CC BY
111
О.Н. Новикова
Приднестровье: Автономия или независимость. (Обзор)
Зарождение и вызревание сепаратизма на территории какого-либо государства происходит, как правило, в рамках довольно стандартного процесса. Сначала на базе исторических, политических и культурных реалий формируется новая коллективная идентичность, затем происходит ее политизация и оформление в политическое движение, выступающее за самоопределение, целью которого провозглашается создание независимого государства. Стремление к обладанию именно государственным суверенитетом лидеры сепаратистов объясняют тем, что только он, суверенитет, обеспечивает «исчерпывающий контроль над условиями и институтами воспроизводства коллективной идентичности» (3, с. 23).
Такой же процесс происходит и в Приднестровье, где, по убеждению европейского исследователя Н. Койока-ру1, происходит формирование новой, «приднестровской», идентичности (5, с. 262). Поэтому необходимо иметь в виду, что конфликт между Молдавией и Приднестровьем лежит не только в политико-юридической плоскости, но и в социально-психологической и идеологической. Говоря о роли идентичности в молдавско-приднестровском конфликте, заметим, что в социальной психологии существуют два подхода к объяснению механизмов конфликтов, возникающих внутри
1 Статья Н. Койокару опубликована в журнале «Инновации», выпускаемом Междисциплинарным центром сравнительных исследований в Вене.
группы. В соответствии с первым в основе конфликта лежат рациональные причины и материальные интересы. Второй подход учитывает прежде всего потребности в сфере эмоций и символики, выраженные в таких понятиях, как принадлежность и идентичность. Индивидуум структурирует свой собственный социальный опыт, относя себя и других к определенным категориям. В соответствии с теорией социальной идентичности индивидуум организует социальную реальность, включая себя и других в различные категории, так что, по словам Анри Тайфеля, одного из создателей теории социальной идентичности, «формирование социальной идентичности становится результатом категоризированного восприятия, результатом растущего осознания принадлежности к определенной категории» (цит. по: 5, с. 267). При делении людей на категории выявляется тенденция считать другие группы менее важными, чем собственная. В то же время своя группа, замечают Дж. Ховард и М. Ротбард, воспринимается положительно, а другие группы -скорее негативно (цит. по: 5, с. 267). Стереотипы множат различия и способствуют разрастанию конфликта. Когда люди проводят классификацию и делят всех на группы, возникает внутригруппо-вой фаворитизм, недооценка представителей других групп, возникают предубеждения и совершаются акты насилия. При этом имеет место удивительный феномен - реальные отличия между группами часто оказываются менее значительными, чем представление о них. Если какая-либо группа верит, что она сильно отличается от другой группы, то такое восприятие может восприниматься как сама реальность. Психологи считают, что простое определение принадлежности к группе может породить конфликт.
Для такого этнически гетерогенного региона, как Приднестровье, создание общей идентичности является приоритетной задачей. Н. Койокару считает, что налицо очевидные признаки нацие-строительства (nation building). По мнению Эрнста Хааса (Университет Беркли, США), национальные идентичности являются предметом выбора, а не приобретаются генетически, а потому идентичности могут меняться (см. 7). Как отмечает профессор Стефан Трёбст (Лейпцигский университет), опросы общественного мнения и результаты выборов в Приднестровье свидетельствуют, что относительное большинство жителей разделяют мнение о том, что формируется новый приднестровский демос с перспективой его 126
превращения в этнос (15). Н. Койокару убеждена в том, что власти Приднестровья добились большого успеха в развитии у своего населения чувства принадлежности к новой идентичности (5, с. 268). Она пишет: «В то время как молдаване из Бессарабии еще находятся в поисках своей идентичности перед лицом кризиса идентичности, на левом берегу Днестра, в восточной части республики, развивается новая идентичность» (там же). И именно новое поколение приднестровских граждан, считает Н. Койокару, и будет энергичнее других противостоять реинтеграции с Молдавией и настаивать на независимости Приднестровья. С этой точкой зрения не соглашаются украинские исследователи В. Коробов и Г. Бянов. Они считают, что некоторые сдвиги в массовом сознании населения Приднестровья привели к тому, что вооруженный конфликт 1992 г. стал забываться, и молодое поколение все последующие годы воспитывалось не в духе верности родине и идеям коллективизма, а в духе индивидуализма и борьбы за личное обогащение (9, с. 519).
Со своей стороны, А. Мангиу-Пиппиди (председатель Румынского академического общества, а заодно и сотрудник Гарвардского университета) считает, что оспариваемая идентичность вместе с тем ведет к неизбежному плюрализму. Ведь во время референдума 17 сентября 2006 г. большинство населения Приднестровья высказалось за независимость Приднестровья и его присоединение к России. Молдавия между тем не имеет опыта развития в качестве независимого государства. И хотя там были приняты законы о языке, независимости и создана национальная армия, не удалось создать политическую нацию, под вопросом находится и статус Молдавии как нации с самобытной культурой. Население Приднестровья не выразило желания создать общее политическое сообщество с остальной частью Молдавии. Хотя прорумынское меньшинство выступает за объединение с Румынией, однако сторонники независимости Молдавии составляют большинство населения. Оно обеспечило переход страны к демократии, но оказалось не в состоянии контролировать движение за присоединение либо к России, либо к Румынии. Сотни тысяч моддаван приобрели румынские паспорта лишь для облегчения поездок на заработки в Румынию, а не потому, что все они являются сторонниками объединения с Румынией. Количество молдавских граждан, покинувших страну и работающих за границей, достигло в 2006 г. 60%.
Молдавское государство является слабым во всех сферах деятельности: безопасности, накопления финансовых ресурсов, предоставления социальных услуг. Оно неспособно действовать независимо от эгоистических интересов элит. Основную часть поступлений в бюджет составляют таможенные сборы. Приблизительно один миллион человек, т.е. более половины трудоспособного населения страны, работает за границей. Существование на территории Молдавии непризнанной республики препятствует капиталовложениям частных инвесторов, опасающихся возобновления конфликта. Не очень успешной следует считать и кампанию по приватизации в Молдавии, поскольку наиболее прибыльные предприятия находятся на левом берегу Днестра.
