CC BY
51ПРОБЛЕМЫ ПРИМЕНЕНИЯ ИНСТИТУТА КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА ЗА НАРУШЕНИЕ ИЗБИРАТЕЛЬНЫХ ПРАВ ГРАЖДАН
Э.И.Дееицкий, кандидат, юридических наук, доцент.
Институт компенсации морального вреда как один из способов защиты гражданских прав появился в российском законодательстве не так давно. Впервые возможность такой компенсации была закреплена в статье 131 Основ гражданского законодательства Союза ССР [1]. При этом под моральным вредом понимались любые физические и нравственные страдания, причиненные гражданину неправомерными действиями. Во многом конкретизировало понятие морального вреда постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 года № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» [2]. Согласно пункту 2 данного постановления под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т. п.) или нарушающими личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо имущественные права гражданина.
Статья 151 части 1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), вступившей в силу с 1 марта 1995 года, была сформулирована аналогичным образом: моральный вред - это физические или нравственные страдания гражданина, причиненные действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага [3].
Однако с самого появления института компенсации морального вреда возникали вопросы о возможности широкого применения этого способа защиты гражданских прав. В вышеназванном постановлении Пленума Верховного Суда РФ подчеркивалось, что отсутствие в законода-
тельном акте прямого указания на возможность компенсации причиненных нравственных или физических страданий по конкретным правоотношениям не всегда означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда. В частности, суд вправе обязать работодателя компенсировать причиненные работнику нравственные, физические страдания в связи с незаконными увольнением, переводом на другую работу, необоснованным применением дисциплинарного взыскания, отказом в переводе на другую работу в соответствии с медицинскими рекомендациями и т. п. [4].
Законодательство и судебная практика придерживаются позиции, согласно которой моральный вред возмещается при нарушении отдельных неимущественных прав гражданина. Если же нарушены имущественные права, то компенсация морального вреда осуществляется при условии, что такая возможность предусмотрена законом [5].
Между тем правила, согласно которому гражданин может потребовать компенсации морального вреда за нарушение любого неимущественного права, гражданское законодательство не предусматривает.
ГК РФ применительно к данной категории прав использует обобщающее понятие - «нематериальные блага». Согласно статье 150 ГК РФ к нематериальным благам относятся: жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, неприкосновенность жилища, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства. Возможность компенсации причиненного морального вреда при нарушении указанных прав сомнений не вызывает. Однако перечень этих прав законодатель оставил открытым. К нематериальным благам, охраняемым гражданским законодательством, также отнесены иные личные неимущественные права и другие немате-
риальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, которые неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.
Подобная формулировка, казалось бы, дает возможность предъявлять требования о компенсации морального вреда при нарушении любого неимущественного права, соответствующего вышеуказанным признакам, в том числе избирательных прав. Однако это возможно при условии, что избирательные права можно отнести к нематериальным благам. Действующая редакция статьи 150 ГК РФ не содержит определения нематериальных благ. В современной правовой литературе широко распространена позиция, которая сводится к тому, что законодатель не разграничивает ясно понятия «благо», «нематериальные блага», «личные неимущественные права» [6].
Между тем научный спор о содержании данного понятия имеет серьезное практическое значение. Если под нематериальными благами понимать определенные права, которыми человек обладает с рождения и которые неотделимы от его личности (жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства), то избирательные права, равно как и множество других неимущественных прав, к ним явно не относятся. Если же к нематериальным благам относить любые неотчуждаемые неимущественные права, то ситуация кардинально меняется.
Совершенно очевидно, что институт компенсации морального вреда рассчитан прежде всего на защиту нематериальных благ в узком смысле и требовать компенсации за нарушение любого неимущественного права, пусть даже неотчуждаемого и непередаваемого иным способом, нет оснований. Об этом непосредственно говорится в части 2 статьи 150 ГК РФ, согласно которой нематериальные блага защищаются в соответствии с настоящим Кодексом и другими законами в тех случаях и пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (компенсация морального вреда в соответствии со статьей 12 ГК РФ является способом защиты гражданских прав) вытекает из существа нарушенного нематериального блага или личного неимущественного права
и характера последствий этого нарушения. В противном случае суды были бы завалены требованиями о возмещении морального вреда в связи с незаконным отказом в назначении пенсий, пособий, иных социальных выплат, отказом в предоставлении жилья нуждающимся по договору социального найма ит.п.
Некоторую путаницу в этом вопросе вносит и сам законодатель, предусматривая возможность компенсации морального вреда за нарушение определенных неимущественных прав на уровне отдельных федеральных законов.
