CC BY
37
Таким образом, средства художественноэстетической синтаксической экспрессивности, способствуя адекватному и гармоничному восприятию текста, точности и ясности передаваемой в тексте информации, выполняют наряду с регулятивной и эстетическую функцию. Следует отметить, что вышеперечисленные средства экспрессивности присущи в большей степени текстам рекламных объявлений на обоих языках, поскольку их использование в тексте представляет собой рекламный элемент.
1. Leech G.N. English in Advertising. A Linguistic Study of Adversiting in Great Britain. L., 1966. C. 95.
2. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистических исследований. М., 1981. С. 301.
3. Зилъберт Б.А. // Изв. АН СССР. Сер. Лит и яз. 1986. Т. 45. № 1. С. 113.
Поступила в редакцию 15.01.2007 г.
ПРОБЛЕМА «АВТОР - ГЕРОЙ» В АНГЛО-АМЕРИКАНСКОМ АХМАТОВЕДЕНИИ
Е.К. Савельева
Savelieva E.K. A problem «author - hero» in Anglo-American Literary Criticism of A. Akhmatova. The article considers the problem of autobiographical nature of Akhmatova’s poetry in Anglo-American literary criticism of the 70-90-ies of the 20th century on the basis of works of foreign researchers D. Wells, R. Reeder, A. Haight. Various positions of scientists are discussed as it gives an idea of the basic tendencies in foreign studies of A. Akhmatova. A problem «author - hero» is analyzed by comparison of the points of view of Anglo-American and domestic researchers. As a result the author comes to a conclusion, that the idea of an image-character and a poet’s identity simplifies understanding of poetic creativity and lyrics as a whole.
Известный отечественный литературовед и автор книги об Ахматовой В. Виленкин отмечал, что «отечественная и западная «ах-матовина» за последние годы так разрослась, что, наверное, уже
приближается по своей широте и аналитической детализации к нашему пушкиноведению» [1]. Расцвет зарубежной критической мысли приходится на 70-90 гг. XX в. Этот феномен тесно связан с определяющими политическими, культурными и социальными факторами. Напомним, что в 1972 г. состоялся визит американского президента Никсона в Москву, в результате которого произошла разрядка в напряженных отношениях между СССР и США и налаживание межкультур-ных связей.
По словам С. Довлатова [2], до 70-х гг. американская славистика находилась в вегетативном состоянии, опираясь в своем развитии на советские литературоведческие источники. Расцвет произошел, когда в 1971 г. слависты Елендия и Карл Проффер открыли издательство «Ардис» и начали заниматься исследованиями русской литературы. Юби-
лей Ахматовой в 1989 г. - 100 лет со дня рождения - также обеспечил повышенный интерес к ее творчеству.
В период с 70-х по 90-е гг. было выпущено 106 работ, из них 12 книг, 9 диссертаций и 83 статьи; авторы книг - корифеи зарубежного ахматоведения (Аманда Хейт, Кейс Верхейл, Сэм Драйвер, Роберта Ридер, Соня Кетчиан, Девид Веллс, Венди Росслин). Монография А. Хейт создавалась при жизни Ахматовой и под ее чутким руководством, поэтому эта работа наиболее полно отражает жизненный путь поэта. По данным AATSEEL (American Association of Teachers of Slavic and East European Languages - американская ассоциация преподавателей славянских и восточноевропейских языков), Дэвид Веллс принадлежит к числу тех критиков, которые пытаются разрушить культ личности Ахматовой. По их мнению, Веллс - ученый, который пытается понять поэзию Ахматовой, не поддаваясь эмоциональной оценке истории ее жизни. Работу Роберты Ридер часто сравнивают с наследием, созданным A. Xem, -обе работы носят биографический характер.
ЛЛТ8ЕЕЬ подчеркивает, что Р. Ридер в своей работе большое внимание уделяет деталям, характеризующим жизнь поэта. Книга представляет исторические данные, социальные условия и биографическую информацию, так же как и разъяснение многих стихов.