Таким образом, консолидация Молдавии в значительной степени зависит от решения приднестровской проблемы. Проблема территориальной целостности взята на вооружение всеми молдавскими лидерами. Для сторонников независимости Молдовы это основной вопрос, поскольку они не представляют себе успешного развития страны без Приднестровья, в частности по экономическим соображениям. Для Молдавии отделение Приднестровья означает потерю промышленного потенциала, энергетических ресурсов и транспортных путей, соединяющих Молдавию с рынками стран СНГ.
Руководство Молдавии применяет принцип «включения» по отношению к русскоговорящему меньшинству, автоматически предоставляет ему гражданство и сохраняет сеть образовательных учреждений, где подготовка ведется на русском языке. Тем не менее ему не удалось создать политическое сообщество (12, с. 97). Усилия по созданию отдельной национальной культуры также провалились. Это главный фактор, влияющий на молдавскую политику, который делает прочие политические факторы малозначимыми. Суверенитет Молдавии по-прежнему остается ограниченным самим фактом существования Приднестровья как государства «де-факто».
Что представляет собой государство «де-факто»? Это государство, которое не имеет юридического права на какую-либо территорию, поскольку она является частью признанного государства. В то же время непризнанное государство фактически может претендовать на государственный суверенитет. Почему мы называем
Приднестровье государством «де-факто»2, или «непризнанным государством», а не «сепаратистской территорией»? Потому, что сепаратизм Приднестровья - это политический проект, основанный на идее самопровозглашенного государственного суверенитета.
Размышляя о проблеме суверенитета Приднестровья, необходимо различать внутренний и внешний суверенитет государства. Внутренний суверенитет относится к верховному органу власти на данной территории. Внешний же суверенитет должен вписываться в более широкую конституционную схему, иными словами, чтобы обладать внешним суверенитетом, государство должно быть признано другими государствами. И ключевая характеристика государства «де-факто», в том числе Приднестровья - это его непри-знанность.
Классическое определение общности, согласно которому государство может считаться суверенным, дано в Конвенции Монтевидео о правах и обязанностях государств, подписанной в 1933 г. (11). В соответствии с критериями Конвенции Монтевидео такая общность имеет постоянное население, определенную территорию, правительство и возможность взаимодействовать с другими государствами. Приднестровье как государство «де-факто» соответствует первым трем критериям и претендует на способность удовлетворять четвертому требованию. И все же в мировом сообществе такое государство считается нелегитимным независимо от его эффективности.
Условия функционирования нынешней международной системы побуждают территории, стремящиеся к самоопределению, обрести именно государственность, а не статус, например, автономии. Дело в том, что признанный государственный суверенитет (статус независимого государства) обеспечивает целый ряд возможностей для защиты и самообороны, предоставляет государству прочное место в международном сообществе, спасает от возможности исчезновения. На государство распространяются принципы территориальной целостности, суверенитета и невмешательства во внутренние дела. Без государственного суверенитета и его признания международным сообществом самопровозглашенная респуб-
2 Термин государство «де-факто» представляется удачным, так как подчеркивает государственную природу сепаратистской общности.
лика имеет очень мало прав и не имеет статуса, который защитил бы ее с точки зрения международного права. Не исключается и возможность силового уничтожения такой республики метрополией.
Важнейшим внутренним фактором, являющимся движущей силой борьбы за суверенитет и самоопределение государств «де-факто», в том числе Приднестровья, помимо сформировавшейся новой идентичности выступает стремление к обеспечению своей безопасности. В марте 1992 г. первый президент Молдавии М. Сне-гур объявил о введении чрезвычайного положения, что привело к эскалации напряженности. В апреле того же года провалилась первая попытка молдавского правительства восстановить контроль над г. Бендеры. В июне была предпринята вторая попытка, ликвидированная вооруженными формированиями Приднестровья при поддержке российской 14-й армии. Попытка руководства Молдавии решить проблему единства страны силовыми методами послужила оправданием для провозглашения независимости Приднестровской республики. Еще одной причиной стремления к независимости была реальная угроза «румынизации» Молдавии, чему естественным образом воспротивилось преимущественно славянское население Приднестровья.
Следствием неуверенности в своей безопасности является возрастание значимости военного компонента в политике непризнанных государств. Ощущение угрозы со стороны метрополии и недоверие к правовым инструментам гарантий безопасности может распространяться и на характер будущих взаимоотношений между Тирасполем и Кишиневом. В случае установления отношений между Приднестровской республикой и Молдавией на основе федеративного принципа связи между субъектами федерации и федеральным центром должны быть основаны на переведении фундаментальных политических вопросов в юридическую плоскость. Недоверие к юридическим гарантиям безопасности вынуждает власти Приднестровья настаивать на сохранении жестких мер сдерживания и обеспечения безопасности, в частности за счет присутствия российских миротворческих сил на территории непризнанной республики.
При всей значимости совокупности социальных, идеологических и внутриполитических факторов, влияющих на развитие конфликта между Молдавией и Приднестровьем, первоочередное значение имеют все же 130
геополитические интересы главных архитекторов мировой политики -великих держав и международных институтов.
