CC BY
44
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2012. № 4
А.С. Никологорский
(аспирант кафедры истории России XIX — начала ХХ в. исторического
факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
ПРОБЛЕМА БОРЬБЫ ЗА ПРАВА СЕМЬИ В ТВОРЧЕСТВЕ
ВАСИЛИЯ РОЗАНОВА
В статье анализируется становление творчества Василия Розанова, известного русского писателя-публициста начала ХХ в. Автор исследует причины, приведшие его к участию в полемике по вопросам семьи, разводов, церковного управления законодательством.
Ключевые слова: Василий Розанов, семейное право, брак, развод, семья, Церковь, религиозно-философские собрания.
The origin of works of well-known Russian writer and publicist of the first half of XXth century Vasily Rozanov is analyzed in this article. The author researches reasons which made Rozanov argue family and divorce issues and also Church management of the law.
Key words: Vasily Rozanov, family law, marriage, divorce, family, Church, Religious-Philosophical Meetings.
* * *
В начале ХХ в. периодическая печать находилась на пике своей популярности в России. Газеты и журналы обсуждали все стороны жизни общества, можно сказать, что печать отражала основные вопросы, волновавшие образованных людей в то время. Василий Розанов стал одним из популярных писателей в основном благодаря своим статьям по проблемам пола и брака в петербургском журнале «Новое время». Но приход Розанова к семейной проблематике был очень непрост и сопровождался собственной тяжелой семейной драмой. Рассмотрение того, как возник интерес Розанова к вопросам семьи и пола, является целью данной статьи.
Исследователи творчества Розанова касались этой стороны биографии писателя. Наиболее значимыми работами авторов-«роза-новедов» являются монографии В.А. Фатеева1 и А.Н. Николюкина2. Тщательно разбирая жизнь писателя, авторы глубоко симпатизируют взглядам Розанова, сочувствуя его судьбе, критикуя господствовавшие в его время законы и правила. А.Н. Николюкин, например, считает, что представление о «холодности и непричастности Церкви к нуждам и заботам семьи» складывалось у Розанова с самого раннего детства. Он сочувствует Василию Васильевичу в не-
* Никологорский Александр Сергеевич, тел. 8 (926) 313-69-12; e-mail: alsenik@mail.ru
1 ФатеевВ.А. В.В. Розанов. Жизнь. Творчество. Личность. Л., 1991.
2 Николюкин А.А. Розанов. М., 2001.
возможности получить официальное признание второй семьи, пишет, что «несчастная семья судилась каким-то допотопным по грубости и первобытности приемов судом»3.
В данной статье делается попытка проанализировать становление творчества Розанова через призму его семейной драмы, понять его подход к семейному вопросу как результат метаний и сомнений писателя в правоте общества, государства, Церкви и самого себя.
Зимой 1878 г. молодой Василий Васильевич Розанов, сын мелкого чиновника из Костромской губернии, поступивший на историко-филологический факультет Императорского Московского университета, познакомился с Аполлинарией Прокофьевной Сусловой, бывшей возлюбленной Федора Михайловича Достоевского, с которой в 60-е гг. знаменитый русский писатель путешествовал по Западной Европе, но жениться на которой не стал. В отличие от своего любимого писателя, которым он зачитывался в студенческие годы, Розанов менее чем через год после знакомства сделал предложение Аполлинарии, бывшей на 18 лет старше его. Суслова получила разрешение у родителей, а Розанов — свидетельство от ректора университета о неимении препятствий к вступлению в законный брак, и в начале 1881 г. они поженились. Ранний необдуманный брак станет в будущем причиной проблем Розанова с легализацией второй семьи. Однако во многом именно опыт, обретенный в совместной с Аполлинарией жизни, сделает из него впоследствии знаменитого публициста, писавшего о проблемах семьи, развода и религии.
После женитьбы писатель продолжил учебу в университете. Именно там Василий — по собственному признанию, «нигилист из нигилистов»4 в юности — нашел Бога: «Уже с 1-го курса университета, — писал он впоследствии, — я перестал быть безбожником. И, не преувеличивая, скажу: Бог поселился во мне. С того времени... что бы я ни делал, что бы ни говорил и ни писал, прямо или в особенности косвенно я говорил и думал собственно только о Боге, так что Он занял всего меня, без какого-либо остатка»5. Поле этого, по утверждению Розанова, он «уже не оставлял Б[ога], не забывал Его». В своих поздних сочинениях Розанов не писал слово «Бог» полностью, но, возможно, под влиянием иудаизма, которым очень увлекался, сокращал его. Однако «Бог» Розанова был его собственным Богом, он никогда не связывал органически Бога и Церковь, хотя в университетские годы часто посещал храм. Причина, скорее всего, — в его увлечении Ветхим Заветом: «Отро-
3 Там же. С. 25, 327.
