CC BY
55
Зайцев И.В., Лавренова О.А.
ПРИТЯЖЕНИЕ ЮГОСЛАВИИ Переписка Н.К. Рериха и А.А. Олесницкого (1932-1933)
Выплеснувшаяся за пределы России после Октябрьской революции волна эмиграции к 1930-м годам уже улеглась по городам и странам. Спустя десятилетие после трагических событий большинство наших соотечественников нашли своё место в научной, культурной, общественной жизни Европы, Америки и Азии, тем самым существенно обогатив эти культурные миры «новой кровью» - русской академической традицией.
Весьма гостеприимным новым домом для россиян оказалось Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 3 октября 1929 г. -Королевство Югославия), августейший монарх Александр I Карагеоргиевич благоволил русским на своих землях. Здесь в середине 1920-х годов волею судеб оказался русский востоковед-тюрколог, дипломат и преподаватель Алексей Акимович Олесниц-кий.
Он родился в Киеве 12 октября 1888 г. в семье писателя, востоковеда, доктора богословия и археологии, профессора Киевской духовной академии по кафедре еврейского языка и библейской археологии Акима Алексеевича Олесницкого (1842-1907). В 1910 г. Алексей Акимович закончил Лазаревский институт восточных языков в Москве. Затем поступил в Учебное отделение МИД в Санкт-Петербурге, где проучился до 1912 г. За эти два года А.А. Олесницкий посещал также курсы при Императорском археологическом институте. С 1910 до середины 1917 г. Алексей Акимович, согласно его автобиографии, одновременно служил в Министерстве иностранных дел как секретарь Третьего политического департамента1.
С 1915 г. во время начавшейся войны блестящие знания тюрколога оказались востребованы. А.А. Олесницкий был приписан к Военно-морскому штабу в Петрограде как
специалист по шифровкам и устный переводчик с турецкого.
В 1918 г. Олесницкий получил предложение из родного города возглавить там кафедру турецкого языка в только что созданном Восточном институте, а также занять пост главы ближневосточного департамента в министерстве иностранных дел правительства гетмана Скоропадского. Оба эти предложения он отклонил «по политическим соображениям из-за отделения Малороссии», как сам написал в автобиографии.
Видимо, тогда же, в 1918 г., Олесницкий оказался в Стамбуле. Несколько месяцев в 1919 г. он служил в российском посольстве в Стамбуле в качестве секретаря. Кроме того, он работал и в константинопольском отделении «Добровольного флота».
Учёный широкого профиля, помимо европейских языков (сербохорватский, французский, английский, немецкий) он владел несколькими восточными языками: арабским, персидским, турецким, сартским, азербайджанским. В 1924 г. (или чуть раньше) он поселился в Загребе2, в Загребе и его окрестностях прожил до самой смерти 6 мая 1943 г.3 Похоронен учёный на кладбище «Мирогой» в Загребе4.
Между этими двумя датами была плодотворная работа в качестве внештатного сотрудника Югославянской академии наук и искусств. Будучи референтом Академии, он не только каталогизировал и описывал уже собранные в архиве восточные рукописи (по его словам - бывшие до этого в большом беспорядке), но и занимался целенаправленным поиском «памятников исторического прошлого страны», связанного с 500-летним турецким владычеством на значительной части этих земель.
Вскоре учёный занял должность хранителя восточной коллекции Югославянской
АНиИ, на которую его рекомендовал Франц Бабингер, знаменитый немецкий тюрколог-османист. В обязанности Олесницкого входило описание и каталогизация коллекции, которая к тому времени, благодаря трудам собирателей, в том числе и самого Бабинге-ра, обладала прекрасными и весьма ценными экземплярами. В 1929 г. Олесницкий совершил свою первую археографическую двухмесячную экспедицию по Боснии с целью покупки манускриптов.
В работе по собиранию рукописей Алексей Акимович получил поддержку от президента Югославянской академии наук и искусств Гавро Манойловича, а также сараевских историков и знатоков восточных языков Сафвет-бега Башагича и Хамдии Кри-шевляковича, которые нередко помогали учёному советами и подсказывали, где нужно искать манускрипты5.
В 1930 г. Олесницкий по собственной инициативе совершил поездку уже не только по Боснии, но и по Санджаку и Косово. Восемь дней он изучал рукописные памятники в Сараево. В 1932 г. учёный снова ездил с археографическими целями по Боснии и Герцеговине. За время своего турне он купил или принял в подарок 149 кодексов и 108 различных документов.
К 1935 г. Восточная коллекция Академии насчитывала уже 1760 рукописей, из которых 500 было куплено Ф. Бабингером в Боснии ещё в 1927-1928 гг.6, остальная же часть была приобретена именно А.А. Олес-ницким (с номера 499 до 1200 и с 1400 до 1760). Часть (с номера 1201 до 1399) была подарена Александром Поляничем. Много рукописей было передано в дар от Сафвет-бега Башагича и Хамдии Крешевляковича из Сараево и Омера Балича из Мостара. С этого времени вплоть до своей смерти Олес-ницкий был занят составлением полного каталога коллекции, в которой к 1939 г. насчитывалось уже 1960 кодексов7.
