CC BY
116
оказывается близок Ивану Северьянычу Фляги-ну, которому очень «за народ помереть хочется» [2, с. 320]. Оноприй Перегуд хочет поделиться обретённой Истиной, чтобы все поняли «.. .что им надо делать. Тогда жить и умирать не будет так страшно, как нынче!..» [1, с. 590]. И это вызывает у читателя искреннее сочувствие.
Библиографический список
1. Лесков Н.С. Заячий ремиз // Н.С. Лесков. Собр. соч.: В 11 т. Т. 9. - М., 1958.
2. Лесков Н.С. Очарованный странник //
Н.С. Лесков. Собр. соч.: В 5 т. Т. 3. - М.: Изд-во «Правда», 1981.
3. Сковорода Г. Сочинения: В 2 т. - М.: АН СССР Институт философии; Изд. соц.-эконом. лит. «Мысль», 1973.
4. Анкудинова О.В. Лесков и Сковорода (к вопросу об идейном смысле повести Лескова «Заячий ремиз») // Вопросы русской литературы. -Львов: Изд-во Львовского ун-та, 1973.
Е.К. Савельева
ГОРОДСКОЙ ПЕЙЗАЖ РАННЕЙ ЛИРИКИ А.А. АХМАТОВОЙ В ОЦЕНКЕ ЗАРУБЕЖНЫХ КРИТИКОВ 70-90 ГОДОВ XX ВЕКА
Лирика Анны Ахматовой - отражение культурной, социально-политической и исторической жизни России первой половины XX века. Известный отечественный литературовед и автор книги об Ахматовой В. Виленкин отмечал, что «отечественная и западная “ахматовина” за последние годы так разрослась, что, наверное, уже приближается по своей широте и аналитической детализации к нашему пушкиноведению» [1, с. 59]. Предмет исследования данной статьи - специфика рецепции (восприятия и интерпретации) зарубежными славистами жизни и литературного творчества А.А. Ахматовой, а именно городского пейзажа в ранней лирике. Цель работы состоит в выявлении своеобразия рецептивных подходов к образу города в поэтике А.А. Ахматовой. Научная новизна исследования заключается в комплексном подходе к анализу работ зарубежных ахматоведов и определяется малоизученностью избранного ракурса.
Среди англо-американских критиков, изучению творчества 1910-1920 гг. отведено одно из ведущих мест. Ахматова обрела широкую известность на Западе после присуждения ей в 1964 г. в Италии международной премии для поэтов -Этна Таормина, а в 1965 г. - степени почетного доктора Оксфордского университета. Существенно содействовали ее известности в 1970-1980-е годы литераторы третьей волны русской эмиграции. Изучение творчества Ахматовой в 1970-1980-е годы существенно стимулировали к публикации в зарубежных литературоведческих изданиях исследований советских ученых - Р.Д. Тименчика,
В.Н. Топорова, Т.В. Цивьян.
В период с 1970 по 1990 годы за рубежом было выпущено 106 работ, из них 12 книг, 9 диссертаций и 83 статьи; авторы книг - корифеи зарубежного ахматоведения (Аманда Хейт, Кейс Верхейл, Сэм Драйвер, Роберта Ридер, Соня Кетчиан, Девид Веллс, Венди Росслин). Первой научной биографией Ахматовой по праву считается монография Сэма Драйвера (1972). Американский исследователь дал периодизацию творчества поэта, используя такие критерии, как время написания произведения, тема, структура и стиль. В дальнейшем на данную работу будут ссылаться в исследованиях более поздних годов, поэтому монографию Драйвера можно по праву назвать основополагающей в движении зарубежного «ахматоведения». Монография А. Хейт создавалась при жизни Ахматовой и под её чутким руководством, поэтому эта работа наиболее полно отражает жизненный путь поэта. По данным AATSEEL (American Association of Teachers of Slavic and East European Languages - американская ассоциация преподавателей славянских и восточноевропейских языков), Дэвид Веллс принадлежит к числу тех критиков, которые пытаются разрушить культ личности Ахматовой. По их мнению, Веллс - ученый, который пытается понять поэзию Ахматовой, не поддаваясь эмоциональной оценке истории её жизни. Работу Роберты Ридер часто сравнивают с наследием, созданным А. Хейт -обе работы носят биографический характер. AATSEEL подчеркивает, что Р. Ридер в своей работе большое внимание уделяет деталям, характеризующим жизнь поэта. Книга представляет исторические данные, социальные условия и био-
© Е.К. Савельева, 2008
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2008
127
графическую информацию, так же как и разъяснение многих стихов.