Например, статья 237 Трудового кодекса Российской Федерации допускает возмещение морального вреда, причиненного работнику неправомерными действиями или бездействием работодателя. При этом в случае возникновения спора факт причинения работнику морального вреда и размеры его возмещения определяются судом независимо от подлежащего возмещению имущественного ущерба [7]. Статья 16 Федерального закона от 2 мая 2006 года № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» закрепляет за гражданином право на возмещение убытков и компенсацию морального вреда, причиненных незаконным действием (бездействием) государственного органа, органа местного самоуправления или должностного лица при рассмотрении обращения, по решению суда [8].
Вышеуказанные обстоятельства обуславливают неоднозначность и сложность судебной практики по рассмотрению требований о возмещении морального вреда в связи с нарушением неимущественных прав.
Обращения в суды с заявлениями о возмещении морального вреда, причиненного нарушением избирательных прав граждан, в масштабах Российской Федерации нельзя назвать исключительным и редким явлением, при этом абсолютное большинство таких обращений связано с нарушением пассивного избирательного права. Анализ судебной практики показывает, что суды не во всех случаях при нарушении избирательных прав взыскивают моральный вред.
Примером неоднозначности судебной практики по таким делам могут служить следующие судебные акты.
Д. обратился с иском к окружной избирательной комиссии по выборам депутатов Государственной Думы Российской Федерации по
Тульскому одномандатному избирательному округу № 176 о признании результатов выборов по данному округу недействительными, взыскании затрат на проведение избирательной кампании в сумме 4 915 рублей, защите чести и достоинства и компенсации морального вреда.
В обоснование требований заявитель указал, что постановлением окружной избирательной комиссии от 2 ноября 1999 года ему было отказано в регистрации в качестве кандидата в депутаты. По решению суда 4 декабря 1999 года он был зарегистрирован в качестве кандидата. Заявитель утверждал, что с этих пор комиссия стала нарушать его права: ему не было выделено бесплатное эфирное время, его избирательная кампания не была профинансирована и т. п., что, по его мнению, повлияло на результаты выборов. Решением Тульского областного суда от 8 февраля 2000 года в удовлетворении иска отказано. Определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 4 мая 2000 года оспоренное решение оставлено без изменения. В отношении требования о компенсации морального вреда суд вышестоящей инстанции отметил, что к данным правоотношениям не могут быть применены нормы гражданского законодательства, так как все вопросы, связанные с выборами, урегулированы в федеральных законах «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» и «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». Поскольку требования истца о возмещении затрат на проведение избирательной кампании и компенсации морального вреда не основаны на указанных законах, суд правильно отказал в их удовлетворении [9].
Однако спустя два месяца Судебная коллегия поддержала несколько иную позицию.
К. обратилась в суд с иском к Избирательной комиссии Белгородской области о компенсации морального вреда в сумме 50 000 рублей и к окружной избирательной комиссии Белгородского избирательного округа № 62 по выборам депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации третьего созыва о возмещении морального и материального вреда в размере 200 000 рублей. Свои требования заявительница мотивировала тем, что решением от 3 ноября 1999 года окружная избирательная комиссия неправомерно отка-
зала в регистрации ее кандидатом в депутаты Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по избирательному округу № 62, Избирательная комиссия Белгородской области не исправила допущенную ошибку, неправомерное решение было отменено только постановлением Центральной избирательной комиссии Российской Федерации от
15 ноября 1999 года, после чего она 18 ноября 1999 года была зарегистрирована кандидатом в депутаты, вследствие этого было временно ограничено ее право быть избранной в органы государственной власти, чем ей были причинены нравственные страдания.
Решением Белгородского областного суда от
16 марта 2000 года с окружной избирательной комиссии взыскана в пользу К. компенсация морального вреда - 1 000 рублей и материальный ущерб в размере почтовых и транспортных расходов, понесенных в связи с оспариванием решения об отказе в регистрации, - 252 рубля 25 копеек. В остальной части иска отказано.
Отказав в удовлетворении кассационной жалобы, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ в мотивировочной части своего определения со ссылкой на статью 151 ГК РФ указала на правильность взыскания компенсации морального вреда. По мнению суда, моральный вред (нравственные страдания) причинен истице действиями, нарушающими ее личное неимущественное право - быть избранной в депутаты законодательного органа государственной власти Российской Федерации. Из-за необоснованного решения окружной избирательной комиссии она в течение двух недель не участвовала в избирательной кампании, была лишена возможности вести предвыборную агитацию. Поэтому в силу названной нормы закона суд правомерно возложил обязанность по компенсации морального вреда на окружную избирательную комиссию, осуществлявшую проверку подписных листов и вынесшую решение, признанное ЦИК РФ необоснованным в связи с неправильным исключением из подсчета части подписей избирателей [10].
