CC BY
33
УДК 616.89-008.441.44 : 316.356.2 (571.5)
ПРИЧИНЫ СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ У КОРЕННЫХ НАРОДОВ СИБИРИ: УТРАТА ЦЕННОСТЕЙ ПАТРИАРХАЛЬНОЙ СЕМЬИ
Н.Б. Семёнова
ФГБНУ «Федеральный исследовательский центр «Красноярский научный центр Сибирского отделения Российской академии наук», НИИ медицинских проблем Севера, г. Красноярск, Россия
Контактная информация:
Семёнова Надежда Борисовна - доктор медицинских наук (SPlN-код: 8340-6208; ORCID iD: 0000-00022790-7740; Researcher ID: U-4748-2017). Место работы и должность: главный научный сотрудник ФГБНУ «Федеральный исследовательский центр «Красноярский научный центр Сибирского отделения Российской академии наук», НИИ медицинских проблем Севера. Адрес: 660036, г. Красноярск, Академгородок, д.50. Телефон: (913) 539-86-02, электронный адрес: [email protected]
Данной статьей мы продолжаем цикл научных публикаций, посвящённых изучению причин суицидального поведения у коренных народов Сибири - якутов, эвенов, эвенков, алтайцев, бурят и тувинцев. В представленном материале рассматривается роль патриархальной семьи как фактора, препятствующего суицидальному поведению. Показано, что структура большой патриархальной семьи и социальная иерархия семейных отношений удовлетворяли базовую потребность в аффилиации, необходимую представителям культур традиционного типа. С утратой ценностей патриархальной семьи произошло изменение её внутренней организации и социально-ролевых функций. Современная семья представляет собой новый социальный институт, более характерный для культур индивидуалистического типа, что не соответствует потребностям коренных народов. Снижение сплочённости семей и дефицит эмоциональных контактов проявляются деструктивными наклонностями и суицидальным поведением.
Ключевые слова: самоубийство, суицид, коренные народы, Сибирь, семья, воспитание, Якутия, Алтай, Бурятия, Тыва, якуты, эвены, эвенки, тувинцы, алтайцы, буряты
Данной статьей мы продолжаем цикл научных публикаций, посвящённых изучению причин суицидального поведения у коренных народов Сибири - якутов, эвенов, эвенков, алтайцев, бурят и тувинцев [1-3]. В представленном материале рассматривается роль патриархальной семьи как фактора, препятствующего суицидальному поведению.
Известно, что семья играет важную роль в жизни каждого человека, оказывая ему поддержку и заботу в сложные моменты жизни. Эксперты ВОЗ подчеркивают, что потеря связи со своим ближайшим окружением, ощущение изоляции и отсутствие источников поддержки повышают риск суицидального поведения, особенно при столкновении человека с негативными жизненными обстоятельствами [4]. Снижение сплочённости семей, семейные неурядицы, конфликты или отсутствие собственной семьи могут стать причиной психологического стресса, повышая риск самоубийства. При изучении случаев завершённого суицида у коренных жителей Аляски показано, что одной из причин самоубийств явилось отсутствие семьи у суицидентов [5].
Для представителей традиционных коллективистских культур семья имела особое значение, так как выживание в суровых клима-
тических условиях было возможным только при объединении в большие тесно сплочённые группы. Поэтому главным социальным институтом являлась разветвлённая патриархальная семья, объединявшая в себя несколько поколений. Изучение образа жизни коренных народов Северной Норвегии, Аляски и Канады показало, что расширенная семья формировала чувства общности между поколениями и служила защитным фактором против суицидального поведения [6-11]. Крепко отлаженные семейные связи и вся система семейно-родовых отношений являются главными факторами, формирующими ощущение безопасности в окружающем мире. Для коренных народов важны не только устойчивые и безопасные отношения в собственной семье [12-15], но и прочные отношения между членами всего сообщества [16, 17].
Целью настоящего исследования явилось изучение причин суицидального поведения у коренных народов Сибири, вызванных процессами трансформации структуры патриархальной семьи и традиционных семейных отношений.
Задачи исследования:
1. Дать характеристику традиционной патриархальной семьи у якутов, эвенов, эвенков, бурят, алтайцев и тувинцев.
2. Изучить семьи коренных этносов Сибири в современных социально-экономических условиях.
3. Проанализировать систему воспитания в современных семьях коренных популяций Сибири.
4. Показать место семьи в иерархии жизненных ценностей у современной молодежи.
5. Выявить причины суицидального поведения вследствие трансформации структуры семьи и семейных отношений.
Материал и методы.
Объектом исследования явились семьи коренных народов Сибири (якутов, эвенов, эвенков, бурят, алтайцев и тувинцев) и молодежь 16-17 лет, проживающие в четырёх национальных субъектах Российской Федерации: Республике Саха-Якутия (пос. Депутатский, сёла Казачье, Усть-Куйга, Усть-Янск, Сайы-лык; Абага, Петропавловск, Эжанцы, Кюпцы, Дабан, Тяня, Кыллах, Токко); Агинском Бурятском округе (пос. Агинское, Орловский, Новоорловский Могойтуй); Республике Алтай (пос. Улаган, Кош-Агач, Майма, сёла Акташ, Чибит, Бельтир, Мухор-Тархата, г. Горноалтайск); Республике Тыва (пос. Чаа-Холь, Хандагайты, Тээли, Хемчиг, Торгалык, г. Кызыл).
Критерии включения семей в обследование заключались в принадлежности к вышеперечисленным национальностям и обязательном наличии в составе семьи детей, поэтому обследовались семьи учащихся общеобразовательных школ. Численность обследованных семей составила 1381, из них в Агинском Бурятском округе - 307, в Республике Алтай - 310, в Республике Тыва - 286 семей. В Республике Саха (Якутия) обследовано 478 семей, но в анализ включены только семьи якутов, эвенов и эвенков в количестве 473 единиц.
Обследование молодежи проводилось в общеобразовательных школах: обследованы учащиеся 11 классов, общей численностью 781 человек, из них 228 бурят, 103 алтайцев, 206 тувинцев, 244 коренных народов Севера (якутов, эвенов, эвенков, юкагиров).
При проведении исследования применялся социально-гигиенический метод, метод анкетирования и статистического анализа. Изучение семей проводилось с использованием специально разработанной социально - гигиенической анкеты, которая включала в себя 26 вопросов, составляющих 4 блока. Первый блок вопросов касался социально-гигиенических сведений о семье: бытовые условия, образование родителей, занятость родителей, социальный статус. Второй блок включал медико-
демографический анализ семьи: состав семьи, причины неполной семьи, количество браков, число детей, наличие в семье родственников, страдающих тяжелыми соматическими заболеваниями или имеющими группу инвалидности. Третий блок вопросов содержал сведения о здоровье семьи: алкоголизация родителей, наличие родственников с судимостями, психологический климат, наличие конфликтов в семье, частота и причины семейных конфликтов. Четвёртый блок вопросов оценивал воспитательную функцию семей: характер и частоту совместных семейных мероприятий, проведение совместного семейного отпуска, привлечение старшего поколения к воспитанию детей.
Изучение ценностного самосознания у молодежи проводилось методом анкетирования с использованием специально разработанной анкеты, включавшей перечень четырнадцати основных жизненных ценностей, для которых молодые люди должны были указать ранговые места в порядке личного предпочтения. Анкетирование проводилось анонимно.
Статистическая обработка полученных результатов проводилась с использованием пакета прикладных программ STATISTICA for Window Version VI.
Результаты и обсуждение.