Несмотря на различные темы, затронутые в исследованиях разных лет (религиозные мотивы, хронотоп, образ автора, образ лирического героя), рассмотрим вопрос, получивший широкое рассмотрение в англо-американской критике: урбанистический мотив.
Образ города и противопоставленной ему деревни типичны в наследии русской литературы. Также они характерны для поэзии Ахматовой. Местом действия в литературе нового времени часто становится город, а природа все больше и больше уступает ему. В литературе появился даже оксюморопиый термин: «городской пейзаж». Так же, как и природная среда, город обладает способностью воздействовать на психику людей. Кроме того, у города в любом произведении есть свой неповторимый облик, и это не удивительно, так как каждый писатель не просто создает тепографическое место действия, но в соответствии со своими художественными задачами строит определенный образ города. Зарубежные литературоведы уделяют большое внимание рассмотрению урбанистического мотива в ранней лирики Ахматовой. Исследования представлены в таких работах: статье «Функция архитектурных образов в поэзии Ахматовой» В. Рос-слин [2], монографии «Петербург Ахматовой» Ш. Лайтер [3] и отдельных главах книг Д. Веллса «А. Ахматова. Её поэзия» [4], Кейса Верхела «Тема времени в поэзии Ахматовой» [5], Р. Ридер «А. Ахматова. Поэт и пророк» [6]. Основными положениями работ являются следующие аспекты: архитектура города и её лирическое воплощение, Петербург и его культурная жизнь, повлиявшая на развитие и становление поэзии Ахматовой, приобщенность поэта к литературной традиции, выраженной в стихах о Царском Селе.
Рассмотрим наиболее значимые моменты вышеперечисленных работ. Американский ученый Дэвид Веллс, выдвинув концепцию экстратекстуальности поэзии Ахматовой, говорит о методе художественного выражения через визуальное искусство, к которому он относит образ Санкт-Петербурга. Дэвид Веллс подчеркивает, что фиксированность и постоянство места, являясь одной из главных черт стихотворений Ахматовой, часто использованы с целью выделить изменчивость эмоционального состояния героини. А прием реминисценции как один из самых важ-
ных строительных блоков поэзии предоставляет читателю историческую перспективу, которую можно восстановить по некоторым сведениям о лирической героине в настоящем. Дэвид Веллс подчеркивает, что эта историческая перспектива будет в дальнейшем расширяться, основываясь на эмоциональной функции памяти. Это можно увидеть в цикле «Стихи и Петербурге».
Сердце бьется ровно, мерно
Что мне долгие года!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда. [7, с. 88]
Итак, Дэвид Веллс не рассматривает образ города как отдельный мотив в творчестве Ахматовой, а говорит об особенностях поэтики, настаивая на расширении границ текста за счет перемещения места действия в константном пространстве. Город - это место действия любовной драмы и декорации жизни лирической героини.
Другой исследователь Роберта Ридер, выражая свое мнение о роли реминисценции в творчестве Ахматовой, выделяет урбанистический мотив, выступающий в «Четках» и в «Вечере», в самостоятельный. Критик подчеркивает, что Ахматова, в отличие от своих предшественников символистов и футуристов, воспевает город Санкт-Петербург во всей его исторической красоте. Символистов привлекала уродливость и развращенность города, футуристы были привлечены уличным языком и технологическими чудесами. Роберта Ридер, анализируя образ города, говорит, что взгляд Ахматовой был более типичным для группы «Мира искусства», которые в своих картинах и журналах изображали Санкт-Петербург XVIII века и пушкинских времен. Они называли это восхищение прошлым. Это был «рет-роспективизм», который считали частью русского возрождения, он начался во 2-ой половине XIX века. Прекрасные картины Александра Бенуа и Константина Сомова - работы типичных представителей этого времени. Действительно, американский исследователь абсолютно права. В доказательство приведем слова В.М. Жирмунского: «Петербургский пейзаж Ахматовой был ее поэтическим открытием. “Урбанизм” ее предшественников, символистов, шел иными путями. Петербург Ахматовой показан реалистически, но вместе с тем монументально, в классической пушкинской манере, в которой личные воспоминания сплетаются с национальной историей» [8, с. 54].
