CC BY
183
М. В. Сандакова
ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ В ПОЗИЦИИ АТРИБУТА И ПРЕДИКАТА
Возможности употребления в синтаксической позиции атрибута или предиката зависят от грамматического класса прилагательного. Качественные прилагательные приспособлены для выполнения обеих ролей как в исходном, так и в переносных значениях. Относительные прилагательные гораздо менее свободно, по сравнению с качественными, употребляются в позиции предиката. В статье выявлены факторы, усиливающие возможности предикатного употребления относительных прилагательных. Для прилагательных того и другого грамматического класса контекстное метонимическое смещение определения, передача его «чужому» хозяину обычно осуществляется только в позиции определения.
Современная лингвистика изучает имя прилагательное в разнообразных аспектах и направлениях. Как заметила Е. М. Вольф, «пути к выявлению и объяснению функционирования прилагательного в разных видах синтаксических и семантических структур лежат в направлении поиска весьма многочисленных факторов, которые, взаимодействуя друг с другом, определяют специфику этого класса слов» [1]. Синтаксические особенности прилагательного представляются привлекательным объектом для исследования и служат ключом к пониманию его семантики.
Вопрос о различиях между атрибутивным и предикатным употреблением прилагательного рассматривается представителями разных лингвистических школ.
Традиционная грамматика разграничивает определение и сказуемое в рамках теории словосочетания и предложения. Словосочетание как номинативная единица противопоставляется предложению как единице коммуникативной. Основной грамматической категорией, на которой строится эта оппозиция, является категория предикативности, свойственная только предложению. Атрибутивная функция противопоставляется функции сказуемого, которая связана с выражением значения предикативности, см., например: [2] и др.
В то же время уже давно была замечена связь и взаимодействие между атрибутом и предикатом. В. В. Виноградов подчёркивал, что «между определительными (или атрибутивными) отношениями и отношениями предикативными наблюдается самое тесное взаимодействие: они взаи-мообратимы» [3].
В ряде исследований развивается идея о том, что словосочетание прилагательное + существительное содержит скрытую предикацию. Так,
САНДАКОВА Марина Всеволодовна - доктор филологических наук, профессор по кафедре русского языка и методики обучения русскому языку ВятГГУ © Сандакова М. В., 2007
Д. Н. Шмелёв сделал вывод о том, что «возможность включения в высказывание единиц скрытой («уже осуществлённой») предикации является одной из самых существенных особенностей языка» [4]. Например, в предложении Пришёл молодой врач, по наблюдению Д. Н. Шмелёва, содержится скрытое утверждение: Пришедший врач был молодым. Скрытая предикация описана в работе Н. Д. Арутюновой и Е. Н. Ширяева. Авторы исследуют типы предложений, в которых определение-прилагательное способно «забегать вперёд», опережая предикацию, например: Жил-был один игривый котёнок ^ Жил-был один котёнок. Он был игривый [5].
С точки зрения генеративной грамматики различие между предикативной и атрибутивной структурами сводится к различию между глубинной и поверхностной структурами. Предикатная конструкция трансформируется в именную группу: The boy is tall - the tall boy. Мальчик высок - высокий мальчик [6]. Аналогичная позиция высказана в отечественной литературе по трансформационной грамматике, ср. мнение Е. В. Падучевой: «...Определительные связи должны быть при переходе к глубинным структурам элиминированы» [7].
Сомнения в абсолютной возможности таких трансформаций выразил Д. Болинджер. Д. Болинд-жер описал случаи несимметричности между атрибутивными и предикатными конструкциями и выявил критерии, которые определяют трансформационные возможности: характер обозначаемого свойства (временность/постоянство), характер референции (модификация референции/модификация референта), семантика существительного (лицо/не-лицо), влияние дискурса и др. [8].
В работе Я. Г. Тестельца отмечены синтаксические различия прилагательных в атрибутивной и предикатной позициях. В предикатной конструкции семантическая валентность соответствует синтаксической валентности, а предикат является вершиной для семантического актанта, что соответствует нексусу (Роза красная); в атрибутивном словосочетании семантическая валентность соответствует пассивной синтаксической, а семантический актант является вершиной для предикатного слова (красная роза), что соответствует юнкции [9]. О различиях синтаксических конструкций с прилагательным в роли атрибута и предиката говорится также в [10].
