CC BY
601
3. ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО; ЖИЛИЩНОЕ ПРАВО; СЕМЕЙНОЕ ПРАВО; ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ ПРАВО
(СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 12.00.03); ГРАЖДАНСКИЙ ПРОЦЕСС; АРБИТРАЖНЫЙ ПРОЦЕСС (СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 12.00.15)
3.1. ПРИНЦИП ДОБРОСОВЕСТНОСТИ В ОБНОВЛЕННОМ ГРАЖДАНСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Рыженков Анатолий Яковлевич, д.ю.н., профессор. Должность: профессор кафедры гражданского и международного частного права. Место работы: Волгоградский государственный университет. E-mail: 4077778@list.ru
Аннотация: Статья посвящена понятию добросовестности, закрепленному в новой редакции Гоаж-данского кодекса Российской Федерации в качестве одного из основных начал гражданского законодательства. Рассматриваются основные проблемы применения принципа добросовестности в юридической практике, выделяются субъективный и объективный аспекты добросовестности, а также ее критерии.
Ключевые слова: принцип, добросовестность, мораль, интерес, равновесие.
THE PRINCIPLE OF BONA FIDE IN THE RENEWED CIVIL LEGISLATION
Ryzhenkov Anatoliy Yakovlevich, Dr of law, professor. Position: professor at civil and international private law chair. Place of employment: Volgograd state university. E-mail: 4077778@list.ru
Annotation: The article is devoted to the concept of bona fide enshrined in the new version of the Civil code of the Russian Federation as one of the basic principles of the civil legislation. The basic problems of the application of the principle of bona fide in the practice of law are allocated, subjective and objective aspects of bona fide are revealed, as well as its criteria.
Keywords: principle, bona fide, morality, interest, balance.
Понятие добросовестности было закреплено в ГК РФ в качестве одного из основных начал гражданского права Федеральным законом от 30.12.2012 №302-Ф3, в соответствии с которым п.3 ст.1 ГК РФ теперь имеет следующую редакцию: «При установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно»1. Впрочем, точный смысл понятия «добросовестность», как и прежде, в законодательных текстах не проясняется, ввиду этого толкование этого понятия и его применение в качестве принципа гражданского права вызывает ряд трудностей.
Следует отметить, что идея добросовестности фактически является отнюдь не новой, а одной из древней-
1 Федеральный закон от 30.12.2012 N 302-Ф3 «О внесении изменений в главы 1,2,3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»// Собрание законодательства РФ. 2012. №53 (ч. 1). Ст. 7627.
ших в гражданском праве, и законодательная новелла в данном случае призвана артикулировать уже существующий и применяемый принцип. Закрепление добросовестности в тексте закона придает ей легитимный статус правового принципа, но не просто морального требования (поскольку применение норм морали, не закрепленных законом, в юридической сфере вызывало и вызывает споры). Тем не менее, как показывает анализ, поле смыслов, которые могут быть обнаружены в данном понятии, чрезвычайно широко и, следовательно, продолжает сохраняться высокая степень вариативности в толковании предписаний закона, связанных с добросовестностью.
Прежде всего следует задаться вопросом, в каком контексте необходимо толковать понятие добросовестности. Как представляется, здесь возможны два основных подхода:
1) лингвистическое, или общесоциальное понимание добросовестности, опирающееся на грамматическую интерпретацию и морально-этические начала;
2) формально-юридическое представление о добросовестности, основанное на законодательстве, правовой доктрине и правоприменительной практике.
В обоих случаях возможно также обращение к историческому контексту для уточнения смысловых оттенков рассматриваемого понятия.
Этимологически понятие «добросовестность» в сфере права, как известно, представляет собой полную кальку латинского выражения «bona fides» («добрая совесть»). В римском праве на принципе «bona fides» были основаны многочисленные институты, включая опеку, поручительство, имущественные отношения между супругами, договоры купли-продажи, аренды, подряда, перевозки, найма и многие другие; существовал особый вид судебных исков, при помощи которых защищались данные отношения. Для них были свойственны такие особенности, как «отсутствие строгого формализма, ориентация на удовлетворение положительного интереса по сделке, а не на компенсацию в виде номинальной денежной оценки, зависимость от заинтересованности сторон в восстановлении справедливости как соответствия общему стандарту поведения...»2.
Как отмечает Д.В. Дождев, в основе конструкции «bona fides» лежит фигура «доброго мужа» («vir bonus») как модельного участника правового общения - носителя стандартов морали, утвердившихся в обществе. Слово «fides» в данном случае обозначает субъективный (психологический) аспект нормативного поведения3.
