CC BY
374
Комплексное понятие добросовестности: соотношение с доктриной злоупотребления правом
ЯКУБЧИК Мария Михайловна,
аспирант ИЗиСП
Добросовестность как комплексное понятие оценивается мировыми пра-вопорядками по-разному. В научной литературе встречаются красочные и неоднозначные эпитеты добросовестности. Ее называют «губительной чумой»1 и «королевой норм»2. Юристы континентального права указывают на ее важность для сбалансированного развития права3, а исследователи из семьи общего права создают труды о том, почему она вредна именно гражданскому праву4.
Однако абсолютной истиной является то, что независимо от того, находит ли добросовестность в той или иной национальной системе официальное закрепление и какое отношение та или иная доктрина к ней питает, добросовестность всегда и неизбежно присутствует в любом гражданском обороте, потому что, не доверяя своим контрагентам, даже при самом разработанном правовом механизме защиты гражданских прав участники гражданского
1 Wendt. Archive fü r die civilistische Praxis 100 (1906); Das Bü rgerliche Gesetzbuch mit besondere Berücksichtigung der Rechtsprechung des Reichsgerichts (Reichsgerichtsrätekommentar). Vol. I (6th
ed., 1928). § 242, 4.
2 См.: (Critical) discussion by Justus Wilhelm Hedemann (Die Flucht in die General Klauseln Eine Gefahr für Recht und Staat) (1993) 10f.
3 См.: Hans Jürgen Sonnenberger. Treu und Glauben — ein sup er nationaler gebondenheit.
4 См.: Why a Common Law Duty of
Contractual Good Faith is not Required, James
Davies, [2002] CanterLawRw, 13.
оборота вряд ли могут вести дела, а доверяя им, неизбежно желают, чтобы доверие не было напрасным, в том числе и в случае, если оно оправдается через судебное решение.
На наш взгляд, совершенно уместно поэтическое сравнение добросовестности с желудем «юридического дуба, который укрывает своей тенью договорные отношения частных лиц»5.
В мировой правоприменительной практике выработан ряд подходов к добросовестности, через которые она может быть закреплена в национальном правопорядке: принцип добросовестности, презумпция добросовестности и добросовестность как открытая норма, а также различное сочетание данных подходов.
Принцип добросовестности есть основное начало гражданско-правовых отношений, в соответствии с которым субъекты этих отношений должны действовать в духе честности, разумности, соблюдения баланса интересов сторон, не нарушая данных им обещаний, даже если за такое нарушение с точки зрения материального права субъект не будет привлечен к ответственности6.
5 См.: Werner F., Ebke and Bettina M. Steinhauser. The Doctrine of Good Faith in German Contract Law (eds. by J. Beatson, D. Friedmann), Good Faith and Fault in Contract Law (1995). P. 171.
6 А. А. Чукреев определяет принцип добросовестности как «обязанность участника гражданских правоотношений при использовании своих прав и исполнении своих обязанностей заботиться о соблюдении прав и законных интересов других участников имущественного оборота» (Чукреев А. А. Добросовестность в системе принципов гражданского права // Журнал россий-
Таким образом, принцип добросовестности — это обязанность участников гражданского оборота действовать добросовестно7. Нарушением этой обязанности следует считать нечестное поведение участников гражданского оборота, вне зависимости от того, происходит такое поведение в рамках договора, заключенного в соответствии со строгими правилами оферты и акцепта, или нет.
Презумпция добросовестности. В соответствии с данной презумпцией добросовестное поведение участников гражданского оборота полагается за истинное, и обратное подлежит доказыванию.
Как видно из вышесказанного, принцип и презумпцию добросовестности мы определяем через понятие «добросовестность». Такой способ определения не следует считать ошибочным, поскольку и принцип, и презумпция — это инструменты, регулирующие применение комплексного понятия добросовестности в данном конкретном случае.
Добросовестность как открытая норма. Существует понятие добросовестности как «открытой нормы»8,
ского права. 2002. № 11. С. 103). Однако данное определение рассматривает отношение участника гражданских правоотношений с неопределенным кругом лиц, т. е. со всеми участниками гражданских отношений. Кроме того, термин «забота», в свою очередь, также является оценочным понятием.
