хомякова, преображает стихийную силу сибирской природы, позволяет увидеть в ней величественную целостность.
В лирике Хомякова 1830-х — 1840-х гг. магистральным выступает образное представление о поэте как вестнике и пророке, соединяющем в себе ветхозаветный пафос обличения духовной смерти и евангельское упование на Царствие Божие. В.П. Океанский подчеркивает в этой связи: «Столь близкое Хомякову романтическое представление о поэтах как вестниках Божества ближе мифологическому, а не православному мирочувствованию, где эта «роль» принадлежит скорее ангелам и святым» [4]. Программным произведением Хомякова 1840-х годов, в котором раскрывается пророческое назначение поэта, является духовная ода «Давид» (1844). Образ Давида как поэта-пророка был значим для русских романтиков, В.К. Кюхельбекера, Н.М. Языкова, Ф.Н. Глинки, A.C. Хомякова. Двучастная композиция оды Хомякова оформляет параллелизм библейского сюжета и духовных интенций автора, приобретающих дидактическую направленность.
В первой части оды создается образ «певца-пастуха», уповающего на Бога: «Но, духом божьим осененный...». «Певец-пастух» утверждает этический идеал смирения, веры и духовной чистоты, противопоставленный гордыне Саула[5]. Лирический контекст оды Хомякова корреспондирует к библейским источникам: «И злой дух от Бога напал на Саула, и он сидел в доме своем, и копье его было в руке его, а Давид играл рукою своею на струнах» (1 Царств 19, 9). Духовная сила Давида противопоставлена земной силе Саула, проявленной в образном ряде оружия («ни тяжкого меча», «ни брани булатной»).
Вторая часть оды, начинающаяся с обращения, акцентирует магистральное для лирики Хомякова метафорическое сближение жизни и боя с ложью и злом, Хомяков продолжает ветхозаветную и евангельскую традиции, утверждающие в личности доминирование духовного, «внутреннего человека». Человек должен подчинять свой внутренний мир вере, упованию на Бога. Поэтическое творчество воспринимается в религиозном смысле как откровение Логоса.
Именно слово становится формой проявления божественного, бессмертного и творческого начала бытия в поэте. В текстах Священного Писания евангелисты воспринимали себя служителями Слова, отождествляемого с благодатью Христа. Слово, как и крест, в лирике Хомякова становится метафизическим мостом, который синтезирует акт начала творения мира, спасительную жертву Христа и эсхатологическое будущее, отсюда сравнение слова с громом, близкое образности псалмов, ср.: «Бог славы возгремел...» (Пс. 28, 3). Хомяков в философских трудах подчеркивал, что слово - это откровение Бога: «Бог слова покоряет словом...»[6]. И.В. Кире-
евский, A.C. Хомяков воспринимали слово не только благодатным даром Творца, но и символическим единством бессмертного и конечного. Так, И.В. Киреевский подчеркивал в «Отрывках»: «Слово, как прозрачное тело духа, должно соответствовать всем его движениям»[7]. Сближение глагола, огня и грома отражено в «Откровении Иоанна Богослова»: «И от престола исходили молнии и громы и гласы» (Отк. 4, 5). С молнией соотнесено Второе пришествие Христа: «Ибо, как молния исходит от во 'тока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого» (Мтф. 24, 27).
В духовной оде Хомякова в восприятии земной жизни и творчества доминирует пафос этического долженствования 1члючевой ценностью для поэта выступает «правда божья». Поэт соотносит правду с внутренним соборным миром человека. Продолжая святоотеческие традиции, Хомяков видит в поэте не только пророка, но и храм, предощущение Царствия Божиего.
В поздней лирике Хомякова источником поэтического вдохновения, творчества выступает молитвенное предстояние, духовное созерцание целостности природного мира, прозрение в нем откровения Творца, благоговение во время церковных таинств. В стихотворении «Как часто во мне пробуждалась...» (1856) поэтическое творчество соотносится с откровением слова, «глаголами правды», «речами святыми». Романтические принципы духовного самовыражения и потенцирования духовных интенций к Абсолюту в данном лирическом контексте выступают в религиозном смысле. Лирический зачин «Как часто...» подчеркивает постоянство и значимость лирической медитации, при которой рефлексия, интроспекция органично соединяются с исповедью и предстоянием Богу: Как часто, о Боже! рвалася Вещать твою волю земле, Да свет осияет разумный Безумцев, бродящих во мгле! [8] Если в ранней лирике Хомякова, как и в творчестве любомудров, эстетический идеал предполагал целостное выражение духовного мира человека, то в данном стихотворении поэта, как и в других поздних произведениях творчество предполагает религиозную связь с Богом как источником жизни. Молитвенная тональность стихотворения раскрывает представление о том, что творчество — это благодатный дар духовного просвещения человека. Сюжетообразующей в стихотворении выступает лирическая ситуация воззвания из бездны, корреспондирующая к ветхозаветной «Книге Иова» и псалмам. Строфы стихотворения контрастны по своему построению: первый и второй стихи соотносятся с духовным страданием, томлением, воп-рошанием, мольбой, а третий и четвертый стихи отражают сошествие благодати и силы Бога на человека и человечество.
Дидактизм и императивность данного лирического текста возникает благодаря пафосу веры. Идеалистическое представление о том, что цель искусства — выразить «скрытую «идею» вещи»[9] уступает место в лирике Хомякова представлению о том, что в искусстве индивидуальное и человеческое становятся формой откровения Бога. Финал лирического текста утверждает онтологический идеал единства Бога и человечества.