Характеристика традиционной семьи у коренных народов Сибири
Традиционная семья у коренных этносов Сибири формировалась на основе родоплемен-ной принадлежности, или кровного родства. В XVII-XIX вв. у большинства коренных народов родовой строй базировался на прочных патриархальных устоях, где преобладало мужское доминирование и строго выстроенная иерархия отношений в зависимости от пола, возраста и материального положения. Главой семьи считался мужчина, обладавший более высоким статусом, по сравнению с женщиной и другими членами семьи. Это объяснялось его принадлежностью к определённому имени, важной ролью в продлении рода, доминированием в общественной, хозяйственно - экономической и обрядово-ритуальной деятельности. Отношения в семье и родовой общине основывались на почитании отца, мужа, старшего брата и сына. Идеалом мужчины выступал человек, который имел семью с большим числом детей, мог её содержать и прокормить, пользовался уважением среди сородичей [18-23].
Брачные нормы регулировались патриархально-родовыми традициями и подкреплялись семейно-родовыми обрядами: экзогамные
запреты, сговор родителей при женитьбе, обручение молодых, институт калыма. До XIX века разрешалось многожёнство, при этом жёны чаще жили раздельно, каждая вела свое хозяйство. Брачный церемониал представлял собой целый комплекс обычаев и ритуалов, носящих сакральный смысл, призванных объединить брачными узами не только двух влюбленных, но и два соединяющихся рода. Развод был исключительно редким явлением. Прочность брачных союзов объяснялась хозяйственно-экономическим укладом и особенностями мировоззрения, согласно которому, создание семьи предполагало ответственность перед мужем (женой) и перед всеми родственниками. Если у семейной пары не было детей, это могло служить причиной развода, однако такая пара обычно просила хотя бы одного ребенка у многодетной семьи из своего рода [18, 24-27].
Система семейных отношений у коренных народов Сибири формировалась под воздействием различных факторов, в том числе, экономических, исторических, культурных, экологических, географических, и имела свои особенности.
Якуты до ХУП-ХУШ вв. проживали большими патриархальными семьями (кэргэн), которые размещались в нескольких домах. Власть мужчины над другими членами семьи была неограниченной, а отношение членов семьи к её главе доходило до раболепия. По воспоминаниям очевидцев, в якутской кэргэн (расширенной семье) все члены являлись как бы придатками главы семейства. Положение женщины в семье было подчинённым [18].
Характерной чертой социальной организации эвенков (тунгусов) и эвенов (ламутов) было расселение небольшими семейно - родовыми группами. Форма, структура и численность семей определялись кочевым образом жизни и природно-климатическими условиями Крайнего Севера. На время зимнего пушного промысла большие семьи разбивались на малые группы, состоявшие из двух-трех семей, с целью рационального использования пастбищ и промысловых угодий. Этот принцип «разумной достаточности» позволил эвенкам и эвенам выживать на протяжении сотен и тысяч лет. У эвенков основой родового устройства была многопоколенная патриархальная семья, хотя исторически были сильны традиции матриархальных отношений. Женщина могла самостоятельно управляться с оленями и вести караван во время перекочёвки, пока мужчина был на охоте. Суровые условия тайги выработали осо-
бую систему семейных связей, в основе которых были равноправие, взаимное уважение и бережное отношение ко всем членам семьи. Атмосфера в эвенкийских семьях обычно была доброжелательной, взаимоотношения равноправными, а случаи грубого отношения к женщине были крайне редки. Для внутреннего строя эвенской семьи ХУИ-Х1Х вв. было характерно господство патриархальных традиций, регулировавших весь уклад семейной жизни. Положение эвенской женщины отличалось свободой [28-30].
В семьях агинских бурят главенствующий статус занимал мужчина, все другие члены семьи подчинялись ему беспрекословно [23, 26]. Патриархальные традиции были особенно устойчивыми по отношению к женщине, которая имела значительно меньше прав как в этическом плане, так и в экономическом и юридическом. Женщина имела много обязанностей, ей приходилось вести не только домашнее хозяйство и воспитывать детей, но и заниматься полеводческими и скотоводческими работами [31].
В алтайских семьях основной формой родовой организации выступала патриархальная семья, возникшая сначала у южных алтайцев. Это объяснялось господствующей ролью скотоводства, в котором мужской труд имел главное значение. У северных алтайцев патриархальная форма родовых отношений возникла позже, с появлением чисто мужских занятий -металлургического производства (хотя и в примитивной форме) и усилением экономического значения охоты на пушного зверя. До этого хозяйственная деятельность была связана с мотыжным земледелием и собиранием диких съедобных растений, что определяло преобладающую роль женщины и матриолокальное содержание брака, при котором муж обычно переселялся в дом жены [32].
Особенностью тувинских семей, как в составе большой патриархальной семьи, так и в более позднем варианте - семейно - родственной группе аалов - являлось то, что по форме она была патриархальной, а по содержанию матриолокальной. Сохранение матриархальных черт проявлялось в обеспечении женщины юртой, скотом, домашним и хозяйственным обиходом, что формировало к ней уважительное отношение [33]. Г.Е. Грум-Гржимайло, посетивший Урянхайский край в 1926 году, отмечал, что женщины своих мужей не боялись, отличались уверенностью, энергичностью и инициативностью, «... они крепко держат в своих руках бразды правления домом».
Подобные наблюдения встречаются у Вс. Ро-девича (1912): «...В своей юрте и у костра урянхи очень говорливы, экспансивны, оживлены, часто смеются; особенно много болтают женщины и, по-видимому, мужчин боятся мало». Д. Каррутерс (1914) также подчеркивал отношение тувинцев к женщине: «... Они очень ценят своих женщин, отчасти потому, что последние здесь не очень многочисленны, но, главным образом, потому что у них особенно развито желание иметь детей» [27].
Дети в традиционной системе ценностей занимали особое место и считались главным богатством. Традиционно было заведено иметь много детей, ограничение рождаемости являлось большим грехом. Обилие детей считалось «божьим благословением», однако отношение к ним у разных этносов было неодинаковым. Так, в якутских семьях к детям относились внимательно, но без особой нежности. Из свидетельства очевидцев, «к новорожденному якуты не проявляют особенной нежности. В первые недели, по-видимому, только матери . целуют и ласкают их с заметной страстью. Отцы же относятся к новорожденным довольно-таки холодно» [18]. Когда дети немного подрастают, то их детство проходит «зимой - в одиночестве, . в сырых, темных юртах, среди собак и телят, под постоянным надзором старших, которые не любят с ними стесняться; летом - на дворе, в шумных совместных играх, в веселии на полной своей волюшке» [18].
Отношение к детям в тувинских семьях, напротив, отличалось большой любовью и заботой. Детей никогда не наказывали, их нянчили и воспитывали все члены семьи [27]. «Детей сойоты никогда не наказывают» (Шишкин Б.К., 1914), «...Сильно выступает любовь к детям - их нянчат и отец, и мать, и все старшие» (Родевич Вс., 1912).
В семьях народов Алтая к детям относились с любовью, нежностью и уважением, что способствовало формированию у них чувства доверия к старшим, родителям, воспитывало послушание, желание следовать примеру взрослых [20].
Очень ответственно и с любовью относились к детям буряты. Существовала целая система народного воспитания, которая осуществлялась не только по линии «дедушки -бабушки - родители - дети и внуки», но и распространялась на прародителей и правнуков. В ходе такого воспитания формировалось особое уважительное отношение к старшим членам рода [26, 34].
Традиционная семья являлась первым и главным социализирующим институтом для детей, а традиционная культура несла в себе воспитание уважительного отношения к старшему поколению. Детям с малолетства прививали знания о своём происхождении и родословной, что считалось признаком благовоспитанности. Знание семейной генеалогии до седьмого и более поколений было принято в семьях алтайцев, в тувинских семьях дети должны были знать свою родословную в пределах девяти поколений, в семьях агинских бурят - до двенадцатого поколения [26, 35].
Воспитание детей включало формирование экологического сознания: бережное отношение к растениям, животным и ко всему живому, анимистические представления о запретах и оберегах, общение с духами-хозяевами [26, 29, 36, 37].