В 1937 г. Олесницкий был выбран помощником преподавателя турецкого языка, а в 1940 г. стал лектором турецкого в За-гребском университете. Одновременно А. Олесницкий принимал активное участие
в общественной жизни Королевства. С 1931 г. он являлся представителем загреб-ского объединения Лиги Обера8 (включена в Союз русских общественных организаций).
18 марта 1943 г. он стал доцентом на философском факультете университета. В последние годы учёный продолжал работать также хранителем отдела восточных рукописей Архива Югославянской АНиИ в Загребе.
Олесницкий не без гордости писал: «До моих работ в Академии в этом направлении, т.е. по спасению исторических памятников турецкой старины, почти ничего не было сделано, так что я первый поставил широко это дело, собрав для науки за пять лет моей работы до 2000 рукописей и докумен-тов...»9. С 1937 г. Олесницкий ушёл в преподавательскую деятельность. Он читал лекции в Загребском университете, но по-прежнему занимался восточными рукописями в архиве Академии - он был официально назначен хранителем Восточной коллекции. Многие из собранных им рукописей были им исследованы и введены в научный оборот.
Находясь в Югославии, Алексей Акимович вёл обширную переписку с коллегами-востоковедами по всему миру, а также продолжал общение с ведущими русскими учёными, культурными и общественными деятелями того времени, оказавшимися за границами Советской России. Его письма содержат в себе не только много интересных фактов о его жизни и деятельности, но и некоторые размышления по основным направлениям его научных интересов.
Одним из корреспондентов А.А. Олес-ницкого стал великий русский художник Н.К. Рерих, который известен не только своими живописными полотнами и экспедициями по Центральной Азии, не только масштабным проектом, воплотившимся как международный Договор об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников (1935), но и многочисленными эссе, в которых достаточно полно выразил свою концепцию культуры. Именно это исследовательское поле стало основой
для его сотрудничества с рядом учёных-гуманитариев, в числе которых руководитель Семинариума Кондаковианума в Праге А.П. Калитинский, ректор Русского института в США Е.А. Москов, президент Королевской академии искусств и наук Югославии Г. Манойлович, директор Национального музея в Белграде В. Петкович. Тема исторического взаимодействия культур была близка и А.А. Олесницкому. Официальным поводом для начала общения стал планирующийся визит Н.К. Рериха в Югославию, о котором скажем чуть позже.
Круг учёных, контактирующих с Н.К. Рерихом, конечно, был намного шире. Сотрудничество велось по линии Института Гималайских исследований «Урусвати», который был создан Рерихами 24 июля 1928 г. в Дарджилинге, практически сразу после возвращения из грандиозной Центрально-Азиатской экспедиции (1924-1928), проследовавшей через Индию, Китай, Россию, Монголию, Тибет. Институт ставил перед собой задачу комплексных исследований в разных областях науки. Директором Института был молодой востоковед Ю.Н. Рерих, который к тому времени получил заслуженное всемирное признание как исследователь Центральной Азии, её культуры, археологического наследия, языков.
С институтом сотрудничали лучшие деятели науки Востока - поэт и мыслитель Ра-биндранат Тагор, профессор Дарджилинг-ского университета лама Лобзанг Мингиюр Дордже, махапандит Рахула Санкритиаяна, лама Чомпел Дордже, ботаник Султан Ахмед, профессор Кашьяп, лама Лобзанг Цон-дю, лама Дава Тензинг, член Нанкинской академии ботаник д-р Кенг, японский учёный Ицузо Такеучи, индийский биолог Джа-гадис Чандра Бос. В числе светил американской и европейской науки, принявших участие в судьбе института «Урусвати», были лауреаты Нобелевской премии физики А. Эйнштейн, Р. Милликан, Л. Бройль, путешественник Свен Гедин, президент Археологического института в Америке Р. Магоф-фин, профессор Института Пастера биолог С.И. Метальников и медик д-р К.К. Лозина-
Лозинский (Париж), профессор Гарвардского университета Чарльз Ланман и многие другие.
С Югославянской академией наук и искусств сотрудничество завязалось не столько в рамках работы Института «Урусвати», сколько на личных контактах. Ещё в 1930 г., узнав, что в Белграде создаётся музей искусств, Н.К. Рерих предложил королю Александру I одну из своих картин для музея10. В июне 1930 г. Н.К. Рерих писал: «Королевская Академия Искусств и Наук в Югославии избрала меня своим почётным членом и пригласила устроить экспедицию для изучения исторических мест Югославии. Письмо президента Академии Мануйловича сообщает о внимании короля Александра к нашим учреждениям и о высокой оценке королём Александром моего искусства»11. Монарх лично написал Рериху несколько писем12, где благодарил художника за присланные картины, книгу «Пути Благословения» и статью «Гималаи». По его словам, Рериху удалось выразить в своих произведениях «славянизм и его духовное единство»13.
В апреле 1932 г. в Индию пришла телеграмма от Александра I о том, что в музее планируется выделить отдельную комнату для произведений14 русского художника15.