Поэтическое творчество-молитва предстает в поздней лирике Хомякова религиозным подвигом и трудом [10]. Духовная ода « По прочтении псалма» (1856)
является эстетической рефлексией относительно 49 Псалма, в котором отрицаются языческие формы поклонения Богу. В Боге лирический субъект Хомякова акцентирует творческую силу и карающее начало посредством экспрессивных глаголов и образного ряда огня: «огнем расплавленный металл», «всплеск той пламенной волны», «искры из горнила». Бог Ветхого Завета, создавший мир, одновременно предстает и как всеблагой Христос, для которого наиболее значимой жертвой выступает любовь к ближнему и духовная чистота. Поэт, подобно апостолу, должен утверждать, абсолютные этические ценности, евангельский идеал, восстанавливающий связь между Богом и человеком, предощущающий соборное Царствие Божие.
Итак, в поздней лирике поэта в восприятии поэтического идеала творчества и вдохновения на первый план выступают религиозные формы миросозерцания, отношения к миру и Богу: молитвенное предстояние, прославление, благоговение. Хомякова интересует в акте поэтического творчества не столько его гносеологическая природа, сколько восхождение к Богу и обретение единства с ним соборным единством человечества. Поэтическое творчество воспринимается в качестве пророческого служения, подвига, откровения, божественного Логоса. Полнота, универсализм и активность творческой жизни предвосхищают эсхатологическое всеединство. В поздней лирике Хомякова поэтическое вдохновение, утверждающее абсолютные этические и религиозные смыслы, является органичной частью внутренней соборности личности. Эстетическое начало не подчиняется религиозному или этическому, а обогащается ими, приобретая метафизическую глубину и пафос долженствования.
Библиографический список
1. Хомяков A.C. Стихотворения и драмы / A.C. Хомяков.
- Л.: Советский писатель, 1969. — С. 101.
2. Афанасьев А.Н. Древо жизни: Избранные статьи / А.Н. Афанасьев — М.: Современник, 1982. — С. 352.
3. Хомяков A.C. Указ. собр. соч. - С. 110.
4. В.П. Океанский. Поэтическая метафизика имени у A.C. Хомякова // Духовное наследие A.C. Хомякова: теология, философия, этика. — Тула: Иэд-во ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 2003.
- С. 96.
5. См.: Романов Б. Псалмопевец Давид и русская поэзия // Псалтирь в русской поэзии XVII — XX вв. — М.: Ключ; Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995. — С. 5-58.
6. Хомяков A.C. Несколько слов о философическом письме (Напечатанном в 15-й книжке «Телескопа») (Письмо к г-же Н.) // Хомяков A.C. Сочинения: В 2 т. / A.C. Хомяков. — М.: Медиум, 1994. - Т. 1. - С. 455.
7. Киреевский И.В. Полн. собр. соч.: В 2 т. / И.В. Киреевский. — М.: Типография Императорского Московского университета, 1911. - Т. 1,- С. 273.
8. Хомяков A.C. Указ собр. соч. — С. 140.
9. См.: Кошелев В. А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов 1840 — 1850-е годы / В.А. Кошелев.
- Д.: Наука, 1984. - С. 64.
10. Ромашков И.И. A.C. Хомяков, его жизнь и поэзия / И.И. Ромашков. — М.: Университетская типография, 1900. — С. 12.
БЕРЕЗИНА Татьяна Юрьевна, старший преподаватель кафедры литературы, культурологии и художественного образования филиала ОмГПУ в г. Таре.
Дата поступления статьи в редакцию: 31.10.2006 г. © Березина Т.Ю.
Книжная полка
История русского языкознания: Хрестоматия: учеб. пособие / ред.: Л.В. Николенко,- М.: ИЦ «Академия», 2006. - 448 с.
Хрестоматия содержит выдержки из научных трудов ведущих российских ученых-лингвистов, отобранные в соответствии с действующей программой по современному русскому языку для филологических факультетов ВУЗ. Книга состоит из основной части и приложения. В основную часть включены тесты статей, монографии и т.п., расположенные в хронологической последовательности в соответствии с разделами курса, представленными в программе. В приложении содержатся очерки о научно-педагогической деятельности ученых, литература об их научной деятельности, списки основных научных трудов.
Для студентов филологических факультетов ВУЗ. Рекомендовано УМО.
Десяева Н.Д. Культура речи педагога: учеб. пособие / Н.Д. Десяева, Т.А. Лебедева, Л.В. Ассуирова. — 2-е изд., стер.- М.: ИЦ «Академия», 2006,- 192 с.
В пособии раскрывается риторико-стилистическая концепция курса «Русский язык и культура речи», учебный материал излагается как система знаний о речи, речевой коммуникации, риторических моделях педагогического общения. Содержание понятий дается на примерах анализа профессиональной педагогической речи различных жанров и стилей. Практические задания к каждому разделу направлены на формирование умений анализировать речь, использовать различные приемы и модели ее подготовки с учетом норм литературного языка и экстралингвистической основы речи.
Для студентов педагогических вузов различных специальностей. Рекомендовано УМО по специальностям педагогического образования.
Скворцов Л.И. Культура русской речи: Словарь-справочник: учеб. пособие / Л.И. Скворцов. — 2-е изд., испр. и доп.- М.: ИЦ «Академия», 2006. - 224 с.
Наша повседневная речь, а часто и речь официальная зачастую убоги, перенасыщены штампами, заимствованиями и искажениями исконно русских слов и выражений. Данный универсальный словарь-справочник поможет правильно выбирать и использовать языковые средства, строить текст в соответствии с задачами и целями.
Для студентов ВУЗ. Может быть рекомендовано самому широкому кругу читателей - школьникам, преподавателям школ и ВУЗов и, конечно, деловым людям, бизнесменам, успех деятельности которых во многом зависит от умения точно выразить свои мысли. Рекомендовано УМО.