Остановимся на семантических различиях между прилагательными в атрибутивной и предикатной позициях.
Атрибут предназначен для выражения свойства, внутренне присущего предмету. Каждый предмет обладает некоторым набором свойств, создающих его сущность, и прилагательное-определение служит для экспликации одного из них. Свойство
слито с своим носителем, составляет с ним неразрывное единство. По этому поводу А. А. Потеб-ня заметил: «Грамматический атрибут... есть название признака, представляемого данным в субстанции, обозначенной другим словом» [11]. Очевидно, что атрибутивное словосочетание прилагательное + существительное можно рассматривать как обозначение предмета, одно из свойств которого особо выделено определением. Например, высокий дом - это название предмета с выделением одного из его признаков, высоты.
В отличие от монолитного атрибутивного словосочетания, в предикатной структуре субстанция и её характеристика не сливаются друг с другом.
Как отметил В. В. Виноградов, при атрибутивных отношениях связь признака и предмета представляется «как непосредственно данная в акте обозначения», при предикативных - «как устанавливаемая, приписываемая предмету, лицу» [12]. Таким образом, предикация - это установление определённой связи между носителем и свойством, присвоение предмету свойства, причём такое присвоение и составляет цель самого акта предикации. Предикат содержит характеристику, которая представляет собой нечто приписываемое предмету извне. А. В. Бондарко говорит о дискретном характере предикативной качественности: «Раздельное приводится в связь, но никогда не сливается в единое целое: этому препятствует дискретное представление предиката по отношению к субъекту» [13].
Теоретические возможности атрибутивной или предикатной репрезентации прилагательного осуществляются в конкретном речевом высказывании, тексте. При этом выбор той или иной структуры определяется целым рядом факторов, таких, как коммуникативная задача, условия контекста, текстовые связи и функции прилагательного. Каждый из этих факторов требует специального описания. В этой работе рассматриваются следующие вопросы:
- связь синтаксической позиции с сочетаемостью: воздействие метонимического смещения на возможности атрибутивного и предикатного употребления прилагательных;
- связь синтаксической позиции с грамматическим классом прилагательного: возможности атрибутивного и предикатного употребления качественных и относительных прилагательных.
Качественные прилагательные
Качественные прилагательные имеют широкие возможности употребления в той и другой синтаксической функции, не считая описанных в литературе случаев ограничения: 1. Краткие прилагательные с модальным значением, предназначенные только для целей предикации: рад, дол-
жен, намерен. 2. Прилагательные с темпоральным значением, определяющие функциональный компонент значения имени, которые обычно выступают только в атрибутивной позиции: прежний дирижёр - *Этот дирижёр прежний. 3. Интен-сификаторы свойств, которые, как правило, выступают только в атрибутивной позиции: невероятный наглец - *Этот наглец невероятный; абсолютная глупость/дура - *Эта глупость/ дура абсолютная, см. [14].
Сравним возможности функционирования в атрибутивной и предикатной позициях имён прилагательных в метонимическом употреблении. Метонимия прилагательного всегда связана с изменением сочетаемости, вызванным переадресовкой свойства от одного предмета другому на основании их смежности, вовлечённости в одну ситуацию. Характерно, что дефиниции адъективной метонимии строятся авторами лингвистических словарей, исходя из наблюдений над определениями. Под метонимией понимается «смещение определения», «смещённое определение», «метонимический эпитет», «смещённый эпитет», см., например, [15] и др.
Как показывают наблюдения, адъективная метонимия действительно чаще реализуется в атрибутивном словосочетании прилагательное + существительное. Но и роль сказуемого для неё также вполне естественна. Ср. парные контексты, где в 1) прилагательное является атрибутом, в 2) - предикатом:
1) Мне нравятся его добрые глаза.
2) Глаза у него добрые.
1) Он склонен к легкомысленным поступкам.
2) Его поступок слишком легкомыслен.
1) Правда, находились и завистники, которые жаловались, что гениальные эксперименты великого человека никто не может повторить. (Ф. Искандер. Созвездие Козлотура).
2) «Ваши стихи или рассказы гениальны, но их поймут только в следующем веке», - говорил я или писал в ответ на присланные рукописи. (Ф. Искандер. Поэт).