Несмотря на различные темы, затронутые в исследованиях разных лет (религиозные мотивы, хронотоп, образ Санкт-Петербурга), установим вопрос, интересующий большинство исследователей творчества Ахматовой: автобиографичность поэзии. Критиками подчеркивается общая тенденция развития автопсихологичности поэзии XX в.; особенно характерная для символистского искусства. В связи с данным определением возникает вопрос о взаимосвязи лирической героини и личности поэта в ранней лирике Ахматовой, т. е. является ли поэзия автобиографичной с точки зрения англоамериканских исследователей. В отечественной литературной критике не принято полное отождествление личности поэта и лирического героя, так как их отношения восходят к общему положению о связи между прототипом и созданным на его основе литературным образом. Считается, что лирический герой не просто связан тесными узами с автором, но часто оказывается от него неотличим. Хотя лирическое переживание нетождественно тому, что было испытано поэтом как биографической личностью. «Лирика не просто передает чувства автора, она их трансформирует, обогащает, воссоздает заново, возвышает и облагораживает» [3].
Девид Веллс в работе «Поэзия Анны Ахматовой» поддерживает идею о невозможности отождествления личности поэта и образа героини. Недостаток суждений критика заключается в отсутствии анализа текста произведений, проведенного им самим. Недостаточно хорошее знание языка побуждает критика ссылаться на Лидию Гинзбург, которая утверждала, что лирическая героиня всецело является продуктом поэтического метода Ахматовой [4]. Описательность и ограниченность суждений делают точку зрения Девида Веллса крайне неполноценной. Хотя он предпринимает попытку спорить с Гинзбург, утверждая, что лирическая героиня гипотетически может иметь какое-либо сходство с Ахматовой периода 1906-1908 гг. Но, к сожалению, Девид Веллс далее не развивает
данный тезис, говоря о различных воплощениях лирической героини, т. е. о повествовании от разных лиц. Появление в стихотворениях русалки, Снегурочки, Золушки, циркачки, крестьянки, девушки высшего общества, даже «мужского голоса» вводит Веллса в тупик, что свидетельствует о слишком буквальном понимании текста стихотворений. Он не отрицает, что в основу этих образов была положена частица жизненного опыта самой Ахматовой, но, тем не менее, они не идентичны. Именно такое прямое и непосредственно-текстуальное восприятие лирики будет характерной отличительной чертой и для других англо-американских критиков. Девид Веллс продолжает свою идею и отмечает, что «сбивает» читателя и заставляет неверно воспринимать текст - самая яркая черта лирики - преобладание повествования от первого лица. Данный эффект, по мнению критика, подтверждает позицию равенства не поэта, а читателя и лирической героини, их эмоциональной близости. Исследователь вновь ссылается на отечественного критика Эйхенбаума и его концепцию «личного дневника», что является характерным стилем повествования для ранней поэзии А. Ахматовой. Веллс пишет: «...эта настойчивость лирического «Я» производит впечатление личного дневника и более особенного признания... читатель становится посвященным в радость и грусти лирической героини» [4]. Поскольку читатель говорит с лирической героиней на одном языке, она позволяет читать свой тайный дневник, стать частью исповеди, делает ему признания о сокровенном. Лирическая героиня открывается читателю, чего не может сделать сама Ахматова. Б. Эйхенбаум так комментирует данную тенденцию ранних сборников: «К стихам Ахматовой отнеслись как к интимному дневнику -тем более что формальные особенности ее поэзии как бы оправдывали возможность такого к ней подхода <...> Стихи эти связываются в нашем воображении воедино, порождают образ живого человека, который каждое свое новое чувство, каждое новое событие своей жизни отмечает записью. Никаких особых тем, никаких особых отделов и циклов нет - перед нами как будто сплошная автобиография, сплошной дневник» [5]. Но, ссылаясь на суждения отечественного лите-
ратуроведа, иностранный критик не обращает внимания на этот факт.