В семьях коренных этносов практиковалось раннее привлечение детей к труду и традиционному национальному промыслу. В условиях патриархально-натурального хозяйства возникала необходимость в универсальной трудовой подготовке, поэтому детей привлекали к участию во всех хозяйственных делах семьи. В результате они приобретали трудовые навыки, необходимый жизненный опыт, серьезное отношение к делу, упорство в достижении цели, чувство ответственности, рано взрослели. Особой трудовой выучке способствовали и суровые природные условия, требующие развития выносливости, смекалки и сноровки.
Одной из главных задач воспитания являлось формирование в ребенке будущего мужчины или будущей женщины. Мальчиков приучали брать на себя более тяжелую работу, заботиться о матери, сестрах, старых, больных, защищать честь семьи и рода. Девочкам прививали умения воспитывать детей, вести хозяйство, поддерживать семейный очаг, уважать мужа, принимать гостей, оказывать почет родителям [34, 38].
Если трудовое и гендерное воспитание детей практиковалось во всех семьях, то получение образования и знаний ставили целью не все этносы. Так, в тувинских семьях требования к развитию детей были минимальны, давать образование детям было не принято. По свидетельству очевидца (Шишкин Б.К., 1914) «Грамоте учатся только немногие из них, именно те, которые готовятся быть ламами» [27]. Очень ответственно относились к образованию подрастающего поколения агинские буряты. Большая просветительская роль в раз-
витии детей принадлежала буддизму - ламаизму, основными центрами просвещения были школы при дацанах, в которых обучались сотни и тысячи бурятских детей и юношей [26]. Большая тяга к знаниям отмечалась у якутских детей: «...К наукам дети якутские прилежны и понятливы. В гимназии в Якутске, особенно в низших классах, они идут впереди русских. Особенную способность проявляют в школах к арифметике, чистописанию и рисункам» [18].
Таким образом, не смотря на разные территории проживания (север - юг) и различия в образе жизни, традиционные семьи коренных народов Сибири имели общие черты. К ним относились родоплеменная принадлежность, родовые традиции, коллективистский характер взаимоотношений, экологическое сознание, почитание культа природы. Брачные нормы регулировались патриархально-родовыми традициями и подкреплялись семейно-родовыми обрядами. Супруги несли ответственность за создание семьи друг перед другом и перед членами рода, развод был редким явлением. Главным богатством считались дети. Система воспитания молодого поколения включала раннее привлечение детей к труду, национальному промыслу, передачу основ традиционной культуры из поколения в поколение.
Трансформация семьи и семейных отношений у коренных народов Сибири
В конце XIX в. социально-экономическое развитие Сибири характеризовалось увеличением товарно-денежного оборота и укреплением товарно-рыночных отношений. Это привело к смене формы собственности с коллективной, общинно-родовой, на индивидуальную, что повлекло за собой материальное неравенство семей. Классовое расслоение явилось толчком для снижения родовых отношений, распада больших патриархальных семей, изменения формы и структуры самой семьи. В конце XIX - начале XX вв. преобладающей формой становится малая индивидуальная семья со средней численностью 3-6 человек. Серьёзные изменения коснулись и брачных отношений: произошло ослабление неограниченной власти родителей в вопросах семьи и брака, родители стали считаться с мнением совершеннолетних детей, роль калыма уменьшилась.
В начале XX века, с приходом Советской власти, изменился традиционный образ жизни коренных народов, что привело к трансформации социально-ролевых функций и системы
семейных отношений. Патриархальный уклад сменился демократичностью супружеских союзов, женщина приобрела самостоятельность и независимость, мужчина потерял прежнюю позицию главы семейства. Социальная роль женщины как хранительницы домашнего очага сменилась на более активную позицию, а социальная роль мужчины как основного кормильца семьи значительно уменьшилась. Устойчивость семейного уклада, которая поддерживалась воспитанием детей и регулировалась исторически сложившимися обычаями и традициями, передаваемыми из поколения в поколение, постепенно утратилась.
Наши исследования показали, что современные женщины чаще, чем мужчины, стремятся к получению высшего образования и более высокого социального статуса. Так, высшее образование в семьях агинских бурят имеют 61,2% матерей и 51,8% отцов, в алтайских семьях - 30,3% и 20,1%, среди тувинцев -20,6% и 17,2%, среди якутов - 16,9% и 10,5%, среди эвенов - 14,9% и 7,5%, среди эвенков -16,2% и 10,3% соответственно (табл. 1). Подобная тенденция прослеживается и при сравнении социального статуса у женщин и мужчин.
Статус служащего в семьях агинских бурят имеют 43,3% матерей и 36,4% отцов, в алтайских семьях - 25,8% и 19,2%, в тувинских семьях - 37,4% и 19,1%, в семьях якутов - 30,2% и 20,3%, в семьях эвенов - 31,1% и 24,5%, эвенков - 36,7% и 13,8% соответственно.
Современные женщины не только занимают более активную социальную позицию, по сравнению с мужчинами, но и зачастую выполняют основную функцию кормилицы семьи, о чём свидетельствует их уровень занятости. Так, статус безработного среди тувинцев имеют 42,8% мужчин, а среди женщин -30,4%, у эвенов не имеют работы 24,5% мужчин и 22,9% женщин, у эвенков 22,4% и 20,6%, у бурят 19,4% и 17,4% соответственно.
Проведённое исследование показало, что в семьях коренных народов Сибири сохраняется национальная традиция к рождению большого числа детей. Многодетные семьи, в составе которых имеется три и более ребенка, встречаются в большинстве якутских, эвенских, эвенкийских и тувинских семей (табл. 1). Особо высока численность многодетных семей среди алтайцев и составляет 71,9%. Среди агинских бурят чаще встречаются среднедетные семьи, имеющие в своём составе двух детей.
Таблица 1
Социальный статус семей коренного населения Сибири (%)
Анализируемый признак Агинские буряты (П=307) Алтайцы (П=310) Тувинцы (П=286) Якуты (П=331) Эвены (П=74) Эвенки (П=68)
Состав семьи:
Полная 76,2 69,1 75,2 65,2 56,7 75,0
Неполная 23,8 30,9 24,8 34,8 43,3 25,0
Детность:
Малодетная 30,7 7,4 13,3 11,5 14,9 11,8
Среднедетная 48,5 20,6 36,4 33,5 33,8 36,8
Многодетная 20,8 71,9 50,3 54,9 51,3 51,5
Образование отца:
Высшее 51,8 20,1 17,2 10,5 7,5 10,3
Средне-профессиональное 20,2 28,9 26,1 26,6 33,9 27,6
Среднее 26,1 48,5 50,2 58,8 56,6 50,0
Неполное среднее 1,9 2,5 6,5 4,1 1,9 12,1
Образование матери:
Высшее 61,2 30,3 20,6 16,9 14,9 16,2
Средне-профессиональное 27,7 21,3 34,9 25,7 24,3 32,4
Среднее 10,4 46,5 43,0 53,2 56,7 48,5
Неполное среднее 0,6 1,9 1,4 4,2 4,1 2,9
Социальный статус отца:
Служащий 36,4 19,2 19,1 20,3 24,5 13,8
Рабочий 24,1 38,9 32,1 50,0 43,4 55,2
Предприниматель 10,4 7,9 1,4 2,1 3,8 3,4
Безработный 19,4 27,8 42,8 23,9 24,5 22,4
Традиционный промысел 0 0 2,8 1,6 1,9 0
Прочее 9,7 6,2 1,9 2,1 1,9 5,2
Социальный статус матери:
Служащая 43,3 25,8 37,4 30,2 31,1 36,7
Рабочая 22,5 23,2 28,3 38,4 39,3 41,2
Предприниматель 9,1 2,6 1,7 1,5 1,3 1,5
Безработная 17,4 43,1 30,4 27,5 22,9 20,6
Традиционный промысел 0 0 0 0,6 0 0
Прочее 7,7 5,3 2,1 1,8 5,4 0
В то же время, среди коренных народов Сибири отмечается снижение социальной ответственности за создание семьи и сохранение её целостности, доказательством чего является высокая распространённость неполных семей, в которых детей воспитывает один родитель (чаще мать). Доля таких семей составляет от 23,8 до 43,3% (табл. 1).