Возникает вопрос: если бы по предыдущему делу вместо требования о признании выборов недействительными заявитель ограничился бы требованием о компенсации морального вреда в связи с незаконным отказом ему в регистрации в качестве кандидата, то решение суда было бы другим?
Определенную ясность в вопросе о возможности компенсации морального вреда при нарушении избирательных прав внес Конституционный Суд Российской Федерации в своем постановлении от 15 января 2002 года № 1-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 64 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и статьи 92 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина А.М. Траспова».
Поводом для обращения в Конституционный Суд Российской Федерации (далее - Конституционный Суд) послужили следующие обстоятельства. Решением Ставропольского краевого суда от 19 октября 1999 года была удовлетворена жалоба гражданина А.М. Траспова на отказ окружной избирательной комиссии Ставропольского одномандатного избирательного округа № 55 в регистрации его кандидатом в депутаты при проведении выборов в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации. Однако окружная избирательная комиссия, на которую тем же решением возлагалась обязанность в срок до 24 октября 1999 года рассмотреть вопрос о регистрации А.М. Траспова кандидатом в депутаты, своим постановлением от 22 октября 1999 года вновь отказала ему в этом. Жалоба А.М. Траспова на данное постановление окружной избирательной комиссии решением Ставропольского краевого суда от 17 декабря
1999 года оставлена без удовлетворения. Верховный Суд РФ определением от 1 февраля
2000 года удовлетворил кассационную жалобу А.М. Траспова на это судебное решение частично, а Президиум Верховного Суда РФ, рассмотрев дело 24 мая 2000 года в порядке надзора, отменил указанные решения и направил дело на новое рассмотрение в Ставропольский краевой суд, который 4 июля 2000 года признал постановление окружной избирательной комиссии от 22 октября 1999 года недействительным с момента его принятия.
Поскольку к этому времени выборы уже состоялись, А.М. Траспов обратился в Ставропольский краевой суд с требованием признать результаты выборов по Ставропольскому одномандатному избирательному округу № 55
недействительными. Однако данное требование было оставлено без удовлетворения на том основании, что неправомерный отказ в регистрации его кандидатом в депутаты не повлиял на достоверность определения результатов волеизъявления избирателей, принявших участие в голосовании 19 декабря 1999 года. Это решение Ставропольского краевого суда оставлено Верховным Судом РФ без изменения.
Конституционный Суд пришел к выводу, что окружная избирательная комиссия и суды не обеспечили своевременную и эффективную защиту пассивного избирательного права заявителя, в результате чего он был неправомерно лишен возможности участвовать в выборах в качестве кандидата в депутаты. При этом в пункте 6 мотивировочной части постановления указано, что суды должны находить адекватные формы и способы защиты пассивного и активного избирательного права и не могут, признавая незаконным отказ в регистрации лица кандидатом, ограничиваться одной только констатацией нарушения избирательных прав. Принцип соразмерности требует использования в каждом конкретном случае нарушений избирательных прав соответствующего способа восстановления или компенсации, учитывающего их специфику, связанную с тем, что, будучи индивидуальными, эти права реализуются в процессе выборов, предполагающих выявление общей воли избирателей, принявших участие в голосовании. Это, однако, не должно приводить к отказу от использования компенсаторных механизмов для устранения последствий обнаруженных нарушений, а также исключать ответственность допустивших эти нарушения субъектов избирательного процесса, включая избирательные комиссии [11].
Между тем не следует забывать, что Конституционный Суд при вынесении данного постановления исходил в том числе из конкретных обстоятельств дела. Требования заявителя заключались в признании не соответствующими Конституции Российской Федерации отдельных норм избирательного законодательства, поэтому резолютивная часть постановления не связана с вопросами возмещения вреда.
Позиция Конституционного Суда, согласно которой если гражданин в результате установленных судом нарушений избирательного законодательства был лишен возможности реализовать свое активное или пассивное избирательное
право, то государство обязано компенсировать гражданину причиненный вред (в том числе и моральный), не вызывает сомнений и четко изложена в мотивировочной части постановления.
Однако реализация как активного, так и пассивного избирательного права связана с осуществлением гражданином определенного набора прав и обязанностей. В этой связи возникает вопрос о возможности компенсации морального вреда в связи с установлением нарушений каких-либо прав кандидата, которые не повлекли за собой лишения пассивного избирательного права. До вынесения Конституционным Судом вышеуказанного постановления суды общей юрисдикции в основном придерживались положительного ответа на данный вопрос.
