CC BY
14
Научная статья УДК 34
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2022-3-120-124 NIION: 2015-0066-3/22-343 MOSURED: 77/27-011-2022-03-542
Привлечение к уголовной ответственности: генезис и развитие научной концепции профессора Л. М. Карнеевой
Николай Николаевич Ковтун
Нижегородская академия МВД России, Нижний Новгород, Россия, kovtunnnov@mail.ru
Аннотация. Предметом анализа в данной работе выступает диалектика взаимодействия и взаимообусловленности материального уголовно-правового и уголовно-процессуальных отношений, объективированная через процесс возникновения и развития (реализации) уголовно-правового отношения, уголовной ответственности, уголовного судопроизводства России - систем, как обосновывается в исследовании, телеологически согласованных, взаимодействующих, изначально призванных к обеспечению социально-нормативного назначения права в контексте норм ст. 2 Конституции Российской Федерации.
Ключевые слова: правовые отношения, объект и структура отношения, уголовная ответственность, наказание, привлечение к уголовной ответственности
Для цитирования: Ковтун Н. Н. Привлечение к уголовной ответственности: генезис и развитие научной концепции профессора Л. М. Карнеевой // Вестник экономической безопасности. 2022. № 3. С. 120-124. https:// doi.org/10.24412/2414-3995-2022-3-120-124.
Original article
Criminal prosecution: genesis and development of the scientific concept of Professor L. M. Karneeva
Nikolay N. Kovtun
Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Nizhny Novgorod, Russia,
kovtunnnov@mail.ru
Abstract. The subject of the analysis in this work is the dialectic of interaction and interdependence of material procedural criminal relations, objectified through the process of emergence and development (implementation) of criminal-legal relations, criminal responsibility, criminal proceedings in Russia - systems, as justified in the study, teleologically coordinated, interacting, initially designed to ensure the socio-normative purpose of law in the context of the norms of Article 2 of the Constitution of the Russian Federation.
Keywords: legal relations, object and structure of the relationship, criminal responsibility, punishment, criminal prosecution
For citation: Kovtun N. N. Criminal prosecution: genesis and development of the scientific concept of Professor L. M. Karneeva. Bulletin of economic security. 2022;(3):120-4. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2414-3995-2022-3-120-124.
Не хотелось бы манипулировать цифрами и тем более пространно «рассуждать» о странностях или исходной предначертанности нумерологии (то ли науки, то ли эзотерики), но так получилось, что в 2021 году мы имеем дело с юбилеем не только Л. М. Карнеевой, но и юбилеем одной из самых известных ее монографий: «Привлечение к уголовной ответственности: законность и обоснованность» (1971 г.) [1]. Монографии, объективировавшей своим
© Ковтун Н. Н., 2022
содержанием, как суть основных идей и итоговых выводов автора по предмету избранного исследования, так и сам, «легендарный» по сути, характер этого, по-настоящему талантливого, компетентного, глубоко знающего и понимающего не только правовую доктрину, но и реальные потребности практики, исследователя. Ученного и Учителя, который в каждой сложной коллизионной проблеме правовой доктрины и практики обладала даром единственно верно и
точно найти «то особое звено цепи, за которое надо всеми силами ухватиться, чтобы удержать всю цепь» [2, с. 244].
В нашем случае, «цепь», объективированную через отношения (звенья): государства и лица, совершившего преступление; следственных органов и обвиняемого; обвинения и категории уголовной ответственности, в диалектике взаимосвязи, взаимообусловленности и развития этих фундаментальных явлений права. Отношений, настолько неоднозначных в доктрине и коллизионных в практике, что споры о сути и содержании последних, «безусловном» примате материального над процессуальным (с традиционными отсылками к «определяющему» суждению К. Маркса), не только не исчерпали себя, но все еще призывают к дискуссии ведущих представителей науки российского уголовного и уголовно-процессуального права. И если исходить из сути, сформулированной еще А. А. Пионтковским, константы, о том, что «все уголовное право и уголовный процесс занимаются лишь различными сторонами решения вопроса об уголовной ответственности» [3, с. 40], кому как не «процессуалисту» надлежало методологически точно расставить акценты в диалектике основных категорий материального и уголовно-процессуального права. Отсюда закономерно, что именно фундаментальные категории «правовые отношения», «уголовная ответственность», «институт привлечения в качестве обвиняемого» сформировали ядро, реализованного Л. М. Карнее-вой, исследования, не утратившего исходной своей актуальности и высокой практической значимости и в настоящее время.