В апреле же Н.К. Рерих пишет президенту академии Гавро Манойловичу: «Я знаю, что некоторые Университеты, как в Югославии, так и в других странах, дают звание доктора по печатным трудам, принимая их как докторский тезис. Мне и сыну моему ввиду наших сказанных симпатий к Югославии хотелось бы иметь в формуляре нашем и это славянское отличие. Потому доверительно не откажите сообщить мне по нижеуказанному адресу, каким способом это возможно сделать? Вы уже знаете целый ряд моих книг, а книга моего сына «Пути Азии»16, изданная Йельским Университетом в Америке, уже переизданная Оксфордом и сейчас издаваемая по-французски и по-немецки, уже одна сама по себе представляет серьёзнейший докторский труд. Самые серьёзные критики отзываются о ней с восторгом. Кроме того, его книги о Зверином
-о£>
<$о-
стиле17 и о Тибетской Живописи18 являются такими же серьёзными исследованиями, вызвавшими самое глубокое внимание»19.
В ответ от Манойловича, ставшего впоследствии почётным членом Рериховского общества, пришло известие об избрании почётным доктором Загребского университета. На предложение посетить Югославию в качестве личного гостя Его Величества Рерих ответил согласием: «Моя душа стремится к Югославии, и в первую возможность я, конечно, буду счастлив посетить Вашу славную героическую страну, которую по славянским корням как бы считаю второй родиной. Полно моё сердце влечения к славному Государю Вашему Королю Александру. Души человеческие могут знать друг друга и заочно. Вот и я знаю светлую Душу Покровителя Культуры, Знания и Художества - т.е. всего того, чем жив дух человеческий»20.
В переписке с Манойловичем Рерих очерчивает довольно лаконично и ёмко свой взгляд на проблему славянства. Видимо, заинтересовавшись постановкой проблемы и перспективами предстоящего визита Рериха, президент академии отрекомендовал ему одного из своих талантливых русских коллег -А.А. Олесницкого.
Олесницкий как референт Академии переводил письма Манойловича Рериху на русский язык для удобства корреспондентов. И как референт он вступил в переписку с художником и мыслителем, предлагая свои услуги в организации предстоящей поездки в Белград. Параллельно он описывал довольно широкий круг своих исследований, и предложил сделать обзор югославян-ского фольклора для удобства ознакомления Николая Константиновича с культурой этой страны.
В первом же письме была затронута тема личности и образа Св. Саввы Сербского, в миру князя Растко Неманича, на рубеже Х11-Х111 веков собиравшего дух православного южнославянского народа. Савва в юности оставил княжеский удел. Побывав монахом на Афоне и основав там Хиландарский сербский православный монастырь, он вер-
нулся на родину архиепископом сербских и приморских земель.
Савва добился от патриарха Константинопольского Мануила I Харитопула Саран-тина автокефалии для Сербской православной церкви и основал на родине несколько принадлежащих ей монастырей. Спустя 300 лет после кончины святого турецкие завоеватели сожгли его мощи, чтобы уничтожить мятежный дух сербов. Но духовный подвиг первого архиепископа вошёл в плоть и кровь, стал основой ментальности культуры, и по сей день в Сербии существует такое понятие, как «светосавле» (по-русски «свято-савство») - что-то между православием и святым Саввой - верхняя степень почитания православного подвижника21.
Этот образ в письмах возникает не случайно. Судя по переписке Гавро Манойлови-ча и Рериха22, в одном из не сохранившихся писем художник обмолвился о своём желании написать картину, посвящённую сербскому князю-архиепископу. В творчестве Рериха было несколько картин, посвящённых православным святым и подвижникам - Св. Сергию Радонежскому, Св. Борису и Глебу, Св. Александру Невскому. Судя по всему, Св. Савва Сербский должен был стать героем нового полотна художника. Задумка так и не осуществилась, хотя югославские корреспонденты достаточно щедро живописали образ святого, и Олесницкий собирал и пересылал для Рериха материал по сербской иконографии. «Специалисты, с которыми я говорил по этому поводу, рекомендуют изобразить его на фоне Студеничского монастыря, который Савва создал и в кот[ором] он долгое время жил. На стар[инных] изображениях Св. Савва обыкновенно представлен с длинной бородой и католической тонзурой на голове»23, - писал Алексей Акимович.
Олесницкий в письмах Рериху также оставался верен себе и своему научному интересу. Одна из затронутых им тем - тюркский эпос об Огуз-хане, «Огуз-наме». Он видел в нём следы взаимодействия культур, подчеркивал прежде всего те самые понятия и имена, которые встречаются и в славянских былинах, в славянской культуре. Он
послал в Индию рецензию на книгу об «Огуз-наме» турецкого учёного Ризы Нура, тем самым косвенно предлагая сотрудничество сыну Н.К. Рериха - молодому, но уже известному востоковеду Ю.Н. Рериху.
Николай Константинович отвечал на письма Олесницкого, но из всех ответов нам известна только копия одного письма, хранящаяся в Отделе рукописей Музея имени Н.К. Рериха24. Он отметил полезность трудов русского референта Югославянской академии наук и искусств в общекультурной работе, отправил в Югославию свои книги. Судя по добавке на английском языке в углу письма, были посланы также несколько статей и годовой отчет Института «Урусвати» за 1929/1930 гг. Тем самым он включал Олесницкого в информационный круг проводимых в Индии исследований.
Рерих называл предположительную дату приезда в Югославию - 1934 год. Но в том году он уехал в далекую Маньчжурию, возглавив экспедицию Департамента сельского хозяйства США по сбору засухоустойчивых трав25. Во время экспедиции Н.К. Рерих узнал о трагической гибели короля Александра I, убитого в Марселе македонским террористом. Рерих горячо поддержал идею архиепископа Нестора построить в Харбине Часовню-Памятник Венценосным Мученикам российским и убиенному королю Югославии Александру I Карагеоргиевичу, которую владыка весьма точно назвал «елеем русского покаяния и скорби». Хотя созданный Рерихом эскиз не был использован при строительстве часовни, порыв его сердца участвовать в этом деле записан на скрижалях истории.
