CC BY
24исследование) : дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006. С. 155.
28. Казанцев П.Г. Понятие юридического процесса и его признаки // Арбитражный и гражданский процесс. 2008. № 12. С. 3.
29. КорчигоЕ.В. Указ. соч. С. 71.
30. Беляев В.П. Теоретические аспекты надзорно-процессуального производства // Журнал российского права. 2006. № 1. С. 106.
31. Пьяное Н.А. Указ. соч. С. 338.
презумпция действительности результатов выборов
и ее правовое значение
Е.И. Старовойтова
Выборы являются одной из форм непосредственной демократии. Согласно Конституции Российской Федерации (ч. 3 ст. 3) свободные выборы являются высшим непосредственным выражением власти народа. Из этого конституционного принципа следует, что высшим непосредственным выражением власти народа могут считаться только те выборы, которые проведены в условиях, обеспечивающих свободное волеизъявление граждан. Если выборы проведены с соблюдением этих условий, государство обязано обеспечить признание результатов выборов [1].
Проведение выборов является очень трудоемким и затратным процессом. Поэтому при установлении их результатов избирательные комиссии исходят из презумпции действительности результатов выборов, т.е. предположения, что результаты выборов действительны, пока не доказано обратное. Это, в свою очередь, подразумевает право участников избирательного процесса, если их права нарушены, обратиться в соответствующий орган с целью признания результатов выборов недействительными.
Вместе с тем признание результатов выборов недействительными самым непосредственным образом затрагивает предусмотренные ст. 3 и 32 Конституции Российской Федерации избирательные права граждан, принявших участие в голосовании. Таким образом, в основу решения о признании выборов недействительными не могут быть положены выводы, основанные на предположениях и непроверенных данных. В противном случае в результате произвольного принятия решения о недействительности выборов, основанного на предположениях, непроверенных и не подтвержденных должным образом данных, под угрозу нарушения будут поставлены конституционные права граждан, принявших участие в голосовании на выборах. Весьма показательно в данном случае дело, рассмотрен-
ное Верховным Судом Российской Федерации по заявлению Московского комитета экологии жилища и Московского отделения информационного центра по правам человека о признании недействительными выборов депутатов в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации [2]. Заявители в поддержку своих требований утверждали, что 70 процентов граждан России были подвержены психотронному и психотропному воздействию, вследствие чего их участие в выборах не является добровольным. В данном случае очень трудно привести разумное объяснение и доказать факт предполагаемых нарушений.
При наличии конкретных нарушений избирательных прав граждан, прямо повлиявших на результаты выборов, может ставиться вопрос о признании выборов недействительными. При этом должна быть гарантирована приоритетность защиты избирательных прав граждан. Именно в результатах выборов материализовано волеизъявление граждан, именно они являются конечным продуктом реализации гражданами своих избирательных прав. Поэтому в создании достаточных гарантий защиты результатов выборов, в презумпции действительности результатов выборов заключаются весомые гарантии реализации гражданами конституционного права избирать и быть избранными. Если такие гарантии не сформулированы в законе и не соблюдаются судами и избирательными комиссиями, то неизбежно складываются механизмы, позволяющие манипулировать результатами выборов вопреки волеизъявлению избирателей [3].
Специалистами в области избирательного права неоднократно отмечалось, что надо исходить из «презумпции легитимности процессов голосования: любые выборы признаются легитимными, пока не доказано обратное» [4]. ц-В судебной практике также закрепляется не- 15
16
обходимость соблюдения презумпции действительности выборов. Так, Красноярский краевой суд по жалобе А.Г. Хлопонина на решение Избирательной комиссии Красноярского края «Об определении результатов выборов Губернатора Красноярского края» [5] в своем решении указал, что избирательная комиссия должна исходить из презумпции действительности выборов, пока не будут с достоверностью установлены нарушения, которые могут служить основанием для признания результатов выборов недействительными.