7 При этом следует оговориться, что сама суть принципа добросовестности состоит в том, что это есть некая оценочная категория, своя для каждого субъекта, социума, правового порядка, ситуации. Давая ей определение, мы тем самым ограничиваем
ее, и, вероятно, принцип добросовестности как отражение доверия даже в самом своем определении требует от нас доверия своим представлениям о должном, на которые нам следует полагаться прежде, чем на какие-либо определения доктринального или законодательного свойства.
8 См.: Zimmermann R. The Law of Obliga-
tions: Roman Foundations of the Civilian
Tradition (1992), at 262. Р. 30.
которая «не является ни королевой норм, ни вредоносной чумой, но есть приглашение или позволение судам делать то, что они делают в любом случае и делали всегда: уточнять, дополнять и модифицировать право, т. е. развивать его в соответствии с насущными нуждами их времени»9.
Под добросовестностью как открытой нормой следует понимать такое формулирование позитивного законодательства, при котором судебная система имеет возможность самостоятельно решать конкретные судебные споры исходя из представлений о том, соблюдалась или нет добросовестность поведения сторон в ходе заключения, исполнения, изменения или прекращения договора.
Данные способы закрепления и понимания добросовестности как комплексного понятия по-разному воспринимаются различными правопо-рядками, которые, кроме того, имеют и иные особенности в восприятии добросовестности.
Проведем краткий сравнительноправовой анализ добросовестности как комплексного понятия.
Римское право: bona fides. Указание на возникновение добросовестности в римском праве, как правило, приравнивается к возникновению bona fides. Однако некоторые исследователи видят возникновение добросовестности еще до появления bona fides в случаях, когда судья, рассматривая дело по формуле, трактуя ее, мог создавать новые средства защиты ответчика, не создавая при этом для него новых прав10.
Римская bona fides рассматривается в нескольких аспектах:
как отсутствие умысла со стороны активно действующего лица, к примеру ответчика при виндикации вещи (т. е. субъективно-добросовест-
9 Op. cit. P. 32.
10 См., например: Bayley J. E. A Doctrine of Good Faith in New Zealand Contractual Relationships, 7; Zimmermann R. Op. cit.
ное поведение лица, что позднее было воспринято германским правом и интегрировано в доктрину разделения восприятия добросовестности как субъективного и объективного понятий);
общий принцип частного права, применяемый в каждом конкретном случае отдельно, адресно, тем самым позволяя развивать и дополнять цивильное право, таким образом развивая его11 (т. е. добросовестность как открытую норму)12;
обязанность лица исполнять данное им обещание и взятые на себя обязательства (т. е. в значении доктрины promissory estoppel, которая в настоящий момент существует в странах семьи общего права)13.
Bona fides как основание для разрешения споров зародилось во второй половине II в. до н. э. и потеряло свое первоначальное значение в конце классического периода14 с окончательным закреплением преторского эдикта Юлианом.
11 См.: Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998.
С. 262; Schermaier M. Bona Fides in Roman Contract // Good Faith in European Contract Law (eds. by S. Whittaker, R. Zimmermann). Cambridge University Press, 2000, at 65.
12 Понятие добросовестности как открытой нормы встречаем у Цицерона, в приводимом им примере: Клавдий имел дом на холме, чья высота мешала авгурам наблюдать за полетом птиц. Таким образом, Клавдий должен был снести часть дома, однако вместо этого он продал его Кальпурнию, умолчав о том, что часть дома должна быть снесена по требованию авгуров. По иску Каль-пурния Клавдий должен был возместить Кальпурнию убытки, которые он понес в результате сноса части дома, поскольку он пострадал из-за молчания Клавдия. Иск был предъявлен не из ius civil, а из bona fides, так как продавец дома не отрицал наличие недостатков дома, но лишь умолчал о них (см.: Zimmermann R. Op. cit. Р. 309).
13 Подробнее об этом см.: Turpin C. C. Bonae Fidei Iudicia [1965], Cambridge Law Journal, at 262.
14 См.: Schermaier M. Op. cit. P. 74.
Во времена республики наличие bona fides принималось во внимание в части договоров: contracts of tutela (охраны), mandatum (поручения), emptio venditio and locatio conductio (hire of goods or services), тогда как споры из иных договоров должны были решаться в соответствии со stricti iuris15.