4 Розанов В.В. Письма к Голлербаху. Письмо XXIII, 8 августа 1918.
5 Ответы В.В. Розанова на анкету Нижегородской губернской ученой архивной комиссии // Розанов В.В. О себе и жизни своей. М., 1990. С. 709.
ду, — свидетельствовал писатель, — я никогда не любил читать Евангелия... Напротив, Ветхим Заветом я не мог насытиться: все там мне казалось правдой и каким-то необыкновенно теплым, точно внутри слов и строк струится кровь, притом родная!» Отсюда и вытекала приверженность Розанова одному только «Богу», сначала непонятно слитому с Церковью, потом без Церкви, потом без Христа. Он так описывал его: «Мой Бог — особенный. Это только мой Бог.. "Мой Бог" — бесконечная моя интимность, бесконечная моя индивидуальность»6. Но, заметим, это — уже воспоминания писателя. Тогда, в студенческие годы, он не придавал такого значения своей вере, но начинал философствовать. И его первые размышления отразились в 700-страничной книге «О понимании»7, которую он начал писать в конце учебы.
В 1882 г. Розанов после окончания университета со степенью кандидата переехал с женой в Брянск, где начал преподавать историю и географию в гимназии. Брак не строился с самого начала. Вскоре писатель был вынужден, как писал потом митрополиту Антонию, уходить жить в гостиницу от жены: «Все она старалась сделать так, чтобы показать мне месть, презрение.»8. Аполлинария не хотела детей, но была очень сладострастна. Именно из-за этой страстности молодой Розанов и привязался к ней, но вскоре был разочарован: «Меня она никогда не любила и всемерно презирала, до отвращения, и только принимала от меня "ласки"»9. Даже З. Гиппиус называла первую жену Розанова «тяжелой старухой»10. Все продолжалось до тех пор, «пока, — как сообщал Розанов митрополиту Антонию, — после одного примирения и гощения у нас летом одного юноши (студента), она уехала и более никогда не возвращалась»11. Студент Гольдовский, в которого безответно влюбилась Розанова, вскоре был посажен в тюрьму: Аполлинария отомстила ему, переслав его ругательное письмо на Александра III в московскую жандармерию.
Так началась личная семейная драма Василия Розанова: жена от него уехала, развода с ней он так и не добился за всю свою жизнь, хотя не раз потом ходил по консисториям, писал письма даже митрополиту, просил помощи в разводе через знакомых у К.П. Победоносцева — все тщетно. Официально он оставался женат на Аполлинарии и не имел права заводить новую семью.
6 Розанов В.В. Метафизика христианства. М., 2000. С. 413, 512, 536.
7 Розанов В. О понимании. М., 1886.
8 Розанов В.В. Прошение Антонию, митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому // Розанов В.В. О себе и жизни своей. С. 695.
9 РГАЛИ. Ф. 419. Оп. 1. Ед. хр. 267. Л. 1.
10 Гиппиус З. Задумчивый странник // В.В. Розанов: pro et contra. Сб. статей. Кн. 1. СПб., 1995. С. 154.
11 Розанов В.В. Прошение Антонию. С. 695.
Разрыв с женой совпал с выходом первой книги Розанова «О понимании» в 1886 г. Она осталась совершенно незамеченной, хотя писатель возлагал на нее большие надежды. Неудача с книгой, разочарование в преподавании истории в брянской гимназии — все это подтолкнуло Розанова сменить место жительства. Со временем подобные радикальные шаги стали традицией: много раз писатель переезжал с места на место, недаром Зинаида Гиппиус называла его «задумчивым странником»12 в прямом и переносном смысле. Опустошенный Розанов уехал в маленький провинциальный город Елец, где продолжил учительствовать. Именно здесь он встретил «друга», как потом в сочинениях называл горячо любимую вторую жену Варвару.