Результатом дипломатической активности Запада в отношении статуса Приднестровья и, возможно, недостаточности проработки вопроса со стороны России явился отказ президента Воронина в ноябре 2003 г. подписать Меморандум Козака. В соответствии с достигнутой предварительной договоренностью предусматривалось присутствие российских войск в Приднестровье, в результате чего Россия стала бы гарантом мира в воссоединенной Молдавии. Отклонение Меморандума Козака знаменовало собой очередной сдвиг во внешнеполитическом курсе молдавского руководства в сторону Запада. Молдавия стала настаивать на том, чтобы участие в переговорах приняли ЕС и США. В это время Румыния готовилась к предстоявшему в 2007 г. вступлению в ЕС, так что фон для этой инициативы оказался довольно удачным. 22 февраля 2005 г. Республика Молдова подписала План действий между ЕС и Молдовой, а в июле того же года был назначен специальный представитель ЕС в этой стране. Таким образом, ЕС совместно с ОБСЕ сумели подключиться к работе над разрешением приднестровского конфликта.
В 2006 г. правительство Молдовы представило на рассмотрение Генеральной Ассамблеи ООН ряд предложений, нацеленных на оказание определенного давления на Россию с целью решения приднестровской проблемы в выгодном для себя ключе. В частности, Молдова предложила заменить действовавший механизм поддержания мира в регионе миссией с международным мандатом; обеспечить выполнение Россией обязательств, принятых ею на саммите ОБСЕ в Стамбуле в 1999 г. и предусматривавших вывод российский войск из Приднестровья. Кроме того, Молдова предупредила, что она ратифицирует ДОВСЕ и будет соблюдать его положения лишь при условии выполнения Россией всех решений саммита ОБСЕ 1999 г. в Стамбуле (12, с. 91).
После принятия Плана действий по вступлению Молдавии в Евросоюз Брюссель поддержал введение экономического эмбарго в отношении Приднестровья и оказал давление на Украину в целях его соблюдения. Молдавия надеется стать членом ЕС после 2013 г. и рассчитывает на активное участие Европейского союза в урегулировании приднестровской проблемы. Основанием для этого слу-
жит тот факт, что в планах ЕС восстановление территориальной целостности Республики Молдова рассматривается в качестве важнейшего условия обеспечения безопасности и устойчивого развития Юго-Восточной Европы и континента в целом. Несмотря на то что Брюссель вынужден постоянно оглядываться на Россию, своим участием в переговорном процессе по приднестровскому урегулированию ЕС предполагает в определенной степени ограничить влияние Москвы на позицию конфликтующих сторон.
Кроме того, становится очевидным, что Евросоюз рассматривает свою политику в отношении Приднестровья в контексте распространения своего влияния на Черноморский регион. Учитывая, что этот регион расположен на пересечении важнейших международных путей из Европы в Азию и из государств СНГ в страны Средиземноморья, его значение для ЕС в последние годы значительно возросло, и Брюссель готовится стать здесь одним из ведущих игроков. Вовлечению ЕС в район Черного моря способствовали три фактора. Во-первых, в результате географического расширения в мае 2004 г. ЕС вышел непосредственно к берегам Черного моря. Специальный представитель ЕС на Южном Кавказе П. Семнеби заявил, что «ЕС стал черноморской державой» (цит. по: 10, с. 483). Во-вторых, все еще рассматривается вопрос о членстве Турции в ЕС, хотя и в отдаленной перспективе. В-третьих, постепенно реализуются программы в рамках Европейской политики соседства.
В апреле 2007 г. Евросоюзом была принята новая инициатива в рамках Европейской политики соседства под названием «Синергия Черного моря». В соответствии с ней предполагается включить Кишинев в решение проблем, связанных с изменением климата, стимулирования сотрудничества в сферах энергетики и транспорта, усовершенствования системы передвижения рабочей силы с помощью создания условий для миграции, продвижения идей демократии, уважения прав человека, а также добросовестного управления (1, с. 1-2). «Синергия Черного моря» была нацелена на то, чтобы дополнить усилия ЕС по установлению стабильности и проведения реформ в странах Черноморского региона.
Одновременно ЕС создал новые инструменты для проведения общей внешней политики и политики в области безопасности (ОЕВПБО) в районе Черного моря, учредив институт специальных 132
представителей ЕС в Молдове и на Южном Кавказе, организации Миссии ЕС по оказанию помощи в вопросах границы в Украине и Республике Молдова, а также мер по восстановлению доверия между Приднестровьем и Молдавией.
Утверждаясь в качестве активного регионального игрока в зоне Черного моря, Евросоюз сталкивается с целым рядом трудностей. Во-первых, зреет понимание того, что ему еще нужно «переварить» членство Болгарии и Румынии. Во-вторых, возникают сложности в связи с возможным в будущем членством в ЕС Турции, жестко отстаивающей свои национальные интересы. Еще один стратегический вызов - это «новые восточные соседи», политика в отношении которых требует установления баланса между желанием этих стран присоединиться к ЕС и приостановлением процесса расширения. Серьезной проблемой для Брюсселя становится политика России, начавшей в последнее время твердо отстаивать свои интересы в Черноморском регионе. И наконец, фактором, создающим дополнительные трудности для реализации устремлений Евросоюза в зоне Черного моря, является существование непризнанных государственных образований (Приднестровье и Нагорный Карабах), а также частично признанных государств (Южная Осетия и Абхазии).
В целях разрешения молдавско-приднестровского конфликта ЕС стремится действовать в двух направлениях. Во-первых, Евросоюз полагает, что именно он мог бы развеять существующие опасения и способствовать созданию мер доверия, жизненно необходимых для политического регулирования конфликта. Во-вторых, по убеждению руководства Евросоюза, он мог бы выступить в приднестровском конфликте в качестве более приемлемого, нейтрального, чем Россия и США, гаранта безопасности (10, с. 494).
Главная идея Европы, относящаяся к средствам урегулирования приднестровского конфликта, - это демократизация общественно-политической жизни Приднестровья в целях использования данного процесса для дальнейшего объединения с Молдавией. Следует заметить, что пункт о демократизации присутствует в любой инициативе по разрешению приднестровского конфликта, выдвинутой странами ЕС.