При довольно скудном объёме переписки Рериха и Олесницкого в ней красной нитью сквозит одна тема - любовь русских сердец к южнославянскому народу. Олес-ницкий жил и умер на югославской земле, для Рериха она осталась одним из несбывшихся планов.
Вполне возможно, что А.А. Олесницкий, как и обещал, послал в гималайскую долину Кулу собранные материалы о сербском и хорватском фольклоре. Н.К. Рерих посвятил
Югославии одно из своих эссе, проникнутое глубоким сердечным чувством. В нём мы читаем: «Действительно, славяне понимают, почему в сагах о Косове король Лазарь заключает свою речь высоким словом, что "лишь Царство Господне останется навеки". И если мы возьмём дух сказаний, былин и сказок всех славянских народов, мы ясно почувствуем в нём то же осознание вышнего великого царства, которому несут славу и честь герои славянские. Через многие тяжкие затруднения протекала история славянства. Но не являются ли эти трудности именно пробными камнями для закалки клинка вечного духа? Приветствую сердечный зов Баяна и все дорогие мне встречи с югославами; в самом этом слове включено понятие славы, славы труда и подвига»26.
Мы предлагаем вниманию читателей переписку А.А. Олесницкого и Н.К. Рериха из Отдела рукописей Международного Центра Рерихов, публикуемую с любезного разрешения вице-президента МЦР А.В. Стеценко.
I
А.А. Олесницкий - Н.К. Рериху, Париж, 16 сентября 1932 г.
Глубокоуважаемый Николай Константинович,
Простите, что пишу Вам, не имея чести знать Вас лично.
Из письма г. Гаврила Манойловича27, Председателя Югославянской Академии, от сего сентября Вы изволите усмотреть, что я состою референтом (докладчиком) по восточной литературе и языкам при Югосла-вянской Академии Наук. Иначе говоря, заведую Восточным отделом Академии; составлял для неё коллекцию восточных рукописей и грамот. Для этой цели я ежегодно предпринимаю, по поручению Академии, поездки по Боснии, Герцеговине и Македонии и скупаю для Академии у местного мусульманского населения памятники исторического прошлого страны за 500 лет, которые она провела под турецким владычеством. Эта 500-летняя турецкая власть оставила, как Вы и сами удостоверитесь на месте, по прибытии Вашем в Югославию, неизгладимые следы (своего влияния) и на народе
этих местностей, и на культуре, и на самом языке, не говоря уже о фольклоре, который полон песен о борьбе с турками. До моих работ в Академии в этом направлении, т.е. по спасению исторических памятников турецкой старины, почти ничего не было сделано, так что я первый поставил широко это дело, собрав для науки за пять лет моей работы до 2000 рукописей и документов, которые освещают прошлое всей страны. Ибо понятно, что никак нельзя отделить историю сербско-хорватского народа от турецкой истории, с которой первая (Югославия) тесно переплелась с конца XIV по XIX в. Одновременно я на основании найденных открытых мною материалов пишу работы по историческому прошлому страны, помещая их в местных и русских научных изданиях.
Должен, наконец, сказать, что собранная мною коллекция — единственная в стране по своему богатству и редкости её состава. Белград такой коллекцией не обладает.
Пишу это всё отнюдь не для самовосхваления, а лишь только (ради того), чтобы дать Вам понятие о моей работе и о плоскости, в которой она протекает.
Я за пять лет своих поездок по Югославии хорошо изучил страну, овладел языком, познакомился с её прошлым: её фольклором, её сказаниями, легендами и былинами и т.д.
Кроме того, я единственный русский, работающий в здешней Академии Наук. Ко мне очень хорошо относится Председатель Академии и я состою, так сказать, его секретарём по русским делам Академии.
В настоящее время я нахожусь в Париже, куда приехал отчасти по личным делам (болезнь жены), отчасти чтобы в местной библиотеке Bibliotheque National в её архивном отделе поискать материалы по историческому прошлому Югославии с XIV по XIX столетие. Я сам по образованию восточник, окончил Лазаревский институт в Москве, Практическую Восточную Академию и Археологический институт в Петрограде. По 1917 г. (сентябрь месяц) служил в имп. Министерстве Иностранных дел, нахо-
дясь в разных местах. В последнем [месте службы] был секретарём Посольства в Константинополе уже во время [пребывания там] Добровольческой армии.
Материально я обеспечен, так как кроме службы в Югославской Академии имею небольшой домик в Загребе, который при дешевизне жизни в стране даёт мне существовать с женой прилично.
Незадолго до отъезда из Загреба в Париж в беседе с г-ном Манойловичем был затронут вопрос о желательности ознакомления Вас с фольклором Югославского народа, с его былинами, эпическими песнями, легендами и т.д. Конечно, я был хорошо знаком с Вашим творчеством ещё в Петрограде, а теперь, внимательно изучив Вашу работу за границей (по изданиям, которые Вы изволили прислать в Академию), я принял решение написать Вам, если Вы того пожелаете, составить обзор эпоса югославян (сербов и хорватов) и выслать Вам его в Индию, чтобы Вы могли познакомиться с ним и изучить его ещё до Вашего приезда в Югославию.