Варвара Дмитриевна Бутягина (в девичестве Руднева) — вдова рано умершего учителя Михаила Бутягина из достойного рода местного духовенства — к моменту встречи с Розановым в 1888 г. уже имела маленькую дочь Александру от первого брака. Писатель познакомился с ней на похоронах общего друга и, как сам писал, «любовь моя к В. началась, когда я увидел ее лицо полное слез при моего товарища... Я увидел такое горе "по чужом человеке", что остановился, как вкопанный: и это решило мой выбор, судьбу и будущее»13. Розанов нашел того человека, которого так долго искал. Брак с Аполлинарией оказался юношеской ошибкой, попыткой хоть чем-то быть похожим на Достоевского, нежели настоящей любовью: «Теперь я люблю без всякой примеси идейного, и без этого же полюбило меня доброе, хорошее и чистое существо»14, — писал Розанов Н.Н. Страхову. «В-ря, — неоднократно подчеркивал писатель, — есть самый нравственный человек, которого я встретил в жизни и о каком читал. Она бы скорее умерла, нежели бы произнесла неправду, даже в мелочи». Так же как слово «Бог», Розанов никогда не писал имя своего «друга» полностью, в этом уже прослеживалось его сакральное отношение к браку, к самой Варваре. Опять же, в противоположность первому браку, он писал: «Основание моей привязанности — нравственное. Я любил ее, как грех любит праведность, и как кривое любит прямое, и как дурное — правду». Действительно, Варя была верующей женщиной, она постоянно молилась, что особо подчеркивал Розанов, да и сам писатель благодаря ей начинал чувствовать Церковь, чувствовать, что «молитва есть лучшее, главное»15. «Она, — говорил он, — целомудреннейшая жена, научившая меня Богу»16. «В "дру-
12 Гиппиус З. Указ. соч. С. 143.
13 Розанов В.В. Метафизика христианства. С. 759.
14 Письма В.В. Розанова к Н.Н. Страхову // Российский литературоведческий журн. 1994. № 5—6. С. 220.
15 Розанов В.В. Метафизика христианства. С. 704, 759.
16 Розанов В.В. Прошение Антонию. С. 701.
ге", — признавался писатель, — дана мне была путеводная звезда. И я 20 лет (с 1889 г.) шел за нею: и все, что хорошего я сделал или было во мне хорошего за это время, — от нее; а что дурного во мне — это от меня самого»17.
Из-за того, что развода с первой женой для официального оформления второго брака Розанов получить так и не смог, он начинал сомневаться в истинности, в святости Церкви: «В устройстве нашего счастья все зависит от законов и учреждений. По последним — мы можем разлучиться с женою, и я могу жить с кухаркой или развратничать по публичным домам, но никак не могу жениться на уважаемой и любимой женщине. Это требуется во имя Евангелия, во имя союза Христа с Церковью»18. Для Розанова с этого момента семейный вопрос, проблемы брака, развода, незаконнорожденных детей вышли на первый план. Весь свой последующий творческий путь он объяснял именно собственной семейной проблемой: «Пробуждение внимания к юдаизму, интерес к язычеству, критика христианства — все выросло из одной боли, все выросло из одной точки. Литературное и личное до такой степени слилось, что для меня не было "литературы", а было "мое дело"»19. Со всех сторон Розанов пытался решить «свое дело»: он писал письма митрополиту Антонию, друг Розанова, писатель С.А. Рачинский, позднее даже поговорил с обер-прокурором Победоносцевым, но тот сказал, что «и государь ничего сделать не может». «Тут, — признается Розанов, — с чрезвычайно честным, но, конечно, в браке ничего не понимающим Рачинским у меня произошел горячий и резкий спор, в котором он слабо защищался, а я шумел: "Церкви нечего хранить брак, в котором ничего не осталось!.." Это был первый мой спор о разводе»20.
Не найдя официального признания, летом 1891 г. Василий с Варварой заключили тайный брак в елецкой церкви. Как писал Розанов, они так и жили, «пока один молодой, резкий, грубоватый священник не завел со старым протоиереем разговор: "Я могу В.Д. повенчать с В.В".». Василий и Варвара согласились на это «венчание без записей, без свидетелей, чисто тайное и только для совести»21. Как в данном случае согласовались совесть и вера в Церковь — не совсем понятно. Но тайное венчание тогда часто практиковалось в случаях, когда по закону это было запрещено, а Церковь шла на уступки. В творчестве Розанова можно еще не раз столкнуться с подобными фактами разделения Церкви и государства при их
17 Розанов В.В. Метафизика христианства. С. 411.