Так, кандидат в депутаты Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по Северо-Осетинскому одномандатному избирательному округу № 21 Д. обратился в суд с жалобой на действия руководства ГТРК «Алания», выразившиеся в отказе в демонстрации предвыборного агитационного ролика в полном объеме, и на постановление Центральной избирательной комиссии РСО -Алания от 5 июня 1998 года № 49, признавшей отказ правомерным. Решением суда требования заявителя о компенсации морального вреда, вызванного нарушением его избирательных прав, были удовлетворены частично. Взыскано в пользу Д. с Государственной телерадиокомпании «Алания» - 1 (одна) тысяча рублей, с Центральной избирательной комиссии РСО -Алания - 500 (пятьсот) рублей.
Коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ довод кассационной жалобы о том, что ЦИК РСО - Алания не причинила Д. нравственных страданий и поэтому с нее не могла быть взыскана компенсация в возмещение морального вреда, признала несостоятельным. По мнению суда, ЦИК РСО - Алания необоснованно отказала Д. в восстановлении его нарушенного права на показ предвыборного агитационного видеоролика, чем причинила ему нравственные страдания. Признавая действия ГТРК «Алания» правомерными, ЦИК в основу своего решения положила мотивы, которые не могли быть причиной отказа в выпуске видеоролика в эфир [12].
После вступления в силу постановления Конституционного Суда позиция судов общей юрисдикции стала не столь категоричной, од-
нако сохранился традиционный подход в рассмотрении подобных требований, согласно которому если судом установлены факты нарушения избирательных прав заявителя, то моральный вред возмещается, и наоборот [13].
Особое место в практике рассмотрения дел о компенсации морального вреда за нарушение избирательных прав занимает определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 3 июня 2002 года по делу № 16-Г02-8.
Член Избирательной комиссии Волгоградской области с правом решающего голоса Г. обратился в суд с жалобой на постановления Избирательной комиссии Волгоградской области от 18 декабря 2001 года и действия председателя комиссии. В обоснование жалобы указал, что на заседании избирательной комиссии проекты постановлений и прилагаемые к ним материалы были представлены для работы каждому члену избирательной комиссии непосредственно перед заседанием. Материалы не были оформлены надлежащим образом, представлены не в полном объеме. В них отсутствовали документы, необходимые для принятия правильного решения. Заявитель просил признать незаконным бездействие председателя избирательной комиссии, которое выразилось в непроведении подготовки к заседанию избирательной комиссии 18 декабря 2001 года, в невыполнении регламента Избирательной комиссии Волгоградской области на заседании 18 декабря 2001 года, в необеспечении члена Избирательной комиссии Волгоградской области с правом решающего голоса необходимыми документами - непредставлении копий нормативных актов. Заявитель просил взыскать компенсацию морального вреда с Избирательной комиссии Волгоградской области и с председателя Избирательной комиссии Волгоградской области - по 800 минимальных размеров оплаты труда. Решением Волгоградского областного суда от 5 марта 2002 года требования заявителя в части компенсации морального вреда были удовлетворены частично. С Избирательной комиссии Волгоградской области в пользу Г. взыскана денежная компенсация морального вреда в сумме 500 рублей.
Отказывая в удовлетворении кассационной жалобы Избирательной комиссии Волгоградской области, Верховный Суд РФ указал на правильность разрешения требования о компенса-
ции морального вреда, так как было допущено нарушение неимущественных прав заявителя, предусмотренных Федеральным законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и Законом Волгоградской области «Об избирательных комиссиях Волгоградской области».
Между тем права члена избирательной комиссии с правом решающего голоса хотя и являются избирательными, поскольку закреплены избирательным законодательством, но к активному и пассивному избирательному праву отношения не имеют.
Если суды в данном случае не руководствовались постановлением Конституционного Суда, а исходили из положений статьи 151 ГК РФ и расширенного толкования материальных благ, то их выводы о необходимости возмещения морального вреда также являются спорными. Полагаем, что права члена избирательной комиссии не могут быть отнесены к неимущественным правам, которые неотчуждаемы или непередаваемы иным способом, по смыслу статей 150-151 ГК РФ.
На наш взгляд, большое значение для развития судебной практики по делам о возмещении морального вреда, причиненного в результате нарушения избирательных прав, имело следующее гражданское дело.
