CC BY
31УДК 346
Самсонов А.Д.
студент кафедры правового обеспечения экономической деятельности Самарский государственный экономический университет
(Россия, г. Самара)
ПРИМЕНЕНИЕ ДОКТРИНЫ «СНЯТИЯ КОРПОРАТИВНОЙ ВУАЛИ» В УСЛОВИЯХ РОССИЙСКОГО ПРАВА
Аннотация: в настоящей статье рассматриваются правовые аспекты применения доктрины «снятия корпоративной вуали» в праве РФ.
Ключевые слова: доктрина «снятия корпоративной вуали», ответственность, кредиторы, корпорация, основное общество, дочернее общество.
Анализируя и оценивая законодательство РФ на предмет наличия положений, прямо или косвенно связанных с «проникновением за корпоративный занавес», можно прийти к следующим результатам.
И.С. Шиткина, изучая «проникновение» в правопорядке РФ, выделяет четыре института отражения доктрины «снятия корпоративной вуали»: «при привлечении к ответственности основных обществ по обязательствам дочерних; при привлечении к ответственности иных контролирующих лиц; в процессуальных целях; в публично -правовых отношениях [6]. Более узкий подход наблюдается у Ю.В. Тая, Т.Ф. Арабовой [5], Д.Д. Быканова [3] и других авторов, в соответствии с которым законодательство РФ допускает подобные «снятию корпоративной вуали» механизмы привлечения к субсидиарной и солидарной ответственности основных обществ по обязательствам дочерних, а также лиц, фактически определяющих действия юридического лица.
Ограничимся нормативной базой, характерной для второго подхода. Учитывая
положения Федерального закона от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ, Федерального закона от 29
июня 2015 г. N 210-ФЗ, «снятие корпоративной вуали» отражается в законодательстве
РФ, во-первых, в положениях п. 2 ст. 67.3 ГК РФ, п. 3 ст. 6 ФЗ об АО, п. 3 ст. 6 ФЗ об
170
ООО, п. 4 ст. 10, п. 1 ст. 189.23 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» и, во -вторых, в положениях ст. 53.1 ГК РФ.
Первая группа норм регулирует случаи привлечения к ответственности основного общества по обязательствам дочернего.
Согласно положениям п. 2 ст. 67.3 ГК РФ наступает солидарная ответственность по сделкам, заключенным дочерним обществом (товариществом) во исполнение указаний или с согласия основного общества (товарищества), за исключением случаев голосования основного хозяйственного товарищества или общества по вопросу об одобрении сделки на общем собрании участников дочернего общества, а также одобрения сделки органом управления основного хозяйственного общества, если необходимость такого одобрения предусмотрена уставом дочернего и (или) основного общества.
Положения п. 2 ст. 67.3 ГК РФ конкретизируются в специальном законодательстве (п. 3 ст. 6 ФЗ об АО, п. 3 ст. 6 ФЗ об ООО). При этом в специальном законодательстве до сих пор содержится формулировка о даче основным обществом обязательных указаний дочернему в случае, если это основное общество имеет право давать такие указания.
Кроме того, в соответствии с п. 2 ст. 67.3 ГК РФ наступает субсидиарная ответственность основного общества (товарищества) при несостоятельности (банкротстве) дочернего общества по вине основного общества (товарищества). Приведенная норма также отражается в специальном законодательстве (п. 4 ст. 10, п. 1 ст. 189.23 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»).
Вторая группа норм регламентирует ответственность лица, уполномоченного выступать от имени юридического лица, членов коллегиальных органов юридического лица и лиц, определяющих действия юридического лица. Интересным с позиции усиления гражданско-правовой ответственности является п. 3 ст. 53.1 ГК РФ, допускающий за виновные действия (при нарушении фидуциарных обязанностей заботы и преданности) возможность привлечения к ответственности лица, фактически определяющего действия юридического лица, в том числе дающего указания лицам,
названным в п. 1 и 2 ст. 53.1 ГК РФ. Иными словами, в данной норме речь идет о возможности привлечения к ответственности «теневых директоров».