18 Письма В.В. Розанова к Н.Н. Страхову. С. 220.
19 Розанов В.В. Метафизика христианства. С. 725.
20 Розанов В.В. Прошение Антонию. С. 700.
21 Там же. С. 698—699.
официальной монолитности. Но не в этой проблеме писатель видел решение наболевшего семейного вопроса.
От Варвары у Розанова родилось пять детей — Татьяна, Вера, Варвара, Василий, Надежда. Все они считались «незаконнорожденными» и не имели права даже носить фамилию отца. Устав бороться за правду, Розанов так писал митрополиту Антонию: «Теперь одно осталось — трудиться для детей и их обеспечения, хотя некоторого: ведь по закону они ни пенсии от меня, ни фамилии, ничего не получают. Вообще по закону семьи нашей не существует. Дети родились от "прохожего молодца"; жена моя блудница, я — достоин Сибири. Все крайне скверно. А для Бога как? И почему?»22 Этот вопрос «почему?» стал для него теперь центральным в творчестве, на него он мучительно искал ответы, и все розановские статьи о семейном вопросе — это зачастую скрытая или явная апология своей любви, своей семьи, своей «маленькой часовеньки»23.
После «свадьбы» семья Розановых переехала сначала в Москву, потом в город Белый, а оттуда — в Петербург, где писатель получил должность чиновника Государственного контроля и продолжал активно издавать собственные статьи, во многом благодаря своему литературному наставнику — известному критику и писателю Страхову. Именно в Петербурге начался расцвет творчества Розанова. Он стал одним из основных авторов «Нового времени», на страницах которого разворачивалась дискуссия о семье, разводах, незаконнорожденных детях. Все это писатель называл семейным вопросом, который так остро продолжал его волновать на протяжении всей жизни и который, безусловно, возник для Розанова вместе с собственной семейной проблемой. С 1897 г. писатель начал активно публиковать статьи о семье.
Позже, в 1909 г. в «Анкете для библиографического словаря деятелей Нижегородского Поволжья» Розанов замечал: «"Чувство Бога" продолжается у меня (без перерывов) с 1-го курса Университета, но характер чувства и, следовательно, постижение Бога изменилось в 1896—1897 гг. в связи с переменою взглядов на 1) пол, 2) брак, 3) семью, 4) отношение Нового и Ветхого Завета между собой». Там же он подчеркивал, что его отношения с Церковью «изменились совершенно с 1896—97 гг.»24
Петр Петрович Перцов, знаменитый литератор-«декадент», издавший в 1899—1900-х гг. четыре сборника статей Розанова («Сумерки Просвещения», «Религия и культура», «Природа и история»,
22 Там же.
23 Розанов В.В. Религия. Философия. Культура. М., 1992. С. 12.
24 Розанов В.В. Ответы на анкету Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. С. 39.
«Литературные очерки»), так описывал эту перемену: «Я пробыл за границей год — и этот год (зима 1897/98 года) был решающим в духовной жизни Розанова. По возвращении я не узнал его. это был уже другой Розанов, вдруг пробудившийся к своим истинным интересам, — тот Розанов вопросов пола, религии, Востока, семитизма, — одним словом, тот "египетский" Розанов, которого мы все теперь знаем. Я застал Василия Васильевича en pleine revolution (в разгаре революции, фр. — А.Н.)»25.
Действительно, в это время Розанов сильно увлекся Древним Египтом. Каждую свободную минуту он спешил провести в библиотеке за чтением исторических и мифологических книг о Египте и за разглядыванием египетских изображений и иероглифов. Уже в 1916 г. при издании статей серии «Из восточных мотивов» Розанов в предисловии подчеркивал: «Более всего я люблю египтян. никогда греки и римляне меня не притягивали, а евреи притягивали лишь временно, — и, как я потом догадался, они притягивали меня отсветом, какой на них упал от Египта. Корень всего — Египет. Авраам лепетал, когда Египет говорил полным голосом взрослого мужчины»26. И свою идейную книгу «В мире неясного и нерешенного», и «Семейный вопрос в России» Розанов снабдил многочисленными рисунками и изображениями египетских древностей, найденными им в библиотеке, обложки этих и других книг тоже были сплошь испещрены египетскими настенными рисунками. Чем же Египет так привлекал Розанова? Ответ несложен: религией пола. Во всем язычестве египтян Розанов видел свой идеал — божественное почитание пола, семьи, женщины, рождения и животных как тварей, в которых пол и размножение — центр жизни. Именно в язычестве Древнего Египта Розанов нашел то, что так долго искал, что не давало ему покоя, — он нашел свою религию, которая так была нужна ему, которую он не находил в православии: «Все, все, все — весь Египет — я открыл внутри себя»27. Теперь, опираясь на языческие представления о значении пола, затем на ветхозаветное «Плодитесь и размножайтесь» в противовес христианскому, как считал писатель, идеалу «лучше не иметь жены», Розанов начал проповедь нового представления о семье и браке, неизбежно, но верно переходя к критике христианства. С этого времени тема пола и брака, семьи и Церкви полностью овладела Розановым и не отпускала его до конца жизни.
