CC BY
39УДК 343.22
природа корыстного поведения: криминологический и уголовно-правовой анализ
Филиппов Артем Рудольфович
Санкт-Петербургский имени В.Б. Бобкова филиал Российской таможенной академии, старший преподаватель кафедры уголовно-правовых дисциплин, канд. юрид. наук, e-mail: rudolfovich@rambler.ru
Статья представляет собой комплексное исследование, посвящённое анализу корыстных побуждений, приводящих к совершению преступлений. Уточняются социально-психологические механизмы корыстного поведения. Рассматриваются биологические аспекты формирования корыстных и корыстно-насильственных потребностей. Особое внимание уделено личности преступника, его мотивационной сфере, ценностным установкам. В статье приводятся различные криминологические типологии. В заключительной части статьи рассматривается природа корыстного поведения (корыстная заинтересованность) сквозь призму уголовно-правовых воззрений
Ключевые слова: мотив; мотивация; материальные потребности; корысть; корыстный мотив; цель преступления
the nature of self-serving behavior: criminological and criminal law analysis
Filippov Artem R.
Russian Customs Academy St. Petersburg branch named after Vladimir Bobkov, Associate Professor of the Department of Criminal Law, Docent, e-mail: rudolfovich@rambler.ru
The article is a comprehensive study devoted to the analysis of selfish motives leading to the commission of crimes. The socio-psychological mechanisms of selfish behavior are being clarified. The biological aspects of the formation of selfish and selfish-violent needs are considered. Special attention is paid to the criminal's personality, his motivational sphere, and value attitudes. The article presents various criminological typologies. In the final part of the article, the nature of self-serving behavior (self-interest) is considered through the prism of criminal law views
Keywords: motive; motivation; material needs; self-interest; selfish motive; the purpose of the crime
Для цитирования: Филиппов А.Р. Природа корыстного поведения: криминологический и уголовно-правовой анализ // Учёные записки Санкт-Петербургского имени В.Б. Бобкова филиала Российской таможенной академии. 2021. № 4 (80). С. 88-93.
В общественном сознании термин «корысть» имеет исключительно негативное смысловое значение и ассоциируется с алчностью, стяжательством, утрированной меркантильностью. Корысть, по мнению большинства людей, аморальна, а пропагандировать ее безнравственно. Данное понятие нередко отождествляется с жадностью, что вполне естественно, хотя и не совсем верно. Так, если корысть представляет собой сложный социальный и социально-психологический феномен, то жадность следует рассматривать более узко, как одно из проявлений корысти на характерологическом уровне. В богословской, философской (особенно античной) и художественной литературе литературе слово «жадность» встречается достаточно часто и трактуется как стремление к чрезмерному удовлетворению сугубо материальных (зачастую низменных, бездуховных) потребностей. Жадность осуждается всеми традиционными религиями, а в Новом завете относится к одному из семи смертных грехов [1, с. 319; 2, с. 16; 3, с. 279].
Однако развитие западноевропейской мысли свидетельствует и о наличии альтернативной точки зрения, которую еще в XVI в. высказал итальянский философ Никколо Макиавелли.
В своих произведениях он не использовал таких понятий как «жадность» и «корысть», тем не менее постулат о том, что в основе успеха лежит холодный расчёт (прагматизм) красной нитью проходит сквозь всё творчество Макиавелли. Цинизм, эгоизм, жажда насыщения - вот те врождённые (природные) качества, которые нужно использовать в своих интересах, особенно для быстрого продвижения к вершинам власти [4, с. 444; 5, с. 53-54]. При этом, говоря о «макиавеллизме», не следует забывать, что рассуждения крупнейшего мыслителя эпохи Возрождения распространялись исключительно на власть предержащих (государственных деятелей, крупных политиков, представителей потомственной аристократии), но никоим образом не экстраполировались на простых смертных.
Дальнейшие исторические события, включая военные конфликты, колониальные и мировые войны, финансовые кризисы, коррупционные скандалы, разгул организованной преступности и т.п. продемонстрировали живучесть философии Н. Макиавелли, ее востребованность и универсальность (особенно среди политиков). В XXI в. корыстные устремления ультралиберальных мировых лидеров стали преподноситься населению планеты как
нравственно-политическая и финансово-экономическая целесообразность, как «единственно верный» идеологический контент (насыщенный фей-ками, параноидальными мифами о постистории, постистине, постправде, постдемократии). Фактически, корысть стала самым опасным и распространённым явлением, угрожающим цивилизации. Даже религиозные фанатики-террористы, радикальные экологи, менеджеры многих международных благотворительных и гуманитарных организаций не могут «похвастаться» своим бескорыстием [6, с. 16-17; 7, с. 15; 8, с. 4]. Ведущие российские ученые и их зарубежные коллеги, широко известные общественные деятели, журналисты вынуждены констатировать, что гипертрофированный меркантилизм становится важнейшей личностной детер-минантой современной молодежи [9, с. 6; 10, с. 3; 11, с. 168].
