CC BY
313
УДК: 339 ГРНТИ: 06.51 DOI: I0.i5643/jscientia.20i6.4.i46
ПРИМЕНЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ СНЯТИЯ КОРПОРАТИВНОЙ ВУАЛИ В МЕХАНИЗМАХ ЗАЩИТЫ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА
К. А. Шафеев*
Европейский гуманитарный университет Литва, LT-10101, г. Вильнюс, ул. Валакупю, 5
* email: kiryl.shafeyeu@gmail.com
В статье рассматривается применение концепции снятия корпоративной вуали в механизмах защиты прав человека. Автор указывает, что сближение частного и публичного аспектов международного права влияет на имплемента-ции концепций, которые ранее использовались лишь в международном частном праве, международном коммерческом праве и на национальных правовых уровнях. Уровень сближения привел к тому, что концепция снятия корпоративной вуали, которая изначально применялась в международном праве лишь в инвестиционных спорах, была заимствована международными судебными институциями по защите прав человека. Тем не менее, применение концепции в рамках механизмов по защите прав человека весьма ограничено и осложнено недостаточностью имплементации концепции на международный уровень и её нераспространённостью в национальных правовых системах.
Ключевые слова: Европейский суд по правам человека, Межамериканский суд по правам человека, Комитет по правам человека, снятие корпоративной вуали, ограничение ответственности.
APPLICATION OF THE CONCEPT OF PIERCING THE CORPORATE VEIL IN MECHANISMS OF HUMAN RIGHTS PROTECTION
K. A. Shafeyeu*
European Humanities University Valakupiy g. 5, LT-10101, Vilnius, Lithuania
* email: kiryl.shafeyeu@gmail.com
The article is dedicated to the application of the concept of piercing the corporate veil in mechanisms of human rights protection. Author points out that convergence of public and private aspects of international law influence the level of implementation of concepts, which previously has been applied only to international private law, international commercial law and on national legal levels. The level of convergence has led to the application of the concept of piercing the corporate veil (which originally applied only to international investment disputes) in practice of international courts and quasi-courts of human rights. However, the application of the concept within the framework of the mechanisms for the protection of human rights is very limited and complicated due to the lack of implementation of the concept at international level and absence in every national legal system.
Keywords: European Court of Human Rights, Inter-American Court of Human Rights, Human Rights Committee, piercing the corporate veil, limited liability.
На данный момент в международном праве всё острее встает вопрос международной ответственности. Соответственно, появляются дискуссии о способах привлечения к ответственности, формах реализации мер ответственности в её международно-правовом измерении. И, конечно же, в фокусе внимания находится ответственность государств в международном публичном праве. Однако стоит отметить, что весьма проблематичной областью для правого регулирования является ответственность государств в международном частном и международном коммерческом праве. В данных отраслях международного права государства чаще всего действуют через своих «представителей», которыми являются юридические лица с преобладающей долей государственных средств в уставном капитале или в количестве акций. Иными словами, существование такого рода государственных предприятий весьма усложняет привлечение самого государства к ответственности, поскольку одной из главных характеристик является ограничение ответственности в пределах доли участника в капитале.
В странах англосаксонское правовой семьи ещё в конце XIX века судебным прецедентом был разработан способ привлечения виновных физических лиц по долгам юридического лица. В случаях доведения до банкротства, причинения экономического ущерба юридическо-
му лицу, использования «оболочки» юридического лица для преступных целей, в судебном порядке применялась концепция «снятия корпоративной вуали». В данном случае принцип ограничения ответственности юридического лица не соблюдался, корпоративная вуаль юридического лица «снималась» (lifting the corporate veil) или «протыкалась» (piercing the corporate veil), и действительно виновное физическое лицо (к примеру, директор или теневой руководитель) привлекался к ответственности солидарно или субсидиарно. Постсоветские страны лишь только начинают перенимать такой подход, ограничиваясь пока формулировками «субсидиарная или солидарная ответственность». Тем не менее, постсоветский подход не предусматривает такого большого и практичного количества оснований для привлечения физических лиц по обязательствам юридических лиц.
