CC BY
388
208
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2009. Вып. 2 ЭКОНОМИКА И ПРАВО
УДК 343.3
Д. С. Корепанова-Камская
ПРИНУЖДЕНИЕ К СОВЕРШЕНИЮ СДЕЛКИ И НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ РАЗГРАНИЧЕНИЯ С СОСТАВОМ ВЫМОГАТЕЛЬСТВА
Проблема ответственности за принуждение к совершению действий имущественного характера существует давно. Но в последнее время она приобрела иной характер: участились случаи привлечения к уголовной ответственности за вымогательство; принуждение к совершению сделки или отказу от ее совершения. Наличие в арсенале правоохранительных органов различных уголовно-правовых норм привлечения к уголовной ответственности за принуждение к совершению действий имущественного характера должно было бы только облегчить правоприменительную деятельность в данном направлении, однако на практике возникают вопросы. Принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения - достаточно частое, но редко наказуемое явление на практике. Редкое применение анализируемой статьи на практике объясняется несовершенством самой нормы, а также нечеткостью ее отграничения от нормы о вымогательстве.
Ключевые слова: принуждение к совершению сделки или отказу от ее совершения, вымогательство, совершение сделки, угроза, существенный вред, характер совершаемой сделки.
Посягательства на свободу совершения сделок оказывают негативное влияние на развитие рыночной экономики. Поэтому необходимость пресечения и предупреждения таких посягательств, в целях правовой охраны соответствующих правоотношений, была осознана на законодательном уровне.
В ст. 179 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее УК РФ) предусмотрена ответственность за принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения под угрозой применения насилия, уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно распространения сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего или его близких, при отсутствии признаков вымогательства. Под сделкой, в соответствии с положениями ст. 153 Гражданского кодекса Российской Федерации, понимаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Таким образом, можно сделать вывод, что преступная цель может быть многовариантна, то есть направлена на установление, изменение или прекращение прав и обязанностей.
При внимательном прочтении диспозиции ст. 179 УК РФ целесообразно будет разобраться в смысле, вкладываемом законодателем в понятие «совершение сделки». Иначе, к осуществлению какого действия принуждается потерпевший: к возникновению сделки либо к ее фактическому исполнению. От правильности разрешения поставленной проблемы зависит правомерность/неправомерность привлечения к уголовной ответственности.
По моменту, к которому приурочивается возникновение сделки, сделки бывают реальными (от лат. res - вещь) и консенсуальными (от лат. consensus
- соглашение). Консенсуальными признаются все сделки, для совершения которых достаточно достижения соглашения о совершении сделки. Например, договор купли-продажи считается совершенным в момент достижения соглашения между продавцом и покупателем. Передача вещи, уплата денег, иные действия совершаются во исполнение уже заключенной сделки. Другие сделки совершаются только при условии передачи вещи одним из участников. Такие сделки называются реальными, например рента, заем, хранение. Для реальной сделки характерно, что права и обязанности не могут возникнуть до момента передачи вещи. Однако не следует смешивать фактическое исполнение сделки с моментом ее возникновения. Суждения, смешивающие фактическое исполнение договора с моментом его возникновения, не могут не вызвать критики, поскольку договоренность сторон о совпадении, например, передачи отчуждаемой вещи с моментом заключения договора не делает и не может сделать консенсуальный договор реальным. «Не следует при этом смешивать порядок совершения конкретных сделок с тем, как они объективно могут быть совершены. - отмечал О.С. Иоффе. - Например, при заключении договора купли-продажи за наличный расчет совершение сделки совпадает во времени с передачей проданных вещей и покупной цены. Но от этого договор купли-продажи не становится реальной сделкой»1. В реальных сделках передача вещи выражает их заключение, а в консенсуальных сделках
- исполнение. Передача вещи в порядке исполнения консенсуальной сделки может совпасть, но не обязательно должна совпадать во времени с моментом ее совершения. «Передача вещи в реальной сделке выражает тот факт, что сделка состоялась, и потому обязательно должна совпасть во времени с моментом ее совершения»2. На недопустимость смешения соглашения, направленного на возникновение правоотношения, с одной стороны, с другой
- исполнения, направленного на прекращение правоотношения, как на типичную ошибку особо указывает В. А. Тархов3. Сходной позиции придерживается В. В. Витрянский4, как, впрочем, и многие другие исследователи.