Другой исследователь творчества А. Ахматовой Роберта Ридер [6] более уверенно говорит о личностной мотивации стихотворений и о биографическом импульсе при создании лирики. Она обращается к фактам биографии поэта и рассматривает литературное творчество Ахматовой, художественную деятельность, являющуюся результатом жизни личности, психологические особенности которой сформированы воспитанием, образованием, семейным и общественным окружением.
Критиком подчеркивается идея об автобиографичности поэзии Ахматовой, в доказательство данной точки зрения Роберта Ридер приводит «Голос памяти», адресованное Ольге Глебовой-Судейкиной, и другие стихотворения о безответной любви несчастного юноши
Если ты к ногам моим положен,
Ласковый, лежи...
Каждый день по-своему тревожен [7].
Жалость женщины, которая причиняет ему боль, приходит к немучень поздно. Такая ситуация, отраженная в стихотворении «Мальчик сказал мне «как это больно...», действительно произошла с молодой Ахматовой. Роберта Ридер говорит, что «красивый молодой человек» - один из братьев Голенищевых-Кутузовых, живших в имении около Слепнёва, который пытался покончить жизнь самоубийством из-за Ахматовой. Стихотворение изображает типичные детали их взаимоотношений. Говорящая деталь - молодой мужчина, горячо поглаживающий руки своей возлюбленной, выражает свою страсть, в то время как холод ее рук выражает ее безразличие.
Стихотворение «Голос памяти» связано с реальными событиями, говорящий ссылается на самоубийство Князева, молодого солдата и поэта, отвергнутого поклонника Ольги Су-дейкиной. Стихотворение обвиняет героиню в безразличии: забвение грехов прошлого -это самообман, а осознанная память и искупление грехов ведет к спасению души.
Стихотворение «Все мы бражники здесь, блудницы...» - отражение атмосферы петер-буржских кабаре 10-х гг. XX в. Здесь Ахматова изображает обыденную картину куль-
турных собраний, происходивших в питерском подвале, кабаре «Бродячая собака».
Роберта Ридер по-своему интерпретирует данное стихотворение. Она видит несчастных пьяных людей, запертых в подвале, веселящихся, спрятавшихся от бури, что может означать нарастающий политический хаос, ведущий к революции. Позже те же действующие лица, включая лирическую героиню, будут указаны в «Поэме без героя»; произведение ассоциируется у критика с пушкинским «Пиром во время чумы», в котором аристократия кутит, когда смерть совсем рядом. Таким образом, Роберта Рид ер говорит об отражении событий биографии в лирике Ахматовой.
Аманда Хейт [8] - признанный мастер ахматоведения - говорит, что, безусловно, в поэзии Ахматовой можно увидеть поэта в образе крестьянки, которую бьет муж, в образе женщины со скорбным ликом, в облике высокой, стройной девушки с закутанными в шаль плечами, читающей с эстрады свои стихи, как впоследствии читала сама Ахматова в артистическом кабаре «Бродячая собака». Хейт предполагает, что на самом деле поэт объединяет в себе все три образа. Она подчеркивает, что Ахматова по своей природе была способна описать только то, что пережила сама, именно с данной целью поэт использует внешние различия для передачи личного через индивидуальное. Аманда Хейт комментирует: «Многие ахматовские стихотворения возникают из обстоятельств, точно в них же воспроизведенных. Это не означает, конечно, что стихи следует понимать буквально, но, если Ахматова упоминает конкретную деталь, более чем вероятно, что речь идет о чем-то легко узнаваемом для свидетелей события. Полагать, что в ее стихах нет вымышленных подробностей, было бы рискованно, однако это, несомненно, лучше, чем считать, что они привлечены исключительно ради своей художественной выразительности» [8].
Итак, вышеприведенные монографии и рецензии англоязычных публикаций, посвященных жизни и творчеству Ахматовой, в некоторой степени создают представление как о различных тенденциях в англоамериканском ахматоведении, так и о непрестанном внимании зарубежных специалистов к русскому поэту. Рассмотрев различные
точки зрения, приходим к выводу, что взгляд на идентичность образа-персонажа и поэта способствует постижению поэтического творчества и лирики в целом.