Ввиду своей эффективности концепция снятия корпоративной вуали была имплементирована и на международный уровень, где вкупе с доктриной присвоения поведения государству стала успешно применятся в инвестиционных и других коммерческих спорах. Более того, такой подход переняли и международные судебные институции в области защиты прав человека, что привело к весьма интересному результату: концепция, которая раньше применялась
лишь в области частных и коммерческих правоотношений на уровне национальных правовых систем была ассимилирована для её применения в публичных механизмах защиты прав человека на международном уровне.
Несмотря на то, что механизмы защиты прав человека и регулирование коммерческой деятельности являются весьма далекими друг от друга правовыми областями, в последние годы наблюдается тенденция к рассмотрению на международном уровне института прав человека в контексте международной коммерческой деятельности. И две области правового регулирования, которые, казалось бы, никак не могут пересечься, находят всё больше и больше точек правового соприкосновения [1]. В первую очередь стоит заметить, что появляется всё больше международных нормативно-правовых актов и мнений международных правовых институций, касающихся вопроса прав человека в международной коммерческой деятельности. К примеру, все международные договоры, посвященные поведению и правовому регулированию транснациональных корпораций, помимо основных обязанностей ТНК (как, например, добросовестная конкуренция или честное взаимодействие с развивающимися странами), включают в обязанности корпораций уважать и соблюдать основные человека. Так, например, Проект кодекса поведения транснациональных корпораций ООН [2] устанавливает, что транснациональные корпорации обязаны уважать права человека в странах своей коммерческой деятельности и не дискриминировать потенциальных работников на основании языка, расы, пола и т.п.
Безусловно, что с деятельностью юридических лиц на международном пространстве в основном связаны экономические права человека. Тем не менее, как показывает судебная практика международных судов и квазисудов, возможен вариант, при котором будут защищаться и другие права: право на свободу выражения, свободу собрания и т.д. Однако в данных случаях речь уже будет идти о защите прав владельца юридического лица, с которого суд будет «в обратном порядке» снимать корпоративную вуаль не для привлечения к ответственности, а для защиты его личных прав и свобод. Таким образом, в данных случаях, несмотря на то, что государство нарушает права юридического лица (что и служит основанием для обращения в международный суд), по факту происходит нарушения прав владельца или учредителя данного юридического лица, у которого, как у физического лица, количество потенциально нарушаемых прав гораздо больше.
В настоящее время в международном праве существует большое количество документов, посвященных защите прав человека. Некоторые их них даже устанавливают определенные механизмы, создают специфические международные судебные органы. Практически все важнейшие международно-правовые договоры из этой области налагают на государства-участники как позитивные, так и негативные обязательства по защите прав человека. Однако возможны ситуации, когда права человека нарушаются, в том числе, и юридическими лицами (как уже упоминалось выше касательно ТНК), учрежденными на территории государства. И существуют варианты, при которых факт такого нарушения можно присвоить на основании доктрины присвоения поведения государству публичным властям, которые в итоге и должны нести ответственность.
На данный момент существует три наиболее влиятельных механизма защиты прав человека, каждый из кото-
рых действует на основании международно-правового документа. В рамках ООН на основании Международного пакта о гражданских и политических правах [3] действует Комитет по правам человека, который констатирует нарушения прав человека государствами-участниками Пакта, исходя из индивидуальных обращений. В рамках Совета Европы учрежденный Европейской конвенцией по правам человека действует Европейский суд по правам человека, который констатирует такие же нарушения Конвенции на основании заявление граждан Совета Европы. Схожая международная судебная институция действует на основании Межамериканской конвенции по правам человека [4] - Межамериканский суд по правам человека. И в деятельности каждой из данных международных судебных институций существует практика рассмотрения дел с участием юридических лиц (в том числе и государственных) как в роли заявителя, так и в роли гипотетического нарушителя.