Основной причиной неполной семьи является развод родителей, за исключением тувинцев, у которых чаще, чем у представителей других коренных популяций, дети рождаются вне брака. Также в структуре неполных семей высока доля вдовства, особенно в алтайских семьях (34,4%) и в семьях эвенов и эвенков (25% и 29,4% соответственно), что является следствием высокого уровня смертности от травм, отравлений и несчастных случаев (табл. 2). О снижении социальной ответственности за сохранение целостности семьи свидетельствует и высокий показатель повторных браков. Чаще
всего повторные браки заключаются среди агинских бурят (21,4%), среди других представителей коренных популяций частота повторных браков составляет от 9,3% у коренных народов Севера до 13,5% у алтайцев.
Наши исследования показали, что в результате социально-экономических преобразований произошло социальное расслоение населения, и возникли новые типы семей. С одной стороны, появились семьи, занимающие активную социальную позицию, родители в которых мотивированы на получение высшего образования, престижной профессии и высокого социального статуса. Такие семьи чаще встречаются среди агинских бурят, для которых и раньше было характерным стремление к знаниям [26]. В настоящее время доля семей, занимающих активную социальную позицию, среди агинских бурят составляет около 30%, среди представителей других коренных популяций - от 10 до 20%.
Структура неполных семей у коренного населения Сибири (%)
Таблица 2
Причина Агинские буряты (П=73) Алтайцы (П=96) Тувинцы (П=71) Якуты (П=115) Эвены (П=32) Эвенки (П=17)
Развод 42,5 34,4 21,2 45,2 50,0 47,1
Вдовство 17,8 34,4 16,9 16,5 25,0 29,4
Внебрачные дети 39,7 31,2 61,9 38,3 25,0 23,5
С другой стороны, появилось большое число социально неблагополучных семей -проблемных, конфликтных, кризисных. К таким семьям относятся неполные семьи, семьи с неработающими родителями, семьи, имеющие в своём составе родственников, страдающих алкоголизмом или имеющих судимость. Доля таких семей составляет около 30% среди представителей всех коренных популяций Сибири.
Таким образом, социальный анализ современных семей коренного населения Сибири выявил общие тенденции, появившиеся вследствие смены общественно-экономической формации. Современные женщины занимают активную социальную позицию, имеют более высокий уровень образования и более высокий социальный статус, по сравнению с мужчинами. Современные мужчины теряют свою пас-сионарность. На этом фоне омечается снижение традиционной системы ценностей, которая раньше была ориентирована на создание крепкой семьи и нерушимых брачных уз.
Трансформация воспитательной функции в семьях коренных народов
В результате приобретения женщиной самостоятельности и независимости воспитательная функция семьи стала всё больше возлагаться на другие социализирующие институ-
ты: детский сад и школу. Дети начали получать воспитание, переходя из одного государственного учреждения в другое. В период, когда школы только появились, учёба была событием, нарушающим привычный ход жизни, не вписывающимся в традиционный жизненный сценарий. Однако отношение к образовательным учреждениям постепенно изменилось. После того, как через учебные заведения прошли два поколения детей, обучение в школе стало восприниматься не как событие, навязанное силой, а как обычный этап жизненного пути. Система традиционного семейного воспитания, отлаженная веками, пришла в забвение.
На снижение воспитательных функций семей повлиял также распад большой патриархальной семьи и раздельное проживание детей и родителей, что привело к нарушению передачи традиционных знаний и основ национальной культуры подрастающим поколениям.
Мы проанализировали систему воспитания в современных семьях агинских бурят и алтайцев. Проведённый анализ показал, что в настоящее время старшее поколение всё реже привлекается к воспитанию детей. Большинство молодых родителей стремятся к независимости и сепарации, лишь изредка прибегая к помощи бабушек и дедушек.
Совместные семейные мероприятия в бурятских и алтайских семьях (%)
Таблица 3
Частота и виды семейных мероприятий Агинские буряты (П=307) Алтайцы (П=310)
Частота совместных семейных мероприятий:
Ежедневно 10,4 9,0
1-2 раза в неделю 14,7 16,8
Только в выходные дни 35,8 27,7
1-2 раза в месяц 11,4 27,1
Реже 27,7 19,4
Виды совместных семейных мероприятий:
Совместная работа по дому 68,1 71,2
Выезд на природу 43,6 51,9
Посещение культурных заведений 21,8 6,1
Посещение спортивных мероприятий 5,5 5,8
Другое 4,6 16,1
Со старшим поколением проживают всего 16,6% бурятских и 12,3% алтайских семей, остальные (83,4% бурятских и 87,7% алтайских семей) проживают отдельно от родителей. Стремление молодежи к сепарации и отдельному проживанию, с одной стороны, приводит к самостоятельности молодых родителей, и стимулирует ответственность за собственную семью, с другой стороны, раздельное проживание поколений приводит к дефициту эмоциональных контактов.
Анализ проведения совместных семейных мероприятий в семьях бурят и алтайцев выявил снижение воспитательной функции в большинстве семей. Регулярно занимаются детьми (каждый день или 1-2 раза в неделю) лишь 25,1% бурятских и 25,8% алтайских родителей. Уделяют внимание детям по выходным дням 35,8% бурят и 27,7% алтайцев. Занимаются с детьми 1-2 раза в месяц или ещё реже в 39,1% бурятских и 46,5% алтайских семьях (табл. 3).
Среди совместных семейных мероприятий на первое место выходит работа по дому (в 68,1% бурятских и в 71,2% алтайских семьях), которая традиционно являлась основой воспитательного процесса младшего поколения в семьях коренных народов. На второе место по частоте выходит совместный выезд на природу (в 43,6% бурятских и 51,9% алтайских семьях). Совместные посещения культурных заведений или культурно-массовых мероприятий чаще проводятся в бурятских семьях (21,8%), по сравнению с алтайскими (6,1%). Довольно редко проводятся семейные спортивные мероприятия или совместные посещения спортивных секций (в 5,5% бурятских и 5,8% алтайских семьях).
Снижение воспитательной функции и дефицит эмоциональных контактов присутствуют как в социально благополучных, так и в социально неблагополучных семьях.
В семьях, ориентированных на высокий социальный статус и материальное положение, произошёл перенос акцента с воспитательной,
Трудовая занятость р
эмоционально-психологической и морально -нравственной функций на экономическую и социально-статусную.
Чрезмерная вовлечённость родителей в рабочий процесс не позволяет им проводить достаточно времени с детьми и заниматься их воспитанием. Так, анализ продолжительности рабочего дня у родителей, занимающихся трудовой деятельностью, показал, что ненормированный рабочий день, свыше 8 часов, среди агинских бурят имеют 20,3% матерей и 38,4% отцов, среди алтайцев - 28,5% матерей и 40,7% отцов (табл. 4).
В других семьях, к которым относятся социально неблагополучные, происходит нарушение практически всех семейных функций. При отсутствии работы у родителей нарушается экономическая и социально-статусная функции, при алкоголизации родителей или наличии родственников с судимостью нарушаются эмоционально-психологическая и морально-нравственная функции. В большинстве таких семей отмечается неблагоприятный психологический климат с наличием конфликтных отношений, отсутствуют необходимые условия для гармоничного воспитания детей и успешного формирования личности ребенка, что было показано в наших предыдущих работах [39, 40].
Таким образом, в современных семьях коренных народов Сибири отмечается снижение воспитательной функции и дефицит эмоциональных контактов. В семьях, ориентированных на высокий социальный статус и материальное положение, произошёл перенос акцента с воспитательной функции на экономическую и социально-статусную. В результате, вовлечённость родителей в рабочий процесс не позволяет им проводить достаточно времени с детьми. В социально неблагополучных семьях нарушаются практически все функции - от экономической и социально-статусной до эмоционально-психологической и морально -нравственной.