В связи с определенной значимостью результатов выборов признать их недействительными, тем самым опровергнуть презумпцию действительности результатов выборов, возможно только по основаниям, закрепленным п. 2 ст. 77 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» [6] (далее — Федеральный закон об основных гарантиях избирательных прав), к которым относятся следующие, установленные судом, обстоятельства:
а) кандидат, признанный избранным, избирательное объединение, выдвинувшее список кандидатов, допущенный к распределению депутатских мандатов, израсходовали на проведение своей избирательной кампании, помимо средств собственного избирательного фонда, средства в размере, составляющем более чем 10 процентов от предельного размера расходования средств избирательного фонда, установленного законом;
б) кандидат, признанный избранным, избирательное объединение, выдвинувшее список кандидатов, допущенный к распределению депутатских мандатов, осуществляли подкуп избирателей, и указанное нарушение не позволяет выявить действительную волю избирателей;
в) кандидат, признанный избранным, избирательное объединение, выдвинувшее список кандидатов, допущенный к распределению депутатских мандатов, при проведении агитации вышли за рамки ограничений, предусмотренных п. 1 ст. 56 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав, что не позволяет выявить действительную волю избирателей;
г) кандидат, признанный избранным, руководитель избирательного объединения, выдвинувшего список кандидатов, допущенный к распределению депутатских мандатов, использовали преимущества должностного
или служебного положения, и указанное нарушение не позволяет выявить действительную волю избирателей.
При этом в соответствии с п. 1 ст. 77 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав вышестоящая комиссия до установления ею итогов голосования, определения результатов выборов может отменить решение нижестоящей комиссии об итогах голосования, о результатах выборов и принять решение о повторном подсчете голосов, а если допущенные нарушения не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей, — о признании итогов голосования, результатов выборов недействительными, если при проведении голосования или установлении итогов голосования были допущены нарушения указанного Федерального закона, иного закона, регламентирующих проведение соответствующих выборов.
После установления итогов голосования, определения результатов выборов вышестоящей комиссией решение нижестоящей комиссии об итогах голосования, о результатах выборов может быть отменено только судом, либо судом может быть принято решение о внесении изменений в протокол комиссии об итогах голосования, о результатах выборов и (или) в сводную таблицу. Суд соответствующего уровня, отменив решение комиссии об итогах голосования, о результатах выборов, может принять решение о проведении повторного подсчета голосов избирателей, если при проведении голосования или установлении его итогов, определении результатов выборов были допущены нарушения Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав. Согласно пп. 1.1, 1.2 ст. 77 данного Закона, если допущенные нарушения не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей, суд может признать итоги голосования, результаты выборов недействительными.
Суд соответствующего уровня может отменить решение избирательной комиссии об итогах голосования, о результатах выборов на избирательном участке, территории, в избирательном округе, муниципальном образовании, субъекте Российской Федерации, в Российской Федерации в целом также в случае нарушения правил составления списков избирателей, порядка формирования избирательных комиссий, порядка голосования и подсчета голосов (включая воспрепятствование наблюдению за их проведением), определе-
ния результатов выборов, незаконного отказа в регистрации кандидата, списка кандидатов, признанного таковым после дня голосования, других нарушений избирательного законодательства, если эти нарушения не позволяют выявить действительную волю избирателей.
Тем самым законодатель разграничивает порядок признания результатов выборов недействительными для суда и избирательных комиссий. Избирательная комиссия может признать результаты выборов недействительными только при наличии избирательных правонарушений, которые были совершены в период голосования или установления результатов выборов, но до вынесения решения о результатах выборов, и если допущенные нарушения не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей. Для суда законодатель установил более широкий перечень обстоятельств, при наличии которых он может вынести решение об отмене решения избирательной комиссии о результатах выборов или о внесении изменений в протокол комиссии об итогах голосования, о результатах выборов и (или) сводную таблицу.
Суд может признать выборы недействительными лишь в случае, если при проведении голосования или установлении его итогов, определении результатов выборов были допущены нарушения Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав, которые не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей.
При определении итогов голосования, как правило, проблемой является выяснение того, какие нарушения (и прежде всего в каком количестве), допущенные при проведении голосования или установлении итогов голосования, не позволяют с достоверностью установить результаты волеизъявления избирателей. Применительно к итогам голосования результаты волеизъявления представляют собой лишь количественные показатели голосования по различным позициям. Не существует такого объективного критерия достоверности определения результатов волеизъявления избирателей, как учет разницы голосов, полученных кандидатами. Поэтому теоретически даже один неправильно поданный или неправильно подсчитанный голос способен привести к невозможности с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей по избирательному участку.