Таким образом, под совершением сделки следует понимать принятие на себя обязательств принуждаемым лицом в случае принуждения к консенсуальной сделке и принятие и исполнение обязательств принуждаемым лицом в случае принуждения к реальной сделке.
«Принуждение к сделке состоит в требовании лица совершить действие, составляющее предмет сделки. Это означает, что имеет место незаконное воздействие на волю лица. Следовательно, потерпевший не желает совершать сделку, а его согласие на совершение определенных действий имеет формальный характер, и если условия договора исполняются, то это является результатом не добровольного решения, а опасения реального приведения угрозы в исполнение. Требование является нейтральным с точки зрения уголовного права, пока оно не подкреплено угрозой. Отсюда следует, что если контрагент поставлен в такую ситуацию, когда он для предотвращения большего вреда вынужден совершить сделку с «партнером», который ее создал
(допустим, реальным причинением вреда правам и законным интересам потерпевшего), то состав преступления здесь отсутствует»5. В то же время Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что вымогательство взятки возможно не только путем угроз, но и реальным поставлением потерпевшего в ситуацию,
когда он вынужден дать взятку для предотвращения дальнейшего причине-
6
ния вреда со стороны виновного .
Как справедливо отмечают в своих работах А.А. Крюков, Д.В. Носков, требование должно отчетливо доводиться до сознания потерпевшего. При этом не обязательно, чтобы оно было адресовано непосредственно стороне сделки. Возможно оказание давления на близких ему людей, которые, опасаясь осуществления угроз, убеждают потерпевшего принять решение в пользу преступника, хотя здесь его воля совпадает с волеизъявлением, формирование воли происходит под влиянием посторонних факторов, не имеющих законного характера. Сделка является итогом преступных действий лица; при этом необходимо установить, что потерпевший изъявил свое нежелание устанавливать гражданско-правовые отношения с виновным.
Вместе с тем в Уголовном кодексе Российской Федерации содержится состав, предусмотренный ст. 163 «Вымогательство». При первоначальном прочтении складывается впечатление, что составы во многом схожи. Однако дальнейший, более скрупулезный анализ говорит об обратном. Поэтому перед научными и практическими работниками возникает проблема разграничения этих составов.
Разграничение состава преступления, предусмотренного ст. 179 УК Российской Федерации, от состава, сформулированного ст. 163 УК РФ, не представляется актуальным в случае, если имело место принуждение к отказу от совершения сделки либо к ее совершению в целях изменения или прекращения гражданско-правовых отношений. Но ситуация осложняется, когда лицо принуждает другое установить те или иные гражданско-правовые отношения, причем зачастую такое лицо стремится придать отношениям договорной или, иначе говоря, формально легальный характер. Например, с фирмой заключается договор страхования от страхового случая, наступление которого невозможно в силу определенных причин (например, географическое расположение и заключение договора страхования от наводнения). С учетом этого такой договор весьма выгоден для страхователя. Или под угрозой применения насилия заключается «договор» на безвозмездное оказание услуг. Формальные признаки ст. 179 УК РФ налицо, однако действительно ли этот состав имеет место? Подобные ситуации возникают довольно часто. Поэтому на теоретическом, а затем и на практическом уровне нужен тщательный анализ соответствующих составов.
Проводя сравнительный анализ положений ст. 163 и 179 УК РФ, можно сделать заключение о практически полном совпадении объективной стороны рассматриваемых деяний, а именно о способе совершения этих деяний. Так, объективная сторона составов вымогательства и принуждения к совершению сделки включает в качестве способа следующие разновидности угрозы:
- угрозу применения насилия;
- угрозу уничтожения или повреждения имущества;
- угрозу распространения сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких.
Так, «угроза применения насилия - это запугивание другого человека применением к нему физического насилия... Угроза причинения потерпевшему какого-либо иного ущерба, не связанного с применением физического насилия, не может быть признана угрозой применения насилия. В связи с этим нельзя согласиться с мнением, высказанным проф. М.М. Гродзинским, что угрозе физическим насилием «должны быть приравнены угрозы, содер -жащие в себе стращание поджогом, взрывом или иным общеопасным повреждением имущества. В большинстве случае действительно такая угроза таит в себе запугивание физическим насилием, поскольку поджог, взрыв или иной общеопасный способ повреждения имущества влечет человеческие жертвы. Но с точки зрения закона такие угрозы следует признавать психическим насилием лишь тогда, когда они содержат запугивание причинением физиче-
7
ского вреда» .