П. обратился в Санкт-Петербургский городской суд с жалобой на бездействие Санкт-Петербургской избирательной комиссии, состоявшее в том, что она не рассмотрела вопрос о форме подписного листа, который выдавался кандидатам в депутаты, и не приняла решение об утверждении формы подписного листа, а также на действие окружной избирательной комиссии № 13, выразившееся в том, что она выдала ему образец подписного листа, не соответствующий федеральному законодательству и Закону Санкт-Петербурга. Кроме того, П. просил суд взыскать с избирательных комиссий причиненный ему моральный вред. Решением Санкт-Петербургского городского суда от 22 ноября 2002 года в удовлетворении указанной жалобы отказано.
Коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ, отказывая в удовлетворении кассационной жалобы на данное решение, в своем определении указала на обоснованность вывода нижестоящего суда о том, что личные не-
имущественные права П. Санкт-Петербургской избирательной комиссией не нарушены, избирательного права он не лишен, получил форму подписного листа, используя которую имел возможность наряду с другими кандидатами осуществлять сбор подписей, но не сделал это по собственному усмотрению.
Однако дополнительно суд отметил, что в ходе судебного разбирательства заявителем не представлено каких-либо доказательств причинения ему физических и нравственных страданий и наличия прямой причинной связи между действиями комиссии и негативными последствиями. В силу этого требование о взыскании компенсации морального вреда обоснованно оставлено нижестоящим судом без удовлетворения [15].
Здесь необходимо сделать несколько пояснений. Компенсация морального вреда является одним из способов защиты гражданских прав. По этой причине нормы, регламентирующие условия и порядок компенсации морального вреда, содержатся прежде всего в ГК РФ. В соответствии со статьей 1064 ГК РФ общими условиями для возмещения вреда (в том числе и морального) являются:
- наличие вреда (имущественного или морального);
- причинение вреда в результате неправомерного действия (бездействия);
- вина причинителя вреда.
Таким образом, при рассмотрении требования о компенсации морального вреда суд в большинстве случаев должен установить факт наличия физических и (или) нравственных страданий истца, факт нарушения личных неимущественных прав истца, факт совершения противоправного действия или бездействия ответчика. Кроме того, суд должен установить прямую причинную связь между действиями (бездействием) ответчика и физическими и (или) нравственными страданиями истца. В силу закрепленного в статье 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ) общего правила распределения обязанности доказывания все вышеуказанные обстоятельства должен доказать истец. В случае признания судом этих обстоятельств установленными начинает действовать предусмотренная статьей 1064 ГК РФ доказательственная презумпция вины причинителя вреда и у ответчика возникает обязанность до-
казать свою невиновность в причинении истцу физических и (или) нравственных страданий.
Однако на практике доказательственная деятельность сторон и суда прежде всего сосредоточивается на установлении нарушения неимущественных прав истца, законности либо незаконности совершенных ответчиком действий (бездействия). При установлении указанных обстоятельств суд с высокой достоверностью может судить о наличии или отсутствии причинно-следственной связи между ними.
В большинстве случаев истцы по объективным причинам испытывают серьезные затруднения в доказывании наличия у них физических или нравственных страданий. Физические страдания обычно связаны с причинением вреда здоровью и выражаются в виде болей, которые проявляются в различных частях тела и органах человека. О боли практически всегда свидетельствует внешний вид, а значит, при условии обращения в медицинские учреждения, наличие физических страданий можно подтвердить медицинскими документами. Другое дело, что граждане не всегда обращаются к врачам.
Нравственные страдания связаны с нарушением психического благополучия человека. Страх, горе, отчаяние, беспокойство, другие негативные эмоции человек обычно старается скрыть от посторонних. Между тем нравственные страдания в виде навязчивых негативных мыслей, представлений, страхов иногда не менее болезненны, чем физические страдания. Однако все эти отрицательные эмоции человека в зависимости от особенностей его психики внешне могут никак не проявляться. В этом случае единственным доказательством наличия страданий являются объяснения самого истца.
Сталкиваясь с подобными ситуациями, суды стали исходить из того, что факт причинения вреда жизни, здоровью, чести, достоинству, деловой репутации человека и т. д. неразрывно связан с наличием у него физических и нравственных страданий.
Согласно пункту 2 вышеуказанного постановления Пленума Верховного Суда РФ моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, вра-
чебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.
По этой причине многие исследователи стали указывать на применение в судебной практике презумпции причинения морального вреда, согласно которой если судом установлено нарушение личных неимущественных прав истца в результате неправомерных действий (бездействия) ответчика, то наличие физических или нравственных страданий истца презю-мируется (предполагается) [16].