Использование такого рода потенциала норм закона может повлечь грубые искажения состоявшегося волеизъявления избирателей. Так, в своем постановлении от 11 июня 2002 г. Конституционный Суд Российской Федерации указал, что отмена итогов голосования, результатов выборов связана с обнаружением таких существенных нарушений избирательного процесса, вследствие которых не были обеспечены надлежащие условия для подлинно свободного волеизъявления избирателей и которые тем самым привели к неадекватному отражению действительной воли избирателей в итогах голосования. При этом суд, решая вопрос об отмене итогов голосования, результатов выборов, в силу ст. 3 (ч. 1, 2 и 3), 32 (ч. 1 и 2) и 46 (ч. 1 и 2) Конституции Российской Федерации не вправе ограничиваться формальным определением достоверности результатов волеизъявления избирателей, принявших участие в голосовании, а должен установить, что обнаруженные существенные нарушения в ходе выборов привели к искажению воли избирателей или воспрепятствовали ее адекватному отражению в итогах голосования, результатах выборов. В противном случае не обеспечивается эффективная судебная защита избирательных прав граждан и реализация конституционного принципа свободных и равных выборов.
Суд, рассматривающий избирательный спор, должен исходить из того, что восстановление нарушенного пассивного избирательного права гражданина должно осуществляться с соблюдением принципа соразмерности (пропорциональности), сущность которого раскрыта Конституционным Судом Российской Федерации [7]. Принцип соразмерности предполагает восстановление не только пассивного избирательного права кандидата, но и соблюдение активного избирательного права граждан, прав других кандидатов и избранного по данному округу депутата Государственной Думы. Иначе, в случае признания выборов недействительными, по существу, происходит привлечение их к конституционно-правовой ответственности без вины, что недопустимо в принципе.
Судебная практика показывает, что принцип соразмерности, как правило, рассматривается во взаимосвязи с количественным установлением итогов голосования. В данной связи показательно решение Верховного Суда Российской Федерации от 21 января 2003 г. № 19-Г03-1, вынесенное по заявлению 1/
18
A.M. Траспова [8]. В ходе рассмотрения дела было установлено, что A.M. Траспов обратился в суд с заявлением об отмене решения окружной избирательной комиссии о результатах выборов депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, признании результатов выборов депутата названного уровня недействительными, назначении повторных выборов депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, ссылаясь на то, что постановлениями окружной избирательной комиссии ему было отказано в регистрации кандидатом в депутаты указанного уровня.
Заявитель считает, что поскольку впоследствии эти постановления решениями судов были признаны недействительными, его избирательные права были нарушены тем, что он не смог осуществить конституционное право быть избранным в органы государственной власти, а избиратели — выразить свое волеизъявление, что существенно повлияло на результаты выборов.
Верховный Суд Российской Федерации указал, что, отказывая в удовлетворении заявления A.M. Траспова, суд первой инстанции правомерно исходил из того, что результаты голосования, приведенные в решении, предоставляли право окружной избирательной комиссии принять решение о признании выборов состоявшимися и определить их итоги. То обстоятельство, что A.M. Траспов не был включен в избирательный бюллетень, само по себе не могло являться основанием для признания итогов выборов недействительными.
Признавая факт нарушения избирательного права A.M. Траспова по участию в названных выборах в качестве кандидата, суд правильно указал на то, что защита избирательного права A.M. Траспова не должна осуществляться в отрыве от реализации активного избирательного права граждан, принявших участие в голосовании.
Анализируя результаты голосования, суд первой инстанции учел правовую позицию, сформулированную Конституционным Судом [9], о том, что выборы как способ выявления воли народа и формирования соответствующих легитимных органов государственной власти и местного самоуправления, от его имени осуществляющих публичную власть, основаны на приоритете воли большинства избирателей, принявших участие в голосовании. Итоги голосования, проведенного с со-
блюдением установленного законом порядка, свидетельствуют о выраженной воле избирателей и являются достаточным основанием для принятия избирательной комиссией решения о признании выборов состоявшимися и для определения их итогов.