Ридер продолжает свою теорию, утверждая, что Ахматова также изображает город метонимично и метафорично, чтобы открыть эмоциональное состояние, в котором она пребывала в период раннего творчества. Ее оценка твердой и прочной городской архитектуры контрастирует с взглядами о непрочности человеческой натуры.
Цикл стихотворений в сборнике «Вечер», посвященных Царскому Селу, положит начало теме, которая будет развиваться на протяжении всей жизни А. Ахматовой, так как поэт столкнулась лицом к лицу с увеличивающимся трагическим опытом. Её жизнь в Царском Селе, по мнению Р. Ридер, становится символом затишья перед грозой революции и войны. В 1911 году жизнь все еще относительно мирная. Цикл «В Царском Селе» изображает природу в ее наилучшем проявлении, наиболее типичном для того времени - расчесанные гривы лошадей и высаженные деревья. В этом игрушечном городе сложно воспринимать отношения всерьез. Сама лирическая героиня уменьшилась до размеров игрушки, как её «розовый друг какаду». Роберта Ридер выражает свое впечатление о том, что сами стихотворения городского пейзажа ведут диалог с читателем: сколько элегантности, самоуверенности, красоты, силы в этих башнях, арках, куполах, возведенных человеческой рукой, и каково непостоянство, кратковременность, горечь и горе в этих вспыхивающих человеческих тенях, исполненных внутренним непониманием, фатальным разногласием и быстрой переменой чувств. Она отмечает тяжесть и грусть этого контраста между миром и жизнью: властный шарм конструкции, возведенной человеком, и оскорбительное несовершенство его непостоянных чувств и скромной страсти.
Самый подробный анализ мотива города был произведен Шерон Лайтер. Она, двигается от лирического выражения города к натуральному. Анализируя непосредственно текст, она выделяет, что в ранней любовной поэзии городская скульптура функционирует как эмоциональная карта, определяющая связи, которые обозначают священные и несвяще-ные места. Мгновенный проблеск узких каналов и «сумеречный мрак» белой ночи мы находим в первой книге Ахматовой «Вечер» (1912). Когда очертания города выясняются в «Четках» (1914) и даже более рельефно в «Белой стае» (первое издание 1917), он воспринимается в условиях пространственной дихотомии, который отделяет героиню от ее возлюбленного, и область любви от области нелюбви.
Рассмотрим точку зрения Шэрон Лайтер более подробно. Пространственные дихотомии могут ясно наблюдаться в стихотворениях 1913 года, в которых город появляется как непривлекательное отдаленное место, противопоставляется теплому таинственному царству возлюбленного или потенциального возлюбленного.
В стихотворении «О тебе вспоминаю я редко» контраст «его» домена и внешнего города содержится в образе «красный дом твой над мутной рекой» [7, «Белая стая», с. 112], который героиня проходит «нарочно», так как она предчувствует «вторую, неизбежную встречу с тобой». В ее коротком появлении в этих стихотворениях, воды города, представленные в традиционной негативной окраске (холодная, грязная, бурная), репрезентируется область нелюбви. Героиня идентифицирует сама себя с внешним, бурным городом; она - ахматовская «ведьма», которая появляется в строчках «над будущим тайно колдую» и «горько волную, твой ронизанный солнцем покой». В стихотворении видна парадигма -яркая, простая, мирная действительность, которою ищет героиня, и холодная, бурная реальность, к которой она принадлежит.
Подобная парадигма появляется в числе других стихотворений, где, тем не менее, у жизни «после смерти», нет никакого пространственного закрепления. Петербург как место прошлого, потери любви осматривается из нелокализованного настоящего. Стихотворение «В последний раз мы встретились тогда» [7, «Четки», с. 73] воспроизводит последнюю встречу возлюбленных на берегу Невы. Речное окружение, которое играло и будет продолжать играть такую огромною роль в любовных стихотворениях о Санкт-Петербурге, функционирует больше чем стилизованные кулисы.
Была в Неве высокая вода,
И наводненья в городе боялись...
Так традиция города как место природного бедствия (город Медного Всадника) является объективным коррелятом (термин «объективный коррелят» является характерным для формального метода зарубежного литературоведения, был введен Томасом Элиотом, относится к цепи объектов или явлений, которые постоянно вызывают в памяти определенные эмоции. - Прим. автора) для личной ситуации: достигая критической точки, воды переливаются через края ее берегов. Упрек возлюбленного семантически связан с определением «переливающихся берегов»,
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2008
129
так как он говорит ей, что она переступила допустимые границы как женщина
Как я запомнила высокий царский дом И Петропавловскую крепость!