Таблица 4
ющих родителей (%)
Продолжительность рабочего дня Агинские буряты Алтайцы
Продолжительность рабочего дня у матери:
8 часов 68,4 39,9
Менее 8 часов 11,3 31,6
Более 8 часов 20,3 28,5
Продолжительность рабочего дня у отца:
8 часов 56,8 46,4
Менее 8 часов 4,7 12,9
Более 8 часов 38,4 40,7
Это приводит к отсутствию необходимых условий для гармоничного воспитания детей и успешного формирования личности.
Место семьи в иерархии жизненных ценностей у современной молодежи
При изучении ценностного мировоззрения у коренной молодежи выявлено, что ценность создания семьи находится на одном из последних мест, наряду с застольем с весёлой компанией и сексом. Всего 29 человек отметили важность создания семьи, поставив её на первое место, из них 15 бурят (6,6%), 5 алтайцев (4,8%), 1 тувинец (0,5%) и 8 человек из числа коренной молодежи Севера (3,3%).
Главными ценностями у молодого поколения являются учёба, дружба, забота о здоровье и забота о родственниках. У агинских бурят и алтайцев на первую позицию выходит забота о родственниках, у тувинцев, якутов, эвенов эвенков и юкагиров - учёба (табл. 5).
Следующей важной ценностью у современной коренной молодёжи является карьерный рост, который буряты ставят на пятое место, а алтайцы и коренные народы Севера на шестое. У тувинцев карьерный рост находится на девятом месте. Высоко значение материального достатка, занимающего у бурят шестое место, у алтайцев - седьмое, у тувинцев и коренных народов Севера - восьмое.
Забота о внешности и физическом состоянии являются важными составляющими в жизни любой молодёжи, поэтому роль их также высока. Забота о внешности больше волнует тувинцев и коренную молодежь Севера (пятая
Иерархия жизненных ценностей у молодежи разных
позиция), и немного меньше - бурят и алтайцев (восьмое место). Также тувинцы, якуты, эвены, эвенки и юкагиры больше озадачены своим физическим состоянием (седьмое место), буряты и алтайцы ставят эту ценность на девятое место.
Занятия спортом особенно важны для тувинцев (шестая позиция) и менее волнуют представителей других коренных популяций (десятое-одиннадцатое места).
У агинских бурят и алтайцев более сильны духовные ценности (пятое и седьмое места соответственно), по сравнению с тувинцами и коренными народами Севера (одиннадцатое и девятое места). В современных социально-экономических условиях духовные ценности по своей значимости сравнялись с материальным достатком и карьерным ростом, что является отражением влияния западной культуры.
На сегодняшний день в ценностном самосознании коренной молодежи отмечается низкая гражданская ответственность. Это подтверждается ранговой позицией гражданского долга, который занимает десятое-двенадцатое места, что свидетельствует о снижении доверия к государственным институтам.
Таким образом, современная молодежь ориентирована, в первую очередь, на получение образования, материальный достаток и карьерный рост. Создание семьи занимает одно из последних мест в системе ценностных ори-ентаций. Новая система жизненных ценностей включает ценностные ориентиры западной культуры и является следствием смены традиционного образа жизни.
Таблица 5
этнических популяций Сибири (М, ранговое место)
Жизненная ценность Агинские буряты (П=228) Алтайцы (П=103) Тувинцы (П=206) Якуты, эвены, эвенки, юкагиры (П=244)
М Ранг М Ранг М Ранг М Ранг
Учёба 4,1 2 3,83 2 2,07 1 3,09 1
Забота о здоровье 5,44 4 5,05 3 3,76 2 5,53 4
Дружба 4,77 3 5,46 4 4,19 3 4,84 2
Забота о родственниках 4,01 1 3,74 1 5,37 4 4,85 3
Забота о внешности 7,45 8 6,99 8 5,76 5 6,62 5
Физическое состояние 7,53 9 7,31 9 6,48 7 6,96 7
Материальный достаток 6,61 6 6,79 7 6,97 8 7,48 8
Занятия спортом 8,66 11 8,01 10 6,21 6 7,72 10
Карьерный рост 5,88 5 6,65 6 7,86 9 6,63 6
Гражданский долг 11,16 12 10,13 12 8,44 10 10,33 12
Духовные ценности 6,86 7 6,61 5 8,54 11 8,71 9
Создание семьи 8,35 10 9,63 11 11,27 13 9,6 11
Весёлое застолье 11,85 14 12,41 14 10,63 12 11,16 13
Секс 11,82 13 11,85 13 12,03 14 11,31 14
Патриархальная семья - сплочённый социальный институт, объединяющий всех её представителей_
Строгое распределение социальных ролей: муж - кормилец семьи, жена - хранительница семейного очага
Ответственность за создание семьи перед всем родом_
Семья - главный воспитательный и социализирующий институт
Дети - главное богатство
Семья - главная ценность
—»
—»
—
—
—
—
Снижение сплочённости семей, разобщённость её членов, дефицит эмоциональных контактов
Смена гендерных ролей,
передача лидирующих функций женщине
Свобода семейных отношений, нерегистриро-ванные браки, разводы, повторные браки
Передача функций воспитания другим социализирующим институтам (детский сад и школа)
Насилие и жестокое обращение с детьми, социальное сиротство_
Ориентация на ценностную систему западной культуры_
Рис. 1. Трансформация семейных отношений и ценностей патриархальной семьи.
Заключение.
Традиционная патриархальная семья играла важную роль в формировании жизнестойкости коренных популяций Сибири, что объяснялось родоплеменной принадлежностью, родовыми традициями, строго выстроенной иерархией и коллективистским характером отношений. В результате социально-экономических преобразований, начавшихся с конца XIX века, патриархальная семья постепенно утратила свои функции. С появлением малой индивидуальной семьи уменьшилась её сплоченность, появилась разобщенность членов семьи, возник дефицит эмоциональных контактов. Функция мужчины как главного кормильца заметно снизилась, что повлияло на его семейный статус как мужа, отца, главы семейства. Мужское доминирование и строго выстроенная иерархия семейных отношений сменились демократичностью брачных союзов. Женщина приобрела равноправие и стала занимать более активную социальную позицию. Распределение внутрисемейных социальных ролей - муж как кормилец семьи, жена как хранительница семейного очага и воспитательница детей - изменилось, женщина приняла на себя функции, которые раньше выполнял мужчина.
С изменением формы патриархальной семьи стали снижаться традиционные семейные ценности. В первую очередь, утратилась ценность самого брака. Нерушимость семейных уз, которая в прежние времена регулировалась патриархально-родовыми традициями и подкреплялась семейно-родовыми обрядами, сменилась свободой семейных отношений. На смену крепкому институту семьи пришли нерегистриро-ванные браки, разводы, повторные браки.
Значительно снизилась ценность традиционного семейного воспитания, включавшего воспитание ответственности за семью, раннее приобщение к труду, формирование навыков самостоятельности. Семейная воспитательная функция передана государственным социализирующим институтам, в результате чего у многих представителей коренных популяций сформировалась иждивенческая психология, снизилась ответственность за свою собственную судьбу и судьбу своих детей.
Современная молодежь в большей степени ориентирована на ценностное мировоззрение западной культуры - получение образования, материальный достаток и карьерный рост (рис. 1).
Известно, что число самоубийств обратно пропорционально степени интеграции тех социальных групп, в которые входит индивид. По мнению Э. Дюркгейма, уровень самоубийств зависит от сплочённости социальной группы и уменьшается по мере её нарастания. Э. Дюркгейм объясняет это тем, что в тесно сплоченном обществе индивидуальная воля находится как бы в его власти, занимает по отношению к нему чисто служебное положение, и индивид в таких условиях не может по своему усмотрению располагать собой [41]. При изучении коренных популяций Аляски было показано, что тесный контакт со своей семьёй и общиной формируют чувство коллективной ответственности и являются защитными факторами против суицидального поведения у молодежи [10, 11]. У коренных народов Сибири патриархальная семья являлась мощным защитным фактором, препятствующим суицидальному поведению, так как каждый её
представитель нёс ответственность за свои поступки перед членами собственной семьи и перед всем родом. С уменьшением размеров семьи и переходом от большой разветвлённой к малой индивидуальной семье стала уменьшаться её сплоченность, в результате чего снизилось влияние семьи на поведение ее членов.