И хотя после кодификации пре-торского эдикта Юлианом формула bona fides частично утратила значение, тем не менее она принималась во внимание при рассмотрении дел с точки зрения aequitas, humanitas и benignitas и оказала влияние на дальнейшее развитие института добросовестности в семьях общего и континентального права.
Германское право: Treu und Glauben; guter Glauben. Добросовестность в германской правовой традиции вытекает из ст. 242 «Добросовестность» Г ерманского гражданского уложения (ГГУ), которая, закрепляя принцип добросовестности, гласит: «Должник обязан исполнить обязательство добросовестно с учетом обычаев гражданского оборота»16, широко применяется в судебной практике как открытая норма17.
На доктринальном уровне выделяются два вида понимания добросовестности: добросовестность в ее субъективном смысле (guter Glauben) и в объективном (Treu und Glauben)18, что в целом характерно для германской цивилистики и соответствует двум выше упомянутым
15 См.: Mousourakis G. A Legal History of Rome (2007). P. 67.
16 URL: http://constitutions.ru/archives/ 1727/3.
17 Так, ст. 242 ГГУ сопровождается сравнительно скромным комментарием на 539 страниц, автор В. Вебер. Этот объем действительно кажется не таким уж и большим по сравнению со своим 1500-страничным предшественником в прошлой редакции (см.: Weber W. Kommerntar zum Bürgerlichen Gezetzbuch (11-е изд., 1969).
18 См.: Zimmermann R., Whittaker S. Good
Faith in European Contract Law. P. 30.
способам понимания добросовестности в римском праве.
Субъективной добросовестностью является отношение лица к конкретным юридическим фактам. Так, употребляя понятие «добросовестный приобретатель», мы используем именно понятие добросовестности в ее субъективном смысле. То есть, рассматривая данный пример, мы рассуждаем о том, знало лицо, что вещь, приобретенная им, не могла быть отчуждаема, или нет. Лицо, к которому применимо понятие добросовестности в ее субъективной форме, действует как обычный участник гражданского оборота, его поведение не имеет какой-либо особенной окраски.
Однако добросовестный приобретатель — это приобретатель, который в силу формальных норм права не является приобретателем законным. Те привилегии, которые добросовестный приобретатель имеет перед иными незаконными приобретателями, проистекают из тех добрых нравов, которыми было освещено его приобретение.
Объективная добросовестность — это взгляд на отношения субъектов права со стороны. Это есть «некий стандарт поведения, которому должно отвечать поведение стороны и в соответствии с которым оно должно быть судимо»19. Так, если поведение добросовестного приобретателя не имеет какой-либо четко выраженной направленности и спокойное владение добросовестного приобретателя не заметно для других участников имущественного оборота, а его добросовестность есть результат не исполнения обязанности действовать добросовестно, но естественного поведения собственника, то добросовестное поведение с объективной точки зрения — это результат активных действий участника гражданских отношений, который действует как в рамках своего права, так и вне их, однако всегда таким
19 См.: Zimmermann R. Op. cit. Р. 30.
образом, чтобы его действия не причинили вред его контрагенту.
То есть добросовестность как комплексное понятие в целом и как открытая норма в частности доктринально отделена от добросовестности как характеристики владения участника гражданского оборота20.
Добросовестность во французской правовой традиции: bona foi. В тексте Французского гражданского кодекса лишь дважды указывается на добросовестность: в п. 4 ст. 1134 и ст. 1135, тем не менее в литературе она получила достаточно широкую разработку. Так, в соответствии с доктринальными исследованиями добросовестность имеет по крайней мере два аспекта применения: обязанность взаимодействия и обязанность лояльности.
Обязанность взаимодействия сторон проявляется в двух аспектах: заключение максимально выгодных договоров и предоставление полной информации при заключении дого-вора21.
Обязанность лояльности также имеет два аспекта: использование должных средств (стороны должны действовать совместно для достижения общих целей, указанных в договоре, и избегать создания для своих контрагентов трудностей, которых можно было бы избежать) и достижение результата (стороны при заключении и исполнении договора должны действовать с тщательностью и должной осмотрительностью, присущей «отцу семейства»22).