Я представляю себе сделать это в кратких чертах, конечно, на русском языке. Сюда бы вошли как сербские и хорватские эпические герои, так и турецкие, т.к. с ними у сербов и хорватов происходит постоянная борьба, воспеваемая народом в песнях.
Я бы мог также собрать Вам некоторые материалы и о Св. Савве, сняв, например, фотографии с фресок, изданных проф. Окуневым. Я говорил об этой работе (по фольклору) с одним специалистом по югословенско-му фольклору и заранее заручился в этом отношении его помощью и советами. Наконец, если Вы этого пожелаете, я смог бы по Вашем приезде в Югославию и по окончании официальной части приёмов у короля, чествования Вас Академией в Загребе, сопровождать Вас при поездках по стране как в качестве переводчика, так и указания Вам наиболее живописных и красивых местностей, которые могли бы заинтересовать Вас. Дело в том, что в Югославии, как Вы и сами увидите, проходит пока ещё резкая черта, разъединяющая сербскую и хорватско-словенскую
части населения. Будучи в Белграде, Вы познакомитесь с одной психикой, культурой и тенденцией, а в Загребе Вы найдёте другую. Загреб очень ревниво следит за всем, что происходит в Белграде, а Белград с высоты своего столичного положения склонен умалять всё западное - хорватское. Г-н Маной-лович - серб, уроженец Далмации, возглавляя в сущности «хорватскую Академию Наук» (ведь [существует] только название «Югословенская»), будет в состоянии Вам наиболее беспристрастно по Вашем приезде в Загреб осветить всё положение в стране.
Очень прошу извинения за настоящее письмо и особенно за мой почерк. Обыкновенно я пишу свои письма на машинке, но в пути не имею её с собой.
Глубоко уважающий Вас и готовый к услугам Алексей Акимович Олесницкий.
P.S. Я думаю, что [для] изучения исторического прошлого Вам следует прочитать историю Сербии до турецкого периода. Там Вы найдёте достаточно данных и о Св. Савве.
Мой адрес: A. Olesnicki
Livadiceva ulica № 38
Zagreb XIV Yougoslavie
Отдел рукописей Музея им. Н.К. Рериха. Ф. 1. Оп. 5-I. Ед. хр. 442. Л. 1. Автограф.
II
А.А. Олесницкий - Н.К. Рериху.
Париж, 30 сентября 1932 г.
Глубокоуважаемый Николай Константинович,
Недели две тому назад один турок - профессор истории прислал мне на рецензию свою работу о Угуз-наме, старинной турецкой (тюркской) былине, воспевающей жизнь и подвиги хана (кагана) Угуза28. Прочитав её, мне показалось, что она могла бы заинтересовать Вас и, быть может, послужить темой для Ваших композиций. К тому же и Георгий Николаевич [Рерих], насколько я знаю, тоже интересуется и специализируется в уйгурских памятниках. Быть может, она и ему была бы небезынтересной.
Очень буду рад, если мои предположения оправдаются, и Угуз-наме вас заинтересует и, может быть, послужит Георгию Ни-
колаевичу источником для каких-либо новых открытий.
Все подробности об этом памятнике найдёте во вступлении к этой работе. Укажу только, что она для нас, русских, интересна потому, что находим в ней упоминание об Урус-беге - каком-то русском князе "доисторического" периода, встречая имя "Boyan", праотца нашего Баяна в "Слове о полку Иго-реве", и инструмент "конроид" (предок нашей малороссийской "кобзы") и т.д.
Числа 10-го октября возвращаюсь из Парижа в Загреб, и если Вы пожелаете, приступлю к сбору для Вас и переводу югослав[ян-ского] эпоса - былин, легенд, сказок и т.д., о чём писал Вам в предыдущем письме.
Пока же позвольте пожелать Вам всего лучшего.
Искренне и глубоко уважающий Вас
А. Олесницкий
Отдел рукописей Музея им. Н.К. Рериха. Ф. 1. Оп. 5-I. Ед. хр. 442. Л. 2. Автограф.
III
Н.К. Рерих - А.А. Олесницкому, 13 октября 1932 г.
Многоуважаемый Алексей Акимович,
Сердечно благодарю Вас за Ваше письмо от 16-го сентября с.г. Истинно буду рад увидеться с Вами в тридцать четвёртом году, когда программа моих работ позволит мне с радостью побывать и в дорогих моему сердцу славянских землях. Очень был рад слышать о Ваших научных трудах, ибо лишь немногим из нас в рассеянии сущим удалось приобщиться к культурной работе. Радовался я и Вашим сведениям о сердечном отношении к Вам Президента Академии Манойловича. Драгоценно видеть, когда настоящий учёный широко поддерживает задачи знания и во всех [его] окружающих.
Для чего сейчас нужна культура, и как глубоко сейчас отпадают от неё не только многие страны, но даже материки. Прискорбно видеть, что и молодое поколение часто отходит от просвещённых традиций. Весь мир уже разделился не по нациям, но по классам, [иначе] по черте света и тьмы.