Конечно, можно далее спорить по частностям, в том числе, отстаивая свое, заявляемое как новое и максимально актуальное, видение перестройки внутренних «стен» храма науки материального и уголовно-процессуального права, качества его «отделочных материалов» или «высоты потолков», но мало кто решается на замену фундамента, исходной основы. Возможно, в силу того, что, реально осознаются итоги, ибо, по факту, можно остаться не только без стен, но и вовсе без храма. Учитель хорошо понимала и первое, и второе, решительно «одергивая» нас, начинающих, но «все уже знающих» и не признающих никаких авторитетов адъюнктов, стремящихся поспешно и непременно «громко» заявить о себе. Ее исходные максимы: «...не надо плясать на «гробах»», или «...они так пишут, потому что ученость свою показать «хочут»», и сейчас, спустя десятилетия, все так же удерживают и от чрезмерно резких оценок, и от поспешных суждений, и от отстаивания безапелляционности исключительно своей «правоты». По сути, в том же контексте, читая «труды» уже своих аспирантов, не устаешь повторять (ее же): «...пиши-
те так, чтобы Вас можно было понять; .. .не для себя же пишете».
Кто знал и помнит Л. М. Карнееву, непременно вспомнит и то, что в принципиальных моментах научного (и не только) спора «заставить» ее изменить свои убеждения, «подстроиться» под ситуацию, сгладить «углы», было в принципе невозможно. Авторитеты и былые заслуги для этой ситуации теряли любое значение; предмет спора, достоверность суждений и итоговых выводов, средства «борьбы» единственно предопределяли исход ситуации, окончательные позиции, последующие отношения сторон. Как следствие, именно «университеты» Л. М. Карнеевой во многом позволили состояться большинству из ее учеников, определиться с векторами исследований, с исходными позициями и допустимыми средствами их обоснования.
В итоге, «возвращаясь» к юбилею Учителя, юбилею одной из самых интересных ее монографий, можно уверено констатировать исходную точность и оптимальность объективированных ею научных «лекал», позволяющих твердо стоять на константах, суть которых заключается в том:
что уголовно-правовое отношение возникает в объективной реальности (структурно и содержательно полностью сформированным) именно в момент совершения деяния, предусмотренного уголовным законом, но никак не посредством деятельности («усилий») следственных органов, прокурора, суда по «формированию» этого отношения и итогового его «оформления» посредством вынесения обвинительного приговора суда;
субъектами данного отношения выступают именно государство и преступник, а (неизменным) объектом их отношений (с начала и до конца) выступает определяющая категория уголовной ответственности
содержание этой ответственности не может быть сведено лишь к одному из ее элементов, ибо, раскрываясь одновременно с динамикой материального отношения, эта категория объективно являет (реализует) тот или иной элемент своего содержания, оставаясь неизменной в диалектической сути;
уголовное судопроизводство (уголовно-процессуальные отношения): суть единственно легальное средство реализации (раскрытия нормативного содержания), как материального уголовно-правового отношения, так и уголовной ответственности - единственно значимого объекта последнего;
в момент возбуждения уголовного дела (ст. 146 УПК РФ) государство (в лице управомоченных органов) впервые публично объявляет гражданскому обществу, что знает о факте преступного деяния; о материальном правовом отношении; о своей обязанности установить лицо, совершившее это деяние,
обязанности привлечь его к установленной законом ответственности;