Египет стал толчком для того, что уже долго зрело в Розанове. Культ пола, рождения, как, вспоминая детство, признавался сам писатель, складывался у него изначально: «Волновали и притяги-
25 Перцов П.П. Воспоминания о В.В. Розанове // Новый мир. 1998. № 10. С. 151.
26 Розанов В.В. В мире неясного и нерешенного. М., 1995. С. 339.
27 Розанов В.В. Письма к Голлербаху. Письмо XXIII, 8 августа 1918.
вали, скорее же очаровывали — груди и беременный живот. Я постоянно хотел видеть весь мир беременным»28. Зинаида Гиппиус замечала: «Ко всем женщинам он, почти без различия, относился восторженно-нежно, с любовным любопытством к их интимной жизни. У него — его жена, и она единственная, но эти другие — тоже чьи-то жены? И Розанов умилялся, восхищался тем, что и они жены. Имеющие детей, беременные особенно радовали»29.
Апология семьи и рождения была основной целью писателя, поэтому-то он восхищался беременными и младенцами, ставил семью и младенца в центр своей религии: «Теперь я говорю: в каждом дому, в каждом дворе, в каждой квартире, комнате, каморке, "углу" да освещает солнце не моно-человека, а чету-человека, "во образ Адама и Евы, плана сотворения человека Богом"». «Рождение и все около рождения — религиозно»30, — подчеркивал Розанов и на основании этого восходил к апологии страсти и любви — началу рождения. Уже в «Семейном вопросе» от лица страсти он говорил: «Разуму, как и всякому закону, страсть может ответить просто: "Я здесь образую все — и я господствую. Семья есть мой дом, и именно сотканный мною. самая природа моя и происхождение мое — благородны, как и постоянный мой уклон. Я есмь идеал в том смысле, что непрерывно стремлюсь к идеальному"»31.
Говоря о любви, Розанов подчеркивал ее самую насущную необходимость, без нее розановский человек жить не мог: «Любовь вовсе не огонь (часто определяют), любовь — воздух. Без нее — нет дыхания, а при ней "дышится легко"»32. Естественно, его философия вступала в конфликт с реальностью, с законами и с Церковью. Поэтому он не мог просто философствовать о любви, как Владимир Соловьев, он вступал в полемику, в борьбу, как сам описывал: «Это-то смиренное, простое и кроткое и взбунтовалось во мне, и побудило меня, такого "тихонького", восстать против самых великих и давних авторитетов»33.
Борьба за семью стала визитной карточкой Розанова в публицистике. В 1899 г. Розанов ушел со службы в Государственном контроле и стал постоянным сотрудником популярной в то время газеты «Новое время», которую с 1876 г. издавал А.С. Суворин. Доход Розанова резко увеличился — он начал получать «жалованье 300 рублей в месяц и свыше 2000 рублей в год за литературные и передовые статьи»34. Именно благодаря «Новому времени» Роза-
28 Розанов В.В. Метафизика христианства. С. 519.
29 Гиппиус З. Указ. соч. С. 166.
30 Розанов В.В. Семейный вопрос в России. М., 2004. С. 59, 393.
31 Там же. С. 87.
32 Розанов В.В. Метафизика христианства. С. 578.
33 Ответы В.В. Розанова на анкету.. С. 710.
34 Николюкин А.Н. Указ. соч. С. 164.