Мы считаем, что у коренных народов Сибири защитная роль социальной группы в отношении самоубийств определяется и другими факторами. Во-первых, тесно сплочённые социальные группы дают личности чувство принадлежности и слияния, что удовлетворяет базовую потребность в аффилиации, столь необходимую представителям культур традиционного типа. Патриархальная семья выполняла эту функцию, каждый член большой разветвлённой семьи чувствовал себя включённым в её состав и ощущал собственную принадлежность к большому роду. Малая индивидуальная семья не может в полной мере удовлетворить аффилиативную потребность вследствие снижения сплочённости, разобщенности членов семьи и дефицита эмоциональных контактов.
Во-вторых, сама структура патриархальной семьи несла в себе чёткое распределение социальных ролей и формировала жизненный сценарий для каждого её представителя, что придавало жизни определённый смысл. С распадом патриархальной семьи многие мужчины
Литература:
1. Семёнова Н.Б. Причины суицидального поведения у коренных народов Сибири: смена традиционного образа жизни. Суицидология. 2017; 9 (4): 31-43.
2. Семёнова Н.Б. Предпосылки суицидального поведения коренного населения Республики Тыва. Журнал неврологии и психиатрии имени С.С. Корсакова. 2010; 2: 87-9.
3. Семёнова Н.Б., Мартынова Т.Ф. Анализ завершенных суицидов среди детей и подростков Республики Саха (Якутия). Сибирский вестник психиатрии и наркологии. 2012; 2: 42-45.
4. Предотвращение самоубийств: глобальный императив. Женева: Всемирная организация здравоохранения, 2014. 102 с.
5. Wexler L., Hill R., Bertone-Johnson E., et al. Correlates of Alaska Native fatal and nonfatal suicidal behaviors 1990-2001. Suicide Life Threat. Behav. 2008; 38 (3): 311-20.
6. Bals M., Turi A.L., Vitters0 J., et al. Self-reported internalization symptoms and family factors in indigenous Sami and non-Sami adolescents in North Norway. J. Adolesc. 2011; 34 (4): 759-66.
7. Bals M., Turi A.L., Skre I., et al. The relationship between internalizing and externalizing symptoms and cultural resilience factors in Indigenous Sami youth from Arctic Norway. Int. J. Cir-cumpolarHealth. 2011; 70 (1): 37-45.
8. Kral M.J., Idlout L., Minore J.B., et al. Unikkaartuit: meanings of well-being, unhappiness, health, and community change among Inuit in Nunavut, Canada. Am. J. Community Psychol. 2011; 48 (3-4): 426-38.
9. Allen J., Hopper K., Wexler L., et al. Mapping resilience pathways of Indigenous youth in five circumpolar communities. Transcult. Psychiatry. 2014; 51 (5): 601-31.
10. Wexler L. Looking across three generations of Alaska Natives to explore how culture fosters indigenous resilience. Transcult. Psychiatry. 2014; 51 (1): 73-92.
потеряли прежнюю социальную роль, а женщины взяли на себя множество других обязанностей, в числе которых и выполнение мужских функций, что вносит когнитивный диссонанс в традиционно устоявшиеся представления о семье, и формирует негативный взгляд на себя, мир и собственное будущее.
Таким образом, в современных социально-экономических условиях семья у коренных народов Сибири приобрела иные формы, отличные от традиционной. Сменилась сама структура семьи, её внутренняя организация, вместе с ними изменились семейные ценности и система отношений. Современная семья представляет собой новый социальный институт, более характерный для культур индивидуалистического типа, она утратила свою объединяющую функцию и не удовлетворяет базовую потребность коренных этносов в защите и принадлежности. Процессы, происходящие в семье, являются отражением трансформации всего общества коренных популяций Сибири в конкретные социально - исторические периоды. Эти процессы меняют образ жизни коренных народов, сопряжены с ломкой их социальных стереотипов и мировоззренческих установок и находятся в противоречии с их внутренним миром, что проявляется деструктивными наклонностями и суицидальным поведением.
References:
1. Semenova N.B. The causes of suicidal behavior in native peoples of Siberia: transition from traditional lifestyle. Suicidology. 2017; 9 (4): 31-43. (In Russ)
2. Semyonova N.B. Predposylki suicidalnogo povedeniya korennogo naseleniya Respubliki Tyva. Zhurnal nevrologii i psihiatrii imeni S.S. Korsakova. 2010; 2: 87-9. (In Russ)
3. Semyonova N.B., Martynova T.F. Analiz zavershennyh suicidov sredi detej i pod-rostkov Respubliki Saha (Yakutiya). Sibirskij vestnikpsihiatrii i narkologii. 2012; 2: 42-45. (In Russ)
4. Predotvrashenie samoubijstv: globalnyj imperativ. Zheneva: Vsemirnaya organizaciya zdravoohraneniya, 2014. 102 s. (In Russ)
5. Wexler L., Hill R., Bertone-Johnson E., et al. Correlates of Alaska Native fatal and nonfatal suicidal behaviors 1990-2001. Suicide Life Threat. Behav. 2008; 38 (3): 311-20.
6. Bals M., Turi A.L., Vitters0 J., et al. Self-reported internalization symptoms and family factors in indigenous Sami and non-Sami adolescents in North Norway. J. Adolesc. 2011; 34 (4): 759-66.
7. Bals M., Turi A.L., Skre I., et al. The relationship between internalizing and externalizing symptoms and cultural resilience factors in Indigenous Sami youth from Arctic Norway. Int. J. Cir-cumpolarHealth. 2011; 70 (1): 37-45.
8. Kral M.J., Idlout L, Minore J.B., et al. Unikkaartuit: meanings of well-being, unhappiness, health, and community change among Inuit in Nunavut, Canada. Am. J. Community Psychol. 2011; 48 (3-4): 426-38.
9. Allen J., Hopper K., Wexler L., et al. Mapping resilience pathways of Indigenous youth in five circumpolar communities. Transcult. Psychiatry. 2014; 51 (5): 601-31.
10. Wexler L. Looking across three generations of Alaska Natives to explore how culture fosters indigenous resilience. Transcult. Psychiatry. 2014; 51 (1): 73-92.
11. Wexler L., Jernigan K., Mazzotti J., et al. Lived challenges and getting through them: Alaska Native youth narratives as a way to understand resilience. Health Promot. Pract. 2014; 15 (1): 10-7.
12. Kral M.J., Salusky I., Inuksuk P., et al. Tunngajuq: stress and resilience among Inuit youth in Nunavut, Canada. Transcult. Psychiatry. 2014; 51 (5): 673-92.
13. Fleming J., Ledogar R.J. Resilience and Indigenous Spirituality: A Literature Review. Pimatisiwin. 2008; 6 (2): 47-64.
14. Stuart J., Jose P.E. The protective influence of family connectedness, ethnic identity, and ethnic engagement for New Zealand Maori adolescents. Dev. Psychol. 2014; 50 (6): 1817-26.
15. Henson M., Sabo S., Trujillo A., et al. Identifying Protective Factors to Promote Health in American Indian and Alaska Native Adolescents: A Literature Review. J. Prim. Prev. 2017; 38 (1-2): 5-26.
16. Wexler L., Joule L., Garoutte J., et al. Being responcible, respectful. Trying to keep tradition alive" cultural resilience and grow-ingup in an Alaska Native community. Transcult. Psychiatry. 2014; 51 (5): 693-712.