Что касается Комитета по правам человека, то стоит отметить, что под его ведомственность подпадает действительно широкий перечень прав человека, который предусматриваются соответствующим Международным пактом. Тем не менее, юридические лица, как таковые, не подходят по субъектному составу в качестве заявителей, а сам Пакт не содержит конкретных именно корпоративных или экономических прав. Логично предположить, что такая практика в будущем появится у Комитета по экономическим социальным и культурным правам, действующего на основании Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах [5]. Однако в силу того, что Факультативный протокол, регламентирующий процедуру подачи индивидуальных жалоб [6], вступил в силу только в 2013 году, подобной практики у Комитета на данный момент нет.
Тем не менее, в исключительных случаях Комитет по правам человека может защищать и права юридических лиц, однако косвенно. К примеру, в деле Сингер против Канады [7], где заявителем был учредитель юридического лица, которого власти Канады обязали выпускать коммерческую рекламу касательно своей продукции только на английском языке вместо французского. Несмотря на характер спора, который относился к коммерческой среде и юридическому лицу, Комитет по правам человека снял корпоративную вуаль с предприятия заявителя и констатировал нарушение статьи 19 (права на свободу выражения).
Также существует достаточно устойчивая практика снятия корпоративной вуали Комитетом по правам человека при присваивании поведения государству. В таких делах нарушение обычно совершается государственным предприятием, однако, считая государственное предприятие государственным агентом, Комитет констатирует или не констатирует ответственность самого государства. К примеру, в деле Херцеберг и другие против Финляндии [8] рассматривался вопрос о нарушении Финляндией статьи 19 (права на свободу выражения) Международного пакта о гражданских и политических правах. Согласно фактам дела, финская радиовещательная компания (Finnish Broadcasting Company - FBC) запретила пускать в эфир некоторые ролики, посвященные дискриминационному запрету на работу на основании нетрадиционной сексуальной ориентации. Комитет по правам человека, руководствуясь фактами того, что 90% акций компании
принадлежит Финляндии и существует специальная подконтрольность данной компании государству, снял корпоративную вуаль с FBC, присвоил её поведение государству и стал рассматривать Финляндию как ответчика по настоящему делу. И, несмотря на то, что в итоге действия FBC подпали под свободу усмотрения государства, данное дело является примером того, как Комитет по правам человека использует концепцию снятия корпоративной вуали в отношении именно государственных предприятий.
Таким образом, несмотря на то, что Международный пакт о гражданских и политических правах не содержит никаких положений, регламентирующие экономические права, Комитет по правам человека всё же использует концепцию снятия корпоративной вуали в своей деятельности. Тем не менее, данная доктрина применяется не в большом количестве случаев. Как показывает практика, корпоративная вуаль в данном механизме защиты прав человека снимается, если предполагаемое нарушение прав человека произошло в сфере, пересекающейся с коммерческой деятельностью и если корпоративная вуаль должна быть снята для защиты прав учредителя юридического лица. Также Комитет по правам человека снимает корпоративную вуаль и с государственных предприятий для определения надлежащего ответчика в лице самого государства.
Межамериканская система по защите прав человека, в свою очередь, состоит из двух международных органов - это Межамериканский суд по правам человека и Межамериканская комиссия по правам человека. Первый орган международной судебной институции принимает заявления только от физических лиц, в том время как второй может принимать заявление и от юридических лиц [9]. Тем не менее, данный механизм может констатировать нарушения прав лишь индивида, но не компании, несмотря на содержащиеся в Конвенции, в том числе, экономические права. Данные права вытекают при расширительном толковании некоторых экономических норм, содержащихся в Конвенции. Например, статья 21 гарантирует индивидам право на собственность [10], тем не менее, в случае акционеров, чья собственность включает в себя и акции, при расширительном толковании данное право собственности относится также и ко всей компании (как объединению акционеров, чьи права на собственность были нарушены).