нов стал действительно знаменит, а его статьи прогремели на всю Россию. Кроме того, за свои публикации писатель получал немаленький гонорар, что позволило его семье, наконец, жить в достатке, иметь хорошее жилье, а детям спокойно учиться. Позднее Розанов признавался: «Материально я чрезвычайно многим обязан Суворину.. Без его помощи, т.е. без сотрудничества в "Новом времени" я вот теперь не мог бы даже отдать детей в школы: раньше хватало только на пропитание и квартиру, и жена в страшную петербургскую стужу ходила в меховой кофте, не имея пальто»35. С 1899 г. семья переехала в дом на улице Шпалерной.
Здесь, на втором этаже просторного дома, собирались выдающиеся деятели русской культуры на розановские «воскресенья», где обсуждались проблемы религии, философии, литературы, искусства. На них присутствовали поэт Андрей Белый, философ Николай Бердяев, священник Григорий Петров, писатель Дмитрий Мережковский. Часто бывали Сергей Дягилев, Вячеслав Иванов, Федор Сологуб, Зинаида Гиппиус и другие знаменитые деятели литературы и искусства того времени. Петр Перцов так отзывался об этих вечерах: «Наряду с понедельниками у Дягилева, "средами" Соловьева, собраниями у Мережковского и других розановские воскресенья были одним из тех очагов, где ковалась новая идейность»36. Вскоре Розанов сблизился с журналом «Мир искусства» и декадентским кружком вокруг него, в который входили Философов, Бенуа, Бакст, Нувель, Мережковские и др.
На этих вечерах зародилась идея Религиозно-философских собраний, которые помогли бы выйти за пределы литературно-эстетических домашних кружков. Как писала Гиппиус, «главный наш козырь был — сближение интеллигенции с Церковью»37. К идее Религиозно-философских собраний Розанов отнесся горячо и благодаря участию многих его знакомых священников в ноябре 1901 г. митрополит Антоний благословил, а Победоносцев «допустил» собрания, и они начали свою деятельность. Председателем был назначен епископ Сергий Финляндский, в то время ректор Петербургской духовной академии, вице-председателем — архиепископ Сергий, ректор семинарии. Собрания проходили в зале Географического общества, были закрытыми, для посторонней публики требовалось разрешение духовных властей. Гиппиус замечала: «Розанов считался первым "еретиком", и даже весьма опасным. Чуть ли не начались собрания его докладом о браке и поле, самым "соблазнительным", и прения длились подряд три вечера»38. Именно
35 Ответы В.В. Розанова на анкету.. С. 711.
36 Перцов П.П. Указ. соч. С. 153.
37 Гиппиус З. Указ. соч. С. 150.
38 Там же.
здесь, как считал Перцов, «духовное созревание Розанова достигло своего зенита»39: в выступлениях «Об Иисусе Сладчайшем и горьких плодах мира» и «Христос — Судия мира», опубликованных затем в «Новом пути» и «Русской мысли» и собранных автором в сборнике «Метафизика христианства»40. Сам Розанов, как писала Гиппиус, «на Собраниях не только не произносил речей, но и рот редко раскрывал»41. «Его знаменитые доклады, — вторил ей Пер-цов, — читал обычно С.А. Андреевский или кто-нибудь другой, из привычных членов, а Василий Васильевич, сидя где-то в сторонке, только густо краснел, как школьник, на самых резких местах»42. Он волновался и сомневался, переживал реакцию публики на свои идеи. Возможно, в этом также проявлялось сомнение самого Розанова в том, что он писал: «Все-таки я умру в полном, в полном недоумении. В религиозном недоумении»43, — заметил он много позже, не раз возвращаясь к Церкви и снова от нее отдаляясь. Недаром, по замечаниям Гиппиус, на Религиозно-философских собраниях «весь этот мир "из-за железного занавеса", духовный и церковный, повлекся, припал, главным образом, к Розанову»44. Значит, в Розанове духовенство видело своего, человека верующего, религиозного, в отличие от большинства интеллигенции.
Сам же Розанов, полемизируя с Церковью о канонах, безмерно любил русское православие с его храмами, свечами, образами, эстетику православия, красоту его. Розанов, снова говоря словами Гиппиус, «любя всякую плоть, обожал и плоть Церкви, православие, самый его быт, все обряды и обычаи. Со вкусом он исполняет их, зовет в дом чудотворную икону и после молебна как-то пролезает под ней (по старому обычаю). Все делает с усердием и умилением»45. Лично Розанова любили почти все. Вспоминая те времена в «Уединенном», он так описывал отношение к нему: «Между теми, кто знал меня, да и из незнавших — многие, отнеслись — "отвергая мои идеи", враждуя с ними в печати и устно — не только добро ко мне, но и любяще (Устьинский, Филевский, цензор Лебедев, Победоносцев, М.П. Соловьев, свящ. Дроздов и др.). Гермоген, требовавший летом отлучить меня, в ноябре—декабре дважды просился со мной увидеться. Епископ Сергий (Финляндский), знавший. о "всем возмутительном моем образе мыслей", тем не менее, когда "друг" лежал в Евангелической больнице после
39 Перцов П.П. Указ. соч. С. 153.