Кишинев же стремится проводить политику, направленную на полную изоляцию Приднестровья. Все политические процессы,
происходящие в Приднестровье, руководство Молдовы рассматривает с точки зрения их репрессивного, антидемократического, криминального характера и не хочет замечать всю сложность политической ситуации в ПМР, заключающейся в безусловной поддержке идеи независимости со стороны населения, с одной стороны, и существующей оппозиции нынешнему приднестровскому руководству - с другой.
Европейские страны считают политику изоляции несовместимой с процессом демократизации и склонны искать в Приднестровье силы, способные заменить правящую элиту, коль скоро с ней не удается договориться. Дело в том, что масштаб санкций, т.е. ограничений и запретов, которые Запад может наложить на Приднестровье, ограничен и большей частью уже исчерпан. Продолжает существовать запрет на въезд в страны ЕС высшим чиновникам Приднестровья, а миссия ЕС по мониторингу молдавско-приднестровской границы не выявила особо крупных нарушений. Однако эффект от ужесточения таможенных правил, действующих с марта 2006 г. и заставивших некоторых торговых агентов зарегистрироваться в Молдавии, был сведен на нет, когда Россия наложила запрет на ввоз молдавских вин. Эта мера показала, что Молдавия становится весьма уязвимой, если приводится в действие политика санкций с участием России. Поэтому решение проблемы реинтеграции региона Молдавия и западные страны видят во внутренних изменениях, которые, по их мнению, должны произойти в Приднестровье. Как и в политике ЕС по отношению к Белоруссии, акцент намереваются сместить на развитие демократии. Политика санкций, по мнению европейцев, должна уступить место предоставлению жителям Приднестровья доступа к электронной информации плюралистического характера как внутри региона, так и извне. Кроме того, предлагается упрочить связи с организациями гражданского общества Приднестровья и правозащитными группами, а также поддержать процесс высвобождения новых социальных акторов, таких, например, как так называемая «несистемная оппозиция».
Европейские исследователи подчеркивают различия между «несистемной оппозицией» и выступающим в виде официальной оппозиции движением «Обновление». «Несистемная оппозиция» более последовательно критикует политику президента Смирнова. Деловые круги, поддерживающие движение «Обновление», безус-134
ловно, выиграют в случае урегулировании конфликта путем создания единого государства, но они не будут бросать вызов курсу политического руководства на получение независимости, опасаясь мощного административного аппарата и сил безопасности.
Европейцы обращают внимание именно на «несистемную оппозицию», которая не интегрирована во властные отношения и функционирует вне рамок общепринятого политического дискурса. Европейцы считают, что эта демократически настроенная оппозиция склонна к нормализации отношений с Кишиневом и будет способствовать созданию единого государства. В связи с незрелостью партийной системы эта оппозиция сконцентрирована вокруг неправительственных организаций и групп правозащитников. Центристская оппозиция выпускает газету «Новая газета», а левая оппозиция выпускает газету «Человек и его права». Однако требование руководства Молдовы, чтобы все контакты с международными неправительственными организациями осуществлялись через посредство государственных организаций, ограничивает, по мнению сотрудника Европейского центра изучения проблем меньшинств О. Процика, количество и эффективность этих контактов и возможности оппозиции по распространению идей либеральной демократии и веры в западные институты и практику (14, с. 37-38).
В целом в отношении приднестровского руководства ЕС использует две тактики: пытается достичь соглашения с правящей элитой и одновременно маргинализирует приднестровских лидеров. Политика «соглашения» успешно использовалась европейцами в период «демократического транзита» других стран Европы. Имеется в виду «торговля» в целях достижения соглашения в отношении сроков и условий транзита. Такая политика способствует ослаблению противодействия смене режима, улучшению сотрудничества между старой и новой элитами, обеспечению политической стабильности при формировании нового порядка. Однако на деле Брюссель опасается, что такой путь может привести к продлению функционирования авторитарного режима. Поэтому западноевропейские страны зачастую рассматривают отстранение от власти правящей элиты как предварительное условие быстрого транзита. Прежде чем прибегнуть к той или другой тактике, Запад тщательно изучает все предпочтения и ресурсы правящей элиты.
Что касается планов США в Приднестровье, то им отводится значительное место в системе американских «геополитических интересов» в регионе. Работу на данном направлении Вашингтон начал еще в первой половине 90-х годов. В 1994 г. в Кишиневе был создан Комитет по примирению и демократизации, в рамках которого ряд приднестровских журналистов на деньги западных фондов проходили обучение в США. Сегодня они издают в Приднестровье оппозиционную прессу, среди которой выделяются: «Человек и его права», «Новая газета», «Добрый день».
Главным объектом воздействия стали приднестровская молодежь, представители творческой интеллигенции, малого и среднего бизнеса, неправительственный сектор. В настоящее время на деньги западных структур в Приднестровье действуют около двадцати неправительственных организаций. Среди них - информационный центр «Окно в мир», молодежный центр «Пилигрим-Демо», фонд «Ветераны за выживание», центр гуманитарных инициатив «Взаимодействие».
С самого начала американцы не скрывали, что намерены создать условия для так называемой реинтеграции Молдавии и включения Приднестровья в зону западного влияния. После волны «цветных революций» в СНГ эта работа, главным координатором которой начиная с 2005 г. становится посольство США в Кишиневе, еще более активизировалась. В рамках этой деятельности американская дипломатическая миссия проводит серию семинаров для жителей Приднестровья, из которых наиболее широкую огласку получила программа под названием «Воспитание политических лидеров нового поколения в Тирасполе», основной задачей которой является подготовка лояльных Западу перспективных политиков и экономистов в Приднестровье.
Обращает на себя внимание распространение на регион деятельности так называемой Международной группы по предотвращению кризисов. Официально и эта структура призвана укреплять способности международного сообщества прогнозировать, договариваться и действовать в целях предотвращения и сдерживания кризисов и конфликтов. Примечательно, что в эту организацию входят Зб. Бжезинский и экс-генсек НАТО Дж. Робертсон, а одним из членов опекунского совета является Дж. Сорос.