Вплоть до конца XIX века была достаточно распространена позиция, в соответствии с которой использование в сфере права такого принципа, как добросовестность, предполагает скорее его интуитивное улавливание, чем точное определение. Однако существовали и другие концептуальные подходы. В частности, Р.
2 Дождев Д.В. Добрая совесть (bona fides) как принцип правового общения//Проблемы ценностного подхода в праве: традиции и обновление/Отв. ред. В.С. Нерсесянц. М., 1996. С.33.
3 Там же. С.35.
Штаммлер полагал, что добросовестность - это результат взвешивания индивидуальных желаний с точки зрения социального идеала, или общественных интересов.
Исследователь этого вопроса И.Б. Новицкий в этой связи верно отмечал: «все идеалы, как известно, имеют ту особенность, что они далеки от осуществления; они, как маяки, указывают нам надлежащую дорогу, но сами пока недосягаемы... Однако, если мы желаем придать этому указанию какое-нибудь практическое значение, приходится, отправляясь от Штаммлеровской точки зрения, все-таки парить слишком высоко. Между тем, добрая совесть и вытекающие из нее частные указания и положения принадлежат к числу обиходных понятий, касаются повседневных явлений жизни»4. Сам И.Б. Новицкий полагал, что понятие доброй совести включает в себя следующие элементы: знание об интересах другого; доброжелательное отношение к ним; доверие; согласованность частных интересов с интересами целого; подчинение каждого идее общего блага5.
Если при использовании понятия «добросовестность» в сфере права обращаться к так называемому общечеловеческому или лингвистическому пониманию слова, то возникает большое разнообразие возможных вариантов его толкования. Вместе с тем только анализ данного термина с лингвистической и моральной точек зрения может прояснить его общие смысловые критерии, дабы потом применять их к каждому конкретному случаю, в том числе относящему к юридической практике.
Проводя лингвистический анализ слова «добросовестность», мы прежде всего сталкиваемся с понятием совести. Субъективное понимание «доброй совести» -наличие у человека внутреннего регулятора, неких представлений о должном и правильном, которому должны соответствовать его намерения и поступки. Таким образом, добросовестный человек, с этой точки зрения, - тот, кто действует и мыслит в соответствии со своими представлениями о правильном.
Однако при таком подходе, во-первых, было бы крайне затруднительно, если вообще возможно, определить наличие или отсутствие добросовестности, и, во-вторых, неясно, как быть с теми, у кого представления о должном и правильном отличаются от общепринятых в данном социуме. Тем не менее, как замечает А.В. Попова, именно субъективный критерий добросовестности получил развитие в российском праве в качестве презумпции добросовестности6.
Закрепляя принцип добросовестности в Гражданском кодексе РФ, но не давая ему пояснения, законодатель, вероятно, отсылает нас к представлениям о соответствующей моральной норме, принятой в обществе, к тому самому объективному пониманию добросовестности. Тем не менее объективность его весьма условна ввиду особенностей современного общества и организации информационного пространства. Как известно, моральный кодекс является неписаным, и для его прояснения можно обратиться либо к так называемому общественному мнению, либо к экспертам. Но современное общество разделено на большое количество локальных групп и культур, мировоззренческие установки которых сильно отличаются, в частности, могут различаться и представления о добросовестности. Что касается экс-
4 Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права//Вестник гражданского права. 1916. № 6. С.64-65.
5 Там же. С.65.
6 См.: Попова А.В. Принцип добросовестности в международ-
ном коммерческом обороте: Законодательство и судебная практика Российской Федерации и стран-членов Европейского Союза. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005.
пертов, то, во-первых, неясно, кто может служить экспертом в отношении проблем морального кодекса, а, во-вторых, мнения экспертов сильно расходятся.
При подходе к пониманию «добросовестности» как специфического юридического термина неясно, где искать источник его определения. В идеале термин должен быть закреплен в каком-либо нормативном документе и иметь четкое, строго определенное значение. Но в юридической сфере нет ни законодательного объяснения искомого понятия, ни какого-то однозначного консенсуса по этому поводу, подкрепленного авторитетами, на которые можно было бы однозначно ссылаться. Какие же решения возможны в данном случае? Раз не существует консенсуса или сформулированного легального определения добросовестности как принципа, необходимо идти по пути прояснения аспектов и признаков добросовестности (или недобросовестности) в конкретных случаях применения тех или иных законов.