Помимо положений, отражающих «снятие корпоративной вуали», в законодательстве РФ сделан шаг в сторону ведения конструкций, тесно связанных с «проникновением». Федеральный закон N 99-ФЗ в ст. 53.2 ГК РФ закрепил понятие «аффилированности» и уточнил порядок регулирования отношений «связанности». Однако данные нормы в действующем законодательстве РФ представлены не в полном виде. В первоначальной редакции проект Федерального закона N 99 предусматривал и отдельный институт «аффилированности», и правовую регламентацию контролирующих и контролируемых лиц, и унификацию ответственности контролирующих лиц по обязательствам подконтрольных [6].
Возможно, процесс изъятия и усечения некоторых положений проекта Федерального закона N 99 был обусловлен не только «резким сопротивлением бизнес -сообщества» [6], но и отрицанием заимствования конструкций англо-американской природы. В частности, Е.А. Суханов привел весьма убедительный довод: «...добросовестным участникам гражданского оборота придется проверять любую сделку на предмет возможной заинтересованности в ее совершении со стороны любых аффилированных лиц, что повлечет дополнительные расходы и потерю оперативности в решении хозяйственных вопросов. Вследствие этого «гражданский оборот в значительной мере утрачивает стабильность...» [4].
Несмотря на то что действующее законодательство РФ не закрепляет в конкретной норме возможность «снятия корпоративных покровов», в нем через правовую регламентацию ответственности основных обществ по обязательствам дочерних, ответственности «теневых директоров», «аффилированности» заложена предпосылка к возможному применению доктрины «снятия корпоративной вуали» и ее модификации, которая позволит обеспечить гибкую и сбалансированную защиту интересов участников корпоративных правоотношений.
Доктрина «снятия корпоративной вуали» нашла место в отдельных судебных решениях российских судов.
Так, шаг к социальной ответственности бизнеса, был сделан в Постановлении Президиума ВАС РФ от 24 апреля 2012 г. N 16404/11 по делу N А40-21127/11-98-184, в котором суд установил факт осуществления предпринимательской деятельности на территории РФ ответчиками в условиях обхода законодательства РФ о банковском контроле с применением аффилированности (доктрина «срывания корпоративной вуали»).
С одной стороны, вынесенное решение закрепило потенциальную возможность «снятия корпоративной вуали» в российской судебной практике. С другой стороны, вопрос применения такой возможности остается открытым, поскольку в приведенном судебном Постановлении «снятие корпоративной вуали» рассмотрено весьма узко: во-первых, «срывание корпоративной вуали» обусловлено установленными отношениями аффилированности; во-вторых, дело осложнено иностранным элементом. По этой причине зачастую нижестоящими судами отклоняются доводы о применении выработанного при рассмотрении дела N А40-21127/11-98-184 подхода ВАС РФ, ввиду того что обстоятельства, послужившие основанием для формирования практики применения доктрины «снятия корпоративной вуали», не совпадают с обстоятельствами конкретного дела [2], или используется аналогичная, но более развернутая формулировка [1].
Несмотря на сложившуюся судебную практику, не следует исключать того, что в ближайшем будущем на высшем судебном уровне появятся решения, разъяснения, в которых вопрос применения доктрины «снятия корпоративной вуали» будет освещен шире, и тогда практика нижестоящих судов будет складываться в ином направлении.
Список литературы:
1. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 21 января 2015 г. N Ф05-15548/2014 по делу N А40-52404/14-104-447 // СПС «КонсультантПлюс».
2. Постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 3 июля 2014 г. N
05АП-6119/2014 по делу N А51-40718/2013 // СПС «КонсультантПлюс»;
173
3. Быканов Д.Д. Снятие корпоративной вуали по праву США, Нидерландов и России // Закон. 2014. N 7. С. 76;
4. Суханов Е.А. Сравнительное корпоративное право. М.: Статут, 2014. С. 254;
5. Тай Ю.В., Арабова Т.Ф. Неподъемная вуаль // Закон. 2013. N 10. С. 60 - 65.
6. Шиткина И.С. «Снятие корпоративной вуали» в российском праве: правовое регулирование и практика применения // Хозяйство и право. 2013. N 2. С. 2 - 3.