Однако данная презумпция законодательно не закреплена, и для этого есть определенные основания. Нарушения нематериальных благ, перечисленных в статье 150 ГК РФ, в абсолютном большинстве случаев влекут за собой физические и (или) нравственные страдания. Между тем если нарушено иное неимущественное право, неотчуждаемое и непередаваемое другим способом, то с достоверностью судить при этом о наличии морального вреда можно далеко не во всех случаях.
Таким образом, если в результате незаконных действий избирательных комиссий гражданин лишен активного или пассивного избирательного права и они не могут быть восстановлены на данных выборах, то причинение ему морального вреда особых сомнений не вызывает. В случае же нарушения прав гражданина, которое, однако, не повлекло за собой лишения его активного или пассивного избирательного права, суд, при рассмотрении иска о компенсации морального вреда, должен потребовать от истца доказательств причинения ему физических и (или) нравственных страданий.
Так, Ш. обратился в Нерехтский районный суд Костромской области с исковым заявлением к финансовому управлению администрации муниципального образования г. Нерехта и Нерехтский район Костромской области, избирательной комиссии муниципального образования о взыскании материального ущерба в сумме 11 525 рублей и компенсации морального вреда в размере 25 000 рублей. В обоснование заявленных требований истец указал, что
25 июля 2013 года он был зарегистрирован избирательной комиссией в качестве кандидата на должность главы муниципального образования г. Нерехта и Нерехтский район. Решением Нерехтского районного суда от 12 августа 2013 года, вступившим в законную силу, решение избирательной комиссии муниципального образования о его регистрации к качестве кандидата было отменено. В результате принятия избирательной комиссией решения о его регистрации в качестве кандидата на должность главы муниципального образования без законных оснований он был лишен возможности вновь выставить свою кандидатуру для участия в выборах, а граждане-избиратели не смогли воспользоваться правом объективного выбора руководителя района. Отменой регистрации был причинен вред его репутации политика и руководителя, после чего он не смог найти работу в г. Нерехта и был вынужден трудоустроиться в Ярославской области. Противоправные действия избирательной комиссии причинили ему нравственные страдания, поскольку он переживал из-за сложившейся ситуации, был вынужден отстаивать свое право на участие в выборах в судебном порядке, вследствие чего нервничал, волновался. Его личные средства, внесенные им в избирательный фонд, были израсходованы напрасно, так как он не смог воспользоваться изготовленными агитационными материалами.
В результате рассмотрения дела суд пришел к выводу, что правовые основания для удовлетворения требований Ш. о компенсации морального вреда отсутствуют. По мнению суда, применительно к рассматриваемым правоотношениям возможность возмещения морального вреда связана с необходимостью представления истцом доказательств причинения вреда, а также наличием причинно-следственной связи между незаконными действиями (бездействием) государственных органов либо должностных лиц этих органов и наступившим вредом. Федеральным законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» возможность компенсации морального вреда не предусмотрена.
Доказательств причинения ответчиками морального вреда в материалах дела не имеется. Утверждения истца о том, что в случае отказа ему комиссией в регистрации он до окончания
срока подачи заявлений на регистрацию в качестве кандидата успел бы представить новые подписи избирателей и был бы зарегистрирован, носят предположительный характер и доказательствами не подтверждены. При этом суд также принял во внимание, что вступившим в законную силу решением Нерехтского районного суда установлено, что основанием для отмены решения избирательной комиссии о регистрации Ш. в качестве кандидата явилось несоблюдение самим Ш. избирательного законодательства, поскольку им в избирательную комиссию не было представлено необходимое количество достоверных и действительных подписей избирателей.
При таких обстоятельствах, учитывая, что истцом не представлено и каких-либо доказательств нарушения ответчиками его личных неимущественных прав либо иных нематериальных благ, в удовлетворении требования о компенсации морального вреда судом отказано [17].