20 Мы рассмотрели лишь самые общие сведения о доктрине добросовестности в германском праве, поскольку полный обзор выходит за рамки настоящей статьи.
21 См., например: Picod Y. L’obligation de coopération dans l’exécution du contract, JCP 1988, I, 3318; terré f, simler r., laquette y., Droit Civil — Les obligations, 6e éd. Paris, 1996. Р. 350, 416; Ghestin J. La formation du contrat, 3e éd. Paris, 1993. Р. 232.
22 Данная обязанность сперва была установлена судом кассационной инстанции,
В целом французская правовая традиция рассматривает доктрину добросовестности в качестве основания для ограничения свободы договора23 и не знает свойственного германскому праву разделения добросовестности на объективную и субъективную24, однако, как и германское право, имеет доктринально закрепленный принцип добросовестности и понимает добросовестность как вид открытой нормы, хотя и стремится к ограничению ее применения.
Добросовестность в праве Великобритании. Современное право Соединенного Королевства никогда не имело общей нормы, похожей на ст. 242 ГГУ, из которой можно было бы вывести обязанность действовать добросовестно25. Тем не менее право Великобритании восприняло идею добросовестности из средневекового канонического права — суда лорда Канцлера26. Однако в процессе принятия судебного закона 1873 г. большинство судей признали, что доктрина добросовестности является слишком сложной для понимания и, следовательно, ее формального закрепления27.
В настоящий момент английское право порой применяет негатив-
Cass., 8.4.1987, Bull., III, n°88, p. 53, RTD civ. 1988, 122 noted by J. Mestre; Cass., 5.6.1968,
D., 1970, 453, noted by Ph. Jestaz.
23 Cm.: Musy A. M. The Good Faith Principle in Contract Law and the Precontractual Duty to Disclose: Comparative Analysis of New Differences in Legal Cultures, 3.
24 Cm.: Ghestin J. La formation, 3e éd., Paris, 1993. P. 576, n. 593 ff.; Fabre-Magnan M. De l’obligation d’information dans les contrats. Essai d’une théorie, L. G. D. J., 1992.
25 Cm.: Powell R. Good Faith in Contracts, Current Leg. Problems, 38 (1956).
26 Cm.: Baker J. An Introduction to English Legal History (3rd ed, 1990), at 123. Cf W T Barbour, ‘The History of Contract in Early English Equity’ in Paul Vinogradoff (ed), Oxford Studies in Social and Legal History (1914). Vol. 4, at 158.
27 Cm.: Atiyah P. S. The Rise and Fall of the
Freedom of Contract. Oxford, 1979. P. 393.
ные меры к лицам, действующим недобросовестно, однако не признает добросовестность именно как вид открытой нормы, применимой к отдельной категории ситуаций, предпочитая разбираться в каждом конкретном случае отдельно28. На доктринальном уровне ведутся дискуссии о том, следует ли ввести добросовестность в качестве общеприменимой нормы29.
Добросовестность в российской правовой традиции. Отношение к добросовестности в обществе менялось с течением времени. Так, в Своде Законов Российской империи (ст. 1538, 1539) добрая совесть указывается как основание для толкования сделки30.
В советский период истории российской цивилистики понятие добросовестности не было ни распро-странено31, ни теоретически32 раз-
28 См.: Goode R. The concept of Good Faith in English Law, Centro di Studi e ricerche in diritto straniero (1992), Roma. P. 3; Bridge M. G. Does Anglo-Canadian Contract Law Need a Doctrine of Good Faith?
29 См., например: Brownsword R. Norma Hird and Geraint Howells (eds). Good Faith in Contract (1999), 3; McLauchlan D. The Agreement to Negotiate in Good Faith: A Non-Justiciable Contract? (2005), 11, New Zealand Business Law Quarterly, 454.
30 Свод Законов Российской империи. Т. Х. Ч. 1. СПб., 1900.
31 Так, в Г ражданском кодексе РСФСР от 1922 г. понятие добросовестности не встречается, в то время как Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. упоминал добросовестность лишь в связи с истребованием имущества из чужого незаконного владения и возмещением расходов лицом, совершившим сделку с лицом, не достигшим 15 лет.