17. DeCou C.R., Skewes M.C., López E.D., et al. The benefits of discussing suicide with Alaska native college students: qualitative analysis of in-depth interviews. Cultur. Divers Ethnic Minor. Psychol. 2013; 19 (1): 67-75.
18. Серошевский В.Л. Якуты. Опыт этнографического исследования. 2-е изд. М., 1993. 736 с.
19. Очиров В.О. Мужчина в традиционном бурятском обществе: Дис. ... канд. истор. наук. Улан-Удэ, 2013. 172 с.
20. Беловолова С.П. Этнопедагогическая культура алтайцев: Автореф. дис. ... докт. пед. наук. Москва, 2001. 34 с.
21. Замураева П.Б. Гендерные отношения в традиционной культуре бурят (вторая половина XVIII - первая половина XIX вв.): Дис. ... канд. культурол. наук. Улан-Удэ, 2015. 177 с.
22. Николаева Д.А. Женское пространство в традиционной культуре бурят: Дис. ... докт. истор. наук. Москва, 2011. 550 с.
23. Цыденова Д.Ц. Представления о жизни и смерти агинских бурят: традиции и инновации (конец XIX - начало XXI в.): Автореф. дис. . канд. истор. наук. Новосибирск, 2007. 30 с.
24. Енчинов Э.В. Семейные ценности алтайцев: Автореф. дис. ... канд. истор. наук. Москва, 2009. 27 с.
25. Учайкина А.М. Обычное право южных алтайцев (конец XIX-начало XXI в.): Автореф. дис. ... канд. истор. наук. Горно-Алтайск, 2016. 25 с.
26. Тумунов Ж.Т. Этнопедагогика агинских бурят: Автореф. дис. ... докт. пед. наук. Чита, 1999. 60 с.
27. Традиционная культура тувинцев глазами иностранцев (конец XIX - начало ХХ века). Кызыл: Тув. кн. изд-во, 2002. 224 с.
28. Василевич Г.М. Эвенки: историко-этнографические очерки (XVIII - начало XX в.) / Г.М. Василевич; АН СССР. Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. Ленинград: Наука, 1969. 304 с.
29. Сирина А.А. Проблемы типологии и преемственности этнических культур эвенков и эвенов: конец XIX - начало XXI веков: Автореф. дис. ... докт. истор. наук. Москва, 2011. 46 с.
30. Алексеева С.А. Семья и брак у эвенов: конец XIX - начало XX вв.: Автореф. дис. ... канд. истор. наук. Санкт-Петербург., 2004. 22 с.
31. Басаева К.Д. Семья и брак у бурят, вторая половина XIX -начало XX вв.: Дис. ... докт. истор. наук. Улан-Удэ, 2002. 304 с.
32. Потапов Л.П. Очерки по истории алтайцев. М.-Л.: изд-во наук СССР. 445 с.
33. Биче-оол С.М. Традиционные брачно-семейные отношения у тувинцев и их изменения в связи с социалистическими преобразованиями в Туве: Дис. . канд. истор. наук. Ленинград, 1974. 229 с.
34. Дамбаева А.Н. Традиционная система воспитания бурят.
Вестник Бурятского государственного университета. 2012; 15: 120-4.
35. Екеева Э.В. Традиции семейного воспитания у алтайцев. Вестник СВФУ. 2011; 8 (3): 103-6.
36. Циркумполярная коалиция коренных народов Севера «Открытая Арктика»: http://openarctic.info/
37. Никитина Р.С. Воспитание детей эвенов на основе духовно-нравственных традиций народа: Дис. . канд. пед. наук. Москва, 2000. 47 с.
38. Прокопьева М.М. Система социально-педагогической самоорганизации семьи (на материале Республики Саха (Якутия): Ав-тореф. дис. ... докт. пед. наук. Москва, 2007. 51 с.
11. Wexler L., Jernigan K., Mazzotti J., et al. Lived challenges and getting through them: Alaska Native youth narratives as a way to understand resilience. Health Promot. Pract. 2014; 15 (1): 10-7.
12. Kral M.J., Salusky I., Inuksuk P., et al. Tunngajuq: stress and resilience among Inuit youth in Nunavut, Canada. Transcult. Psychiatry. 2014; 51 (5): 673-92.
13. Fleming J., Ledogar R.J. Resilience and Indigenous Spirituality: A Literature Review. Pimatisiwin. 2008; 6 (2): 47-64.
14. Stuart J., Jose P.E. The protective influence of family connectedness, ethnic identity, and ethnic engagement for New Zealand Maori adolescents. Dev. Psychol. 2014; 50 (6): 1817-26.
15. Henson M., Sabo S., Trujillo A., et al. Identifying Protective Factors to Promote Health in American Indian and Alaska Native Adolescents: A Literature Review. J. Prim. Prev. 2017; 38 (1-2): 5-26.
16. Wexler L., Joule L., Garoutte J., et al. Being responcible, respectful. Trying to keep tradition alive" cultural resilience and grow-ingup in an Alaska Native community. Transcult. Psychiatry. 2014; 51 (5): 693-712.
17. DeCou C.R, Skewes M.C., López E.D., et al. The benefits of discussing suicide with Alaska native college students: qualitative analysis of in-depth interviews. Cultur. Divers Ethnic Minor. Psychol. 2013; 19 (1): 67-75.
18. Seroshevskij V.L. Yakuty. Opyt etnograficheskogo issledovaniya. 2-e izd. M., 1993. 736 s. (In Russ)
19. Ochirov V.O. Muzhchina v tradicionnom buryatskom obshestve: Dis. ... kand. istor. nauk. Ulan-Ude, 2013. 172 s. (In Russ)
20. Belovolova S.P. Etnopedagogicheskaya kultura altajcev: Avtoref. dis. ... dokt. ped. nauk. Moskva, 2001. 34 s. (In Russ)
21. Zamuraeva P.B. Gendernye otnosheniya v tradicionnoj kulture buryat (vtoraya polovina XVIII - pervaya polovina XIX vv.): Dis. ... kand. kulturol. nauk. Ulan-Ude, 2015. 177 s. (In Russ)
22. Nikolaeva D.A. Zhenskoe prostranstvo v tradicionnoj kulture buryat: Dis. ... dokt. is-tor. nauk. Moskva, 2011. 550 s. (In Russ)
23. Cydenova D.C. Predstavleniya o zhizni i smerti aginskih buryat: tradicii i innovacii (konec XIX - nachalo XXI v.): Avtoref. dis. ... kand. istor. nauk. Novosibirsk, 2007. 30 s. (In Russ)
24. Enchinov E.V. Semejnye cennosti altajcev: Avtoref. dis. ... kand. istor. nauk. Moskva, 2009. 27 s. (In Russ)
25. Uchajkina A.M. Obychnoe pravo yuzhnyh altajcev (konec XIX-nachalo XXI v.): Avtoref. dis. ... kand. istor. nauk. Gorno-Altajsk, 2016. 25 s. (In Russ)
26. Tumunov Zh.T. Etnopedagogika aginskih buryat: Avtoref. dis. ... dokt. ped. nauk. Chita, 1999. 60 s. (In Russ)
27. Tradicionnaya kultura tuvincev glazami inostrancev (konec HIH -nachalo HH veka). Kyzyl: Tuv. kn. izd-vo, 2002. 224 s. (In Russ)
28. Vasilevich G.M. Evenki: istoriko-etnograficheskie ocherki (XVIII - nachalo XX v.) / G.M. Vasilevich; AN SSSR. In-t etnografii im. N.N. Mikluho-Maklaya. Leningrad: Nauka, 1969. 304 s. (In Russ)
29. Sirina A.A. Problemy tipologii i preemstvennosti etnicheskih kultur evenkov i evenov: konec XIX - nachalo XXI vekov: Avtoref. dis. ... dokt. istor. nauk. Moskva, 2011. 46 s. (In Russ)
30. Alekseeva S.A. Semya i brak u evenov: konec XIX - nachalo XX vv.: Avtoref. dis. ... kand. istor. nauk. SPb., 2004. 22 s. (In Russ)
31. Basaeva K.D. Semya i brak u buryat, vtoraya polovina HIH -nachalo HH vv.: Dis. ... dokt. istor. nauk. Ulan-Ude, 2002. 304 s. (In Russ)
32. Potapov L.P. Ocherki po istorii altajcev. M.-L.: izd-vo nauk SSSR. 445 s. (In Russ)
33. Biche-ool S.M. Tradicionnye brachno-semejnye otnosheniya u tuvincev i ih izmeneniya v svyazi s socialisticheskimi preobra-zovaniyami v Tuve: Dis. ... kand. istor. nauk. Leningrad, 1974. 229 s. (In Russ)
34. Dambaeva A.N. Tradicionnaya sistema vospitaniya buryat. Vest-nikBuryatskogo gosudar-stvennogo universiteta. 2012; 15: 1204. (In Russ)
35. Ekeeva E.V. Tradicii semejnogo vospitaniya u altajcev. Vestnik SVFU. 2011; 8 (3): 103-6. (In Russ)
36. Cirkumpolyarnaya koaliciya korennyh narodov Severa «Ot-krytaya Arktika»: http://openarctic.info/ (In Russ)
37. Nikitina R.S. Vospitanie detej evenov na osnove duhovno-nravstvennyh tradicij naroda: Dis. ... kand. ped. nauk. Moskva, 2000. 47 s. (In Russ)
38. Prokopeva M.M. Sistema socialno-pedagogicheskoj samoorgan-izacii semi (na mate-riale Respubliki Saha (Yakutiya): Avtoref. dis. ... dokt. ped. nauk. Moskva, 2007. 51 s. (In Russ)
39. Семенова Н.Б., Манчук В.Т. Социально-гигиеническая и медико-демографическая характеристика семей коренного населения Республики Тыва в современных социально-экономических условиях. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2006; 5: 34-7.