Многие спорные вопросы, связанные с компенсацией морального вреда за нарушение избирательных прав, были затронуты при рассмотрении гражданского дела по иску Т. к окружной избирательной комиссии одномандатного избирательного округа № 5 по выборам депутатов Законодательного Собрания Иркутской области второго созыва (далее ОИК № 5), Избирательной комиссии Иркутской области, Министерству финансов Иркутской области о компенсации морального вреда в размере 100 000 рублей и взыскании материального ущерба в сумме 53 840 рублей. В обоснование заявленных требований истец указал, что решением от 26 июля 2013 года ОИК № 5 отказала ему в регистрации в качестве кандидата в депутаты Законодательного Собрания Иркутской области по соответствующему одномандатному избирательному округу. Он обжаловал это решение в Иркутском областном суде, но в удовлетворении апелляционной жалобы ему было отказано. Определением Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда РФ от 20 августа 2013 года решение областного суда было отменено, а оспариваемое истцом решение ОИК № 5 признано незаконным. Решением ОИК № 5 от 23 августа 2013 года Т. был зарегистрирован кандидатом в депутаты Законодательного Собрания Иркутской области. Однако за оставшиеся 12 дней до
окончания срока предвыборной агитации он не смог провести полноценную избирательную кампанию, в результате чего избран не был. По мнению истца, незаконным решением ОИК № 5 нарушены его конституционные права, и он не смог в полном объеме реализовать свое пассивное избирательное право, в результате чего внесенная им в свой избирательный фонд денежная сумма была потрачена впустую, став, по сути, его убытками. Ранее он неоднократно участвовал в выборах, был депутатом дважды, профессионально занимался политикой. Незаконным отказом в регистрации в качестве кандидата ему как политику нанесли удар и причинили нравственные страдания.
В результате рассмотрения дела Свердловский районный суд г. Иркутска пришел к выводу о доказанности факта причинения истцу нравственных страданий, выразившихся в «нарушении его конституционного права, учитывая его публичный статус в условиях проведения предвыборной кампании». По мнению суда, его выводы о наличии оснований для взыскания в пользу истца компенсации морального вреда согласуются с приведенной выше правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации.
Учитывая фактические обстоятельства дела - необходимость доказывать свою правоту в судебном порядке в короткий период предвыборной агитации вместо использования этого времени на саму агитацию, - в том числе учитывая личность истца, занимающегося политикой, характер и степень его нравственных страданий, степень вины ответчика, принцип разумности и справедливости, суд согласился с размером компенсации морального вреда в сумме 50 000 рублей, полагая остальную сумму завышенной [18].
На основании апелляционной жалобы Избирательной комиссии Иркутской области данное решение Свердловского районного суда г. Иркутска было отменено, а дело передано в Иркутский областной суд для его рассмотрения по первой инстанции.
При повторном рассмотрении дела Иркутский областной суд отказал в удовлетворении заявленных требований. В решении суда отмечается, что Федеральным законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» возможность компенсации мо-
рального вреда не предусмотрена. Вместе с тем, как указано в определении Конституционного Суда Российской Федерации от 3 июля 2008 года № 734-О-П, возможность применения статьи 151 ГК РФ в отношениях, имеющих публично-правовую природу, связана с вытекающей из статьи 46 Конституции Российской Федерации обязанности государства по созданию обеспечивающих реализацию права на судебную защиту конкретных процедур и, следовательно, компенсационных механизмов в случае, если эти процедуры не привели к защите нарушенных прав.
Как усматривается из материалов дела, определением Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Российской Федерации от 20 августа 2013 года решение ОИК № 5 от 26 июля 2013 года признано незаконным, на избирательную комиссию возложена обязанность зарегистрировать Т. в качестве кандидата в депутаты Законодательного Собрания Иркутской области второго созыва. Решением ОИК № 5 от 23 августа 2013 года Т. был зарегистрирован в качестве кандидата в депутаты. Таким образом, пассивное избирательное право Т. было восстановлено и реализовано им.
Кроме того, на истца в силу статьи 56 ГПК РФ возлагается обязанность по доказыванию причинения ему физических и нравственных страданий, а также причинения вреда его личным неимущественным правам или другим нематериальным благам. Однако Т. таких доказательств суду не представил, его утверждения о причинении ему морального вреда являются голословными. Доводы истца о том, что при его участии в избирательной кампании весь период времени он бы достиг иного, более высокого результата на выборах, носят исключительно предположительный характер и соответствующими доказательствами не подтверждены.
При таких обстоятельствах, принимая во внимание, что пассивное избирательное право на участие в выборах было восстановлено и реализовано Т., при этом истцом не представлено каких-либо доказательств нарушения ответчиками его личных неимущественных прав либо иных нематериальных благ, суд пришел к выводу, что в рассматриваемом случае отсутствует необходимая совокупность элементов, предусмотренная статьями 151, 1064, 1069 ГК РФ, порождающая обязательства ответчиков по возме-
щению вреда, в связи с чем правовые основания для удовлетворения требований о компенсации морального вреда отсутствуют [19].