32 В. П. Грибанов, посвятивший обширную работу пределам осуществления гражданских прав (категории, традиционно связываемой с добросовестностью), о самой добросовестности как о юридически значимой категории отзывался резко отрицательно (см. Грибанов В. П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. М., 1992. С. 21).
работано, поскольку не была распространена сама диспозитивность и вариативность отношений сторон, а следовательно, и оценка действий сторон с точки зрения размытых правил социальной нравственности, даже в сравнении их со строгой нормой закона, была излишней.
Вскоре после принятия Гражданского кодекса РФ 1994 г., который содержит ст. 10, упоминающую презумпцию добросовестного поведения сторон, данный вид поведения привлек внимание исследователей права.
В настоящее время готовится к принятию обширный пакет изменений и дополнений к ГК РФ, который вводит принцип добросовестности как один из принципов гражданского права33. Комиссией по реформированию Гражданского кодекса РФ было принято принципиально важное решение как для развития добросовестности в современном российской праве, так и для развития преддоговорной ответственности.
Так, законопроектом предлагается дополнить ст. 1 ГК РФ пунктом 4, который гласит, что «при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно». Таким образом, вводится обязанность участников гражданских правоотношений действовать добросовестно. Отдельно стоит отметить термин «установление», который, на наш взгляд, следует толковать как процесс создания необходимых для возникновения договора коммуникаций, т. е. процесс заключения договора.
Кроме того, п. 5 ст. 1, который также планируется включить в текст ГК РФ, указывает на то, что «никто не вправе извлекать преимущества из своего незаконного или недобросовестного поведения». Данная нор-
33 URL: http://www.privlaw.ru/index. php?section_id=100.
ма лишь подчеркивает запрет недобросовестного поведения, установленный п. 4.
Совместно эти пункты окончательно закрепляют понятие добросовестности как действующей нормы гражданского права, не вдаваясь в излишние трудности определения ее понятия, тем самым излагая добросовестность как открытую норму, чье применение более не будет требовать неизменной связи со злоупотреблением правом34.
Однако вид упоминания добросовестности изменился — теперь понятие «добросовестность» тесно связано с понятием «обход закона»35. При этом «обход закона» понимается как разновидность недобросовестного поведения.
Кроме того, возросло значение добросовестного поведения в корпоративном праве. Так, законопроектом предлагается внести следующее изменение в п. 3 ст. 53 ГК РФ: лицо, которое в силу закона, иного правового акта или устава юридического лица уполномочено выступать от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно.
Понятие добросовестности введено в статьи, посвященные порокам
34 Тем не менее эта связь будет продолжать иметь место, поскольку в ряде случаев злоупотребление правом может являться поведением недобросовестным, так как ст. 10 ГК РФ по-прежнему содержит указание на недобросовестность.
35 В соответствии с определением, данным Н. Д. Егоровым, «обход закона — это ситуация, когда закон формально запрещает какое-либо конкретное действие, но путем толкования данного запрета можно прийти к выводу, что закон запрещает не столько само это действие (или правовую форму, в которую оно облекается), сколько результат, к которому данное действие приводит. И если можно сделать такой вывод, то запрещенными этим законом должны считаться любые действия, приводящие к достижению того же самого результата, а не только действия,
формально упомянутые в норме».
сделки36. Примечательно, что добросовестность в связи с этим выступает ориентиром для определения понятия обмана при заключении сделки. Таким образом, не может признаваться добросовестным поведение стороны, которая на протяжении заключения договора сообщала недостоверную информацию своему потенциальному контрагенту, вне зависимости от того, имела эта информация значение для действительности сделки или нет.
Однако особое внимание следует уделить ст. 4341, которой предлагается дополнить ГК РФ. В соответствии с данной нормой стороны обязаны действовать добросовестно на стадии ведения переговоров о заключении договора; указываются и частные примеры недобросовестного поведения на преддоговорном этапе заключения сделки.
Таким образом, предлагается ввести понятие добросовестного поведения в наиболее полном виде, в том числе и указать часто встречающиеся ее виды в качестве примеров.
Безусловно, проект ГК РФ в предлагаемой редакции в большей степени отвечает представлениям о добросовестности как о комплексном понятии, а не рассматривает недобросовестность в качестве разновидности злоупотребления правом.