Возможность употребляться в той и другой синтаксической позиции присуща узуальной (лексической) метонимии, которая приводит к появлению у прилагательного нового значения. Сказать добрые применительно к глазам - это значит охарактеризовать именно глаза, назвать гениальными стихи - это значит определить свойство стихов.
Дискурсивная метонимия, в отличие от узуальной, возникает в дискурсе (контексте) как окказиональное смещение определения в рамках изображаемой ситуации, когда свойство «случайно» передаётся от одного участника другому. Дискурсивная метонимия не связана с семантической деривацией и не приводит к формирова-
нию у прилагательного вторичного метонимического значения. Например: Затем он вынул из тряской, скрипучей темноты шкапа чёрный костюм, тощую пачку белья, пару тяжёлых сапог с медными кнопками. (В. Набоков. Машенька). Метонимическое словосочетание скрипучая темнота возникло как результат смещения определения: скрипучие дверцы ^ скрипучая темнота. Оно может быть объяснено как результат эллиптического сокращения конструкции «темнота шкапа со скрипучими дверцами». Соответствующая предикатная конструкция маловероятна, ср.: *Темнота шкафа была скрипучей.
Ср. также: Мужик... вскочил в багровом пятнистом ужасе и, мутно выпучив глаза, мазнул по выключателю. (О. Славникова. Стрекоза, увеличенная до размеров собаки). - Вы знаете моё имя?! <...> Синяя оторопь незнакомых глаз. (М. Вишневецкая. Глава четвёртая, рассказанная Геннадием). Он поставил его голым во дворе, выбрасывая ему в неправильном порядке вещи... Пришедшие со смены вербованные украинки не могли глаз оторвать от голого мужчины, стоящего посреди двора... <...> Её роман с человеком в шляпе кончился на голом моменте во дворе раз и навсегда. (Г. Щербакова. Радости жизни). «Да-с, милостисдарь, мы теперь в генеральских чинах, не вам чета. ...> ...У меня "персоналка" с шофёром-красноармейцем!» - Пулково залебезил вокруг с услужливой шляпой подхалима: «Мы, ваше превосходительство, это дело даже очень понимаем и уважаем .» (В. Аксёнов. Московская сага).
Ни одно из приведённых атрибутивных словосочетаний не трансформируется в предикатную структуру. Основная причина этого лежит, скорее всего, в самой сущности предикации. Предицирование предмету определённого свойства составляет цель сообщения. «По существу говоря, предикация есть не что иное, как собственно сообщение» [16]. Свойство, сообщаемое в акте предикации, может быть как объективно присущим предмету, так и приписываемым, навязываемым предмету сознанием говорящего. Но в любом случае это свойство, сообщаемое именно о данном предмете. Оно не может мыслиться как «чужое», позаимствованное у своего настоящего хозяина и приданное другому случайному владельцу. Поэтому атрибутивное словосочетание, возникшее на основе контекстного сочетае-мостного сдвига, не трансформируется.
Вполне очевидно, что высказывания типа Шляпа услужлива; Темнота скрипучая; Ужас был багровым и пятнистым; Оторопь глаз синяя; Момент был голый невозможны как трансформации метонимических атрибутивных словосочетаний. Но нельзя утверждать, что они невозможны вообще ни при каких условиях. Если свойство
мыслится как собственное для предмета, то предикация становится вполне вероятной. Например, индивидуально-авторская метафора, олицетворение, приём алогизма могут строиться на парадоксальных предикациях. Ср. метафоры: Радость бессвязна. Бездна не страшна. Однообразно-звучно царство сна! (О. Мандельштам. Кузнец).
Таким образом, одно из различий между адъективной метафорой и дискурсивной (контекстной) метонимией состоит в том, что адъективная метафора (в том числе индивидуально-авторская) может выступать и как атрибут, и как предикат, в то время как дискурсивная адъективная метонимия ограничена позицией атрибута.