40 См.: РозановВ.В. Метафизика христианства. С. 345—370.
41 Гиппиус З. Указ. соч. С. 151.
42 Перцов П.П. Указ. соч. С. 154.
43 Розанов В.В. Метафизика христианства. С. 694.
44 Гиппиус З. Указ. соч. С. 151.
45 Там же. С. 157.
3-ей операции, приехал посетить ее, и приехал по заботе митрополита Антония»46. Действительно, в 1910-х гг. епископ Саратовский Гермоген просил отлучить Розанова от Церкви за его статьи против христианства, в 1909 г. в Петербурге был переиздан сборник Розанова «Русская Церковь и другие статьи», содержавший ряд запрещенных цензурой статей, из-за чего Розанов угодил на скамью подсудимых. Но Судебная палата постановила только исключить из книги ряд мест и разрешить к печати.
Еще раньше, в апреле 1903 г., Религиозно-философские собрания были запрещены. «Победоносцев посмотрел-посмотрел, да и запретил Р.-ф. собрания, — писала Зинаида Гиппиус. — Никакого "слияния" интеллигенции с Церковью не происходило, а только светские все чаще припирали их к стене — одолевали»47. В этом же году вышел сборник статей Розанова «Семейный вопрос в России», на который, по словам писателя, «ни один литератор не огля-нулся»48, о чем сильно сокрушался Розанов. Полемика вокруг этих же статей в 1898—1900-е гг. в «Новом времени» была чрезвычайно горячей, а затем — точно растворилась, исчезла. Видимо, причина была в популярности самого «Нового времени» и в актуальности помещаемых в нем разнообразных статей: возвращаться к старым публикациям никто уже не хотел.
Розанов все меньше писал о семье, ведь за эти пять лет — 1898—
1903 гг. — он чрезвычайно подробно изложил свои взгляды на семейный вопрос и немалого добился. В июне 1902 г. был принят закон, согласно которому незаконнорожденные дети записывались в паспорта без обозначения их незаконнорожденности — это было одним из основных требований писателя. Перцов следующим образом описывал последующие годы: «Десятилетие после
1904 года было, как мне кажется, временем относительного ослабления розановского таланта (конечно, очень относительного: этого таланта хватило бы на десяток хороших писателей), точно, отойдя от минутно наметившейся общественной роли, он тогда еще не сосредоточился на самом себе»49. Сложно полностью согласиться с этими словами, но доля правды в них есть. Во времена первой русской революции Розанов продолжал печататься, а с 1907 г. возобновились собрания Религиозно-философского общества, но они были лишены церковного аспекта и окрашены политической нетерпимостью. Такие собрания были чужды Розанову, и писатель постепенно отходил от них, пока не был окончательно исключен из
46 Розанов В.В. Метафизика христианства. С. 444.
47 Гиппиус З. Указ. соч. С. 169.
48 Розанов В.В. Метафизика христианства. С. 599.
49 ПерцовП.П. Указ. соч. С. 155.
общества после дела Бейлиса в 1914 г. под давлением Мережковского и Карташева за свои антисемитские статьи.
Таким образом, расцвет творчества Розанова, тесно связанный со статьями о семье в «Новом времени», прошел. Во многом писатель вскоре разочаровался, пытался вновь вернуться к Церкви, но основная его проблема и обида осталась: непризнанный брак с Варварой, «незаконные» дети — именно это толкнуло Розанова на полемику о семейном законодательстве, которая стала в результате визитной карточкой писателя-философа рубежа веков.
Список литературы
1. В.В. Розанов: pro et contra: Сб. статей. СПб., 1995.
2. Николюкин А.Н. Розанов. М., 2001.
3. Перцов П.П. Воспоминания о В.В. Розанове // Новый мир. 1998. № 10.
4. ФатеевВ.А. В.В. Розанов: Жизнь. Творчество. Личность. Л., 1991.