Кроме того, ст. 12221 гк РФ детально рассматривает вопрос применимого права при возникновении споров, связанных с недобросовест-
36 Пункт 6 ст. 66 ГК РФ предлагается изложить таким образом: заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действовало недобросовестно, в частности, если его последующее поведение давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки, а подп. 2 п. 2 ст. 179 так: обманом считается также намеренное умолчание об обстоятельствах, о которых лицо должно было сообщить при той добросовестности, какая от него требовалась по условиям оборота.
ным ведением переговоров: к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестного ведения переговоров о заключении договора, применяется право, подлежащее применению к договору, а если договор не был заключен, то применяется право, которое применялось бы к договору, если бы он был заключен.
Современная правоприменительная практика. Добросовестное поведение воспринимается участниками гражданского оборота не как обязанность или долг, при нарушении которого нарушитель подвергнется значительному порицанию социума или наказанию в случае судебного разбирательства, а как добрая воля.
Отметим, что действовать согласно своим заявлениям лицо, поступающее в соответствии с духом добросовестности, должно даже в том случае, если в ходе судебного разбирательства контрагент (или потенциальный контрагент) такого лица не смог бы доказать тот факт, что рассматриваемые заявления были сде-ланы37.
37 В качестве примера следует указать устные договоренности сторон, которые меняли бы условия договора. Так, если сторонами заключен договор купли-продажи, в соответствии с которым товар должен доставляться на склад покупателя, но в ходе исполнения договора между сторонами достигнута устная договоренность о том, что одна из партий товара должна быть забрана покупателем со склада продавца, то покупатель, не забравший товар со склада, с точки зрения формального права может потребовать возврата денег, доставку товара, а кроме того, неустойку и плату за пользование чужими денежными средствами с продавца через суд (см., например, решение арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области № А56-53332/2011). Нормы о злоупотреблении правом здесь не применимы, поскольку в данном случае истец использует не свои материальные права, а нормы процессуального права, так как ответчик, не имея права ссылаться на свидетельские показания, весьма стеснен в средствах защи-
Между тем понимание добросовестности как открытой нормы имеет смысл только в том случае, если правоприменитель пользуется совершенным в его адрес «приглашением» принять участие в незначительной корректировке правоприменения в зависимости от нужд оборота и требований справедливости. Такое участие является естественным для правоприменения, поскольку оно сталкивается с нюансами гражданского оборота, которые не были предусмотрены законодателем.
Однако в российском праве не закреплен принцип добросовестности, который можно было бы трактовать как открытую норму, и нет прямой нормы, разрешающей судам действовать на свое усмотрение в случае, если участник гражданского оборота поступал бы вразрез с нормами доброй совести, морали и нравственности.
Для предоставления необходимой защиты в случае, если позитивным правом такой механизм не предусмотрен, правоприменитель использует механизм, который наиболее близок. В отношении добросовестности это ст. 10 ГК РФ, т. е. норма о запрете злоупотребления правом.
Как было сказано выше, мировые правопорядки, в которых закреплен принцип добросовестного поведения сторон или обязанность действовать добросовестно, не рассматривают добросовестность как частную разновидность злоупотребления правом. Что же касается правопоряд-
ты в суде. Иными словами, права требовать удовлетворения своих притязаний покупатель не имеет, но его процессуальное положение настолько выгодно, что решение может быть принято только в его пользу. В связи с этим особое значение имеет разработанность доктрины добросовестности поведения в данной конкретной правовой системе: насколько наивный предприниматель, поверивший на слово своему контрагенту, может надеяться на то, что суд примет его позицию; насколько оправдано будет приведение доказательств в суде.
ков, которые отказались от концепции добросовестности, то аргументы о ее введении — это доводы о закреплении обязанности действовать добросовестно как самостоятельной доктрины, а не как части доктрины злоупотребления правом.
Кроме того, в существующей правоприменительной практике можно обнаружить примеры, когда наличествует добросовестное поведение, однако отсутствует злоупотребление правом38. Анализ проекта изменений ГК РФ также показывает намерение законодателя отделить доктрину добросовестности от доктрины злоупотребления правом.
Таким образом, понятия недобросовестного поведения и злоупотребления правом есть пересекающиеся, но не тождественные понятия.