Можно предположить, что возможность предикатного употребления служит одним из критериев узуальности адъективной метонимии. Покажем это на примере перемещений определения с человека на черты его внешнего облика. С помощью такой метонимии через описание внешних черт раскрываются особенности характера и психики, эмоциональные состояния человека. Метонимические сочетания такого типа разнообразны, и, наряду с частотными и вполне обычными, встречаются весьма неожиданные. Несколько примеров:
1) Хозяин, по прозванию Меценат, - огромный грузный человек. с чувственными пухлыми красными губами... (А. Аверченко. Шутка Мецената). ...Его волевой подбородок смеётся над самой идеей волевого подбородка, потому что он весь - не стремление достигнуть чего-то, но весь - воплощение достигнутого счастья. (Ф. Искандер. Дядя Сандро и раб Хазарат). Одним словом, это был красивый старик с благородным, почти монетным профилем... (Ф. Искандер. Дядя Сандро у себя дома). .В числе их отличался своей надменной осанкой, совершенно плоским черепом и бездушно-зверским выражением лица... знаменитый богач и красавец Фиников... (И. Тургенев. Дым).
2) И теперь даже, несмотря на мою добродушную плешь, смиренное брюшко и покорный вид, она всё ещё косо глядит на меня и чувствует себя не в своей тарелке, когда я заезжаю к брату. (А. Чехов. Зиночка). Передо мной сидело шесть пар студентов, неумные затылки. (А. Битов. Птицы...). У ПП - анфас, листик на вздорном его носу. (А. Битов. Ожидание обезьян). -О, ужас! - Актёр схватил себя за волосы. -Профессор, дайте я поцелую вашу учёную руку. Вы один меня понимаете. (А. Куприн. Яма). -Мда, - мычал Иван Иванович, тонкий белокурый вьюн с ехидною бородкой, делавшей его похожим на американца времён Линкольна... (Б. Пастернак. Доктор Живаго).
Метонимию в контекстах 1) можно считать узуальной. Вполне нормальны употребления типа
Подбородок у него волевой; Губы у неё чувственные; Осанка у него надменная. Контексты 2) интуитивно воспринимаются как некоторое отклонение от узуса, что подтверждается невозможностью (или странностью) фраз типа: *Брюшко у него смиренное; *3атылки у этих студентов неумные; *Рука профессора учёная.
Относительные прилагательные
Если качественные прилагательные семантически относятся к классу предикатных слов, то относительные имеют совершенно иную природу. Их прилагательность имеет прежде всего формально-грамматическую, а не семантическую основу. Как неоднократно отмечалось, их значение зависит от мотивирующего слова, через отношение к которому они выражают свою грамматическую признаковость. Так, отсубстантив-ные относительные прилагательные являются синтаксическими дериватами мотивирующих существительных и тождественны им по значению.
Словосочетание относительное прилагательное + существительное в ряде исследований рассматривается как обозначение ситуации, соответствующее свёрнутой пропозиции, см., в частности, [17]. Возможны два типа структурных соответствий такого словосочетания. 1. Структура с двумя актантами и имплицированным предикатом, когда один актант назван мотивирующей основой прилагательного, а другой актант - определяемым существительным (тип А-ый В): полевые цветы. 2. Структура с одним из актантов и эксплицированным предикатом, когда актант назван мотивирующей основой прилагательного, а предикат - существительным (тип А-ый Р): машинная обработка, небесная синева.
Грамматические свойства относительного прилагательного позволяют ему исполнять роль сказуемого, семантика же для этого не приспособлена. Относительные прилагательные предназначены главным образом быть атрибутом и в гораздо меньшей мере, чем качественные, выполнять роль предиката.
В литературе неоднократно указывалось, что обычно словосочетание относительное прилагательное + существительное служит для обозначения подкласса предметов, ср.: сумка - дамская/ хозяйственная/спортивная/дорожная сумка; дом - кирпичный/каменный/блочный/панельный дом.
Это сохраняется и в предикатной позиции. Когда относительное прилагательное выступает в функции сказуемого, оно устанавливает связь между объектом/явлением, которое названо этим прилагательным, и тем, что названо подлежащим - существительным. Если качественное прилагательное может выступать в роли предиката свойства или состояния, то относительное, как
правило, является классифицирующим предикатом. Высказывание Этот дом кирпичный относит объект к определённому классу (подклассу) домов.
Общая формула предикатной структуры с относительным прилагательным: Этот А В-ый (Эта А В-ая); Этот Р В-ый.. Конструкция Этот А В-ый соотносится с двумя другими возможными структурами. Сравним:
1) Этот дом кирпичный.
2) Это кирпичный дом.
3) Этот дом из кирпича.
Высказывание 1), называя свойство дома, относит его к определённому подклассу домов. Предикат кирпичный является классифицирующим. Высказывание имеет значение 'Этот дом относится к классу кирпичных домов' или 'Этот дом - кирпичный дом'.