Это очевидное соображение тем более обязывает всех мыслящих [людей] держаться вместе, пренебрегая всеми разлагающими уловками тьмы. Тьма только и живёт тлением и разложением, но не может дух человеческий ещё более разрушаться, уже и так глубоко обеднели люди духовно. Вот во имя духовно-культурного объединения и сотрудничества я и приветствую Ваше письмо, и Вы должны почувствовать в словах моих, как я буду рад встретиться [с Вами] и обменяться живым словом.
Посылаю Вам одну из последних моих статей «Твердыня пламенная». Для меня пламенная твердыня есть культура. И по письму Вашему вижу, что и Вы живёте ради той же твердыни.
Будьте добры передать мой искренний привет проф. Манойловичу и членам Академии. Через все препятствия, через все пагубные разделения всё-таки будем стремиться к сердечному культурному единению.
Отдельным пакетом посылаю Вам также книгу «Держава света» и буду искренне рад слышать или видеть в печати [о ней] Ваше мнение. В том же пакете Вы найдёте и некоторые приложения, которые введут Вас в орбиту нашей работы. Если будете писать, пишите прямо в Индию по адресу [указанному] на заголовке письма.
Сердечный привет и лучшие пожелания.
Искренне Ваш
P.S. Перед отправкой этого письма дошло Ваше от 30-го сентября. Спасибо за все Ваши столь интересные сведения об Угуз-хане. Поистине велик ещё не открытый материал по Азии. Настоящее письмо уже найдёт вас в Загребе, куда ещё раз шлю мои горячие приветы.
Отдел рукописей Музея им. Н.К. Рериха. Ф. I. Оп. 5-I. Ед. хр. 107. Л. 1.
IV
А.А. Олесницкий - Н.К.Рериху.
Загреб, 20 декабря 1932 г.
Глубокоуважаемый Николай Константинович,
Позвольте прежде всего принести Вам и всему Вашему семейству мои искренние и
самые сердечные поздравления с Рождеством Христовым и самые душевные пожелания к наступающему Новому 1933 году!
По возвращении из Франции в Загреб застал дома Ваше доброе сердечное письмо, которое несказанно обрадовало меня. Только у великих людей, как Вы, могут так легко сочетаться гений и всемирная слава с сердечной простотой и добротой.
Всё это время я не переставал работать для тех великих идей-откровений, которые Вы открываете миру. Мною написана для лучшей местной газеты обширная статья о Вас и Вашем творчестве, которая выйдет в ближайшем номере этой газеты. Кроме того, в местном еженедельнике «Свет» выйдет моя статья с воспроизведением некоторых Ваших полотен29. Одновременно я собираю для Вас материалы об иконе Св. Саввы, которую Вы задумали [написать]. Для этого я вошёл в переписку с моим приятелем профессором-историком Белградского университета, который должен мне выслать фотографии изображений фресок и мозаик этого святого из коллекции Его Величества Короля [Александра]. Этой коллекцией заведует русский, и я надеюсь в ближайшем времени выслать их Вам! Одновременно вышлю Вам и книгу на английском языке о древнесерб-ском искусстве и зодчестве.
Имею брошюру о Св. Савве на сербском языке. Только я не знаю, понятен ли Вам этот язык без словаря, хотя он и очень похож на русский.
Выслал ли Вам Г.Г. Шклявер30 книгу проф. Миллэ о древней сербской архитектуре? Я к сожалению не смог найти её в Загребе, но в Париже указал ему номер этого дела в Парижской школе восточных языков. Специалисты, с которыми я говорил по этому поводу, рекомендуют изобразить его на фоне Студеничского монастыря, который Савва создал и в кот[ором] он долгое время жил. На стар[инных] изображениях Св. Савва обыкновенно представлен с длинной бородой и католической тонзурой на голове.
В предыдущем письме я писал Вам о югословенск[ом] фольклоре, предлагая Вам сделать из него краткие выписки-заметки на
русском языке. Югослов[енский] фольклор, кажется, самый богатый в мире; и сербы и хорваты вполне вправе им гордиться. Еще Пушкин восторгался им, переводя его из немецких источников и озаглавив [своё сочинение] «Песни южных славян». Фольклор полон легенд о вековой борьбе [этих народов] с турками. Если бы некоторые из этих сюжетов Вас заинтересовали для Вашего творчества, мы могли бы по Вашем приезде сюда детально [изучить] их по местным материалам. Местная же природа дала бы Вам богатейший декоративный материал для Вашего творчества. К сожалению, в Вашем последнем письме на моё имя Вы ничего мне не сказали об этом моём предложении. Интересует оно Вас или нет?
Вообще рад и счастлив всегда и во всём быть Вам полезен в пределах Югославии, хотя по мере моих скромных сил участвую в том великом деле, кое Вы творите.
Ещё раз прошу Вас принять мои искренние пожелания всего светлого в жизни и прошу верить в искреннюю преданность
Глубоко уважающего Вас А. Олесницкого
Отдел рукописей Музея им. Н.К. Рериха. Ф. I. Оп. 5-1. Ед. хр. 442. 3. Машинопись, подпись - автограф
V
А.А. Олесницкий - Н.К. Рериху.
Загреб, 22 февраля 1933 г.
Глубокоуважаемый Николай Константинович!