Личность - продукт социума, поэтому общесоциальные детерминанты корыстных настроений, которые присутствуют и в нашей стране, заслуживают самого пристального внимания, хотя, следует признать, что они хорошо известны в обществе: 1) социальная несправедливость; 2) «хроническая» социально-экономическая нестабильность (вызванная чередой непрекращающихся кризисов, а также негативными последствиями международных санкций, падением производства в условиях пандемии); 3) некомпетентность значительного числа государственных управленцев, встречающиеся элементы коррупции, кумовства; 4) недостаточная эффективность контролирующих и правоохранительных органов.
Достаточно обратиться к официальным данным Росстата, чтобы убедиться: растет инфляция, все чаще поступают сигналы о задолженности по заработной плате, критической отметки достигла закредитованность населения (особенно настораживают объемы невозвратных кредитов), растет безработица, усиливается социальное расслоение, неравентво в доходах, фиксируется спад промышленного и аграрного производства (за исключением отдельных, дотационных сфер). Специалисты, занимающиеся социологическими исследованиями, изучением общественного мнения, аналитики МВД, Следственного комитета, Генеральной прокуратуры, представители Русской православной церкви все чаще подтверждают тезис о том, что корысть, нетерпимость, ужесточение нравов, насилие - стали обыденной реальностью, которую нужно менять.
Одной из фундаментальных проблем изучения корысти (как весьма специфического, многоуровневого явления), а также личности корыстного преступника, индивидуальной мотивации «своекорыстия» и т.д. следует считать установление соотношения социальных и социально-биологических (а в ряде случаев чисто физиологических, рефлекторных и даже психопатологических) факторов корыстного поведения. В контексте рассматриваемых вопросов
важно помнить, что девиантные (т.е. выходящие за рамки установленных обществом и государством запретов) психофизиологические потребности являются лишь условием, но никак не причиной противоправной активности субъекта [12, с. 137; 13, с. 24-25]. Тем не менее, знания о биологической природе homo sapiens позволяют объяснить «глубинные» механизмы и способы реагирования, унаследованные нами от далеких предков (представителей животного мира), лежащие в основе формирования высшей нервной деятельности. Кроме того, в человеческом организме непрерывно происходят химические процессы, побуждающие индивида к примитивным реакциям и более сложным поступкам, которые обеспечивают его существование (выживание) как биологической особи (в частности, это касается быстроты передачи нервных импульсов, субъективной «насыщаемости» или «ненасыщаемости», выраженности агрессивных реакций, выносливости, приспособляемости и т.д.) [14, с. 99; 15, с. 45].
Организм человека реагирует на внешние раздражители потому, что имеет определенные потребности. Условно говоря, спонтанная активизация той или иной потребности определенной личности свидетельствует о наличии в чем-то нужды, т.е. о существовании вполне конкретного дефицита (например, еды, внимания, любви во всех ее проявлениях, тепла, комфорта, общественного признания и т.п.). Человеческие потребности разнообразны и эмоционально окрашены. Согласно одной из распространенных классификаций, потребности делятся на первичные (базовые, врожденные, инстинктивные) и вторичные (приобретенные, социально-обусловленные). Выраженные отклонения (девиации) в инстинктивной сфере (в виде усиления, ослабления или патологического искажения базовых потребностей) неминуемо приводят к дисбалансу, к стойким проблемам в плане саморегуляции. Таким образом, в ряде случаев корысть может рассматриваться в качестве «сбоя», рассогласованности целого ряда нейрофизиологических процессов, что, в свою очередь, обуславливает появление мотивов-суррогатов, признаков личностной дисгармонии, эгоизма, черствости, пренебрежения и равнодушия к окружающим [16, с. 92-93]. Однако подобный ход развития событий возможен лишь в неблагоприятной социальной обстановке, поэтому целесообразно еще раз акцентировать внимание на том, что рассматривая поведенческие аберрации, нельзя недооценивать роль деструктивно-патогенного влияния маргинального и люмпенизированного микросоциума.