«Высокий царский дом» резонирует с «высокой водой» Невы, но если «высокая вода» -это символ нестабильности, то «высокий дом» имеет противоположную коннотацию: стабильность, прочность. Связанное с прилагательным «королевский», он образует позитивно наполненную семантическую единицу. Второй элемент воспоминания - Петропавловская крепость - добавляет понятию высоких монументальных структур коннотации как непроницаемости, так и тюремного заключения. Как будто героиня пыталась присвоить эти архитектурные структуры свой внутренней жизни, так же как и определяя их как объективный коррелят, адекватный для значимости момента.
В трактовке «воспоминаний» героини, данной в последней строфе, нет ни высокой воды, ни монументальных зданий, но вместо них - две свободные, отвлеченные субстанции - воздух и поэзия. Затем, то воздух был совсем не наш,
А как подарок Божий - так чудесен.
И в этот час была мне отдана Последняя из всех безумных песен.
Возвращение «последней из всех безумных песен» знаменует как конец любовной связи - отречение от любви, - так и обретение говорящим свободы как поэта, освобождение от возлюбленного, который отрицал ее право быть поэтом.
В «Стихах о Петербурге» более тщательно проработанная сеть образа города функционирует двусмысленно по отношению к вопросам гибели и выживания. Об этом говорит другой критик Кейс Верхэл. Санкт-Петербург является субъектом данного стихотворения, главной реальностью, в условиях которой Ахматова интерпретирует неудачу любовной связи. Проще говоря, героиня находит утешение в утверждении, что её любовь будет продолжать жить в бессмертии города. В формулировке Верхэла: «Чувство истории города или нации как безвременного континуума - при котором качество существования петербургской статуи и архитектонические детали служат символом - приводит к взаимосвязи с чувством безвременного расширения значимых моментов через линейный дифференциал времени в субъективном опыте» [5, с. 67]. Верхэл утверждает, что читателю не удается взять счастливое ожидание новой жиз-
ни по номинальной цене, потому что это противоречит чувству будущего, развитое ранее в стихотворении, где «она представила течение времени как временное прекращение, как безграничное расширение (навсегда...навеки) настоящего момента, в котором предметы (нераскрытый веер мой) и архитектонические детали столицы сохраняют их реальность, но в котором личностное существование редуцированно до отраженной полу-жизни» [5, с. 74]. Так существование двух несопоставимых видений будущего может неудовлетворительно объяснить пустоту и отсутствие оптимизма стихотворений. Зафиксированное, неизменяемое будущее принадлежит любовной связи, свободное, динамическое будущее принадлежит смертным мужчине и женщине, которые спасли эту любовь. Она ясно отрицает необходимость «долгих лет» настоящей любви, в пользу этого духовного союза с городом. «Бессмертность» их любви основана на том, что пара стояла вместе во время «блаженного мига чудес».
Оттого, что стали рядом Мы в блаженный миг чудес,
В миг, когда над Летним садом Месяц розовый воскрес.
Так, по мнению зарубежных критиков, город Санкт-Петербург воплощает обнадеживающую культурную преемственность, он также символизирует негативную неизбежную судьбу, четко предсказанную сцену, на которой должна быть разыграна драма «свободного» мужчины и женщины.
Библиографический список
1. Виленкин В. Образ «тени» в поэтике Анны Ахматовой // Вопросы литературы. - 1994. - №»1. -
С. 57-67.
2. Rosslyn Wendy. The Function Of Architectural Imagery In Akhmatova’s Poetry // Irish Slavonic Studies. - 1985. - №>6. - С. 19-34.
3. Leiter Sharon. Akhmatova’s Petersburg. -Cambridge University Press, 1983.
4. Wells David N. Anna Akhmatova. Her poetry. -Berg, Oxford, Washington, D.C., 1996.
5. Verheul K. The Theme of Time in the Poetry of Anna Akhmatova. - The Hague, 1971.
6. Reeder Roberta. Anna Akhmatova. Poet and Prophet. - New-York, 1995.
7. Ахматова Анна. Стихотворения и поэмы. -М., 2005.
8. Жирмунский В.М. Творчество Анны Ахматовой. - Л., 1973.