Здесь также необходимо отметить, что в ст. 163 УК РФ «Вымогательство» и в ст. 179 УК РФ используются различные термины, определяя характеристику сведений, угроза распространения которых выступает одним из способов принуждения и требования осуществления определенных выгодных «требующей стороне» действий. Так, при вымогательстве законодатель указывает на распространение позорящих сведений. При этом состав ст. 179 УК РФ указывает на то, что сведения должны обладать возможностью причинить существенный вред правам и законным интересам.
Однако следует обратить внимание, что не всегда даже практические работники судов и правоохранительных органов правильно разграничивают эти понятия. Примером сказанного может послужить кассационное определение от 16 марта 2006 г. по делу № 85-о06-4, вынесенное судебной коллегией по уголовным делам ВС РФ, в котором суд не разграничивал понятия «сведения, позорящие потерпевшего» и «сведения, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам», хотя это имело важное значение для правильного разрешения дела, поскольку по смыслу закона распространение сведений, в том числе о совершении потерпевшим правонарушения, относится к сведениям, позорящим потерпевшего. Под угрозой же распространения иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего или его близких, по смыслу закона понимается угроза передачи сведений, которые лицо желает сохранить в тайне, и желание это не противоречит закону, то есть сведения не о правонарушении. Информация, содержащаяся в сведениях, распространением которых угрожает виновный в целях принуждения потерпевшего к совершению сделки или к отказу от ее совершения, в законе четко не определена. Из этого следует, что информация может быть самой разнообразной. Такие сведения могут быть истинными или ложными, что не имеет значения для квалификации деяния. Определяющим для признания этого вида угрозы способом совершения преступления является то, что распространение этих све-
дений может причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего или его близких.
Понятие существенного вреда уголовный закон также не раскрывает. Вопрос о его содержании и вывод о способности тех или иных сведений причинить потерпевшему или его близким именно существенный вред решается в каждом конкретном случае судом с учетом совокупности конкретных обстоятельств дела. Очевидно, что существенным вредом правам и законным интересам лиц, указанных в ст. 179 УК РФ, так же как и всех граждан, следует считать нарушение любого конституционного права человека и гражданина. Поэтому распространение подобных сведений для потерпевшего нежелательно во избежание причинения такого вреда.
Если угроза распространения сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам этих лиц, реализуется в распространении заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство потерпевшего или его близких либо подрывающих его репутацию, это деяние квалифицируется как клевета (ст. 129 УК РФ) и образует со ст. 179 УК РФ совокупность преступлений. Реальное осуществление угрозы распространения указанного в ч. 1 ст. 179 УК РФ характера сведений может содержать признаки преступления, предусмотренного ст. 137 УК РФ (нарушение неприкосновенности частной жизни), если они причинили вред такого характера, а также быть признаками ряда других составов преступлений: нарушения тайны переписки (ст. 138 УК РФ), разглашения тайны усыновления или удочерения - ст. 155 УК РФ; незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну (ст. 183 УК РФ); заведомо ложного доноса (ст. 306 УК РФ) и других.
Однако нужно учитывать, что угроза применения насилия и в составе вымогательства и в составе принуждения к совершению сделки является факультативным элементом, поскольку корыстное требование преступника может сопровождаться не только психическим насилием, но и запугиванием потерпевшего возможностью оглашения сведений, позорящих его или его близких, а также истреблением имущества. Степень интенсивности угрозы при вымогательстве может быть различной. Вымогатель может угрожать потерпевшему применением насилия как опасного, так и не опасного для жизни или здоровья. Угроза применения насилия является средством завладения имуществом.
Она применяется не только в целях завладения имуществом, но и для приобретения прав на имущество или вынуждения потерпевшего совершить какие-либо действия имущественного характера. При принуждении между угрозой и применением физического насилия существует разрыв во времени. Предполагается, что здесь потерпевший имеет время и возможность обратиться к органам власти, чтобы предпринять предохранительные меры и оградить себя от притязаний вымогателя.
Различие между рассматриваемыми составами, прежде всего, следует проводить по объекту посягательства. И этот критерий будет выступать определяющим. Объектом вымогательства являются отношения собственности,
принуждения к сделке - отношения в сфере экономики. Предметами требования передачи при вымогательстве являются:
1) чужое имущество;
2) право на имущество;
3) совершение других действий имущественного характера.
Требования первых двух видов характерны лишь для вымогательства.