40. Семенова Н.Б., Лаптева Л.В. Социально-гигиеническая и медико-демографическая характеристика семей коренного населения Якутии. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2015; 23 (5): 12-6.
41. Дюркгейм Э. Самоубийство: социологический этюд: Пер. с фр. М.: Мысль, 1994. 399 с.
39. Semenova N.B., Manchuk V.T. Socialno-gigienicheskaya i mediko-demograficheskaya harakteristika semej korennogo naseleniya Respubliki Tyva v sovremennyh socialno-ekonomicheskih usloviyah. Problemy socialnoj gigieny, zdravoohraneniya i istorii mediciny. 2006; 5: 34-7. (In Russ)
40. Semenova N.B., Lapteva L.V. Socialno-gigienicheskaya i mediko-demograficheskaya ha-rakteristika semej korennogo naseleniya Yakutii. Problemy socialnoj gigieny, zdravoohraneniya i istorii mediciny. 2015; 23 (5): 12-6. (In Russ)
41. Dyurkgejm E. Samoubijstvo: sociologicheskij etyud: Per. s fr. M.: Mysl, 1994. 399 s. (In Russ)
REASONS OF SUICIDAL BEHAVIOR IN NATIVE PEOPLES OF SIBERIA (RUSSIA): THE LOSS OF THE VALUES OF PATRIARCHAL FAMILY
N.B. Semenova
Federal Research Centre «Krasnoyarsk Scientific Centre of Siberian Division of Russian Academy of Sciences», Scientific Research Institute for Medical Problems of the North, Krasnoyarsk, Russia
Contact Info: Mrs. Semenova Nadezhda Borisovna - Full Professor (Medicine). Job Title: Head Scientific Worker of State Federal Budgetary Scientific Institution «Federal Research Centre «Krasnoyarsk Scientific Centre of Siberian Division of Russian Academy of Sciences», Scientific Research Institute for Medical Problems of the North, Krasnoyarsk, Russia. Postal Address: Akademgorodok, 50, Krasnoyarsk, 660036, Russia. Phone number: +7 913 539 86 02, e-mail: snb237@gmail. com
Abstract:
With this article, we continue the cycle of scientific publications devoted to the study of the causes of suicidal behavior among the indigenous peoples of Siberia - the Yakuts, Evens, Evenks, Altaians, Buryats and Tuvinians. The presented material examines the role of the patriarchal family as a factor that prevents suicidal behavior. It is shown that the structure of a large patriarchal family and the social hierarchy of family relations satisfied the basic need for affiliation necessary for representatives of cultures of the traditional type. With the loss of the values of the patriarchal family, there has been a change in its internal organization and social role functions. The modern family is a new social institution, more characteristic of individualistic cultures, which does not correspond to the needs of indigenous peoples. The decline in family cohesion and the lack of emotional contacts are manifested by destructive tendencies and suicidal behavior.
Key words: suicide, indigenous peoples, Siberia, family, bringing up, Yakutia, Altai, Buryatia, Tyva, Yakuts, Evenes, Evenks, Tuvinians, Altaians, Buryats
Финансирование: Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта РГНФ № 12-06-18006 «Социальные и этнопсихологические предпосылки суицидального поведения у подростков Бурятии»; гранта РГНФ № 13-06-18001 «Социальные и этнопсихологические предпосылки формирования суицидального поведения у подростков Республики Алтай»; контракта НИР №12-01/06 от 12.07.2013 г. «Закономерности формирования психического здоровья коренных и малочисленных народов Республики Саха (Якутия)».
Конфликт интересов: Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Благодарности. Автор выражает огромную благодарность за помощь в организации экспедиционных исследований директору РЦ ПМСС Республики Саха (Якутия) (РС (Я)), заслуженному работнику образования РС (Я) В.Н. Филиппову и его заместителю по учебно-методической работе, почетному работнику образования РФ, отличнику образования РС (Я) Т.Ф. Мартыновой; работникам администрации Агинского Бурятского округа Забайкальского края в лице консультанта отдела соц. развития С.Б. Базарова и зам. начальника отдела соц. развития Р.М. Балдоржиевой; начальнику отдела образовательной политики Министерства образования и науки Республики Алтай О.С. Саврасовой.
Автор благодарит за помощь в проведении исследований работников образования и здравоохранения Республики Саха (Якутия): зав. отделом инновационных технологий РЦ ПМСС Мин. Обр. РС (Я) Р.Н. Андрееву; зав. РПМПК РЦ ПМСС Мин. Обр. РС (Я) И.И. Андрееву; педагогов-психологов РЦ ПМСС Мин. Обр. РС (Я) Е.Н. Семенову, А.Ф. Петрову и А.Н. Андросову; специалиста управления образованием Олекминского района Н.С. Макарову; врача психиатра ГУ ЯРПНД МЗ РС (Я) Е.В. Мордосову; врача педиатра ЦБ Усть-Майского улуса Ю.Е. Ноеву; врачей психиатров РПМПК РЦ ПМСС МО РС (Я) Т.Н. Саввину и Т.С. Сивцеву.
Автор благодарен за помощь в сборе и обработке полученного материала научным сотрудникам ФИЦ КНЦ СО РАН, г. Красноярска: в.н.с., к.м.н. В.А. Вшивкову, в.н.с., к.м.н. А.Ю. Холомеевой; в.н.с., к.м.н. Л.В. Лаптевой; н.с. Н.Г. Муравьевой; медицинским психологам КГБУЗ ККПНД №1 А.Ф. Музафаровой, Е.Е. Долгушиной, Ю.Н. Орловой.
Для цитирования: Семёнова Н.Б. Причины суицидального поведения у коренных народов Сибири: утрата ценностей патриархальной семьи. Суицидология. 2018; 9 (2): 3-15.
For citation: Semenova N.B. Reasons of suicidal behavior in native peoples of Siberia (Russia): the loss of the values of
patriarchal family. Suicidology. 2018; 9 (2): 3-15. (In Russ)