Подтверждаю получение Вашего письма от 18 января 1933 г., а равно письма Вашего секретаря г-на Шибаева31. Последнее письмо со всеми приложениями я передал Президенту Югословенской Академии г-ну Ма-нойловичу, предварительно переведя его на хорватский язык. Г-ном Манойловичем мне было обещано, что статья о Ваших полотнах, находящихся сейчас в Загребе, будет в ближайшем времени помещена в одной из местных газет. По другим статьям упомянутого письма г-н Манойлович намерен в ближайшем времени написать Вам лично и непосредственно. К сожалению, тяжёлая болезнь его старшей дочери, кончину которой
можно ожидать в ближайшем будущем, мешает ему регулярно и интенсивно работать, как прежде.
Согласно выраженного Вами пожелания при сём препровождаю Вам:
1) Три фотографии лучших старинных фресковых изображений Св. Саввы.
2) Один экземпляр книги «Србске за-дужбине» пр[офессора] Константина Страй-нича.
3) Один экземпляр брошюры «Страницы из жизни Св. Саввы» пр[офессора] Владимира Розова.
4) Современные сведения о внешнем образе Св. Саввы, сохранённые нам историей. Последние данные для Вас были собраны лучшим знатоком этого вопроса проф[ессором] Люблянского Университета Радойчичем.
Книгу «Сербские задужбины» (т.е. храмы-усыпальницы, сооружённые сербскими королями при жизни для спасения своих душ) по миновении надобности прошу возвратить мне, т.к. она «посужена» [получена] мною из библиотеки пр[офессора] Белградского университета А.В. Соловьёва и является его собственностью. Все же остальные приложения предназначены для Вашей библиотеки.
Снимки фресок выбраны из личной коллекции снимков Его Величества короля Александра. Особенно знаменитой считается фреска № 1. Она написана ещё при жизни покойного и отличается, по мнению знатоков, портретным сходством со святым.
Вот в русском переводе данные, сообщённые проф[ессором] Радойчичем.
Первые упоминания о внешнем виде святителя Саввы мы находим у Феодосия (издание Даниловича, 1860 г., стр. 26-27). Здесь рассказывается, как люди, посланные вдогонку за бежавшим из отчего дома Саввой, [отважившимся] на монашеский подвиг, вернулись обратно со Святой Горы (Афон) и принесли огорчённым родителям его княжеские одежды и «чистотою свьтеш-тее её златозарные власы юноше», т.е.: и светящиеся чистотою, блестящие золотом волосы его. Отсюда явствует, что юноша
был белокур. Это, между прочим, известно и для других Неманичей - то, что они были блондинами. Постом и лишениями Савва ещё в молодости погубил своё здоровье, и поэтому был, как мы достоверно это знаем, болезненным. Эти сведения должны заинтересовать Вас, раз Вы намереваетесь изобразить Савву юношей, идущим на подвиг.
На этом заканчиваю письмо. Если найду дополнительные данные, дошлю незамедлительно.
У нас тоже идёт снег и лежит кругом аршинным слоем. Мысленно переношусь к Вам в Гималаи, которые теперь мне знакомы и близки по Вашим чудным полотнам.
Мой искренний и сердечный привет и пожелания всего светлого в жизни.
Глубоко уважающий и преданный Вам
А. Олесницкий
Отдел рукописей Музея им. Н.К. Рериха. Ф. I. Оп. 5-1. Ед. хр. 5242. Л. 4. Машинопись, подпись - автограф.
Примечания
1 В ежегоднике МИД за 1913 г. Алексей Акимович в чине коллежского секретаря указан причисленным к 1-му Департаменту МИД [Ежегодник МИД. 1913 (Исправлено и дополнено по 1 марта 1913 г.). СПб., 1913. С. 26]. А в 1916 г. уже титулярный советник Олесницкий причислен к 3-му Политическому Отделу МИД (курировал среднеазиатские дела). На молодого сотрудника было возложено исполнение обязанностей секретаря VIII класса в том же Политическом Отделе [Ежегодник МИД. 1916 (Исправлено и дополнено по 9 декабря 1915 г.). Пг., 1916. С. 29].
2 Более подробно о биографии А.А. Олесниц-кого см.: Зайцев И.В. Труды и дни Алексея Акимовича Олесницкого (Addenda к словарю отечественных тюркологов) // Схщний свгг №1, 2009. С. 5-12; Российское научное зарубежье. Биобиблиографический справочник. М.: Парад, 2011. С. 462.
Puskadija-Ribkin, Tatjana. Emigranti iz Rusije u kulturnom i znanstvenom zivotu Zagreba. Zagreb, 2006. S. 154-155; Zdralovic, Muhamed. Aleksej Olesnicki i Orijentalna Zbirka Jugoslavenske
Akademije. Poseban otisak iz Radova Arhiva Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Svezak II. Zagreb, 1973.
4 Российское научное зарубежье. Биобиблиографический справочник / Редактор-составитель М.Ю. Сорокина. М.: Парад, 2011. С. 462.
5 Paic-Vukic, Tatjana. Text, Calligraphy and Painting. Treasures of the Oriental Collection. The Archives of the Croatian Academy of Sciences and Arts. Zagreb: Tiskara Zelina d.d., 2014. P. 11.
6 Birnbaum E. Turkish Manuscripts: Cataloguing since 1960 and Manuscripts Still Uncatalogued. Part 2: Yugoslavia, Bulgaria, Romania // Journal of the American Oriental Society, 103.3 (1983). P. 522.