Что касается приднестровского урегулирования, то здесь американцы однозначно выступают с прокишиневских позиций, придерживаясь принципиальной для себя точки зрения о «неприемлемости присутствия российских войск на территории РМ и неукоснительном выполнении Москвой в полном объеме международных обязательств, взятых на саммите ОБСЕ в Стамбуле». При этом ситуация рассматривается ими через призму собственных эгоистических интересов, а потому и цели урегулирования также весьма специфичны. Прежде всего, это «устранение потенциального источника хаоса на периферии расширяющегося Европейского союза».
США на данном этапе хотели бы избежать разработки всеобъемлющего плана приднестровского урегулирования, который носил бы компромиссный характер. Американцы жестко пресекают любые идеи, касающиеся возможной федерализации Молдавии. Для Вашингтона гораздо важнее решить отдельные конкретные задачи: скорейший вывоз российских вооружений из Приднестровья, разоружение обеих враждующих сторон, развертывание в регионе военно-полицейской операции в целях наблюдения и обеспечения безопасности, продолжение переговоров без предварительных условий со стороны Тирасполя. Предполагается, что реализация этих задач возможна, пока остаются шансы для нажима на Россию (выполнение обязательств Стамбульского саммита 1999 г.) и на ПМР (ужесточение таможенно-пограничного режима на границе с Украиной).
ОБСЕ еще до расширения НАТО и ЕС являлась той международной организацией, которая представляла интересы Запада в приднестровском конфликте и наряду с Россией и Украиной являлась одним из гарантов политического урегулирования. Как считает А. Мангиу-Пиппиди, поддерживая идею федерализации при сохранении существующих внутренних границ, полагая, что это приемлемое и для Запада, и для России решение, ОБСЕ ослабляет и без того слабое молдавское государство (12, с. 100). По мнению А. Мангиу-Пиппиди, роль ОБСЕ в приднестровском конфликте по-прежнему незначительна, что связано с отсутствием механизма претворения в жизнь принимаемых решений и методом консенсуса, предоставляющим всем сторонам конфликта возможность использовать право вето (там же).
Что касается Совета Европы, то он вообще долгие годы откладывал назначение своего представителя в Кишинев. И хотя Совет Европы оказывал жесткое давление на Молдавию в связи с «отходом от демократических свобод», он не в состоянии серьезно воздействовать на общественно-политические процессы в Приднестровье.
Следует выделить еще одного игрока в приднестровском конфликте - Румынию. После падения режима Н. Чаушеску и распада Советского Союза она, очевидно, возлагала надежду на скорейшее сближение с районами, где население говорит на румынском языке. Но после обретения независимости Молдавией движение за воссоединение постепенно прекратилось. Хотя румынские националисты и были сильны в Румынии в период после 1989 г., их усилия были сосредоточены на решении проблемы Трансильвании -поля столкновения между румынскими националистами и венгерскими ирредентистами. После того как Румыния обратилась в НАТО с просьбой о вступлении в эту организацию, правительство принялось урегулировать дела с соседями. В этой обстановке и без того слабое движение за воссоединения с румыноговорящими районами приостановилось. Румынии, прежде чем заняться решением молдавской проблемы, предстояло завершить процесс евроатлан-тической интеграции. Вплоть до вступления Румынии в ЕС (1 января 2007 г.) в Молдавии существовала упрощенная процедура получения румынских паспортов. В то же время приоритетом внешней политики Молдавии была провозглашена поддержка движения за вступление республики в ЕС. Румыния выступает против федерализации Молдавии и готова интегрировать Молдову и без Приднестровья, поскольку объединенную на федеральных началах Молдавию интегрировать не удастся. Весьма сомнительно также, чтобы Бухарест когда-либо отказался от политики румыни-зации Молдавии.
Успех «оранжевой революции» на Украине в ноябре 2004 г. способствовал изменению структуры международных сил, вовлеченных в приднестровский конфликт. До этого украинское правительство не акцентировало свое противостояние российской политике в отношении Тирасполя. До тех пор пока интересы в сфере безопасности Украины не стали восприниматься Киевом как однозначно противоречащие сближению с Россией, цена вопроса была 138
невелика. Кроме того, южноукраинскому бизнесу было выгодно сохранение существующего статус-кво в приднестровском вопросе. Однако российское присутствие в Приднестровье давало России рычаги влияния, и новое украинское руководство с этим не хотело мириться. Украина, руководимая В. Ющенко, стала играть значительно более активную роль в конфликте между Молдавией и Приднестровьем. Секретарь Национального совета по безопасности и обороне Порошенко, будучи бизнесменом, имеющим экономические интересы в Приднестровье, возглавил переговоры с украинской стороны. Выдвинув семиступенчатый план урегулирования конфликта, Украина при поддержке Запада даже попыталась возглавить процесс переговоров. Это была попытка усилить украинское влияние в ущерб российскому (6, с. 295). 22 апреля 2005 г. В. Ющенко на встрече глав государств ГУУАМ (Грузия, Украина, Узбекистан, Азербайджан, Молдавия) обнародовал предложения из семи пунктов. Его предложения были одобрены Россией, Приднестровьем и Молдавией. Парламент Республики Молдовы поддержал план и признал автономию Приднестровья. Украинский план включал также призыв к сохранению территориальной целостности Молдавии; утверждал право Приднестровья, как и Гагау-зии, выйти из федерации, если Молдавия объединится с другим государством; содержал пункт о проведении свободных, честных и прозрачных выборов в Верховный Совет Приднестровья с присутствием международных наблюдателей.