Что же касается требования третьего вида, то следует заметить, что среди действий имущественного характера могут быть и сделки, совершаемые в отношении объектов гражданских прав: вещей, денег, ценных бумаг или иного имущества, а также имущественных прав. Поэтому отграничение принуждения к совершению сделки или к отказу ее совершения от вымогательства следует осуществлять по направленности умысла на четко определенный характер сделки, к совершению или отказу от совершения которой принуждается потерпевший (ст. 179 УК РФ) или совершить которую или отказаться от совершения которой требует вымогатель (ст. 163 УК РФ).
Совершая акт принуждения, лицо заинтересовано в отношениях, которые должны возникнуть, что проявляется в положительных последствиях, наступающих для потерпевшего в случае выполнения преступником своих обязанностей по сделке. Таким образом, принуждая к совершению сделки, преступник представляет эквивалент, чего нет при вымогательстве. Сделка, заключенная при принуждении, всегда будет недействительной, но не мнимой, так как виновное лицо действительно желает возникновения прав и обязанностей. Когда субъект желает завуалировать акт вымогательства гражданско-правовыми отношениями, эта «сделка» всегда будет мнимой. «Стороны» не желают и не имеют в виду наступление правовых последствий, порождаемых сделками данного вида. Кроме того, такая сделка всегда будет притворной - то есть прикрывает другую «сделку», которую «стороны в действительности имеют в виду» - вымогательство. В то же время присутствует элемент кабальности - соглашение заключается на крайне невыгодных условиях
- очевидная неравноценность полученных по сделке благ и встречного удовлетворения за них.
Потерпевшими при вымогательстве могут выступать только собственники или владельцы имущества, либо лица, в ведении или под охраной которых это имущество находится, а также близкие указанных лиц.
Следовательно, признаки вымогательства отсутствуют в случае, если принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения не было направлено на изменение отношений собственности.
В ч. 1 ст. 179 УК РФ имеется прямое указание на то, что состав принуждения к совершению сделки или отказу от ее совершения имеет место только при отсутствии признаков вымогательства. Проблема разграничения составов указанных преступлений возникает главным образом при квалификации фактов принуждения к совершению имущественных сделок. Представляется, что в таких случаях выбор уголовно-правовой нормы зависит от возмездного или безвозмездного характера сделки. Если потерпевший принуждается к совершению возмездной сделки, содеянное необходимо квалифици-
ровать по ст. 179 УК РФ; если же сделка, к которой принуждается потерпевший, является безвозмездной, содеянное образует состав вымогательства. Принуждение потерпевшего к передаче имущества или права на имущество либо к совершению других действий имущественного характера без предоставления эквивалентного возмещения причиняет вред отношениям собственности, которые являются основным объектом вымогательства. Принуждение же к передаче имущества или права на имущество либо к совершению действий имущественного характера на условиях полной возмездности исключает причинение вреда отношениям собственности, однако при этом деяние посягает на свободу сделок, которая является основным непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 179 УК РФ.
При этом возмещение может происходить как в законных формах, так и с нарушением установленного порядка (принуждение к сделке, подлог документов, занижение расценок и т. д.). Однако само по себе нарушение установленного порядка возмещения может повлечь для виновного уголовную ответственность, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, по ст. 111-115, 126, 127, 285, 286, 327, 330 и др., но не по ст. 163 УК, поскольку завладение имуществом в этих случаях не предполагается безвозмездным и потому не должно квалифицироваться как вымогательство. «Частичное возмещение стоимости изъятого» (или изымаемого) имущества в принципе не означает отсутствие состава хищения либо вымогательства, но может быть учтено при их квалификации и определении размера причиненного собственнику ущерба. В связи с этим, значение при расследовании такого рода дел приобретает также определение форм, сроков и эквивалентности предоставляемого взамен имущества возмещения, которые устанавливаются судебноследственными органами на основе анализа конкретных обстоятельств дела, с учетом в необходимых случаях мнения потерпевшего. Между тем во многих уголовных делах нет четкого изложения не только характера требований, предъявляемых потерпевшим, но и обойден вниманием вопрос о характере возмещения (о размере фактической арендной платы и своевременности ее поступления за уже сданную в аренду часть производственных помещений -в одном случае, о размере предполагаемой арендной платы на ту часть производственных помещений, на которую требовалось заключить договор аренды, - в другом, о соотношении стоимости квартиры, взамен которой предлагались комната и погашение долга ее владельца, с суммой этого долга и стоимостью комнаты - в третьем). Во всяком случае, в обвинительных заключениях какие-либо оценки указанных сделок на предмет их явной невыгодности, а потому и неэквивалентности (безвозмездности) отсутствуют. В итоге складывается впечатление, что следствие оценивает в качестве вымогательства лишь сам факт принудительности сделки, игнорируя ее выгодность для потерпевшего8. Также сравнительный анализ формулировок, используемых в ст. 163 и 179 УК РФ, позволяет сделать вывод, что в ст. 179 УК РФ сделан акцент на то, что угроза уничтожения или повреждения высказывается в отношении «чужого» имущества. Однако в контексте рассматриваемой статьи это понятие не является достаточно четким. Становится очевидным,
что имущество, в отношении которого высказана угроза его уничтожения или повреждения, не является собственностью самого преступника, но данное уточнение является излишним. Вместе с тем данную формулировку можно истолковать и так, что угроза высказывается в отношении имущества, которое является чужим и для самого потерпевшего. Но если это так, то принуждаемому должно быть безразлично все то, что может произойти с имуществом, которое ему не принадлежит или не находится в его ведении.