Прежде всего, в случае возникновения вопроса о добросовестности появляется необходимость обращения к прецедентам. Следует учитывать, что, хотя фактически традиция обращения к прецедентам в России существует и активно развивается, но официально они так и не признаны. Дискуссии о наличии прецедентного права ведутся уже многие годы, и часть специалистов по-прежнему убеждены, что в России прецедентное право не применяется. Тем не менее одним из возможных путем преодоления неоднозначности и неопределенности понятия «добросовестность» как юридического термина может быть обращение к прецедентам толкования этого термина в предшествующих аналогичных делах.
Примером может служить ряд прецедентов, связанных с ввозом добросовестными автовладельцами нерастаможенных автомобилей на территорию Российской Федерации, в связи с которыми Конституционный суд РФ выносил разъяснения относительно применения положений Таможенного кодекса РФ7. В соответствии с позицией Конституционного суда РФ, пункт 5 статьи 352 Таможенного кодекса РФ не является достаточным основанием для обращения взыскания транспортного средства в счет неуплаченного таможенного налога в случае, если собственник известен и является добросовестным. Добросовестность здесь определяется «от обратного» - автовладелец считается добросовестным, если невозможно доказать, что он сознательно приобрел нерастаможенный автомобиль. Таким образом, Конституционным судом был создан ряд прецедентов толкования понятия добросовестность применительно к случаям взыскания таможенного налога.
Однако обращение к прецедентам в тех вопросах, на которые позитивное право не дает нам прямого однозначного ответа, сопряжено с некоторыми проблемными моментами, которые являются актуальными в том числе в случае решения вопроса о добросовестности. Существуют спорные прецеденты, которые оцениваются экспертами как ошибочные или недостаточно аргументированные. Примером может служить решение суда апелляционной инстанции в 2004 году по делу об истребовании имущества из чужого незаконного пользования. Требование истца было удовлетворено на основании признания приобретателя как недобросовестного на основании того, что приобретатель не проявил
7 См.: Определение Конституционного Суда Российской Федерации № 248-О-П от 5 февраля 2009 года по жалобе гражданина Чижова Руслана Александровича на нарушение его конституционных прав пунктом 5 статьи 352 Таможенного кодекса Российской Федерации// Собрание законодательства РФ. 2009. № 22. Ст. 2753.
должной осмотрительности при заключении сделки купли-продажи, то есть, не совершил всех необходимых для добросовестности зависящих от него действий по проверки приобретаемой недвижимости на предмет возможных притязаний на объект со стороны других лиц. В данном случае был создан прецедент непозволительно расширенного толкования понятия добросовестности, так как не было указано, какие именно действия должен был произвести приобретатель, и какой именно нормой права предписываются соответствующие обязанности. Выходит, что «не знал и не мог знать» (критерий, определяющий добросовестность) превратилось в «должен был узнать», хотя законом не предусматривается совершение приобретателем специфический действий, направленных на прояснение возможных притязаний других лиц.
Таким образом, применение прецедентов толкования в отношении прояснения понятия добросовестности следует осуществлять с осторожностью. Кроме того, поле этого применения весьма ограничено ввиду отсутствия по определенным вопросам прецедентов как таковых.
Другим способом прояснения понятия добросовестности является обращение к официальным разъяснениям судебных и административных органов. Подобные документы, поступающие от авторитетного источника и содержащие в себе артикулированные четкие критерии, значительно облегчают принятие решений. Примером может служить Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13.09.2011 №147 «Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о кредитном договоре». В пп.2, 3 данного письма вполне определенно выражена позиция суда, состоящая в том, что добросовестность, помимо прочего, предполагает отсутствие излишних об-ременений для одной из сторон договора, наличие баланса интересов сторон, а также соответствие устоявшимся деловым обыкновениям8
Другим примером является распоряжение Комитета по управлению городским имуществом Санкт-Петербурга от 13.07.2007 о снятии с торгов помещений, занимаемых добросовестными арендаторами, в котором давались критерии определения добросовестности арендатора9. Это были относительно новые критерии, так как из них исключался ряд выдвигаемых ранее дополнительных требований к арендатору для признания его добросовестным: по пожарной безопасности, санитарному состоянию объекта, вывозу мусора и соблюдению налогового законодательства. Согласно данному распоряжению, пресекшему расширительное толкование добросовестности арендатора, достаточным критерием является соблюдение арендатором условий договора аренды.
Таким образом, даже при узком понимании «добросовестности» как юридического термина, значение которого проясняется исходя из нормативных актов, разъяснений и прецедентов, возникает большое количество спорных моментов ввиду, во-первых, большого количества частных случаев, в которых актуален термин «добросовестность», а во-вторых, ввиду множественности
8 Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 13.09.2011 №147 «Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о кредитном догово-ре»//Вестник ВАС РФ. 2011. № 11.