Таким образом, исходя из принципа соразмерности, суд счел необходимым защитить права большинства, нарушив право одного. Вместе с тем ранее Верховный Суд Российской Федерации, рассматривая схожее дело, счел необходимым отменить результаты выборов, поскольку были нарушены права кандидата на участие в выборах. Так, Президиумом Верховного Суда Российской Федерации было рассмотрено дело по заявлению П. о возложении на Томскую областную избирательную комиссию обязанности признать выборы депутатов Государственной Думы Томской области по соответствующему избирательному округу недействительными и назначить повторные выборы [10]. В ходе рассмотрения дела суд установил, что, отказывая П. в удовлетворении его заявления, суд первой инстанции исходил из того, что нарушение пассивного избирательного права заявителя (принятие решения об отмене его регистрации, которое впоследствии было признано незаконным) не является основанием для признания выборов, состоявшихся 16 декабря 2001 г. по избирательному округу № 6, недействительными. При этом суд сослался на то, что анализ результатов выборов по данному избирательному округу, их сопоставление с результатами выборов по другим избирательным округам свидетельствуют о том, что реальная воля избирателей избирательного округа № 6 в результатах выборов нашла свое адекватное отражение. При условии участия П. в выборах число избирателей, желавших отдать за него свой голос, при самом оптимальном для него варианте не превысило бы 11,4 процента, что почти в три раза меньше, чем процентное соотношение голосов, отданных избирателями за победивших кандидатов.
Суд первой инстанции, утверждая, что реальная воля избирателей избирательного округа в результатах выборов нашла свое адекватное отражение, ориентировался на количественные итоги голосования. Число возможных сторонников П. на состоявшихся выборах (11,4 процента) суд определил путем математических расчетов, предполагая, что избиратели, желавшие отдать свои голоса за
кандидата в депутаты П., могут быть лишь среди избирателей, проголосовавших против всех кандидатов, либо за одного из двух возможных.
Между тем такой подход суда первой инстанции к разрешению заявления П., по мнению Верховного Суда Российской Федерации, ошибочен. П. являлся зарегистрированным кандидатом в депутаты Государственной Думы Томской области с учетом всех требований Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав и Закона Томской области «О выборах депутатов Государственной Думы Томской области». В соответствии с избирательным законодательством его фамилия должна была находиться в бюллетене для голосования в числе других зарегистрированных кандидатов. При этом кандидат в депутаты П. являлся кандидатом от политических сил левой ориентации по данному округу. Незаконная отмена регистрации кандидата П. лишила избирателей избирательного округа возможности свободно изъявить свою волю именно по его кандидатуре.
В своем решении Верховный Суд Российской Федерации указал, что на основании предположений, положенных в основу решения суда первой инстанции, нельзя сделать однозначный вывод о том, что кандидаты Ш. и Д.Н. одержали бы победу на выборах и при участии в них П. Реальное волеизъявление граждан может быть установлено лишь в случае восстановления в полном объеме избирательного права кандидата в депутаты П. Одна только констатация того факта, что незаконная отмена регистрации кандидата в депутаты П. накануне выборов лишила его возможности принять участие в выборах и реализовать свое пассивное избирательное право, как это сделал суд первой инстанции, не является адекватной формой судебной защиты грубо нарушенного избирательного права. В данном случае имеются достаточные основания к отмене результатов выборов, состоявшихся без участия П.
В приведенном примере суд не счел необходимым учитывать, что отмена результатов выборов может повлечь нарушение прав избирателей, принявших участие в выборах и выразивших свою волю.
Кроме того, согласно п. 5 ст. 77 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав не могут служить основанием для отмены решения о результатах выбо-
ров, признания итогов голосования, результатов выборов недействительными нарушения указанного Федерального закона, способствовавшие избранию либо имевшие целью побудить или побуждавшие избирателей голосовать за не избранных по результатам голосования кандидатов, за не принявшие участия в распределении депутатских мандатов списки кандидатов.
Таким образом, необходимы четкие критерии, позволяющие признать выборы недействительными. В этой связи представляется весьма обоснованным вывод Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, которая в определении от 19 ноября 2002 г., принятом по жалобе кандидата на должность губернатора Красноярского края Хлопонина А.Г. [11], постановила, что для признания результатов выборов недействительными необходимо установить: во-первых, что в ходе организации и проведения выборов имели место нарушения избирательного законодательства; во-вторых, что выявленные нарушения ставят под сомнение зафиксированные результаты голосования; в-третьих, что характер допущенных нарушений таков, что на момент рассмотрения жалоб уже невозможно с достоверностью определить действительное волеизъявление избирателей. То есть для признания выборов недействительными необходимо, чтобы последствия нарушений избирательного законодательства носили необратимый характер, чтобы была полностью утрачена возможность достоверного установления результатов выборов. Пока такая возможность имеется (в частности, она может заключаться в проведении нового подсчета голосов по избирательным бюллетеням), признание результатов выборов недействительными является недопустимым [12].