реализуя предварительное расследование, комплекс следственных и процессуальных действий, государство (со временем) не только устанавливает лицо, совершившее преступление, но и формирует систему таких доказательств, которая дает основание для привлечения данного лица в качестве обвиняемого (ст. 171-174 УПК РФ). Суть этого акта объективируется в неразрывной связи с содержанием уголовной ответственности. Еще в 1973 г. Верховный суд РСФСР в определении по делу гр. Устинова констатировал: акт привлечения в качестве обвиняемого - есть акт привлечения к уголовной ответственности [4, с 404]. Посредством данного акта, на основе системы сформированных доказательств, государство впервые официально заявляет конкретно определенному субъекту (обвиняемому), что у него есть доказательства, указывающие на то, что преступное деяние совершил именно он. Основа указанных доказательств дает основание для предъявления ему обвинения (утверждения о виновности) с указанием в постановлении конкретного пункта, части, статьи, квалифицирующих признаков каждого из инкриминируемых ему преступных деяний. Как следствие, на основе указанных доказательств и данного акта именно обвиняемый обязан ответить перед государством: в форме осуждения, наказания, судимости. Отсюда, именно этим актом реализуется первый элемент уголовной ответственности: «обязанность» (концепция: «ответственность-обязанность» [5, с. 37]);
в момент вступления в законную силу обвинительного приговора суда реализуется такой элемент отношения (и уголовной ответственности), как государственное порицание (осуждение) преступника; официальное признание содеянного преступлением, а обвиняемого - виновным (концепция: «ответственность-осуждение» [6, с. 120]);
в случае назначения и реального исполнения наказания виновное лицо (субъект в отношении) претерпевает негативные последствия, связанные с отбытием наказания (концепция: «ответственность-наказание» [7, с. 44]). При этом и государство (субъект в отношении) не пребывает «в статике», строго контролируя, как реальное исполнение приговора, так и вопросы, связанные с условно-досрочным освобождением от отбывания наказания, порядком и основаниями применения амнистии (etc);
все логично и в ситуации полного отбытия наказания, ибо в случаях, предусмотренных нормами материального права, виновное лицо все еще остается обязанным перед государством и обществом; претерпевает ограничения, связанные с правовым состоянием «судимости» и «судимого». Как следствие, на этом этапе реализуется такой элемент отношений и уго-
ловной ответственности как «ответственность-судимость» [8, с. 48]. И лишь факт погашения судимости или ее снятия судом в установленном законом порядке исчерпывает (прекращает) все отношения между лицом, совершившим преступление, и государством. Ни это лицо более не пребывает в правовом состоянии «обязанного», ни государство (его органы) более не имеют правовых оснований для ограничений статуса, прав и свобод личности по факту совершения преступления. Объект отношений, и само отношение исчерпали себя (раскрыли свое содержание) и более не имеют основы в реальности.
Для диалектики материального и процессуального права в этих константах принципиально «звено», по сути которого акт привлечения в качестве обвиняемого, одновременно объективируется как акт привлечения к уголовной ответственности. В итоге, разделяя суждение Л.М. Карнеевой о том, что данное «тождество» вовсе не означает того, что обвиняемый уже реально несет бремя уголовной ответственности, большинство из исследователей считали важным всегда подчеркнуть особое значение этого акта, как для стороны обвинения и защиты, так и в целом для уголовного судопроизводства России. Повторяться в этих общеизвестных моментах, нет необходимости; тем более что критерии (свойства) законности и обоснованности вынесения исследуемого акта достаточно полно, всесторонне, объективно раскрыты непосредственно Л. М. Карнеевой. Практика уголовного судопроизводства России также наработала, настолько операциональную процессуальную форму реализации данного акта, что он практически без оговорок стал восприниматься в качестве одной из наиболее эффективных гарантий и непосредственно обвиняемого, и законного и обоснованного отправления правосудия.