9 См. Распоряжение КУГИ №197-Р от 13.07.2007 «О внесении
изменений в Распоряжение КУГИ от 03.08.2006 233-Р».
субъектов, принимающих решения (каждый действует исходя из собственного толкования). Кроме того, при подобных подходах прояснение термина происходит в очень узком контексте конкретной юридической ситуации, и не проясняет принцип добросовестности в целом.
Определение добросовестности в субъективном смысле зачастую сводится к незнанию субъекта об обстоятельствах, которое в результате приводит к нарушению субъективных прав, в случае, если отсутствует вина субъекта (умысел и неосторожность). То есть, по сути, доказывать добросовестность как таковую нет необходимости, достаточно доказать отсутствие недобросовестности.
Что касается объективного понимания добросовестности, то оно выступает как один из пределов осуществления прав. Это касается не только позитивного, но и естественного права (так как понятие добросовестности формировалось в моральном контексте, и лишь затем стало применяться в юридическом). В моральном смысле речь идет о том, что каждый человек волен осуществлять свою свободу до тех пор, пока он не нарушает прав и свобод других людей. В юридическом контексте объективная добросовестность может быть сформулирована так: «Добросовестность в объективном смысле выступает как принцип гражданского права, действие которого проявляется при возникновении и осуществлении гражданских прав и обязанностей и направлено на достижение равновесия интересов между субъектами отношений»10. Данное определение вновь возвращает нас к идее баланса. Таким образом, в любом случае невозможно оторвать юридическое содержание добросовестности от его этической стороны, так как они напрямую связаны, и правовые нормы базируются на моральных основаниях.
Как уже было сказано, субъективное понимание добросовестности закрепилось в российском праве в качестве презумпции добросовестности. То есть, чаще возникает необходимость доказательства недобросовестности, нежели наоборот. Что же есть недобросовестность? К сожалению, в Гражданском кодексе РФ этот антоним добросовестности передается через отрицание (через «не»), что не отражает сути явления и вдвойне усложняет работу интерпретатора, так как, во-первых, добросовестность - это отсутствие недобросовестности (согласно презумпции), но недобросовестность - это нечто противное добросовестности («не»). Таким образом, мы попадаем в замкнутый круг. Возможным выходом из него может быть введение дополнительного лингвистического антонима к понятию «добросовестность» и его анализ. Таким антонимом выступает слово «злонамеренность», которое непосредственно отсылает нас к выявлению намерений субъекта, его волевых интенций.
Если речь идет о совершении каких-либо действий, то для выяснения добросовестности следует узнать о целях субъекта, совершавшего эти действия, и его истинных (а не декларируемых, возможно ложных) намерениях. Какие же намерения в данном случае будут «злыми», если речь идет о юридическом контексте? С объективной точки зрения - это покушения на законные права и интересы других субъектов, уделение им недостаточного внимания и уважения. С субъективной -знание и понимание незаконного характера своих действий, влекущих за собой ущерб другим субъектам.
10 Дроздова Т.Ю. Добросовестность в российском гражданском праве. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2004. С.19.
«Недобросовестными, - полагает Е.В. Богданов, - могут быть признаны лишь граждане и организации, которые, совершая противоправные действия или бездействия, знали или должны были знать о характере этих действий и их последствиях»11. Заслуживает внимания также позиция А.В. Волкова, согласно которой суть недобросовестного поведения состоит в том, что создается видимость законности действий12.
Таким образом, злонамеренность можно зафиксировать и как факт, и как отношение субъекта к собственным действиям. Если это будет доказано, суд может признать субъекта недобросовестным. Примером может служить судебное решение в отношении признания недействительным договора купли-продажи ЛЛ части дома, ввиду того, что сделка была совершена с нарушением имущественных прав в результате злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, по существенным условиям договора, в том числе цене недвижимого имущества. Злонамеренностью в данном деле было признано осознанное занижение цены недвижимости, оговоренное покупателем и представителем продавца (сделка была осуществлена по доверенности), целью которого являлось лишение имущества продавца, а отнюдь не проведение честной сделки купли-продажи. Таким образом, был доказан факт наличия объективной недобросовестности через доказательство злонамеренности - покушения на чужое имущество.
Однако помимо добросовестности и злонамеренности возможна еще небрежность - пренебрежительное, недостаточно ответственное отношение к соблюдению прав и интересов других субъектов (если говорить в юридическом контексте). Небрежность, очевидно - это отсутствие добросовестности. Но является ли она «недобросовестностью», признание которой у субъекта может привести к зачастую серьезным последствиям?