1. Вилепкип В. // Вопр. литературы. 1994. № 1. С. 59.
2. Довлатов С. // Семь Дней. Нью-Йорк, 1984. № 48. С. 6.
3. Хализев В.Е. Теория Литературы. М., 2000. С. 314.
4. Wells D.N. Anna Akhmatova. Her poetry. Berg; Oxford; Washington; D. C., 1996. C. 28.
5. Эйхенбаум Б.М. // О поэзии. Л., 1996. С. 29.
6. Reeder R. Anna Akhmatova. Poet and Prophet. N. Y., 1995.
7. Ахматова А. Стихотворения и поэмы. M., 2005. С. 74.
8. Хейт А. Поэтическое странствие. М., 1991. С. 40.
Поступила в редакцию 2.03.2007 г.
А.К. ТОЛСТОЙ КАК ПЕРЕВОДЧИК ПЕСЕН КЛЕРХЕН ИЗ ТРАГЕДИИ И.-В. ГЕТЕ «ЭГМОНТ»
Д.Н. Жаткин, Т.Н. Шешнева
Zhatkin D.N., Sheshneva T.N. A.K. Tolstoy as a translator of Klarchen’s songs from J.W. Goethe’s tragedy «Egmont». The article shows the originality of A.K. Tolstoy’s translation into Russian of Klarchen’s songs from the tragedy «Egmont» written by J.W. Goethe. In his translations A.K. Tolstoy remains a selfdependent author, who partly (in compositional- thematic and lexical-stylistic aspects) takes as a guiding line the canvas of the events in the translated poems.
Как известно, в разные годы A.K. Толстым были переведены на русский язык четыре произведения И.-В. Гете - баллады «Der Gott und die Bajadere» («Бог и баядера») [1], «Die Braut von Korinth» («Коринфская невеста») и песни Клерхен из трагедии «Эгмонт» - «Die Trommel geruhret!..» («Трещат барабаны и трубы гремят...»), «Freudvoll und leidvoll...» («Радость и горе, волнение дум...»).
Трагедия И.-В. Гете «Эгмонт» («Egmont») создавалась в Веймаре, куда писатель переехал в 1775 г. для того, чтобы занять должность первого министра [2]. «Отъезжая в Веймар, Гете лелеял надежду добиться радикального улучшения общественных отношений хотя бы на небольшом клочке немецкой земли, во владениях Карла-Августа, с тем чтобы этот клочок земли послужил образцом для всей страны и проведенные на нем реформы стали бы прологом общенационального переустройства немецкой жизни», -пишет Н.Н. Вильмонт [3].
Таким образом, в «Эгмонте» выразилась надежда набирающего зрелость человека к переустройству общественной жизни путем
приложения к ней творческих сил здравомыслящих людей. При этом необходимо отметить, что, по мнению Н.Н. Вильмонта, надежды молодого поэта не оправдались. «Переезд Гете в Веймар - начало трагического конфликта, омрачившего весь его дальнейший жизненный путь», - утверждает он [3, с. 83].
В числе главных героев трагедии «Эгмонт» наибольшей привлекательностью обладает «замечательный образ девушки из народа - Клерхен» [4]. С.В. Тураев пишет о ней: «... молодая темпераментная Клерхен напоминает о неисчерпаемых источниках <...> энергии, таящихся в народе» [5]. Именно поэтому Клерхен у Гете исполняет патриотические песни, ориентированные на призыв ее сограждан к активному действию.
Несомненным является тот факт, что мужественно-призывное настроение, содержащееся в песнях Клерхен, подвигало многих русских поэтов к их переводу на родной язык. «Оба стихотворения принадлежат к числу тех, которые особенно часто переводились в романтическую эпоху», - замечает
В.М. Жирмунский [6]. Безусловно, А.К. Толстой, апологет романтического направления
12б