Заметим, что наличие корыстной мотивации никоим образом не свидетельствует о повышенной криминогенности человека. Примерами некриминальных корыстных личностей являются гротескные литературные персонажи: скупой рыцарь А.С. Пушкина и гоголевский помещик
Плюшкин.
Массу вопросов вызывает клептомания (патологическое влечение к воровству с непреодолимым стремлением регулярно удовлетворять данную потребность). Клептоманы импульсивно крадут совершенно ненужные им предметы (важна не вещь, а сам процесс похищения). Ни о какой корысти здесь не может идти и речи. Это психическое расстройство, одно из проявлений некоторых форм психопатии, шизофрении, эпилепсии, слабоумия [17, с. 54-55].
Сравнительный анализ биологических и социальных сторон жизнедеятельности корыстных преступников позволяет высказать предположение, что корысть как свойство личности является результатом взаимных влияний на человека общества, государства, собственных проб и ошибок, а также биологических (в т.ч. наследственных) факторов. Говоря о корысти, не следует преувеличивать роль тех или иных детерминант (социальных, психологических или биологических). Корыстное поведение в целом (как преступное, так и непреступное) определяется сложной динамикой внешних, внутренних и сугубо личностных обстоятельств [18, с.138].
Лицо, совершившее корыстное преступление, может быть отнесено к одному из подробно описанных в научной литературе криминологических типов. Уточним, что среди корыстных преступников не встречаются представители небрежного и случайного типов. Самым многочисленным является неустойчивый тип (который в некоторых источниках описывается как ситуационный). Его образуют представители абсолютно разнородных групп населения, которые действуют под влиянием субъективных противоречий, жизнен-
ных трудностей, криминального окружения, а также вследствие недостаточной социализации, низкой правовой культуры. Неустойчивые преступники выделяются на общем фоне своей импульсивностью, эмоциональной лабильностью, непоследовательностью, недостаточной критичностью, безответственностью.
В свою очередь, привычные и профессиональные корыстные преступники вполне могут рассматриваться в рамках одной, консолидированной группы. Указанные лица характеризуются антисоциальными взглядами, потребительским отношением к жизни. Они крайне циничны, обладают завышенной самооценкой. Кроме того, злоумышленники владеют особыми навыками, специальными познаниями, обширным криминальным опытом и узкой специализацией (профессионализм преступников проявляется в какой-то конкретной сфере). Это могут быть как представители низовой (уличной) преступности, так и члены организованных преступ-ныхгрупп, сообществ,в т.ч.международныхструктур (например, криминальные авторитеты, наемные убийцы, наркоторговцы, террористы и т.д.), «белые воротнички», а также различного рода мо-
шенники и т.д.
Некоторые исследователи считают данную типологию формальной, не отражающей специфику корыстных преступников, и предлагают сконцентрироваться на внутренней структуре корысти, оценке ее «качественной однородности». Так, известный российский криминолог М.Г. Миненок выделяет монокорыстный («стержневой»), агрессивный (или корыстно-насильственный) и псевдокорыстный (комформный, потенциально неопасный) типы личности. Особенностью псевдокорыстных преступников, считает ученый, является то, что у них преобладает позитивная направленность интересов, они руководствуются определенными моральными критериями, им присуще раскаяние, чувство вины, кроме того, псевдокорыстным преступникам не свойственна, так называемая, «жажды наживы» [19, с. 91].
Заслуживает внимания и распределение корыстных преступников в зависимости от особенностей мотивации, внутренних установок, цели совершения преступления:
1. Самоутверждающийся тип личности (конечная цель преступления - удовлетворение своего тщеславия, решение финансовых проблем, создание нового имиджа и т.д.).
2. Маргинальный тип личности (корыстно-мотивированная деятельность как наиболее привычная и доступная форма существования, позволяющая «успешно» преодолевать фрустрацию, социальную и личностную дезадаптацию).
3. Аддиктивный тип личности: а) зависимый от психоактивных веществ; б) зависимый от иных (нехимических) стимулов. Преступления совершаются с целью получения денежных средств, необходимых для ведения деструктивного (аддиктивного) образа жизни. Отдельные лица могут воспринимать собственную криминальную активность как опасную, эмоционально-насыщенную игру, которая сопровождается выбросом эндорфинов.
4. Патерналистский тип личности (цель -завладение материальными ресурсами, финан-сими и т.д. для поддержки других людей, членов семьи, реализации масштабных проектов или для «восстановления справедливости» (в понимании преступника) [20, с. 179-180; 21, с. 27; 22, с. 129].