Если злонамеренность прежде всего коррелирует с понятием намерения, то небрежность - с понятием знания. Добросовестность зачастую интерпретируется через формулу «не знал и не мог знать». К примеру, из п.1 ст.302 ГК РФ следует, что добросовестный приобретатель - это лицо, возмездно приобретшее имущество у другого лица, которое не имело право его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать. Правомерно в данном случае провести границу между добросовестностью, когда субъект действительно не имел возможности знать, и небрежностью, когда субъект проявил недостаточно ответственности и усердия («не хотел знать»). Эта граница довольно зыбкая. Выше уже был приведен пример, когда судом был создан прецедент по расширительному толкованию добросовестности в подобном случае - когда «не знал и не мог знать» превратилось в «должен был узнать».
Таким образом, в современном российском гражданском законодательстве основными аспектами принципа добросовестности следует считать:
- отсутствие намеренного причинения участником гражданского правоотношения вреда интересам других субъектов гражданского права;
- соблюдение баланса интересов участников правоотношений;
- правомерность поведения;
11 Богданов Е. Категория «добросовестности» в гражданском праве // Российская юстиция. 1999. № 9. С. 12.
12 См.: Волков А.В. Принцип недопустимости злоупотребления гражданскими правами в законодательстве и судебной практике (Анализ более 250 судебных дел о злоупотреблении правом). М., 2010. С.133.
- отсутствие излишних обременений для кого-либо из участников правоотношений;
- соблюдение принятых деловых обыкновений.
Правовыми последствия недобросовестного поведения, в соответствии с п.4 ст.1 и пп.2,4 ст.10 ГК РФ в новой редакции, являются невозможность извлечения из него каких-либо преимуществ, отказ в защите права, а также право на возмещение убытков. При этом, поскольку добросовестность участников правоотношений презюмируется на основании п.5 ст.10 ГК РФ, то факт недобросовестности требует специального доказывания.
Список литературы:
Богданов Е. Категория «добросовестности» в гражданском праве//Российская юстиция. - 1999. - № 9. - С.12-14.
Волков А.В. Принцип недопустимости злоупотребления гражданскими правами в законодательстве и судебной практике (Анализ более 250 судебных дел о злоупотреблении правом). - М.: Волтерс Клувер, 2010. - 960 с.
Дождев Д.В. Добрая совесть (bona fides) как принцип правового общения//Проблемы ценностного подхода в праве: традиции и обновление/Отв. ред. В.С. Нерсесянц. - М.: Институт государства и права РАН, 1996. - С.29-40.
Дроздова Т.Ю. Добросовестность в российском гражданском праве. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2005. -25 с.
Новицкий И.Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права//Вестник гражданского права. - 1916. -№6. - С.56-76.
Попова А.В. Принцип добросовестности в международном коммерческом обороте: Законодательство и судебная практика Российской Федерации и стран-членов Европейского Союза. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2005. - 31 с.
Рыженков А.Я. Функции гражданского права: вопросы теории // Пробелы в российском законодательстве, №4 2012 г.
Рыженков А.Я., Анисимов П.В. О НЕКОТОРЫХ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМАХ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О НЕДВИЖИМОСТИ // Пробелы в российском законодательстве, №5 2012 г.
Рыженков А.Я., Яковлева О.А. ПОНЯТИЕ И КЛАССИФИКАЦИЯ «НЕПОИМЕНОВАННЫХ» ДОГОВОРОВ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ // Черные дыры в Российском законодательстве, №1 2012 г.
Рыженков А.Я., Яковлева О.А. "Нетипичные" источники гражданского права // Бизнес в законе, №1 2012 г.
Literature list:
Bogdanov E. Category «integrity» of the civil law //Russian justice. - 1999. - № 9. - P.12-14.
Dojdev D.V. A good conscience (bona fides) as the principle of legal communication// Problems of the value approach to law: traditions and update/ed. V.S. Nersesyants. - M.: Institute of state and law of RAS, 1996. - P.29-40.
Drozdova T.Y. Integrity in the Russian civil law. Avtoref. dis. ... kand. jurid. nauk. - M., 2005. - 25 p.
Novitsky I.B. The principle of good conscience in the project of the law of obligation//Herald of civil rights. in 1916. - №6. -P.56-76.
Popova A.V. The principle of good faith in international commercial turnover: Legislation and judicial practice in the Russian Federation and member States of the European Union. Avtoref. dis. ... kand. jurid. nauk. - M., 2005. - 31 p.
Volkov A.V. The principle of the inadmissibility of the abuse of civil rights in the legislation and judiciary practice (the Analysis of more than 250 court cases on abuse of right). - M.: Volters Kluwer, 2010. - 960 p.