Т. и прокурор, участвовавший в деле, с выводами суда не согласились. В апелляционной жалобе и апелляционном представлении поставлен вопрос об отмене решения суда в части отказа в удовлетворении требований о компенсации морального вреда. Однако Судебная коллегия по административным делам Верховного Суда Российской Федерации полностью поддержала выводы Иркутского областного суда, оставив апелляционную жалобу и апелляционное представление без удовлетворения [20].
В результате приведенного анализа судебной практики рассмотрения требований о компенсации морального вреда, причиненного в результате нарушения избирательных прав, можно прийти к следующим выводам.
Моральный вред может быть возмещен только в случае лишения гражданина активного или пассивного избирательного права применительно к конкретным выборам. Такой способ защиты права является компенсационным и должен применяться в ситуации, когда использование других способов защиты нарушенного права невозможно или не приведет к его восстановлению.
В случае нарушений прав гражданина, предусмотренных избирательным законодательством, которые, однако, не влекут за собой лишение активного или пассивного избирательного права, компенсация морального вреда как способ защиты таких прав применяться не должна.
При рассмотрении судами данной категории гражданских дел на истцов (заявителей) налагается обязанность доказать факт нарушения их избирательных прав в результате незаконных действий (бездействия), решений избирательных комиссий, а также факт наличия физических и нравственных страданий, понесенных в результате нарушения избирательных прав.
На избирательные комиссии возлагается обязанность доказать законность совершенных действий (бездействия), принятых решений.
Отсутствие хотя бы одного из вышеуказанных обстоятельств является основанием для отказа в удовлетворении требований о компенсации морального вреда.
В случае доказанности существования этих обстоятельств суд при определении размера
компенсации морального вреда должен исходить из характера причиненных истцу физических и нравственных страданий, а также учитывать требования разумности и справедливости.
1. Ведомости СНД и ВС СССР. 1991. № 26. Ст. 733.
2. Российская газета. 1995. 8 февраля.
3. Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
4. Возможность компенсации морального вреда за нарушение трудовых прав граждан была закреплена вступившим в силу с 1 февраля 2002 г. Трудовым кодексом РФ. До этого времени с 1997 г. КЗоТ РФ предусматривал возможность компенсации морального вреда только при незаконном увольнении.
5. Например, согласно статье 15 Закона РФ от 7 февраля 1992 г. № 2300-1 «О защите прав потребителей», моральный вред, причиненный потребителю вследствие нарушения изготовителем (исполнителем, продавцом, уполномоченной организацией или уполномоченным индивидуальным предпринимателем, импортером) прав потребителя, подлежит компенсации причинителем вреда при наличии его вины // Собрание законодательства РФ. 1996. № 3. Ст. 140.
6. Подробный анализ различных точек зрения см.: Вешкурцева З.В. «Структурные подходы к определению понятий «нематериальные блага» и «личные неимущественные права» / Журнал российского права. 2014. № 2. // СПС «КонсультантПлюс».
7. Собрание законодательства РФ. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 3.
8. Собрание законодательства РФ. 2006. № 19. Ст. 2060.
9. Определение Верховного Суда РФ от 4 мая 2000 г. № 38-Г00-7 // СПС «КонсультантПлюс».
10. Определение Верховного Суда РФ от 6 июля 2000 г. № 57-Г00-4 // СПС «КонсультантПлюс».
11. Собрание законодательства РФ. 2002. № 6. Ст. 626.
12. Определение Верховного Суда РФ от 24 мая 1999 г. № 22-Г99-1 // СПС «КонсультантПлюс».
13. См.: Определение Верховного Суда РФ от 14 января 2004 г. № 81-Г03-18; Определение Верховного Суда РФ от 21 января 2004 г. № 41-Г03-50; Определение Верховного Суда РФ от 2 февраля 2004 г. № 5-Г04-12; Определение Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. № 50-Г04-2. // СПС «КонсультантПлюс».
14. СПС «КонсультантПлюс».
15. Определение Верховного Суда РФ от 20 января 2003 г. № 78-Г02-66 // СПС «КонсультантПлюс».
16. См.: Эрделевский A.M. Компенсация морального вреда // СПС «Консультант плюс».
17. Решение Нерехтского районного суда Костромской области от 14 апреля 2014 г. № 2-220/2014 // Архив Избирательной комиссии Иркутской области.
18. Решение Свердловского районного суда г. Иркутска от 4 декабря 2013 г. № 2-4401/13 // Архив Избирательной комиссии Иркутской области.
19. Решение Иркутского областного суда от 11 марта 2014 г. № 3-28-14 // Архив Избирательной комиссии Иркутской области.
20. Определение Верховного Суда РФ от 2 июля 2014 г. № 66-АПГ14-4 // СПС «КонсультантПлюс».