Принуждение к совершению сделки как преступление окончено с момента предложения установить, изменить или прекратить гражданско-правовые отношения, сопровождаемого угрозой, то есть когда началось незаконное воздействие на волю потерпевшего. И даже если договор заключается немедленно, у потерпевшего есть время на обращение за защитой своих прав перед реальным его исполнением. В связи с этим возникает проблема. Если одно лицо принуждает другое к совершению сделки купли-продажи, применяя при этом насилие, то налицо ч.2 ст.179 УК РФ (максимальное наказание -лишение свободы на срок от пяти до десяти лет); если же лицо, допустим, реально забирает вещь, применяя насилие, но оставляет эквивалент, его действия, при условии причинения существенного вреда, квалифицируются ч.2 ст.330 УК (максимальное наказание-лишение свободы на срок до пяти лет). Данное упущение должно быть устранено только на законодательном уровне.
Подводя итог всему вышесказанному, хочется еще раз особенно выделить, что, несмотря на многочисленные научные предложения, касающиеся вопросов квалификации принуждения и вымогательства, определяющим критерием будет выступать именно характер совершаемой сделки. Так, если потерпевший принуждается к возмездной сделке, то такое преступление надлежит квалифицировать по ст. 179 УК РФ, если же сделка безвозмездная, то соответствующему применению подлежит статья 163 УК РФ.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Иоффе О. С. Обязательственное право. М., 1975.
2' Тархов В.А. Гражданское право. Общая часть. Курс лекций. Чебоксары, 1997.
3' Тархов В. А. Указ. соч. С. 218.
4' Брагинский М.И., Витрянский В. В. Договорное право. М., 2000. Кн. 2.
5' Крюков А. А., Носков Д.В. Принуждение к совершению сделки либо отказу от ее совершения // Сибирский юрид. вестн. 2001. №1.
6 Бюллетень Верховного Суда РФ.2000. №4.
7 Гаухман Л. Д. Борьба с насильственными посягательствами. М., 1969.
8' Асланов Р.М., Бойцов А.И. Юридическая природа вымогательства и некоторые спорные вопросы его квалификации: комментарий действующего законодательства от 15 ноября 1996 года // Юрид. практика. 1996. №3.
Поступила в редакцию 10.08.09
D.S. Korepanova-Kamskaya, postgraduate student
Compulsion to fulfilment of the transaction and some questions of differentiation with structure of extortion
The problem of responsibility for compulsion to fulfillment of property-related actions has existed for a long time. But recently it has assumed a different character: cases where criminal proceedings were instituted on the grounds of extortion, compulsion to the fulfillment of a transaction or to the refusal of its fulfilment it have become more frequent.
The fact that the law enforcement bodies have various rules of criminal law concerning the institution of criminal proceedings on the grounds of compulsion to fulfillment of property-related actions should facilitate the activities involved in applying the law in this direction. In practice, however, there arise questions. Compulsion to fulfillment of transactions or to the refusal of their fulfillment is in practice a frequent enough, but rarely punishable phenomenon.
The rare application of the clause in practice is due to imperfection of the above-mentioned rules and due to unclear differentiation of these rules from the rules concerning extortion.
Корепанова-Камская Дарья Сергеевна, аспирант ГОУВПО «Удмуртский государственный университет»
426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 4)