Особой междисциплинарной областью научных исследований является личность несовершеннолетнего корыстного преступника, имеющего стойкую негативную направленность ин-тересовиопределенныйкриминальныйопыт.Прежде всего, отметим, что девиантные подростки (в основной своей массе) склонны следовать групповым установкам и стереотипам, у них четко прослеживаются такие качества как агрессивность, жестокость, эгоцентричность, нетерпимость, гедонизм (в виде ведения аддиктивного образа жизни, обусловленного игровой и химической зависимостью, сексуальной расторможенностью и т.д.).
Можно выдвигать различные гипотезы о механизмах корыстной и корыстно-насильственной мотивации, однако первое, что «бросается в глаза» исследователям - это семейное неблагополучие, педагогическая запущенность, крайне низкий материальный достаток, наличие «грубых» патологических дисфункций медико-биологического характера. Как правило, у «неблагополучных» подростков с более или менее выраженными когнитивными способностями отчетливо прослеживается стремление к достижению успеха, к самоутверждению. К сожалению, усвоение социальных (а лучше сказать - антисоциальных) навыков происходит в обстановке жесткой конкуренции со сверстниками и более взрослыми субъектами (фактически - имеет место борьба за выживание, за «свое место под солнцем»), которая разворачивается на микросоциальном (преимущественно поведенческом) уровне. Личность несовершеннолетнего, отнесенного к «группе риска», находится под постоянным «прессингом» субъективных (психофизиологических), ролевых (личностных и групповых), а также массовых (особенно субкультурных) регуляторов, которые в условиях маргинального и люмпенизированного общества имеют исключительно дезадаптивную направленность.
У несовершеннолетних преступников (или правонарушителей) из так называемых законопослушных семей специфика когнитивных процессов несколько иная. Корыстно-насильственные действия с их стороны могут быть как формой протеста, так и способом удовлетворения своих, постоянно растущих материальных потребностей, в то же время представляется возможным говорить и об ответной реакции подростков на чрезвычайную строгость родителей и учителей. Одной из предпосылок обращения к преступной деятельности следует считать эмоциональное воздействие, которое оказывают информационные источники, пропагандирующие (навязывающие) образ криминального супергероя (бандита, вора в законе, жулика, афериста и т.д.). Реальные истории о коррупционерах из высших эшелонов власти, их «роскошной жизни» вызывают широкий общественный резонанс и обязательно привлекают внимание несовершеннолетних масштабностью взяток, хищений, создают у подростков ложное представление о сугубо меркантильном (корыстном) устройстве мира.
Личность корыстного преступника - краеугольный камень криминальной психологии, криминологии, девиантологии. В уголовном праве такое понятие как «личность преступника» отсутствует (оно фигурирует лишь в ст. 60 Уголовного кодекса РФ), тем не менее, личностному фактору традиционно отводится наиболее важное, приоритетное значение. Выявление социально-психологической сущности человека (умышленно преступившего закон) необходимо для индивидуализации наказания, а также последующего устранения причин
и условий, которые способствовали совершению противоправного деяния.
Корысть является обязательным признаком состава значительного числа преступлений. В целом же трактовка корыстных мотивов в уголовно-правовой науке не ограничивается рамками материальных потребностей. Однако Верховный Суд Российской Федерации занял однозначную и принципиальную позицию, согласно которой корыстные побуждения должны быть нацелены исключительно на получение материальной выгоды для виновного, других лиц, или для избавления от материальных затрат [23].
Данный подход представляется несколько упрощённым, т.к. любой опытный следователь знает: в основе совершения целого ряда корыстных и корыстно-насильственных преступлений лежат абсолютно разнонаправленные мотивы (как просо-циальные, так и девиантные), а также физиологические потребности или извращённые сексуальные влечения (например, регулярные кражи одежды, обуви и косметики, совершаемые как вполне нормальными обывателями, так и трансвеститами, фетишистами, транссексуалами) [24, с. 121-122; 25, с. 21]. Еще в начале 90-х гг. прошлого века крупнейшие отечественные ученые Ю.М. Антонян и В.В. Гульдан вынуждены были констатировать, что уровень теоретической подготовки многих юристов оставляет желать лучшего, а их представления о мотивах преступного поведения нуждаются в корректировке. По мнению данных ученых, большинство криминологов ошибочно полагает, что все корыстные преступления продиктованы лишь корыстными мотивами (в какой-то мере это объясняется тем, что алчность, корыстные устремления сразу же привлекают к себе внимание). Однако человеческая натура сложна и противоречива, а сам человек постоянно находится в эпицентре «соперничества» множества мотивов, сознательных и бессознательных побуждений [26, с. 139-140].