Тем не менее, в данном случае на акционерах лежит бремя доказательства того, что, нарушив право на собственность компании, государство тем самым нанесло ущерб собственности акционеров-заявителей. Данный принцип подтверждается решением по делу Карвалло Ку-антана против Аргентины [11], в котором заявители требовали защиты их прав на основании Американской конвенции по правам человека, так как считали, что Аргентина нарушила их право собственности, сначала ограничив права банка, акционерами которого они являлись, а после ликвидировав его. И, несмотря на то, что Суд признал жалобу приемлемой лишь в отношении самого заявителя (а не всей группы акционеров), был установлен принцип «прямого эффекта» нарушения, согласно которому, если существует прямая связь между действиями государства и экономическими потерями акционеров, то они могут быть заявителями как представители юридического лица.
Также Межамериканский суд применяет концепцию «обратного» снятия корпоративной вуали, когда вуаль снимается в интересах её директоров для защиты их прав. Однако здесь необходимо наличие прямой связи между
нарушенными правам компании и правами её директора. Например, несмотря на то, что доводы заявителя по делу Кантос против Аргентины [12], касательно того, что группе его компаний был нанесен вред со стороны Аргентины, что нарушило его права согласно Конвенции, Межамериканский суд постановил, что в данном случае права, существующие у юридического лица, по факту становятся правами и физического лица. Соответственно, в данном случае Межамериканский суд по правам человека снял корпоративную вуаль с предприятий заявителя для защиты его собственных прав.
Таким образом, практика Межамериканского суда по правам в сфере рассмотрения дел с участием юридических лиц не столько обширна. Тем не менее, доктрина снятия корпоративной вуали всё равно применяется в делах, где на основании обстоятельств нарушения необходимо снять корпоративную вуаль с юридического лица для защиты прав и законных интересов руководящего лица данной организации. Также в практике суда применяется принцип «прямого эффекта» нарушения, согласно которому необходимо наличие прямой связи между действиями государства и нарушений прав юридического лица.
Европейская конвенция по правам человека устанавливает, что суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения [13]. Вопрос же касательно правоспособности юридических лиц на основании ЕКПЧ регулируется практикой Страсбургского суда. И судебными решениями был выработан принцип «vehicle approach», согласно которому корпоративная вуаль может сниматься в пользу акционеров только лишь в том случае, когда нарушение прав компании повлекло нарушение прав акционеров, гарантированных ЕКПЧ [14]. Впервые данный принцип был применен по делу «Pine Valley Developments Ltd.» и другие против Ирландии [15]. В данном деле ЕСПЧ признал жертвой нарушения владельца компаний двух компаний (материнское и дочернее общества), которым Ирландское правительство запретило совершать определённого рода коммерческие действия, связанные с куплей-продажей земли. Тем не менее, Суд указывает в решении по делу «Agrotexim Hellas S.A.» и другие против Греции [16], где группа акционеров считала, что греческая процедура ликвидации их юридического лица нарушает их право на уважение частной собственности; что подобное снятие корпоративной вуали для защиты прав акционеров является скорее исключительным случаем, чем общим правилом.
Также ЕСПЧ снимает вуаль и в контексте статьи 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство). К примеру, в деле G.J. против Люксембурга [17] Суд постановил, что слишком длинный процесс ликвидации компании, 90% которой принадлежали заявителю, является неоправданно затянутой процедурой в понимании статьи 6 ЕКПЧ, и, соответственно, является нарушением Конвенции. Что касается, судебных прецедентов в отношении нарушения конвенции государственными предприятиями, то в практике ЕСПЧ таких дела практически нет, поскольку вопрос, к примеру, о коммерческой дискриминации, государственном субсидировании и конкуренции решается в рамках Европейского союза Люксембургским судом.
Европейский суд по правам человека в своей практике снимает корпоративную вуаль в тех же областях, что и другие рассмотренные механизмы по защите прав человека.
Более того, устанавливаются схожие принципы и подходы для выявления надлежащего заявителя, а именно могут ли акционеры заявлять о нарушении прав юридических лиц («vehicle approach»). Тем не менее, страсбургская практика использования рассматриваемой концепции позволяет снимать корпоративную вуаль в совершенно в новых для института защиты прав человека областях (например, при ликвидации юридических лиц и при процедуре банкротства), ввиду наличия экономических прав в контексте Протоколов ЕКПЧ и ввиду широких возможностей толкования Конвенции самим Судом.