7 Paic-Vukic, Tatjana. Op. cit. P. 11. В 2014 г. в Загребе с большим успехом прошла выставка рукописных сокровищ из коллекции Восточного отдела Загребской Академии, которая была посвящена Олесницкому - учёному, приложившему много сил для создания и сохранения этого собрания.
8 «Лига Обера» или «Международная лига борьбы против III Интернационала».
9 Олесницкий А.А. - Н.К. Рериху. ОР МЦР. Письмо от 16.09.1932. ОР Музея имени Н.К. Рериха. Ф. I. Оп. 5-I. Ед. хр. 442.
10 Бугаева Л.В. Горячее сердце героя. http://rossasia.sibro.ru/voshod/article/46371
11 Рерих Н.К. Созидательная работа // Держава Света. Священный Дозор. Рига, 1992. С. 89.
12 В ОР Музея имени Н.К. Рериха хранятся два письма (одно в подлиннике, другое - в переводе на английский и французский языки) и одна телеграмма.
13 Александр I - Н.К. Рериху. Письмо от 30.09.1930. ОР МЦР. Ф. 1. Оп. 5-1. № 212. Л. 2.
14 По спискам, составленным С.Н. Рерихом, «в Белград были направлены картины: «Бургу-стан. Кавказ» (1913), «Звоны» (1919) [другое название — «Благовест»], «Преподобный Сергий Радонежский» (1922) [вариант названия — «Юность Преподобного Сергия»], «Благие посетившие» (1923) [другое название — «Святые гости»], эскизы костюмов к опере «Снегурочка» (1921, две работы), «Берендеи. Деревня» («Снегурочка») (1921) [известна также под названием «Деревня Берендея»]». См.: Послесловие научного редактора к статье Г. Станишич-Ристович «Axis Mundi в символических пейзажах Николая Константиновича Рериха (по поводу семи картин из Национального музея в Белграде)» // Международная научно-практическая конференция
«Рериховское наследие»: Сборник. Т. IX: Наследие семьи Рерихов в музеях и собраниях мира. СПб., 2012. С. 343-345. Цит. по: Бугаева Л.В. Горячее сердце героя, http://rossasia.sibro.ru/ voshod/article/463 71
15 Александр I - Н.К. Рериху. Телеграмма от 25.04.1932. ОР МЦР. Ф. 1. Оп. 5-1. № 212. Л. 5. Рерих Е.И. Письма. В 9 т. Т. 1. М.: МЦР, 2011. С. 366 (27.04.1932).
16 Roerich G.N. Trails to Inmost Asia. Five Years of Exploration with the Roerichs Central Asian Expedition. New Haven - London, 1931.
17 См.: Рерих Ю.Н. Звериный стиль у кочевников Северного Тибета. М., 1992.
18 См.: Рерих Ю.Н. Тибетская живопись. М.: МЦР, 2002.
19 Рерих Н.К. - Г. Манойловичу. Письмо от 14.04.1932 // Культура и время. №2, 2010.
20 Рерих Н.К. - Г. Манойловичу. Письмо от [июня 1932] // Культура и время. № 2, 2010.
21 Борщев К. Святой Савва Сербский // Фома. http://foma.ru/svyatoy-savva-serbskiy.html
22 Манойлович Г. - Н.К. Рериху. Письмо от 01.09.1932. Перевод А.А. Олесницкого. ОР Музея имени Н.К. Рериха. Ф. I. Оп. 5-1. Ед. хр. 409. Л. 20.
23 Олесницкий А.А. - Н.К. Рериху. Письмо от 20.12.32. ОР Музея имени Н.К. Рериха. Ф. I. Оп. 5-1. Ед. хр. 442. Л. 3.
24 Отдел рукописей Музея имени Н.К. Рериха. Ф. I. Оп. 5-1. Ед. хр. 107. Л. 1.
25 См.: Лавренова O.A. «В строительстве и в неисчерпаемости преодолеем». Маньчжурская экспедиция Н.К. Рериха (1934-1935) // Рерих Н.К. Дневник Маньчжурской экспедиции. М.: МЦР, 2015.
26 Рерих Н.К. Листы дневника. В 3 т. Т. 3. М.: МЦР, 1996. С. 600-601.
27 Председатель Югославянской Академии наук в 1924-1933 гг.
28 Речь идёт о книге Ризы Нура, вышедшей в 1928 г. в Александрии. Nour, Riza. Oughouz-name. Epopée Turque. Transcription en lettres phonétiques, notes, traduction Française, texte en Turc de Turquie, fac-similé. Alexandrie: Société de Publications Egyptiennes. 1928.
29
Возможно, имеется в виду статья A.A. Олесницкого Akademik Nikola Roerich i njegovo stvaranje // Roerichov poklon Strossmayerovoj galeriji. Obzor LXXIV, br. 5. Zagreb, 1933.
30 Георгий Гавриилович Шклявер (15/27.9.1897, Петербург - 31.8.1970, Париж) -генеральный секретарь Европейского Центра в Париже (с января 1935 г. - его председатель) и Французской ассоциации друзей Нью-Йоркского Музея Рериха (с 1939 г. - председатель).
31 Владимир Анатольевич Шибаев (1898-1975), в 1928-1939 гг. секретарь Н.К. Рериха.