В то же время следует признать, что слишком расширенное толкование субъективной стороны корыстных преступлений недопустимо, поскольку неминуемо приводит к судебным ошибкам. В Уголовном кодексе мотив и цель характеризуют не личность злоумышленника, а конкретное преступление с его субъективной стороны [27, с. 123-124; 28, с. 95]. Кроме того, важно помнить, что наличие у индивида четко обозначенной корыстной цели свидетельствует о его намерениях в какой-то момент приступить к удовлетворению своих материальных запросов (потребностей).
Попытка теоретического подхода к проблеме корыстного поведения позволила нам убедиться в многогранности и многоаспектности этого явления. Очевидно, что далеко не все «грани» корысти (как социального и социально-психологического феномена) равнозначны и равноценны, но каждая из них имеет смысловое значение и заслуживает пристального внимания специалистов, хотя бы
потому, что она не просто существует, а еще и влияет на предметно-практическую сторону жизнедеятельности человека, на процесс социализации. В то время как уголовное право, являясь одним из видов нормативно-ценностных систем, тяготеет к аксиологическому аспекту «освоения» общественных процессов, социология, криминология и психология - максимально ориентированы на гносеологические и праксиологические аспекты.
Подводя итог сказанному, сформулируем ряд наиболее существенных выводов. Во-первых, корысть следует рассматривать как многоуровневый (по количественным и качественным характеристикам) феномен. Корыстные побуждения обусловлены влиянием на человека неблагоприятных биологических, социальных, социально-экономических и психологических факторов. Как правило, эти факторы взаимосвязаны. Отклонения от нормы на биологическом уровне (особенно связанные с расстройством влечений) подготавливают почву для девиантной активности, но корыстные побуждения могут успешно блокироваться на уровне высшей нервной деятельности или даже вообще никогда не возникнуть благодаря соответствующему воспитанию, образованию, моральному климату и т.д. В то же время, криминогенная обстановка, дисгармоничная семья, вредные информационные воздействия, «ущербное» представление о морали и праве, об ответственности и справедливости резко сужают диапазон конструктивных, социально приемлемых сценариев, жизненных возможностей не только у лиц с «проблемной» (разбалансирован-ной) нейрофизиологией, но и у практически здоровых людей. Внешняя среда формирует индивидуальное и общественное сознание, создает или разрушает адаптивно-охранительные, нравственные барьеры, существенно влияет на динамику корыстной преступности, на восприятие «философии» корысти и незаконного обогащения подрастающим поколением.
Во-вторых, мировоззрение корыстных преступников, их ценностные установки, стереотипы, це-леполагающие мотивы и т.д. формируются (и претерпевают изменения) на протяжении всей жизни. Однако для данной категории лиц характерны две основные психологические «константы»: неудовлетворенность общепринятыми просоциальными потребностями (что создает внутренний конфликт, усиливает напряженность, ведет к деформированному восприятию окружающего мира) и стабильность антисоциальных личностных диспозиций (что обеспечивает высокую готовность к совершению преступлений).
В-третьих, своё выражение в социально-психологической плоскости корысть «находит» в осознанном стремлении субьекта или группы субъектов получать материальную выгоду за счет реализации своих корыстных замыслов. При этом важно помнить, что в реальной жизни мономотивы встречаются редко (это касается и корысти). На уровне
сознания или подсознания постоянно происходит «борьба» потребностей, которую человек не ощущает. В результате, серию поведенческих актов запускают (одновременно) сразу несколько мотивов, один из которых является доминирующим, а остальные - вспомогательными. Таким образом, очевидно, что мотивы корыстных преступников также чрезвычайно разнообразны и не ограничиваются узконаправленным стремлением злоумышленников удовлетворять лишь материальные потребности. Однако в российском уголовном законодательстве (с учетом позиции Верховного Суда РФ) преступление может считаться совершенным из корыстных побуждений в том случае, если мотивы (побуждения) были направлены на получение всякого рода материальной выгоды для самого виновного, других лиц или избавления субъекта от материальных затрат.
Библиографический список:
1. Пешков А.А. Христианское понимание греха // Труды Нижегородской духовной семинарии. 2009. № 7. С. 311-325.
2. Куликов Л.В., Пилишина А.В. Социально-психологические аспекты корыстолюбия и бескорыстия // Прикладная юридическая психология. 2014. № 2. С. 16-23.