Фраза типа 2) Это кирпичный дом выражает смысл, синонимичный с 1), но при этом звучит лучше. Наименование подкласса здесь даётся уже «в готовом виде», в виде словосочетания. Возможно, этим можно объяснить предпочтительность именно такой конструкции по сравнению с 1).
Употребление фраз типа Этот дом кирпичный встречается в речи нечасто, хотя они вполне возможны. Приведём примеры из текстов: Горы эти называются Ак-даг (белые горы). Они меловые. (А. Пушкин. Путешествие в Арзрум). Столица была городом торговым, приморским; её улицы всегда кипели народом... (В. Брюсов. Под Старым мостом).
Как заметила М. Ю. Сидорова об относительных прилагательных (в Коммуникативной грамматике русского языка используется термин «информативные прилагательные»), они употребляются как предикаты «в ситуации опознавания: Я услышал крик. Крик был женский - ср. Кричала женщина» [18]. Кроме того, конструкция Этот А В-ый оказывается предпочтительной при противопоставлении: Дом кирпичный, а вовсе не деревянный. Этот рудник медный, а не железный. Эта роща дубовая, а не берёзовая.
Выказывание Этот дом из кирпича устанавливает свойство предмета по материалу, из которого он сделан, но не претендует на таксономическое обобщение.
Как уже говорилось, относительные прилагательные гораздо меньше, чем качественные, приспособлены для роли предиката.
Сравним употребления прилагательных, которые могут выражать как относительное, так и качественное значение: властные структуры -властный руководитель; нервная система -нервный ребёнок. Только качественные значения допускают перевод в позицию сказуемого: Этот руководитель властный, но: *Эти структуры властные. Этот ребёнок нервный, но: *Эта
система нервная. Известный пример интеллектуальный карлик, двусмысленность которого в русском языке усугубляется при разных прочтениях грамматической противопоставленностью прилагательных по разрядам, в предикатной конструкции допускает только качественное значение прилагательного. Ср.: Этот карлик интеллектуален.
Возможность употребления в предикатной позиции зависит от целого ряда факторов и неодинакова для одного и того же прилагательного в разных контекстах. Ср., например: Этот шкаф книжный; Эта обложка книжная; Этот магазин книжный; Эта информация книжная; Эта коллекция книжная. Но: *Этот том книжный; *Эта связка книжная; *Этот проект книжный; *Этот список книжный; *Эта торговля книжная; *Этот праздник книжный.
Среди разнообразных факторов, определяющих возможность / невозможность предикатного употребления, назовём некоторые.
1. Частотность словосочетания.
Прилагательные с основой определённой семантики притягивают соответствующий семантический круг существительных. При этом словосочетание выражает такой тип отношений, который может часто воспроизводиться в речи. Возникают частотные конкретизации относительного значения, например: 'такой, который состоит из.../сделан из. ': серебряное кольцо, шерстяной шарф, шоколадные конфеты, чугунная решётка.
Не случайно авторы толковых словарей, не ограничиваясь общеотносительной формулировкой значения, перечисляют отдельные конкретные типы обозначаемых отношений как особые самостоятельные значения.
Многие словосочетания, закреплённые традицией употребления, воспроизводятся в речи в готовом виде. Например, В. М. Павлов пишет о словосочетаниях типа карманные часы, питьевая вода, письменный стол и другие как об «устойчивых неидиоматических словосочетаниях» [19].
Частотность служит фактором, усиливающим возможности предикации, ср., например: Эта вода питьевая; Эти растения комнатные; Этот стол компьютерный.
2. Ролевое соответствие существительного.
Словосочетания, соответствующие структуре
с 2 актантами и имплицированным предикатом, легче преобразуются в предложение, чем те, в которых существительное представляет предикат. Имя свойства или действия при таком преобразовании само должно получать предикативную характеристику, что вызывает сопротивление, в особенности со стороны имён со значением свойств. Словосочетания типа равнинная ширь, небесная синева, лесная тишина, как правило,
не допускают преобразований: *Эта ширь равнинная. Аналогично словосочетания с именами действия: историческое развитие, президентское выступление, рыночная торговля. Среди них в позиции сказуемого труднее всего представить значение объектного актанта: *Эта ловля рыбная; *Это строительство дорожное. Другие актанты могут допускать такое преобразование, ср.: Это расследование журналистское, а не судебное.