Таким образом, международные судебные институции по защите прав человека также обладают полномочиями по снятию корпоративной вуали, однако данная концепция чаще всего применяется лишь для защиты физических лиц, права которых в контексте правозащитных договоров нарушаются в результате нарушения прав юридических лиц со стороны государства. Более того, заявителям необходимо доказать свою связь с юридическим лицом и показать, насколько реален причиненный вред им, как физическим лицам. Однако данное ограниченное применение концепции снятия корпоративной вуали объясняется субъектным составом заявителей и возможностью судов констатировать нарушения только прав индивидов (то есть физических лиц). В целом наблюдается всё большее сближение частного и публичного аспектов международного права, что в будущем может углубить имплементацию англосаксонской модели концепции снятия корпоративной вуали на международный уровень. Благодаря данному процессу уже начали создаваться международные стандартов по снятию корпоративной вуали, что облегчает заимствование концепции странами, где закон (а не судебный прецедент) является главным и первичным источником права.
ЛИТЕРАТУРА
1. Triponel, Anna, Business & Human Rights Law: Diverging Trends in the United States and France [Электронный ресурс]. URL: http://digitalcommons.wcl.american.edu/cgi/viewcontent. cgi?article=i038&context=auilr (дата обращения: 05.05.2016).
2. Draft United Nations Code of Conduct on Transnational Corporations [1983 version] [Электронный ресурс]. URL: http:// investmentpolicyhub.unctad.org/Download/TreatyFile/289 (дата обращения 01.01.2016).
3. Международный пакт о гражданских и политических правах (вступил в силу 23 марта 1967) 999 UNTS 171.
4. Американская Конвенция о Правах Человека (вступила в силу в 1978 году) OEA/Ser.K, 0000007.
5. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (вступил в силу 3 января 1975 года), UNTSI-14531.
6. Факультативный протокол к Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах (вступил в силу в 2013 году), UNTSA-14531.
7. Singer v. Canada, Communication No. 455/1991, U.N. Doc. CCPR/ C/51/D/455/1991 (1994).
8. Leo Hertzberg et al. v. Finland, Communication No. 61/1979, U.N. Doc. CCPR/C/OP/1 at 124 (1985).
9. Кожеуров, Я.С., Юрисдикция Межамериканского суда по правам человека [Электронный ресурс]. URL: http://msal.ru/common/ upload/Kozheurov_Almanakh_4_MASPCH_urisdiktsiya.pdf (дата обращения: 12.04.2016).
10. Американская Конвенция о Правах Человека (вступила в силу в 1978 году) OEA/Ser.K, 0000007.
11. Carvallo Quintana v. Argentina, Case 11.859, Report No. 67/01, OEA/ Ser./L/V/II.114 Doc. 5 rev. at 86 (2001).
12. Cantos v. Argentina, Judgment of November 28, 2002 (Merits, Reparations and Costs).
13. Европейская конвенция по правам человека (вступила в силу 3 сентября 1953 года), CETS No.005.
14. Badia, Piercing the Veil of State Enterprises in International Arbitration [Электронный ресурс]. URL: http://www.sorainen. com/UserFiles/File/Publications/article.book-review-Piercing-the-Veil-of-State-Enterprises-in-International-Arbitration.2014-10-03. eng.globalarbitrationreview.mpaparinskis.pdf (дата обращения: 10.04.2016).
15. Pine Valley Developments Ltd. and Others v. Ireland, Application no. 12742/87, ECHR, 29 November 1991.
16. Agrotexim Hellas S.A. and Others v. Greece, Application No. 14807/89, ECHR, 10 March 1994.
17. G.J. v. Luxembourg, Application No. 21156/93, ECHR, 8 September 11999.
Поступила в редакцию 14.07.2016