Таким образом, презумпция действительности результатов выборов является одной из главных гарантий для своевременного начала исполнения обязанностей, вступления в должность избранных депутатов, должностных лиц, что, в свою очередь, обеспечивает осуществление власти народом как через представителей, так и непосредственно.
1. См.: Алехичева Л.Г., Постников А.Е. Признание недействительными итогов голосования и результатов выборов: правовые проблемы // Журнал российского права. 2001. № 6. С. 25-36.
19
2. Решение Верховного Суда Российской Федерации от 21 мая 1996 г. № ГКПИ96-158 // СПС «КонсультантПлюс» (судебная практика).
3. См.: Алехичева Л.Г., Постников А.Е. Указ. соч. С. 25.
4. К примеру, руководитель Российского общественного института избирательного права А.В. Игнатов отмечал: «Мы, в отличие от ОБСЕ, исходим из презумпции легитимности голосования» [Сайт Информационного агентства Регнум]. URL: http://www.regnum.ru/news/706160.html.
5. Решение Красноярского краевого суда от 1 октября 2002 г. [Сайт Центральной Избирательной комиссии Российской Федерации]. URL: http://zoom.cikrf.ru/zoom/Ed-Fields.asp?nqr=-1 &ndoc=18&npg=-.
6. Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 24. Ст. 2253.
7. См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 2002 г. № 1-П по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 64 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и ст. 92 Федерального зако-
на «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина A.M. Траспова // СПС «Консультант-Плюс» (судебная практика).
8. См.: Определение Верховного Суда Российской Федерации от 21 января 2003 г. № 19-Г03-1 // СПС «Консуль-тантПлюс» (судебная практика).
9. См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 10 июня 1998 г. № 17-П по делу о проверке конституционности положений п. 6 ст. 4, подп. «а» п. 3 и п. 4 ст. 13, п. 3 ст. 19 и п. 2 ст. 58 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс» (судебная практика).
10. См.: Постановление президиума Верховного Суда Российской Федерации от 6 ноября 2002 г. // СПС «Кон-сультантПлюс» (судебная практика).
11. См.: Определение Верховного Суда Российской Федерации от 19 ноября 2002 г. № 53-Г02-42 // СПС «Кон-сультантПлюс» (судебная практика).
12. Алехичева Л.Г., Постников А.Е. Указ. соч. С. 30-34.
ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ПРАВОНАРушЕНИя И ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
основание конституционно-правовой ответственности за подкуп избирателей
20
М.В. Штурнева
В юридической литературе неоднократно отмечалось, что отличие конституционно-правовой ответственности от иных видов юридической ответственности проявляется, прежде всего, в основаниях ее возникновения и составе конституционного правонарушения [1]. Такая же специфичность проявляется в конституционно-правовой ответственности за избирательные правонарушения. Например, М.С. Матейкович в качестве отличительной особенности конституционной ответственности организаторов и участников выборов выделяет ее основание, которое выражается в посягательстве на избирательные права граждан, злоупотреблении субъекта своими избирательными правами, невыполнении или ненадлежащем выполнении им своих юридических обязанностей [2]. Именно своим основанием данная разновидность публичной юридической ответственности отличается от уголовной и административной ответственности, задействованных наряду с нею для правовой охраны избирательных отношений.
Общей теорией права и отраслевыми юридическими науками не предложено едино-
го понимания основания юридической ответственности, прежде всего, ввиду разных позиций на определение самой природы ответственности. Такое отличие выражается в двух основных подходах. В рамках первого из них сторонники рассмотрения юридической ответственности в качестве ретроспективной (негативной) ее основанием признают исключительно противоправное деяние [3]. Второй подход основывается на отрицании исключительно ретроспективного взгляда и заключается в выделении в юридической ответственности двух взаимосвязанных аспектов - ретроспективного и позитивного. Его приверженцы в качестве основания юридической ответственности выделяют не только правонарушение, но ответственное отношение субъектов к своим обязанностям, которое является источником позитивной ответственности [4].
Но и внутри этих подходов нет единства мнений на предмет определения основания юридической ответственности. Так, ввиду сложности и многоаспектности выделения формализованных критериев для негативной оценки поведения субъекта правоот-