3. Наличие/отсутствие образно-экспрессивного компонента в значении существительного.
Семантические особенности существительного могут препятствовать образованию предикатной конструкции на основе словосочетания. Например, словосочетания с экспрессивно-оценочными и метафорическими именами обычно не преобразуются в предикатную структуру, например: ценовой апокалипсис, акцизный беспредел, железнодорожный ужас. А также: Россия недотянула даже до среднего уровня, опередив лишь те страны, где хозяйничают нефтяные монстры типа British Petroleum... (Нов. газ. 29.01.04). Хорошо, что у метрополии есть нефтегазовая корова... Но ведь пасётся она не на Северном Кавказе. Там и в лучшие времена добывали не более двух-трёх миллионов тонн нефти в год... (Нов. газ. 21.08.06). При возможности соотношения нефтяная корпорация - Эта корпорация нефтяная сказать *Этот монстр нефтяной невозможно.
4. Референтная отнесённость мотивирующей основы прилагательного.
Словосочетания относительное прилагательное + существительное, как заметила Е. А. Земская, могут иметь как родовую, так и единичную референцию, в отличие от словосочетаний существительное + существительное в косвенном падеже, которые обычно имеют конкретную референцию. Ср.: бутылочное молоко (вид молока) и молоко из бутылки (конкретное указание) [20].
Референтная отнесённость словосочетания с относительным прилагательным зависит от референции имени, мотивирующего прилагательное. Возьмём словосочетание садовое дерево в разных контекстах:
1) К садовым деревьям относятся яблоня, груша, вишня и другие.
2) Садовые деревья поблёскивали в лунном свете.
В первом случае мотивирующее имя сад имеет родовую референцию, во втором - референцию к единичному объекту. Таково же различие и между словосочетаниями: садовые деревья как класс и деревья этого сада. Прилагательное, основа которого имеет референцию к классу, способно выполнять обе синтаксические функции;
при референции к единичному предмету для прилагательного обычна только одна функция -атрибутивная. Предложение Эти деревья садовые возможно лишь как характеристика класса.
Ещё пример: словосочетание городской житель и городской сумасшедший. Первое допускает различную референтную отнесённость: городской житель в противопоставлении с деревенский житель или житель этого города (причём наиболее вероятно первое). Второе имеет отнесённость к конкретному объекту: сумасшедший этого города. Ср.: Из всех обитателей палаты №6 только ему одному позволяется выходить из флигеля... Такой привилегией он пользуется издавна. как тихий, безвредный дурачок, городской шут, которого давно уже привыкли видеть на улицах, окружённого мальчишками и собаками. (А. Чехов. Палата № 6). «Я там такого старика видела...» - «А! Городской сумасшедший. Но он безобидный. Является то там, то тут. Не пристаёт...» (Г. Щербакова. Восхождение на холм царя Соломона с коляской и велосипедом). Невозможно: *Этот сумасшедший городской.
И атрибутивная, и предикатная функция всё же свойственны ряду прилагательных, выражающих отношение к единичным объектам. Это следующие грамматико-семантические группы: а) притяжательные прилагательные, ср.: Петина книга - Эта книга Петина; б) относительные прилагательные, обозначающие отношение к конкретному лицу (названному собственным или нарицательным именем), ср.: пушкинские стихи - Эти стихи пушкинские; архиерейский дом - Этот дом архиерейский; в) относительные прилагательные, обозначающие отношение к единичному, уникальному объекту (названному собственным именем), ср.: московская фирма - Эта фирма московская.
5. Наличие/отсутствие сочетаемостного смещения.
Как и у качественных прилагательных, у относительных прилагательных можно различать исходную и вторичную сочетаемость. Исходная сочетаемость возникает при условиях, когда обозначаемая ситуация стандартна и словосочетания соответствует пропозициональной структуре: полевые цветы - «цветы растут в поле». Смещение происходит при следующих условиях: 1. Обозначаемая ситуация нестандартна. 2. Словосочетание не вписывается в пропозициональную структуру.