3 марта 2006 г. Украина при поддержке ЕС ввела новый таможенный режим. Руководство Приднестровья расценило это как начало экономической блокады и обратилось за помощью к России. Согласие Украины развернуть на своей территории миссию ЕС по усилению таможенного контроля (с 3 марта 2006 г.) на границе с Приднестровьем усилило прозападную составляющую украинской стратегии (6, с. 296). Несмотря на возникшую напряженность в отношениях с Россией, вызванную разногласиями по поводу цен на газ, Украина проявила твердость в приднестровском вопросе. Впрочем, жизнь свидетельствует, что политика в отношении пограничного режима может меняться под влиянием расстановки политических сил в Украине.
Причины, по которым В. Ющенко предлагал начать преобразования в Приднестровье с проведения «демократических и про-
зрачных выборов в Верховный Совет», легко угадывались. Украинское руководство путем проведения выборов намеревалось поддержать новую деловую элиту, которая начала формироваться в Приднестровье в процессе экономической либерализации, играть все большую роль во внутриполитической жизни и стремиться к управлению страной. Предполагалось, что свое усиливающееся политическое влияние эта элита будет энергично использовать для решения приднестровского конфликта, легализации собственности и создания условий для развития большого бизнеса. При этом учитывался тот факт, что новая деловая элита все больше начинает зависеть от западных партнеров, ориентируется на Запад в вопросах промышленного и финансового развития. Достаточно сказать, что доля стран ЕС в экспорте Приднестровья превышает 33% (9, с. 519). Учитывая нарастающее в Приднестровской республике недовольство в связи с социальным расслоением, низким жизненным уровнем, коррупцией в рядах старой элиты, деловые круги пытаются воспользоваться этими настроениями. О растущем влиянии новой элиты говорит тот факт, что главные политические игроки в регионе добиваются взаимопонимания с ней в целях установления своего политического влияния и защиты своих собственных интересов. Вместе с тем Украине выгодно поддерживать экономический и политический статус-кво (независимая Молдавия и непризнанное Приднестровье) и продолжать пропускать приднестровские товары через украинскую границу.
Роль и влияние Украины в Приднестровье устойчиво возрастали вплоть до событий, связанных с последствиями пятидневной войны в Закавказье. Украина попыталась сыграть роль главного посредника между Молдавией и Приднестровьем, воспользовавшись периодом «российской усталости» от затянувшегося конфликта. Положить конец украинскому влиянию может, на наш взгляд, лишь трансформация международной обстановки в связи с признанием Россией независимости Южной Осетии и Абхазии3.
Результаты пятидневной войны на Кавказе породили новые надежды руководства Приднестровья на легализацию статуса не-
3 Напомним, что Украина, как и страны ЕС, не признала результатов референдума 17 сентября 2006 г., на котором 97,2% электората поддержали независимость и последующее «свободное объединение» с Россией.
признанной республики. Эти устремления укладываются в рамки подхода, в соответствии с которым считается, что государство не становится анахронизмом, а, напротив, в условиях глобализации находится в процессе все более активного взаимодействия с международным пространством. Сторонниками этой точки зрения являются, например, С. Краснер (директор по планированию политики Государственного департамента США), геополитик А. Мэрфи (вице-президент Американского географического общества), профессор политической географии Д. Ньюмэн (департамент политики и управления Университета Бен Гуриона, Израиль). Если рассматривать ситуацию с Приднестровьем с данного ракурса, это означает, что стремление к независимости, территориальному отделению и суверенитету проявляется в форме осуществления фактического контроля над территорией в отсутствие юридического международного признания независимости с перспективой отделения.
Представители другого направления в европейских исследованиях - С. Биндебир (консультант Института Всемирного банка), М. Хэндшин (член Руководящего совета Университета Аделаиды, Австралия), М. Йованович (профессор Белградского университета)^), С. Попер (адъюнкт-профессор политических наук Университета Восточного Иллинойса) (13) - исходят из принципа разделения власти, а не территории. Сторонники этого подхода убеждены, что угрозам сепаратизма или воссоединения наций может противостоять идея федерализма, гарантирующая передачу части суверенитета различным частям федерации. В реальной действительности мы видим, что в одних случаях (например, в Бельгии) федеративное устройство было признано европейскими странами оправданным, тогда как в других (Босния и Герцеговина) поставлено под сомнение и ликвидировано стараниями европейских государств. Отсутствие компромисса ведет к тому, что на политической карте мира возникают или так называемые «непризнанные» государства, т.е. государства «де-факто». Необходимо заметить, что зачастую навязанное извне федеративное устройство не в состоянии существенно содействовать реинтеграции и по существу дело ограничивается лишь предоставлением непризнанным государственным образованиям статуса де-юре, т.е. того, что они уже имеют де-факто. Разделение власти может помочь установить квазифеде-
рацию там, где изначальная цель - территориальная целостность -недостижима.
Таким образом, реальным выходом из «замороженного» конфликта между РМ и Приднестровьем является федерализация этих государств. Сложностей на этом пути очень много. Можно выделить несколько подходов в рассмотрении проблемы федерализации Молдавии и Приднестровья.
Суть первого подхода заключается в том, что федерализация рассматривается как социологический процесс, основанный на поисках компромиссов между группами, в результате которого приходят к согласию в отношении раздела власти и формулируют правила игры. В Молдавии не существует обмена мнениями и консенсуса между элитой и населением по основным конституционным принципам организации государства (13, с. 528), хотя дискуссия вокруг институциональных структур в качестве составной части процесса демократизации должна бы стать частью диалога в гражданском обществе. Кроме того, возникает вопрос, какой тип разделения власти между субъектами федерации способен привести к консенсусу в обеих частях федеративного государства. Важен и такой аспект - какие ценности федерации должны быть признаны доминирующими в объединенном государстве в ситуации, когда системы ценностей в субъектах федерации заметно разнятся между собой?