3. Деулин Д.В. Экономическая акцентуация личности как проблема формирования корыстной мотивации преступлений // Вестник Московского университета МВД России. 2014. № 6. С. 274-280.
4. Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия // Избранные сочинения. М., 1982. С. 444.
5. Макиавелли Н. Государь // Избранные сочинения. Калининград, 2000. С. 53-54.
6. Третьяков И.Л. Криминально-криминогенные феномены эпохи постправды // Мониторинг правоприменения. № 3 (36). 2020. С. 21-24. DOI: 10.21681/2226-0692-2020-2-21-24
7. Кучерена А. Великая перезагрузка и новый тоталитаризм // Российская газета. 2020. 9 декабря. С. 15.
8. Панина Т. Антикризисное меню // Российская газета. 2021. 8 июня. С. 1, С. 4.
9. Фунт И. Светлое настоящее российской молодежи // «Московский комсомолец. PPE». 2021. 8-14 сентября. С. 6.
10. Данилевич Е. Как не «потерять» нашу молодежь? // Аргументы и факты (Санкт-Петербург). 2021. № 8. С. 3.
11. Протасова И.Н., Сычев О.А., Аношкин И.В. Ценностные и моральные основы правового нигилизма молодежи // Психология и право. 2020. Том 10. № 3. С. 158-173. DOI: 10.17759/psylaw.2020100311
12. Филиппов А.Р. Несовершеннолетние в составе смешанных организованных преступных групп насильственной направленности. СПб.: Изд-во «Юридический центр», 2019. 286 с.
13. Третьяков И.Л. Личностные детерминанты
несовершеннолетних наркопотребителей, занимающихся проституцией // Наркоконтроль. № 3 (60). 2020. С. 24-28.
14. Шатов С.А., Сотникова С.С. Взаимодействие социальных и биологических факторов при формировании причин преступного поведения // Государственная служба и кадры. 2020. № 2. С. 99-101. DOI 10.24411/2312-0444-2020-10078
15. Гомонов Н.Д., Труш В.М., Пирогов П.П., Тихонов В.П. Детерминанты преступного поведения // Юридическая наука. 2020. №1. С. 44-47.
16. Бакин А.А., Острецов О.В., Сопраньков Г.А. Основы судебной психиатрии: Учебное пособие /под ред. проф. А.А.Бакина. СПб.: Астерион, 2011. 196 с.
17. Плиский Н. О клептомании: «врожденной» наклонности к воровству. М.:ГНЦ им.В.П.Сербского, 1995.61 с.
18. Криминология: Учебник/ Под ред. В.Н.Кудрявцева и В.Е.Эминова. М.: Юристъ, 1999. 678 с.
19. Миненок М.Г. Типология корыстных преступников // Правоведение. 1991. №1. С. 90-97.
20. Антонян Ю.М., Кудрявцев В.Н., Эминов В.Е. Личность преступника. СПб.: Изд-во «Юридический центр», 2004. 366 с.
21. Бакин А.А. К вопросу понятия мотива преступного поведения (историко-криминологический анализ) // Российский следователь. 2010. № 7. С. 26-29.
22. Третьяков И.Л. Мотив и цель преступления // Юридическая наука: история и современность. 2019. № 6. С. 126-134.
23. Пункт 11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 года №1 (ред. от 03. 03. 2015 г.) «О судебной практике по делам об убийстве». URL.: http://www.consultant. ru/document/cons_doc_LAW_21893/
24. Каширский Д.В., Старосельцева О.В. Ценности, самоидентификация и личностная мотивация обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений // Психология и право. 2021. Том 11. № 1. C. 121-134. D0I:10.17759/psylaw.2021110110
25. Турышев А.А. Корыстный мотив преступления // Научный вестник Омской академии МВД России. 2020. № 4 (79). С. 18-21. DOI: 10.24411/1999-625X-2020-11003
26. Антонян Ю.М., Гульдан В.В. Криминальная патопсихология. М.: «Наука», 1991. 248 с.
27. Гончарова М.В., Подволоцкий И.Н. Мотивация преступного поведения корыстных преступников // Международный научно-исследовательский журнал. 2017. № 03 (57). С. 122-125.
28. Хилюта В.В. Корыстная цель в хищении: существуют ли пределы расширительного толкования? // Lex russica. 2020. Т. 73. № 4. С. 93-102. DOI: 10.17803/1729-5920.2020.161.4.093-102.