Однако (со временем) процессуальная практика инициативно внесла «коррективы», как в понимание сути и процессуальной формы реализации данного акта, так и в реальность его объективации в качестве важнейшей процессуальной гарантии. Снижение уровня компетентности сотрудников следственных органов, нарастающая «бюрократизация» в целом процесса (иные негативные факторы) не могли не коснуться института привлечения в качестве обвиняемого. Как следствие, не только доктрина, но и непосредственно представители адвокатского сообщества, выступающие в процессе на стороне защиты, все чаще стали объективировать факты, когда:
обвинение (утверждение о виновности!), изложенное в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, в принципе не содержит не только анализа доказательств, его обосновывающих, но и самих доказательств, инкриминируемых деяний. При этом
ходатайства стороны защиты о необходимости приведения указанных доказательств непосредственно в постановлении (как свойств его законности и обоснованности) однозначно отклоняются следователем, как не основанные на законе;
фактическая суть обвинения и итоговые выводы следственных органов изложены в указанном постановлении настолько формально, что не дают более или менее точного понимания ни о сути самого утверждения о виновности, ни об основаниях юридической квалификации содеянного. Ходатайства стороны защиты, направленные к содержательному разъяснению сути, инкриминируемого обвинения, при этом столь же легко парируются «следственным» ответом: «...читайте постановление; там все написано»;
сам факт своевременного предъявления обвинения зависит уже не от воли закона (ч. 1 ст. 172 УПК РФ), а от субъективного усмотрения следственных органов. В итоге, жалобы стороны защиты на то, что не может считаться законным постановление, не предъявленное обвиняемому в течение ряда месяцев, в принципе не находят поддержки суда, полагающего, что «срок действия» данного постановления пресекается лишь сроком окончания предварительного расследования, никак не ранее;
факты перманентного (многократного) перепредъявления обвинения («перепривлечения» к уголовной ответственности?) в рамках производства по делу, без кардинального изменения юридической и фактической сути последнего, стали настолько рутинным и привычным занятием, что даже высший орган конституционного правосудия, формируя правовые позиции, уже обыденно рассуждает об обвинении «первоначальном», «окончательном», «государственном»1. Соответственно, следует, видимо, различать привлечение к уголовной ответственности: первоначальное и окончательное, следственное и государственное -типа перманентное, как процесс.
Насколько доктрина материального права согласна с подобными «новациями», при этом в целом не обсуждается. Не «интересны» подобные «интерпретации» и обвиняемому. Интерес последнего в законном и обоснованном вынесении и предъявлении акта, актуализирующего, как факт официального утверждения о виновности (обвинения), так и факт
1 Определение Конституционного Суда РФ от 20 ноября 2008 г. N° 857-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Сухарева Александра Александровича на нарушение его конституционных прав статьями 171, 172 и 215 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «Консуль-тантПлюс»; Определение Конституционного Суда РФ от 15 мая 2012 г. № 881-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Крушинского Владислава Андреевича на нарушение его конституционных прав статьями 164, 172, 195 и 215 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
привлечения к уголовной ответственности. В итоге, акт привлечения в качестве обвиняемого (в редакции ст. 171-175 УПК РФ), фактически, нивелировал высокое свое назначение. Согласимся с Л. М. Карнеевой и в том, что акт привлечения к уголовной ответственности a priori не может быть перманентным; это одномоментный, определяющий акт досудебного производства по делу.
Как следствие, актуальны новации. Оптимальным и востребованным, полагаем, должен быть акт привлечения в качестве обвиняемого (привлечения к уголовной ответственности), реализуемый посредством утверждения прокурором обвинительного заключения (обвинительного акта) по делу. Преимущества указанной формы, представляется, очевидны, так как:
исключительно в указанном процессуальном акте в своем окончательном виде находят отражение суть, содержание, итоговая юридическая квалификация (всех) преступных деяний, инкриминируемых обвиняемому перед направлением уголовного дела в суд;
при этом последняя приводится с исчерпывающим описанием доказанных фактических обстоятельств содеянного; приведением и детальным анализом системы доказательств по делу, подтверждающих инкриминируемые деяния;
с доводами и версиями уголовно-преследуемого лица, приводимыми в свою защиту, и результатами их проверки следователем;
с указанием установленной суммы ущерба, процессуальных издержек, суммарных сроков производства по делу и применения мер процессуального принуждения (etc).