Прозападная и весьма влиятельная оппозиция в Молдавии, как и Евросоюз, пытается представить дело так, что «демократическая» Молдова не может объединяться с «тоталитарным режимом» Приднестровья. Объединение в условиях недостаточной демократической консолидации субъектов федерации может привести, по мнению западных аналитиков, к системному краху демократии, особенно в странах с хрупкой демократией, к которым они относят Молдавию. Однако преобладает точка зрения, согласно которой федерализм по своей сути тесно связан с демократией. Считают, что «федерализм может усилить демократию, поскольку предусматривает создание более контролируемого, подотчетного правительства, которое будет ближе к своим гражданам» (4, с. 4). В соответствии с этими представлениями федеральное устройство предоставляет больше возможностей с институциональной и процедурной точек зрения для достижения консенсуса. 142
Второй подход - институциональный. Его сторонники считают, что федерализм базируется на существовании системы определенных структур, в которой особый акцент делается на распределение власти между центральным и региональным правительствами. В рамках этого подхода западные страны выступают против того, чтобы региональные правительства, как это предлагает Тирасполь, наделялись основными функциями по управлению землей и капиталами. Они считают, что это может привести к краху федеральной системы или ее ослаблению (8, с. 34). По мнению западных исследователей, федерализм внутренне связан с развитой рыночной экономикой, а в Приднестровье, считают они, таковая отсутствует. Такого рода утверждения объясняются тем, что Запад не желает наделять Приднестровье широкими властными полномочиями в будущей федерации, опасаясь усиления этого субъекта, воспринимаемого как проводник российского влияния.
Федерализм часто рассматривают как институциональную систему, необходимую для защиты национальных меньшинств. Однако в случае с Приднестровьем и Молдавией федерализм связан с культурными, социально-экономическими и даже политическими различиями субъектов. На наш взгляд, Меморандум Козака представляет собой образец федерализма, в котором законодательные и юридические федеральные институты организованы таким образом, чтобы обеспечить населению Приднестровья и Гагаузии свое представительство.
Фактически существующее разделение Молдавии ее руководство воспринимает как угрозу внутренней безопасности и государственной идентичности. В свою очередь, и у лидеров Приднестровья возможное воссоединение с Молдовой также вызывает обоснованные опасения за безопасность своей территории. Одним из приемлемых вариантов разрешения этих конфликтов мог бы стать разделенный суверенитет. Однако нередко бывает так, что конфликтующие стороны становятся заинтересованными в сохранении статус-кво, поскольку любое иное решение может привести к игре с нулевой суммой и быть использовано внутренними политическими силами в своих интересах. Трудно прийти к согласию по вопросу о распределении властных полномочий, но еще труднее осуществить его на практике. Поэтому идея отделения неред-
ко воспринимается как неизбежный выход при урегулировании «замороженных» конфликтов.
Логично было бы предположить, что власти Приднестровья исключают идею федерализации потому, что не хотят терять контроль над своей территорией в обмен на юридическое признание правительства Молдовы. Одновременно власти Молдавии, поддерживаемые Западом, хотели бы получить полный контроль над территорией Приднестровья и поэтому не идут на соглашения, предусматривающие предоставление ПМР соответствующего статуса в рамках федерации.
* * *
Известно, что при исследовании проблем сепаратизма одна из главных трудностей для ученых, политиков и юристов проистекает из необходимости найти какой-то рациональный выход из противоречия, существующего между действующими принципами сохранения территориальной целостности и права народов на самоопределение. Российский исследователь И. Хрусталев уверен, что «в условиях крушения прежней мировой системы и становления новой принцип соблюдения территориальной целостности государств теряет свою изначальную ценность» (2, с. 1). И. Хрусталев исходит именно из этого положения, когда предлагает вести поиск решения проблемы государств «де-факто» в русле признания отделившихся образований. Однако в соответствии с другим направлением в исследованиях такого рода утверждается, что территория не должна подлежать разделу. В то же время в отношении суверенитета в научном дискурсе превалирует мнение, что суверенитет может быть поделен путем реализации принципа федерализма. Приднестровская элита может выбрать один из трех возможных сценариев выхода из сложившейся ситуации: принять существующую политическую практику РМ; осуществить изменения, войдя в состав молдавского государства, или избрать самостоятельный путь развития. Многие годы консолидированное приднестровское руководство пыталось сохранить существующий статус-кво, что привело к фактической независимости приднестровского района. Тем не менее положение остается неустойчивым, так как считают маловероятным, что международное сообщество признает независимость Приднестровья. Более того, западные 144
страны все это время оказывали возрастающее давление, с тем чтобы подтолкнуть приднестровское руководство к переговорам с Молдовой. И хотя были достигнуты определенные успехи в государственном строительстве и создании новой идентичности, экономическая ситуация в Приднестровье (по некоторым параметрам более благоприятная, чем в Молдове) продолжала оставаться сложной. Затянувшийся политический конфликт создает угрозу сокращения доходов из-за введения экономических санкций и вселяет неуверенность в плане легализации капиталов приднестровских предпринимателей. Учитывая эти обстоятельства, приднестровская элита еще не отказалась полностью от идеи объединения с Молдовой на определенных условиях. Об этом свидетельствует история с Меморандумом Козака, предусматривающим создание общего государства, имеющего больше характеристик федеративного, чем конфедеративного устройства. Как известно, Меморандум Козака был отвергнут не приднестровским, а молдавским руководством. Однако для приднестровской правящей элиты неприемлемыми являются два требования молдавской стороны: проведение демократизации* до обсуждения статуса приднестровского района и роспуск приднестровских государственных институтов перед заключением соглашения об условиях реинтеграции.
Признавая важность учета позиции как приднестровских, так и молдавских руководителей в определении статуса Приднестровья, следует учитывать особую значимость в нынешней международной обстановке внешних факторов. Между тем роль великих держав, а особенно США и России, в определении статуса «непризнанных» государств столь велика, что соблюдение принципа территориальной целостности или права наций на самоопределение имеет избирательный характер. Объяснить причины такой избирательности можно, только поняв, что косовский прецедент привел к нарушению баланса международной системы. Чтобы восстановить стабильность и воспрепятствовать нежелательным для них переменам, главные сценаристы Косова, в том числе с помощью второстепенных игроков, усилили давление на государства «де-
* Под «демократизацией» молдавская сторона подразумевает проведение «свободных и прозрачных» выборов с предварительным выводом российского миротворческого контингента и вооружений.