Понятие добросовестности, будучи явлением комплексным и многогранным, привлекает внимание и правоприменителей, и участников гражданского оборота как доктрина, позволяющая слабой стороне с точки зрения материального или процессуального права надеяться на благополучный исход жизненно важного для нее спора.
38 Так, в постановлении ФАС Волго-Вятского округа от 7 мая 2009 г. по делу № А82-1778/2008-7 суд указывает, что условие договора с энергоснабжающей организацией о том, что она имеет право в одностороннем порядке повышать тарифы на электроэнергию, не является добросовестным, однако право на такие действия у этого лица отсутствует в соответствии с Федеральным законом от
14 апреля 1995 г. № 41-ФЗ «О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в Российской Федерации»; в постановлении ФАС Дальневосточного округа от 14 сентября 2004 г. № Ф03-А73/04-1/2470 указывается на недобросовестный характер действия лица, заключившего два договора купли-продажи одного и того же объекта недвижимости с разными лицами и получившего от них деньги, однако должным образом оформившего только один из договоров, но права на такие действия такое лицо не имело.
Уровень закрепления и использования доктрины добросовестности выступает признаком, по которому можно судить об уровне зрелости гражданского оборота. Однако там, где мы ищем добросовестность, мы отчаялись найти право, и потому доктрина добросовестности как открытой нормы является, прибегая к сравнению, спасательным кругом, не предназначенным для длительных путешествий.
Библиографический список
Atiyah P. S. The Rise and Fall of the Freedom of Contract. Oxford, 1979.
Baker J. An Introduction to English Legal History (3rd ed., 1990).
Bayley J. E. A Doctrine of Good Faith in New Zealand Contractual Relationships.
Bridge M. G. Does Anglo-Canadian Contract Law Need a Doctrine of Good Faith?
Brownsword R. Norma Hird and Geraint Howells (eds). Good Faith in Contract (1999).
Das Bürgerliche Gesetzbuch mit besondere Berücksichtigung der Rechtsprechung des Reichsgerichts (Reichsgerichtsrätekommentar). Vol. I (6th ed., 1928). § 242.
Fabre-Magnan M. De l’obligation d’information dans les contrats. Essai d’une théorie, L. G. D. J., 1992.
Ghestin J. La formation du contrat, 3e éd. Paris, 1993.
Goode R. The concept of Good Faith in English Law, Centro di Studi e ricerche in diritto straniero (1992), Roma.
Hans Jü rgen Sonnenberger. Treu und Glauben — ein supernationaler gebondenheit.
McLauchlan D. The Agreement to Negotiate in Good Faith: A Non-Justiciable Contract? (2005) // New Zealand Business Law Quarterly.
Mousourakis G. A Legal History of Rome (2007).
Musy A. M. The Good Faith principle in contract law and the precontractual duty to disclose: comparative analysis of new differences in legal cultures.
Picod Y. L’obligation de coopération dans l’ex écution du contract, JCP 1988, I, 3318; terré f, simler r., laquette y., Droit Civil — Les obligations, 6e éd. Paris, 1996.
Powell R. Good faith in contracts, Current Leg. Problems, 38 (1956).
Schermaier M. Bona Fides in Roman Contract // Good Faith in European Contract Law (eds. by S. Whittaker, R. Zimmermann). Cambridge University Press, 2000.
Turpin C. C. Bonae Fidei Iudicia [1965], Cambridge Law Journal.
Weber W. Kommerntar zum Bürgerlichen Gezetzbuch (11-е изд., 1969).
Wendt. Archive für die civilistische Praxis 100 (1906).
Werner F., Ebke and Bettina M. Steinhauser. The Doctrine of Good Faith in German Contract Law (eds. by J. Beatson, D. Friedmann), Good Faith and Fault in Contract Law (1995).
Why a Common Law Duty of Contractual Good Faith is not Required, James Davies, [2002] CanterLawRw.
Zimmermann R. The Law of Obligations: Roman Foundations of the Civilian Tradition (1992).
Zimmermann R., Whittaker S. Good Faith in European Contract Law.
Г рибанов В. П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. М., 1992.
Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998.
Чукреев А. А. Добросовестность в системе принципов гражданского права // Журнал российского права. 2002. № 11.