Кроме того, именно этот одномоментный (а не постоянно и ненавязчиво перепредъявляемый и утративший исходную значимость) акт объективирует обвинение (утверждение) государственное - суть уголовный иск обвинительной власти к суду о признании обвиняемого виновным и решении вопроса о наказании (основного вопроса уголовного дела). Иск, который отражает уже не только позиции и утверждения субъективно заинтересованных следственных органов, а позицию и утверждение государства (в лице обвинительной власти) - единственно субъекта распоряжения обвинением в состязательном уголовном суде.
Оптимален этот порядок и для стороны защиты, ибо последняя изучает и оценивает акт обвинения, с реальной возможностью верификации каждого из итоговых его утверждений, как посредством анализа тех доказательств, которые приведены в обоснование этого акта, так и тех, которые непосредственно изучены стороной при ознакомлении с материалами дела. Тактика и стратегия защиты в указанном случае -обретают исходную основу.
Список источников
1. Карнеева Л. М. Привлечение к уголовной ответственности : Законность и обоснованность. М. : Юридическая литература, 1971. 133 с.
2. Ленин В. И. Очередные задачи советской власти. Соч., Т. 27. Изд. 4.
3. Пионтковский А. А. О понятии уголовной ответственности // Советское государство и право. 1967. № 12. С. 40-48.
4. Уголовный процесс России : учебник / А. С. Александров, Н. Н. Ковтун, М. П. Поляков, С. П. Сереброва ; Научн. ред. В. Т. Томин. М. : Юрайт-Издат, 2003. 821 с.
5. Шнайдер М. А. Учебно-методическое письмо по советскому уголовному праву для студентов ВЮЗИ. М. : ВЮЗИ, 1957. 75 с.
6. Ной И. С. Вопросы теории наказания в советском уголовном праве. Саратов : Изд-во Саратовского ун-та. 1962. 156 с.
7. Самощенко И. С., Фарукшин М. Х. Ответственность по советскому законодательству. М. : Юридическая литература, 1971. 240 с.
8. Стручков Н. А. Уголовная ответственность и ее реализация в борьбе с преступностью. Саратов, 1978. 288 с.
References
1. Kameeva L. M. Prosecutions : Legality and Reasonableness. M. : Legal literature, 1971. 133 p.
2. Lenin V.I. Immediate Tasks of the Soviet Power. Soch., T. 27. Ed. 4.
3. Piontkovsky A. A. On the concept of criminal responsibility // Soviet state and law. 1967. No. 12. P. 40-48.
4. Criminal Procedure in Russia : textbook / A. S. Alexandrov, N. N. Kovtun, M. P. Polyakov, S. P. Serebrova ; Scientific ed. V. T. Tomin. M. : Yurayt-Izdat, 2003. 821 p.
5. Schneider M. A. Educational and methodological letter on Soviet criminal law for students of the AllUnion Institute of Young Art. M. : VYUZI, 1957. 75 p.
6. Noah I. S. Questions of the theory of punishment in Soviet criminal law. Saratov : Publishing house of Saratov University. 1962. 156 p.
7. Samoshchenko I. S., Farukshin M. Kh. Responsibility under Soviet law. M. : Legal literature, 1971. 240 p.
8. Struchkov N. A. Criminal liability and its implementation in the fight against crime. Saratov, 1978. 288 p.
Информация об авторе
Н. Н. Ковтун - профессор кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД России, доктор юридических наук, профессор.
Information about the author N. N. Kovtun - Professor of the Department of Criminal Procedure Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Legal Sciences, Professor.
Статья поступила в редакцию 10.04.2022; одобрена после рецензирования 08.06.2022; принята к публикации 05.08.2022.
The article was submitted 10.04.2022; approved after reviewing 08.06.2022; accepted for publication 05.08.2022.