факто». Причем давление было оказано только на те «непризнанные» государства, в которых наиболее отчетливо просматривались интересы Запада в данный период и имелись реальные шансы на успех. Ставка была сделана на Грузию, а Молдавия на время осталась в стороне. Но после признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазии политика западных стран в Республике Молдова резко активизировалась. Запад опасается изменения формата переговоров с 5+2 (Россия, Украина, ОБСЕ, США, Евросоюз + Молдавия, Приднестровье) на 1+2 (Россия + Молдавия, Приднестровье).
Сложившаяся ситуация в рассматриваемом регионе развивается в направлении, которое оценивается руководством Приднестровья как благоприятное для признания независимости Приднестровской Молдавской Республики Россией. Признание Косова создало возможность для легитимации и Приднестровья. Как известно, решающим критерием суверенитета отделившейся территории является ее международное признание. Раньше такое признание зависело, во-первых, от того, успешно ли функционируют вновь созданные государственные органы на данной территории и, во-вторых, имел ли место международно признанный геноцид на данной территории. Сейчас признание де-юре существующего де-факто государства - это вопрос принятия политического решения не столько непосредственными участниками конфликта, сколько главными игроками международного сообщества. Самым крупным региональным игроком остается Россия, и прежде всего благодаря приднестровскому вопросу. Представляется, что Москва почувствовала в себе силу, для того чтобы играть более активную роль в решении проблем существования государств де-факто, в том числе и Приднестровья. Подтверждением этого является подписание в Барвихе 18 марта 2009 г. Совместного заявления, принятого по итогам переговоров Президента Российской Федерации Д. А. Медведева с Президентом Республики Молдова В.Н. Ворониным и главой Приднестровья И.Н. Смирновым. На первый взгляд, создается впечатление, что Россия пошла на значительную уступку Западу, подтвердив действующий формат переговорного процесса по приднестровскому урегулированию (5+2) и согласившись на «трансформацию российской миротворческой операции в мирогарантийную операцию под эгидой ОБСЕ». Однако, на наш взгляд, подписание 146
данного документа является свидетельством успеха российской дипломатии. Это подтверждают два следующих положения документа. Во-первых, Приднестровье впервые было признано равноправной стороной конфликта. И, во-вторых, было узаконено пребывание российского миротворческого контингента на территории Приднестровья вплоть до окончательного урегулирования конфликта. Как и в какой степени принятые на этой встрече решения скажутся на урегулировании приднестровского конфликта, покажет время.
Список литературы
1. Синергия Черного моря делает шаг вперед // Представительство Европейской комиссии. Новые пресс-релизы и речи. - Режим доступа: http://www.delrus.ec.europa.eu/ru/news_959.htm по состоянию на 13.01.2009
2. Хрусталев И. Признать или не признать? // Международные процессы. - М., 2008. - Т. 6, № 1(16). - С. 1-6. - Режим доступа: http:// www. intertrends.ru/fourteen/012.htm
3. Цуциев А. Территории проблемного суверенитета. - Режим доступа: http:// caucasica.org/analytics/detail.php?ID=1120 (Дата последнего обращения на 1. 09. 2008.09:36:34 GMT)
4. Bindebir S., Handshin M., Jovanovic M., Riek Ch. Federalism, decentralization and conflict management in multicultural societies. - Mode of access: http://www.-ecomod.net/conferences/ecomod2003/ecomod2003_papers/ Bindebir.pdf. - P. 1-15.
5. Cojocaru N. Nationalism and identity in Transnistria / / Innovation: The European journal of social sciences. - 2006. - Vol. 19, N 3/4. - P. 261-272. -Mode of access: http://web.ebscohost.com
6. Crowther W. Moldova, Transnistria and the PCRMvs turn to the West // East European Quarterly. - 2007. - Vol. 41, N 3. - P. 273-304. - Mode of access: http://web.ebscohost.com
7. Haas E.B. Nationalism: a social construction //Millennium: Journal of international studies. - L., 1986. - Vol. 22, N 3. - P. 505-545.
8. Kincaid J. Values and tradeoffs of federalism // Publius: the journal of federalism. - 1995. - Vol. 25, N 1. - P. 29-44. - Mode of access: http://web.ebscohost.com
9. Korobov V., Byanov G. The «Renewal» of Transnistria / / Journal of communist studies & transition politics. - 2006. - Vol. 22, N 4. - P. 517-528. -Mode of access: http://web.ebscohost.com
10. Lynch D. De facto «states» around the Black Sea: the importance of fear // Journal o Southeast European & Black Sea studies. - 2007. - Vol. 7, N 3. -P. 483-496. - Mode of access: http://web.ebscohost.com
11. Montevideo convention on the rights and duties of states. - Mode of access: http://www.taiwandocuments.org/montevideo01.htm
12. Mungiu-Pippidi A. Disputed identity as unescapable pluralism. Molova's ambiguous transition // Romanian journal of political science. - 2007. - Vol. 7, N 2. - P. 85-101. - Mode of access: http://web.ebscohost.com
13. Poper S.D. Federalization and constitution-making as an instrument of conflict resolution // Demokratizatsiya. - 2004. - Vol. 12, N 4. - P. 527-539. -Mode of access: http://web.ebscohost.com
14. Protsyk O. Moldova's dilemmas in democratizing and reintegrating Transnistria // Problems of post-communism. - 2006. - Vol. 53, N 4. - P. 2941. - Mode of access: http://web.ebscohost.com
15. Troebst S. We are Transnisrians! Post-soviet identity management in the Dniestr Valley. - Mode of access: http://dacoromania.org/php/print.php? id=53