Словосочетание может обозначать сложную ситуацию, охватывающую большое количество участников. В этом случае оно трансформируется в многокомпонентную полипропозициональную структуру, которая содержит два предиката и более. Иногда для понимания такого словосо-
четания необходимо целое развёрнутое описание. Такие словосочетания отличаются необычностью, и их значение проясняется лишь в контексте. Взятые вне контекста, они лишь указывают на то, что между двумя предметами (явлениями) констатируется наличие некоторой связи (об этом подробно в [21]).
Словосочетания со смещённым определением не могут быть преобразованы в предикатные структуры. Приведём примеры: .Они оказались в солнечном холле под самой крышей, где... стояли пальмы, и женщина. в зелёном халате мыла пальме листья... И эта пальмовая служанка тоже улыбнулась Ольге Сергеевне. (Г. Щербакова. Подробности мелких чувств). Нельзя сказать: *Эта служанка пальмовая.
Из Петербурга и Кронштадта на Знаменскую площадь и на платформу вокзала стеклась масса моряков, адмиралов, капитанов, молодых офицеров. Тут же присутствовали великосветские и морские дамы. (А. Новиков-Прибой. Цусима). Морскими дамами автор называет жён и родственниц морских офицеров и чиновников, что понятно из более широкого контекста романа. Невозможно: *Эти дамы морские.
Подводя итоги сказанному, можно сделать некоторые общие выводы.
1. Как для качественных, так и для относительных прилагательных основной является атрибутивная позиция.
2. Качественные прилагательные гораздо более свободно употребляются в позиции предиката по сравнению с относительными.
3. Для прилагательных того и другого грамматического класса контекстное смещение определения, передача его «чужому» хозяину создаёт невозможность трансформации атрибута в предикат.
Примечания
1. Вольф, Е. М. Грамматика и семантика прилагательного (на материале иберо-романских языков) [Текст] / Е. М. Вольф. М.: Наука, 1978. С. 18.
2. Виноградоб, В. В. Вопросы изучения словосочетаний (На материале русского языка) [Текст] // В. В. Виноградов. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М.: Наука, 1975. С. 231-253; Шбедоба, Н. Ю. Подчинительные связи слов и словосочетания. Простое предложение [Текст] / Н. Ю. Шведова // Русская грамматика. Т. 2. Синтаксис / АН СССР. Ин-т русского языка; гл. ред. Н. Ю. Шведова. М.: Наука, 1980. С. 13-92.
3. Виноградоб, В. В. Указ. соч. С. 236.
4. Шмелёб, Д. Н. Синтаксическая членимость высказывания в современном русском языке [Текст] / Д. Н. Шмелёв. М.: Наука, 1976. С. 71.
5. Арутюноба, Н. Д. Русское предложение. Бытийный тип [Текст] / Н. Д. Арутюнова, Е. Н. Ширяев. М.: Наука, 1983. 198 с.
6. Хомский, Н. Синтаксические структуры [Текст] / Н. Хомский; пер. с англ. // Л. Ельмслев. Можно ли
считать, что значения слов образуют структуру? Н. Хом-ский. Синтаксические структуры. Благовещенск: Благовещен. гум. колледж им. И. А. Бодуэна де Куртенэ,
2000. С. 92.
7. Падучева, Е. В. О семантике синтаксиса (материалы к трансформационной грамматике русского языка) [Текст] / Е. В. Падучева. М.: Наука, 1974. С. 127.
8. Bolinger, D. Adjectives in English: attribution and predication [Text] / D. Bolinger // Lingua. V. 18. Amsterdam, 1967. P. 1-34.
9. Тестелец, Г. Я. Введение в общий синтаксис [Текст] / Я. Г. Тестелец. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т,
2001. С. 366.
10. Тулина, Т. А. Функциональная типология словосочетаний [Текст] / Т. А. Тулина. Киев; Одесса: Вища шк., 1976. 176 с.
11. Потебня, А. А. Из записок по русской грамматике. Т. I-II [Текст] / А. А. Потебня; АН СССР. Отделение литературы и языка. М.: Гос. уч.-пед. изд-во Мин-ва просв. РСФСР, 1958. С. 105.
12. Виноградов, В. В. Указ. соч. С. 235.
13. Бондарко, А. В. Качественность. Вступительные замечания [Текст] / А. В. Бондарко // Теория функциональной грамматики. Качественность. Коли-чественность / РАН; Ин-т лингв. исследований; отв. ред. А. В. Бондарко. СПб.: Наука, 1996. С. 6.
14. Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл (Логико-семантические проблемы) [Текст] / Н. Д. Арутюнова. М.: Наука, 1976. 383 с.
15. Арутюнова, Н. Д. Метонимия [Текст] / Н. Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 300-301; Матвеева, Т. В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика [Текст] / Т. В. Матвеева. М.: Флинта: Наука, 2003. С. 407-408; Москвин, В. П. Выразительные средства современной русской речи: Тропы и фигуры. Общая и частные классификации. Терминологический словарь [Текст] / В. П. Москвин. М.: ЛЕНАНД, 2006. С. 169-170, 308-309; Хазагеров, Т. Г. Общая риторика. Курс лекций. Словарь риторических приёмов [Текст] / Т. Г. Хазагеров, Л. С. Ширина. Ростов н/Д., 1999. С. 217.
16. Гальперин, И. Р. Информативность единиц языка [Текст] // И. Р. Гальперин. Избранные труды. М.: Высш. шк., 2005. С. 113.
17. Вольф, Е. М. Грамматика и семантика прилагательного (на материале иберо-романских языков) [Текст] / Е. М. Вольф. М.: Наука, 1978. 200 с.
18. Сидорова, М. Ю. Имя прилагательное в системе признаковых слов [Текст] / М. Ю. Сидорова // Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка / под общ. ред. Г. А. Золотовой. М.: Ин-т Рус. яз. РАН, Фил. фак-т МГУ, 2004. С. 88.
19. Павлов, В. М. Полевые структуры в строе языка [Текст] / В. М. Павлов. СПб.: Наука, 1996. 116 с.
20. Земская, Е. А. Относительное прилагательное как конструктивный элемент номинативной системы современного языка [Текст] / Е. А. Земская // Грамматические исследования: Функционально-стилистический аспект. Морфология. Словообразование. Синтаксис / отв. ред. Д. Н. Шмелёв. М.: Наука, 1991. С. 143.
21. Сандакова, М. В. Словосочетание относительное прилагательное + существительное как обозначение ситуации: механизм развития значений [Текст] / М. В. Сандакова // Язык. Время. Личность: м-лы Между-нар. науч. конф. Омск: Изд-во ОГУ, 2002. С. 376-381.
И. П. Карпов
АВТОРОЛОГИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА
(К МЕТОДОЛОГИИ АНАЛИЗА ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ)
В статье рассмотрены составные части авторо-логической парадигмы. Под ними подразумевается интенциальное содержание авторского сознания, объективация авторской эмоциональности, именующая деятельность автора, авторская пассионарность, художественная предикация.
Любая частная, в том числе и собственно литературоведческая, методология имеет в своей основе определенные философско-логические и эстетические исходные положения. В большинстве случаев в «массовом» литературоведении так бывает только в теориях литературы (вузовских), и то в них - обычно - главы, посвященные философии и эстетике искусства, существуют сами по себе, а предлагаемая структура литературно-художественного произведения и методика его анализа - сами по себе, поэтому, прочитав всю «философию» и «эстетику» этих теорий, ни преподаватель, ни студент так и не уясняют главного для себя: как же анализировать эту «штуку» -литературно-художественное произведение?
В связи с этим хорошо вспомнить высказывание Гегеля: «Философствование без системы не может иметь в себе ничего научного: помимо того, что такое философствование само по себе выражает скорее субъективное умонастроение, оно ещё и случайно по своему содержанию. Всякое содержание получает оправдание лишь как момент целого, вне которого оно есть необоснованное предположение, или субъективная уверенность. Многие философские произведения ограничиваются тем, что высказывают, таким образом, лишь умонастроения и мнения» [1].
Обратим внимание: или философствование -или субъективное умонастроение, необоснованное предположение, субъективная уверенность, мнения. Возьмем ближе к нашему предмету -анализу литературно-художественного произведения: или аналитическое исследование, оформленное как концептуальное изложение, - или публицистика, которая может выдаваться и за диссертацию, и за предисловие к собранию сочинений писателя.
КАРПОВ Игорь Петрович - доктор филологических наук, профессор по кафедре литературы Марийского государственного педагогического института, заведующий лабораторией аналитической филологии, член-корреспондент Международной академии наук педагогического образования (МАНПО), Заслуженный деятель науки Республики Марий Эл © Карпов И. П., 2007
